Текст книги "Колдунья из Треугольного переулка"

Автор книги: Нина Гравицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Может, мы разминулись с ней? – тяжело дыша, спросил подбежавший Яков и, сняв картуз, вытер им потное лицо.

– Как же тут можно разминуться, если дорога только одна, – устало возразила Анна.

– Так может, она и не на море вовсе пошла, почему обязательно на море? – бодрился Яков, будто ещё совсем недавно не утверждал обратное. – Мало куда наша девочка могла пойти, надо в больницу вертаться, – решительно предложил он. – Она, небось, уже дома нас дожидается. Но Анна продолжала стоять, безвольно опустив руки и устремив взгляд на море, будто в шуме его волн надеялась услышать ответ на свои тревожные мысли. Смутное чувство беды, поднимаясь от живота, подступало к горлу и не давало ей дышать.

– Пойдёмте, тётя Анна, – несмело подал голос Володя и взял женщину за руку.

– Да-да, конечно, – очнулась та, и они втроём двинулись в обратный путь. У ворот больницы стояла какая-то карета, и Яков остановился, чтобы узнать, не привезли ли в больницу новых больных, а Анна с Володей поспешили в дом.

– Пусть всё будет хорошо, пусть Маня будет дома! – как заклинание повторяла по дороге несчастная женщина. Из кареты вышел немолодой, но ещё крепкий мужчина с чёрной с проседью бородой, одетый в наглухо застёгнутый чёрный костюм. Чёрная шляпа, низко надвинутая на лоб, скрывала пронзительные глаза цвета замерзшего льда в проруби. Их строгий и властный взгляд цепко оглядел всё вокруг и остановился на фельдшере Натанзоне. Тот в свою очередь во все глаза уставился на приезжего и их глаза встретились. Глубокое волнение отразилось на суровом лице незнакомца.

– Яков… – едва выговорил он. – Йосиф… – прошептал в ответ фельдшер и мужчины заключили друг друга в крепкие объятия.

– Что ты здесь делаешь, брат, – всё ещё не придя в себя от потрясения, взволнованно спросил банкир Гурович.

– Что я здесь делаю? – воздел руки к небу Яков. – Я здесь работаю, а вот ты откуда тут взялся? Ты разве не в Николаеве?

– Я уже давно в Одессе, брат. Разве ты не знал?

– Откуда же мне знать? Я же с тех пор, как уехал, ни разу в Николаеве не был. А как Эстер? – настороженно взглянул он на него. – Здорова ли?

Гурович помрачнел и отвёл взгляд в сторону.

– Не сберёг я Эстер, брат. Не смог, прости, – глухо прозвучал в ответ его голос.

Яков, не отрываясь, смотрел в глаза своего двоюродного брата, и в его взгляде меняясь, мелькали разные чувства: боль, гнев, осуждение. Банкир не выдержал и отвернулся, они помолчали. Чувство неловкости, возникшее между ними, оживило в памяти воспоминание об их давнишней ссоре, когда ещё совсем молодой Йосиф увёл у своего старшего брата его юную невесту.

– Что же привело тебя к нам? – нарушив молчание, холодно поинтересовался Яков.

– Я ищу свою дочь, – коротко ответил Гурович, – по моим сведениям она живёт здесь.

– Дочь? Здесь? – брови Якова удивлённо поползли вверх. – Это кто ж такая? Я здесь всех знаю.

– Её зовут Анна, у неё есть ребёнок, девочка по имени Маня.

Наверное, если бы Гурович сообщил ему, что сейчас под ними разверзнется земля и начнётся землетрясение, то это не произвело бы такого впечатления на фельдшера, который при словах банкира так и остался стоять с открытым ртом.

– Ну что же ты молчишь, Яков? Ты знаешь её или нет?

Увлечённые своим разговором, братья не заметили, как у ворот опять появилась Анна. Увидев банкира, она с криком «Отец!» со всех ног устремилась к ним.

