Текст книги "Катя и Крокодил (илл. Калаушина Б.М.)"
Автор книги: Нина Гернет
Соавторы: Григорий Ягдфельд
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
11
Как раз в ту минуту, когда Мите снилась черепаха в когтях грифа, Милка выкатывала во двор кукольную коляску, в которой лежала эта самая черепаха, укрытая одеялом.
– Не высовывайся, а то простудишься! – строго сказала Милка и покатила коляску.
Вдруг черепаха забарахталась и поползла на подушку.
– Не шали! – сказала Милка и стала запихивать ее обратно. И вдруг отдернула руку: – Ай!
Черепаха укусила ее за палец.
Милка обиделась.
– У, какая-то! – сердито сказала она. Подошел знакомый мальчик Лева, с другой улицы.
– Ого! – сказал он, глядя на черепаху. – Это да!
– Противная! – сквозь слезы сказала Милка.
– Где взяла?
– Нигде. Она сама взялась. Вот не будешь больше моей дочкой, раз ты такая!
– Давай меняться на магнит, – предложил Лева.
– Не хочу, – сказала Милка.
– Полторы ножницы хочешь? Еще можно резать!
– Нет, – сказала Милка.
– Ну, что хочешь?
Лева вывернул карманы и высыпал свои сокровища прямо на землю. Они присели на корточки и стали рыться. Лева показывал Милке то одно, то другое и бессовестно расхваливал каждую вещь:
– О! Увеличительное стекло. Лупа называется. Что захочешь – можно поджечь… Хочешь, твое платье прожгу?
– Не, – мотала головой Милка.
– Или во! Гвоздь. Знаешь, какой это гвоздь? На нем фотоаппарат висел!
– Не, – говорила Милка. Лева не унывал:
– Ну, бери гирьку от ходиков. Так и быть! Смотри, как золотая. Видала блеск?
– Нет.
– Здорово, а?
– Здорово, – согласилась Милка.
– Гляди: хочешь – стоит, хочешь – лежит. Вот это вещь! Верно, хорошая?
– Плохая, – сказала Милка. И вдруг глаза ее загорелись. – А что там, в коробочке, красненькое?
Лева махнул рукой:
– Ерунда – фантики! Больше ничего нету.
– Хочу фантики! – решительно сказала Милка и схватила коробочку, Лева даже удивился: как дешево досталась ему черепаха! Он отдал Милке фантики и щедро прибавил от себя кусок сургуча и гайку. И, схватив черепаху, умчался с победным криком.
А Милка стала с восторгом выкладывать на скамью фантик за фантиком.
Так исчезла эмида европейская.
12
Надежда Петровна, развесив белье на чердаке, вернулась домой с пустым тазом Она захлопнула за собой дверь и сразу же поскользнулась на чем-то круглом и растянулась на полу. Таз вылетел у нее из рук и поехал дальше по коридору.
Надежда Петровна зажгла свет и увидела репу, а чуть подальше – кочан капусты.
Она не могла понять, откуда взялись в квартире овощи, если она готовила сегодня заливное.
Но ей некогда было раздумывать об этом.
– Безобразие! – сказала она и пошла в комнату Надежда Петровна собиралась на дачу и кончала последние дела.
Посередине комнаты, на полу, была разостлана старая скатерть На ней лежали две шубы, рыжая лиса, белая муфта и пыжиковая шапка.
К стене булавочкой был приколот список:
«Что надо сделать». Первые восемнадцать дел были уже вычеркнуты. Осталось еще немного:
19. Выстирать белье.
20. Сказать Медведкиной насчет собаки.
21. Меховые вещи на хранение.
22. Купить крысиного яду.
23. Вымыть окно.
Вычеркнув пункт 19-й, Надежда Петровна подошла к телефону и позвонила Медведкиной, которая жила в этом же доме, в первом этаже. Она предупредила, что, если Медведкина еще раз выведет свою собаку гулять под ее окнами, она эту собаку обольет кипятком и сообщит куда надо.
Потом она повесила трубку и аккуратно вычеркнула пункт про Медведкину. Затем Надежда Петровна надела шляпку, завязала меховые вещи в узел и отправилась в ломбард – сдать их на хранение.
