Текст книги "Дочь ведьмы"

Автор книги: Нина Боуден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– А разве они могут жить там? – спросил вдруг Тим. – Я имею в виду, он с трудом заставил себя договорить до конца. – Это ведь был дом Смита?

Мистер Хоггарт пальцем поправил очки на носу и с беспокойством посмотрел на сына. Он старался говорить о кораблекрушении будничным тоном, как о некоем свершившемся факте, потому что это было лучше, чем делать вид, будто ничего не случилось. Теперь он подумал, а правильный ли он выбрал тон? Тима нельзя обвинить в том, что мистер Смит утонул. Такую напраслину мог возвести на себя только чрезвычайно ранимый человек. Разве его сын принадлежит к ранимым людям? Не считая его таковым, мистер Хоггарт очень часто был невнимательным и нечутким. Ему стало не по себе при мысли об этом. Он хотел поговорить с сыном о Смите, но не знал, с чего начать. Поэтому, широко улыбнувшись, заговорил неестественно бодрым тоном совсем о другом:

– Я думаю, что нам надо устроить завтра пикник. Дженни мечтает снова побывать в пещере, продемонстрировать нам то место, где она показала себя такой героиней. У нас есть еще один день до прихода парохода, и мистер Тарбутт пообещал отвезти нас туда на лодке. Как тебе эта идея? Нравится?

– Нравится, – Тим говорил с таким видом, словно речь шла о том, чтобы посетить исторический музей. А после короткой паузы добавил: – Не старайся меня развеселить. Я знаю, что не виноват в смерти мистера Смита. Как ты обычно говоришь, разумом – я понимаю, только в глубине души... – он помолчал. – Но я хотел спросить у тебя совсем о другом. Если он погиб, где будет жить Бьянка?

– Мистер Смит оставил завещание, – сказала Энни. Она сидела на кухне, а Бьянка лежала на скамье напротив нее. – Полицейский нашел его вчера, когда обыскивал комнаты, перевернув все вверх дном. Так что дом принадлежит тебе, моя дорогая.

Бьянка даже не шевельнулась. Она смотрела на огонь с безучастным видом.

Энни вздохнула:

– Во всяком случае у нас есть крыша над головой, хотя она кое-где прохудилась. Я буду получать пенсию. И кое-что мне удалось накопить. Так что нам хватит на жизнь.

В комнате наступила тишина, которую нарушало только потрескивание дров в камине и тиканье часов на стене.

– Я разговаривала с миссис Хоггарт, – продолжила Энни. – Очень хорошая и очень образованная женщина. Она сказала, что тебя надо отправить в школу. Сначала ты будешь ходить в школу здесь, а потом поедешь в Труль. Ты довольна?

В глазах девочки промелькнула какая-то искорка, но тут же погасла. Энни посмотрела на Бьянку, и сердце ее защемило от жалости к ней.

– Тебе прислали массу всяких вещей. Мистер Дункан привез нам чудесного цыпленка, масло и фунт чая. А мальчик Финдландов – он приходил сегодня утром – принес шоколадку.

Многие незаметно оставляли свои дары у задней двери. Другие послали их с Дунканом, когда тот отправился на своем фургоне в "Луинпул".

Бьянка не выказала интереса ни к чему. И не проглотила ни кусочка. Казалось, ей вообще ничего не хочется, кроме одного: чтобы Энни оставалась рядом. Старая женщина просидела всю ночь и даже спала в кресле, пока Бьянка стонала и металась. Энни устала и измучилась из-за того, что девочка ни на что не отзывалась. И по ее мягким морщинистым щекам вдруг покатились слезы.

Какое-то время Бьянка продолжала лежать неподвижно, глядя в сторону, и хмурилась. Словно хотела убедить себя в том, что не делает ничего плохого. Потом коротко вздохнула, соскользнула с постели, подошла к старушке и обняла ее. Вернее, обнять ее она бы все равно не смогла: Энни была для этого слишком полной – просто прильнула и прошептала ей на ухо:

– Хочешь, я вскипячу тебе чай и поджарю хлеб на огне?

