Текст книги "Сожженный заживо (СИ)"

Автор книги: Нина Леннокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Часть вторая

Глава 17

– Это ты во всём виноват. Ты…,-шептала я, смотря на тело мамы, распростёртое на полу.

Она была такой болезненно бледной, но всё равно красивой. Её лицо ничего не выражало, а глаза были навсегда закрыты. Она лежала на кухне в праздничном платье, с макияжем и причёской. Казалось, надо ещё чуть-чуть подождать и она встанет, улыбнётся и пойдёт накрывать на стол. Я стояла над телом мамы и молилась Богу, чтобы этот придурок Мортем пошутил, чтобы мама была жива. Я молилась всем богам, каких только знала, даже дьяволу. Мне было всё равно кто оживит её, лишь бы она снова заулыбалась, только бы услышать, как она говорит о счастье, увидеть, как светятся её глаза. Я гладила её по голове и повторяла как молитву: «Очнись, мамочка, очнись. Сегодня Рождество. Как ты можешь оставить меня совсем одну? Как, мама?» Слёзы падали на её холодное лицо, стекая на пол, и навсегда умирали. С каждой слезой уходила частичка жизни и из меня тоже.

– Анна, отойди от неё. Скоро приедет полиция.

– Заткнись. И уйди отсюда. Навсегда. Отныне и навечно двери этого дома и двери моего сердца для тебя закрыты. Ты убил меня, убил мою маму. Что ещё тебе надо? Что ещё ты можешь у меня забрать? – прошептала я, глядя в пол остекленевшими глазами. На полу уже была большая лужица из моих слёз. И я тонула в ней, рассматривая её.

– Её убил не я, Анна. Это сделал Мортем, – спокойно ответил Кристиан.

Я не могла это слушать. Да как он смел так говорить?

– Это сделал ты и только ты! – кричала я и била его кулаками в грудь со всей силы. – Какого чёрта ты полез к этому Мортему? Уже столько лет прошло! Неужели нельзя было оставить всех в покое и жить дальше? Чего ты добился, Кристиан, чего? Конечно, что такое моя жизнь и жизнь моей мамы для тебя, бессмертного вампира? Так, ничто, – прошептала я, не имея больше сил кричать на него и что-то выяснять. Всё было и так ясно. – Уходи, Кристиан. Пожалуйста. Я больше не хочу бороться. Я устала, – вымученно сказала я и опять села рядом с мамой и взяла её за руку. – Продолжай свою войну без меня. Да, я ошибалась, когда говорила, что смогу вынести всё, что уготовит нам судьба. Я признаю свою слабость. Поэтому уходи прямо сейчас.

– Анна, давай дождёмся полицейских. Они будут с минуты на минуту. И ещё Джек должен приехать. А потом мы поговорим, когда ты успокоишься.

– Делай, что хочешь. Мне всё равно. Тебя больше нет для меня, – сказала я и уставилась на труп мамы, до сих пор не веря, что она мертва. Ведь ещё вчера она рассказывала о том, как она счастлива, как она любит Джека. Ещё вчера её глаза горели жизнью, а сегодня потухли навсегда. И всё из-за этой войны Кристиана за призрачную власть, которую он уже никогда не вернёт. Теперь вот и маму тоже никто никогда не вернёт. Я опять заплакала. Слёзы уже не приносили облегчения. Хотелось кричать, крушить всё вокруг, хотелось совершать какие-то безумства. Мне было дико плохо. Голова шла кругом от всех этих событий. Так ещё и Кристиан стоял над душой, ничего не говоря, просто сверля меня взглядом.

– Хватит на меня смотреть, – прошипела я. – Вали отсюда нахрен! Это не твой дом!

– Анна, успокойся. Полицейские уже подъезжают.

И, как всегда, он оказался прав. Через пять минут во двор въехала полицейская машина, озаряя всё вокруг разноцветными огнями и оглушая воем сирены. В дверь постучали, но я не пошла открывать. Я не могла отойти от мамы ни на секунду. Я верила, что она вот-вот встанет, а меня не будет рядом. Поэтому открыл Кристиан.

– Что у вас случилось? – сухим тоном спросил мужчина в форме.

– Убили женщину, – ответил Кристиан и показал в нашу сторону.

– Кто и когда обнаружил труп?

– Около семи вечера я и мой…парень, – ответила я.

– Кем вы приходитесь погибшей?

