Текст книги "Цирк уродцев"
Автор книги: Нина Цуканова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Инга героически сгрызла половину репки, и теперь маялась, как бы незаметно избавиться от второй.
– А вода есть? – тоскливо поинтересовался мистик.
– Вон, из ручья попей, – махнул рукой я.
– Вы чокнулись?! Сырую?!
Лоренц запустил руку в мешок и с торжествующим "О!" вытащил маленькую тыквенную бутылочку.
– Она одна, на всех и на весь день! – гаркнул я, но мистик, нагло глядя на меня, откупорил её и сделал несколько больших глотков.
– Мне оставь, – не выдержала Инга и, воспользовавшись случаем, украдкой кинула остаток репки в костёр. Лоренц отдал ей бутылочку, воды в которой было уже на донышке.
Я скрипнул зубами. Вот поэтому я и люблю путешествовать в одиночку.
– Всё, едем! Итак уйму времени потеряли, – я малодушно задвинул обугленную репу в костёр: – Лоренц, раскидай и затопчи угли.
– Почему я должен это делать?
– Потому что мне босиком это делать совсем не комильфо.
– А у меня ботинки охотничьи! Мне их жалко, – Лоренц многозначительно взглянул на торговку. Та фыркнула и недовольно подошла к костру.
Угли брызнули во все стороны. Лоренц заорал, торопливо смахивая искры с мантии. Я поморщился, мне попало по руке и боку.
– Инга, "раскидать угли" не значит "кидать их в Лоренца". Ну или, хотя бы, целься точней, – я презрительно сплюнул. Цирк уродцев, блин.
°°°
Лошадка с непривычки попыталась рвануть с места, и повозка дёрнулась. Лоренц, минутой ранее так красиво и аристократично сидевший на тюке, с криком полетел на дно повозки. Лукас, едва успев присесть на облучок, сдавленно выругался. Двухдневная щетина в дополнение к выбитому зубу, обнажённому торсу и босым ногам, придавала ему совсем уж бандитский вид. У мистика, по крайней мере, аккуратная бородка.
Инге хотелось есть. Повар Лукас был, мягко говоря, не очень, да и вообще, Инга была ярой противницей подобного надругательства над овощами, которые можно есть и сырыми.
Когда солнце начало клониться к западу, решили перекусить.
– Дели, – Лукас передал Инге хлеб, а сам откупорил тыквенную бутылочку и сделал небольшой глоток.
– Поделить его на три равные половинки? – уточнила торговка, положив вожжи на колени.
– Инга, если ты можешь сделать из одного куска хлеба три половинки, то в походе тебе цены нет, – хохотнул Лукас, отхлёбывая ещё и передавая ей бутылочку.
– А на сколько ещё половин ты умеешь делить? – издевательски поинтересовался мистик. Инга цокнула языком и закатила глаза. "Ишь ты, к словам-то как цепляются…"
Торговка откусила кусок от своей "половинки", отпила часть оставшейся воды и отдала бутылку мистику – ему предоставили пить последним, так как сутра он поделил воду, скажем так, не совсем честно. Он вытер горлышко рукавом и тоже сделал пару глотков. Конечно, вода из бутылки – это гораздо лучше, чем сырая вода из грязных природных водоёмов… А сообщать мистику, что набрала её из отвергнутого им ручья, Инга не собиралась.
***
Что за странное ощущение? Смутное, неосознанное. Даже не чувство опасности, а… как будто парит перед грозой, и ты до последнего сомневаешься, парит ли, или просто жаркий полдень… пока гром вдалеке не загрохочет.
Тем не менее, никаких объективных причин для беспокойства я не находил. Ни "дорожек" – энергетических следов, ни каких-либо других признаков, да и лошади вели себя спокойно, а значит всякую демоническую заразу можно исключить…
Дорога проходила по склону холма. Слева её ограничивал крутой подъём, а справа – овраг. Впрочем, на дороге вполне разъезжались две повозки. Левый склон был каменистым. Наверное, здесь иногда бывают осыпи. Хотя, вот кустарники какие-то торчат…
Ладно. Наверное, мне показалось.
– Эй, – резко обернулась Инга, скользнув рукой по своему затылку. Я вопросительно посмотрел на неё, она фыркнула и отвернулась. Мы с Лукасом переглянулись. Женщины… Поди из пойми…
– Ты что, дурак? – повернулся, передёрнув плечами, Лукас минуту спустя. И натолкнувшись на мой непонимающий взгляд, сказал: – А глаза-то какие невинные…
И как это понимать?