– Папа, папочка, – обхватив его шею руками, зарыдала она. – Маня пропала!

– Как пропала? – отодвинул её от себя Гурович. – Когда? В его памяти всплыл рассказ аббата Николя о его встрече с удивительной девочкой, и счастье тёплой волной прокатилось по его телу: внучка… у меня есть внучка… боже, какое счастье!

– С утра… – еле выговорила Анна.

– Уф, – с облегчением вздохнул банкир, – напугала. Да разве это значит – пропала, глупенькая ты моя? – ласково погладил он Анну по голове, как это делал когда-то в детстве. – Объявится скоро, чего ты так испугалась?

– Ты не понимаешь, – горячо заговорила Анна. – Маня никогда не уходит без спроса. А сегодня, – жалобно добавила она, – с утра её никто не видел.

– Это точно, – подтвердил Яков. – Без спросу ни-ни, так уж она у нас воспитана, – с гордостью добавил он, и Гурович почувствовал неприятный укол ревности при слове «у нас».

– Дядя Яков, – обернулась к фельдшеру молодая женщина и счастливо улыбнулась сквозь слёзы, – представляете, это мой папа. Он нашёлся!

– Ты удивишься, дочка, но Яков действительно твой дядя, – развёл руками Гурович.

– Как это? – удивлённо воскликнула Анна. – Настоящий дядя?

– Самый, что ни есть настоящий, – подтвердил банкир. – Яков – мой старший брат. Правда, двоюродный, – пояснил он.

– И как это я, дурак, сам об этом не догадался, – смущённо покачал головой Яков. – Ведь Анна – копия Эстер, такая же красавица.

– Так это я мамин портрет у вас видела? – догадалась Анна. Фельдшер смутился и покраснел. – Она была моей невестой, – хмуро заметил он, – что ж тут удивительного.

– Вот оно что…, – с интересом взглянула на него Анна. – Ты знаешь, папа, – сообщила она, повернувшись к отцу, – дядя Яков спас меня от верной смерти и все эти годы поддерживал нас с дочкой. Если бы не он, мы бы не выжили, мы с Маней его очень любим, – с чувством добавила она и горячо обняла зардевшегося фельдшера.

– А она к нам однажды в лицей приходила в маскарадном платье, – неожиданно раздался снизу голос Володи.

– Кто она? – повернулась к мальчику женщина.

– Да Маня же, вы об этом знали? – спросил он.

– Не-ет, – растерянно протянула Анна. – А когда это было?

– Это неважно, когда, просто это значит, что и сейчас она могла куда-нибудь сама пойти, то есть, без спроса, – высказал предположение мальчик.

– Куда же она могла пойти? – развела руками женщина. – Ей ведь и идти-то некуда, – обратилась она за поддержкой к столпившимся вокруг неё людям. Всё население больничного двора было уже здесь и с сочувствием внимало их разговору.

– У неё есть какие-нибудь подруги или знакомые в городе? – задумчиво спросил банкир.

– Да нет у неё никаких знакомых, – растерянно ответила Анна и вдруг вспомнила: – Хотя… недавно она ездила с Александром Константиновичем к Картамышевым, и там ей дали почитать одну книгу. – Может, она решила её отдать? – с надеждой обратилась она за поддержкой к соседям.

Все согласно закивали:

– Конечно, могла пойти. Чего ж не пойти?

Тут раздался цокот копыт, и к воротам подъехала больничная карета, из которой легко выскочил доктор Капилло с чрезвычайно сердитым видом.

– Яков, – увидев фельдшера, раздражённо бросил он, – немедленно позовите ко мне доктора Загребельного. Так меня подвести! – Аркадий Константинович был просто вне себя, из его глаз так и сыпались гром и молнии. – Сегодня в три часа он должен был быть на совете Комитета общественного здравия и почему-то не явился. Я вынужден был оправдываться из-за него, как мальчишка, – возмущался он, – чёрт знает, что.