– Дочь, – всхлипнула я, чувствуя себя сиротой, хотя у меня и был отец.

– Отойдите, пожалуйста, от трупа. Мне нужно его осмотреть.

Я замотала головой, сильнее сжимая мамину руку. Не отпущу, нет! Мужчина попытался меня оттащить, но у него ничего не вышло. Я брыкалась и пиналась как могла, не желая оставлять маму. В дело вмешался Кристиан и, крепко прижав к себе, отнёс на диван и стал убаюкивать.

– Не плачь, моя девочка, – шептал он мне на ухо, пытаясь успокоить. – Я отомщу за неё, обещаю.

Я оттолкнула его и резко встала.

– Отомстишь? Опять отомстишь? Ты не устал ещё мстить? Они тебя убьют тоже! Я не смогу пережить и твою смерть. Не смогу. Понимаешь?

– Анна, тише, полицейские могут услышать. Меня не убьют, не переживай. Я Верховный. Меня нельзя убить просто так. Иди ко мне, Анна, – сказал он, приглашая меня обратно, но я не хотела к нему. Больше не хотела.

– Нет. Я на кухню. И вообще, давай уже собирайся. Скоро все уйдут, и ты вместе с ними.

Развернувшись, я пошла на кухню. Там полицейские уже убрали тело в мешок и опечатали помещение.

– Прощай, мамочка, – прошептала я чёрному мешку, роняя последнюю слезу на пол.

– Странное убийство. Очень странное, – произнёс полицейский, выглядевший сбитым столку. – Крови нет, гематом тоже. Такое ощущение, будто женщина просто упала и умерла. Хотя, возможно, сердечный приступ или что-то типа того. Но всё равно нутром чую, что что-то здесь не то, – озадаченно сказал мужчина. – Последнее слово за судмедэкспертом после вскрытия. Мы вам позвоним и вызовем в участок. До свидания.

Полицейские не заметили маленьких проколов на шее мамы. Зато их заметил Кристиан. Мортем просто выпил маму, всю, не оставив крови в ней вообще. Что она видела в последние минуты своей жизни? Как он выглядит? Знала ли она, что её дочь была предательницей и обманщицей? Знала ли она, что это из-за меня она сейчас мертва? Потому что я связалась с этим чертовым вампиром, который сломал мне жизнь? Но больше я не буду такой дурочкой. Пусть вампиры так и останутся жить на страницах книг для меня. Больше никогда я не полезу в неизвестность.

За полицейскими закрылась дверь, труповозка уехала, навсегда увозя маму в мир мёртвых. Оттуда она уже точно не вернётся. Я просто стояла и смотрела в окно невидящими глазами. Они ослепли сегодня навечно, точнее наоборот стали лучше видеть. Мои глаза видели теперь только темноту, но в ней было больше смысла, чем во всём дневном свете, что за всю жизнь в них отражался.

– Анна, – позвал меня Кристиан. – Давай поговорим, пожалуйста.

Он просит меня поговорить с ним? Просит? Хорошо, пусть говорит. Мне всё равно. Пусть все люди мира заговорят одновременно, я их не услышу. В ушах стоял лишь мамин смех. Двадцать лет она была рядом, двадцать лет она была моей опорой, моей защитой, копилкой моих слёз и улыбок. Она была моей мамой, самым дорогим человеком, какой только мог у меня быть. Она меня родила, она дала мне жизнь, которой я так неумело воспользовалась. За это она и поплатилась. Не надо было рожать меня. Папа правильно сделал, что ушёл. Он всё понял. Понял, насколько я безнадёжна. Но мама была со мной до конца. И конец её жизни положила я. Эти мысли разрывали мою голову и без того разбитое сердце. Почему я винила Кристиана? Виновата была я и только я. Это я с ним связалась, зная, что поступаю неправильно. Я в него верила. Никто не виноват, что он не оправдал моих надежд. Только я. Я…я…я! По щекам опять потекли слёзы, ноги подкосились, но я не упала. Как всегда, он не дал. Я больше не чувствовала теплоты его рук, они стали холодными, как камень, бездушный камень. Мне больше не хотелось быть в его объятиях, обнимать его за шею и класть голову ему на грудь. Его кровавый взгляд больше не вызывал во мне никаких эмоций, кроме безразличия. Эта была кровь моей мамы в его глазах, моя кровь, что он выпил из меня за всё это время. Кровь была и на его руках, на его теле, в его душе. Я больше не чувствовала никакого трепета по отношению к Кристиану. Кто он? Знала ли я его когда-нибудь? Нет. Я знала того Кристиана, которого хотела знать. Вампиры…это просто вскружило мне голову. Дура. Вот теперь и осталась одна. Всё правильно.

