Текст книги "Привет! Это я... (илл. Грёнтведт)"

Автор книги: Нина Элизабет Грёнтведт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Папа-домохозяйка

Дорогой дневник!

Когда я вернулась из школы, папа уже заменил все лампочки в доме на энергосберегающие – такие лампы висят у них на Станции, – так что весь дом теперь голубой. Ужасно яркий свет! Сменив лампочки, папа вдруг гораздо лучше, чем раньше, увидел всю нашу пыль и остаток дня посвятил вытиранию пыли. И как же обрадовалась мама, придя с работы! Мамы вообще очень странные. Достаточно стереть немного пыли, и они безумно рады! Я бы, например, очень обрадовалась, если бы мне подарили новый велосипед, или красное пальто, как у Иселин, или что-нибудь в этом роде. Вряд ли я бы умирала от счастья, если бы кто-то взял и вытер пыль. А ещё папа наловчился готовить к обеду особую «папину кашу». В общем-то каша эта, – вполне ничего. (Она готовится из остатков наших обедов, найденных в холодильнике… Сегодня был рис, смешанный с кусочками котлет, сосисок, картошки, лука и моркови, плюс соус для поджарки, плюс гарнир – гороховое пюре). И ещё у нас был десерт – сегодня, в середине недели! Иногда папа готовит наш с Эрленд САМЫЙ ЛЮБИМЫЙ десерт – домашний шоколадный пудинг с покупным ванильным соусом. (Особенно я люблю корочку, которая образуется на пудинге сверху. В общем, это очень приятно, что папа сидит дома!

После обеда я, как обычно, пошла на Платформу и встретилась с Хелле. Было темно и довольно холодно, и шпионить было не за кем. И тогда мы пошли к Хелле, шпионить за её братом, но у них все сели обедать. Хорошо, что я уже поела и мне не пришлось сидеть за столом рядом со Стианом.

Разборки

В доме у Хелле очень шумно – гораздо шумнее, чем у нас.

В основном из-за того, что дурень Стиан всё время врубает у себя в комнате громкую музыку.

Стиан без конца слушает записи группы DumDum Boys или что-нибудь в этом роде. Это древняя рок-группа, 80-х годов. Музыкальные вкусы у Стиана – просто отстой! Я имею в виду, что он любит старьё. Эй, 80-е, где вы там? Каменный век! Как насчёт чего-нибудь поновее? Посовременнее? Того, что живёт и существует сегодня? Не-е-ет! Ни за что! Это не для Стиана-Глупиана! Он будет торчать в своей комнате и слушать допотопную музыку!

Хелле пошла в туалет, а я – в комнату к Стиану.

– Привет, Стиан! Ты опять слушаешь этих своих «глупых-глупых парней»[1]1
  «Dum» – по-норвежски «глупый». – Прим. пер.


[Закрыть]? Ты пластинку раздобыл или что? Как там у них: «Привет! Это я-а-а, не оставляй меня-а-а!»

Стиан не отвечает. (Игнорирует меня.)

– Ты ещё и глухой, – почти кричу я, поскольку он молчит. – Тогда прибавь звук ещё немного.

– Пошли отсюда, Ода, – говорит неожиданно возникшая у двери Хелле и берёт меня за руку. – Оставь, ну его!

Хелле тянет меня по коридору в свою комнату.

– Пока-пока, дум-дум, глупый-глупый, самый-глупый! – успеваю прокричать я в коридоре, прежде чем Хелле притворила за нами дверь.

Стиан

Стиан, старший брат Хелле и суперкретин, старше меня на два года, четыре месяца и несколько дней. Но в нём гораздо больше детского, и к тому же он настоящий недоумок! С утра до вечера сидит в своей комнате и ботанит. Иногда играет на гитаре: гитару ему подарили в позапрошлом году на Рождество. Каждую неделю он ходит на занятия по игре на гитаре. Но пока он еще играет так себе, и я ему регулярно об этом сообщаю. (Честность – лучшая политика. И дольше всего помнится!) И ещё Стиан иногда играет с НАМИ! Не знаю не знаю, кто ещё из учащихся СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ станет играть с малявками. Ну, с теми, которые младше. Может, у него нет другой компании? А может в школе его никто не любит?

– Что бы нам такое придумать? – спрашиваю я у Хелле.