Вперёд протиснулась Евдокия.

– Как это позвать? – взволнованно переспросила она, – Пати с утра в больнице нет… Все удивлённо переглянулись.

– И Джульетты, кстати, тоже нет, – вышла вперёд Тамара. – Где я её только не искала – нигде не могла найти, будто сквозь землю провалилась.

– Да-да, – закивала головой госпожа Вальтер. – Джульетта тоже с утра куда-то подевалась.

– И я искал, – застенчиво подтвердил, выйдя вперед Гриша-Генрих. – Может, она вместе с Маней куда пошла?

Тут только рассерженный Аркадий Константинович заметил, что у ворот собралась целая толпа людей. Увидев впереди заплаканную Анну, которую обнимал банкир Гурович, он слегка покраснел.

– Здравствуйте, господин Гурович, – протянул он ему руку и внимательно взглянул на молодую женщину:

– Что случилось, Анна? – участливо обратился он к ней.

– Маня пропала, Аркадий Константинович, – опустив голову, тихо ответила Анна.

– Нет, детка, – не надо так. Никто ещё никуда не пропал, – мягко поправил дочку банкир.

– Аркадий Константинович, мы можем воспользоваться вашим экипажем, чтобы навестить господ Картамышевых? – спросил он. – Есть предположение, что Маня у них, а свой экипаж мне нужно отправить по одному делу.

– Нет вопросов, уважаемый господин банкир, – охотно согласился доктор, – извольте, конечно. И я тоже с вами поеду.

– А можно и я? – робко попросила Анна.

– Конечно-конечно, – слишком быстро подтвердил доктор и все стали суетливо рассаживаться. На правах человека, знакомого с семьёй Картамышевых, в экипаж попросился и Володя. Банкир сел последним, так как задержался, давая наставления своему кучеру, после чего тот сразу уехал. Наконец, все тронулись с места.

Глава 4. Знакомство с новой роднёй

– Может быть, – предположил Гурович, когда они все выехали за территорию больницы, – этот ваш пропавший доктор и повёл Маню к Картамышевым? Раз их обоих нет?

– Это вряд ли, – возразил Аркадий Константинович, – с какой стати? Ведь у доктора Загребельного сегодня было важное мероприятие, а он человек ответственный.

– А чего мы не через Портняжью[10]10
   Портняжья – первое название улицы Ланжероновская, имя Ланжерона она получила еще при его жизни, в советское время улица называлась улицей Ласточкина.
  **На месте левого, если смотреть от театра, сквера, при турках была кофейня Аспориди, в которой утром 14 сентября 1789 года, по завершении штурма, де Рибас с офицерами праздновал взятие Хаджибея. А через пять лет, в день основания Одессы, 2 августа 1794 года, здесь заложили первое здание – дом генерал-поручика князя Г. Волконского» (Олег Губарь).
  ** В Одессе прообразом первых одесских банков были обычные менялы, которые встречали иностранных купцов и моряков, уже на сходнях пришвартовавшихся к одесским пристаням судов. Пытаясь опередить конкурентов, некоторые менялы встречали купеческие суда уже на рейде, подплывая к шхунам на яликах и выкрикивая в жестяной рупор «наивыгоднейшие» условия обмена валюты.


[Закрыть] поехали? – высунулся в окно Яков. – Через Портняжью сподручнее будет.

– Ну и память у тебя, Яков, – улыбнулся банкир Гурович. – Портняжья уже лет пять, как Ланжероновская.

– Это для кого как, – нахмурился Яков. – За модой не угонишься, сегодня она Ланжероновская, а завтра ее ещё как-то переиначат, – проворчал он.

– По Ланжероновской сейчас не проехать, я только оттуда, – объяснил доктор Капилло.

– А что так? – удивленно поднял брови Гурович.