Миссис Хоггарт и Джейн приехали в тот момент, когда Бьянка поставила чашки на поднос. Энни принялась развязывать узел на фартуке, а Бьянка пошла к двери. Она сделала это, подчинившись требованию Энни, и сейчас стояла совершенно неподвижно, глядя в землю.

Миссис Хоггарт спросила, как себя чувствует Бьянка, и затем добавила, что они с Дженни приехали для того, чтобы пригласить ее отправиться вместе с ними в пещеру. Согласна ли она? Бьянка молчала. И миссис Хоггарт продолжила бодрым голосом, что если она согласна, то они постараются придумать что-нибудь особенное...

Бьянка шаркнула ногой и поморщилась. Ради Энни она готова была сделать над собой усилие и приготовить чай, но все еще чувствовала себя так скованно, будто вместо сердца ей в грудь вложили кусок льда. Ей было не по себе от громкого бодрого голоса миссис Хоггарт, хотя девочка видела, сколько той приходится прикладывать усилий, чтобы сохранять радостный вид. Но Бьянка продолжала хмуриться и молчала. И тогда миссис Хоггарт вынуждена была смириться:

– Ну хорошо, тогда, быть может, мы встретимся в следующий раз? – Она уже готова была ретироваться, но тут вмешалась Джейн.

– Ты что, не собираешься пригласить нас войти? Это ужасно грубо держать гостей на крыльце!

– Дженни, так нельзя говорить... – начала миссис Хоггарт и замолчала, потому что Бьянка вдруг улыбнулась.

Это была едва заметная улыбка, которая тронула лишь уголки ее губ и почти тотчас исчезла. Тем не менее это уже было что-то похожее на радушное приглашение.

– Если хотите, вы можете зайти и выпить чашку чая.

После этого все пошло на лад, вернее, выглядело так, будто все идет наилучшим образом.

Они пили чай и ели хлеб, который Энни поджарила на решетке, мазали его маслом, привезенным мистером Дунканом, и разговаривали. Вернее, болтала одна Джейн. Она съела столько тостов, сколько не ела ни разу в жизни, и говорила больше всех. Девочка подробно описала Энни, как они остались в пещере и непременно погибли бы там, если бы она не проявила свои способности и не вывела всех наружу.

– Мне пришлось собрать все свои силы, – с гордостью заявила Джейн, закончив рассказ во второй раз. – И если бы не я, то от нас сейчас остались бы одни скелеты. Там бы валялись только наши косточки. Так что я совершила самый настоящий геройский поступок, правда, Бьянка?!

Услышав обращенный к ней вопрос, Бьянка съежилась. Она не произнесла ни слова с того момента, как пригласила гостей в дом, осознала миссис Хоггарт, и сидела, не шевельнувшись, на маленьком стульчике возле кресла Энни. Метнув в сторону миссис Хоггарт тревожный взгляд, девочка неуверенно выдавила из себя:

– Это была магия, Энни. Я видела, как она настраивалась. И у нее получилось. У нее тоже есть Другое Видение.

– Но мой дар не настолько сильный, как у тебя, – кивнула Джейн. – Тим уверял, что Другого Видения нет, и поэтому я спросила об этом у папы. И тот ответил, что в том или ином виде оно существует. Правда, папа признался, что сам не верит в колдовство, тем не менее, на его взгляд, есть люди, наделенные особенными способностями, какими не владеют другие. Что, в общем, и есть колдовство. И люди, слепые от рождения, как я, и такие девочки, как ты, которые долгое время жили в одиночестве, тоже наделены редкими способностями. Он согласился, что мы можем слышать и чувствовать то, чего не замечают другие: ведь им бывает не до того, потому что они постоянно заняты игрой или какими-то другими делами. Папа сказал, что у таких людей, как мы с Бьянкой, развиваются те дарования, о которых не подозревают остальные. Они о них просто не знают... – Джейн проглотила последний кусочек тоста и добавила, проявляя душевную щедрость: – Мне кажется, если бы ты постаралась как следует, то тоже сумела бы вывести нас.

На самом деле Джейн не верила в это. Но, заговорив о Бьянке, она смогла снова вернуться к своей величайшей победе.

