Текст книги "История Софи"
Автор книги: Нина Ламберт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
– Отнюдь нет. Персонажи, которые поступают так, как хочешь этого ты, ужасные зануды – плоские, безжизненные, – но, с другой стороны, ты не можешь им разрешить поступать по-своему, чтобы не потерять контроль над ситуацией. Их надо держать на длинной веревке, но конец ее не выпускать ни в коем случае. Тогда они будут делать то, что ты от них хочешь, не осознавая этого.
Софи была заинтригована.
– И так у всех? – бесхитростно спросила она. – Или это твой собственный прием?
– Я не разговаривал с другими писателями, поэтому ничего не могу сказать о них. Думаю, так делают те из них, кто хоть чего-нибудь стоит как писатель. Извини за отсутствие скромности.
– Скажи, – приставала Софи, – а с каким персонажем тебе пришлось повозиться?
Какое-то мгновение он колебался, задумчиво глядя на нее поверх края стакана.
– Ты же знаешь, я обычно не обсуждаю свою работу. – Он старался уйти от ответа, почти извиняясь.
– Но только мне, – льстиво, с неутоленным любопытством упрашивала его Софи. – Я же не какой-нибудь докучливый журналист и не буду разглашать твои секреты.
Неизвестно, что подействовало на него больше, – ее довод или настойчивость.
– Ну, хорошо. Это главный женский персонаж. Такая дамочка, которая никак не хочет делать то, что ей положено. Иногда это занимает больше полстраницы, но она поступает по-своему, чаще всего в ущерб себе.
– Как конкретно? При помощи хитрости?
– Не совсем. Она всегда не такая, какой кажется. Я все уже продумал в голове: ее детство, воспитание, пристрастия, страхи – все, что нужно, – я всегда придумываю истории основным действующим лицам. Но она постоянно подбрасывает мне что-нибудь новенькое, о чем я совсем не подозревал. Я все еще ничего о ней не знаю. Боюсь, из-за этого моя позиция весьма уязвима.
– Но если ты не можешь с ней справиться, как же сможет это сделать главный герой?
– А у него чаще всего ничего не выходит, и мне приходится вымарывать целые куски.
– Звучит как нечто абсолютно шизоидное.
– Именно так. Я поспал пару часов, чтобы привести себя в норму и поесть. Но на самом деле я сейчас существую в каком-то нереальном, сумеречном мире это своего рода безумие. Но ты не беспокойся, со мной ничего не случится, только не вытаскивай меня из этой обитой войлоком палаты для умалишенных, пока я не выздоровлю.
– Должна признать, – удивленно протянула Софи, – что миссис Флойд и половины из этого не знала.
– Но я же не обсуждаю свои дела с миссис Флойд. Как Джезебель?
– Прекрасно. Дилайла – тоже.
– Кто?
– Козочка, – несколько застенчиво произнесла Софи. – Мне же надо было ее как-то назвать. Ты же ее оставишь, правда?
– А что? Ты будешь скучать, если ее не станет?
– Я читала "Руководство для начинающих по разведению коз", и там говорится, что козы любят компанию. Жестоко держать их в одиночестве.
– "Руководство для начинающих по разведению коз"? – насмешливо переспросил ее Макс.
Софи отвернулась от него к плите и занялась какими-то несуществующими "безотлагательными" делами.
– Вообще, в пособии все верно говорится, – смягчился он. – У меня была вторая коза, но это был какой-то ужас, у нее был дикий норов, и они никак не могли поладить с Джезебель. Животные, как и люди, могут иметь стычки друг с другом. В конце концов я сбыл ее с рук местному "Обществу держателей коз", а следующего козленка Джезебель решил оставить. Может быть, родная кровь поможет им ужиться, да?
Он отщипнул хлеб прямо от куска в хлебнице.
– Много яиц было? – поинтересовался он, меняя тему.
– Одна из кур только что начала высиживать, – со знанием дела провозгласила Софи. – Прошлогодний шпинат разросся и пустил стрелки, так что я его бросила в кучу с компостом. А если тебе в этом году нужен лук и пастернак, то их на этой неделе надо сеять. Макс громко рассмеялся.
