Текст книги "Орден Крона. Армия свободы"

Автор книги: Нина Малкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Рядом с витой колонной? – я привстала на носочки, поскольку обзор загораживала дамская маска с высоким пучком из ярко-синих перьев.

– Он самый. Молодой князь Велисмунд Веллапольский. Последний из княжеского рода. Приехал тайно на маскарад, чтобы почтить Орден своим присутствием, – Татовский сунул мне в руки бокал вина.

– Почему тайно? – я охотно вовлеклась в сплетню и глотнула напитка.

– Велисмунд поддерживает сопротивление, – Татовский тоже выпил. – Те, кто сомневаются в служении Ордену, могут склониться в нашу сторону, узнав в рыцаре столь могущественного покровителя.

– Всё равно не понимаю, причём тут я, – я отвернулась, глотком осушила бокал и схватила пирожное с лимонным кремом.

Хмель почти мгновенно ударил в голову. Я крепко зажмурилась, прогоняя внезапное опьянение, и уставилась вдаль – туда, где невозмутимый дворецкий наполнял черпаком бокалы из сверкающей изумрудными гранями вазы. Зелёная жидкость пенилась, пузырилась, однозначно выдавая “полыний шторм”. К диковинному напитку выстроилась целая очередь – очередной белоголовый король Тибр в парадной мантии, вертлявая женщина пышного телосложения в цветастых шароварах, человек непонятного пола в глухой, расписанной золотом маске…

– …представь себе, она каждый свой день начинает с бокала игристого баторского вина, который вносит в её будуар приезжий воин из таххарийцев, – высокая леди с розовым волосами и блестящей алмазной рыбкой-заколкой протиснулась между мной и Татем. – Должно быть, ей до отвращения надоел собственный муж.

Женщина-русалка одарила меня надменным взглядом, пригладила переливчатые чешуйки на обтягивающей юбке и отвернулась к подруге.

– Ведь бывает же так, чтобы надоел собственный муж! – рассмеялась её закутанная в прозрачный шёлк спутница.

– Нет любовника выносливее искусного воина, ясно? – вступил в разговор Тать, сверкнув своей самой очаровательной улыбкой.

Обе кокетки игриво скользнули взглядами по крепким, тренированным плечам Татовского и даже не испугались его кривой рожи. Возможно, решили, что она – часть костюма.

Я закатила глаза и оставила бойца развлекаться флиртом с высокородными красавицами. Отошла в тень вьюнка с неестественно крупными цветами, прихватив с собой ещё один бокал вина.

Напиться – вот отличная идея на сегодняшний вечер. Хоть этим унылый праздник в приюте Ордена выгодно отличается от танцулек в бестиатриуме.

Я набрала полный рот вина, безуспешно поискала глазами Демиурга, рассмотрела вязь татуировок на полуобнажённом крепком теле с головой медведя и… наткнулась взглядом на высокую мужскую фигуру с руками кровавого мага.

Протолкнув напиток в горло и отступив ещё дальше в тень, я инстинктивно напряглась. Хотя с его бы? Просто кто-то из гостей оказался столь оригинален, что вместо Иверийца решил нарядиться Чёрным Консулом. День Династии и маскарад вполне это позволяют.

И всё же… Как странно.

Словно нарочно демонстрируя почерневшие на предплечьях вены, незнакомец повыше закатал рукава белой сорочки. Он о чём-то оживлённо беседовал с важным господином, а я никак не могла отделаться от ощущения, что знаю каждый волосок на его теле, каждый шрам и каждый изгиб. Что он и есть моя судьба, которую я искала среди тысяч лиц, в шумных звуках боя и в тишине библиотечных ярусов.

А моя судьба… Всегда была рядом. Вино моментально показалось кислым, и я выплюнула его в ближайшую вазу с камелиями. Живот скрутило резкой болью, а затылок полоснуло так, словно кто-то дёрнул рывком за волосы.

Теперь я с жадностью изучала мужскую спину. Пыталась найти подтверждение своему ошибочному узнаванию, но только сильнее притягивалась к нему. Неосознанно – как тянется слепой котёнок к запаху молока.

