Текст книги "Ментор черного паука"

Автор книги: Нина Малкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Спасибо за подарок. Часы очень красивые. Я обязательно передам всё Лониму, а ещё – ваши отцовские объятия! – с этими словами я раскинула руки и крепко прижала к себе старика.

– Эх-хе, – растрогался господин Рилекс, тыльной стороной ладони утирая глаза. – Кажется, только вчера мы с Кемом пили эль на берегу озера, а вы распугивали рыбу детскими криками. И вот, посмотрите: вы оба уехали, а Кем…

Часовщик ненадолго отвернулся, засмущавшись. Потом подобрался, встряхнул седой копной волос и повёл меня к выходу.

– Что ж, тебе нельзя опаздывать, маленькая Юна. Дилижанс в Нуотолинис – это не наш Миллу, который может подождать пассажира минуту-другую. Пора тебе на транспортный перекрёсток, занимать лучшие места на пути к своему славному будущему!

***

Когда я подошла к перекрёстку, голубой дилижанс уже принимал пассажиров. Краска на его корпусе потрескалась и кое-где отошла, колёса местами проржавели, но всё равно он не шёл ни в какое сравнение с телегой, на которой ездил рудвик Миллу. Это была полноценная карета, с крышей и даже с дверцами. Для удобства пассажиров имелась ступенька, которая помогала забираться в дилижанс даже дамам в широких платьях.

– Три лирны, три лирны! – кричал машинист в голубой и, надо отметить, чистой фуражке, стоя на подножке своего транспорта. – Бархатный сезон в Нуотолинисе, всего за три лирны!

Уже проснувшиеся и неторопливые фарелбийцы почти не обращали на него внимания. Некоторые прохожие желали ему счастливого пути, но ехать никто не хотел. Три лирны – не такая уж маленькая сумма за поездку. На эти деньги можно купить пять бочек рыбы. Я подошла к представителю транспортной компании, достала маленький мешочек с монетами и отсчитала ровно три лирны.

– Долго ехать до Нуотолиниса? – протянула я плату мужчине.

– Около четырёх часов, если по хорошей погоде. Сейчас небо чистое, дорогие сухие. Я сюда доехал за три с половиной. Добрался с ветерком! – ответил машинист.

Я кинула взгляд на его обветренное лицо. Пожалуй, в каждой профессии есть свои особенности.

В дилижансе обнаружилось двое пассажиров. Один был рудвик в нарядном кафтане. Он сидел, окружённый большими мешками, которые были подозрительно похожи на те, что привезла утром в Фарелби чета Полн. Другой – мужчина с козлиной бородкой и в длинном странном плаще, сделанном как будто из коричневой кожи. Весьма необычно. Из его круглой торбы торчали свёртки пергаментов.

Я села на истёртую деревянную скамью, запихнула сумку под ноги и пристроила лук в углу. Вежливо улыбнулась обоим попутчикам и тихонько поздоровалась. Мне ответили таким же тихим приветствием. Со стороны рулевого устройства послышался стук.

– Отправляемся через минуту, – информировал нас машинист.

Вдруг дверцы дилижанса снова распахнулись и внутрь царственно вплыла зелёная лютня с жёлтыми вензелями. Она ненадолго замерла перед нашими глазами, давая возможность хорошенько её рассмотреть, затем втянула за собой хозяина, одетого в цвет своего инструмента. Хозяин лютни внимательно оглядел всех троих пассажиров, отвесил поклон и представился:

– Виртуоз Мелироанский, странствующий бард, стихотворец и ретивый почитатель красоты и искусства.

Пассажиры кивнули ему и отвернулись. Только я продолжала рассматривать Виртуоза Мелироанского, похожего на радужную птичку. У него был большой, цыплячьего цвета берет, свисающий с одной стороны, и жёлтые сапоги, подвёрнутые у голенища. Поверх зелёного бархатного сюртука висела маленькая бутылочка с золочёной арфой внутри. Струны её вибрировали. Возможно, если бы я разбила этот сосуд, то услышала бы музыку.

Недовольный произведённым на попутчиков эффектом, бард приподнял свою лютню и запел:

«Отправились прочь они в синей карете,

Скрывая в душе путешествий азарт.