– Слушай, ну это уж слишком! – закрыв рукой макушку, рявкнул инспектор. Я возмущенно вскинул голову и хотел уже высказать этим сумасшедшим, как слева что-то звонко щелкнуло и мягко приземлилось на тюк, отскочило мне на колени и по ним скатилось на дощатое дно повозки.
Камушек. Маленький серый камушек. Точь-в-точь как на склоне.
… Гром грянул…
Мы втроём склонились над камушком, не в силах пошевелиться, словно кто-то невидимый сказал "замри". Шорох осыпающихся по склону камней теперь слышался почти отчётливо.
"Отомри".
– Ну что застыли?! – я очнулся первым: – Валим отсюда!!!
Инга резко хлестнула лошадь. Та, впрочем, начала движение заранее, ещё на звук хозяйского голоса.
Шуршание осыпи слышалось все ближе и отчётливей. Камушки застучали по повозке словно град. Позади, судя по звуку, они уже засыпАли дорогу.
… Звук усилился, но, вроде, остался по диагонали, сзади сверху. Вскоре гул слегка затих и остался позади. Град по повозке стучать перестал. Но наши проблемы этим не заканчивались.
Инга попыталась осадить лошадь, но та, запуганная осыпью, взбрыкнула и лишь прибавила ходу.
– Налево! – заорал Лукас: – Налево ее поверни!..
Инга пыталась. Но лошадь завернув голову, рванула вперёд. Здесь дорога заворачивала резко, а не просто огибала холм, как везде. Да, дела! Непривычная к повозке лошадка, мало того, сама в овраг сорвётся, так еще и нас утянет…
Толчок был резким и сильным. В этом и заключается преимущество Теневой Сущности: она раскрывает в физическом теле его предельные возможности. "Простые смертные" способны на такое только спонтанно, с перепугу… Хотя, прыгать с движущийся повозки – так себе удовольствие.
Приземление на самый край дороги, за несколько шагов перед лошадью. Спасибо, Теневая, сейчас ты мне больше не нужна.
… Использовать против неё её же страх. Левая рука – приёмник, согнута в локте и отведена в сторону, ладонью вперёд. Кончиками пальцев поглощают энергию страха и направляют потоком через себя. На пропускании чужих энергий через себя постоянно сливаются новички, потому что отрешиться очень сложно… Правая рука вытянута вперед, пальцы выпрямлены, она направляет поток.
Лошадь взбрыкнула, шарахнулась влево и хотела было остановиться, но из-за повозки вынужденно перешла на шаг. Страх – очень сильная энергия и частенько дает нехилую отдачу. Меня качнуло назад, и я отступил. Носок чиркнул по самой кромке дороги, и нога провалилась в овраг. Я даже не успел вскрикнуть.
Я почти успешно развернулся в полёте, но локоть легко скользнул по траве, и в следующий момент, я жёстко затормозил обо что-то головой.
Резкая боль в виске. Я прижал руку, она скользнула по чему-то липкому и горячему…
– О, Небо! Я умираю!..
°°°
– Лоренц! Хватит скулить, это всего лишь царапина, -говорила Инга, поднимаясь с колен.
– Царапина?! Да у меня висок, может, проломлен! Ты видела, сколько крови?!
Инга закатила глаза. Ну как ему доказать?
– Лаури, – обратился к нему Лукас, подходя и передавая Инге бутыль с остатками воды: – Если ты перестанешь с воплями кататься по земле, то через пару часов ссадина затянется коркой, а через неделю даже следа не останется.
Лоренц приоткрыл глаза и трагическим шёпотом возвестил:
– Это в том случае, если я не умру от заражения крови…
– О-о! Уж об этом-то не переживай!
Вылитая на ссадину вода произвела на мистика эффект скипидара. Он заорал так, что слышно, кажется, было даже в Ласточкиных Норках.
– Вы рехнулись?! О-о-ох… – Лоренц перевернулся на живот и тяжело поднялся на локтях: – Мы же из этой бутыли все трое пили, а вы на рану… Хорошо, хоть кипячёная…
– Пффф, – усмехнулся Лукас, Инга попыталась его одёрнуть, но не успела: – Вы кипячёную выхлебали сутра. Это была из ручья…
– Что?!