– Вот почему мы собираемся поехать завтра в пещеру. Папа и мама должны видеть, где мы были и как трудно оттуда было выбраться. Ты ведь присоединишься к нам? Мы устроим грандиозный пикник...

Бьянка с ужасом посмотрела на свою подругу (миссис Хоггарт подумала, что у нее было такое выражение, будто Джейн позвала ее отправиться в пещеру к людоеду) и резко покачала головой. Но потом, сообразив, что Джейн не видит этого, ответила:

– Нет, спасибо, – и покраснела от смущения.

– Она очень застенчива, – объяснила Энни.– Не привыкла к тому, чтобы вокруг было много людей.

– Но она знает меня и Тима. Так что незнакомых людей будет не так много. Всего пять человек. Мама с папой и мистер Тарбутт.

– Для нее пять человек – огромная толпа, – мягко заметила Энни.

Джейн нахмурилась:

– Надо привыкать к большому количеству людей, если она собирается идти в школу. Почему бы не начать вырабатывать эту привычку с завтрашнего дня?

– Нам пора, дорогая, – сказала миссис Хоггарт, заметив, с каким затравленным видом смотрит девочка и как вся покрылась пятнами от волнения. – Может быть, Бьянка передумает за ночь и завтра присоединится к нам.

Бьянка так и не переменила своего решения. Они прождали ее целый час после условленного времени, но она не появилась.

Мистер Тарбутт предложил съездить за девочкой на машине и привезти ее в отель. Но миссис Хоггарт сочла, что это будет слишком навязчиво.

– Если она захочет пойти с нами, то придет сама. Девочка очень застенчива и... опечалена, как мне показалось. Она столько пережила за эти дни.

Мистер Хоггарт бросил предостерегающий взгляд на жену. Тим сделал вид, что не услышал ее слов. Но когда лодка отплыла от пристани и вышла в залив, он вдруг проговорил, не обращаясь ни к кому конкретно:

– Думаю, она не хотела видеть меня. Видимо, считает, что я виноват во всем.

Мистер Хоггарт взял сына за руку и сжал ее.

– А может, считает, что это ее вина? Ты об этом не подумал?

Поверхность залива была торжественно тихой и спокойной. Моторная лодка мистера Тарбутта с легкостью неслась вперед. Мелкие соленые брызги, которые разлетались от винта, попадали им в лицо. Тарбутт посадил Джейн вместе с собой на корму, дал ей в руки румпель, объяснив, как она может держать курс, ощущая ветер на лице, с какой стороны он должен дуть.

– Мне нравится море! Я люблю его! – закричала девочка в полном восторге. – И когда вырасту, стану моряком.

Они обогнули мыс и вошли в бухту, где громадные скалы возвышались, словно руины старинного замка. Потом показалась узкая, как волосок, тропинка, что вилась по самому краю утеса. Тарбутт выключил мотор и помог Джейн завести судно прямо в бухту перед пещерой, минуя буйки Кемпбелла. В том месте, где он ловил лобстеров, ловушки подпрыгивали на волнах.

– Сомневаюсь, что они смогут найти его, – заметил про себя Тим.

– Кемпбелла? – усмехнулся Тарбутт. – Да, им придется нелегко, если он не захочет, чтобы его схватили. Да я сомневаюсь, что кто-нибудь станет ловить его. Для чего? Разве только для того, чтобы вернуть тебе рубин?

Он лукаво, но дружелюбно поглядел на Тима. Тот перевел взгляд на отца и мать и увидел, что они тоже улыбнулись.

Мальчик отвернулся и угрюмо смотрел, как берег приближается к ним. Моторная лодка плавно скользнула к песчаной отмели. Тарбутт вышел первым, привязал ее и забрал корзинку с провизией из рук миссис Хоггарт. Мистер Хоггарт тем временем поднял Джейн на руки и помог ей выбраться на камни.

Тим брел следом за ними. "Никто не верит мне, – думал он. – Только Дженни. Но она маленькая и поверила бы даже в том случае, если бы я нафантазировал Бог знает что. Может быть, и мама верит, но ей не до того. Поскольку теперь и я и Дженни в безопасности, отец поправился и все снова вместе, она рада забыть о всех неприятностях. Отец только делает вид, что его заинтересовал мой рассказ, чтобы доставить мне радость. Но и отцу тоже больше всего хочется поскорее забыть о том, что произошло. В полиции он заявил, что если все дело в нем, то предпочел бы не возбуждать дело против мистера Табба.