Надежда Петровна шла по бульвару, крепко прижимая к себе узел с меховыми вещами. Вокруг нее играли дети, продавщицы звонкими голосами предлагали мороженое и цветы. Ветер шевелил листьями и качал связки воздушных шаров.
Но Надежда Петровна ничего этого не видела и не слышала. Она злилась: впереди нее, загородив дорогу, шел какой-то толстяк, неся на голове три огромные коробки. Он старательно обходил детей, чтобы никого не задеть, и очень мешал Надежде Петровне.
Навстречу, быстро лавируя между прохожими, бежала Катя с кульком овсянки, а за ней торопились Таня, Лиля, Шура, нянька с младенцем, две неизвестные девочки и мальчик с макаронами, который доедал на бегу седьмую баранку. Катя очень торопилась: уже давно пора было кормить кроликов.
И вдруг… Катя с размаху налетела на толстяка с коробками!
– Ай! – завизжал толстяк, закачался и сел на землю.
Коробки одна за другой опрокинулись на всю компанию. Девочки закричали, замахали руками. Коробки разлетелись; из них посыпались и запрыгали разноцветные мячи – большие и маленькие.
– Ой, извините! – с ужасом сказала Катя, глядя на мячи, раскатившиеся по всему бульвару.
Самый большой мяч подскочил и стукнул Надежду Петровну.
– Хулиганство! – завизжала она. – Безобразие! Толстяк кричал:
– Что такое? Идешь, никого не трогаешь, а на тебя налетают!
Мячики катились во все стороны. Девочки поднимали толстяка и отряхивали, но он отбивался от них и продолжал кричать:
– Сто двадцать пять штук по накладной! А теперь что? Где эти мячики?
Он посмотрел на бульвар. Мячики катились и прыгали по всем дорожкам. Дети расхватывали их и принимались играть и бросать друг другу.
Вот уже мальчишки начали футбольную тренировку. Сразу в нескольких местах появились «школы мячиков». Детский сад, который чинно шел парами, вдруг рассыпался, и дети с птичьими криками погнались за мячами. Даже взрослые, даже пожилые люди с улыбками поднимали мячи.
Это была неожиданная, странная и прелестная картина.
Одна только Надежда Петровна, мрачная и злая, кричала:
– Безобразие! Всех в милицию! Хулиганы!..
Толстяк вдруг замолчал и, наклонив голову набок, посмотрел на веселый бульвар.
– Давай собирай, налетай! – крикнул он, входя во вкус игры, и, отмахнувшись от наседавшей на него Надежды Петровны, ринулся собирать мячи.
Катя и вся ее компания, разумеется, бросились ему помогать.
– А сколько было мячиков? – спросила Катя.
– Сто двадцать пять по накладной! – крикнул толстяк.
Надежда Петровна, конечно, так бы этого дела не оставила: мячиком ее ведь все-таки стукнули. Но тут она увидела девушку, которая несла что-то завернутое в простыню, и подумала, что в ломбарде, наверно, большая очередь. И она кинулась бежать, стараясь обогнать девушку.
Но в ломбарде, в отделе «Хранение», очереди не было. Надежда Петровна сразу попала к оценщику. И пока он на прилавке просматривал вещи, Надежда Петровна вынула из сумочки свой список и стала вычеркивать пункт 21-й – о шубах.
Оценщик сказал:
– Шуба мужская хорьковая одна, – и записал в квитанцию.
Затем он встряхнул вторую шубу. Оттуда что-то выпало.
– Кроликов не принимаем, гражданка, – вдруг сказал он.
– Какой же это кролик? – обиделась Надежда Петровна. – Это австралийский кенгуру!
– Кто – кенгуру? Он – кенгуру? – спросил оценщик и поднял за уши белого кролика.
Надежда Петровна в первое мгновение ничего не могла сказать и только хлопала глазами.
– Знаете что? – наконец сказала она. – Не морочьте мне голову!
– Гражданка! – строго сказал оценщик и постучал карандашом по прилавку. – Не будем спорить, забирайте ваше животное. Надежда Петровна вспыхнула:
– Мало я дома терплю от кошек, так мне еще в ломбардах зайцев подсовывают! Ни в одном учреждении зайцев не дают, только у вас почему-то!
