Текст книги "Птичка в клетке или клетка с птичкой"

Автор книги: Нинель Лав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

3

Провожая Киру к машине, Дмитрий Викторович сунул руку в карман пиджака и с удивлением извлек из кармана небольшую связку ключей.

– Надо же, совсем забыл, – пробормотал он, озабоченно глядя на чужие ключи в своей руке. – Ираида Брониславовна дала мне ключи от своей квартиры, а вернуть их мне было недосуг… Кира, не сочтите за труд, завезите ключи Ираиде Брониславовне – это совсем рядом отсюда, на Белорусской. Кстати, расспросите ее о привычках попугая – ей будет очень приятно поговорить с вами, узнать, что попугай станет членом вашей большой и дружной семьи, но если у вас другие планы…

– Нет, нет! Я с удовольствием! Заеду, узнаю у хозяйки о содержании этого… красавца, – Кира чуть было не сказала «твердоклювого монстра», но вовремя спохватилась. Сегодня она готова была ехать куда угодно, только бы найти уважительную причину и снова отложить разговор с мужем о предстоящем разводе.

Положив в сумочку связку ключей, она помогла Арсену пристроить клетку с попугаем на переднее сиденье своей машины, накрытое клетчатым пледом, и, садясь в «Ягуар», обрадовалась – сегодня уж она точно не повезет мужу документы о разводе: у нее появилось важное дело и освободился вечер, а уж его то она знала, как проведет…

Длинный собачий нос просунулся между спинками сидений и шумно втянул незнакомый «попугайный» запах. Запах псу не понравился, и он заворчал.

Недовольное собачье рычание, наконец-то, разбудило медитирующего попугая. Капитан Флинт завозился, перескочил на другую жердочку – поближе к противнику и, угрожающе щелкая массивным клювом, воинственно распушил красно-синие перья. Приподнятые красные крылья и выставленный вперед клюв настроили попугая на воинственный лад. Не ожидая такой агрессии от существа намного меньшего по размеру, пес отпрянул, обиженно гавкнул и осуждающе посмотрел на хозяйку умными янтарными глазами.

«– Зачем ты притащила в машину это страшилище? – недовольно спрашивал он из вороха вздыбленной белой шерсти. – Мне было так хорошо и спокойно на заднем сиденье нашей общей собственности».

Широкое заднее сидение новенького «Ягуара» было накрыто шелковым покрывалом и полностью предоставлено в собачье распоряжение, и Ларион не упускал возможности подремать под мерное покачивание машины. Его рыжая длинная морда с белой проточиной скалилась во сне довольной улыбкой. Теперь же он был явно разочарован появлением в их «общей собственности» постороннего лица и перемещением клетки с морским свином с переднего сиденья на его законную территорию.

– Ребята, лучше вам жить дружно! – погрозила Кира пальцем обоим противникам и припугнула: – Если не прекратите войну, будете сидеть голодными взаперти на даче!

И «ребята» подчинились.

«Внутримашинный» мир был восстановлен – противники, вняв строгому предупреждению, отвернули носы друг от друга и сделали вид, что поглощены своими делами: Капитан Флинт соскочил с жердочки вниз и начал усердно выкидывать на застланное газетой дно клетки кусочки фруктов из пластмассовой мисочки, а Ларни фон Виндек – наградили же английские и немецкие предки готическим именем своего потомка! – гордо вскинул длинную изящную морду вверх (отчего загнутые кончики ушей распрямились и он стал похож на длинноносую лайку) с интересом разглядывал потолок салона, будто там, в кожаной белизне угадывались очертания сочной вожделенной сардельки с гречневой кашей.

Удивляясь их сообразительности, Кира включила зажигание, и иномарка начала осторожно выбираться из вереницы припаркованных у дома машин.

Как по команде, стоящие во дворе машины тоже начали разъезжаться.

Едва не задев низкий «Ягуар» огромными колесами, мимо пронесся тупомордый, черный «Ленд Крузер», не спеша, с царским достоинством проехала красавица «Ауди» Дмитрия Викторовича Юшкина, за ними устремился в арку маленький красненькый «Дэо» риэлторши и последней, замыкая шествие, проехала старенькая бежевая «копейка», с трудом выбравшаяся на проезжую часть из-за контейнера с мусором.

Дождавшись своей очереди, вслед за «копейкой» молочно-белый «Ягуар» послушно нырнул под арку, выехал на дорогу и, резво перестроившись в левый ряд, понесся по Ленинградскому проспекту. За ним, на небольшом расстоянии ехал черный «Форд» охраны Дмитрия Викторовича Юшкина, следивших за Кирой уже несколько дней.