Нет лучше друзей на всём белом свете:

Лу-лу и красотка, учёный и бард!»

– Меня зовут Роллу, – возмутился рудвик. – Попрошу ко мне не обращаться лу-лу, лу-лу.

– Я знал! – обрадовался бард. – Знал, что моё творчество объединяет людей! Как здорово, что мы уже начали знакомство! Вот вы, как вас, эээ… лу-лу? Чем вы занимаетесь?

– Я Роллу, лу-лу, – насупился ушастый пассажир. – Я купец. Везу корнеплоды.

– Чрезвычайно увлекательная профессия, мой пузатый друг! Сколько невероятных приключений, должно быть, случалось с вами! Вам никогда не подкладывали в мешки баторских жуков? О, можете не говорить, я знаю, что такое тайна торговой сделки!

Рудвик с подозрением покосился на свои мешки. Человек в кожаном плаще надел на кончик носа очки и посмотрел сквозь них на нового пассажира. Тем временем дилижанс уже тронулся и набирал скорость. Барду пришлось сесть, потому что при выезде из города паровая карета подскакивала на каждой ухабине.

– А вы, должно быть, любитель поэзии? – обратился Виртуоз к другому попутчику, указывая на его пергаменты. – Я могу надиктовать вам по памяти все свои баллады, пока мы путешествуем в этой славной голубой буханке!

– Я исследователь, – отозвался мужчина с явным акцентом. – Квибрл из Тимберии. Пишу летопись про ваша страна. Как это вы называть – королефство. Очень большая королефство, много людей и рудфики. Много фолшебство.

– Вы имеете в виду магию, наверное? – уточнила я.

– Да-да, магия, – подтвердил исследователь.

– О изящная Нарцина, сегодня ты одарила меня аквамарином! – музыкант взял мою руку и зачем-то обслюнявил её губами. – Даже двумя! Бирюза и лазурь, невинность и порок, наивность и искушение! Как зовут тебя, дар богов?

Я не знала, что делать с влажной от его слюны рукой, и решила вытереть её об дорожный плащ.

– Юна, – не сразу сообразив, кого он имеет в виду, ответила я. – Жила в Фарелби с отцом в домике у озера, ловила рыбу. Теперь еду поступать в академию Кроуница. Только получу фамильный пергамент в Нуотолинисе – и сразу отправлюсь. А то без него не принимают, мне мой друг Лоним рассказывал.

– Прелестное создание, если бы вы знали, как я завидую вашей истории! Невероятная, увлекательная, завораживающая!

– Вообще-то, рыбалка и правда увлекательное занятие. Мы с отцом ставили ловушки по…

– О нет, не той истории, лин де шер. А той, которая только начинается, – пояснил Виртуоз Мелироанский.

– Откуда вы знаете, что у меня начинается какая-то история? – захлопала я глазами.

– Потому что я бард, – отчеканил музыкант. – Я всегда чувствую, когда начинается великая история. Иначе я бы не добился такого ошеломительного успеха у моих почитателей!

Я слышала о многих знаменитых бардах, но имя Виртуоза Мелироанского было мне незнакомо. К тому же, я сомневалась, что настолько успешный бард приехал бы на выступление в таверну Фарелби.

Мой пёстрый спутник прислонился к стенке дилижанса и вновь тихо завёл своё творчество. Пальцы его засветились, по струнам забегали яркие жёлтые искры. Это зрелище заинтересовало меня даже больше, чем сама музыка.

«Историй занятных большой я охотник,

Коль сердце нагое трепещет в груди.

И вот начинается сказка сегодня,

Что ждёт синеглазку на длинном пути»

Нагое сердце?!

Да уж, если бы бард знал, какая страшная и кровавая сказка ждёт меня впереди, то, возможно, спел бы совсем другую балладу. Но рассказывать об этом кому-либо было нельзя, так что я, следуя его примеру, облокотилась о ближайшую дощатую поверхность и попыталась уснуть.

Глава 3. Детерминанты и персонагвиры

Много лет я засыпала и просыпалась под плеск воды. Тихий шелест озера Фарелби убаюкивал меня на ночь и нежно будил по утрам. Я так привыкла спать под шум воды, что не представляла себе отдых без этого мерного звука. И прямо сейчас, прижавшись ухом к стенке дилижанса, я слышала, как знакомый плеск приятно ласкает слух.

