Текст книги "Я вернулся, папа. Том 3"

Автор книги: Нина Мелентьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

–Она натуральная.

–Какая разница. Химический состав не сложно воссоздать, были ли бы ингредиенты и составные.

Улыбнувшись, я достал из кармана совсем маленькую фляжку с соком росс, так, на пару глотков.

–Тогда попробуй сделать и это. Маме бы это пригодилось. Это сок, который успокаивает нервы. Он безвреден. Лучше всякой валерьянки.

–И ты мог его тогда на даче выпить?– отец с яростью впился в стол. Я вспомнил те два стакана коньяка, которые разве что не вырубили меня, и смущенно покраснел.

–Мог. Но не стал. Пап, мне правда тогда это было нужно. Не просто успокоиться, а настроиться на определенный лад. Иначе я бы тогда ничего не сказал, а просто замкнулся в себе.

Чисто машинально я открыл папку и ставился на снимки. Было не слишком приятно смотреть на свою голову. Точнее на то, что было вот здесь, под волосами и слоем кожи. Однако все же любопытно. Вот эти две зажившие раны я даже вспомнил, я получил их вылетев из колодца. А вот эта на затылке, была от рук Хогарда. Вспомнив друга, я сразу утратил и хорошее настроение, и весь интерес к медицинским документам.

–Джейкоб?

–Просто… друга вспомнил,– я отвернулся и закрыл глаза, не давая себе разреветься. –Пап, если они присмотрятся к этим снимкам, у них могут возникнуть вопросы.

Отец кивнул, и задумчиво так стал рассматривать рентгеновские снимки.

–И которые из них ты получил, когда разбился о воду?

Я показал, и прикусил губу.

–А ведь я не верил. Видел все эти шрамы, понимал что все логично, но не верил. Хотелось бы увидеть что еще у тебя было сломано… своими глазами.

–Папа, я в больницу не поеду.

–А в мою клинику? Я хочу быть уверен что с тобой на самом деле все в порядке. Знать, чего боятся от врачей.

Я неуверенно поморщился, но согласился. В конце то концов, папа должен знать наверняка, что я не просто так избегаю больниц.

–Посплю немного, а потом…

–Ночью, папа. Нам не нужны свидетели.

–А мне нужны помощники. Это тебе не те большие рентгеновские аппараты что в больнице. Здесь все немного сложнее.

Я вспомнил не слишком большой аппарат у отца в клинике, и поморщился еще больше. Кажется, доза облучения будет не маленькой.

–На дачу прежде съезжу. Мне надо там кое-что забрать.

На дачу все же мне не удалось съездить. Проспав разве что не до вечера, пропустив грозу, которая началась перед рассветом, я с удивлением обнаружил на кухне Макса, с интересом рассматривающего что-то в моем планшете.

–Не думал что буду охранять такого соню,– съязвил он, откидываясь на спинку стула. Я не сразу понял почему он так на меня уставился, а потом до меня дошло. Утром, проводив Игоря и Ирину, зная что уже никого не удивлю своими шрамами и рубцами, я избавился от ненавистной пижамы, и теперь стоял перед чужим человеком в одних трико. А, ну и черт с ним, с этим Максом.

–Ночка была веселой,– налив кофе, я заглянул в холодильник и поморщился от вида запеченной рыбы. Ну нет, я ее есть не буду! –Кажется, я прогулял школу.

–Твое освобождение,– Макс придвинул листок ко мне, и я не глядя забросил его в сумку. –Рассечение на виске и наложение пяти швов. Могу я увидеть их?

Я улыбнулся и заправил волосы, показывая на затянувшийся шрам. Макс удивленно вскинул брови, а потом распахнул папку на столе. Что же отец не прибрал то ее!?

–То что ты пытался скрыть, начинает потихоньку всплывать, Джейк.

–Макс,– я сел напротив охранника, и потер лицо. Проклятье, эта щетина с каждым днем растет все быстрее и становится все жестче. –Я не думаю что это вас должно хоть каким-то боком касаться.

–Раз ты так настаивал что бы именно я тебя охранял, то уж изволь хотя бы рассказать, что именно можно от тебя ожидать.

–Ну, вообще-то, я могу сам за себя постоять. Это папина прихоть. Мне больше нужна защита от журналистов, да и от меня самого,– я улыбнулся и сделал себе бутерброд.

–Ты про свои обмороки?

–Так, это были не обмороки! Просто потерял сознание! Между прочим кома – это тоже в некотором роди потеря сознания и…

Макс рассмеялся.

