Текст книги "Ментор черного паука"

Автор книги: Нина Малкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Когда глаза немного привыкли к темноте, я смогла рассмотреть обладательницу глухого голоса, весьма упитанную и довольную жизнью женщину. Блики света играли на золочёной брошке и половинках очков, сквозь которые меня рассматривали крохотные глазки. За спиной у Миночки находились два длинных ряда стеллажей со свитками. В самом конце этого коридора, у дальней стены на подставке стояла громадная книга жутковатого вида.

– Процедуру поиска истинного фамильного пергамента уже проходили когда-нибудь? – как и все остальные работники, без приветствия начала разговор Миночка.

– Не проходила, – призналась я.

– Встаёте за моей спиной и проходите между рядами до стены и обратно, – заученно пояснила женщина. – Увидите свечение – поздравляю, вы нашли свой пергамент.

– А если не увижу? – я привстала на носочки, чтобы лучше разглядеть тугие свёртки.

Все полки были забиты пожелтевшими свитками разной толщины и ветхости. На каждом темнела консульская печать в виде весов.

– А если не увидите – значит, не нашли, – фыркнула хранительница архива. – Вообще-то истинный пергамент светится в десяти шагах от хозяина. Так что в ближайшей половине стеллажей вашего точно нет.

Должно быть, у Миночки открылись глаза на затылке, иначе объяснить её уверенность было невозможно.

Я обошла стол и медленно двинулась между рядов. Истинные фамильные пергаменты стояли в ряд, повёрнутые печатями к проходу. Огромное количество человеческих судеб, которые были просто потеряны. Хозяева так и не пришли за ними. Многие квертиндцы доживали до глубокой старости и умирали, ни разу не столкнувшись с необходимостью подтвердить свою личность.

Я настороженно осматривалась, пытаясь найти свой свиток, но, к сожалению, меня не признал ни один.

Миночка развернулась на стуле и выжидающе глазела на меня из-под очков.

Вдруг один фамильный пергамент изменился. Моё сердце упало в пятки: не может быть! Я подошла к свёртку, который не светился, а просто казался алым, будто раскалённым. Неужели это мой истинный фамильный пергамент? Там наверняка есть сведения о моей матери… Я осторожно взяла его – он оказался и вправду горячим. Свиток вспыхнул у меня в руках и мгновенно рассыпался пеплом, оседающим на светлый пол консульства.

– Нет! – прокричала я, опускаясь на колени.

Я пыталась сгрести пепел. Скорее, машинально, потому что пергамент был безвозвратно утерян.

– Ну, не надо так убиваться, детка, – ко мне подошла Миночка с веником и совком. – Люди умирают каждый день.

– Но я же всё ещё дышу! – возразила я.

– Конечно, дышишь. А он, – служащая указала на кучку пепла, – уже точно нет. Да примет Девейна его в свои сады. Ну, или её.

– То есть это был не мой пергамент? – сообразила я.

– Определённо, нет, – цокнула языком Миночка. – Что ж, если процедура поиска истинного фамильного пергамента закончена, предлагаю перейти к созданию обыкновенного.

У нас на глазах, можно сказать, только что умер человек, а эта бесчувственная мина просто сгребает его биографию в мусорный совок! Как… бесчеловечно!

Бордовая служащая же, управившись с горкой пепла, уже тащила здоровенную книгу с резной подставки у стены. На обложке, в самой середине замысловатого вензельного круга, возвышалось человеческое лицо. Точнее сказать, маска. Как будто на голову надели дамский чулок, как делали мы с Лонимом, но забыли сделать прорези для глаз и рта. Присмотревшись, я с ужасом заметила, что лицо на книге… дышит! Натянутая ткань слегка подрагивала в такт дыханию.

По коже пробежали мурашки. Неужели это живое существо?

Миночка равнодушно грохнула книгу на стол, подняв в воздух клубы пыли, и принялась вытаскивать из нижних ящиков приспособления для изготовления фамильного пергамента. Главным был, конечно же, сам лист пергамента.

– Откройте персонагвир и достигните телесного контакта с его внутренней поверхностью, – будничным тоном потребовала Миночка.