Бывает, смотришь на человека – и глазами выделяешь его из тысячи, потому что в его движении, в коротком повороте головы, в том, как пальцы обхватывают бокал с «полыньим штормом» и даже в том, как вздымается его грудь при дыхании, видишь самый близкий на свете образ.

“Это – он,” – подал голос Каас, приглушённый тканью пышной юбки.

– Это – не он, – вслух сказала я и тихо двинулась по кругу, чтобы заглянуть незнакомцу в лицо.

Которое, как назло, оказалось скрыто под маской. Такой же чёрной, как его волосы и руки. Мужчина резко развернулся – и в этот момент, вглядываясь в хищный профиль зловещей маски, я вдруг отчётливо поняла, что это не мой ментор. Что сознание снова и снова играет со мной полюбившуюся злую шутку, которая каждый раз работает безотказно. А я, как глупая и доверчивая кукла, легко поддаюсь на эти игры разума, позволяя эмоциям управлять собой. Даже не пытаясь рассмотреть под высоким воротником чёрного паука, я резко развернулась и почти наощупь двинулась прочь – вниз по каменной лестнице, ведущей прочь от террасы.

На высокой стене по правую сторону то и дело вставали тени, но я не остановилась. Наоборот – ускорила шаг, перепрыгивая через ступеньку. В воздухе праздничной ночи разливалось больше не волшебство – мистика и тревога. Я бежала прочь от своего главного страха, не позволяя ему снова завладеть мной. По мере спуска влажная духота сменилась зимней прохладой, и это отрезвило разум. Потянуло сыростью и снежным холодом.

Я с разбегу припала к резным воротам, запутавшись в платье и тряхнув выбившимся прядями. Сорвала маску, глотая морозный воздух, как исцеляющий эликсир. По ту сторону ограды сверкнула подмёрзшая гладь озера – спокойного, тёмного. Похожего на Фарелби. Отчего-то впервые за всё время захотелось домой.

И ещё захотелось… О, Ревд, просто до рези в глазах, до острой боли в сердце захотелось увидеть Джера! Так сильно, как никогда раньше. Прямо сейчас, немедленно, чтобы он оказался рядом. Больше всего на свете, больше, чем могущества или победы над Иверийским гнётом, больше самой отчаянной мести. Кажется, в этот миг я променяла бы всё на свете только за то, чтобы…

– Юна? – раздалось сзади.

Я прикусила губу и посильнее стиснула сумку, ощущая сквозь пушистую ткань очертания бестолкового, нелепого хоботорога. Три вдоха по три секунды. Это всё вино. Я перебрала с хмельным напитком и поддалась чувствительности. Стоило взять себя в руки и вернуться в реальность.

Я обернулась и задрала голову к крепкой фигуре мужчины в самом начале лестницы. За спиной его цвет и свет заливали пространство террасы, мелькали люди. Отсюда, из темноты, я могла бы и его принять за ментора, пожалуй.

– Господин ищет тебя, – сообщил Тать.

– Я иду, – устало выдохнула я и подняла юбки, чтобы взобраться обратно в пекло маскарада лицемерия.

Дурацкие юбки! Ненавижу платья! Всегда знала, что дамская одежда – сплошные ограничения и неприятности. Ещё и маска эта… Глупости. Так и не надев обратно лисью морду, я просто выкинула её в мокрый сугроб. Всё равно не умею притворяться. Ещё и сумку с хоботорогом хотела выбросить следом, но всё-таки пожалела.

– Гостей в этом году будет развлекать менестрель, – Тать сжал мою ладошку и дёрнул так, что я чуть не пропахала носом побитые замшелые ступени. – Гений Тибрийский. Слышала когда-нибудь?

– Ооооо, – улыбнулась я внезапной догадке, порадовавшись тому, что могу отвлечься. – Много, много, много раз.

– Серьёзно? – недоверчиво скривился Тать.

– Обожаю его, – поведала я чистую правду.

– Никогда бы не подумал, что ты разбираешься в музыке, – голос Демиурга зазвучал совсем рядом.

Создатель ждал у ограды. Довольный, расслабленный и таинственный. Так и не скажешь, что всю ночь провёл на ледяном острове и нервном напряжении. Я даже позавидовала его умению держать себя и не выдавать усталости.