–Умник? Забавно. В первое наше знакомство ты был тупой как валенок.

–Ты что, хочешь вывести меня из себя?– я склонил голову. –Слушай, я не настаивал что бы именно ты был моим телохранителем. Просто предложил тебя как альтернативу. Ты мог и не соглашаться!

–Мне не нравится то, что тебя надо охранять круглосуточно в одиночку. Это работа для двоих.

Я открыл рот от удивления.

–А ночью то зачем?

Все таки он мне нравиться! Классный мужик. Жаль что ему суждено…

В раз пропал аппетит, и я вспомнил то свое ощущение, когда почувствовал смерть Макса.

–Машина есть? Мне надо на дачу съездить.

–Не успеем,– Макс пожал плечами. –Твой отец велел привезти тебя в клинику к восьми. У тебя осталось два часа одеться, поужинать и связаться со своими друзьями. Они почти разрядили твой телефон.

Выругавшись, я схватил телефон. Пару десятков пропущенных звонков от Саньки, один звонок с вообще с не знакомого номера, и три звонка от Игоря. Телефон словно ждал именно того, что бы я взял его в руки и я усмехнулся.

–Привет, Санек.

–Джейк, – от последующей череды ругательств, я даже отнес телефон от уха. –Ты что вчера с Игорьком сделал? Он теперь от твоей Ирины ни на шаг не отходит! Морду набил одному типку, осмелившемуся что-то вякнуть про тебя. И молчит как партизан!

–Пообщались по душам. Слушай, Сань, голова раскалывается, давай я тебе чуть позже позвоню.

–Это из-за этого разговора ты ночь в больнице провел?

–Да нет. Просто в обморок грохнулся не во время,– я уничижительно улыбнулся Максу, едва сдерживающему смех. –Что еще там в школе?

–Да слушок прошел, что ты переезжать собрался. Типо Игорек тебе мозг вправил.

–А Катька?

–Не появлялась. Ее вроде как родители в другую школу переводят. Джейк, ты точно в порядке?

–В полном. Помнишь ресторан, где вчера ужинали. Давай подтягивайся туда через часок, я столик закажу.

Не усел я положить телефон, как тот снова затрезвонил, и я возвел глаза к потолку.

–Кофе хоть дайте допить,– вздохнул я в трубку, и услышал как выругался Игорек на том конце связи.

–Поговорить надо.

–Мирно или как?

–Мирно.

–В «Золотой пони» через час подходи. Я там столик заказал.

Игорек снова выругался.

–Мама дома?– я все же допил кофе.

–На какой-то там тренинг для беременных уехала.

Кивнув, я прикрыл рукой амулеты, которые с интересом рассматривал Максим. Тот тут же переключился на браслет.

–Слушай, кончай меня рассматривать.

–Могу спрашивать, но ответишь ли ты мне.

–Спрашивай, а я подумаю, отвечать или нет,– я пожал плечами, и достав рюкзак, забрал планшет у Макса. Пройдя в ванну, не закрывая дверей, залез под душ. Быстро побрился папиной электрической бритвой.

–Эти амулеты у тебя на шее, что они обозначают?

–Это подарки, на память. С камнем – от очень хорошего друга. Пока он на мне, он знает что я жив.

–А второй? С тремя лучами.

–Это,– я прикрыл глаза. –От девушки. Она поклялась мне в любви.

–Эта та, что с фотографии? С черными волосами. Она смотрит с любовью, которую не скрыть.

Я кивнул.

–Сережка и браслет с одинаковым камнем. Они связаны?

Я снова кивнул.

–Шрамы на левой руке такие, словно ставил блок от ножа. То же и на левой ноге. Это был нож?

–Четь больше чем нож, но ты прав, ставил блоки.

–Шрамы на руке, как руны… хотя нет, скорее похоже на финикийский…

–Что?– я резко повернулся.

–В историческом музее есть отдел письменности, я там почти год отработал охранником. Там были такие же знаки.

Я нервно сглотнул.

–Музей до скольки работает?

–С десяти до шести,– видя мое нетерпение, он отвернулся, подперев косяк ванной. –Там мой друг работает. Могу попросить провести ночную экскурсию.

–Если не сложно. Еще вопросы будут?

–Как ты выжил вот от этого?– он указал пальцем мне на грудь, на звезду.

–А я уже был мертв на тот момент. Это вернуло меня к жизни.

