Текст книги "Алиса в Стране чудес и в Зазеркалье"

Автор книги: Нина Демурова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Наконец, еще одним важным уровнем сказки Кэрролла является научный. Конечно, было бы упрощением представлять его в виде единого пласта, "залегающего" на известной глубине. Скорее он рассеян, диффузирован по всему тексту, придавая ему неожиданные глубины. Мартин Гарднер в своей "Аннотированной" Алисе собрал интереснейший материал о научных "прозрениях" и предвидениях Кэрролла. Кое-что из наблюдений Гарднера может показаться поначалу несколько надуманным; впрочем, выводы его подтверждаются и работами многих современных ученых. Как бы то ни было, несомненно одно: в сказках Кэрролла воплотился не только художественный, но и научный тип мышления. Вот почему логики, математики, физики, философы, психологи находят в "Алисе" материал для научных размышлений и интерпретаций.

В последнее время появились и лингвистические работы о Кэрролле.

Непосредственным поводом для лингвистических раздумий над Кэрроллом послужила знаменитая баллада "jabberwocky" из "Зазеркалья" (в нашем переводе – "Бармаглот"). Уже Чарлз Карпентер в своем основательном исследовании о структуре английского языка {Ch. Carpenter. The Structure of English. NY, 1952.} цитирует эту балладу, приходя к Заключению, что сама структура этого "бессмысленного" стихотворения (особенно это относится, конечно, к первой строфе) является смыслоносителем. Известный английский лексикограф Эрик Партридж посвящает специальную работу неологизмам Кэрролла, привлекая, помимо баллады из "Зазеркалья", материалы поэмы "Охота на Снарка" и ранних "англосаксонских" опусов Кэрролла {E. Partridge. The Nonsense Words...}. Роберт Сазерленд прослеживает развитие лингвистических интересов Кэрролла на всем протяжении его творчества {R. D. Sutherland. Language and Lewis Carroll. The Hague, 1970.}.

Интересное прочтение Кэрролла предлагает М. В. Панов, который считает, что у Л. Кэрролла было не только безупречное чувство языка, но и умение проникнуть в его сущность, была своя (вероятно, интуитивная) лингвистическая концепция, по крайней мере концепция называния, одной из важнейших языковых функций. По мнению исследователя, Кэрролл показал сложную условность наименования, его знаковую сущность, несовпадение структуры "обозначающего" и "обозначаемого", то есть подошел к проблемам, которые в полный свой рост встали только перед языкознанием XX в. {М. В. Панов. О переводах на русский язык баллады "Джаббервокки" Л. Кэрролла. "Развитие современного русского языка. 1972. Словообразование. Членимость слова". М., 1975.}

Наконец, есть и еще один аспект рассмотрения жанра литературной сказки Кэрролла, который представляется нам принципиально важным. Его предложила английский логик Элизабет Сьюэлл. Она рассматривает нонсенс Кэрролла как некую логическую, систему, организованную по принципам игры. Своим появлением концепция Сьюэлл во многом обязана теории игры, разработанной в 30-х годах И. Хойзингой {См. J. Huizinga. Homo Ludens. A Study of Play Element in Culture. L, 1970 (1-е изд. 1938 г.).}.

Нонсенс, по мысли Сьюэлл, есть некая интеллектуальная деятельность (или система), требующая для своего построения по меньшей мере одного игрока, а также – некоего количества предметов (или одного предмета), с которым он мог бы играть. Такой "серией предметов" в нонсенсе становятся слова, представляющие собой по большей части названия предметов и чисел. "Игра в нонсенс" состоит в отборе и организации материала в собрание неких "дискретных фишек", из которых создается ряд отвлеченных, детализированных систем. В "игре в нонсенс", по мысли Сьюэлл, человеческий разум осуществляет две одинаково присущие ему тенденции – тенденцию к разупорядочиванию и тенденцию к упорядочиванию действительности. В противоборстве этих двух взаимно исключающих друг друга тенденций и складывается "игра в нонсенс". Не в этом ли следует искать причину столь разнообразных "прочтений" Кэрролла, предлагаемых на материале различных областей знания? Не потому ли "Алиса" оказывается "самой неисчерпаемой сказкой в мире" {L. Untermeyer. Introduction. "Alice in Wonderland". NY, 1962, p. 5.}?

Выше говорилось о романтических тенденциях Кэрролла, нашедших свое яркое выражение в сказках об Алисе, о воскрешении и подчеркивании фольклорного (сказочного и песенного) начала, о дальнейшем и принципиально важном развитии гротескной традиции английской литературы. Ю. Кагарлицкий справедливо отмечает в этом плане принципиальную общность между методом Кэрролла и реалистической манерой Диккенса с его "искусством светотени, гротеском, стремлением к крайнему заострению ситуации" {Ю. Кагарлицкий. Предисловие. – В кн.: Льюис Кэрролл. Приключения Алисы в Стране чудес. Зазеркалье (про то, что увидела там Алиса). Пер. с англ. А. Щербакова под ред. М. Лорие. М., 1977, с. 17.}.

Отвергая современную ему бытописательскую прозу, исходящую из философии позитивизма и предающую забвению великие традиции английского реалистического романа, Кэрролл прокладывает дорогу "европейскому неогуманизму", представленному в Англии такими именами, как Уэллс и Шоу с "их вниманием одновременно к науке и человеку, с их стремлением снова соединить разобщенные интеллектуальные и эмоциональные сферы" {Там же, с. 24.}. Традиция Кэрролла ощущается ныне и в лучших образцах англоязычной научной фантастики, и в гротесковой сатире, и в современной поэзии {Некоторые примеры тому находим в "Аннотированной "Алисе"" Гарднера. Тема эта, впрочем, требует особой и подробной разработки.}. Так "нелепая и странная сказка", написанная скромным чудаком-математиком из Оксфорда, открывает современным читателям различные уровни своего содержания.