– Так на месте дома Волконского* барон Рено опять что-то начал строить.

– И что ему неймется, – возмутился фельдшер, – и так, уже все там застроил, что еще на этот раз?

– Пока не знаю, – пожал плечами доктор.

– Я знаю, – вмешался Гурович. – Барон Рено будет строить там гостиницу, ресторан и кажется, даже казино.

– Смотрите, – удивился доктор, – а вам это откуда известно? – поинтересовался он.

– Так я ему ссудой помогал, – невозмутимо пояснил банкир.

– Ты что – банкир*, Йосиф?! – уставился на него фельдшер. – Как ты до жизни такой дошёл?– Шёл-шёл и дошёл, – засмеялся Гурович.

– Я тебя утешу, Яков, это не самое худшее место, куда можно дойти, – усмехнулся Аркадий Константинович. – И совсем не то, что ты думаешь.

– А что ж тут думать, – сердито ответил фельдшер, – я что, не знаю кто такие банкиры? Менялы, которые толкутся на углу Дерибасовской и Ришельевской, расставляют свои скамейки прямо на тротуаре и меняют иностранные деньги на рубли.

– Так это когда было, Яков, – рассмеялся Капилло, сейчас менялы с банкирами не имеют ничего общего.

– Как это не имеют, когда имеют, – возмутился Яков, я прекрасно помню, да и само слово банк[11]11
   Банк – от итальянского слова banco, что означает скамья, лавка, стол, на которых менялы раскладывали монеты. От этого произошли не только слова банкир и банкнота, но и банкрот, первоначальный смысл которого состоял в разбитии стола менялы недовольным клиентом.


[Закрыть] означает по-итальянски скамейка.

– Уважаемый доктор, – обратился к нему Гурович, – вы своего фельдшера взаперти, что ли держите? Впечатление такое, что он в городе сто лет не был.

– Никто меня нигде не держит, – обиделся Натанзон, – что я в вашем городе не видел, я сам не хочу никуда ходить, у меня и в больнице дел пруд пруди.

– Я тебе скажу больше, брат, – усмехнувшись, поддержал смущённого фельдшера Гурович, банкиров тоже пруд пруди, – ведь Одесса один из главных банковских центров юга Российской империи, куда от них денешься.

– А все благодаря хлебному экспорту, – заметил доктор, – сколько людей на нем состояние себе сделали!

– И ваш слуга в том числе, – вставил, улыбаясь Гурович.

– Аз-ох-н-вей! – недовольно покачал головой Яков Натанзон. Все замолчали, каждый погрузился в свои думы. Анна сидела, прижавшись к отцу, не вслушиваясь в общий разговор, все её мысли были заняты дочкой.

– А ваш Рено – бывший голодранец, – после непродолжительного молчания упрямо заявил Яков Натанзон. – Приехал в Одессу без гроша в кармане, и быстренько набил здесь свои карманы.

– У тебя неверные сведения, мой друг, – возразил доктор Капилло. – Жан Пьер Рено, или как он себя называет, Иван Петрович, прибыл в Одессу весьма и весьма обеспеченным человеком, поскольку перед своим отъездом продал компаньону свою долю в совместном парфюмерном деле за 50 000 рублей ассигнациями, а это, – уважительно добавил он, – астрономическая сумма. На эти деньги Рено и попытался возродить у нас в Одессе старое парфюмерное дело.

– И что, – свистнул фельдшер, – прогорел? Как говорится, фью его денежки! – злорадно усмехнулся он, – в Одессе люди, поди, не дураки.

– Да, это дело у него не пошло, – согласился Аркадий Константинович, – но на то была веская, не зависящая от него причина. – И какая же это? – иронично прищурился Яков.