–Джейк, хватит…

–Я не вру. Слушай, Макс, я на самом деле был мертв. И то что ты видишь на мне,– я указал на шрамы на плече, на руках. –Это малая толика того, что я пережил. У меня почти нет ни одной целой кости, у меня пару сотен швов на теле, я вырос на пятнадцать сантиметров за три месяца. Это след от кинжала, не давшему мне уйти на тот свет. Он пробил меня насквозь, пробив сердце. У меня обе коленки сорваны. Я потерял литров десять крови, пока меня не было здесь. Вот эти пальцы, они работают на честном слове, потому что я ломал их так часто, что и сам уже не помню сколько раз это случалось. Не веришь, поедем сегодня к отцу на работу, и ты сам все увидишь. Да просто посмотри на эти снимки, и подумай как я вообще еще шевелю мозгами после таких травм. У меня оба плеча были раздроблены в крошево. Я чуть не сдох полтора месяца назад от заражения крови, и выжил только лишь потому, что люди верили в меня. Я потерял друга, которого убили вместо меня. Он умер у меня на руках, и я не смог ему помочь. Но знаешь, там я чувствовал себя уверенней, чем здесь. И все потому, что там я мог сражаться за свою жизнь, а здесь мне не дают этого сделать. Я бы убил Игорька вчера у школы одним ударом, а потом бы сгнил за решеткой или стал бы подопытным кроликом в какой-нибудь лаборатории. Хотя именно он угрожал мне, а не я ему. Это именно он, а не я начал эту войну.

Макс неуверенно смотрел мне в глаза, явно думая что я сошел с ума.

–Помнишь тот портрет над камином на даче? Макс, его сделали первого июня этого года в школе на классный альбом. Шесть месяцев назад, Макс.

Кажется я разорался не на шутку. Однако Макс словно не слышал моей истерики. Резко обернувшись, он положил руку на пистолет на поясе и посмотрел куда-то в коридор. Я прислушался и узнал звон маминой связки ключей.

–Мама вернулась,– метнувшись в свою комнату, я поспешно натянул брюки и майку, рубашку. И сжалившись над своим шкафом, выволок из ванны корзину для грязного белья, и закинул в нее все, что посчитал грязным. Расцеловал улыбающуюся маму и помахав ей ручкой, выскочил из квартиры. Идущий рядом Макс поправил пояс и чему-то своему покачал головой. –Конечно я не хочу обидеть маму, но я просто не могу есть ее кухню. Ну нет у нее дара вкусно готовить.

–Я заметил,– Макс усмехнулся. –Но у нее есть другие плюсы.

–Ты даже не представляешь какие,– я мечтательно задумался, и едва не налетел на машину, которую Макс поставил возле самого подъезда. –О, Макс, она ужасна! Ты когда ее мыл последний раз?

–А ты попробуй выбраться из загорода после дождя. Знал бы что ты так долго и крепко будешь спать, помыл бы. А теперь залазь давай, съездим помыться.

Улыбнувшись, я брезгливо посмотрел на заляпанную грязью ручку, и достав платок, очень осторожно открыл дверцу. Макс засмеялся так, что я дернулся. Плюхнулся на сидение и огляделся. В принципе, довольно чисто и уютно.

–Не люблю опаздывать,– буркнул я, входя в ресторан и заметив друзей, последовал за официантом. Указал Максиму на место рядом с собой, и, кивнув Игорю с Саньком, очень галантно склонился к Ирине и поцеловал ее ручку. Сашка даже рот открыл от удивления.

–Как ваше самочувствие, моя леди?– спросил я чуть слышно, и смущенный румянец на щеках девушки ответил за нее.

Сев на свое место, я дал время всем заказать все что им вздумается, и игнорируя взгляды друзей, с таким удовольствием принялся за еду, словно неделю ничего не ел. На последок попросил официанта принести молока и маффинов, и наслаждаясь десертом, наконец смог нормально сконцентрироваться на разговоре. А было что послушать.

Оказывается, утром некоторые личности пытались разузнать в школе обо мне, затребовали мое досье, и попытались разузнать у моих одноклассников о том, как я провел лето.

–Джейк, тебе нельзя там появляться,– Игорь поморщился. –Что-то не нравиться мне вся эта история. И могу поклясться, что один из этих типов, вчера был в бригаде скорой, что забирали тебя в больницу.

–Даже так?– я отставил бокал с молоком, и запустил пальцы в волосы. Ира сразу заметила что от вчерашней раны остался только тоненький шрам, и протянув руку, коснулась моей щеки.

–Тебе бежать надо,– тихо прошептала она, покосившись на Макса. Тот молча слушал нас, не вмешиваясь.