– Его оправдают за недостаточностью улик, – Тим слышал, как отец сказал это матери, когда они утром проходили мимо его комнаты. – И хотя он ударил меня, не исключено, что это и в самом деле произошло нечаянно и не по злому умыслу. Что же касается детей и пещеры...

Дальше он заговорил тише и глуше, так что Тим не мог расслышать конца фразы. Но догадался, что хотел сказать отец: "...то мы пока во всем должны полагаться только на слова Тима, но ты же знаешь, какое у него богатое воображение". На что мать отозвалась: "Теперь это уже не имеет значения. Слава Богу, все кончилось".

Они обошли пещеру, освещая дорогу фонариками и лампой. Показали опасную тропинку, по которой их провела Джейн.

Но последние слова продолжали звучать в ушах Тима. "Все кончилось... Для кого? Для Смита?" Тим вздрогнул. Нет, лучше думать о полицейском. Тот сказал, что верит Тиму. Но вера не является доказательством. А разве то, что Смит решил бежать, не является серьезным доказательством его вины? Тим догадывался, что Бьянка предупредит его, но разве они тогда знали?.. Вспомнив, как девочка вела себя в тот вечер в отеле, Тим понял, что Бьянка не могла заговорить с незнакомым человеком. "Но она могла бы рассказать мне, как все это произошло, – подумал он, и внезапная догадка осенила его: Поэтому и не пришла сегодня. Знала, что я стану задавать вопросы, а она их терпеть не может".

Отец, который шел перед ним, высоко поднял лампу над головой, и Джейн сказала:

– В этом месте я закричала и Тим испугался...

Мальчик передернул плечами, но неприятный осадок уже прошел. Он шел по проходу следом за остальными, потом начался подъем по каменным ступенькам. Тим задержался, подождал, когда все войдут в пещеру, где девочки распевали песни, и выключил фонарик. Тьма обступила его со всех сторон. И ему показалось, что снова он услышал, о чем говорили Табб и Кемпбелл. Их слова прозвучали так ясно, словно они и в самом деле заговорили: "Смит сам позаботится о себе. Ему не привыкать... Это была его идея... И это он заставил меня выкрасть рубин... сказал, что рискованно оставлять его..."

Тим слышал это своими ушами и ничего не придумывал. Его "богатое воображение", как считает отец, ни при чем. Как это ужасно – словно в кошмарном сне, когда ты знаешь правду, а тебе никто не верит. Тим снова передернул плечами, на этот раз от переполнявшего его негодования. "Это слишком рискованно, оставлять рубин у мальчика..." Рискованно? Почему? Потому что он каким-то образом мог выяснить, что это и в самом деле рубин? И тогда другие подключились бы к поиску пропавших драгоценностей? А Смит хотел, чтобы никто не приходил в пещеру – самое удобное место для хранения сокровищ. Пещера, куда он мог наведываться совершенно открыто, делая вид, что ловит лобстеров с Кемпбеллом. А на самом деле просто проверял, на месте ли драгоценности, перебирал их, подобно скряге, забирал то один камень, то другой для продажи и выдавал ту часть доли, что принадлежала Таббу-Джиму.

Однажды, когда он перебирал свои сокровища, рубин выскользнул из его рук. И Тим нашел его...

Все настолько очевидно! Но существовал единственный способ доказать, что так оно и произошло на самом деле. Он включил фонарик, и рассеянный свет озарил стены. Не дожидаясь возвращения остальных, Тим побрел назад. Если Смит прятал драгоценности здесь, успел ли он забрать их, когда решил бежать? Или оставил все на месте, надеясь, что сможет вернуться, незаметно проберется в бухточку и увезет камни, когда уляжется суматоха, поднятая детьми?