До нас по-прежнему долетает грохот и лязг пещерной музыки из комнаты дурачка Стиана. «Мне совсем не нужен ответ, я звоню на автоответчик», – поёт солист. Дурость какая! Не получишь ты никакого ответа от телефонного автоответчика! С ним ведь не поговоришь!

Что бы всё-таки придумать?

– Не знаю, – говорит Хелле. – Может, порисуем?

– Нет, – отвечаю я. – Не могу я сейчас рисовать.

– Пошли на улицу, на санках покатаемся.

– Не-а… Может, пошпионим за твоим братом?

– А давай спросим, может, нам разрешат печь кексы? – предлагает Хелле.

– Давай, но только потом. Пошли помучим Стиана, чуть-чуть. А потом будем печь. Твой братец сидит к нам спиной, по уши в своей дурацкой музыке и всё такое – он просто напрашивается на какой-нибудь прикол!

– Ну хорошо, хорошо. Но потом спросим насчёт кексов. Мама купила шоколад, так что мы сделаем шоколадные кексы с шоколадными кусочками внутри! – говорит Хелле.

Десять любимых вещей

1. Шпионить!!!

2. Быть вместе с Хелле!

3. Печь шоколадные кексы

4. Облизывать миску от шоколадного теста

5. Облизывать формочку от кекса

6. Серые подушечки для завтрака (если их нет, то коричневые, и уж в последнюю очередь белые, если нет выбора и не осталось ни одной серой или коричневой…)

7. Салат из креветок – без креветок!

8. Рисовать

9. Кидаться снежками в Зелёный дом

10. ……………(прямо сейчас не могу ничего вспомнить, потом допишу!)

Сегодня Хелле решительно настроена печь. Начнём чуть позже, после того как… И если разрешат. А пока мы крадёмся по коридору по направлению к комнате жертвы. У двери останавливаемся и подглядываем – Стиан, как обычно, сидит у пульта в дальнем углу комнаты. Музыка так грохочет, что он нас не слышит. Как раз сейчас можно без проблем напасть на него сзади, но мы только немного пошпионим – есть надежда, что он так и не заметит нашего присутствия.

И тут Хелле фыркнула! Мы отскакиваем от двери, замираем и стоим так с минуту, на случай, если он услышал. Потом снова заглядываем. В животе щекотно. Это так клёво – шпионить за кем-нибудь! Стиан по-прежнему сидит, по уши увязнув в музыке. Он вообще нас не слышит.

«Все так рады – почему-у? Всё никак я не пойму-у!» – голосит рок-певец.

Хелле пробирается в комнату Стиана. Вот она уже посередине, в двух метрах от брата, стоит, крутит попой в такт музыке и строит рожи. Я зажимаю ладонями рот, изо всех сил сдерживая смех.

Хелле потихоньку пятится к выходу, всё время проверяя, не видит ли её Стиан. Она прямо вся сияет от гордости – какая она ловкая!.. Удалось! Она уже почти у двери. Необнаруженная! (Если только не споткнётся, не чихнёт и т. д., но, скорее всего, она ничего этого не сделает.)

Тут я замечаю, что Стиан кивает в такт музыке – никогда за ним этого не замечала. Чуть-чуть, почти незаметно кивает, чудик такой! Хелле уже в дверях – и тут на меня что-то находит:

– ЭЙ, СТИАН, У ТЕБЯ НЕТ ЧУВСТВА РИТМА! Не в склад, не в лад! – кричу я во весь голос и мчусь по коридору. Врываюсь в комнату Хелле и с грохотом захлопываю за собой дверь. Через секунду влетает Хелле. Вид у неё растерянный.

– ДУРЫ НЕНОРМАЛЬНЫЕ! – кричит Стиан. Слышно, как он со стуком захлопывает свою дверь и прибавляет громкость.

– Зачем ты заорала? – спрашивает Хелле.

– Сама не знаю, – отвечаю я, иду к двери и открываю её.

– НАМ НАПЛЕВАТЬ! ЗАТО У НАС ЕСТЬ ЧУВСТВО РИТМА! – кричу я в сторону комнаты Стиана. – И у нас хороший музыкальный вкус! – Я снова со всей силы захлопываю дверь.

– Если бы ты не помешала, у меня бы всё получилось, – надувшись, говорит Хелле.

– Знаю. Ты такая ловкая, просто класс! – отвечаю я и улыбаюсь ей. Но она всё равно дуется.