–Я не могу. Я нужен маме. Хотя бы этот последний месяц.

Уставившись на свои руки, я задумался. Если в больнице все же зацепились за эти снимки, то что они должны предпринять? Отвлекшись на Санька, который хотел что-то сказать, я прижал палец к губам.

–Десять минут тишины, Сань.

Так, на чем я закончил? Ага, больница. Прежде я не делал таких снимков, только лишь снимок ноги, когда подвернул ее. От сюда вывод, что они просто не могут знать какой давности эти переломы. Старые или я заработал их недавно. То, что я здравомыслящий, и меня не слишком беспокоят эти старые переломы черепа они узнают из школьной карты и от терапевта в больнице. Попробуют узнать о моем здоровье до переезда в Россию, и даже если им дадут такие сведения, это займет несколько дней. А так как там у меня таких сведений не обнаружится, то они потратят еще несколько дней, а возможно и недель, на поиски информации. Удостоверившись что нигде и слова нет о том, что я когда-то ломался, они попробуют исследовать меня.

–Джейк, ты над чем задумался?– Ирина проигнорировала Санька, пытающегося ее остановить, и я вздрогнул.

–Ирочка, я думаю,– прошептал я. –Макс, слушай. Я может и тупой, но вот скажи, как они смогут заставить меня пойти на обследования? Ну, я имею ввиду, без явных жалоб на мое здоровье.

Санек ничего не понимая только и успевал водить головой то на меня, то на Макса.

–Да им и заставлять не придется. В пятнадцать лет плановый осмотр для отчета в военкомат и как миленький пройдешь полное обследование,– Макс пожал плечами. –Или если еще раз грохнешься в обморок и попадешь в больницу. Одним анализом крови они могут отправить тебя на дополнительные анализы и так далее и тому подобное. После ЭКГ так вообще запрячут в больничке.

–А при чем тут ЭКГ?– Санек захлопал глазами.

–Понимаешь, Сань, я тут на ногах сердечный приступ пережил, и рубец остался на сердце. И это в четырнадцать лет.

–Но тебе уже пятого января исполнится пятнадцать!

Я открыл рот, и закрыл, признавая что реально забыл о своем дне рождении. Тупо забыл!

–Дейк, у тебя всего месяц с небольшим. Плюс праздники, ну полтора месяца. Потом полугодовой медосмотр в школе. С твоими… шрамами, они потребуют полную карту обследования,– Игорь задумчиво вертел в руках салфетку, скручивая из нее какой-то цветочек.

–А если я на домашнем обучении?

–А причина?– не очень уверенно передразнил меня Макс.

–По состоянию здоровья,– я улыбнулся и разве что об стол головой не стукнулся. –Нет, это палка о двух концах. Ну и как мне спрятаться от этих врачей?

–Джейк, ну не может же все быть так страшно,– Санек умоляюще смотрел на меня, и я психанув, достал из рюкзака снимки из больницы. Бросил их на стол и облокотившись, уткнулся в кулаки подбородком.

–Уже страшно, Сань. И это лишь малая доля того, что со мной не так.

Макс кивнул и показал Саньку что именно надо смотреть.

–Этот удар – кома как минимум, как максимум повреждение затылочной доли и кровоизлияние в мозг. Эта травма височной доли, опять же кровоизлияние мозга из внутренней сонной артерии и кома. Следом смерть. Третья – не страшная, но думаю пара обмороков была после нее.

Я кивнул.

–Один.

–После таких вот травм люди, если выживают, по пол года с кровати не слазят, не говоря уже о том, что бы быть здравомыслящими.

–А ты от куда знаешь?– Санька разве что не бросил снимки на стол от отвращения.

–У меня сестра травматолог,– Макс пожал плечами. -Знаешь что это такое, когда любой твой синяк изучают под микроскопом, выносят самые ужасные прогнозы, что могут быть, а потом синяк проходит, и ты думаешь что это дар Божий.

–А она может…

–Не может. Наш Джейк – личность слишком знаменитая и приметная. Мечта ученых. И если все что ты мне говорил – правда, то я понимаю почему ты вчера в участке грохнулся.

Я захлопал глазами. И все то он понимает!

–Ночью гроза была, а у многих не только старые порезы, но и кости выворачивает на непогоду,– Макс кивнул сам себе, и отставил свою чашку с чаем. Посмотрел на часы. –Джейк, нам пора.

–Куда?– Санек даже вскочил.