Моё прикосновение не вызвало у дышащей книги никакой реакции. Видимо, она и была персонагвиром. Судя по тому, что служащая не возмутилась, когда я начала её открывать, догадка была верной.

Достигнуть телесного контакта… Интересно, как? Для начала я сделала, как с детерминантом: просто положила на пустую страницу книги ладонь. И вновь ничего не произошло! У них здесь, Толмунд их раздери, все артефакты сломанные? Или телесный контакт плохо достигнут?

– Мне что, нужно раздеться? – уточнила я.

– Ну, ты ж не в королевы собралась, – грязно хихикнула Миночка. И спросила: – Имя?

– Юна Горст.

О, чудо!

Наконец-то я убедилась, что не все магические предметы меня игнорируют. Страницы книги вдруг наполнились мягким золотистым свечением. Они переливались, вспыхивая и угасая, словно тысячи крохотных светлячков. Впервые за время пребывания в этом ужасном месте я приободрилась. Миночка, кинув равнодушный взгляд на персонагвир, начала заполнять мой будущий фамильный пергамент.

– Возраст?

– Семнадцать краснолунных лет.

– Мелковата ты что-то, – с сомнением покосилась она. – Нужно подтверждение родителей.

– Они умерли, – я пожала плечами. – Мать уже давно, а отец – совсем недавно.

Миночка сделала недовольное лицо, но вносить данные не прекратила.

– Род занятий? – продолжила допрос служащая.

– Эээ… рыболов.

– Безработная, – перо скрипело по моему фамильному пергаменту, не оставляя шансов на споры. – Родители?

– Отец – Кем Горст, рыболов. Мать – Тезария Горст, она… – я замешкалась, косясь на персонагвир. – В общем, не знаю, кем она была.

Это было почти правдой. Вряд ли в фамильный пергамент стоит вносить то, что моя мать сидела в Зандагате и погибла от руки одного из нынешних консулов-наместников.

– Безработные, – снова определила Миночка, продолжая ровным почерком выводить текст. – Титулы? Документы на наследство и владения? – Она обмакнула перо в чернила и выжидающе уставилась на меня.

Документов на владение рыбацким домиком у меня, конечно же, не было. За всю мою жизнь меня никто не пытался оттуда выселить. Дом построил отец и вряд ли как-то его регистрировал.

– Не имеется, – с грустью выдохнула я.

– Бездомная, – очередной вывод докучливой работницы был внесён в мой пергамент. – Образование?

– Мне только семнадцать, я еду поступать в академию…

– Необразованная, – отрезала Миночка.

Меня это уже начинало порядком раздражать. Неужели от работников консульства требуют вызывать в людях стойкую неприязнь? Все местные бордовые мантии только этим и занимались, как только я вошла в их обитель. Включая того рыжего нахала, обозвавшего меня сумасшедшей из-за неработающего детерминанта.

– Особых примечаний, как я понимаю, тоже не имеется? – скорее утвердила, чем спросила моя мучительница.

– Не имеется, – согласилась я.

– В таком случае ждите за дверью. – Миночка кивнула мне за спину. – Тайна магии затворения фамильного пергамента, сами понимаете.

Я не понимала, но, в любом случае, мне хотелось поскорее покинуть этот дом равнодушия. Как только я убрала руку с персонагвира, он погас и превратился в обычную книгу, только увесистую. Я повернулась и направилась к выходу.

– А персонагвир за вас кто закрывать будет? – прилетело мне в спину.

Я подошла к книге и с такой силой захлопнула её, что клубы пыли полетели прямо в лицо работнице архива. Маска на поверхности персонагвира никак не отреагировала, продолжая мерно дышать, а вот Миночка подпрыгнула от неожиданности, закашлялась и с возмущением уставилась на меня. Я отвернулась и вышла из помещения, довольная хотя бы тем, что теперь ей придётся протирать очки.

На часах, висящих напротив архива, было почти шесть вечера. Я сравнила их время с тем, что показывали мои маленькие часы с иверийской короной. Как и говорил господин Рилекс, они спешили ровно на пять минут.