– Ах так? Хелле у нас надутый шарик? – Я легонько её толкаю и снова ей улыбаюсь. Но она не хочет на меня смотреть.

– Ну что, очень сильно надутый шарик? – Я опять её толкаю.

– Не-а, – говорит Хелле.

– Да-а, – говорю я.

– Нетушки!

– Датушки! – я гляжу на неё до тех пор, пока она не сдаётся. Смотрит на меня и не может не улыбнуться.

– Не-е-а-а! – Хелле смеётся, толкает меня и опрокидывает на кровать.

– Да-а! – отвечаю я, и мы снова друзья.

– Ну, пойдём спросим насчёт кексов. Можно нам печь или нет! Вроде бы твоя мама купила шоколад? – говорю я и спрыгиваю с кровати.

– Да, идём! – радостно говорит Хелле и тоже соскакивает с кровати.

Кексы

Мы входим в гостиную.

– Это кошмар какой-то, как вы сегодня хлопаете дверьми, – говорит мама Хелле, оторвавшись от книги.

– Это Стиан, – отвечает Хелле.

– У него переходный возраст. Созревание, – говорю я и вижу, что мама Хелле еле сдерживает улыбку.

– Ма-а-а-ма-а-а! – тянет Хелле сладким, как сироп, голоском.

– Что тако-о-о-е? – спрашивает мама.

– Мамочка, можно мы будем так добры-ы-ы-ы и испечём шоколадные кексики?

– Можно ли, чтобы вы были так добры? – мама улыбается. – Ну хорошо, можно. Только вы в процессе готовки съедаете по одному кексу каждая, а остальное оставим на «после обеда». О’кей?

– Йес-с-с! Спасибо, мамулька! – Хелле шлёт матери воздушный поцелуй, мы влетаем в кухню и начинаем!..

Когда запах от свежеиспечённых кексов просачивается во все углы дома, на кухню по лестнице, волоча ноги, спускается Глупый Стиан.

– До обеда – по одному кексу каждому! – объявляю я, помахивая указательным пальцем.

Стиан тупо на меня смотрит и берёт четыре кекса!

– Эй! – кричу я. Но, прежде чем я успеваю что-нибудь сказать, Стиан впускает из коридора собак, даёт каждой по кексу, а последний съедает сам. За один укус.

– Нельзя! Не имеешь права! – кричит Хелле.

– Как там у вас дела? – кричит мама Хелле из гостиной. – Пахнет хорошо!

– «Каждому по одному»! – передразнивает нас Стиан, довольный собой.

Он глядит прямо на меня и улыбается, как идиот. Я внезапно чувствую, какая здесь жарища (оно и понятно: мы ведь пекли кексы!), отбегаю подальше от него и распахиваю окно настежь.

Вот чёрт! А Стиан – дурак!

Дорогой дневник!

Стиан просто король идиотов, дурак-недоумок и ещё дубина!!!!!!! И музыку любит просто КОШМАРНУЮ! И волосы – ВОРОНЬЕ ГНЕЗДО! Всё, что он делает, – это смех! Он ничего не может!

На гитаре играет – ОБХОХОЧЕШЬСЯ! У него совсем нет чувства ритма. И ещё – у него НЕТ ДРУЗЕЙ (насколько я знаю), и подружки тоже нет. НМ ОДНОЙ ДЕВОЧКИ, КОТОРАЯ В НЕГО ВЛЮБЛЕНА. НЕТ У НЕГО ТАКИХ, И НИКОГДА НЕ БУДЕТ У Стиана никогда не будет подружки, потому что он весь такой унылый и мрачный!

Вот ТАК вот!

Настоящий «дум-дум-бой»! Ха-ха!

Переписка

Чтобы попасть в свою комнату, мне нужно пройти через комнату Эрленд. Слава богу, что не наоборот! Если бы Эрленд всё время ходила через мою комнату, я бы точно рехнулась.

Иду к себе, чтобы лечь спать, и вижу, что Эрленд снова натянула верёвку между нашими кроватями. (На длинной верёвке, переброшенной через ножки кроватей и спинки стульев, прикрепляется корзинка. Она ездит туда-сюда, и мы, лёжа в постели, можем в ней посылать друг другу записки.) Слышимость в доме очень хорошая, и, если мы разговариваем или громко шепчемся после отбоя, мама с папой слышат нас внизу в гостиной.