Через четверть часа Кира уже поднималась на четвертый этаж нужного дома. Позвонила в квартиру, но дверь никто не открыл, хотя ей показалось, что в глазок за ней кто-то пристально наблюдает.

Она нажала кнопку звонка еще раз, потом еще раз и еще…

Подождав несколько минут, Кира достала мобильный и набрала номер.

– Здравствуй, мой милый славный Ланселот…

4

Ираида Брониславовна Каплан была очень осторожной женщиной: дверь без предварительной договоренности никому не открывала и в квартиру никого из посторонних не пускала.

Услышав звонок, она неслышно подошла к двери, прильнула к дверному глазку, внимательно разглядывая незнакомую женщину – что ей нужно?

Смотреть в глазок и угадывать, зачем приходил незваный гость, было у них с мужем своеобразным развлечением. Обладая артистической душой, Ираида Брониславовна каждый раз придумывала трогательные истории обязательно со счастливым концом и выигрывала лишнюю шоколадную конфету к чаю. Конечно, сама конфета в чаепитии особой роли не играла, но ей было очень важно признание мужа ее писательского таланта, не выходившего, впрочем, за границы устных историй.

Муж умер, и интерес к незваным гостям у Ираиды Брониславовны пропал – позавчера она даже не открыла дверь родственнику мужа последней клиентки Иосифа Львовича – дотошному, странно (по-американски) одетому молодому человеку, разыскивающему говорящего попугая своего дяди.

Телефонный звонок молодого человека застал Ираиду Брониславовну на пике горя – Исю похоронили, суета вокруг похорон схлынула, и безутешная вдова осталась одна, наедине со своим горем. Вежливый молодой человек рассказал жалостливую историю о душевной ране заключенного (дядюшку вскоре после развода несправедливо обвинили и посадили в тюрьму), потерявшего кроме жены, имущества и свободы еще и пернатого друга – в этом месте вдова понимающе со всхлипами повздыхала и неожиданно для себя согласилась на встречу.

«– Ах, как нехорошо получилось, – опечалилась она, положив телефонную трубку на аппарат. – Надо было подождать несколько дней и продать попугая хозяину. Ах, нет, родственнику хозяина. Хотя, кто знает, сколько бы он заплатил за Филю».

Ираида Брониславовна еще повздыхала, сочувствуя себе – до незнакомого человека ей не было никакого дела, пожалела о возможной упущенной выгоде и засобиралась в магазин.

Но на другое утро встречаться с молодым человеком она передумала – жизненный опыт подсказывал ей держаться подальше от «криминальных историй» – дверь она не открыла, а, глядя в глазок, сказала через закрытую дверь «молодому человеку», что продала попугая хозяину юридической фирмы, где много лет служил ее ныне покойный муж. Пусть мужчины сами разбираются, ее дело сторона – она не станет портить отношения с Дмитрием Викторовичем Юшкиным из-за какого-то там попугая и родственника его бывшего хозяина.

Долго звонившая в дверь женщина ушла, и Ираида Брониславовна, так и не придумав про нее историю со счастливым концом, закрыла крышечкой дверной глазок.

Она мельком посмотрелась в старинное зеркало в прихожей и, привычно похлопав тыльной стороной пальцев по подбородку, прошла в кабинет мужа. В кабинете она чувствовала себя не такой одинокой. Ираида Брониславовна села в огромное любимое кресло Иси и, посмотрев на портрет Иосифа Львовича Каплан, висевший на стене, устало прикрыла глаза.

Вспомнился трагический день смерти мужа, визит Дмитрия Викторовича Юшкина и день самых похорон, оплаченных юридической фирмой и обставленных по высшему разряду.

…Едва Дмитрий Викторович Юшкин преступил порог квартиры супругов Каплан, он замер в прихожей, глядя мимо рыдающей хозяйки в открытые двери гостиной на круглую клетку с Красным попугаем ара. При виде пернатого красавца мысли его тут же устремились в будущее.

– Пиастры! Пиастры! – кричало скрипучим голосом пернатое создание, расхаживая по дну клетки, стоящей на круглом полированном столике у окна.

– Что это? – не  месту поинтересовался мужчина, забыв «приложиться к ручке» и выразить соболезнования вдове.

Ираида Брониславовна отвела взгляд от дорогого костюма гостя, прикидывая в уме его стоимость, и посмотрела в глубину квартиры.