–К отцу на работу обещал приехать к закрытию,– я улыбнулся. –Слушайте, ребята. У меня к вам большая просьба, не говорите про меня никому. Ну, посидели, попили чайку. А все вот это… не надо пока никому об этом знать.

Все так закивали головами, что мне захотелось рассмеяться. Танец болванчиков, тьфу ты.

Заказав еще десерт друзьям, я расплатился и поцеловав на прощание ручку Ирины, чем совсем сбил ее с толку, направился на выход. Однако вспомнив кое-что, вернулся, и наклонился к уху девушки, задумчиво доедавшей мороженое.

–Ирочка, скажи мне, то что вчера ты мне сказала, про зеркала… Ты не помнишь? Жаль. И еще, скажи, у нас вчера все получилось? Точно все стало как прежде? Я смог помочь тебе?

Ира обернулась, и улыбнувшись, вдруг поцеловала меня в губы. Не то что бы настойчиво, но это было не простое «спасибо».

–Ты подарил мне новую жизнь, Джейк.

–Я… я просто хотел убедиться… что видения исчезли.

Я попятился, но Ира спокойно поднялась, и, остановив подскочившего брата, пошла со мной на выход. Вышла на улицу в своем тоненьком платьишке, и вдруг прижалась к моей груди, положив голову на плечо.

–Джейк, я помню лицо девушки. Словно видела ее твоими глазами. С длинными черными волосами, и с жемчужной диадемой на голове. Она поддерживала тебя, и старела прямо на глазах. Словно вся жизнь ее прошла перед тобой. Я чувствовала твою привязанность к ней, и что с ней ты был счастлив. А сейчас ты весь в тоске. Мне не нужен тот дар, что бы видеть это. Это видят все. Ты гаснешь без нее.

Меня закачало от ее слов, а на глаза навернулись слезы.

–Возможно я погасну без нее, но я не могу быть с ней. Ира, эта тоска со мной на веке.

–Мы сами творим свое будущее. И твое – в ее руках. В ее руках твое сердце.

Я выдохнул, не в силах удержать одинокую слезу, заскользившую по щеке. Именно эти слова я вчера говорил маме, именно это говорила мне сейчас Ира, именно это я сам чувствовал.

–Ира, зачем ты делаешь мне больно?

Она чуть отстранилась и заглянула мне в глаза.

–Ты спас меня, и я хочу спасти тебя. Джейк, эта тоска уничтожит тебя. Она не дает тебе сил бороться. Я не вижу больше того, что спрятано в людях, но тебя я продолжаю чувствовать. Вы созданы друг для друга.

–Ты не понимаешь. Она и я, мы из совершенно разных миров. Ира, нас отделяет не то что понятие о времени и расстоянии. Нас отделяет куда большее. Этот мир мой, а она живет в совершенно другом мире. Это противоречит самому понятию о судьбе и равновесию самого бытия. Ты даже не понимаешь…

–А возможно судьба именно так и хотела, что бы ты нарушил это равновесие? Джейк, мне сейчас сложно говорить о судьбе и всем этом… необычном. Но я знаю, что здесь ты чужой. Ты не на своем месте! Джейк, очнись. Посмотри на свою семью. У твоего отца и матери скоро будет дочь, а ты только трясешь их. Ты потихоньку разрушаешь все вокруг себя…

–Ира, замолчи. Ты не знаешь о чем говоришь.

–Я говорю то, что понимаю. Ты сейчас лишний в семье. Ты лишний в школе. Ты нечто необычное и лишнее в глазах окружающих. Твое возвращение растревожило улей.

–Ира, ты понимаешь что говоришь? Я вернулся домой из такого места, в которое был шанс попасть один на сотни миллионов…

–И ты использовал этот шанс что бы попасть туда. Джейк, это ли не судьба? Почему ты споришь с ней? И дала бы тебе судьба снова возможность вернуться туда, обратно, что бы за это место ни было? Она должна была снабдить тебя всем, что бы ты смог вернуться обратно. Джейк, подумай над моими словами. Только не думай слишком долго. События вокруг тебя начинают наращивать обороты. Сначала все говорили только о твоем шраме и никто ничего не знал. Сейчас уже пошли слухи о чудесном исцелении твоих стариков…

–Что?

–Эти люди в школе говорили о них. Джейк, ты возможно и поступаешь так, как считаешь нужным, но ты оставляешь следы. Твои старики, снимки с больницы, я. Джейк, тебе нужно исчезнуть. Бежать. Спасаться!

Она вдруг крепко обняла меня и вздохнула.