– Господи, Лоренц! Нормальная вода! Ты пил – не помер же, ну вот и успокойся!
Лоренц вздохнул, осознав, что умирать от воды уже поздно:
– Аптечка-то хоть есть?
Инга развела руками, Лукас для наглядности растянул штаны наподобие подола.
– Что, даже бинтов?!
Инга закатила глаза…
– Доберёмся до города – купим, – заверил его Лукас: – Давай уже, едем.
Лоренц поднялся на ноги и, пошатываясь, со стонами и причитаниями, поплёлся к дороге. Достав из сумки платок, он долго его крутил, ища как можно более внутреннюю сторону, прижал его к ране и, приняв вид умирающего, трагически прошептал:
– У нас нет аптечки. Мы все умрём.
+++
– Я всё понимаю, Лукас. Но свободных денег в конторе всего 24 серебряных.
– Но мне этих денег – тьфу! Только оружие и походный инвентарь купить…
Коллега развел руками:
– Заявку начальству я отправил. В Приозерье, скорее всего, к твоему приезду подготовятся, там тебе и выдадут деньги на дальнейшее путешествие.
– Ну что? – с надеждой с просила Инга, когда я вышел из конторы и поравнялся с повозкой.
– Завтра заедем на рынок и купим все необходимое. А сейчас – на постоялый двор.
– Ура! – радостно воскликнули Инга и Лоренц, на миг позабывший, что умирает. Надо, кстати, отдать парню его кошель, а завтра купить свой, а то как-то неудобно получается, как разбойник какой-то отжал. Да и документы; хотя… их отдам потом, дня через три.
На ночлег устроились без проблем. Нам даже благодушно подогрели остатки ужина. Комнату, правда, выделили одну, трехместную, на всех. Зато почти люкс: с зеркалом.
Лоренц долго придирчиво разглядывал ссадину.
– Ну что? – саркастически поинтересовался я: – Мне бежать в госпиталь клянчить бинты, или до утра доживёшь?
Мистик презрительно покосился на меня:
– Обойдусь. Но аптечка нам в дорогу по-любому нужна.
С этим-то я и не спорил: придётся завтра собирать.
Инга подошла к зеркалу.
– А круто ты с повозки сиганул, – восхищенно протянула она: – Неужели люди так умеют?
– Конечно, умеют, – отозвался Лоренц: – Ты бродячих артистов видела? Там акробаты иной раз такое выделывают…
– Ну так они с детства этому учатся, – подумав, сказала Инга: – Мистики, наверное, тоже?
Лоренц покачал головой:
– Не совсем. Ни мы, ни они, не приобретаем в физическом теле ничего принципиально нового, а лишь раскрываем те возможности, что уже заложены. Только акробаты, силачи, бегуны и прочие… делают это очень медленно, шаг за шагом, путем каждодневной тренировки мышц. Мы же идем другим путем: учимся пробуждать Теневую Сущность, тем самым раскрывая максимальные возможности физического тела одномоментно.
На наш с Ингой вопросительный взгляд Лоренц лишь усмехнулся – он и не надеялся, что мы сразу поймём.
– Это, если так вообще можно выразиться, "сознание" физического тела. Его повелитель и хранитель. Ей мы обязаны всеми рефлексами, инстинктами, хотя, в большинстве случаев это не осознаем. Например, почему мы продолжаем дышать, когда засыпаем? Почему а течении дня тысячи раз моргаем? Ведь наше сознание этим не руководит. А это, как раз, самые простые проявления Теневой Сущности. Или вот еще, – Лоренц внезапно хлопнул в ладоши перед самым носом Инги: – Видишь? Ты отшатнулась и зажмурилась. Ты даже не успела подумать, а тело уже среагировало – это тоже проявление Теневой Сущности. Когда человек, устав, засыпает, положив голову на книгу, несмотря на все волевые усилия – считается, что Теневая Сущность положила физическое тело спать. Или, когда тебя будят посреди ночи, и ты грубо отвечаешь, хотя обычно для тебя это не свойственно. А также, когда человек, скажем, убегая от волков, способен вскарабкаться метров на десять по голому стволу. Не дать причинить вреда физическому телу – как раз и есть главная задача Теневой Сущности. И содержится она исключительно в теле, в сознании ее нет. А вот мистики учатся управлять ею сознательно: в нужный момент включать, направлять ее в нужное русло и выключать, когда необходимость в ней отпала. А поскольку мана – магическая энергия – тоже черпается из физического тела, Теневая Сущность позволяет проявлять ее на максимум. Но это, главным образом, касается II разряда…
– Ух ты, – протянула Инга: – А у I разряда она, наверное, вообще ого-го…
– Нет, мистики I разряда ее не применяют. Они сами по себе очень сильные, она им ни к чему, – не без тени зависти вздохнул Лоренц.