– Ах, это, – небрежно махнула она пухлой ручкой, – подарок благодарной клиентки. Замучил меня совсем…

Капитан Флинт появился у Иосифа Львовича Каплан после с блеском выигранного бракоразводного процесса: большая часть имущества супругов досталась его клиентке (даже любимого попугая отсудили у любвеобильного мужа – отсудили просто так: назло). И вовремя: Георгия Рафаэловича Чатуряна в скорости посадили за махинации с недвижимостью, и Капитан Флинт из орудия мести превратился в докучливое кричащее от голода пернатое, требующее заботы и внимания. Зоя Давлатовна «подарила» птичку адвокату, внеся, впрочем, его стоимость в счет гонорара и, избавившись таким образом от докуки, укатила на экзотические острова с тренером из фитнес клуба. От такой замены Иосиф Львович пришел в восторг – птиц он обожал, хотя виду не показал, но и в другой семье женская половина не была рада принять нового члена. Ираида Брониславовна, не имея детей, самозабвенно любила персидского кота Маркиза, делиться «местом под солнцем» которому ужасно не хотелось. Кот проявлял немыслимую изобретательность в борьбе с «противником»: он выцарапывал из пластмассового держателя поилку – колбочка падала на пол, заливая водой дорогой персидский ковер; упираясь в прутья передними лапами, сталкивал тяжелую клетку со столика, приводя пернатого обитателя клетки в неистовство и засыпая все тот же драгоценный ковер песком, объедками и птичьим пометом, не пытаясь, впрочем, достать лапой орущего попугая – острые когти и угрожающе загнутый клюв делали «птичку» почти хищником. К возвращению хозяйки хитрый кот мирно дремал в спальне на любимом кресле, а ни в чем не повинному Капитану Флинту доставалось по первое число – проказник же, развалясь на мягкой подушке, блаженно улыбался, слушая ругань хозяйки. Надо сказать, что Маркиз страстно обожал классическую музыку, и, заслышав звуки оркестра, дугой выгибал спину и махал хвостом, словно «стоял» за дирижерским пультом. Иногда, испытывая верх наслаждения, он опрокидывался на спину, соединял передние лапы вместе и закрывал глаза. Капитан Флинт же в это время громко кричал, хлопал крыльями и стучал клювом по прутьям. «Недостойное поведение» еще больше накаляло страсти в доме Капланов. Длинная персикового цвета шерсть кота вставала дыбом от такого неуважительного отношения к классической музыке и в трепетной кошачьей душе зарождалась прямо таки «не человеческая» ненависть. Так распорядилась судьба, что после переселения попугая в новую семью, старый адвокат вскорости в одночасье скончался от инфаркта, и Капитану Флинту совсем не стало житья в доме Капланов…

– Продайте его мне! – предложил Дмитрий Викторович, порывисто хватая за руки опечаленную хозяйку.

Вдова растерянно похлопала покрасневшими от слез глазами и согласно кивнула.

Невысокая, полненькая в свои шестьдесят с хвостиком Ираида Брониславовна не казалась старухой. Всегда нарядно одетая в свободное платье или костюм, с маникюром и прической, она тщательно следила за своей внешностью, тратя деньги на специальное белье и подтяжки лица. Ее умение заводить нужные знакомства, безошибочно определять подъем по служебной лестнице или поступление больших денег, являлись бесценными  «достоинствами». Она всегда старалась быть рядом с такими людьми, заботиться, поддерживать, советовать, извлекая из всего этого выгоду: будь то приглашение на премьеру или на званное торжество, благодарственные подарки или новые знакомства в высших кругах.

– Все они, Исенька, твои потенциальные клиенты, а чем богаче клиент и больше у него проблемы, тем нам лучше.

Дмитрий Викторович – потомок древнего дворянского рода и обладатель очень приличного состояния (а это дорогие подарки к ее дню рождения, приглашения на торжества, благотворительные вечера и Новогодний бал в Дворянском Собрании) – тоже не избежал ее трогательной почти материнской заботы.

Вот и сейчас, видя его неподдельный интерес к надоевшей птичке, она почувствовала такой сладостный запах денег, исходивший от стоящего напротив взволнованного мужчины, что на секунду у нее закружилась голова. Она с радостью избавились бы от «подарка», орущего по утрам скрипучим голосом, требующего фруктов и «разносолов», отдав его (бесплатно!!!) первому встречному, но, зная равнодушное отношения Димочки к животным, удивилась его внезапному желанию купить попугая и заподозрила существование женщины.