– Порто-франко, – коротко ответил доктор. – После того, как Ришелье выхлопотал для нас у императора Александра I статус беспошлинного города, колониальные товары заполнили прилавки всех городских магазинов, в том числе и дешевая кельнская вода[12]12
   Принято считать, что одеколон увидел свет в 1709 году. Его создателем стал итальянец Джованни Мария Фарина, живший тогда в немецком городе Кёльн. Его дядя предложил на продажу ароматную воду, представлявшую собой спиртовой раствор на основе лаванды, бергамота и розмарина. Фарине рецепт показался слишком простым и невыразительным, поэтому он усовершенствовал его, добавив туда масла цитрусовых растений, кедра и нероли. Получившийся аромат напомнил парфюмеру запах утренней свежести после дождя на его родине в Италии и он назвал его «Кёльнская вода» (Kolnischwasser).


[Закрыть]. Что против неё духи Рено? Яков многозначительно хмыкнул.

– А ты не смейся, Яков, – одернул его доктор Капилло, – Рено человек очень практичного склада ума, он быстро переориентировался и занялся куплей-продажей недвижимости. Он приобрел не только дом Волконского, но и несколько соседних участков земли и, кстати, дом Ланжерона, – кивнул он в окно на двухэтажный с портиком дом, мимо которого они как раз проезжали, – тоже его. Наш Дюк, недаром он премьер-министр Франции, ходатайствовал перед королем Людовиком XVIII о баронском титуле для Рено, и что вы думаете? – Дали!

– Ну и что? – презрительно сощурился фельдшер. – Что нам Людовик со своим французским баронским титулом? Наш-то государь кукиш ему показал вместо баронства!

– Здесь ты, Яков, прав, – вынужденно согласился доктор Капилло, – российского титула барон Рено так и не дождался, зато за сорок пять лет пребывания в Одессе сумел в несколько раз увеличить свои активы, а это кое-что значит.

– Да ну его, – сердито махнул рукой в сердцах Яков Натанзон, – не стоит этот проходимец наших разговоров.

Подъехав к дому Картамышевых, все высадились и, зайдя во двор, поднялись оттуда через галерею на второй этаж, где размещалась квартира учителя Александра Васильевича Картамышева.

Им открыла горничная, которая при виде многочисленных гостей всплеснула руками и в панике помчалась докладывать хозяевам. Первым встречать гостей выбежал Сережа Картамышев. Увидев Володю Гурьева, он обрадовано помахал приятелю рукой и, учтиво поздоровавшись с гостями, с любопытством уставился на незнакомых людей. Он уже неделю болел, сидя безвылазно в доме, поэтому чрезвычайно был рад гостям. У господина учителя был выходной, и супруги Картамышевы тоже были дома. При виде нежданных гостей они, как и подобает воспитанным людям, ничем не выказали своего удивления, однако некоторое замешательство на их лицах все же присутствовало, ведь неожиданный визит был нарушением принятого этикета и мог быть вызван лишь чрезвычайными обстоятельствами.

– Что-то случилось, Аркадий Константинович? – осторожно спросили они у доктора. Их открытые и доброжелательные лица выражали сочувствие и тревогу.

Вперед вышел доктор Капилло.

– Разрешите представить вам, любезные Александр Васильевич и Наталья Дмитриевна, господина Гуровича и служащих нашей больницы Якова Натанзона и Анну.

– И Анну Гурович, – поправил банкир, с любопытством разглядывая хозяев, которые еще не знали, что на самом деле встречают своих ближайших родственников. При имени Гуровича, хозяева дома ещё больше смутились, так как личность банкира в Одессе была у всех на слуху, и присутствие такого видного гостя в их скромном доме привело супругов в крайнее замешательство. Сережа за спиной родителей тщетно делал призывные жесты своему товарищу, приглашая его поиграть, но тот только отрицательно качал головой. Всегда холодный и равнодушный, Володя заметно нервничал и ни на шаг не отходил от Анны.