– Я ещё смогу вас удивить, – пообещала я.

Татовский буквально сдал куклу Юну Горст с рук на руки – видимо, всё-таки получил задание следить за мной на празднике. После мозолистой, сухой и горячей ладони Татя прикосновение прохладных пальцев Демиурга показалось изысканной лаской. Он нежно прошёлся кончиками пальцев по моему запястью, как всегда, не придавая большого значения прикосновению. Но я отчего-то вздрогнула. Должно быть, слишком впечатлилась недавним видением и общей атмосферой торжества.

– Идём, – господин взял меня под руку и повёл сквозь толпу.

Я покорно двинулась рядом, подстраиваясь под его шаг. Во все стороны завертела головой, стараясь найти того кровавого мага в толпе, но тщетно. Вот темноволосый мужчина в белой сорочке, но ниже ростом и толще. У столика с пирамидой бокалов ещё один брюнет с почерневшими руками наслаждается десертом. Не тот. Ещё один, схожего роста и образа, веселит стайку торжественно-нарядных масок. Тоже не похож.

Увлекшись, я не заметила, как мы пересекли площадь и остановились ближе к притихшему оркестру – в тени беседки, увитой розами. Вид отсюда открывался не самый удачный, но зато пышный куст с нежными бутонами служил отличным укрытием. Запах роз впился в ноздри, уже привычно вызывая знакомую дурноту. Я уткнулась носом в мужское плечо, чтобы заглушить навязчивый аромат. Демиург от неожиданности отпрянул – посмотрел удивлённо и как-то… с недоумением. Но потом воспользовался положением и деликатно приобнял меня за талию.

– …из самой столица Квертинда! – донёсся голос Марианны из-за спин собравшихся в круг гостей. – Великий король баллад и повелитель слова, Гений Тибрийский!

Явление барда поддержали весьма сдержанными аплодисментами, чему он ни капли не смутился. А я от приятной встречи захлопала громко и яростно, отчего стоящая впереди леди в кружевной полумаске обернулась и скривила губы. Ну и пусть. Зато бард легко нашёл меня в толпе и, сняв свой жёлтый берет, задорно поклонился до самого пола. Довольная, я помахала ему и улыбнулась. Может, это было слишком нарочито, но просто необходимо мне сейчас.

Тренькнули струны, утихомирив толпу, и после короткой паузы в воздухе разлилась напевная, проникновенная и знакомая мне до каждой нотки мелодия. Я мгновенно погрузилась в сладкое забытье, в полудрёму, и была готова услышать голос Сирены, поющей о том, как сладок сна конец… Но вместо неё запел бард. Высоким, бархатистым голосом умелого сказителя.

Смотри же на себя чужим холодным взглядом.

Кем стала ты теперь, и служишь ты кому?

Не свет горит в тебе, а месть коварным ядом

Всё манит и влечёт к душе пропащей тьму.

Могла бы ты пойти дорогой чести доброй,

Со смертью не играть, судьбе не возражать.

Но сделав выбор раз, ты больше не способна

Стать той же, кем была, и двинуть время вспять.

И вновь перед тобой есть два пути опасных.

Какой из них верней – не знаёт даже тот,

Кто проклял королевство божественною властью,

Кто Квертинду сулит трагический исход.

Влечёт тебя туда, где новые вершины

Горят во тьме ночной сиянием любви,

А долг зовёт к мечте, заветной, нерушимой:

Погибелью врага закон установить.

Две правды, две судьбы, две разные дороги

Ведут в один конец, одна другой темней.

Но с кем разделишь жизнь в финальном эпилоге?

Чей Квертинд для тебя окажется важней?

Дивная мелодия струилась сквозь толпу, вытягивала на поверхность самые сокровенные чувства. Гости притихли, завороженные лирической балладой и талантом Гения Тибрийского. И я тоже – притихла. Пропали мысли, сомнения, тревоги. Душа как будто исцелилась от всякого недуга и взмыла вместе с высокими нотами к ярким фонарям над нашими головами.

Я не могла оторвать взгляд от пальцев барда, между которыми сверкали золотистые искры. Он создавал свою балладу на глазах сотни зрителей, и это было невероятно. Но ещё невероятнее было то, что менестрель будто бы пел специально для меня – и пел о чём-то важном. Он не сказал ничего конкретного, и в то же время сказал так много! Как будто сулил стать мне путешественницей, стоящей на перепутье. В его песне было послание, откровение и предсказание.