Раньше мы всегда пользовались этой связью, но теперь…

– Эрленд! Кто тебе разрешил входить в мою комнату? – строго спрашиваю я. – Ты что, всё ещё забавляешься детскими писульками?

Я делаю движение, чтобы сорвать верёвку, но, передумав, ложусь в постель.

Шорох. Это по моему столбику шуршит и ползёт верёвка, и вскоре, раскачиваясь на повороте, через открытую дверь въезжает и приближается ко мне маленькая корзинка.

Мне, собственно, совсем неинтересно, но ради Эрленд – так уж и быть – я вытаскиваю и разворачиваю бумажку.

Там красивым «плетёным» почерком Эрленд написано следующее:

(Учитель сказал, что Эрленд пишет красивее, чем кто-либо в её классе, а может, и во всех параллельных тоже. Эрленд гордится своим кружевным почерком. А у меня почерк ужасный. Мама всегда говорит, что ничего в моих каракулях не понимает, и ещё она удивляется, как это я ухитряюсь так хорошо рисовать и при этом так плохо писать. Я пишу так плохо, что меня даже родная мама не понимает… Ну да, Эрленд пишет лучше, но это единственное, что она делает лучше меня!)

Хотя всю эту возню с записками я нахожу совершенно детской и покончила с ней давным-давно, всё же любопытно, что же такое «очень-очень важное» имеет в виду сестра. Поэтому на обороте я пишу:

Складываю бумажку, опускаю в корзинку и дёргаю за верёвку.

Слышно, как Эрленд энергично, рывками перетягивает послание в свою комнату. Вскоре корзинка снова у меня.

Мне ужасно интересно, что же в этой записке такого важного. Разворачиваю и читаю:

– О-О-О, КАКАЯ ЖЕ ТЫ ДУРА! – кричу я сестре и слышу её довольное фырканье под одеялом.

Конечно, по лестнице тут же поднимается папа. Эрленд делает вид, что спит. Даже притворно всхрапывает! Врунья и притворщица! Папа смотрит на меня, подняв брови.

– Ты всё ещё не спишь? – удручённо спрашивает он и морщит лоб. – По-прежнему занимаешься этой писаниной? Ода, прекрати и не мешай сестре спать.

– Это не я, это Эрленд!

Папа долго смотрит на «спящую» Эрленд, а та по-прежнему притворно храпит.

– Она притворяется! – говорю я.

– Сейчас же погаси свет и спи. Завтра вам рано вставать, – заключает папа и закрывает дверь.

– Это несправедливо! – кричу я в закрытую дверь.

Всегда, всегда я виновата!

Эрленд перестаёт храпеть и хихикает под одеялом.

– Эрле, это и тебя тоже касается, – раздаётся папин голос с лестницы, и в соседней комнате наступает тишина. Сестра притихла, как мышь.

Лапша домашняя

Дорогой дневник!

С того момента, как папа потерял работу, в доме стало и лучше, и хуже одновременно. У мамы с папой всё время прекрасное настроение – и это хорошо. Они такие весёлые! Но именно поэтому они то и дело целуются и обнимаются – и это ужасно!

Зато папа стал готовить самые разные блюда, новые и интересные, чего он раньше не делал.

И это здорово! (По крайней мере, здорово было вначале.) Он запал на итальянскую кухню.

– Подумать только, что у нас в семье есть такой замечательный повар, с такими изысками! А мы и не знали! – говорит мама и ЦЕЛУЕТ папу. (Уй-й-й!).

К завтраку папа нарезает маленькие кусочки хлеба и поджаривает их в тостере, потом укладывает на гренки слоями следующее: помидорчик, репчатый лук, моцареллу и рукколу. Эти бутерброды он называет «брускетта» и говорит, что так едят в Италии.

А на обед мы каждый день, почти ВСЮ НЕДЕЛЮ, едим «домашнюю лапшу»! (Кроме субботы, когда у нас была каша.) Я подчёркиваю: эта лапша делается дома!

Вот что главное. Однажды папа принёс домой машинку для изготовления лапши. Из муки, воды и масла папа делает тесто и раскатывает его, всё тоньше и тоньше (как для пельменей). Наконец он пропускает лист теста через машинку и получает дли-и-и-нные верёвочки настоящих спагетти – они вылезают из дырочек с другой стороны! Вообще-то зрелище довольно забавное! Потом папа развешивает длинные шпагаты-спагетти по всей кухне чтобы они подсохли перед варкой.