Тим добрался до главной пещеры. Стены уходили высоко вверх. Дневной свет освещал только небольшую часть. Все остальное терялось во мраке. Он поворачивал голову то в одну, то в другую сторону. Громадный свод невероятно просторной пещеры уходил высоко вверх. И со всех сторон торчали выступы, на полу лежали огромные валуны, обломки скальных пород. Такое количество укромных мест! Под любым камнем можно спрятать что угодно... Сунуть коробку в одну из трещин, которых здесь тьма.

Мальчик тщательно всматривался в провалы между глыбами, во всевозможные углубления и все больше осознавал, насколько бессмысленно это занятие. Оступившись, он ударился коленом о камни, вскрикнул от неожиданной боли и испытал некоторое облегчение.

У выхода из туннеля появилась вся группа. Миссис Хоггарт слегка побледнела. Вылазка не доставила ей ни малейшей радости. Она была счастлива, что наконец-то им удалось выбраться наружу.

– Думаю, нам пора перекусить, – сказала она и быстро зашагала к светлому проему, навстречу солнцу.

Джейн и Тарбутт пошли следом. Мистер Хоггарт видел, как Тим, карабкаясь через валуны, заглядывает в расщелины, освещая их фонариком, и направился к сыну. Некоторое время он смотрел, как тот беспомощно тычется то в одну, то в другую сторону, и затем проговорил:

– Тебе понадобится полк солдат, чтобы обыскать здесь все...

Тим остановился. Его душили рыдания.

– Меня волнуют не драгоценности. А то, что ты не веришь мне.

Мистер Хоггарт с трудом перевел дыхание:

– Это не так, Тим.

– Так. Я слышал, как ты сегодня утром говорил маме. Ты не веришь в то, что они спрятаны в пещере. И вообще ты не веришь тому, что я рассказал. Ты никогда не слушаешь меня. Считаешь, что я все выдумываю. Мы пришли сюда, потому что у нас выкрали рубин, а ты не верил мне ...

– Прости, Тим, – медленно проговорил мистер Хоггарт. – Прости, что так получилось. Это моя вина. Мне хочется всему найти рациональное и ясное объяснение. Очень глупо с моей стороны. Полет фантазии, свобода воображения необходимы людям не меньше, чем научные доказательства. – Он посмотрел на сына и улыбнулся. – А вот у тебя есть эти качества. И тебе удается подмечать многое, что я упускаю из виду. Но иной раз и ты приписываешь мне то, в чем я не виноват. Ты слышал, что я говорил маме. Но почему ты решил, что не верю тебе? Я сказал ей о том, что ты, конечно, прав. Но какое отношение это имеет к нам? Это дело полиции – разбираться с похитителями. Но даже они вряд ли способны довести дело до конца. И если бы не ты...

– Так ты веришь мне? – перебил его Тим. На самом деле это единственное, что его волновало.

Мистер Хоггарт серьезно смотрел ему в глаза:

– Конечно, верю, Тим, – он помедлил. – А ты веришь мне?

Тим спрыгнул с валуна, на который взобрался, и взял отца за руку:

– Да, папа. А теперь идем, перекусим вместе со всеми.

Джейн сидела перед входом в пещеру и ощупывала овечий череп. – Этот с трещиной, – сказала она. – Кусочек челюсти отвалился. Мне для коллекции нужны только целенькие.

– Может быть, ты будешь собирать что-нибудь покрасивее, моя дорогая? предложила мать. – На берегу так много красивых ракушек.

Джейн поморщилась.

– Мне не хочется собирать ракушки. Черепа намного полезнее и удобнее.

У миссис Хоггарт вытянулось лицо. Тим улыбнулся, чувствуя, как настроение его улучшается с каждой минутой, и вернулся назад в пещеру. Там валялось множество черепов, застрявших между валунами. Но оказалось, что это очень даже не просто, найти целый и красивый. К нему присоединился Тарбутт. Они набрали целую кучу и принесли Джейн.

– Надеюсь, из этих ты сумеешь выбрать подходящие, – сказал Тарбутт.

– Только после ланча, – потребовала миссис Хоггарт, раскладывая припасенную еду на скатерть. – С ветчиной или цыпленком?

Тим сложил стопочкой сэндвичи с тем и другим. Джейн отломила кусочек от одного и отложила в сторону. Ее пальчики любовно скользили по черепу.