Ждать пришлось недолго. Вскоре мне вынесли фамильный пергамент и буквально швырнули в лицо. Кажется, Миночка была недовольна. Я ловко поймала свёрток – благо с ловкостью у меня было получше, чем со знанием консульских требований.

Фамильный пергамент оказался обычным листом скрученной бумаги, без какого-либо свечения, покраснения или других отличительных магических признаков. Скреплён он был, на первый взгляд, обычной сургучной печатью с весами консульства.

Жаль, я не могла прочитать, что же всё-таки обо мне написала доблестная сотрудница в бордовом. Может, добавила что-то вроде «безумная, бестолковая, безнравственная» и ещё пару сотен всяких «без». Проверить было невозможно: документ запечатывало заклятие, снять которое мог только работник консульства.

Вздохнув с сожалением, я уложила фамильный пергамент на дно своей дорожной сумки, прикрыла вещами и двинулась в сторону выхода.

Глава 4. Ментор серебристой лилии

На такой большой пристани, как Нуотолинис, стояло не менее десятка крупных кораблей и ещё столько же малых парусников. В глаза бросались пара боевых галеонов, заслонявших огромными парусами вечерний свет. Пузатые пушки по обеим сторонам палуб важно темнели начищенными дулами, бордовые стяги с иверийскими коронами реяли на фоне закатного неба. Но большинство кораблей были торговыми шхунами с самыми разными флагами и названиями на бортах. Попадались и длинные пассажирские корабли с голубыми парусами транспортной компании Квертинда. Они прижимались к береговой линии, загруженные товарами и людьми, снующими туда-сюда по деревянным трапам.

Первый день осени выдался по-летнему тёплым, даже жарким. Сегодня начинался новый календарный год, что насчитывал ровно четыреста двенадцать дней вплоть до следующей мистической ночи. Привычная жизнь квертиндцев не менялась, но было в начале нового краснолунного периода что-то волшебное. Вместе с первыми падающими листьями в солёном морском воздухе кружилось обещание новой жизни и новых надежд. Во всяком случае, именно так пах для меня первый день Красной Луны двести девятого года.

Рудвики на пристани лениво ворочали мелкие тюки, бочки и ящики, но больше отдыхали в тени парусов. Моряки и торговцы громко спорили, позвякивая монетами в мешочках и потряхивая кулаками. Крепкая ругань перемешивалась с прощальными всхлипами и радостными возгласами. Маленькая чумазая девчушка прыгала по доскам пристани и громко предлагала самодельные рябиновые бусы морякам и торопливым прохожим.

Я сидела на ещё тёплом после дневного солнца каменном парапете и дожёвывала ароматную ватрушку. Сдобу я купила с булочного лотка, когда возвращалась из консульства. Ещё я успела приобрести билет на пассажирский корабль: эта бумага, хоть и изрядно уменьшила мои запасы лирн, давала мне право на койку в каюте судна, идущего в Кроуниц. Судно называлось «Фаворит Вейна». Вейн – бог ветра и свободы, поэтому название корабля под голубыми парусами должно было внушать пассажирам трепет. Мне же оно внушало трепет по другой причине: это моё первое большое путешествие, которое в итоге приведёт меня в Кроуницкую Королевскую академию. Именно там мне предстояло стать обученным магом.

Я наблюдала, как пассажиры по очереди поднимают по тонким доскам свою поклажу на борт судна. Ветер трепал паруса, подхватывал слегка пожелтевшие листья, кружил их над влажной от брызг пристанью и уносил в море. Я раскрошила остатки сдобы и кинула голодным чайкам. Птицы окружили меня, ожидая продолжения ужина, но я только рассмеялась в ответ на их громкие требования.

Вдруг мой слух уловил знакомый звук приближающего дилижанса: чух-чух-чух. Здесь не проходило транспортных путей, вокзал был далеко, поэтому я обернулась. На пристань действительно выехал дилижанс, привлекая всеобщее внимание. Паровая карета сделала круг вдоль берега и остановилась прямо возле пирса. Новенький, идеально белый, украшенный металлическими цветами транспорт казался настоящим творением магов искусства. Возможно, таковым он и являлся. Окна изнутри были завешены кружевной тканью, так что разглядеть пассажиров не представлялось возможным.