С каждым днём у папы это получается всё более ловко – руку набил. Но уже скоро захочется чего-нибудь другого! Не знала, что такое возможно, но мне УЖАСНО надоели спагетти. ТЕРПЕТЬ ИХ НЕ МОГУ!

Милый Боженька, пошли мне завтра на обед что-нибудь вместо лапши!

На прогулку

Я стою перед дверью у террасы Хелле и «всех этих». Мы идём выгуливать собак.

Сегодня я пошла к Хелле прямо из школы, так что могла у неё и пообедать – хотя бы один разок без лапши. Но у них на обед были макароны по-флотски! Мне не удалось избежать макаронных изделий, к тому же пришлось сидеть за одним столом со Стианом… (Двойное наказание! Ну чем я его заслужила?)

Пока я стою у двери в ожидании прогулки, в гостиную входит Стиан и включает телевизор.

– Эй, ты уже перестал хлопать дверьми? А со своей дряхлой рок-группой покончил? Такие ма-а-альчики! Всё поют про то, как лепить ангелов из снега и всё такое для милых деток, – нарочно говорю так тихо, что его мама точно не разберёт ничего из другой комнаты.

Стиан делает вид, что не слышит. Но я-то вижу по его лицу – всё он прекрасно слышит! (Я вообще-то намного круче Стиана. Хотя он и старше и ходит в среднюю школу, он такой трус, что никогда не ответит и не даст сдачи.)

– Ну всё, пошли! – кричит Хелле. Она выходит из-за угла и выводит собак на поводках.

Мы идём через Лесок, а собаки несутся, тащат нас за собой, и тут на дороге возникает Эрленд.

Она вопит, чтобы её подождали, и на ходу натягивает варежки и шапку.

– Ода, папа сказал, чтобы я шла гулять с вами! Они с мамой идут в магазин!

– О Гос-с-споди! Ну давай, пошли. Шевелись!

Вот так всегда. Она обязательно должна гулять с нами! Я ненароком оборачиваюсь в сторону дома Хелле, и что я вижу? Вижу Стиана в окне!

– Что это с твоим братцем? – спрашиваю я у Хелле. – Он торчит у окна и ГЛАЗЕЕТ на нас!

– А, не обращай внимания. Он иногда чудит. Сейчас особенно. Совсем отъехал.

– Ага, понятно, – говорю я и киваю. – Переходный возраст.

Хочу быть писателем

Дорогой дневник!

Сегодня в школе мы учились писать изложение по книге. Читаешь книгу, а потом пишешь, о чём там говорится, своё мнение и всё такое. (Мы уже проходили изложения в третьем классе, так что я это всё знаю. Но теперь мы должны читать более объёмные и сложные книжки и обязаны о них писать.) На следующей неделе к нам придёт НАСТОЯЩИЙ писатель!

Думаю, что я, когда вырасту, стану писателем. Представить только, что будешь сидеть себе и писать, писать, и получать за это деньги, и всё такое! Будет просто здорово! Я уже сочинила одну историю, которую точно издадут в виде книги. Хелле считает, это лучшее из всего, что она когда-либо читала. Вот эта история:

Лассе и Гейр

Написала Ода Андреа Стокхейм

Лассе и Гейр – друзья, и они живут вместе. Однажды, очень давно, они взяли и объединились и поселились вместе. До этого они даже не были знакомы. Ни Лассе, ни Гейр не помнят точно, КАК и ПОЧЕМУ так получилось. Но так получилось. Хорошо, что они поселились вместе, потому что теперь они лучшие друзья. Во всяком случае, они дружат большую часть времени.

– Ведь правда, Гейр, раньше мы чаще ссорились? – говорит Лассе время от времени.

– Да, тут ты прав, Лассе, – отвечает Гейр.

Друзья живут в очень красивом двухэтажном доме серебристого цвета. У них есть терраса на крыше. Терраса им очень нравится. Так здорово сидеть там наверху и наблюдать за тем, что творится внизу. Сверху открывается очень красивый вид.

Дом Лассе и Гейра стоит в уютном месте. Когда в окно гостиной после обеда светит солнце, становится очень тепло! Внизу на первом этаже у них туалет и кухня.