– Анна, прекрати! – сказал Кристиан и начал меня трясти. – Прекрати винить себя во всём! Я чувствую твои эмоции. И они меня пугают. То чувство вины, то ненависть, то безразличие. Прекрати винить себя. Это я во всём виноват. Я, – произнёс Кристиан и вздохнул. – Прости меня, Анна. Больше я не могу ничего сказать или сделать. Только это. Прости.

– Мне не за что тебя прощать. Мои иллюзии разбились, нечего было их строить изначально. Ты предупреждал, что я пожалею. Буду впредь прислушиваться к людям, – ответила ему я спокойным тоном мёртвого в душе человека. Теперь ничего не имело значения. Хотя, нет имело. – Скажи, что ты будешь делать дальше? Полетишь в Испанию разбираться с Мортемом, когда он в тысячу раз сильней тебя? Продолжишь свою заведомо обречённую войну? Что ты будешь делать, Кристиан?

– Я не знаю, – сказал Кристиан и закрыл глаза. – Я…запутался. До сегодняшнего дня я был одержим идеей убить Мортема и вернуть власть. А теперь я не знаю.

– А что изменилось? Больше на твоей шее нет обузы в виде меня, хотя, я так понимаю, что и раньше я тебя не останавливала.

– Остановись, Анна. Ты никогда не была и не будешь обузой для меня. Ты не можешь представить себе, что я чувствую сейчас внутри. Впервые в жизни я раскаиваюсь. Впервые в жизни я хочу вернуть время назад. Этого я не хотел даже тогда, когда пришёл в себя в той пещере. Понимаешь? Я никогда не хотел возвращать время назад, считая, что никто не вправе этого делать. Время-это всего лишь мираж. За ним не угнаться и его не вернуть. Поэтому нужно просто жить дальше и идти вперёд. Но сейчас я бы бросил вызов самому времени и пространству, чтобы вернуть твою маму. Я бы отдал своё бессмертие за твою улыбку, Анна.

– Верю, – безразлично сказала я. – Ну, что, можешь уходить. Время не ждёт, тебе нужно бежать за ним, чтобы успеть на свою войну.

Удачи, Кристиан, – сказала я и посмотрела на него заплаканными глазами.

– Анна, поживи у меня пока. Сейчас тебе опасно оставаться одной.

– С тобой ещё опасней. Так я умру быстрей. Полицейские разрешили мне остаться в этом доме, поскольку мне больше некуда идти. Завтра приедет Джек. Надо будет ещё с ним встретиться, потом сходить в участок, договориться о похоронах. В общем, найдётся, чем заняться.

– Хорошо. Помни, что ты всегда можешь позвать меня, просто подумав обо мне, и я буду тут. Твои вещи я привезу завтра, – сказал Кристиан и направился к двери.

Сегодня он решил уйти через дверь, а не просто исчезнуть. Ждал ли он, что я позову его назад, попрошу остаться? Он шёл медленно, спина напряжена, руки тоже. Как будто ждал, что вот-вот я скажу, и он остановится, вернётся, подхватит меня на руки и поцелует, как будто ничего не случилось. Но ведь случилось. И больше ему было не место в моей жизни. А мне в его.

– До свидания, Анна, – сказал Кристиан, задерживаясь взглядом на моём лице, и вышел.

– Прощай, Кристи, – прошептала я, прислоняясь лбом к окну и провожая взглядом его удаляющуюся в ночи фигуру. Ещё одна слеза упала и разбилась об пол.