– Уважаемый Аркадий Константинович, – зардевшись, сказала приветливо Наталья Дмитриевна, – пока нам приготовят чай, пригласите ваших друзей пройти в нашу библиотеку. Все послушно последовали вслед за гостеприимной хозяйкой, пропустив вперед Анну. Взгляд молодой женщины остановился на портрете, который висел на противоположной стене от входа и замер.

– Ах! – тихо вскрикнула она и пошатнулась. Доктор стремглав бросился к ней и едва успел подхватить Анну на руки.

– Что с вами, дорогая? – с тревогой спросил он, вглядываясь в ее лицо.

– Николенька… Николенька… – едва слышно прошептала женщина, протягивая руку к портрету, и потеряла сознание.

– Ах, боже мой, боже мой, – всплеснула руками Наталья Дмитриевна. – Положите девушку на диван, вот сюда, сюда, – суетилась она. – Бедняжка, что с ней? Откуда она знает нашего Николеньку? Сережа, принеси воды! Да побыстрее! Но расторопная горничная уже стояла рядом со стаканом воды. Яков Натанзон и Гурович бросились было к Анне, но доктор решительно отстранил их и, приподняв голову Анны, бережно положил под нее подушку. Расстегнув воротник, он брызнул ей в лицо водой и Анна, медленно открыв глаза, недоуменно обвела взглядом всех присутствующих.

– Что случилось? – с усилием спросила она. Тут ее глаза опять встретились с глазами Николая Картамышева на портрете: молодой человек улыбался ей и его взгляд проникал ей в самую душу.

– Ну, вот мы и свиделись, Николенька, – тихо улыбнулась она ему. – Я так соскучилась, так соскучилась, – прошептала Анна и беззвучно заплакала.

– Господа, – торжественно сказал Гурович, выступая вперед и беря инициативу в свои руки, – разрешите представить вам жену вашего ближайшего родственника Николая Картамышева. Александр Васильевич и Наталья Дмитриевна удивлено переглянулись.

– Николай был женат? – оторопел учитель. – Но почему мы об этом ничего не знали?

– Он не успел поставить вас в известность, – объяснил банкир, и уголки его губ горестно опустились. – Моя дочь и ваш брат обвенчались непосредственно перед его отъездом в армию. Кроме того, у него есть дочь, Мария. Лица хозяев дома выражали полное смятение.

– Аркадий Константинович, – с укоризной спросили они доктора, – почему вы об этом до сих пор молчали?

– Я сам узнал это только сегодня, – опустил голову доктор. Его лицо было полно отчаяния: Анна лежала рядом с ним, ее рука покоилась в его руке, но она была бесконечно далека от него.

– Простите, – вмешалась Наталья Дмитриевна, – мне не послышалось, вы сказали, что у Николеньки есть дочь?

– И вы ее отлично знаете, – заметил доктор, – это девочка, которую вы видели на дне рождения моего сына, и которая завоевала все призы на маскараде. Ее зовут Маня, она подруга моего сына.

– Позвольте, – вмешался Александр Васильевич, – не та ли это Маня, которая была у нас в гостях? – удивленно спросил он.

– Вот именно, – подтвердил доктор, – она самая.

– Да, я очень хорошо ее помню…, – вмешалась Наталья Дмитривна, – девочка еще попросила у меня «Божественную комедию» Данте, и я была крайне удивлена таким выбором маленькой девочки. Она произвела на меня очень хорошее впечатление, подчеркнула женщина.

– Я еще заметила, ты помнишь, Сашенька, – обратилась она к мужу, – что она очень похожа на Марию Николаевну? Маму Николая и Александра Васильевича, – пояснила она присутствующим.

– Так Маня и есть Мария Николаевна, – вставил доктор, – вот какие чудеса случаются.

– Подождите, – выскочил вперед Сережа, – вы хотите сказать, что Маня – моя сестра?!

– Вот именно, – подтвердил Аркадий Константинович.

– Ура-а! – радостно закричал мальчик.

– Володя, ты представляешь, Маня – моя сестра! А где она? Гости переглянулись.