– Что смешного? – потребовала Софи, упершись руками в бока.
– Ты смешная. Пытаешься что-нибудь доказать или это все серьезно?
– Что серьезно?
– Эта метаморфоза. Все эти слова про наседку и шпинат. А всего лишь пару недель назад... – Он опять разразился смехом, который уже не мог сдержать, и утирал слезы большим носовым платком.
– Вы – совершенно несносны, Макс Тайрон! – взорвалась Софи. – Если бы я сидела без дела, ты бы насмехался надо мной и говорил, что я глупая жалкая неумеха. Теперь, когда я пытаюсь хоть что-то сделать, ты ведешь себя так, словно я деревенская дурочка. Я думаю, ты смеешься просто потому, что ты обескуражен! Потому что все твои испытания деревенской жизнью оказались для меня сущей ерундой. Ты ожидал, что я буду в отчаянии – извини, не доставила тебе такого удовольствия. Я справлюсь с чем угодно, лишь бы доказать тебе, как ты заблуждаешься. Хорошо бы тебе запомнить, что я не одна из твоих героинь и, как бы я ни зависела от тебя в финансовом отношении, в отличие от них, я принадлежу только себе. И хоть я и попала в этот переплет, я могу уйти, когда только захочу. Если ты не перестанешь смеяться надо мной, я.., я...
Она уже не могла выдержать его новый взрыв хохота и в отчаянии принялась колотить его кулаками. Как он смел! Эти бессердечные насмешки, эта бесчувственность, это нежелание признать ее право на маленькие победы!
Ей очень хотелось стукнуть его побольней, но внезапно Макс перестал смеяться, схватил ее за запястья, отчего руки Софи стали беспомощными, и в его глазах мелькнуло нечто новое, и это сразу заставило ее замереть.
– Так что же ты сделаешь? – с нежностью спросил он.
Все произошло раньше, чем она успела осознать. Еще минуту назад в слепой ярости она дубасила его своими маленькими кулачками по мощному торсу, и вот уже эти самые слабенькие руки обвились вокруг его шеи, а губы устремились к его губам в поцелуе, который тотчас растворил ее гнев.
Конечно же, Софи и раньше целовали мужчины, но ее это никак не трогало. До такой степени, что она даже про себя изумлялась, почему этому придавали столько значения. Она была убеждена, что это бессмысленное занятие, к тому же и не очень приятное, отчего и помада на губах размазана и возникает ощущение, что ты подобна домашней тапочке, которую жевала собака. Оставалось загадкой, почему это так возбуждало тех, кто ее целовал, но они были так трогательны в своей благодарности за дарованную милость, что Софи терпеливо переносила их поцелуи, и, желая выглядеть нормальной, сама весьма успешно притворялась, что ей это доставляет удовольствие.
Но этот поцелуй был совершенно особенным. Он также отличался от прежних, как плавание отличается от гребли, цветное телевидение от черно-белого, шампанское – от лимонада... Макс не верил в полумеры. Хотел он ее целовать или нет, но он не отстранил ее, пока не поцеловал так, как никто до него не делал. До этого поцелуя Софи не представляла себе, что губы незримыми нитями связаны со многими такими разными частями тела, коленями, кончиками пальцев рук и ног и...
Она чувствовала слабость, у нее кружилась голова, казалось, она сходит с ума. Роковое безрассудство, сулившее беду, чью власть над собой она уже знала, вновь охватило ее в новой и опасной ситуации. Забыв об осторожности, она стала целовать его сама. Это был страстный, пусть и неумелый, поцелуй, и его водоворот закружил Софи, увлекая все дальше и дальше в свои глубины.
Но, видимо, это отрезвило непредсказуемого Макса, и он решил выбираться на берег. Твердо и нежно, разомкнув ее руки, он освободился из ее объятий. Они посмотрели друг на друга, в смятении бледный Макс и затаившая дыхание Софи.
– Извини, Софи, – пробормотал он. – Не знаю, как это случилось. Это совершенно непростительно, но, если можешь, прости меня.