Долго оставаться в неведении мне не пришлось: из дилижанса вынырнула тонкая дамская ладошка. Извозчик проворно спрыгнул и подал руку. Вслед за тонкой ладошкой показалась и хозяйка – высокая женщина в красивом платье, с аккуратно уложенными волосами. Она равнодушно окинула взглядом пристань и поправила одежду. На шее женщины виднелась серебристая татуировка в виде лилии. Даже массивное ожерелье не могло отвлечь взгляд от этого рисунка. Дама обернулась и поманила свою спутницу, которая уже высунулась из дилижанса. Это была молодая девушка с пухлыми щёчками, в дорожном платье цвета кондитерского крема, с мелкими пружинками пшеничных волос у лица. У неё была красивая фигура, затянутая в корсет, и точно такая же серебристая татуировка на тонкой шейке, как у её матери. Они были очень похожи.

Леди чинно прошествовали по берегу, простучали каблучками по мокрым доскам длинного пирса и взошли на корабль. Тот самый, на котором собиралась путешествовать и я. Следом засеменила пара рудвиков, перетаскивая из белого дилижанса десятки круглых и квадратных коробок. Капитан «Фаворита Вейна» отвесил двум серебристым лилиям неуклюжий приветственный поклон и начал поторапливать остальных пассажиров, застывших с открытыми ртами. Я тоже закрыла рот, спрыгнула с тёплой ограды, разгоняя кричащих птиц, и направилась к трапу.

Едва я успела подняться по деревянной лестнице, как бортовая дверца за мной захлопнулась. Капитан отдал последние распоряжения, и «Фаворит Вейна» тронулся с места под дружное «ах». Пассажиры заулыбались друг другу, прильнули к ограждениям и начали махать тем, кто остался на берегу. Я с удовольствием присоединилась, поддавшись всеобщей радости. Меня никто не провожал, я не знала ни одного человека по ту сторону борта, но громко хохотала и выкрикивала «До свидания!», прощаясь с родным мне краем. Люди на берегу хлопали в ладоши и кидали нам вслед ниточки рябиновых бус – на удачу. Вернусь ли я когда-нибудь? Я не знала. Так же, как и не знала, что ждёт меня впереди.

Нуотолинис удалялся сначала быстро, а потом всё медленнее, позволяя нам насладиться видом прибрежного города. Чайки кружили над шпилями мачт, горланя свои противные песни. Низкие домики утопали в тронутой осенью зелени, загорались редкими огоньками окон. Отсюда ещё различалось высокое здание консульства, остальные же в темноте вечерних сумерек казались просто размытыми светлыми пятнами. За густыми деревьями береговой линии возвышался бурый хребет Галиофских утёсов, покрытых редкой растительностью.

Весёлый переполох прощания схлынул, пассажиры отошли от борта и разбрелись по своим каютам. А я всё ещё всматривалась в удаляющий маленький город, но теперь уже одна. В моём приподнятом настроении, словно клякса на мокром листе пергамента, растворилась грусть. Тоскливое чувство напомнило о том, насколько я одинока. В мире нет больше ни одного человека, которому была бы небезразлична Юна Горст. В Фарелби остался дом и добрые соседи, а в северном Кроунице меня ждала пугающая неизвестность и безразличный холод. Лирн на обратную дорогу уже не хватало, так что последний шанс вернуться был прямо сейчас. Спрыгнуть с корабля, вплавь добраться до Нуотолиниса, а там вечерним дилижансом отправиться в Фарелби, к уютному покою маленького озера… Я крепче сжала поручни, удерживая себя на этом судне. Назад пути не было.

– Здравствуйте, – звонкий голосок выдернул меня из водоворота мыслей.

Та самая молодая девушка с цветочной татуировкой подошла и взялась за поручень рядом со мной. Я покосилась на неё с подозрением.

– Вы путешествуете одна? – девушка одарила меня дружелюбной улыбкой.