– А вот этот самый красивый, – заметила она. – Ни одной, даже самой маленькой трещинки на нем нет.

– Потому что он лежал на валуне. Те, что валялись внизу, разбивали волны, когда начинался прилив и отлив.

– А у него внутри что-то есть, – проговорила вдруг Джейн.

– Не надо трогать эту гадость руками, когда ешь, – вздохнула мать.

Она не смотрела на Джейн, чтобы не раздражаться по пустякам. Мистер Хоггарт, который считал, что череп, промытый морской водой и вычищенный песком, не может быть заразным, промолчал и принялся открывать банку с пивом. Тим в этот момент запихивал в рот еще один сэндвич, который вынул из корзинки, и думал о том, что может съесть еще столько же. Тарбутт неторопливо выбрался наружу. И, стоя на прибрежной гальке, медленно жевал, глядя на море.

– Кто-то собирал камушки, – продолжала говорить вслух Джейн.

Наконец они все услышали и повернулись в ее сторону. Она сидела, вытянув перед собой ноги, высыпав из небольшой кожаной коробочки, спрятанной в черепе, все, что там находилось, в подол.

Никто не мог произнести ни слова. У всех перехватило дыхание от изумления. Девочка перебирала драгоценные камни, скользившие меж ее пальцев. Солнечный свет падал на них, и казалось, что камни вспыхивают, словно маленькие искорки. Джейн засмеялась от радости.

– Мне кажется, что это очень красивые камушки, – сказала она. – Они и в самом деле красивые, Тим?

Букет для Джейн

Бьянка сидела на утесе. Чайки перекликались между собой. Одни из них расселись на уступах, другие стремительно бросались вниз за добычей, третьи лениво парили, расправив крылья. Девочка не замечала их. Она смотрела только на море. Скоро должен появиться пароход. Он пересечет залив, войдет в гавань Скуапорта... и увезет Дженни и Тима.

Бьянка узнала о том, что ее друзья должны уехать, от Энни. Та сказала об этом, вручая Бьянке подарки, которые они передали с Дунканом: яркокрасный шерстяной свитер (ни разу не надеванный) – от Джейн и нитка бус – от Тима. Недорогие – зеленого стекла – бусы продавались в лавке Дункана. Но Бьянке казалось, что ничего красивее она в жизни не видела, и она надела их вместе с красным свитером. Время от времени девочка непроизвольно касалась их пальцами, чтобы убедиться, на месте ли они. Бусы обрадовали Бьянку. Но не настолько, чтобы окончательно вытеснить боль из сердца.

От этой боли можно избавиться единственным способом. Но у Бьянки не хватало на то храбрости. Дункан предложил подвезти ее в город, чтобы попрощаться с детьми. Но она вцепилась в руку Энни и отрицательно мотнула головой.

– Девочка все еще в трауре. Она скорбит, – объяснила ее поведение Энни.

Да, конечно, скорбь еще не прошла. Но дело было не только в ней. То, что Бьянка едва не утонула, что оказалась буквально на краю гибели, – на самом деле спасло ее от душевного потрясения. Это переживание в какой-то степени притупило горечь потери. Когда она наконец пришла в себя, когда прошли слабость и шок, ужас пережитого в ту страшную ночь представился ей чем-то вроде кошмарного сна. И хотя она все еще горевала о Смите, это была уже не острая боль, а тихая печаль – словно все случилось давным-давно.

Тем более значимыми стали для нее сейчас Тим и Джейн. Когда Дункан ушел, она прижалась к Энни, уткнувшись лицом в плечо. Но как только заслышала звук мотора, бросилась наружу:

– Мистер Дункан, подождите меня!

Но фургончик уже с грохотом запрыгал по неровной дороге, и водитель не услышал ее из-за шума. Она остановилась у ворот. Слезы хлынули из ее глаз. Энни вышла следом.

– Ты еще успеешь добраться пешком до отеля, время у тебя есть, сказала она.

Но Бьянка почему-то расплакалась еще сильнее.

Тут Энни потеряла терпение:

– Пойдешь ты или нет – мне все равно. Я не могу понять, чего ты хочешь.