Взволнованная Софи, которую таким образом поставили на место, съежилась, словно от пощечины.
– Что?.. Пожалуйста, – глупо отвечала она, скорей возвращаясь к плите и бросая горсть спагетти в кастрюлю.
– Этого больше не произойдет, – ровным голосом продолжал Макс.
– Как скажете, – холодно пожала плечами Софи. – Полагаю, это был всего лишь один из способов заставить меня утихомириться.
– Ты действительно так думаешь?
Софи промолчала, тщетно пытаясь подавить в себе гнев, разочарование и смущение.
– Это было свинство с моей стороны смеяться над тобой, – смиренно сказал Макс. – Ты отлично поработала. Я был не прав, я преклоняюсь перед тобой.
– Продолжай в том же духе. Ты еще увидишь, как это у тебя здорово получается, как, впрочем, и все остальное. Писать книги, работать на ферме и соблазнять женщин...
– Ну, перестань, Софи. Я ведь только поцеловал тебя.
"Только поцеловал!" – подумала Софи. А что, если бы он пошел дальше этого только поцелуя к его логической, неумолимой развязке? Скольких женщин Макс "только целовал"? Наверняка не очень много.
Софи хмыкнула, не найдя нужных слов, чтобы возразить ему.
– Мы не можем продолжать жить здесь вместе, если не будем предельно откровенны. Это вовсе не было первым актом какой-то дьявольской инсценировки, поверь, Софи. Я не собираюсь тащить тебя в постель. Это просто... Ну так случилось. Может быть, моя холостяцкая жизнь тому виной. Послушай, я же не могу всю ночь перед тобой извиняться. Не принимай все так близко к сердцу. Ты ведь и сама не оттолкнула меня.
Софи с шумом переставила кастрюли.
– Да, ты, как всегда, прав. Напомни, чтобы в следующий раз я дала тебе пощечину.
– Следующего раза не будет. Я обещаю.
– Что ж, приятно слышать.
– Это просто констатация факта. Все взаимосвязано, а я тебе уже сказал, что не хочу злоупотреблять твоим положением в доме. Лишать девственности девятнадцатилетних девушек не в моем стиле. Для мужчины моего возраста это было бы достойно порицания.
– Очень благородно с вашей стороны. Но, позвольте вас спросить, откуда такая уверенность, что я – девственница?
– Разве нет?
– Тебя это не касается.
– Честно говоря, я не был уверен, – озадаченно протянул Макс. – Ну, хорошо, теперь я знаю. Но этого не надо стыдиться, Софи.
– Хватит мне снова лекции читать. Гадай себе на здоровье. Все равно ты ничего не узнаешь!
У них в Хайматсдорфе, в кругу Клариссы, девственность считалась недостатком, предметом самых язвительных насмешек. Софи трудно было поверить, что такой мужчина, как Макс, будет рассматривать ее девственность иначе, чем нечто достойное жалости.
– Собственно, мне следовало бы догадаться, – без всякого выражения сказал он, – по тому, как ты целуешься.
– Не будь смешным! – топнула ногой Софи, чувствуя себя так, словно ее выставили на публичное осмеяние.
– Должно быть, это знак времени, что ты с такой неохотой в этом признаешься. Почему?
Ты жалеешь об этом?
Глотая слезы, Софи выдавила:
– Отчасти. Иногда. Да.
– Отчасти, иногда, – улыбнулся Макс, потрепав ее по голове, – и я тоже.
Глава 7
Софи не спала почти всю ночь. Она пыталась бороться с неизвестным ей и потому трудным чувством.
Она злилась на Макса за то, что он поцеловал ее, и тем самым заставил ее страдать. Но гораздо сильнее она злилась на него за то, что он прекратил ее целовать. Она никогда прежде, ни с одним мужчиной не чувствовала в себе женщину и не знала желания испытать все до конца. Она всегда оставалась спокойной, смотрела на мужчин свысока, и могла контролировать ситуацию. Софи потихоньку посмеивалась над тем, как мужчины становились рабами своих примитивных желаний. Они заходили так далеко, насколько вы позволяли им это. В случаях с Софи – это была остановка в самом начале.