– Гражданка! – сказал оценщик. – Во-первых, это не заяц, а кролик. Во-вторых, поскольку он выпал из вашей шубы, это ваш кролик. Если бы выпал из моей шубы, он был бы мой кролик, – мирно прибавил он и погладил кролика.
Но Надежда Петровна не сдавалась:
– Я понимаю, если в шубе моль заведется. Но чтобы в шубе кролики завелись…
Тут она поперхнулась и покрылась красными пятнами. Она вспомнила, что ее дверь оставалась открытой несколько минут, пока она ходила на чердак.
– А в общем, – сказала она, – от моих соседей всего можно ожидать Я даже знаю, кто это сделал… Медведкина!
Она схватила кролика и завернула в скатерть.
Выйдя из ломбарда, Надежда Петровна помчалась прямо домой, не заходя за крысиным ядом. Она была слишком возмущена.
13
Запыхавшийся толстяк сидел на скамейке бульвара. Он держал на коленях две помятые коробки. Третья, раздавленная, валялась на земле.
Девочки бегали в разные стороны и собирали мячи. Маленькие девочки и мальчики из детского сада, дети с няньками и бабушками, наигравшиеся футболисты, разные прохожие – приносили ему мячи, а он считал:
– Девяносто четыре. Спасибо… Девяносто пять. Чувствительно благодарен… Девяносто шесть. Мерси… Девяносто семь. Больше не лезет!.. Девяносто восемь. Придется вам подержать пока… Девяносто девять, – жалобно сказал он. – А класть некуда!
Тут вмешалась Таня и стала командовать: она сама принимала мячики и совала их Кате, Шуре, Лиле, неизвестным девочкам и мальчику с макаронами. Даже нянька охотно брала мячи и ловко начиняла ими конвертик младенца. Толстяк улыбался во весь рот и считал:
– Сто двадцать четыре, сто двадцать пять… Все! Сто двадцать шесть! – вдруг сказал он, пораженный.
– А сколько было? – спросила Катя.
– Сто двадцать пять по накладной! – сказал толстяк.
Все удивились и тут же пересчитали мячики: нет, все было правильно – их было сто двадцать шесть.
Откуда взялся лишний мяч – так и осталось тайной.
Толстяк закрыл обе коробки и поставил себе на голову. Но что было делать с остальными мячами?
– Далеко идти-то? – осведомилась нянька, запихивая обратно вылезавший из конвертика мяч.
– Рукой подать! – обрадовался толстяк. – Вот в тот «Детский мир», за углом.
И процессия двинулась к универмагу «Детский мир», который и на самом деле был за углом, только не за первым, а за седьмым.
Катя шла, прижимая к себе кулек с овсянкой, один большой мяч и три маленьких. Она горько вздыхала, думая о проснувшейся Милке и о голодных кроликах… Что бы с ней было, если бы она знала, что один из этих кроликов стремительно приближается к ней, завернутый в старую скатерть!
А между тем так оно и было. Им навстречу мчалась Надежда Петровна, размахивая завернутым кроликом. Она врезалась в процессию с мячами, прошипела: «Безобразие!», растолкала всех локтями и побежала еще быстрее. Ее гнали злые мысли.
«Конечно, они… – бормотала она. – Медведкины. Все соседи сговорились против меня, все! Главное, знают, что я терпеть не могу животных, и нарочно подсовывают то котов, то псов, то кроликов… Но погодите! Я с этой Медведкиной посчитаюсь! Я ей покажу!..» Надежда Петровна промчалась по двору. Ее мучила мысль, что Медведкины сейчас потешаются над ней. Она решила их разоблачить.
Тихонько подкравшись к окну квартиры Медведкиных, Надежда Петровна стала подслушивать.
Медведкины в самом деле разговаривали, во совсем не о ней.
– Я думаю, торт, – сказала Медведкина.
– Конечно, торт. С кремом, – согласился ее сын Саша, ученик музыкальной школы.
– Ну что ж, – заключил Медведкин, – не возражаю.
– Так ты сам его и купи, – предложила Медведкина.
Медведкин согласился и сказал только, что пришлет торт с кем-нибудь со службы, потому что возвращаться ему некогда.