– А у вас, как в спорте, нельзя выше разряд получить, если, скажем, дальше учиться пойти, в магистратуру, еще там куда? – поинтересовался я.
– Нет, – покачал головой мистик: – Разряд определяется не степенью учености, а исключительно энергетическим потенциалом. То есть, фактически, степенью выраженности магических способностей.
– В училище берут с двенадцати лет, правильно я понимаю? – задумчиво сказал я. Лоренц кивнул: – И восемь лет учатся. Но ты сказал, что Теневая Сущность пробуждается одномоментно. Зачем тогда столько?
– Ну, во-первых, это не единственное, чему нас учат, во-вторых, Теневая по своей природе крайне разрушительная, злая и страшная. Поэтому ее силой нужно учиться управлять, направлять в нужное русло. Как правило, на уничтожение какой-нибудь нежити. Она делает человека практически неуязвимым для вражеских атак – за счет своей главной задачи, защиты физического тела – поэтому ее хорошо использовать на охоте или в бою. Ну или для всяких "акробатических трюков", наподобие сегодняшнего.
– Вау, – выдохнула Инга: – Я хочу увидеть тебя в бою!..
+++
– Подъем! – жизнерадостно воскликнул я, распахивая окошко. Солнышко весело выглядывало из-за горизонта.
Инга села и потянулась. Лоренц безмолвно перевернулся на живот и накрыл голову одеялом.
– Подъем, кому сказал!
Хороша же моя охрана! Из пушки не разбудишь!.. Ну что? Неужели мне каждое утро придётся уговаривать этого "работничка" вставать?
Что ж, сам напросился! Сейчас я преподам ему урок! Надеюсь, мой розыгрыш его взбодрит…
Я воинственно заорал и, скрючив пальцы, вцепился Лоренцу в грудную клетку. Мистик извернулся и со всего маху дал мне в глаз. Я охнул, отклонился назад и, тут же получил коленом в солнечное сплетение, с хрипом согнулся.
– Что ты делаешь? Сумасшедший! – воскликнула Инга, вскочив с кровати.
– Ничего… страшного!.. Все… в порядке… – выдавил я, с трудом выпрямляясь.
Лоренц, сидя уже в низкой боевой стойке, убрал волосы с лица и, только теперь открыв глаза, тихо выругался.
– Ну простите, чё, – сказал он, явно имея в виду "так тебе и надо, сам виноват", поднялся и вышел из комнаты.
– Одержимый, – в полголоса сказала ему в след Инга.
– Брось. Все нормально.
– Нормально?! За шутку сразу морду бить, не разбираясь?
– Их так учат. А в остальном – мистики нормальные, обычные люди.
Инга фыркнула и пошла вниз. Я подошел к зеркалу и, морщась, коснулся свежего следа под глазом. Да-а, фингал будет знатный… Что ж, я усвоил урок.
***
Я хватился, когда мы уже почти выехали из Ласточкиных Норок.
– Письмо! Я должен отправить письмо.
– Кому? – обернулся Лукас. Новенький фингал прекрасно дополнял его образ отпетого разбойника. Даже гладко выбритое лицо и новая одежда положения не спасали. Ехал он верхом. Мы все же решили сутра запрячь Ингину кобылку.
– Да хозяйке дома, где я снимаю комнату. Чтоб она никого туда не заселила, ждала меня.
– Ты б еще километров через пять вспомнил, – буркнул инспектор, но лошадку все же осадил.
Я вытащил из сумки лист бумаги. Он был не в лучшем состоянии, так сказать, выглядел слегка помятым. Я положил лист себе на колени и принялся торопливо писать.
– Как будто с похмела пишешь, – хохотнул Лукас.
– А вы, видимо, имеете богатый опыт по этому вопросу, – съязвил я, складывая лист. Где почта, я, вроде, припоминаю: – Дайте мне лошадь, так быстрее будет.