Из оцепенения я вышла одновременно с окружающими и почти побежала со всеми к исполнителю загадочной баллады – туда, где автор принимал заслуженные комплименты. Но Демиург удержал меня, силой заставил оставаться на месте.

– Не спеши, – негромко сказал мужчина. – Менестрели являются на подобные торжества, чтобы выразить почтение хозяевам, но никак не наоборот.

Он едва заметно повернул голову и шепнул что-то молодому парнишке, стоящему позади. Тот резво сорвался с места, выждал удобного момента и буквально умыкнул барда из-под носа восторженных зрителей.

– Сегодня волшебная ночь, – шепнул мне Демиург на ухо перед тем, как Гений Тибрийский предстал перед нами. – И я исполняю твои желания.

Ответить что-то колкое я не успела, поскольку меня окатило волной обаяния от самой лучезарной улыбки барда. Он прижимал вензельную лютню, как ребёнка, и лучился такой чистой радостью, будто магия Нарцины была сродни кровавой. Невероятно заразительно!

Я так обрадовалась встрече, что чуть было не кинулась обниматься, но вовремя вспомнила о том, что играю роль спутницы хозяина маскарада, поэтому должна быть достойной почтения.

– Гений Тибрийский! – искренне улыбнулась я в ответ. – Последний раз мы виделись ровно назад. Ты тогда исполнял “Балладу будущего короля”. Помнишь меня?

– Юна Горст, – чарующим голосом пропел бард и приложился к моей руке. – Ваше имя по-прежнему не изменилось. Но за этот год вы подобно утёнку превратились в прекрасную лебедь.

– Это комплимент? – опередил мою благодарность Демиург.

Безымянный бард вздрогнул от его голоса и посерьёзнел, будто простой вопрос был укором или угрозой.

– Уверена, что да, – ответила я за барда. – Этот музыкант просто не знает другого способа общения с женщинами.

От похвалы я немного смутилась, пригладила причёску и попыталась скрыть шрам на предплечье, одним боком спрятавшись за Демиурга.

– Моей спутнице нравится ваша баллада, – повелительно сообщил Демиург. – Вы пришли на праздник один?

Он взял с ближайшего подноса высокий бокал на тонкой ножке и предложил барду. Тот охотно принял напиток, жадно приложился и одним глотком влил в себя лучшее баторское вино. Резко выдохнул хмельные пары и с жаром ответил:

– Эта баллада и есть моя спутница в любом приключении!

– Скажите же сами: хороша ваша спутница или дурна? – Демиург снова меня опередил, явно наслаждаясь беседой и положением.

– Разве может бард судить своё творение? – без шуток ответил музыкант. – Она всё равно, что дитя для матери – любима в любом обличии.

– Так а кому вы предлагали её на суд? – напирал Демиург.

– Самым строгим и могущественным ценителям, – менестрель уважительно поклонился, стащив с головы берет и мазнув длинным пером каменные плиты. – Вроде вас.

– Неужели? – рассмеялся Демиург. – И вы знаете, кто я?

– Конечно, Ваше Величество, – подтвердил бард, напяливая обратно нелепую шапку, цветом схожую с моей сумкой. – Вы – Дормунд Иверийский, величайший король Квертинда и его пределов!

– Такой уж величайший? – хитро прищурился создатель Ордена Крона.

– Настолько, насколько позволяют баллады, – слукавил музыкант.

Неожиданная разговорчивость Демиурга удивила меня. Я с открытым ртом следила за странной перепалкой, пытаясь уловить суть. Кажется, они оба говорили на ином языке, понимали какие-то скрытые смыслы слов и предложений.

– Вы кажетесь хитрее, чем пытаетесь выглядеть, – не то похвалил, не то уличил Демиург. – И баллады ваши похожи на пророческие. Может, вы тот, кто стоит за спинами квертиндцев? Тот, кто способен одним словом изменить судьбу королевства?