Бьянка и сама не понимала. То же самое она переживала, когда ее звали на пикник. Ее разрывали противоречивые желания: страстное стремление присоединиться к ним и страх. Отчасти из-за привычной застенчивости, отчасти из-за того, что она боялась расспросов Тима, отчасти из-за того, что ее не оставляли воспоминания о том, как он допрашивал ее в отеле, – столько всего теснилось в груди, что она не могла разобраться в своих чувствах. И с каждой минутой ей все труднее было решиться на что-либо, прийти к чему-то одному. Поэтому она надела свитер и бусы и забралась на скалу. Ей казалось, что там сердце не так будет саднить.

Но и на скале ей было не по себе. Успокоение не приходило. Она даже не могла закрыть глаза, как прежде, и полетать вместе с чайками. Потому что Тим объяснил: видеть сквозь стены, знать, что происходит за углом, и летать с чайками – своего рода игра. Она уже не была больше колдуньей. Она стала самой обыкновенной девочкой, которая остро переживала свое одиночество. Она ощущала одиночество и прежде, но еще никогда это чувство не было таким болезненным, как сегодня. Когда она пойдет в школу, там будут дети, с которыми она сможет играть. Энни сказала, что они больше не будут сторониться ее, дразнить и смеяться. Но сейчас ей не было дела до других детей. Сейчас ей хотелось увидеться с Джейн и Тимом. Особенно с Джейн. Если бы она только могла сказать "до свидания" и услышать в ответ, что Джейн приедет еще раз, ей бы стало намного легче...

Бьянка сидела, печально смотрела на море и мучилась из-за собственной нерешительности. День был ветреный. Легкая рябь покрывала залив, и белые гребешки убегали к горизонту. Чайки, как поплавки, покачивались на волнах. Пароход еще не показывался. Но пока она сидела, несколько лодок уже пересекли залив. Бьянка знала, куда они все плывут: к пещере Колдуньи.

Слух о находке Джейн облетел весь остров. Энни об этом рассказал мистер Дункан:

– Коробка лежала на самом видном месте: в черепе на выступе скалы. Подумать только, какая наглость! – воскликнул Дункан. – Можно сказать, череп пялился прямо на тебя! Рубины, бриллианты, изумруды – на несколько тысяч фунтов! Если не миллионов фунтов...

Никто пока не мог сказать, все ли украденные драгоценности оказались в одном месте. И нет ли где другой спрятанной коробки. Во всяком случае сначала необходимо было проверить, пересчитать те, что нашла Джейн. Полиция активно занялась поисками Кемпбелла. А из Англии прибыло хорошо оснащенное спасательное судно, чтобы поднять затонувшую "Асти" – лодку Смита. И все, у кого нашлось свободное время (и те, у кого его не имелось), направили свои суденышки к пещере. Другие отправились туда пешком.

– Скоро на острове не найдется ни одного неперевернутого черепа. Никто не в силах пройти мимо, обязательно поднимут и осмотрят со всех сторон, засмеялся Дункан, чрезвычайно довольный своим замечанием.

Бьянка выслушала все это, не проявив ни малейшего интереса к сказанному. Но сейчас ее вдруг осенило! Если почти все жители острова толкутся у пещеры, вряд ли на пристань придет много провожающих. Их будут считанные единицы. Да и те, что придут встречать пароход, будут заняты совсем другим и не станут обращать на нее внимания. Стало быть, и шептаться за ее спиной тоже будет некому. Вот что ее страшило более всего, поняла Бьянка. И еще любопытные взгляды.

Она наконец облегченно вздохнула и поднялась. И как только встала, на горизонте показался пароход. Пока всего лишь крохотная, как комарик, точка. Бьянка вспыхнула от волнения.

Страх все еще удерживал ее на месте. Она все еще робела. Но если замешкается хоть ненадолго, то будет поздно.

Бьянка вскрикнула и стремглав бросилась вниз. Но, пробежав несколько ярдов, вдруг остановилась, словно наткнулась на невидимую стену.