– Ага, счас, – ухмыльнулся инспектор: – Чтобы ты взял да и сбежал домой?
– Ага, без документов; чтобы через неделю получить от вас бумагу об отзыве лицензии? Нет уж, спасибо!
– Тут недалеко. Дойдешь, – отрезал Лукас. Надо же быть таким самодуром!..
Пришлось переть пешком через полгорода. Город конечно был маленький, чуть побольше Придонья, но все же…
Интересно, сколько будет идти письмо? Вдруг за это время Марта решит, что я уже не вернусь, и сдаст мою комнату?! Плакали тогда мои денежки… Да и вещей там столько осталось… Ладно. Я положил на столик серебряную монету. Пусть будет депеша.
°°°
– Все, теперь прямо по тракту и до самой Тиссы, – жизнерадостно сказал Лукас.
"Ну наконец-то! Совсем чуть-чуть, видать, осталось, – с облегчением подумала Инга: – К тому же, теперь, на тракте, города и селения будут встречаться чаще".
Нет, не то чтобы Ингу тяготила походная жизнь, но спать в постели на постоялом дворе гораздо приятнее, чем на дощатом днище повозки. Да и нормальная еда тоже много значит. Обугленные комочки репы до сих пор стояли у Инги перед глазами…
– Вы это так говорите, – недовольно буркнул Лоренц: – Словно нам совсем чуть-чуть ехать осталось.
– А что, – нахмурилась торговка: – Разве не чуть-чуть?
– Ну, – пренебрежительно тряхнул головой Лукас: – С нашей скоростью недели две.
Торговка едва не выронила вожжи:
– Вы с ума сошли?! Вы же… вы меня обманули!
– А ты думала, в сказку попала? – злорадно усмехнулся мистик.
– В чем это я вас обманул, сударыня? – с видом оскорбленной невинности округлил глаза Лукас.
– Вы же сказали, что до Тиссы недалеко!
– Да разве ж это далеко? – изумился мужчина: – Далеко – это, где-то, месяц пути, а так, всего две недели – рукой практически подать.
Инга хотела на это много чего сказать, но, захлебнувшись возмущением, промолчала. Да, наивно было думать, что такую цену тип с выбитым зубом предлагал за маленькую услугу. А впрочем, Инга же ничего не теряет.
– А зачем вам вообще в Тиссу? – немного погодя спросил Лоренц, сидящий на облучке справа от торговки.
Лукас помолчал, видимо, обдумывая, как бы поразмытее ответить, потом сказал:
– Первое, нужно кое-какое сообщение передать…
– А почему просто гонца было не послать? – ехидно осведомился мистик.
– Потому что текст сообщения и все прилагающиеся данные, дабы избежать их попадания не в те руки, хранятся исключительно в моей голове.
И второе, помимо этого, я должен там провести инспекцию.
– А что за сообщение? – с интересом спросила торговка.
– Так я вам и сказал, – усмехнулся Лукас.
– Уж нам бы могли и сказать… – разочарованно вздохнула Инга.
– "Нам"… – презрительно фыркнул мистик: – Уж мне-то точно можно и сообщить.
– Это еще почему "тебе", а не "нам"? – нахмурилась торговка: – Мы же с тобой в одинаковом положении…
– Пф-ф! В одинаковом? Это с какой, интересно, радости? – Лоренц высокомерно взглянул на торговку: – Я профессиональный мистик, дипломированный специалист II разряда, с высшим образованием, а ты даже читать не умеешь…
… – Инга! Это несерьезно! – возмущенно кричал мистик, быстрым шагом, едва ли не бегом догоняя повозку и почти поравнявшись с облучком. Инга подстегнула кобылку, и он снова отстал на пару шагов.
– Зато у меня повозка! – мстительно бросила торговка.
– Лукас! Скажите ей!
"Цирк уродцев", – закатил глаза инспектор.
***
Приозерья, крупного торгового города, мы достигли, едва солнце коснулось горизонта.
– Мы ведь здесь заночуем? – с надеждой спросил я Лукаса.
– Да, пожалуй, – подумав, ответил тот: – Пока я зайду в контору, пока заедем на ярмарку, закупим продукты в дорогу, уже смеркаться начнёт.