Насколько было известно Софи, мужчины сами добровольно не останавливаются на половине пути. Особенно это касалось тех случаев, когда вы хотя бы чуть-чуть давали им для этого повод. И она сама дала повод Максу, она не оттолкнула его.
Софи всю передернуло при воспоминании об этом. Она страстно и с радостью бросилась к нему, позабыв все на свете. Она вся дрожала от чувства. И в результате – Боже! как же ей стыдно! – Макс понял, что она мало что соображает в любовных играх, и потому он решил не тратить сил, он остановился! Сам!
Она проспала на следующее утро, с трудом проснулась от телефонного звонка и с удовольствием снова погрузилась в сон, когда Макс взял трубку. Она проснулась спустя некоторое время, зевая, взглянула на часы и поняла, что проспала на целый час.
Софи вскочила, быстро умылась и оделась. Потом спотыкаясь, с опухшими от сна веками, сошла вниз.
Она вошла в кухню одновременно с Максом. Но Макс шел со двора и на нем были не джинсы и свитер, как обычно, а превосходно сшитый серый костюм, шелковая сорочка и галстук. Безупречный вид плохо сочетался с корзинкой, полной яиц, которую он держал в руках. Лицо у него было злое-презлое.
Вне всякого сомнения, он собирался сказать что-то едкое по поводу ее позднего подъема. Софи была готова к борьбе, потому она спокойно занялась своим завтраком.
– Ты правильно сделала, что не стала звать меня к телефону, когда звонила Филисити. Но ты не имела права не передать мне, что она звонила, сказал Макс, стоя за ее спиной и чеканя фразы стальным вежливым тоном.
Софи почувствовала себя, как зверек, попавший в западню – ему было слишком поздно что-то предпринимать для своего спасения.
– Извините, – надулась она, – я забыла сказать вам об этом.
– Я спрашивал тебя, кто мне звонил. Ты специально ничего не сказала мне. Не понимаю, что с тобой, Софи? Филисити Вудров работает литературным агентом – моим агентом. Она прекрасно справляется со своей работой! Сейчас она нашла для меня очень важные и выгодные контракты в Штатах. Ей срочно нужна моя подпись и согласие. Пока я не лег спать прошлой ночью, я не видел, что ты сняла трубку...
Софи закусила губу, она действительно забыла положить трубку на место.
– И вот выясняется: Филисити потратила два дня, пытаясь связаться со мной. Я приказал, чтобы ты снимала трубку с телефона только, когда ты уходишь из дома. Но нельзя же оставлять меня так, чтобы со мной не могли связаться по важным вопросам! Забыть – это одно, а наплевать – совершенно иное!
– Она безобразно грубо разговаривала со мной, – не подумав, выпалила Софи. – И она не сказала, что звонит вам по делу.
– Понимаю. Поэтому ты решила, что она звонила мне по личному вопросу. Какая тебе разница? Если бы я желал, чтобы ты следила за моими личными звонками – упаси меня. Боже, от этого, – я бы сказал тебе! Какого черта, что ты имеешь против Филисити? Ты же ее никогда не видела!
– Я вас предупреждала, что не собираюсь заниматься для вас сводничеством, – нагло заявила Софи.
Макс просто позеленел от злости.
– Кто ты такая, что ты смеешь требовать от меня выполнения своих идиотских условий? Это – мой дом, и ты – моя.., гостья. Не смей больше так бесцеремонно пользоваться моим гостеприимством и не вмешивайся в мою личную жизнь!
– Гостья! Гостья! Да это шутка века! Больше похоже на прислугу! Или на рабыню!
– Не будь идиоткой! Тебе не на что жаловаться. Тебе даже начало нравиться жить здесь!
– С чего вы решили? – завопила Софи. Она разошлась не на шутку и уже готовилась к настоящему скандалу.
Но ярость Макса испарилась, ему просто стало нудно и противно.
– Мы снова начинаем все сначала, – вздохнул он. – Ты снова заняла оборону. Опять звучат надоевшие штуки типа: "Я – рабыня, а вы – тиран!"