На втором этаже – спальни. Спальня Гейра выкрашена в серый цвет, а спальня Лассе – в зелёный. Лассе считает, что у Гейра спальня красивее. Когда Гейр заходит в свою комнату, чтобы там прибраться или просто поспать, Лассе идёт следом и тоже хочет войти. Но комната такая маленькая! Для двоих в ней слишком тесно.

– Лассе, выйди из моей комнаты! – то и дело вынужден просить Гейр. – Разве ты не видишь, что для двоих тут места нет?

Лассе не видит, что там тесно. А может, НЕ ХОЧЕТ видеть.

С потолка второго этажа на верёвке свисает сиденье, вроде кокосового ореха с дыркой, – ведь, когда сидишь в кокосовом орехе, получается, что сидишь в маленькой круглой дырке. Кокосовая дырка очень удобная! Ни у кого из знакомых Лассе и Гейра нет такого сиденья, которое висит в воздухе и в котором можно раскачиваться. Но САМОЕ ОТЛИЧНОЕ место в доме – это подвесная койка. У друзей потрясающая большая подвесная койка, как раз на двоих. Лассе с Гейром часто устраиваются там и кайфуют Вместе.

– Ты куда? – спрашивает Лассе, глядя сверху, с висячей койки.

– Пойду искать приключения! – весело отвечает Гейр.

– Ой, нет, не ходи! – испуганно просит Лассе. – Там снаружи опасно. Дома гораздо безопаснее и приятнее. Тут есть всё, что нам нужно!

Но Гейр – настоящий непоседа. Он обожает бродить повсюду, совершать открытия и изучать новые места. Нередко, возвращаясь домой, он приносит отличную добычу: вкусную еду или мягкую бумагу. Тогда он очень гордится собой.

– Чудеса! Неужели ты ВСЕ ЭТО нашёл? Ты такой смелый, и вообще, ты молодец, – говорит Лассе и смотрит на друга с восхищением.

Чтобы добыть еду, Лассе и Гейру вовсе не нужно ходить в магазин. Они ничего не покупают. Они освоили способ ПОЛУЧАТЬ еду. Каждый день. Им даже не нужно за неё платить. Иногда они задумываются обо всех ОСТАЛЬНЫХ, кто есть в мире, – так ли им повезло? Получают ли они необходимую еду так же просто, без хлопот и головной боли? Чаще всего друзьям достаются орехи, кукурузные хлопья и зерно. Иногда на верхней террасе для них красиво сервируют десерт – прекрасные экзотические фрукты, йогурты и сыр. Это особенно по душе Лассе и Гейру.

«Вот это я понимаю, Гейр, это жизнь!» – говорит в таких случаях Лассе, погружаясь всей мордочкой в кусок сладкого спелого манго. Еду для друзей доставляют очень, ну очень большие руки. Они намного больше, чем ручки Лассе и Гейра. Да что говорить – одна такая рука намного больше, чем ВЕСЬ Лассе или ВЕСЬ Гейр.

Руки ГОВОРЯТ с Лассе и Гейром. Друзья нисколько не боятся этих больших рук, потому что они ДОБРЫЕ. Никаких острых когтей!

К тому же руки тут были всегда, сколько друзья себя помнят. Несколько раз в день руки появляются, подхватывают Лассе и Гейра и усаживают на подстилку из мягкой бумаги или хлопка. А под ней всегда работает электрический обогрев. Друзья сидят на подстилке, а большая рука их гладит и почёсывает – и это классно!

– Это так здорово – быть крысой, правда же, Гейр? – спрашивает Лассе, лёжа на мягкой подстилке, в то время как его почёсывают за ушами.

– Да, крысиная жизнь – это супер! Думаю, лучше и быть не может, – отвечает Гейр и улыбается другу самой широкой улыбкой на свете.

– Они именно такие и были! – говорит Хелле каждый раз, читая эту историю. И каждый раз она одновременно и радуется, и грустит.

Тетрадь с историей я храню в деревянном ящике на Платформе, и Хелле может читать её в любое время. Я написала этот рассказ сразу после того, как Лассе и Гейр умерли. Хелле так переживала! Я не знала, что сказать, чтобы её развеселить. Тогда я и сочинила рассказ, и Хелле немного утешилась.

Мне хочется, чтобы кто-нибудь написал такой рассказ про Дедушку, а я бы его читала.