* * *

Дни проносились калейдоскопом сумасшедших картинок. Слёзы, боль, истерики – это всё, что я помню. Иногда среди этого хаоса появлялись какие-то события, но мне они были неинтересны. Например, звонок того полицейского. Он сказал, что мама умерла от сердечного приступа, но они также никак не могли понять, что случилось с её кровью. Как можно быть такими идиотами? Я поражалась. Абсолютно здоровая женщина с абсолютно здоровым сердцем и без капли крови в теле. Ну да, что тут может быть странного? Конечно, приступ. Это первое, что приходит в голову. И почему патологоанатом не увидел проколы на шее? Я не знаю, как они сейчас выглядели, но навряд ли они затянулись на мёртвом теле. Как всегда врачи и полицейские выполняют свою работу качественно. Этот офицер сказал, что все силы были брошены на поимку преступника. По их мнению, это был какой-то вор, залезший в дом в поисках чего-нибудь ценного. Тут мне опять в голову пришло лишь слово «идиот». Какой нафиг вор? Ну, какой придурок полезет в Рождество в дом? Тем более, вечером, когда все обычно собираются вместе. Тем более, в доме горел свет и куча различных гирлянд. У этого полицейского логика отсутствовала напрочь. Но я его не винила. Что он мог сделать? Выследить Мортема и упечь его в тюрьму? Даже Кристиан не смог этого сделать, а нью-йоркский коп сможет. Я просто хотела, чтобы меня никто, вообще никто не трогал. Ни полицейские, ни Джек, ни даже папа. Никто. Но, как специально, мне названивали все, кто только мог. Я просто не успевала отвечать на звонки. Сначала Джек, набивающийся мне в отцы. У него горе, также как и у меня, всё понятно. Я даже не удивилась, когда он начал всхлипывать в трубку. Мужчины тоже плачут. Случай позволял делать это публично. Потом он два часа пересказывал мне их с мамой историю любви: как они встретились, как он до этого столько лет ею восхищался, но Марисса была замужем, как он был несказанно рад, когда она развелась, и у него появился шанс, и всё в таком духе. Мне было очень приятно слушать, хоть он и радовался тому, что моя семья распалась. Но виноват-то в этом был не Джек. Он сделал мою маму счастливой, что казалось, было просто невозможно. За это я полюбила его как родного. Кого любила мама– того люблю и я. Увы, только нам с Джеком теперь любить было некого. Он-то, конечно, найдёт себе ещё женщину. А я…где мне найти себе новую маму? И пусть, я уже взрослая, но в душе-то мы всегда остаёмся детьми, которым нужна мамина забота. Он даже открыл мне тайну под конец нашего разговора. Оказывается, Джек хотел сделать маме предложение, при мне и Кристиане. Он хотел позвать мою маму замуж. Этот день мог стать самым счастливым в наших с ней жизнях. Самым счастливым…но уже никогда не станет. Джек хотел предложить руку и сердце маме, а я Кристиану. Причем, сердце в прямом смысле этого слова. Я бы отдала ему свою жизнь в обмен на вечность, если бы только это было возможно. Но он решил, что ему ничего не надо, кроме этой беспощадной и глупой войны. Войны, которая унесла жизнь моей матери и навсегда сломала мою, а возможно и Джека. Джек предлагал мне переехать к нему, или ему переехать ко мне. Он так переживал за меня. Говорил, что дочь Мариссы– его дочь. Как это было трогательно. Но я уже взрослая девочка, за мной присматривать не было нужды. К тому же, у меня оставался ещё отец, который также не давал мне своими звонками уйти в забытье.

Папа тоже звал меня к себе во Флориду, но ехать туда мне хотелось ещё меньше. Кому я там была нужна? У них с Линдси вот-вот должен был родиться малыш, они хотели сыграть свадьбу. Я абсолютно не вписывалась в эту идиллию. Как всегда. Там где идиллия, не может быть меня. Папа не мог сейчас оставить Линдси и приехать сюда, но на похоронах обещал быть. Этого было достаточно. Вот так, у кого-то жизнь закончилась в самом расцвете, а у кого-то только начиналась. Конечно, я радовалась за папу, Линдси и их малыша. Но это была какая-то горькая радость, вымученная что ли. Мама сейчас лежала в морге, холодная и навечно немая, а у папы скоро родится ребёнок. Одну жизнь забрали, другую дали. Нет, я не испытывала никаких плохих чувств по отношению к этому ребёнку. Просто…не знаю, я запуталась. Улыбки, радость, смех…это всё так раздражало. Казалось, будто весь мир смеётся над тобой и твоим горем, когда кто-то улыбался. Я же больше не умела этого делать.