– Что же удивляться, если вы кричите на меня при любом удобном случае! При любом пустяке.
– Цензура над моими телефонными звонками – это совсем не пустяк! Независимо от того, какими были твои мотивы.
– Вам следует передать мисс Вудров, что в будущем, если она желает, чтобы я передавала вам послания от нее, ей следует научиться быть более вежливой.
– Ты сама спровоцировала ее. Она решила, что я нанял "полоумную девицу, которая говорит с полным ртом каши". Могу себе представить, ты играла в свою обычную игру с нею... Так не пойдет, Софи. Тебе следовало все объяснить ей вежливо, она бы все прекрасно поняла. Софи, Филисити никому не позволяет делать из нее идиотку, а ты почему-то решила, что ты можешь. Бог знает, зачем тебе это понадобилось!
Неожиданно он положил ей руки на плечи. Это был жест, который мог успокоить ее, но Софи не была готова к этому.
Она была слишком возбуждена прошлой ночью, и при его легком прикосновении вся загорелась. Она почувствовала, что задыхается, как несчастный аллергик, которому в нос дунули пыльцой цветов, вызывающих острую реакцию. Она резко вырвалась, боясь выдать себя, и попыталась скрыть свое смущение под маской обиды.
– Это глупо, Софи, – твердо сказал Макс. – Я не хочу играть с тобой в прятки. Я был зол на тебя, и все тебе прямо высказал. Так поступают все нормальные люди! Ты же в ответ разозлилась и начала дуться, так не ведут себя взрослые люди. Мы не сможем нормально сосуществовать, если ты будешь постоянно нарушать правила.
Софи вздохнула. Для Макса прошлой ночью ничего не произошло. Он даже не понимал, как он взволновал Софи. Ей надо было бы просто изобразить из себя дурочку и прямо сказать ему: "Я терпеть не могу Филисити Вудров. Я не желаю играть при тебе вторые роли. Я желаю, чтобы ты принадлежал только мне!"
Нет, если она скажет нечто подобное, он быстренько выпишет ей чек на большую сумму и выставит ее отсюда. А ей теперь не хотелось свободы, о которой она мечтала в прошлом.
– Давайте обо всем забудем, – недовольно пробурчала Софи. – Все разговоры не стоят и выеденного яйца!
Макс вздохнул и налил себе чаю.
– Большая сумма денег, полученная от прав на издание за границей, мне не кажется выеденным яйцом! Ну так вот. – Он уже совершенно успокоился и был настроен по-деловому. – Я сейчас уезжаю в Лондон и не знаю, когда вернусь. В ящике стола лежат деньги на расходы, их там более чем достаточно. Если что-то понадобится – соседи всегда помогут тебе.
Небо над головой Софи потемнело, солнце зашло за тучи.
– А я не могу поехать с вами? – спросила она. Она старалась задать вопрос как бы между прочим.
– Это еще зачем?
"Мне будет так грустно и одиноко без тебя", – подумала Софи.
– Я бы хотела навестить мою подругу Имоджен в Челси.
– Ты же с ней заранее не договаривалась. Ты не можешь просто приехать к людям, заранее не предупредив их. У них могут быть свои планы, и что ты станешь делать, если ее не будет дома? Послушай, Софи, у меня не будет времени, чтобы развлекать тебя. Мне нужно также встретиться с издателем. Кроме того, следует заняться делами Джеффри. Ты будешь мешать мне.
"Могу побиться об заклад, что буду мешать тебе, – мрачно подумала Софи. – Третий лишний, это знают даже идиотки!"
– Я бы не стал оставлять тебя здесь одну, – продолжал он, – если бы, не забывай, Софи дорогая: твой имидж становится все хуже и хуже, – добавил он с обычной иронией.
С этими прощальными словами, он взял пиджак и вышел.
День был жутко холодным. Компасе Фарм показалась ей такой чужой и неприветливой. Совсем недавно она начала даже нравиться Софи. Рай тишины вдруг стал пустыней тревоги, ритм жизни монотонным, требования – нужными, раздражающими и постоянно повторяющимися.