Мелкие брызги долетали до нас из-за фальшборта, и юная леди сморщила носик, что сделало её ещё более очаровательной.

– Я еду в Кроуницкую Королевскую академию, – осторожно ответила я. – Хочу стать студенткой.

– Надо же! – обрадовалась девушка. – Я тоже еду именно туда! Меня зовут леди Сирена Эстель. Мой отец, Эдмонд Эстель, владеет этими торговыми кораблями.

Она небрежно кивнула в сторону исчезающих на горизонте парусов и протянула руку для знакомства. Тонкое кружево торчало из-под рукава её платья, почти полностью закрывая пальцы. В Фарелби мало знакомились, зная друг друга почти с рождения, поэтому навыком изящного рукопожатия я не владела. Но всё же отодвинула кружево и несильно пожала ладошку своей новой знакомой.

– Юна Горст, – представилась я. – Дочь рыбака из Фарелби.

– О-о-о, – звучно протянула девушка. – Вы не подумайте, что я высокомерна! Моя семья отличается прогрессивными взглядами. Мы не судим людей по их происхождению и одежде.

До этого момента я никогда не думала о том, что на мне надето. Обычно одежда защищала меня от холода, воды и хлёстких веток в лесах возле озера. Сейчас же я огляделась и поняла, что мой пыльный дорожный плащ из холщовой ткани действительно придавал мне весьма потрёпанный вид. А на фоне добротного, сшитого по фигуре платья Сирены Эстель – и вовсе выглядел лохмотьями.

– А по чему же тогда судите? – спросила я.

Сирена потупилась и смущённо хихикнула.

– Я не имела в виду, что судим, – запнулась девушка. – Просто решила, что вы переживаете из-за своей бедности. Но, несмотря на это, мы с вами можем подружиться!

Я не очень поняла, пыталась ли леди меня оскорбить или поддержать, но решила поверить в её добрые намерения.

– На самом деле, это здорово, – несмело предположила я. – Приобрести друга ещё до приезда в академию.

– И большое везение! – девушка захлопала в ладоши, едва не подпрыгивая от волнения.

– А твоя мама не будет против нашей дружбы? – я кивнула в сторону идущей к нам женщины.

Гордая леди неторопливо шагала по палубе в такт лёгкой качке. Я невольно залюбовалась роскошным платьем и прической этой идеально правильной женщины. Даже стать её говорила о высоком происхождении: прямая осанка, плавная походка и вздёрнутый подбородок вселили в меня желание согнуться в изящном поклоне. Увы, кланяться я не умела и сейчас очень жалела об этом. Взрослая серебристая лилия настойчиво и неприятно сверлила меня взглядом. Выглядела она обеспокоенной.

– Дамна? – обернулась Сирена и снова сморщила носик: – Она мне не мать. Дамна – мой ментор. Разве ты не заметила знаки соединения?

– Ты про ваши лилии?

– Ну да, – она коснулась татуировки на шеё и охотно пояснила: – Они означают, что мы связаны родовым заклятием. Их нельзя вывести или замаскировать иллюзией. Эти лилии появились после ритуала кровавой магии и сделали меня зависимой, безвольной пленницей!

Девушка закатила глаза, когда леди приблизилась и недовольно покачала головой, услышав заявление о пленнице.

– Это очень древняя и могущественная магия, – вступила в беседу женщина. – И очень большая ответственность!

Речь её была чёткой и такой же ровной, как она сама. Сирена фыркнула. Кажется, появление взрослой спутницы вызвало у неё недовольство.

– Родители Сирены оказали мне большую честь, попросив стать её ментором. Мы с её матерью были лучшими подругами ещё с Мелироанской академии благородных дев. Теперь я оберегаю её дочь, наставляю, учу всем тонкостям жизненных перипетий, а иногда и манерам поведения. – Дамна строго сверкнула глазами в сторону Сирены. – Все важные решения по её будущему принимаю я. Даже ответственность перед консульством за её проступки лежит на мне.

– Занудство, – сморщила носик девушка.

– Нет, на самом деле это и правда интересно, – заметила я. – А как вы стали ментором?