Открывать глаза не хотелось: я боялась, что моё наваждение, моя маленькая связь с дорогим сердцу прошлым пропадёт, как только развеются остатки сна. Но выбора не было – скоро мы прибывали в Нуотолинис, и оставаться в дилижансе я точно не собиралась.

Двое моих попутчиков бодрствовали. Предприимчивый рудвик плотнее завязывал мешки, мужчина в очках вчитывался в пергамент и делал какие-то пометки с помощью длинной тонкой палочки. Судя по тому, что в ней не было чернил, она являлась магическим артефактом. Бродячий бард сладко спал, прижимая к груди лютню. Его берет съехал на бок, за расстёгнутым воротом камзола виднелась мятая нижняя рубашка из тонкого батиста.

Сонно потягиваясь, я выглянула из окна дилижанса… и обмерла.

Ласковый шелест мне не почудился. За окном плескалась вода!

Казалось, горизонта не было и небо не заканчивалось, а сине-голубой бездной продолжало стелиться по земле. Причудливое отражение солнечных лучей от водной ряби создавало иллюзию пляшущего белого пламени. Ближе к берегу вода была тёмно-синей, почти чёрной, с белыми гребешками, напоминавшими сахарную пенку на ежевичном варенье. И эта громада все время двигалась, то приливая к берегу, то отступая от него. Плавно, как полог леса, потревоженный ветром.

Я припала носом к стеклу, не смея даже вдохнуть от восторга.

Главное очарование заключалось в какой-то тайне, которую эта бездна хранила в себе.

Наше озеро всегда казалось мне большим и прекрасным, но, по сравнению с тем, что я видела сейчас, Фарелби было ничтожной лужей. Я знала, что море – просто большой водоём, но не могла представить себе его силу и могущество. Это завораживало и… пугало.

Я вспомнила свое обещание убить Кирмоса лин де Блайта. Это выглядело так, будто маленькое озеро из далёкой тихой провинции собиралось утопить в своих водах море. О нынешнем наместнике полуострова Змеи мне было известно не так много, но даже в нашей глуши знали, что он – великий воин, подчинивший себе несколько видов магии. Могущественный и жестокий, сметающий всё на своём пути.

«Что ж, в академии нужно будет выяснить о нём как можно больше. Уверена, у него тоже есть свои слабости», – приободрила я саму себя и чуть не слетела с лавки от резкой остановки.

Дилижанс замер возле белокаменного строения.

Здание было длинным, с большими полукруглыми арками окон, выкрашенными голубой краской. Оконные рамы гармонировали с такими же голубыми лавочками, расставленными вдоль всего побережья.

Наша маленькая компания покинула транспорт. Я с удовольствием размяла затёкшие ноги и подставила лицо уже по-осеннему прохладному солнцу.

Воздух здесь можно было пить, таким густым он казался. Во рту появился привкус соли и горьких трав, подсохших за жаркое лето. За разноцветными крышами выбеленных домиков, что тянулись вдоль кромки моря, можно было рассмотреть уже пожелтевшие верхушки гор, плотно укрытых ковром растительности.

Люди вокруг спешили, налетали друг на друга, тащили свою поклажу и придерживали за локти спутников. Я вертела головой, пытаясь рассмотреть всех сразу. Исследователь из Тимберии скрылся в толпе, махнув на прощание широкими полами своего плаща. Купец Роллу принялся вытаскивать мешки, за которыми его едва было видно.

– Это и есть консульство Нуотолиниса? – завороженно спросила я у сонного барда, боком вываливающегося из дилижанса.

На щеке музыканта остался красный отпечаток рельефа доски. Прохожий задел его тяжёлым чемоданом, и Виртуоз недовольно поморщился:

– О нет, Юна, это только вокзал.

– Вокзал? – переспросила я.

Мужчина посмотрел на меня строгим помятым взглядом.