А за удовольствие надо платить!!!

Кружевной платочек красиво упал на пол из рук вдовы, и Дмитрий Викторович Юшкин, поднимая его, опомнился. Первый раз в жизни он нарушил приличия, поставив свое желание выше обстоятельств. И за это надо было платить!

– Простите! Умоляю, простите мою невнимательность, дорогая. Сейчас не время, – склонил он седую с идеальной стрижкой голову к руке Ираиды Брониславовны. – Все расходы, связанные с похоронами и поминками, фирма берет на себя. Вам будет выплачиваться пособие, и сохранены все льготы, которыми пользовался Иосиф Львович.

Льготы надо сказать немалые – рачительный хозяин умел ценить и беречь ценных работников, приносящих немалые доходы его юридической фирме.

Деньги в нашем мире имеют неограниченную власть, и если человек, обладающий ими, что-то пожелает…

Тело Иосифа Львовича Каплан было предано земле. Похороны прошли торжественно и пышно: с оркестром и цветами, с хвалебными речами и траурными венками с лентами. Фирма сняла банкетный зал в ресторане Прага и устроила незабываемые поминальные проводы старейшего сотрудника.

И Ираида Брониславовна, вздыхая и благодаря внимательного и заботливого «друга семьи», смягчилась, достала из сумочки ключи мужа и протянула их Дмитрию Викторовичу.

– Ися любил эту птичку. Прошу вас, Дмитрий, позаботьтесь о ней…

Перепоручив безутешную вдову заботам персонального шофера, одетого по такому случаю в черный костюм и черную рубашку с галстуком, Дмитрий Викторович на одной из служебных машин поехал на квартиру Ираиды Брониславовны Каплан.

Когда он подъехал к своему дому – сталинской высотке на Краснопресненской набережной, на заднем сиденье машины в круглой золоченой клетке, украшенной большим медным кольцом и красными шелковыми кисточками, дремал красно-синий с длинным хвостом попугай Красный ара – Ара макао с грозным именем Капитан Флинт…

5

Бурный роман Киры и Валентина продолжался уже три недели.

Они встречались почти каждый день, выкраивая пару часов из своих рабочих графиков и наслаждались друг другом. Он был сильный и нежный, она страстная и трепетная. Им было хорошо вместе, и они были влюблены…

Они не скрывали своих отношений (да и что скрывать, когда за Кирой постоянно ездила машина охраны), но и не выпячивали на показ: работа есть работа, а амурные дела должны уйти на второй план, только глаза их все время искали друг друга, а губы невольно улыбались своим мыслям.

Первые дни «неожиданно случившегося» романа Кира чувствовала себя неудобно: во-первых, потому что фактически она была еще замужем (хотя Анатолия этот факт не останавливал от походов налево), а во-вторых, Валентин был на три года моложе ее, а для мужчины тридцать лет это не то, что для женщины.

Их страстный роман вызывал у одних зависть, у других недовольство, у третьих ревность, но им было «наплевать» на мнение других – Кире уж точно. Она не думала, что будет потом – через две недели, когда вернуться с моря дочери и родители – она просто наслаждалась забытыми чувствами: ОНА ЛЮБИМА! ОНА ЖЕЛАННА!

…– Почему ты называешь меня Ланселотом? – спросил Валентин, сажая на колени свою возлюбленную.

– Ну как же, – удивилась Кира его недогадливости, – ты появился тогда в квартире Павла, как странствующий рыцарь в помятых доспехах и окровавленной футболке…

– Нет, нет, футболку я переодел, – не согласился Валентин, пытаясь поцеловать Киру в шею.

– Я тебя запомнила в окровавленной футболке… – уточнила Кира, не очень-то сопротивляясь его поцелуям.

– Влюбилась ты в меня в окровавленной футболке, – настаивал Валентин и Кира сдалась:

– Ладно, ладно, признаюсь: ты мне понравился.

– Очень?

– Очень… не перебивай! Так вот, ты явился в квартиру, как рыцарь и всех нас спас от этого грабителя и не попросил награды. Ты мой герой – поэтому ты «милый славный рыцарь Ланселот»!

– Ну, что я «славный» это понятно, а почему «милый»? – расплываясь в довольной улыбке, продолжал спрашивать посвященный в рыцари Ланселот.