Она выполняла свои ежедневные дела в плохом расположении духа. Это сразу же почувствовали не только куры и козы, но даже неодушевленные предметы в доме. Софи поссорилась с Джезебель, не могла нормально печатать и вообще не находила себе места.
В конце концов она сварила себе кофе, достала пакет шоколадного печенья из кладовки и уселась на диван в библиотеке с детективом в яркой обложке.
Обычно Софи поглощала подобное чтиво в один присест, но сейчас почему-то никак не могла вчитаться, мысли ее разбегались. Значит, Филисити Вудров не только бывшая любовница Макса. Она еще его литературный агент. Она организовывала для него миллионные контракты. Черт возьми, у нее есть мозги, кроме прекрасной внешности. Вот проклятая баба! Наверное, она, как и Макс, закончила Оксфорд. И не только Оксфорд, но и Кэмбридж тоже. Просто Оксбридж!! Софи было так обидно. Она представила себе, как эта парочка беседует на умные темы во время ужина при свечах, прежде чем Макс отправится в квартиру Филисити. Квартира наверняка элегантная, ведь она получает за свою работу десять процентов от доходов Макса. Там они проведут ночь бешеной страсти.
Он только вчера сказал, что воздержание плохо действует на него, и сразу же нашел причину, чтобы съездить в Лондон.
Контракт был прикрытием, он желал убить сразу двух зайцев. Пять минут, чтобы подписать бумаги, а остальное время...
Шоколадное печенье оказалось старым. Оно, наверное, лежало в кладовке многие месяцы. Его не стали есть, потому что Силия присылала всякие вкусные вещи. Покорившись поражению на всех фронтах, Софи отложила книгу и решила принять ванну, а потом поспать. Сон поможет скоротать время.
Когда Софи поднялась по лестнице, она обратила внимание, что дверь в кабинет Макса была плотно притворена. Это в общем-то нормальное положение подействовало на Софи, точно табличка: "По газонам не ходить!". Так еще красная тряпка действует на разъяренного быка. Как самый непослушный ребенок, она, открыв дверь, вошла внутрь. Софи сделала это без всяких определенных намерений, просто из вредности.
Комната выглядела пустой, чистой, никаких признаков творческих усилий Макса, долгих часов труда и борьбы за интересный текст.
Ящики стола были закрыты, но не заперты. Они притягивали Софи, как ящик Пандоры.
Лучшая сторона натуры Софи предупреждала ее, что не стоит потихоньку читать новый роман – ей всего лишь стоит выбрать подходящий момент и прямо попросить его об этом. Для секретаря такое предварительное чтение всегда было рутинной работой. Но сегодня Софи сама искала себе приключений и неприятностей. Она поддалась соблазну и начала шарить по ящикам. Недавние замечания Макса вызвали у нее жгучий интерес к его новой героине.
Рукопись, когда она ее нашла, выглядела совершенно не читабельной. Обычная грубая бумага в линеечку, резкий почерк. Листы исписаны черной ручкой, пронумерованы и лежат в потрепанной папке для бумаг. Почти каждое предложение несло на себе следы правки: резкими линиями были вычеркнуты целые абзацы. Текст разукрашен какими-то трудно разбираемыми иероглифами. Сокращения, изобретенные самим автором, и всем остальным абсолютно непонятные.
Это интриговало все больше и больше, как любовное письмо на иностранном языке. Но рукопись было невозможно читать на одном дыхании, как книгу.
Софи поискала в столе Макса другую, чистую копию. Ничего не было, и тогда Софи вспомнила, как Макс говорил, что ему не нужен напечатанный второй вариант с тех пор, как он приобрел "Большого брата". Ясный текст был спрятан в компьютере, в этом таинственном ящике, полном микросхем. Софи заскулила, как собачка при виде косточки, висящей над головой.
Рядом с компьютером лежала, как всегда, инструкция по пользованию машиной. Софи взяла ее в руки и начала читать. В другой раз она была бы в ужасе от такой сложной машины, но сейчас она стала внимательно разбираться в инструкции. Она читала, размышляла, задавала себе вопросы, пыталась что-то усвоить. Наконец, затаив дыхание, она с бьющимся сердцем включила компьютер и осторожно нашла начало оглавления – директорию.