… Я со скучающим видом бродил между прилавков со всевозможной ерундой, когда заметил следящего за мной человека. Человек представлял из себя девицу с короткими (очень, очень короткими), топорщащимися во все стороны, синими (!) волосами, ярко– черной татуировкой дракона на все плечо, одетую в бесформенные, косящие под армейские штаны с поясом с черепушкой и какую-то убогую кислотно-розовую короткую кофточку без рукавов, с нарисованной, видимо, самостоятельно, оскаленной мордой на груди. Обута она была в тяжелые ботинки, с позолоченной цепью вместо шнурков. Куртка была обвязана вокруг пояса. На запястьях красовались по два кожаных браслета с шипами. А через плечо висела плоская квадратная сумка с этническим орнаментом.
В руках сие безобразие держало кипу каких-то бумаг. И, то опуская взгляд в них, то поднимая глаза, очень странно косилось на меня. После того, как мы в четвертый раз встретились взглядом, оно решительно двинулось ко мне и резким, нахальным, нарочито грубым голосом поинтересовалось:
– Вы Лоренц Шейз?
– Допустим, – ответил я, напрягаясь.
Девица закатила глаза и, повернувшись вполоборота, процедила сквозь зубы:
– Вот черт! – после чего, скривившись, буркнула: – Поздравляю! Тебя назначили моим куратором… – и протянула мне бумаги.
– Вот черт!.. – прошептал я, взяв документы в руки и пробежав глазами. Вот уж не ожидал от Гильдии такой подлянки!
***
Когда мы зашли в трактир, Инга и Лукас уже сидели там.
– Здравствуйте! Меня зовут Габриэлла Амаранди, и я алкоголик, – выдала "ученица", подойдя к нужному столику. И в повисшей гробовой тишине, с деланным испугом обратилась ко мне: – А что? Я что-то не то сказала? – и, не дав мне опомниться, уселась на последний свободный стул.
Я скрипнул зубами и, пододвинув себе стул от соседнего стола, на немой вопрос инспектора пояснил:
– Мне прислали "ученицу".
– Ой, вот не надо таким похоронным голосом говорить! – нахально заявила девчонка, вытягивая ноги под столом: – Я таки тоже думала, что мне дадут нормального куратора…
Я сжал кулаки:
– Послушай, Габриэлла!..
– Называй меня Габи, – благодушно "разрешила" девица.
– На "вы", пожалуйста! – не выдержал я. Не хватало ещё, чтобы эта нахалка мне "тыкала".
– Ага, счас! – ухмыльнулась Габриэлла: – Мне уже 16, я переросла тот возраст, когда должна ко всем обращаться на "вы".
Подошедшая разносчица принялась составлять с подноса тарелки, кружки и столовые приборы.
– О, хавчик! – "ученица" нагло выхватила порцию прямо у меня из-под носа и поковыряла ложкой: – Это что вообще?
– Тебя выгнали из школы, Габи? – спросил Лукас, глянув в "ученицины" документы.
– Это еще что за бандитская рожа? – повернулась ко мне Габи.
– Это мой начальник, – прошипел я.
– Да, – нехотя призналась та: – С середины пятого курса.
– А выгнали за что? – инспектор сделал вид, что пропустил хамство мимо ушей.
– Да, там все идиоты, – махнула рукой девица.
– А все-таки?
– Все равно там ничему толковому не научат.
– Ясно, – отчаявшись что-либо узнать, вздохнул Лукас.
Как выяснилось при дальнейшей беседе, остановилась Габриэлла нигде, а следовательно, заботиться о ее ночлеге выпало нам. Мне.
Комнаты оказались только двухместные, поэтому девица подселилась к Инге. Та, конечно, в восторг от подобного соседства не пришла, но стоически промолчала.
***
– Воскресни, Лоренц! – наученный горьким опытом Лукас отвязно пнул кровать по ножке.
Доброе, леший его побери, утро… Я вздохнул и приоткрыл один глаз:
– А что, все кроме меня уже встали?
– Нет еще.
– Ну на кой тогда меня трогать? Все встанут и я встану… – я, кутаясь в одеяло, отвернулся к стене.
– Подъем! – инспектор еще дважды пнул кровать.
– Прекратите избивать кровать! Драться нужно с теми, кто в состоянии дать сдачи, – я махнул ногой в направлении Лукаса, не надеясь, впрочем, попасть. А, как по мне, лучше вообще не драться.