– Вот по этому поводу мы к вам и зашли, – пояснил доктор Капилло, – вы не видели сегодня Маню? Она к вам, случаем, не заходила?

– Нет, – растерянно покачали головой супруги, – с того дня, как она была у нас, мы ее больше не видели…

– О боже, – простонала Анна, пытаясь подняться с кровати, – где же моя дочь?! Что с ней случилось?

В это время горничная ввела в комнату незнакомого мужчину, назвавшегося кучером.

– Это ко мне, – быстро подошел к нему Гурович и, обменявшись с тем парой слов, радостно объявил:

– Господа, я послал своего кучера в полицейский участок, и он привез для нас хорошие новости: никаких причин для беспокойства нет, смертельных случаев за сегодняшнее утро не выявлено, – с облегчением выдохнул он.

– Ах, папа! – замахала на него руками Анна, – какие смертельные случаи, о чем ты говоришь!

– Я говорю о том, что с нашей девочкой ничего плохого не случилось, – невозмутимо ответил Гурович.

– Так, где же она тогда?! – с отчаянием воскликнула бедная женщина.

– Я знаю, где она, – вышел вперед молчавший до сих пор Яков. Все повернулись в его сторону.

– И где же? – одновременно спросили все.

– В катакомбах ее надо искать! – торжественно заявил он.

– Почему именно в катакомбах? – с недоумением переспросил Йосиф Гурович.

– Вот именно, – поддержали его супруги Картамышевы, – причем здесь катакомбы?

– Господа, это давняя история, – вмешался доктор. – Не всем присутствующим здесь известно, что Маня уже однажды терялась в катакомбах. И кстати, – многозначительно обвел он всех взглядом, – ее нашел тогда мой коллега доктор Загребельный.

– Который тоже пропал, – мрачно изрёк фельдшер. Все переглянулись.

– Так, – решительно заявил банкир, – пора кончать бесполезные разговоры, будем действовать. Я еду сейчас в полицейский участок и организую спасательную экспедицию в катакомбы. А вы, – повернулся он к Анне и доктору с братом, – езжайте домой, и ждите меня там.

– Нет, – уважаемый Йосиф Давыдович, – тоном, не терпящим возражений, прервал его доктор Капилло, – мы поедем туда с вами вместе, и это не обсуждается. Я, все-таки, – веско добавил он, – как-никак, главный врач города.

– Извольте, – уважительно взглянул на него банкир, – я лично буду только рад.

Доктор помог Анне подняться и стал прощаться с хозяевами, но те стали настаивать на своем участии в поисках.

– Это же наша племянница, – твердо заявили они, – мы не можем оставаться в стороне.

– Папа, мама и я с вами! – воскликнул Сережа, – я тоже должен ехать, ведь Маня моя сестра! Причем единственная, – с укоризной глядя на родителей, добавил он: иметь братика или сестричку было его мечтой с раннего детства, которой не дано было осуществиться.

– Ни в коем случае, – тоном, не терпящим возражения, – сказала Наталья Дмитриевна. – Ты еще больше простудишься.

– Мама, ну, пожалуйста, я ведь уже почти здоров! – с трудом сдерживая кашель, стал просить Сережа.

– Интересно, – вопросительно подняла брови его мать, – что ты тогда делаешь дома, дорогой мой сын? – строго спросила она его и Сережа виновато опустил голову. – Ты остаешься дома, и это не обсуждается!

– Дорогая, – обратилась она к Анне, – вы позволите нам поехать с вами?

– Да-да, конечно, – рассеянно кивнула молодая женщина, все мысли которой были заняты дочкой.

– Тогда вы спускайтесь, – предложила Наталья Дмитриевна, – а я дам кое-какие распоряжения прислуге и сразу за вами.

Гурович с доктором вышли на улицу первыми и, не дожидаясь остальных, уехали в экипаже банкира.