– Я простой бард, – Гений Тибрийский сам взял ещё один бокал с подноса, подумал и схватил наколотый на вилку кусок сыра. – Барду надлежит рассказывать историю, но не вмешиваться в её ход. Отдаваться последовательности и не перечить богам!

– Ну что ж, – потерял интерес Демиург. – Тогда я призываю вас отдаться во власть хмеля и насладиться праздником!

Бард взглянул осоловевшим взглядом, снова принялся слюнявить мою ладонь и хотел ещё что-то добавить, но внезапно мир погрузился во тьму. Все фонари разом погасли, лишив меня зрения. Над толпой прокатился громкий “Ах!”. Я напряглась и рывком задрала юбку. Схватилась за рукоять Кааса, пытаясь разглядеть хоть что-то в этой кромешной темноте.

Справа, шагах в двадцати зазвенел тоненьким переливом колокольчик. Я дёрнула головой, готовая к любой неожиданности. С другой стороны тоже послышалась звучная трель, будто маленькая птичка ответила на зов своей подружки. Рука крепче сжала кинжал. Новый звон раздался совсем рядом, и на мою ладонь на рукояти Кааса легла прохладная рука Демиурга. Он осторожно убрал наши руки от оружия. Кончики мужских пальцев скользнули по бедру, как капельки воды стекают по коже, и бережно вернули ткань юбки на место. Всё моё тело немедленно покрылось крупными мурашками.

– В Иверийском замке торжественный бал по традиции начинался с колокольчиков, – губы Демиурга коснулись моего уха. – После чего король с королевой открывали вечер первым танцем.

Колокольчики пели теперь отовсюду: десятки или сотни переливов заполняли душную ночь волнительным предвкушением. Вместо фонарей вспыхнули редкие свечи, освещая блеск нарядов, играя бликами драгоценностей. Торжественная толпа пришла в движение. Казалось, восторженный трепет на лицах проступает сквозь маски.

– Прекратите! – я часто задышала от волнения, духоты и прикосновений. – Я не хочу танцевать, если вы намекаете на это. Ни с вами, ни с кем-либо ещё.

К счастью, я неправильно поняла намёк. В центр освободившейся площади вышел Селован Минестл, ведущий под руку Марианну. Оркестр подхватил их движение, и первая пара закружилась в стройном, торжественном и величественном ритме по кругу. Ледяной порыв принёс вихрь снежинок, и они сверкающим кружевом взметнулись из-под юбки прелестной танцовщицы.

Следующие танцоры включилась в медленный, плавный вальс, закружились как стрелки часов по циферблату. Я на секунду и правда ощутила себя в королевском замке. Пестрые, блистательные гости вставали в ряд мерцающими тенями. В тусклом свете свечей это выглядело таинственно и завораживающе.

– А чего ты хотела бы сейчас? – так же близко и тихо спросил Демиург.

Околдованная нарядным вихрем танцоров, я вообще забыла, что он рядом. И даже не сразу услышала вопрос. Но через минуту всё же честно попыталась задуматься о желаниях.

Первой мыслью было – снять неудобные тряпки и оказаться в привычной форме академии и при оружии.

Второй – найти Кирмоса лин де Блайта и прикончить одной смертельной стрелой.

Но когда я подняла голову к неожиданно ярким звёздам, невидимым до этого момента из-за слепящих фонарей, я вдруг вспомнила о желании, которое загадала под Красной Луной. И которое загадала ещё раз, мысленно… Пятнадцать минут назад. Ладонь сама собой метнулась к чёрному пауку, слишком приметному на фоне открытых плеч.

– Ты несносно предсказуема! – засмеялся Демиург, и я отпрянула. – В самом деле, я даже не ожидал, что будет так легко.

Я впилась в него прищуренным злым взглядом. Опять он за своё! Читает мои мысли и отвечает на них до того, как они успеют оформиться в сознании. Возомнил себя знатоком человеческой души! И непонятно, где начало его игры, а где – конец. Там, в кабинете, когда мы были наедине, на секунду, на крохотное мгновение мне показалось, что я видела этого человека настоящим, живым. Что мы даже стали как-то… близки. Впрочем, всё что происходило сегодня было ложью, обманом, мороком. Из-за атмосферы праздника я легко поддавалась эмоциям, которые никогда бы не позволила себе в любой другой день.