Разговор на этом кончился. Но Надежда Петровна не успокоилась. Она почему-то еще больше уверилась в том, что кролика ей подбросила именно Медведкина.
У Надежды Петровны созрел план мести, и она помчалась домой.
Дома она вытащила из шкафа большую коробку из-под торта, вытряхнула на стол тесемочки, ленточки, кусочки кружев и старые перчатки. Потом посадила туда кролика, обложила ватой, чтобы он не мог шевелиться, проделала сбоку маленькую дырочку для воздуха и аккуратно перевязала коробку ленточкой. – С кремом!.. – хихикнула она. Она подождала некоторое время, пока, по ее расчетам, Медведкин мог купить торт и прислать его со службы домой. Потом закуталась в пальто, спустилась по лестнице и позвонила Медведкиной.
– От Александра Иваныча! – пропищала Надежда Петровна, пряча лицо. Сунула в открывшуюся дверь коробку и убежала.
14
Митя нашел Володю в большом сарае. Он накачивал шину велосипеда.
На стенах висели лук со стрелами, запасное колесо и пугач.
Сквозь щели светило солнце. Луч падал на старую бочку с зеленой водой. Из воды торчал кусок обруча, а вокруг него скользили, как на коньках, длинноногие водомеры.
В углу стояли роллер и удочка. В другом углу лежало сено. А под самой крышей с писком возились воробьи.
– А, это ты? – обрадовался Володя. – Тут мой кабинет. Правда, здорово устроился?
Митя облегченно вздохнул – тут хватит места для целого зверинца!
И он выложил всю историю.
Володя слушал его молча и хмурился.
– Ну вот… Берешь, что ли? – спросил Митя, кончив рассказ.
Володя швырнул насос на землю и поднялся.
– Балда! – сказал он.
– Почему – балда?
– Потому что балда! Мальчики помолчали.
– Так берешь, что ли? – упавшим голосом спросил Митя.
– Кого брать?
– Зверей.
Володя уничтожающе посмотрел на Митю:
– Хватился! Да их давно уже на свете нет. Отдал неизвестно кому! Лучше бы ты их прямо утопил!
– Я же расписку взял… – жалобно пробормотал Митя, показывая бумажку.
– Поможет твоя расписка! Митя побледнел.
Мальчики поглядели друг на друга и, не сговариваясь, побежали к станции.
15
Папа ушел, а кран в ванне остался открытым. Да и кто помнил бы о кране, когда такое творилось в доме!
Вода в ванне все поднималась. И крокодил поднимался вместе с ней, покачиваясь на поверхности. Когда он поднялся настолько, что мог дотянуться до полочки, он проглотил мыло «Идеал» и уже повернулся к зубной щетке, как вдруг на подоконник открытого окна села птичка.
Крокодил уставился на нее и подплыл ближе. Птица беззаботно прыгала по подоконнику.
Вода поднялась уже так высоко, что крокодил спокойно перелез через край ванны на подоконник. Птица с любопытством смотрела на него одним глазом, склонив головку набок.
Крокодил полез по подоконнику.
– Шагом марш! – крикнул скворец и, вспорхнув, скрылся в синем небе.
А крокодил перелез на карниз и пополз над улицей.
Надежда Петровна стояла на подоконнике и мыла окно. Она выполняла 23-й пункт своего списка дел. Рядом с нею стоял таз, а на полу – ведро с грязной водой.
Ей было весело. Она терла стекла мыльной мочалкой и пела:
Ревела буря, дождь шумел,
Во мраке молния сверкала,
И беспрерывно гром гремел,
И что-то в небе грохотало…
В это время крокодил проползал мимо окон Надежды Петровны.
Когда Надежда Петровна дошла до: Сидел Ермак, объятый думой – она увидела крокодила.
Испустив слабый крик, она рухнула с окошка в комнату, опрокинув на себя ведро.
А мочалка, описав дугу, полетела на улицу.
И надо же было случиться, что как раз в это время папа Пастушков с полотенцем через плечо тихо брел по тротуару, еще не очнувшись от пережитого.
Внезапно что-то мокрое мазнуло его по лицу. Он машинально хлопнул себя по щеке и поймал мочалку. Папа тупо посмотрел на нее и побрел дальше с мочалкой в руке.