Это было чудо! Экран ярко светился, на нем был четкий ясный текст.
При прикосновении к кнопке послушная машина сменяла одну страницу на другую.
Перед Софи предстала великолепная проза. Именно эту манеру писать критики сравнивали с такими авторами, как Реймонд Чандлер и Джон Бучан. Максу нравилось использовать вечно свежий литературный прием, когда что-то важное случалось сразу на первой странице.
"Убить героя – это слишком легко, модно и чересчур соблазнительно, Макс как-то сказал эту фразу в одном из своих редких интервью. – Мне больше нравится сдерживать себя и пытаться расправиться с ним иным способом". Софи была совершенно потрясена. В его главном герое она улавливала кое-какие черты самого Макса. Его беспокойство, свойство быстрее идти вперед, сдержанный юмор, масса противоречий в характере. Это был фирменный знак всех героев Макса Тайрона, как бы они ни отличались друг от друга стилем жизни, профессией и амбициями. Ощущение того, что она читает книгу близкого ей человека, подействовало на Софи, как хорошее вино.
Но ей не понравилось, когда в книге появилась она сама. Во вторую главу ворвалась Сэлли Росс, "маленькая мадам с неуклюжими манерами", и Макс с трудом мог контролировать ее действия. Софи с большим неудовольствием узнала в Сэлли себя.
Макс ничем не польстил ей. Но он нарисовал удивительно точную картину. Внешне Сэлли Росс ничем не напоминала Софи – она была рыжеволосой дочерью американского заправилы, который создал сам свое состояние. Он выставил свою кандидатуру в президенты от партии республиканцев. Нет, конечно, внешнее сходство полностью отсутствовало. Но под внешней оболочкой Сэлли была Софи – жесткая, жизнерадостная и даже нахальная, со взрывным характером, полная силы и готовая всегда дать отпор. Но душа этой девушки была совсем другой: она страдала от неуверенности в себе и никогда не чувствовала себя в безопасности. Сэлли Росс и Филипп Норт – герой книги были просто созданы друг для друга.
Норт был английским журналистом, он пытался раскопать политический скандал и старался использовать Сэлли, чтобы получить скрытую информацию. Он знал, что она является активным членом демократической партии и может помешать отцу во время избирательной кампании. Сэлли разрывается между верностью семье и политическими пристрастиями. Филипп остается верным своим амбициям, его интересуют только свежие новости и важные слухи. Он старается добыть их всеми правдами и не правдами. Смесь политической интриги и сексуального напряжения совершенно заинтриговали Софи, она с нетерпением смотрела на экран, когда вдруг на нем все пропало. Ребята, все! Конец! Ждите следующую волнующую часть "Международного корреспондента". Автор: Макс Тайрон!
– Черт вас побери! – Софи почувствовала себя обманутой: она хотела знать конец. Выключив компьютер, Софи начала рассуждать.
Книги Макса были полны неожиданностей, и в них ничего нельзя было предсказать заранее, за исключением одной вещи. Рано или поздно Филипп Норт затащит Сэлли Росс в постель! И совсем необязательно, что они станут жить после этого счастливо, – Макс не писал подобные книги, – но совершенно ясно, что в книге будут такие страницы, которые резко поднимут книгу в списке бестселлеров, и читатели будут раскупать роман, как сумасшедшие. В библиотеках некоторые страницы будут такими зачитанными, что у них будут загибаться уголки.
Для Софи, в этой книге был весьма важным исход сексуальной связи героев. До сегодняшнего дня она считала, что Макс, несмотря на ее внешнюю привлекательность, не видит в ней женщину.
Но если это так, тогда весьма странно, что он представил ее в качестве героини, среди традиционно сексуальных женщин мистера Тайрона!