– Не боишься, что твоё желание сбудется? – яркие глаза оглядели толпу танцующих, словно мы говорили о том, как прекрасен маскарад и праздник.

– Я смеюсь в лицо опасности, – подняла я уголок губ. – Кажется, вам этого я ещё не говорила.

– Наслышан, – он положил пальцы на мой затылок.

Отвратительно властный жест, от которого хотелось подсечь нахала и врезать по почкам. Но я только протестующе подняла плечи.

– Я ведь сказал тебе уже, что сегодня исполняю твои желания, – он с силой повернул мою голову к себе, заставляя смотреть в глаза. – Даже самые невероятные. – Взгляд Демиурга был таким неожиданно колючим и обречённым, что я растерялась и не стала сопротивляться. – Потанцуй со мной.

– Это вряд ли, – я всё же отвернулась, выискивая глазами поднос с бокалами вина. – У меня на этот вечер другие планы. – Подумала над изяществом отказа и добавила: – Это точно не то, чего я желаю. Танцы не приносят мне удовольствия. У меня совсем нет к ним таланта. Боюсь, это испортит вечер не только мне, но и вам.

Вот так. Магистр Банфик могла бы мною гордиться. По крайней мере, я только что отказала господину Демиургу и при этом не чувствовала себя обречённой мышью под лапой сытого кота.

– Я всё же настаиваю, – мужчина перехватил мою руку, тянущуюся к бокалу. – Ты не поверишь, как много можно узнать о желаниях в танце. Своих и чужих. Из меня плохой воин, но хороший танцор. Ты останешься довольна итогом. Я ведь ещё ни разу не подводил тебя, Юна.

Слабая попытка вывернуть руку не принесла успеха.

Собственное имя, произнесённое голосом Демиурга, отчего-то прозвучало убедительным аргументом. Ему удалось меня заинтриговать.

Клянусь, я не хотела танцевать! Но с каждой минутой, проведённой на веселящемся карнавале, с каждой новой нотой музыки я всё сильнее и сильнее ждала чуда. Хотелось довериться этому мужчине под маской, как уже доверилась однажды – в нашу первую встречу. Хотелось послушаться его. Позволить вершить волшебство: ведь он был способен на него и творил невозможное! Он знал всё о моих мыслях. Пожалуй, даже больше меня самой. Может, и о желаниях тоже?

Всё нутро вопило, что не нужно поддаваться. Более того: на место тоскливого безразличия пришёл страх – дикий, неестественный, отупляющий страх перед тем, кого боялся весь Квертинд. Как тогда – в театре. Всё повторялась – музыка, его власть надо мной и… острое влечение. Мощное, как кровавая магия. Торжественная мелодия манила к мужчине, делала его центром мира. Шептала: “Шагни в объятия, позволь ему сдержать слово”.

И я шагнула.

– Отлично, – улыбнулся Демиург, крепче сжимая мою ладонь.

– Я вас предупреждаю, – предприняла я последнюю попытку отказаться. – В танце даже капран изящнее, чем я.

– Не думай об этом, – он коснулся губами моего лба. – Я помогу тебе.

От неожиданного поцелуя я прикрыла глаза. Но сразу же широко распахнула: нельзя поддаваться обаянию господина Демиурга! Все вокруг – марионетки в его спектакле, а сегодня у меня роль одной из них. Нужно помнить о том, кто я на самом деле. И сопротивляться паутине собственных незнакомых эмоций.

– Станете героем для несчастной леди, что не умеет танцевать? – хотелось вложить насмешку, но голос сорвался на хриплый писк.

– Только проводником для её чувственности, – он убрал ладони, чтобы развязать бант на шее, и я выдохнула напряжение.

Между тонких мужских пальцев белой змейкой скользнул шелковый шарф.

– Это… – голос всё ещё хрипел, и я прочистила горло. – Это зачем?…

В ответ Демиург приложил палец к моим губам, призывая к молчанию, обошёл меня по кругу и завязал глаза. Мир снова пропал, как недавно перед звоном колокольчиков, но теперь я остро ощущала лопатками близость мужчины.