– Давай, поднимайся! – добродушно засмеялся инспектор: – У тебя ответственное спецзадание: о, великий учитель должен разбудить свою ученицу…
– Ох, леший! – застонал я, поднимаясь. Я почти забыл про нее…
Я завернулся в одеяло и пошел в соседнюю комнату.
– Габи, просыпайся. Мы едем.
– Блин! В такую рань? – раздраженно гаркнула та. Видимо, я был уже не первый, кто сегодня ее будил: – Я уже не в школе, чтобы к первому уроку подниматься!
Уговоры и угрозы результата не дали, и я решил пойти на крайние меры.
– Считаю до трех! – я взял в руку вазочку с васильками: – Раз…
Габи отвернулась, пробормотав что-то невнятное и, очевидно, непечатное.
– Два…
Дети… цветы жизни, блин. Эта – по-любому чертополох…
– Три, – я резко сдернул с девчонки одеяло и опрокинул вазочку. Капли весело заплясали по лицу, забрызгав одежду и постель. "Венок" из васильков гармонично сочетался с "ученициными" волосами.
И пусть себе орет, сколько влезет.
В мантии ходить мне надоело, поэтому надел я свои шикарные, черные, со шнуровкой по бокам штаны и простую рубашку, а поверх нее куртку.
*выдержка из дневника Габи*
Мой куратор – идиот! Он облил меня водой из вазы! Это, типа, значит, что я должна рано встать… Вот Элиз дали нормального куратора… ну, так у нее батя – прокурор. Ничего, когда этот придурок от меня откажется, у меня тоже нормальный куратор будет! Счас я покажу ему, как не нужно обращаться с учеником!
***
Мы сидели за столом, когда Габи, злая и обиженная, прошла мимо нас на улицу, видимо умываться.
Я сделал глоток кофе и поставил кружку на стол. Я слышал, как подошла Габи, и уже хотел разрешить ей сесть…
Водопад ледяной колодезной воды на миг выбил из меня дыхание.
С волос тоненькими струйками сбегала вода. Мокрая одежда гадко облепила тело. Разбавленный литром колодезной воды кофе прозрачными ополосками застыл в чашке, в остальном своем содержании струйками сбегая со стола. Инга и Лукас, до которых тоже, видимо, добило, ошалело застыли.
Я медленно поднялся и развернулся на каблуках. Габи поставила ведро на пол. Сейчас она больше всего напоминала маленькую брехучую шавку, которая так и норовит тяпнуть, но в любой момент готова сорваться с места и дать деру.
– Рукоприкладство по отношению к ученикам запрещено! – храбрясь, тявкнула она; голос едва заметно дрогнул.
– Да. Разумеется, – тихим, предельно спокойным голосом согласился я, аккуратно снимая куртку: – Ты просто пойдешь сейчас и это высушишь.
Куртка мокрым комком впечаталась Габи чуть ли не в лицо. Девица шатнулась назад, прижала вещь к себе, и, как есть (не убрав даже ее от лица) деревянной походкой вышла из трактира.
… – Габи! – злости моей не было предела: – Что ты наделала? Что с моей курткой?!
– Согласна, у меня не очень хорошо получается сушить вещи, – невинно улыбнулась та: – Но, тем не менее, она сухая.
– Она сгорела!
– Ну, не полностью же! – оправдывалась девица.
Куртка являла собой зрелище исключительно печальное. Правый рукав сгорел практически целиком, а спина изображала из себя обугленное решето. И да, нужно отдать Габриэлле должное – то, что осталось от куртки, действительно было сухое. Починке и ремонту оно, правда, уже не подлежало.
+++
Денег в Приозерье мне выделили впритык, на оружие и дальнейший путь, конечно, хватит, но с ужимками. Да еще и этот внеплановый убыток в лице Габи…
Нет, винить Лоренца в ее появлении было глупо. К тому же, я сам сообщил наверх о его привлечении, а наш примерный маршрут был им известен, да и в Приозерье нас ждали. Начальство уведомило Гильдию, поэтому они знали, где его искать.
… Вероятно, Габи выгнали из училища за какую-то провинность, но дирекция из милости решила предоставить ей возможность все-таки хоть как-то доучиться, назначив ей куратора – практикующего мистика, который обучит ее чему-нибудь, чтобы она впоследствии получила пусть не диплом об окончании училища, но хотя бы лицензию на работу.