Она попробовала рассуждать рационально: писатели всегда используют тот материал, который имеется в их распоряжении. Совпадения между Софи Рендольф и Сэлли Росс появились не из-за желания автора. Как обычно пишут на форзаце книги: "Любое сходство с живыми или умершими людьми совершенно случайное". Вполне возможно, Макс не узнает себя в Филиппе Норте. Если его как следует порасспрашивать, он, наверное, признает, что автор в каждую книгу закладывает что-то от своего характера. Но он все равно станет отрицать, что в Филиппе Норте были заложены черты его автопортрета! Также точно он станет отрицать прямую связь между Софи и Сэлли. Сходство между его последней соблазнительницей из романа и надоедливой сиротой, которая живет в его доме.
Софи начала представлять, как радостная и возбужденная Филисити ведет с Максом в высшей степени интеллектуальный разговор, в качестве прелюдии перед ночью разделенной страсти.
– Вот еще! – фыркнула Софи. – Пусть она развлекается с этим типом с жутким характером. Мы с этим покончили. Слышишь меня, Силия? Все, конец, для меня и тебя!
Софи была даже не прочь навестить Силию. Ей так хотелось хотя бы немного развлечься.
Поэтому, когда позвонил Джим Гринэвей, чтобы напомнить ей насчет концерта в субботу, его приветствовали ласково, мурлыкающим голосом. Да, мурлыкала Софи, она с удовольствием сходит с ним на концерт, она обожает музыку. Ее подруга не приедет к ней в этот уик-энд, и Макс тоже уехал...
– О! – радостно откликнулся Джим. – Макс в Лондоне? А когда он возвращается?
– Он ничего не сказал, – ответила ничего не подозревающая Софи. – Он уехал сегодня утром.
– Вам, наверное, скучно там быть одной, – мягко посочувствовал Джим. Почему бы нам не поужинать где-нибудь завтра вечером? Недалеко от Хейлока есть хорошая старая закусочная. Там готовят прекрасное мясо.
Два вечера подряд в компании Джима в другой раз мало привлекли бы Софи. Но сейчас у нее было такое плохое настроение, что она ухватилась за соломинку.
– Великолепно, – сказала она низким сексуальным голосом. Этот голос очень ободрил неуклюжего Джима. Конечно, у него были женщины, но у него никогда не было такой классной девушки, как Софи Рендольф.
Софи более или менее пришла в себя на следующее утро. Она выполняла свои обязанности, если не с радостью, то хотя бы быстро, аккуратно и умело. При этом Софи поймала себя на том, что с нетерпением ждет вечера. Нескольких недель, когда Макс постоянно унижал ее и наносил раны ее самолюбию, хватило, чтобы простое восхищение мужчины она оценила так высоко. Софи понимала, что она может покорить Джима. Раньше она только бы зевнула при одной этой мысли, но сейчас ей нужен был бальзам на раны.
К вечеру она готовилась в течение двух часов. Оделась так, чтобы сразить Джима наповал. В последнее время она привыкла расхаживать без всякого грима, постоянно надевала джинсы и свитер и носила волосы в виде конского хвоста. Теперь Софи сама поразилась, когда увидела в зеркале результат своих усилий. Прекрасный грим и каскад сияющих волос. Стройная фигура в шелковом облегающем платье кремового цвета. По бокам глубокие разрезы, через которые видны ее длинные стройные ноги. Софи мрачно подумала, что Джим просто упадет в обморок при виде ее.
Так оно и было. Он стоял, уставившись на нее, и не мог произнести ни слова. Его тоже было трудно узнать – на нем был выходной костюм. И Джим протягивал ей букетик цветов из теплицы.
– Какие чудесные цветы, – ворковала Софи, делая вид, что наслаждается ароматом абсолютно ничем не пахнущих цветов.
– Присядьте, пока я поставлю их в воду. Может быть, хотите что-нибудь выпить?
Джим постарался скорей принять свой обычный вид "первого парня на деревне" и расслабиться. Он уселся на диван в библиотеке и принял из рук Софи бокал лучшего вина Макса. Софи присела напротив него со своим бокалом.
– Ты голодна? – спросил ее Джим. – Боюсь, что здесь у нас не так много мест, куда можно пойти поужинать, и они не того сорта, к которым ты привыкла. Ты понимаешь, о чем я говорю. Но хотя бы сегодня тебе не придется после еды убирать за собой. Ты согласна со мной?