– Вальс в темноте, – едва слышно выдохнул он, и мои губы сами собой раскрылись от внезапной робости. – Ты прекрасно владеешь движениями своего тела, но игнорируешь его желания. Не думай о том, как танцуешь. Забудь про разум. Доверься мне, Юна.

Мне ничего больше и не оставалось. За неимением зрения, единственным ориентиром в громыхающем музыкой мире оказался рука господина Демиурга. Он притянул меня ближе, обхватил нежно, едва касаясь, и увлёк за собой.

Я всё ещё боялась. Всего на свете: его, себя, ставших в миг зловещими масок и пронизывающей музыки. Боялась наткнуться на кого-то в своей слепоте или просто упасть, поэтому прижалась теснее, ощущая мужское тепло и улавливая его движения.

Демиург сделал шаг, и я легко, даже охотно подалась следом, словно и в самом деле была марионеткой, привязанной к пальцам кукловода. Только нитями служили мои нервы, что звенели струнами в такт чарующему вальсу.

Вот и всё. Я шагнула не в мужские объятия, а в пропасть, в которую теперь летела, набирая скорость. Как просто, оказывается, стать одной из театральных кукол господина Демиурга. Одной из тех почитательниц, что становятся на колени и целуют перстень. Чем я отличалась от них всех? Да ничем. Согласиться танцевать для меня было гораздо, гораздо более серьёзным шагом, чем коленопреклонение.

Мужская рука легко, почти невесомо, сжимала мою талию, и я двинулась сама вслед за ним ещё до того, как он задал направление. Знала, куда он хочет вести – чувствовала телом, как напрягались его мышцы под одеждой, как двигались его бёдра, и как он переносил вес, чтобы сделать следующий шаг. И хотела, чтобы он не останавливался.

Мой незримый партнёр не требовал, не давил, не толкал. Но я подчинялась его молчаливым командам мгновенно, словно мы проделывали это вместе тысячу раз. Каждый поворот горячил кровь и заставлял сердце биться быстрее. Меня вели какие-то древние женские инстинкты, что завладели телом. Или это Демиург владел им сейчас даже больше, чем я сама?

И этот запах – сотни свечей, цветущего сада, вишневого бренди и меня самой – дурманил и распалял ещё сильнее. О да, мне хотелось ещё. О, боги! Мне хотелось танцевать. Хотелось остаться такой – в этом трепете, в этом лёгком хмеле и слепом мире, где я осталась наедине с собственными ощущениями и лёгкими касаниями мужчины, что пугал меня. Пугал и… бесконечно манил.

Голос оркестра взобрался по высоким нотам, застыл где-то на вершине мелодии, и моя опора на миг пропала.

Я пошатнулась, потеряла равновесие и… В мой иллюзорный невесомый мир вторглись требовательные, жёсткие и очень злые объятия сильных рук.

На секунду мне показалось, нет, я даже понадеялась, что Демиург позволил себе стать настойчивее. Но осознание, как назло, в этот раз не запаздывало, а опережало мысли. Оказалось, что тело обладает не только инстинктами, но ещё и памятью… И её моментально подтвердил новый вдох, принёсший мне с родным и до боли знакомым запахом однозначное подтверждение.

Я застонала от досады и ужаса, потому что поняла, что это был больше не Демиург.

– Джер, – выдохнула я и рывком сорвала повязку с глаз.

Это был он.

Сейчас, сжимающий меня в объятиях и тогда, когда я взглядом признала в Чёрном Консуле своего ментора. Хищная маска. Кровавые руки мага. Знак соединения на шее.

Нет. Нет! Нет!!!

Я распахнула глаза от потрясения и страха, задохнулась и рухнула бы прямо здесь, если бы крепкие тиски мужских рук отпустили меня хоть на секунду. Мы стояли прямо посреди танцующей площади. Тихая музыка зазвучала громче, быстрее и разогнала и без того бешеный ритм сердца.

Слова застряли в глотке вместе с криком. Я бы могла расплавиться от стыда и того гнева, который горячими, острыми волнами выплёскивался сквозь кожу Джера. Или он смял бы меня, как мягкий воск – настолько крепко, до боли, сжимал моё тело, ещё минуту назад подчиняющееся приказам Демиурга.