– Потому что ты… – она нежно погладила его по щеке и так же нежно поцеловала в губы, – большой и глупый – целую неделю мне не звонил, а я ждала…

…Она называла его Ланселот и это ему нравилось – еще ни одна женщина не называла его героем, «милым славным рыцарем»…

Летели минуты, часы, дни, а им было все так же хорошо вместе, как в первый день. Страсть их не угасала, но уже не так безоглядно затуманивала и кружила голову непреодолимым желанием обладать друг другом, как в первые дни, они более спокойно стали относиться к вынужденным расставаниям и больше доверять друг другу, чтобы не терять драгоценное время «любви» и омрачать ревностью их встречи.

Июль заканчивался, и Валентин все чаще задумывался о том, что будет дальше с их отношениями – дочери и родители Киры скоро вернутся, и она уже не сможет уделять ему столько же времени, как сейчас, и если они хотят быть вместе, то надо что-то решать, но Кира даже слышать об этом не хотела – жила одним днем, не задумываясь о будущем. К тому же у него очень осложнились отношения с его другом и начальником Павлом Шубиным – Валентин руководил агентством на время болезни Павла и его лечения в Германии, а что будет дальше, когда тот вернется, он не знал: похоже Павел ревновал к нему «свою бывшую» и считал его предателем…Разговор об этом с Кирой чуть не закончился ссорой, и Валентин решил больше не обсуждать эту тему – пусть Павел сам разбирается в своих отношениях.

… – Давай поговорим, – предложил Валентин, закидывая руки за голову.

Потянувшись, как кошка, Кира закрыла ему рот ладонью и затрясла головой, поудобнее устраиваясь у него на плече.

– Хватит пустых разговоров, я выбрала тебя и мне все равно кто что говорит.

Мужские губы под ладонью дрогнули, расплываясь в улыбке. Валентин поцеловал мешающую разговаривать ладонь и переложил ее к себе на грудь.

– Давай поговорим, – настаивал он.

Но Кира накрылась с головой простыней и, зажав уши руками, громко запела:

– «По ниточке, по ниточке ходить я не желаю. От ныне я, от ныне я – жива-а-я»!

Она не хотела больше говорить о Павле Шубине. В прошлый раз, когда Валентин завел разговор о ее бывшем женихе (пятнадцать лет прошло, а они все «бывший жених» – она была замужем долгих пятнадцать лет, у нее двое детей, а они все о прошлом: «Ты же его любила»!), они чуть не поссорились.

…– Он же не виноват, что ваша свадьба не состоялась, – как мог защищал Валентин своего друга. – Это его мать постаралась…

– И чё? – Кира встала в позу соседки Татьяны Ивановны – «руки в боки». – Мне ему что в ножки теперь поклониться? Или памятник поставить? Не виноватый он! Что же он не пришел ко мне, когда вернулся, не рассказал, что случилось? Не объяснил все? Струсил?

– Ты вышла замуж.

– И чё? – Кира заметалась по комнате, опрокидывая стулья. На шум прибежал Ларион, но она только топнула на него ногой, что случалось очень редко, и пес послушно потрусил по лестнице вниз подальше от хозяйского гнева. – Бросил молоденькую девчонку одну в чужом доме, а сам ушел «по-английски». Не разбудил! Не объяснил! Не попрощался!

– Он же не знал, что его мать придет в его квартиру и заберет записку с кольцом…

– Должен был надеть мне кольцо на палец, прежде чем соблазнять невинную девчонку, а уж потом сматываться! Он на два года был старше – значит, умнее и должен был нести ответственность за меня! – Кира стукнула кулаком по столу, словно припечатывая свои слова.

– Он не сматывался – он тебя любил…

– Нет! Это я его любила! – в отчаянии крикнула Кира, щеки ее пылали, глаза метали молнии. – Преданно! Беззаветно! Полностью отдаваясь этому чувству! Я им восхищалась, думала, что он умный, честный, смелый, заботливый – лучший на всем свете! Я без него дышать тогда не могла! Слышишь? – дышать не могла! когда его не было рядом – вот до какой степени я его любила! А он? Он сделал мне предложение, переспал со мной, а потом испугался ответственности и уехал ни слова не говоря о своем отъезде. Разве так поступают любящие мужчины?

– Он хотел, как лучше, романтичнее что ли… – не сдавался Валентин.

– А чего хочу Я – он спросил? Он решил, он не знал, он уехал, а мое мнение его что не интересовало? Почему? Я, что тварь бессловесная, что за меня он все решает? Уехал! Бросил! И даже не понимает того, что натворил!