Когда наконец-то закончились эти дурацкие звонки от родственников и кучи каких-то там друзей, непонятно откуда взявшихся, я смогла вздохнуть спокойно. Телефон я выключила ко всем чертям. Меня ни для кого больше нет, я умерла. На самом деле, именно так я себя и чувствовала. Дни проходили однообразно, в серости и унынии. Я просто ходила по дому, вспоминая, как ещё совсем недавно здесь была мама, как она готовила на кухне, на которой мы нашли её тело, как она бегала утром по всему дому в поисках сумки или будила меня в универ. Она была везде. Я просто видела её и звала, но она исчезала каждый раз, когда я подходила к ней. Не знаю, спала ли я в эти моменты или бодрствовала. Скорее, я просто сходила с ума. Мне нужна была помощь психолога, определённо. Я перестала есть, меня тошнило от одного вида еды. Единственное чем я питалась было успокоительное. Иногда я просто не могла дойти до дивана – падала. И нет, меня не пугала вся эта ситуация. Терять мне было нечего, поэтому перспектива умереть меня даже устраивала. Самокопание стало моим самым любимым занятием, а ночные кошмары навсегда поселились в моей спальне.

Я пыталась понять, правильно ли я сделала, уйдя от Кристиана. Когда на следующий день после маминой смерти, он привёз мои вещи, я опять сказала ему, что ненавижу его и не хочу никогда больше видеть. Но почему тогда сердце кричало о любви? Почему оно так хотело в его объятия? Почему? Я сломалась, да. Я не ожидала, что всё будет так сложно. Признаюсь, я была уверена, что Кристиан быстро сдастся и признается во взаимности моих чувств. Но он упорно не шёл на контакт. Что ещё ему надо было? Я согласилась на жёсткий секс, старалась, как могла, выполнять все его требования, была не против убийств животных, да и людей, которых он убил в прошлом. Да, я погорячилась с подвалом, назвав его монстром. Но неужели это было так страшно? Это эмоции, не больше. Я не верила, что он мог обидеться на эти слова. Как-то совсем уж не по мужски. Если бы он только сказал, что я нужна ему, что он хочет, чтобы я осталась потому, что у него есть чувства ко мне – я бы осталась, не раздумывая. Но ведь он промолчал. Единственной причиной, по которой он хотел видеть меня у себя дома, была моя безопасность. Плевать на безопасность. Мортем уже сказал Кристиану всё, что хотел. Зачем я могла быть ему нужна? В общем, я не знала, что мне делать. Днём я видела призрак мамы, а ночами Кристиана.

Он приходил в мои сны каждую ночь. Он был так нежен и ласков, шептал всякие нежности мне на ухо, говорил, что любит меня. Эти сны были хуже самых страшных кошмаров. Они заставляли моё сердце останавливаться на какое-то время, а затем снова биться с бешеной силой. Я подскакивала посреди ночи на кровати и плакала. В доме уже не осталось подушек и наволочек, все были мокрыми насквозь от слёз. Я хотела обратно к своему Кристи, но не могла набраться смелости и позвать его. Я была уверена, что он больше не испытывает ко мне вообще никаких положительных чувств. Зачем ему такая как я? Какая-то дура, которая не может определиться в своих чувствах, то бросает его, то хочет вернуть. Наверное, я окончательно упала в его глазах. В его любимых, кровавых глазах. По ним я тоже дико скучала. Я хотела, чтобы они снова прожигали меня своим огнём, доставая до самой души. Хотела снова погладить его рожки, его крылья, увидеть его клыки и даже когти. Я хотела боли, что он любил мне причинять. Пусть делает, что хочет с моим телом, лишь бы был рядом. Я ждала, что он придёт, вломится ко мне в спальню через окно, и скажет, что плевать он хотел на мои заморочки и я буду с ним потому, что он так хочет. Я всё смотрела и смотрела в это проклятое окно, но там никто не появлялся, кроме тьмы. Только она на меня смотрела и, наверное, презирала за слабость и нерешительность.

Единственное, что у меня осталось от моего любимого Кристи – его перо, которое я у него выдрала из крыльев ещё в самом начале знакомства. Я держала его под подушкой, как талисман. Я верила, что оно охраняло меня. Каждый раз, когда я просыпалась вся слезах от увиденного во сне, я шарила под подушкой, ища перо. Так было спокойней. Но однажды оно всё-таки меня не уберегло.