Я и предположить не могла, что их татуировки – магические, поэтому охотно слушала пояснения женщины. Взгляд Дамны немного потеплел, и она слегка склонила голову набок.

– Обряд принятия менторства достаточно опасный. В основном, из-за того, что требует магии кровавой стихии. Не каждая магическая память выдержит присоединение такой способности и не каждый способен пройти обряд. Некоторые, увы, погибают после начала ритуала. Я несколько дней лежала без сознания, но, в итоге, всё-таки справилась, – с гордостью поведала леди и протянула руку: – Кстати, мы не представлены. Дамна лин де Торн.

– Юна Горст, – я пожала руку женщине так же, как и недавно её ученице. – Хорошо, что вы справились. Наверняка, этот обряд – тайна, что-то вроде затворения фамильного пергамента.

– Вообще-то такой тайны не существует, – удивилась Дамна. – Обычно фамильный пергамент запечатывают в любом месте и при его владельце. Нужен только представитель консульства, обладающий брошью и владеющий необходимым заклинанием.

Я вспомнила Миночку, которая выгнала меня из кабинета, сославшись на тайну затворения. Вот, значит, как… Вряд ли моё присутствие что-либо изменило бы, но мне стало обидно от того, что работница консульства воспользовалась моей наивностью.

– А что касается обряда принятия менторства, – продолжила Дамна, – то это тоже никакая не тайна. Как только сердце маленького существа начинает биться, родители могут выбрать для него ментора, наложив заклятие родовой магии на любого человека.

– Мама говорит, что любой уважающий себя аристократ должен обеспечить своего наследника кровным наставником, – пояснила Сирена. – Мне выбрали ментора ещё до рождения. Но знак соединения появился у меня только в девять, когда мы прошли обряд. До этого я была свободным ребёнком!

– Ты и сейчас свободна, Сирена, – возразила женщина. – Не представляешь, какие бывают суровые менторы. Иногда мне кажется, что я слишком мягка с тобой.

– Я просто хотела подружиться с Юной! – прошипела Сирена. – Это нельзя сделать без присмотра?

– Прошу прощения, юные леди, что вмешалась в ваш разговор, но я должна проверять все новые знакомства своей мейлори, – Дамна строго сверкнула глазами в сторону своей ученицы. – Богатство вашего отца, леди Эстель, может привлечь к вам похитителей.

– Уж лучше похитители, чем надзиратель! – девушка отвернулась.

Она нетерпеливо постукивала туфелькой по палубе, обиженно поджав губы.

– Что ж, – вздохнула госпожа лин де Торн, – надеюсь, Юна Горст не причинит тебе вреда, иначе мне придётся её убить. Оставлю вас, юные леди.

Я удивлённо вытаращилась вслед уходящему ментору. Трудно сказать, была ли это реальная угроза или просто странная шутка, но спрашивать об этом Дамну лин де Торн наверняка было невежливо. В любом случае, если я и собиралась кому-то причинить вред, то точно не Сирене. Несмотря на капризный характер, девушка мне сразу понравилась.

– Повезло тебе, Юна, что ты путешествуешь одна! Никаких правил, никаких ограничений, свободна, как морской ветер. – Сирена зажмурилась и шумно вдохнула воздух. – Что может быть прекраснее, когда ты вольна в своих решениях и тебя не контролируют ни ментор, ни родители!

– Мои родители умерли, – я тоже вдохнула аромат моря вместе с солёными брызгами. – И, знаешь, это не так уж прекрасно.

Кажется, за последнее время мне слишком часто приходилось это повторять. Сирена Эстель стушевалась, улыбка пропала с её лица. Мелкие капли защекотали нос, и я чихнула.

– Прими мои соболезнования. Должно быть, ты ужасно себя чувствуешь.

– Ничего, я это уже пережила.