–Говорят что за свою мечту надо бороться. Джейк, борись за свою мечту. За настоящую мечту. За свое будущее. У тебя душа война, живущего по правилам чести. Ты слишком мягкий для этого мира.

Я нервно сглотнул.

–Ты видела тот мир?

Она нерешительно кивнула.

–Я слышала как ты звал отцом совершенно чужого человека, и он звал тебя сыном. Там твое место, Джейк. Там остался ты. Здесь лишь твое тело, и без души, без сердца, оно скоро умрет.

–Ты видела моими глазами,– тихо прошептал я, и разве что не обмяк. Господи, как это приятно знать, что кто-то понимает тебя. Сочувствует. – Ира, я не могу бросить родителей.

–Пусть они знают что ты жив, но далеко. Чем ты умрешь у них на руках.

Я шарахнулся, обожженный ее словами. Нервно оглянулся. Макс стоял у машины, не вмешиваясь в разговор, но не спуская с нас глаз. Вокруг все словно вымерло.

–Мне надо идти, Ира.

Кивнув, она отпустила меня, и, не отходя, провела пальцами по шраму на моей щеке.

–Джейк, можно я тебя поцелую? Я хочу запомнить тебя.

–Глупенькая,– я горько улыбнулся, и заправил ее волосы за ухо. –Ирочка, я же младше тебя на три года.

–Нет, ты старше всех, кого я знаю. И пусть она простит мне эту маленькую шалость. Но я хочу оставить частичку тебя с собой,– я не успел опомниться, когда она прижалась ко мне своим горячим тельцем и, обхватив за шею, поцеловала. Обманула меня горячими сладкими губами, заволокла в омут желания и дурманящего чувство полета. Заставила в раз забыть обо всем и обо всех.

И еще минуту стоял ошалевший, смотря на закрывшуюся дверь за Ириной, все еще ощущая тепло ее тела, прижимающегося ко мне, помня горячее дыхание и обжигающие губы, сохранившие вкус клубничного мороженого. Очнулся только от того, что Макс сжал мое плечо и подтолкнул к машине. Сев на сидение, машинально пристегнулся. Не видел дороги, не чувствовал того что машина движется, не слышал о чем говорил мне Макс.

–Джейк!– окрик Макса привел меня в чувства.

–Что? А, приехали,– нервно распахнув дверцу, я рванул из салона. Чертыхнулся ремням, удержавшим меня, и, вздохнув свежего воздуха, полностью пришел в себя.

–Очухался? Вперед,– Макс подтолкнул меня к дверям клиники и нажал на звонок. Уже через минуту мы стояли в кабинете отца, и я удивленно осматривал изменившийся интерьер. Пол года назад здесь было куда больше всевозможных папок, повсюду валялись какие-то макеты и чучела. Сейчас же здесь словно работал совершенно чужой человек.

–Джейкоб, что с тобой?– отец смотрел на меня своими холодными глазами, и я нервно сглотнул. Ира была права. Я разрушаю семью. Меня не должно здесь быть!

–Задумался. Пап, а надо ли все это? Может ну его все к черту?

Однако одного взгляда отца хватило на то, что бы понять – он уже не отступит. Его зацепило это настолько, что он уже не успокоиться ни при каких обстоятельствах. Ему нужны такие доказательства, против которых он сам не сможет привести отпровержений.

–Джейк, ты что, боишься?– отец нахмурился, а я отвернулся.

–Произошло кое-что такое, что не могу выбросить из головы. Пап, дай выпить. Ну не смотри на меня так. Тошно мне.

–Что еще-то случилось?– он хмуро оперся на стол, сразу забыв обо всем. Заметил стоящие у меня в глазах слезы.

–Я… пока не могу сказать. Я должен подумать.

Отец с большой неохотой достал из стола бутылку с коньяком, и я мельком глянул на этикетку. Осторожно сняв все побрякушки с себя и повесив пиджак на спинку стула, стал стягивать рубашку. Едва не вырвал из рук отца стакан и налив его полным, не почувствовав вкуса, выпил.