– Ты недооцениваешь мои клятвы, Юна, – в злом рокоте голоса не было ничего от моего ментора.

И, не дожидаясь ответа, он с силой крутанул меня так, что я едва устояла. Оттолкнул от себя прочь, будто ненужную вещь, но когда я уже летела вниз на каменные плиты – поймал и снова притянул к себе. Крепко прижал лицом к груди.

– Помнишь, я говорил, что никому не позволю на тебя влиять? – прошипел над макушкой.

Качнулся в такт музыке вместе со мной, развернул резко: так, что ткань юбки хлестанула меня по голеням. Легко положил руки на плечи и обжёг шею дыханием.

– Даже если ты сама настойчиво ищешь чужого влияния, – сквозь шёпот сочился яд в его словах. – Не пытайся от меня убежать.

Почувствовав свободу и подгоняемая животным страхом, я рванулась прочь, но Джер схватил меня за запястье. Я едва не взвыла от боли – мужские пальцы впились в обнажённую кожу, как зубы икша. Он снова рывком развернул меня к себе – и я оказалась лицом к лицу с ментором. С ментором, абсолютно изменившимся к маскараду: с тёмными волосами, мутациями кровавого мага и агрессивной яростью в жуткой черноте огромных радужек. Непроизвольно я изогнулась, отклонилась назад так сильно, как только могла. Он навис надо мной ожившим кошмаром.

И в этот миг я очнулась.

Раскаяние и ярость рванулись крупной дрожью. Я попыталась вывернуться, оттолкнуть от себя Джера, затрепыхалась пойманной птицей. Упёрлась в подбородок, замолотила руками и ногами, надеясь попасть хоть куда-нибудь. Сгруппировалась, попробовала ударить каблуком по мужской голени. Или коленом в пах. Любой подлый приём. Только бы он меня отпустил…

– Мне казалось, сегодня ты полюбила танцы, – издевательски ухмыльнулся Джер, легко уворачиваясь от моих нервных попыток ему навредить. – Или всё дело было в партнёре?

– Нет, – всхлипнула я в ответ.

“Нет, дело было не в партнёре.” “Нет, я не полюбила танцы”. “Нет, ты не можешь быть Кирмосом лин де Блайтом”. “Нет, я не влюблена в Демиурга”. “Нет, я больше не хочу продолжать”. “Нет, ты не должен позволять себе ярости у всех на виду”. “Нет, тебя просто не может быть в приюте Ордена”.

– Нет, нет, нет, – простонала я вслух, когда он выкрутил мои руки.

Пара слева остановилась, с недоумением и любопытством наблюдая за нашей уже борьбой. Рядом с ней застыли ещё двое танцоров – они прикрылись ладонями и, кажется, потешались над диковинным зрелищем. Мы становились центром внимания.

– Отпусти, – взмолилась я.

Джер скрипнул зубами, подхватил меня на руки. Но я изогнулась, оттолкнулась от мужской груди, вывернулась ужом и даже попыталась укусить его за плечо.

Он гость в приюте Ордена, а я – его часть. Я знаю двор и сумею спрятаться на просторах сада, в поместье или в стойлах. Только бы вырваться… Боги, дайте сил мне вырваться! Для меня сейчас не было ничего страшнее, чем остаться наедине с ментором!

Ещё немного… И я уже почти упала на каменные прогретые плиты двора, чтобы со всех ног рвануть в темноту, но Джермонд снова поймал меня. На этот раз позорно перекинул через плечо, как непослушного ребёнка, и быстрым шагом двинулся сквозь толпу. Обессилев от шока и растерянности, я подняла голову и сдула с лица волосы. Теперь на нас смотрели все: маски и лица наблюдали за представлением, в котором у меня была больше не роль куклы, но жертвы. Казалось, все до единой нарисованные улыбки – ехидные, коварные, глупые, сочувствующие и насмешливые – предназначались мне одной.

Демиург стоял в тени беседки. На его руку опиралась мрачная Элигия. Она была без маски, но гримаса обиды и бессилия меняла красивое лицо до неузнаваемости. Ну конечно. Как я могла забыть… Это наверняка госпожа Велилльер привела Джера на маскарад в качестве спутника. Надо было скинуть её с облачного моста, пока была возможность!