Я замолчала, и мы обе уставились за горизонт. Нуотолинис скрылся за кромкой моря, и путь назад мне был точно отрезан. Сумерки сгущались всё сильнее, вода за бортом бурлила, пенилась, шумно плескала в бока корабля. Если сейчас шагнуть в это неспокойное пространство, оно поглотит меня. Вода наполнит мой рот, нос и лёгкие, и я перестану дышать. Умру и попаду в сады Девейны, где увижу свою маму. Она будет ждать меня у маленького домика, такая же красивая и гордая, как Дамна лин де Торн. Из-за её спины мне помашет отец, выдыхая горький дым из своей трубки. И мы впервые будем все вместе, настоящей семьёй…

– Ты тоже обожаешь Иверийскую династию? – восторженный голос Сирены вновь оторвал меня от размышлений. Моя попутчица показывала на часы, которые мне подарил Ганс Рилекс.

К сожалению, я всё ещё дышала.

– Эмм… – я запнулась, не уверенная в том, как же я всё-таки отношусь к Иверийской династии. – Не то что бы обожаю. Это – подарок от дорогого мне человека.

– От твоего парня? – понимающе ухмыльнулась Сирена.

– Нет! – быстро выпалила я. – От одного часового мастера. Он мне… ну, как ментор, только не ходит за мной хвостом.

– А вот я обожаю иверийцев! – с жаром продолжила леди Эстель. – Особенно Лауну. Ну, и Мелиру, само собой. Она была самой великой правительницей. В Нуотолинисе есть приют для бездомных детей, который она построила. Моя мама и Дамна ежегодно жертвуют туда крупные суммы. Они рассказывали мне о Мелироане и его восхитительной академии. Там есть парк невероятных животных: чудные зверушки гуляют в нём, как у себя дома. Можешь представить – во дворе мелироанской академии можно встретить полосатого коня из Таххарии-Хан или настоящего тигра. Говорят, там живёт даже единорог! Ты любишь животных?

– Если честно, никогда об этом не думала, – смущённо ответила я.

Было неловко признаваться, что животных до этого момента я любила преимущественно в охотничьем рагу. В наших лесах водились дикие кабаны, зайцы и белки. Иногда можно было встретить бурого медведя, который в рагу не годился, но и на любимчика не претендовал.

– Ох, может, однажды мы с тобой попадём в Мелироанскую академию Благородных дев, как моя мама и Дамна. В качестве гостей, разумеется, – не унималась Сирена. – Мелира основала эту академию вместе со своим мужем, веллапольским принцем Уиллрихом. Все иверийские принцессы выходили замуж только за них. Ну, кроме Лауны. Я тоже мечтаю когда-нибудь выйти замуж за веллапольского принца, как несравненная Мелира!

Энтузиазма Сирены по этому поводу я точно не разделяла. Целительство, главное направление Мелироанской академии, было от меня так же далеко, как и все эти танцы, манеры, живопись и музыка. Так что академия, пожалуй, последнее место, куда мне хотелось бы попасть. С другой стороны, замуж за пресловутого принца мне хотелось ещё меньше.

– А ты когда-нибудь видела этих веллапольских принцев? – уточнила я.

– Нет, но говорят, они чудо как хороши! Широкоплечи, темноволосы и зеленоглазы. В общем, такие же породистые, как их знаменитые гибридные животные, – леди Эстель заливисто рассмеялась, откинув голову.

Я тоже засмеялась, поддерживая шутку Сирены. Спиральки волос у её лица растрепал морской ветер, поэтому выглядела она уже не так аккуратно, как в тот момент, когда я её впервые увидела. Светильники, накрытые от ветра стеклянными колбами, отбрасывали причудливые тени на лицо этой жизнерадостной девушки. И даже в таком освещении она была очень красивой. Вокруг стало уже совсем темно, и море казалось густой однородной бездной, выталкивающей наш корабль из своих недр. «Фаворит Вейна» мерно покачивался на волнах. Звёзды, не мигая, висели над нами едва приметными далёкими крапинками. На фоне безоблачного ночного неба они казались особенно яркими.

– Какая красота! – пропела Сирена, вглядываясь в небо.