… Но эта девчонка ведет себя так, словно это не ей, а она делает одолжение…
Сегодня вечером Лоренц попытался узнать у Габи, чему ее в принципе смогли научить, но та проявила по этому вопросу весьма скудную осведомленность и вообще заявила, что "она уже не в школе, чтобы что-то учить".
– Если только ты меня боевым заклинаниям будешь учить.
– С твоими скудными знаниями, Габи, ни о каком изучении боевых приемов не может быть и речи.
– Ой, да ты просто сам ничего не можешь, вот и оправдываешься. Слабак!
– Я не слабак! Я все могу!.. – рявкнул Лоренц.
– Докажи! – подхватила Габи.
– Нет. Я не буду применять магию просто потому, что тебе этого захотелось. Магию нельзя без повода использовать…
– Оправдываешься. Значит, слабо.
– Не слабо, еще раз объясняю! Магия – это не игрушка!..
– Слабо, слабо, – продолжала подначивать девчонка.
– Думай, как хочешь, – твердо сказал мистик, пожав плечами. Габи с видом победителя ушла к себе.
… – Они там что, ругаются? – Лоренц приподнялся на локтях и прислушался. Из-за стены доносились невнятные обрывки фраз. Но у мистиков, кажется, слух обостренный.
– Они ругаются, – подтвердил он, отворачиваясь в стене.
Ругань слышалась все отчетливее, и то, что девочки поссорились, стало ясно даже мне.
– Вау, да они сейчас сцепятся, – флегматично заключил Лоренц.
Я вскочил и кинулся в соседнюю комнату.
Мистик не ошибся: к тому моменту, когда я прибежал, Инга с Габи уже готовы были вцепиться друг другу в горло.
– Ну-ка, брейк! – рявкнул я, вклиниваясь между ними: – А ну быстро успокоились и легли спать! Ишь чё удумали!
Девочки в два голоса принялись докладывать мне о своих претензиях друг к другу, но я цыкнул на них и разогнал спать. Я нарочно дождался, когда они улягутся, и вышел из комнаты. Препирательства за закрытой дверью возобновились, но изредка и в полголоса.
+++
Габи, начавшая, видимо, привыкать к походному режиму, поднялась с полтычка (вот бы и Лоренц так же просыпался, а то чувствую себя некромантом, кажется, легче полк покойников из гробов поднять, чем его).
Когда я спустился, девушки уже сидели за столом. Вид у обеих был недовольный и обиженный. Я уселся за стол напротив Инги, боком к лестнице. Лоренц, собравшись, уже спускался.
– Лаури! Слушай, деликатный вопрос! – заорала Габи на весь трактир: – Не мог бы ты снять мое нижнее белье со светильника в нашей комнате и кинуть мне в сумку, а то я забыла.
Лоренц пошатнулся, вцепился в перила и, залившись краской, едва ли не бегом бросился наверх под скабрезные смешки и присвистывания. Габи с по-детски невинным выражением лица продолжила трапезу.
Я, посмеиваясь, отвернулся и получил пинок под столом от Инги.
– Габи! – что ты себе позволяешь? – зашипела она.
– Да кто ты такая, чтобы мне указывать? – нахально заявила та, гордо и уничижительно взглянув на торговку. Инга задохнулась от возмущения и не нашлась, что ответить.
Лоренц спустился и, краснея, протянул Габриэлле ее сумку.
– Собирайтесь, пожалуйста, в следующий раз более внимательно, – отчеканил он, садясь за стол.
+++
За день мы миновали несколько городов и поселений, но на ночь решили остановиться на постоялом дворе на тракте. Габи сидела на задке повозки и, болтая ногами, тренировалась в плевках на дальность. Лоренц все-таки вытребовал у меня свою лошадь и теперь ехал верхом.
Инга покосилась назад, потом склонила голову мне к уху и гневно прошептала:
– Чё хотите делайте, но ночевать с ней я больше не буду!
Я поморщился:
– Ладно, посмотрим, что можно сделать.
Мда, ну только раздора в команде нам не хватало…
+++
К великой радости Инги, комнаты нашлись трехместная и одноместная, и Габи нагло отхватила последнюю.
Мы закинули вещи в нашу комнату и спустились к ужину. Габи сидела за столом с таким невинным видом, что можно было подумать, что она толи что-то уже сделала, толи задумала.