Отдал пустой стакан ошарашенному Максу, и, ворочая мозгами, прошел в рентген кабинет, в котором как я знал, был довольно большой стол и не дожидаясь когда отец и Макс зайдут следом, просто рухнул на него. Смотрел на лампу на потолке, и едва сдерживал в себе крик. Боги, что она со мной сделала? Почему ее слова, каждое слово, так больно режут сердце? Почему с каждым ударом этого самого сердца все больше кажется что тот бред, что она несла, имеет смысл? Ведь я на самом деле мешаю отцу! Ему сейчас просто не хватает ни времени, ни терпения, что бы нянчиться со мной. Мое присутствие ставит под угрозу все, что держит их в этом мире. Если эти проклятые медики узнают о моих травмах, они закроют отца в тюрьму, за жестокое обращение с ребенком, хотя он ни разу не поднял на меня руку. За то, что он укрывал меня. А мама? Что будет после этого с мамой? С маленькой сестренкой? С бабушкой и дедом? Господи, зачем я вернулся? Я угроза им всем! Я их крах!

–Джейк, ты чего сопли распустил?– Макс стоял над моей головой, опершись на стол. Было чертовски неудобно смотреть на него вверх ногами, но на то что бы сесть, сил просто не было.

–Макс, она права,– закрыв глаза, я позволил себе не сдерживать слез. –Я все вокруг разрушаю. Несу хаос и смерть. Боль и беспорядок.

–Я думал что она объяснялась тебе в любви.

–Макс, я… прости меня, Макс. Зря я впутал тебя во все это.

–Это ты о чем?

–Макс, я… я не знаю как, но я чувствую смерть близких мне людей. Я чувствовал что меня ждет смерть, и она забрала меня. Лишь благодаря Богам, я ожил. Я чувствовал смерть друга, и он погиб. Я… я чувствую твою смерть, Макс. Она так близка, что сводит с ума.

Максим замер, прищурившись рассматривая меня. Я чувствовал это даже с закрытыми глазами.

–Зачем ты мне это говоришь?

–Потому что у меня еще есть возможность спасти… отвести ее от тебя. Обмануть ее.

–Джейк, ты просто пьян. Несешь какую-то чушь.

–Макс, я лишний здесь. Я могу все это остановить. Я дам ей то, что она от меня хочет, и тогда все станет на свои места.

–Замолчи!– тихо зашипел Максим, и я открыл глаза.

Мой телохранитель смотрел на вошедшего отца так спокойно, словно я только что не сказал ему о том, что он скоро умрет.

–Макс, ты меня слышал? Тебе надо уйти. Разорви контракт с отцом.

–Потом поговорим,– Макс принял из рук отца фартук от радиации, и подошел к компьютеру. Отец показал как делать снимки и встав надо мной, очень недовольно покосился на мои мокрые глаза.

–Пап, дай еще выпить.

–Нажраться решил?

–Тогда усыпи! Пап, я схожу с ума. Дай мне хоть напиться на последок.

–Джейк, ты рехнулся? Боишься радиации?

–Нет,– я покачал головой, поймав взгляд отца. –Не хочу видеть ужас в твоих глазах, когда ты поймешь все, что со мной случилось. Пап, пожалуйста.

Та недоверчивость, что сквозила в его глазах, убивала на повал. Но коньяк он мне все же отдал. Сразу всю бутылку. Смотрел как я тупо напиваюсь, и морщился.

–Ты что, вообще не чувствуешь его крепости?

–На вкус – нет,– я откинулся обратно на стол, смотря как потолок начинает медленно крутиться. –В голове – да.

Уснул я еще до того, как отец сделал первый снимок, однако тут же вернулся в реальность, стоило тому перетянуть мне руку жгутом и вогнать мне в вену иглу. Дернулся, стараясь вырваться, и с ужасом уставился на отца.

–Ты чего делаешь?

–Контраст ввожу. Гляну твое сердце.

–А?

Уже через пять минут сидел на столе и держал в руках довольно четкий снимок своего сердца, и если бы не Макс, то совсем бы не понял что он мне показывал. А было на что посмотреть. Кроме рубца от кинжала, оно было сплошь покрыто мелкими затянувшимися трещинками. Их было так много, что это пугало.

–И что это значит?

Папа же сидел над стопкой снимков за столом, вцепившись пальцами в волосы и с ужасом смотрел на бумаги. Он ничего не ответил. Он не мог сейчас говорить. Он даже не мог смотреть на меня.

–Я пойду оденусь,– шепнул я Максу, и едва не рухнул со стола. Тот поддержал меня, шепнув на ухо.

–Детский алкоголизм вещь страшная.

–Макс, отстань. И так тошно.

–Меня бы то же затошнило от такого количества коньяка.

С ненавистью глядя на Максима, я высвободился из его рук и чуть пошатываясь, пошел одеваться. После чего забился в угол за диван, и, сделав вид что не вижу Макса, развалившегося на этом самом диване, сжал в кулаке свои амулеты. Притянув рюкзак открыл фотографию Розалин, и поставив планшет перед собой, уставился на нее. Смотрел, пока не уснул, и словно она была рядом, сидела возле меня, и молчала. Горько так молчала, от чего становилось еще больнее.