– Непросто тебе придётся, если ты даже о вокзалах никогда не слышала, – заключил музыкант. – У вас в Фарелби это называют «транспортным перекрёстком». Но только вокзал – ах! – совершенно особое место. Здесь витает волнующая атмосфера прощаний и встреч! Здесь души горят в предвкушении дорожных приключений! Здесь сердца бьются в такт под стук колёс дилижансов, которые сводят вместе и навсегда разлучают любимых, родственников и друзей!

Рядом упал очередной набитый мешок, взметнув небольшое облачко пыли и шелухи.

– Здесь витают воробьи и карманные воришки, лу-лу, – рудвик устало вытер пот со лба и смачно сплюнул.

Виртуоза Мелироанского это не смутило, но пробегающие мимо пассажиры брезгливо обошли нас стороной.

– О муза, у меня наклёвывается баллада! Послушай, ты станешь свидетельницей рождения шедевра! – по ладоням стихоплёта снова забегали солнечные струйки, перетекающие на его инструмент.

– Мне пора бы идти в консульство… – попятилась я.

Но бард, игнорируя мои протесты и скептический взгляд пузатого рудвика, продолжавшего разгружать мешки, запел:

– Покинь свои холмы, умчавшись в даль чужую,

И юность догорит с последним летним днём.

Ведь Красная Луна тебя теперь целует,

Ведёт сквозь страх и боль своим ночным путём.

Звучало и правда очень здорово, я заслушалась. Мелодия показалась мне смутно знакомой: было в мотиве что-то близкое, задевающее сокровенные мысли. Длинные мужские пальцы ловко перебирали струны лютни и щедро освещали их магией, будто смазывали золотистым маслом.

Весёлая компания молодых людей остановилась возле нас и нестройно захлопала в ладоши.

– Это самые отвратительные стихи, которые я слышал, лу-лу, – снова сплюнул рудвик, чем отпугнул случайных слушателей. – Ваше консульство, девушка, вон там.

Он махнул в сторону самого высокого светлого дома, которое, как почти весь Нуотолинис, возвышалось над морем вдоль берега.

– Спасибо, – поблагодарила я и двинулась в указанном направлении.

Идти в толпе оказалось не так просто. Мне приходилось всё время быть настороже, чтобы ни в кого не врезаться, и это здорово нервировало. К тому же Роллу предупреждал о карманниках, поэтому свою сумку я крепко прижала к себе. Красть у меня было особо нечего, но всё же не хотелось давать возможность воришкам это проверить.

Виртуоз Мелироанский последовал за мной. Он никак не умолкал.

– Вокзал в лучах горит, как белый отблеск солнца,

Но ярче белизны сияешь светом ты.

Судьбою сплетена та нить, что не порвётся,

Что проведёт тебя сквозь ужас темноты.

– Ужас темноты? – скривилась я.

– Ты тоже не уверена в последней строчке? – обрадовался музыкант.

Он снова привлёк внимание, на этот раз – пушистой семейки рудвиков, обвешанных коробками. Судя по взглядам, их, как и меня, интересовала не столько мелодия, сколько магия, переливающаяся в пальцах музыканта.

– Как и во всей балладе, если честно. – Я обошла рудвиков, преградивших нам дорогу.

– Это потому, что ты не чувствуешь музыку! – Бард ловко двигался за мной, тренькая уже приевшийся мотивчик.

Пара скучающих зевак увязались за нами, надеясь услышать продолжение баллады, так что со стороны компания выглядела настоящей процессией со мной во главе. Мы шли вдоль берега, и нам навстречу попадались самые разные прохожие. Я с удивлением рассматривала всех, стараясь оторваться от поющего преследователя или хотя бы держаться в стороне.

Дорога здесь была покрыта каменными плитками, уложенными плотно друг к другу. По ней бесконечным потоком шла толпа. Яркие и дорогие ткани перемешивались с грязными лохмотьями. Кто-то нёс под мышкой связку пергаментов, кто-то катил тележку, кто-то просто шёл, устремив взгляд себе под ноги.