Они прислали ей подарки. А чем она ответит им? У нее не было ничего. Ничего своего, что она могла бы отдать. Бьянке вспомнился тот первый день на берегу, когда она нашла серебристый камень с отпечатком листа. Джейн пришла в восторг от него. Но, может быть, настоящие цветы понравятся ей еще больше? Бьянка знала одно место, где на небольшой лужайке возле маленького водопада росли очень красивые цветы. Иногда она собирала их для Энни. Но у какого именно водопада? Она растерянно огляделась. Привычные скалы показались до странности чужими. Словно она видела их в первый раз.

Когда Бьянка наконец добралась до нужного места, ей с трудом удалось перевести дыхание. Пальцы от напряжения дрожали и не слушались, так что ей с трудом удавалось рвать стебли. Набрав букет – столько, сколько можно было с трудом удержать в руках, Бьянка выпрямилась и посмотрела на залив: корабль уже пересек его и приближался к пристани.

Вскрикнув, девочка бросилась вниз и побежала по вязкому песку через дюны. Перебираясь через каменную кладку стены, она ободрала ноги до крови. И теплые струйки сочились вниз, прямо в туфли. Ступни ног увлажнились, словно она прошла по болоту.

Когда Бьянка поднялась на гребень холма, корабль уже подходил к пристани. Она застыла на секунду с выражением полного отчаяния в глазах. Кровь стучала в висках. Острый, как меч, воздух резал горло, не давая как следует вздохнуть. Во рту все пересохло. Облизнув губы, она помчалась дальше. Ноги подгибались от слабости и усталости. Холмы, как качели, то поднимались к небу, то падали вниз.

У нее уже не было сил перепрыгнуть через ручеек возле разрушенного коттеджа. Бьянка пошла прямо по воде, но поскользнулась на покрытом слизью булыжнике и рухнула на берег, ткнувшись лицом в рыхлую землю, ломая телом цветы.

Упав, она какое-то время не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. У нее уже не было сил ни на что.

"А может, так и остаться лежать? Лицом вниз, ногами в холодном ручье?" Ее охватило странное оцепенение, похожее на дрему, которая несла мир и покой.

Но Бьянка приказала себе встать, собраться и идти дальше. Переставить сначала одну ногу, потом другую. Ноги еле-еле двигались. Казалось, еще немного и они подломятся под ней. В ушах стоял звон.

Бьянка не помнила, как добралась до булыжной мостовой. Стук башмаков привел ее в себя. Подошвы застучали по камням. Теперь создавалось впечатление, что ноги идут сами: раз-два-три, раз-два-три...

Она вошла в город, обогнула стену вокруг школьного здания, и ее взгляду открылась пристань. Там и в самом деле оказалось немного народу: служащий с почты, Дункан, а также мистер и миссис Тарбутт.

И тут, к своему ужасу, Бьянка увидела, что миссис Тарбутт машет рукой.

Она прощалась.

– Джейн! – всхлипнула Бьянка. – Джейн!

И из последних сил бросилась к пристани. Она все же опоздала. Один матрос уже поднимал трап, а другой отвязывал швартовы от тумбы. Бьянка видела корабль, как сквозь туман. Пелена слез застилала глаза.

Брат и сестра стояли на палубе и махали рукой миссис Тарбутт.

"Подождите.. подождите... – попыталась выкрикнуть Бьянка. – Посмотрите на меня. Я здесь!" – Но вместо крика изо рта вырвался только слабый сиплый звук. Все расплывалось и дрожало перед глазами Бьянки.

– Подождите! Пожалуйста, подождите...

На какой-то миг Бьянка ничего не могла понять. Неужели это закричала она? Ведь у нее не было сил кричать! И она не могла вытереть глаза, потому что держала в руках охапку цветов. Поэтому Бьянка потрясла головой и заморгала, чтобы стряхнуть слезы. И еще раз взглянуть на пароход.

Это кричал Тим. Покраснев от волнения, он вцепился в матроса, который собирался втянуть трап. А потом запрыгал на палубе, как мяч: вверх и вниз, приплясывая от нетерпения. И каким-то чудесным образом – Бьянке и в самом деле казалось, что произошло настоящее чудо, – кто-то приподнял ее над землей, и она услышала голос Тарбутта:

– Долгонько же ты собиралась. Малышка просто извелась от беспокойства...