– Но…

– Он разбил мне сердце, и я не смогла дальше жить без него!

– Нет, Пашка тебя не бросал, он…

– Он! Он! Он! – все время ОН! – яростно кричала Кира, уже не сдерживая захлестнувшей ее злости. – А как же Я? Как же Я??? Кто защитил меня, восемнадцатилетнюю девчонку, когда его мать называла меня проституткой и грозила милицией, говоря о его свадьбе с генеральской дочкой? Он должен был встать между нами и закрыть меня своей спиной! А он? Что сделал он? Сбежал!!! Кто пожалел меня, МЕНЯ, когда я лежала в полуобморочном состоянии целую неделю??? Кто? Кто меня пожалел? Он? Нет! Его опять не было рядом! Кто в ответе за все случившееся? Его мать? А что сделал он? Он, для, того, чтобы все исправить? НИЧЕГО! Он жил себе припеваючи все эти долгие годы – ни ответственности, ни сожаления! А я страдала, мучалась! – со всей силы Кира швырнула на пол вазу с цветами, принесенными Валентином. – Да меня тогда в психушку хотели забрать, потому что я почти месяц ни на что не реагировала и не разговаривала…

Она упала на кровать и зарыдала… так горько и безутешно, словно по покойнику, что Валентин не выдержал: подошел, сел рядом и начал гладить ее по голове, как маленькую…

Кира прижалась к его груди и все плакала и плакала… Слезы ее были горьки и бесконечны…

Плакала от обиды, что Пашка Шубин – ее первая и последняя любовь не пришел, не взял в ладони ее лицо, не заглянул в глаза, не рассказал, не прижал к груди, не увел, не пожалел, не позвал, еще тысячу «не» не сделал, главное же, не стал бороться за их ЛЮБОВЬ, а просто трусливо отошел в сторону – сломав ей и себе ЖИЗНЬ!

Когда Кира отрыдалась и немного успокоилась, не глядя на Валентина, тихо попросила:

– Не говори мне больше про Пашкину любовь и всякую такую лабуду… Слишком много обиды осталось… Нет, он меня предал! Бросил, ничего не объяснив! Отдал другому мужчине и даже не попытался побороться за нашу любовь! Если бы он меня позвал тогда… я побежала бы к нему, не оглядываясь! А он… он не пришел и не позвал… значит, я была ему не нужна… И точка! – Кира прижала руки к груди, успокаиваясь и загоняя внутрь вновь подступающие слезы. – Тот Пашка Шубин, которого я когда-то очень любила – умер, а этого взрослого, похожего на него мужчину, я просто не знаю…

…– Не хочешь слушать – не слушай, – не повышая голоса, продолжил Валентин, – а я хотел поговорить о подарке…

– О каком подарке? – Кира тут же вынырнула из-под простыни.

– О твоем. Что тебе подарить на день рождения?

– Щас подумаю… – повернувшись на бок, она игриво стала загибать пальцы, – новенькая машина у меня есть? – есть, кулончик с брюликом есть? – есть, колечко с брюликами есть? – есть, часики с брюликами (слышишь какой я делаю намек?) есть? – есть… а вот сережек что? – нет!

– Будет сделано, моя госпожа, – закивал головой улыбающийся Валентин.

– Нет, я передумала! – оскалившись и сделав «когтистые лапы», зарычала Кира и, перевоплощаясь в пантеру, набросилась на свою «добычу» и страстно поцеловала в шею. – Подари мне себя…

Она прижалась к нему всем телом, и тело его тут же загорелось ответной страстью. Он погладил ее по спине, сжал в своих объятьях ее послушное его желаниям тело и даже зарычал, пытаясь унять свое нахлынувшее без контрольное желание обладать ей и свою собственную «медвежью» силу, боясь неосторожным движением причинить ей боль. Она тут же чувствовала эту борьбу в нем и поцелуи ее стали менее пылкими и требовательными, ласки нежными и волнующими, а не разжигающими страсть. Нежность ее проникла в его возбужденное тело, смешалась с кипящей внутри и выплескивающиеся через край страстью, уняла кипение, сняла контроль, и они оба отдались обоюдным желаниям любви. Его нежная страсть и ее страстная нежность объединились, перемешались, заставили сердца влюбленных биться вместе, губы их слиться в долгом страстном поцелуе, руки сомкнуться в желании никогда не отпускать друг друга, а тела перестали оттягивать волнующий момент обладания друг другом, получая удовольствие и наслаждение от их близости.