Удивительно, но люди практически не смотрели друг на друга. В Фарелби все стремились встретиться взглядом с идущим навстречу, улыбнуться другу или нахмуриться недругу, а тут все прятали глаза, желая раствориться среди толпы. Они как будто хотели сказать: «Нет-нет, я не с вами, меня здесь нет, я совсем в другом месте». Лишь редкие влюблённые парочки нарушали это правило одиночества, обмениваясь взглядами. Остальные были невероятно заняты собой: моряки в голубых фуражках транспортных компаний, богато одетые купцы, престарелые леди с искусно уложенными волосами, деловые рудвики в смешных шапках – все находились в непрерывной суете, но как бы отдельно друг от друга.

Море шумело за низенькой деревянной оградой, выкрашенной в ярко-голубой цвет. Запах его переплетался с ароматами еды, доносящимися от лотков с выпечкой и рыбой. Я такую не знала: рыбьи тушки были совсем мелкие, обжаренные до золотистой корочки. Должно быть, морской улов.

Бард, заметив мою заинтересованность, достал чёрный бархатный мешочек, с виду весьма увесистый, и отсыпал пару монет загорелой белозубой женщине с лотком. Подхватил несколько рыбёшек и протянул мне. Желудок радостно заурчал, напомнив о том, что, кроме морковки, у меня с утра во рту ничего не было. Но я отказалась. Не хотелось второй раз за день питаться за чужой счёт.

– Балабулька, – самодовольно пояснил музыкант. – Местный деликатес. Ты обязана её попробовать, я угощаю!

Я молча шла дальше, стараясь игнорировать его настойчивость.

– О, милая леди, молю вас, не откажите принять скромный дар простого барда! – Виртуоз молитвенно сложил руки. – Ваш отказ погубит меня! К тому же, я неплохо заработал на пьянчужках вашего Фарелби. Удивительно щедрые люди!

Он снова поднял лютню и продолжил балладу:

– Прими же дар небес и сделай шаг тревожный

К тому, что ждёт тебя на сумрачном пути.

Там сказка станет былью, а правда – сладкой ложью,

Позволь с тобою вместе отныне мне идти.

– Если не позволю, ты ведь всё равно не отстанешь? – вздохнула я.

– Не отстану! – Бард снова протянул мне рыбу. – Но замолчу, если согласишься принять балабульку. Наслаждайся жизнью, Юна, когда она сама протягивает тебе угощения!

Я засмеялась и взяла еду. Тем более что есть мне и правда хотелось.

Рыбка оказалось вкусной, с мелкими мягкими костями. Поначалу я пыталась вытаскивать их, но заниматься этим на ходу было неудобно, и я оставила эту затею.

Ближе к консульству ограда закончилась и дорога прильнула к открытому берегу, покрытому мелким серым песком. Прямо на песке сидели и лежали полуголые люди. Несмотря на довольно прохладную погоду, некоторые купались в море. Женщины заходили в воду в тонких нижних рубашках, не прикрывающих даже колени, а мужчины… мужчины плавали в странных коротких панталонах. И всё. Я старалась рассматривать их боковым зрением, не поворачивая головы.

– О, утончённая Нарцина! – вскрикнул Виртуоз, сворачивая с дороги в сторону моря.

Его жёлтые сапоги по щиколотку утопали в песке, оттого походка барда казалась нетвёрдой. Он направился к выходившей из моря молодой девушке, очень красивой, с пышными формами, округлыми бёдрами и тонкой талией. Её белые пухлые руки украшали браслеты из мелких ракушек. Мокрые светлые волосы прилипли к плечам и блестели на солнце.

– Мелира Иверийская, вы живы! – почти пропел Виртуоз, приближаясь к девушке. – Как долго я вас искал!

Девушка довольно улыбнулась и расправила плечи, охотно демонстрируя выдающийся бюст. Мокрая ткань прилипла к телу, отчего оно выглядело обнажённым. Мне показалось это ужасно неприличным, но Виртуоз остался доволен.

– О лин де шер, настоящая Арфандита! – воскликнул бард.

– Хто така Арфандита? – не поняла девушка.

Я тоже не поняла и даже немного притормозила, желая услышать ответ.

– Хороший вопрос! Я уже чувствую, что вы находите во мне гений! – обрадовался Виртуоз. – Я создаю новую мифологию мира, это необычайно смелое решение. Позвольте проводить вас и поведать о богах и смертных, любви и ревности, предательстве и страсти! И о падении нравов… возможно, я сам это вам красноречиво проиллюстрирую.