* * *

В ту ночь мне, как всегда, снился Кристиан, говорящий о своей любви. Но я не проснулась с криками и не заплакала, я продолжала видеть сон дальше. После того как он сказал, что любит меня, появилась какая-то тень сзади него. Я пыталась предупредить его об этом, кричала и показывала назад. Но Кристиан не замечал ничего, он продолжал говорить о своих чувствах, не ощущая опасности. Затем эта тень внезапно схватила Кристиана за горло и подняла над землёй. Потом всё исчезло, и появилась темнота. Я старалась разглядеть в ней хоть что-то, звала Кристиана, но в ответ слышала лишь тишину. Страх пополз мурашками по коже, я хотела проснуться, но не могла. Не могла оставить Кристиана там с этой темнотой и неизвестностью. Я должна была ему помочь. Больше было некому. Внезапно темнота сменилась светом, таким ярким, что он резал глаза, и я увидела Кристи, своего Кристи всего в крови, лежащего на полу с закрытыми глазами. Я толкала его и била как могла, но он не реагировал. Я просила его не умирать и вернуться, но он не шевелился и был холодным как лёд.

Я проснулась с дикими воплями и начала трясущимися руками искать телефон на тумбочке. Что я творю? Он нужен мне, а я нужна ему. Я должна была быть рядом с ним в эту минуту, да во все минуты. Жизнь была настолько короткой, а я сидела в этих четырёх стенах и лила эти никому ненужные слёзы. Маму было уже не вернуть. И нужно было с этим просто смириться, а не искать в этом повод для ненависти. Кристиан был честен со мной от начала и до конца. Он сказал мне, кто он есть на самом деле, сказал, что искал Мортема, пусть и под давлением с моей стороны. Не он был виноват в смерти моей мамы, не он, а Мортем. Этот ублюдок подставил в своё время Кристиана, отобрал у него власть и пытал его в своих грёбаных подвалах! Потом он пытался его сжечь на костре и превратил его в итоге в отшельника, в одинокого скитальца. Этот урод забрал у моего Кристи всё. Но он не сможет забрать у него меня. К черту гордость и всё остальное. Я люблю его. Какой же я была дурой! Мне понадобилось провести столько бессонных ночей, утопая в слезах, чтобы наконец-то понять, как правильно поступить.

Дурацкий телефон, который я вроде бы нащупала на тумбочке, упал на пол и разбился. Я хотела позвонить Кристи и сказать, чтобы он приехал или прилетел за мной прямо сейчас, чтобы он забрал меня к себе и никогда не отпускал. Включив на тумбочке лампу, я стала поднимать телефон, вставляя в него симку и закрывая крышку. Руки тряслись так сильно, что я смогла это сделать только с третьего раза. Пот градом катился по лицу, мешая видеть. Липкий страх сковал всё тело, парализуя. Что за чертовщина? Этот грёбаный телефон выскальзывал у меня из рук, и я никак не могла набрать номер. Мне уже хотелось плакать, когда, наконец, телефон включился и я набрала номер Кристи. Но он не отвечал. Гудки шли, проходя через мою голову болезненными импульсами, но он не брал трубку.

– Ответь, Кристи, пожалуйста, ответь, – молила я телефон.

– Кристи! – раздался противный голос мужчины у окна. – Что за дурацкое имя он себе выбрал! – смеялся мужчина, стоя в тени.

– Ккто вы? – спросила я, заикаясь и отползая подальше от него, пока не доползла до края кровати.

– Ты не узнаёшь меня? Или он ничего тебе обо мне не рассказывал? – произнёс мужчина, выходя из тени на свет, чтобы я смогла его разглядеть.

Мужчина был светловолосым, бледным и…вампиром. Что это за белобрысый хрен и что ему надо? Он был таким же крупным как и Кристиан, одет в какой-то исторический костюм с плащом. Клоун. Ещё ему имя Кристи не нравится. Самого-то как зовут?

– Я Мортем, – продолжил знакомство мужчина. – А ты должно быть та самая Анна, которая превратила Ирвиса в тряпку. Не везёт ему с бабами, и всё тут. Что Виктория, что ты, – сказал он и театрально вздохнул.

Виктория? О чём он вообще?

– Что тебе надо? Ты убил мою мать, подонок! Пришёл и меня убить? Знай, что Кристиан тебя найдёт и уничтожит. Он сможет. Я верю. Он сильней тебя. Ты всего лишь грёбанный бастард, захвативший власть путём обмана. А он Верховный от рождения, и наделён огромной силой, которую однажды сможет восстановить!

Мужчина подлетел ко мне и ударил по лицу. Затем схватил за волосы, приподнимая моё лицо и сказал: «Посмотрим, кто кого убьёт, девчонка. А сейчас ты пойдёшь со мной.» Он подхватил меня на руки и всё закружилось. Я только и успела, что схватить перо из-под подушки, забирая с собой напоследок частичку Кристиана.