–Джейк,– кто-то потряс меня за плечо, и я открыл глаза. Увидел Розалин, смотрящую на меня с почти разряженного планшета, и вздохнул. –Поехали домой.

Отец сидел рядом со мной, с болью всматриваясь в мое лицо, и мне стало совсем тошно от того, как он изменился. Господи, сколько же он времени просидел рядом со мной?

–Папа, скажи хоть что-нибудь.

–Давай дома поговорим,– отец отвернулся.

–Сейчас. Без мамы. Ты же имеешь медицинское образование. Скажи мне то, что тебя так напугало.

–Джейк, с чего ты взял…

Я вскинул голову, проглатывая враз нахлынувшие слезы и ком в горле.

–Папа, ты за какой-то час посидел. Подумай что с мамой будет, если она узнает хоть часть из всего этого.

Отец бросил перед собой папку, и, достав сигарету, закурил.

–Джейк, я… я не знаю как ты до сих пор еще жив. Половина из этого… инвалидность или смерть. Джейк, кто смог спасти тебя? Почему ты до сих пор жив? Как?

Прикусив губу, я дотянулся до планшета, и, видя что зарядки осталось минут на пятнадцать, залез в папку, спрятанную среди учебников. Открыл фотографию Маришь и показал отцу.

–Ее зовут Маришь, папа. Она вытащила меня из воды, когда я разбился. Она дала мне новую жизнь, и я все три месяца считал ее разве что не матерью. Она… она навсегда останется для меня второй мамой,– я провел пальцами по экрану, вспоминая очертания родного личика. -Я чувствую ее… до сих пор. Слышу как она молится за меня, как плачет из-за того, что мне здесь так сложно и тяжело. Она ненавидит себя за то, что позволила мне уйти в этот ад. Я слышу как она молит меня вернуться.

Рукавом смахнув слезы, на которые отец наверное впервые не обратил внимание, перелистнул снимок, и со стоном выдохнул. Уткнулся лицом в колени и заревел.

–А этого человека я звал отцом. Папа, прости меня. Я предал тебя. Я не мог… сказать об этом. Но я не отвернусь от него, и он останется для меня таким же отцом, как и ты. Он дал мне шанс выжить, помогая Маришь. Он хотел отдать свою жизнь, что бы спасти меня, когда я умер. Он просил у Богов за меня как за сына, папа. Он молил Богов забрать у него жизнь что бы они вернули к жизни его сына, меня. Я как сейчас помню как он держал меня на руках, когда я умирал. Помню его слезы обо мне. Папа, так о чужих детях не плачут, тем более такие люди. Он имел возможность отдать свою жизнь за меня, но я отказался. Папа, я не мог забрать жизнь… своего отца. Прости меня, папа. Я назвал чужого человека отцом, но от тебя я не отрекался. И он знал об этом. Знал… и потому отпустил… Он каждую ночь стоит рядом с моей кроватью и сторожит мой сон. Он поддерживает меня, он верит что я смогу со всем справиться… Только я больше не могу. Я не могу бороться с этим миром. Если я буду бороться, то уничтожу вас. Я не могу смотреть как ты пытаешься оградить меня, потому что ты сам встаешь под удар. Я хотел вернуться и сказать что вам не надо винить себя в моей смерти. Я понимал, что исчез после того разговора, и что ты будешь винить себя в том, что это случилось. Я думал что смогу вернуться к прошлой жизни. Я не думал что здесь вот это сможет разрушить не только мою жизнь, но и вашу. Папа, они же меня не оставят в покое… То, что я сейчас представляю из себя в глазах науки… Они уже начали мной интересоваться. Днем переворошили школу. Перед этим узнали о бабе Соне и деде. У них в руках снимки из травмпункта. Я думаю что скоро они пристанут к вам, а потом и обвинят тебя в какой-нибудь гадости. Я своим существованием предаю вас всех. Я предатель, папа… Я предал вас, когда сбежал. Я предал маму, когда понял что испытываю ту же привязанность к Маришь. Я предал тебя, когда назвал Комоло отцом. Я предал их, вернувшись к вам… Я предал тысячи людей, поверивших в меня… Я предал Розалин, когда отвернулся от ее любви. И сейчас я предаю вас, потому что из-за меня вам могут навредить… Папа, простите меня за то, что я такое ничтожество…