– Гражданин, гражданин!.. – кричал ему какой-то старичок с другой стороны улицы, Он догнал папу и забежал вперед. – Веничка не потребуется? – спросил он и вытащил из мешка большой банный веник.
Папа печально покачал головой и пошел дальше.
На углу он остановился и полез в карман за папиросами. И вдруг нащупал футляр со своими уличными очками!.. Папа надел очки.
Светило солнце. Зеленели деревья. Синело небо. Чирикали птицы. Играли дети и кричали:
– Чур, не я!..
В мире ничто не изменилось.
– Ерунда! – сказал папа и повеселел. – Все дело было в очках!
Он чиркнул спичку и поднес к папиросе. В этот момент в водосточной трубе рядом с ним раздался грохот. Папа вздрогнул. Грохот все нарастал… Из трубы выставилась голова крокодила. Туловище застряло в трубе.
16
Сдав мячики в «Детский мир», Катя помчалась домой. Надо было как можно скорее кормить кроликов. Катя бежала со всех ног, а от нее не отставали Лиля, Таня, Шура, две неизвестные девочки, два чужих мальчика, нянька с младенцем и мальчик с макаронами, который доканчивал восьмую баранку. На этот раз им удалось без всяких приключений добежать до дому. И они вошли во двор.
Две девочки посреди двора вертели веревку. Через веревку ловко скакала Нина Комиссарова. Девочки всячески старались ее сбить: вертели то высоко, то низко, то быстро, то медленно, но ничего не могли поделать. Нина скакала как заводная.
– Задается!.. – горестно сказала одна девочка. – Катя, покажи ей, чтоб не задавалась.
Катя даже не остановилась. В другое время она, конечно, показала бы Нинке Комиссаровой, как скачут по-настоящему. Но сейчас…
– Некогда! – сказала она.
– Вы куда? – спросили девочки.
– Крокодила смотреть! – сказал басом мальчик с макаронами.
Девочки ахнули и присоединились к экскурсии.
Младенец у няньки начал пищать.
– Далеко еще идти-то? – спросила нянька.
– Вон уже наше парадное, – сказала Катя. И вдруг на дереве кто-то крикнул:
– Здрассьте!
На ветке клена сидел скворец. Катя замерла. Сперва она не поняла, что произошло. Потом застонала от ужаса.
– Государственное имущество!.. – в отчаянии прошептала она.
Младенец заорал. Скворец вспорхнул и исчез в небе.
Зарыдав, Катя бросилась к дому.
17
Перед скамейкой на корточках сидела Милка. Рядом с ней стояла пустая кукольная коляска.
Милка втыкала фантики в щели скамейки. Это были гости. Уже пришли «Белочка», «Тузик», «Петушок», «Раковая шейка» и «Антракт».
– Вот еще рыбка пришла, – приветливо бормотала Милка, втыкая в щель «Золотую рыбку». – Садитесь, пожалуйста, как вы поживаете? Я хорошо. Кушайте торт.
Милка подала на стол гайку.
– Покушайте шоколаду, – сказала Милка самому почетному гостю, «Антракту», и положила перед ним кусочек сургуча. – А теперь, гости, будем играть. Чур, я считаю!
И Милка начала считаться:
На золотом крыльце сидели:
Царь, царевич,
Король, королевич,
Сапожник, портной,
А ты кто такой?
Она ткнула пальцем в «Раковую шейку».
Вдруг мимо нее с плачем пронеслась Катя. За Катей неслись девочки, какая-то тетя на бегу размахивала ребенком…
Милка перепугалась. Она выдернула фантики, громко заревела и, волоча коляску, бросилась за всеми.
Они пробежали мимо папы, который сидел у парадного на старой батарее парового отопления, прислоненной к стенке. Услышав крики, папа поднял голову и грустно смотрел, как мимо него с ревом мчались его дочки и незнакомые люди.
– Какой-то кошмар… – тихо шептал он. И только когда вся толпа скрылась в парадном, папа вдруг пришел в сильное волнение. Он вскочил и, размахивая полотенцем, побежал вслед за дочками, крича:
– Не ходите домой!