Виртуоз Мелироанский изящно поклонился, вынул из кармана красное яблоко и протянул своей новой музе. Я заметила, что музыкант подкармливает всех барышень, к которым проявляет интерес. Надо сказать, такой способ обольщения был довольно действенным.

– Хто така мифология? – спросила девушка, вгрызаясь в яблоко.

Сок спелого фрукта потёк по её подбородку. Виртуоз пришёл от этого в совершенный восторг.

– Нет, ну точно Арфандита! – не унимался он, игнорируя вопрос.

«Кто такая» мифология, я знала, поэтому ускорила шаг, пока внимание моего поэтичного спутника привлёк кто-то другой. Тем более что идти оставалось немного. Я уже видела деревянную дверь входа, что выделялась среди высоких стен консульства, словно кусочек летнего неба среди облаков.

Вблизи дверь оказалась не такой привлекательной: краска вокруг ручки засалилась и потемнела, а книзу и вовсе потрескалась. Кто-то повесил ниточку рябиновых бус прямо на ручку, по древней осенней традиции привлекая милость богов к обитателям и посетителям. Я толкнула скрипучую створку и очутилась в небольшом пустом помещении, напоминающем каменный коридор.

Здесь было гораздо прохладнее, чем снаружи. И гораздо тише. Шум толпы и плеск моря остались за дверью, не проникая внутрь сквозь плотные стены. На другом конце коридора возвышалась странная арка, исписанная незнакомыми мне символами, вдоль которых пробегал фиолетовый огонёк. Несколько минут я не двигалась, завороженная этим зрелищем, а потом начала оглядываться.

Рядом с аркой на мраморной тумбе я заметила небольшой прозрачный шар. В строгом бежевом убранстве здания он казался лишним, словно какая-то заезжая шарлатанка-гадалка забыла тут свой «магический» артефакт. Особую напыщенность стеклянной сфере придавало то, что тумба под ним была покрыта бархатным полотном с золотыми кистями по углам и вышитой в центре иверийской короной. Я осторожно приблизилась и потрогала стекло пальцем. Ничего не произошло. Тогда я осмелела и уложила на прозрачную поверхность всю ладонь. Шар не издавал звуков, не светился, не нагревался, не звал на помощь. Для верности я взяла его в руки – он оказался ужасно тяжёлым – и потрясла. Если эта штука и работала, то явно не так.

Я поставила шар на место и заглянула в арку, надеясь спросить у кого-нибудь, что нужно делать. Вдоль гладких бежевых стен стояло несколько письменных столов, за которыми сидели работники в бордовых одеждах, к которым были приколоты броши в виде весов. Весы различались размером и цветом: одни блестели, отражая мягкий рассеянный свет, другие были тусклые и серые. У столов в задумчивости и растерянности бродили посетители, полушёпотом переговариваясь с работниками.

Я ещё немного помялась, рассматривая людей по ту сторону арки, но меня никто так и не заметил. Набравшись смелости, чтобы зайти без приглашения, я почти шагнула в арку, но сзади скрипнула входная дверь и я замерла.

В пустой прохладный коридор вошёл вооружённый человек. Выглядел он так, как будто прямо сейчас собирался сразиться с целым войском. От удивления я раскрыла рот и только спустя несколько секунд закрыла, разглядывая молодого мужчину.

Помимо меча в ножнах, свисающих с пояса, по всему его телу на кожаных ремешках были закреплены ножи и кинжалы. Длинный плащ был застёгнут на три узких ремня, на отвёрнутых алых лацканах красовались символы Иверийской династии, точь-в-точь такие же, как на моих часиках. Золотую корону можно было заметить и на мягких бордовых перчатках, скрывающих его руки. Нижняя половина лица незнакомца была закрыта высоким чёрным воротником, образующим подобие полумаски.

Я боязливо вжалась в стену, пропуская опасного посетителя. Молодой человек едва мазнул по мне взглядом и уверенным шагом прошёл мимо, прямо под мигающие огоньки. На миг его тело вспыхнуло оранжевой искрящейся оболочкой, которая тут же впиталась. Выглядело это по-настоящему магически. Здраво рассудив, что никакого приглашения мне не нужно, я отлепилась от стены и попыталась войти в арку следом, но меня с силой вытолкнули оттуда. Я отлетела на несколько метров, едва устояв на ногах.