Я много раз смотрела на звёздную россыпь, наблюдала за звездопадами, а прошлой ночью – даже за Красной Луной. Это было то богатство, которым я владела с самого детства, будучи дочерью простого рыбака. Но было что-то особенное в том, чтобы смотреть на небо вместе с Сиреной. Это объединяло нас, делало сообщницами. Девушка, как будто прочитав мои мысли, пододвинула свою руку вдоль бортика к моей, и наши ладони соприкоснулись. Я не привыкла, чтобы меня трогали без повода, поэтому немного смутилась, но отодвигаться не стала. Так мы и стояли – с поднятыми головами, в молчании, ощущая тонкую полоску тепла друг друга.

– Сирена Эстель, – сзади послышался низкий голос Дамны.

Сирена наморщила носик. Я подметила, что это её привычная мимика. Мы обернулись. Тонкая фигура в светлом платье выделялась в темноте: ментор серебристой лилии, моей новой подруги, ждала подопечную возле входа в каюты первого класса.

– Мне пора, – вздохнула девушка. – Если хочешь, можем завтра провести вместе целый день!

– По-моему, отличная идея, – согласилась я. – Встретимся здесь же?

– Прямо с раннего утра! – леди Эстель просияла.

Девушка весело кивнула мне и, развернувшись на каблуках, бодро зашагала к своей наставнице. Я проследила за тем, как они скрываются внутри корабля, а потом какое-то время ещё стояла возле фальшборта, размышляя о том, как прошёл мой первый день вдали от дома. Но организм начал требовать своё, меня потянуло в сон, и я всё-таки отправилась на поиски спального места, где мне предстояло провести свою первую ночь вне Фарелби.

***

Пробуждение мне не понравилось.

Я лежала на узкой спальной полке, приколоченной к одной из стен общей каюты. Из постели у меня была только подушка, набитая соломой, и потёртый клетчатый плед, но спала я крепко, ни разу не проснувшись за ночь. Даже храп пассажиров не тревожил мой сон. Сейчас же его пытались нарушить, чему я активно противилась, натягивая покрывало повыше на голову.

– Юна Горст, – звонкий голосок требовательно ворвался в моё сонное сознание, – я жду тебя на палубе уже битый час! Ты забыла о наших планах?!

Я опустила плед и открыла один глаз. Сирена Эстель стояла надо мной, уперев кулачки в бока. Выглядела она непростительно бодрой. Пассажиры с соседних полок угрюмо и неприязненно поглядывали на юную серебристую лилию в соломенной шляпке. Один подозрительный тип ехидно скалился в нашу сторону.

– Как ты сюда попала? – Я села, неохотно откидывая плед.

– Пролетела на розовом слоне мимо многочисленной охраны, ваше величество! – съехидничала возмущённая Сирена. – Уже почти полдень, а ты до сих пор дрыхнешь!

– Меня укачало на волнах, – попыталась оправдаться я.

«Фаворит Вейна» и правда покачивало. Я потёрла глаза и убрала от лица пару разлохмаченных прядей. Леди Эстель в своём изящном полосатом наряде резко выделялась на общем фоне простых одежд, грубо сколоченных ящиков, мешков и трюмных балок. Серебристая лилия сдержанно мерцала на её шее, словно магический символ. Впрочем, таковым она и являлась. Владелица же символа смотрелась украшением, хрупкой фарфоровой куклой в старом и грязном трюме. Пассажиры третьего класса рассматривали её, чуть ли не раздирая острыми взглядами на лоскуты.

– Я могу помочь тебе с причёской, – предложила Сирена, оценив мой внешний вид.

– Не нужно, – отказалась я и, привычно распутав волосы, наспех причесала пряди руками и снова заплела в косы. Расчёску я, конечно же, забыла дома. Опыта путешествий у меня совсем не было. Я подхватила плащ и поглубже затолкала вещи под свою полку. Сирена тем временем лучезарно улыбалась пассажирам общей каюты: настойчивое и враждебное внимание простолюдинов её совсем не смущало. Некоторые даже улыбнулись в ответ, поддавшись очарованию девушки. Провожали нас уже довольно тепло, и я удивилась тому, как легко моя новая подруга умеет завоевывать расположение. Люди быстро проникались к ней симпатией, несмотря на её довольно беспечный нрав. Пара любопытных взглядов досталась и мне, но, к счастью, интерес в них быстро угас.