Вся толпа с шумом и топотом побежала вверх по лестнице. На втором этаже чуть не сбили с ног бабушку, которая возвращалась домой с овощами. Бабушка прижалась к перилам.
С вытаращенными от ужаса глазами мимо нее промелькнула Катя. За ней Милка с грохотом волочила коляску. А за ними гнался с полотенцем ее родной сын. Дальше мчались совсем уже незнакомые.
Бабушка не растерялась:
– Звоните ноль один, в пожарную команду! – крикнула она им вслед и тоже побежала.
Первой в квартиру ворвалась Катя.
На полу валялись коробка от ботинок и ящик от крокета. Обе клетки стояли пустые.
А в ванне ничего не было, кроме воды, которая переливалась через края и бежала ручейком по коридору.
Бабушка закрыла кран.
– Нет крокодила! – крикнула Катя. Все столпились в коридоре и молчали.
– Смертельный ужас!.. – прошептала Лиля.
– А врала-то, врала! – с негодованием сказала нянька, шлепнула младенца и, выйдя, хлопнула дверью.
18
Набирая скорость, поезд шел из Мартышкина в город.
По-прежнему за окном бежали провода, плавно опускаясь и поднимаясь.
У окна сидели Володя и Митя и угрюмо молчали.
Всю дорогу до станции и пока на перроне ждали поезда, Володя пилил Митю и довел до того, что Митя стал считать себя убийцей школьных животных.
«Балда я, балда!» – с ненавистью к себе думал он.
Володя смотрел на него. Поезд мерно постукивал. Володя успокаивался, его злость проходила. Он почувствовал, что перехватил. Не всякая же незнакомая девочка обязательно никудышная! И что в самом деле может случиться с животными за такое короткое время?
Ему стало жалко Митю, и он сказал:
– Знаешь что? Я там у моря нашел один заливчик. Если его перегородить, можно устроить крокодилу роскошный плавательный бассейн. Ты как считаешь?
Митя поднял голову. Значит, есть еще надежда?
– Ага! – сказал он, повеселев, и решил выпытать, что думает Володя насчет кроликов. Он небрежно спросил: – А пастбище для кроликов там у тебя найдется?
– Ха! – сказал Володя. – Еще какое! Только козу выгоню.
И, окончательно успокоившись, мальчики начали обсуждать, как они устроят на даче крокодила, стурнуса и эмиду европейскую.
19
Заливаясь слезами, Катя смотрела на пустые клетки Вокруг молча сидели папа, Милка и бабушка. Лиля, Таня и Шура горестно шептались в углу. Они не знали, как утешить Катю и чем ей помочь.
Один только папа был бодр и весел. Как только он узнал от Кати о кроликах, скворце и крокодиле, он совершенно успокоился. Теперь ему все стало ясно.
– Хватит плакать! – сказал он. – Сейчас мы их найдем Все будут искать… Во-первых, подумаем: куда могли деться кролики?
Бабушка ахнула и всплеснула руками.
– Ах, ворона! – сказала она. – Да ведь я знаю, где он! Я же его сама, своими руками… Бегу!
И она выбежала на площадку лестницы.
– Прекрасно! – сказал папа. – Кролик есть. Теперь представим себе, что могло случиться с черепахой.
Тут Милка заревела:
– Я не знала… А она кусалась… А я променяла…
– Как – променяла? – спросил папа.
– На хорошее, – призналась Милка. – На фантики. – И вытащила из коляски фантики, гайку и сургуч.
– Ай-яй-яй! – сказал папа.
– Беги меняй обратно! – закричали девочки.
Милка быстро собрала фантики, зажала в кулаке сургуч и гайку и убежала.
– Ну вот, и черепаха есть, – сказал папа – А крокодила я беру на себя! Он взял швабру и вышел, напевая:
– Крокодил, крокодил, крокодилович…
Девочки окружили Катю. Они уже придумали множество способов поймать скворца. Таня сделала петлю из веревочки. Лиля схватила Милкин сачок для бабочек, Шура велела Кате взять сетку от мячика.
И они отправились на поиски.
Кот остался один. Он умылся, не торопясь прыгнул на подоконник и удалился куда-то по карнизу.