– Ты с ума сошла?! – гневно закричал незнакомец, проворно выныривая из арки.

Я потрясла головой, приходя в чувства, и отступила к выходу. Разговаривать с ним не хотелось, тем более я не знала, что ответить.

– Если хочешь покончить с собой, есть ещё сотня способов! Не обязательно делать из своей смерти представление! – он нервно взъерошил волосы и выдохнул сквозь зубы.

В животе неприятно заурчало от страха. «Чёрная маска» смотрел тёмным вороньим взглядом так, будто я уже была трупом, а он – голодным падальщиком. Чудилось, что передо мной не человек вовсе, а порождение бездны, ожившее воплощение кошмара. Ужас скользнул ледяной змеёй по спине и скрутился комом в груди.

Я отступила ещё на шаг и сжала кулаки.

– Ты вообще понимаешь, что я говорю? – спросил он, окидывая меня скептическим взглядом.

– Понимаю, – осторожно ответила я, готовая бежать.

«Чёрная маска» облегчённо выдохнул. Он больше не наступал, не кричал, лишь недовольно фыркнул. Совсем по-человечески, как живой молодой парень. Должно быть, какой-то военнослужащий, судя по бесконечным символам Квертинда на одежде.

– Если ты местная, зачем полезла в охранную арку без пропуска? – поинтересовался мой новый собеседник.

– Я не знала, что она охранная. То есть подозревала, что арка магическая, но как попасть внутрь, нигде не написано…

– Ты с Красной Луны свалилась?!

Рыжие, как осенняя листва, волосы упали ему на глаза, и он откинул их затянутой в перчатку рукой.

– Я никогда не выезжала из своего городка.

Мне стало неловко, и я опустила взгляд. Вспомнились слова барда о том, что будет непросто. Первое испытание взрослой жизни я едва с треском не провалила и теперь боролась с искушением сбежать обратно к своему озеру.

– Зачем же тогда выехала? – незнакомец прищурился, внимательно меня рассматривая.

Маску он так и не опустил, но подошёл ближе. От него повеяло табаком, но не таким, который курил мой отец, а с примесью острого аромата сушёных фруктов. Запах сделал этого увешанного сталью молодого мужчину более реальным для меня. И менее опасным.

– Кирмоса лин де Блайта убить! – неожиданно для себя выпалила я.

И тут же осеклась. Возможно, не стоило рассчитывать на наличие у военнослужащего чувства юмора. Выглядел он очень серьёзно, в тёмных глазах не было ни капли смеха. Меня всё ещё потряхивало, но я расправила плечи, намереваясь посмеяться в лицо опасности.

– Ха-ха, – без капли веселья произнёс он. – И в качестве первого шага решила устроить самосожжение в консульстве Нуотолиниса? В чём заключался твой план?

– У меня нет плана… но всё не так плохо! – приободрила я не то его, не то себя. – Со мной мой лук, отцовские наставления и… внутренний свет, если верить барду, – пришлось улыбнуться как можно любезнее: – Я что-нибудь придумаю!

– Что ж, – насмешливо развёл руками боец, – тогда прости, что помешал самоубийству. Вперёд, выпусти свой внутренний свет, вспыхни факелом на всё консульство, – он отошёл к арке и приглашающе кивнул под охранный свод. – Возможно, Кирмос лин де Блайт даже услышит о тебе, когда уборщица будет сметать пепел с порога.

– Эту часть можно пропустить, – ещё шире улыбнулась я, стараясь не выдавать боязливого замешательства. – Лучше покажи мне, как попасть внутрь без ущерба для себя и окружающих.

«Чёрная маска», не отрывая от меня взгляда, громко шлёпнул ладонью по прозрачному шару на тумбе. В его центре моментально сошлись крохотные оранжевые и красные молнии, тянущиеся от пальцев молодого человека. Эта яркая смесь напоминала танцующее пламя.

– Детерминант Шарля, – как бы подтверждая очевидное, поведал он. – Только не говори, что ты его не заметила. Возле этой толмундовой арки вообще ничего больше нет.

Должно быть, моя наглость сработала, раз уж этот высокомерный боец снизошел до объяснений. Посмеяться в лицо опасности – хорошая идея!

– Как же, заметила, – кивнула я, ободрённая маленькой победой. – Только на меня ваш капризный пузырь не реагирует.

– Детерминант, – поправил парень. – Он не может не реагировать.

Я подошла к шару и в точности повторила недавний жест этого зазнайки: глядя ему в глаза, с силой шлёпнула ладонью по детерминанту. Но потом всё-таки не выдержала и перевела взгляд – вдруг заработало? Увы, шар по-прежнему оставался пустым и равнодушным к моим прикосновениям.

– Странно, – уже менее надуто заключил мой собеседник. – Вообще-то в Нуотолинисе сильные свиры-артефактники, они ошибок не допускают.

Несколько секунд мы оба молча смотрели на пустой детерминант, пока из арки не вышла женщина в бордовом платье с консульской брошью в виде весов. В руке она держала небольшой кружочек пергамента.

– Пропуск для посетителя, магия склонности Толмунда третьего порядка и магия склонности Омена четвёртого порядка, – сообщила женщина и с недоумением уставилась на прозрачный шар под моей ладонью.

Я быстро отдёрнула руку, как будто пустой детерминант Шарля меня как-то порочил.

– Это для неё, – парень взял пергамент из рук женщины, хлопнул меня им по спине и втолкнул в охранную арку.

Между лопаток что-то нагрелось. Потом меня охватило свечение, подобное тому, которое я недавно видела на входящем сюда консуле. И в один миг аура исчезла, а со спины посыпался пепел от пергамента.

– А мог бы быть и твой пепел, – шепнул над ухом военный маг, входя следом. – Арка работает только на вход, так что выходить можешь смело.

– Спасибо, – так же шёпотом ответила я.

– Добро пожаловать в консульство Нуотолиниса! – раздался откуда-то сбоку громкий голос, от которого я невольно подпрыгнула. – До совета консульства осталось сто пять дней, девятнадцать часов и тридцать девять минут.

Девушка, сообщившая мне эту наверняка важную информацию, приветливо улыбалась. Я улыбнулась ей в ответ, но про себя заключила, что это не я тут свалилась с Луны.

Пока мы с говорящими часами обменивались любезностями, мой проводник куда-то исчез. Я поискала парня взглядом, но среди посетителей и работников его не было. Зато на глаза мне попался стол с надписью «Информация», и я приободрилась. Хорошо, хоть здесь были хоть какие-то надписи. Я подошла к очередной бордовой фигуре, чтобы задать вопрос, но женщина по ту сторону стола заговорила первой.

– Жалоба на соседей, прошение Великому консулу, получение лицензии на торговлю, регистрация артефактов из Тимберии, расторжение брака, заявка на запрещённые ритуалы кровавой магии? – монотонно пробубнила она.

– Эм… мне бы фамильный пергамент получить, – обозначила я цель своего визита.

– Миночка! – неожиданно громко вскричала женщина, привлекая всеобщее внимание.

– Простите, но я не Миночка. Меня зовут Юна Горст…

– Миночка! – ещё громче завопила работница.

Мое мнение тут определённо игнорировали. Со всех сторон на меня уставились недовольные взгляды, как будто это я была нарушительницей тишины.

– А-а? – раздалось откуда-то из глубины здания.

Видимо, там обитала Миночка. Сейчас она казалась мне спасительницей.

– Тут к тебе потеряшка! – выкрикнула женщина.

– Пропускай, – разрешил далёкий глухой голос.

– Первая дверь по коридору, – уже спокойно объяснила любительница покричать.

Я буквально отлетела от стола информации и двинулась по направлению к первой двери. Нашлась она сразу, в одном из нешироких светлокаменных коридоров, похожих на тот, который встретил меня при входе. Надпись гласила: «Архив».

Дверь в архив была приоткрыта, и я протиснулась внутрь. Прямо у входа стоял стол, за которым сидела работница консульства в неизменной бордовой мантии. Рядом с ней возвышалась уже изрядно потёкшая свечка – единственный источник освещения, которого явно было недостаточно.