Текст книги "Дочь ведьмы"

Автор книги: Нина Боуден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Полусонное состояние придало Бьянке храбрости:

– Больше всего на свете мне хочется, – выпалила вдруг она, – пойти в школу!

– В школу? – поразился мистер Жаба. – А ты разве не ходишь в школу?

Вместо нее ответил Смит:

– Нет, не ходит. И никогда не ходила. Думаю, она вообще не умеет ни читать, ни писать, – он запнулся. – Она бегает тут как дикарка.

– Господи, боже мой! – воскликнул мистер Жаба. – Но ведь это нарушение закона.

– Лишь отчасти, – после короткой паузы сказал Смит. – Школа здесь есть только в Скуапорте – в трех милях отсюда. Но автобус, который мог бы подбросить ее туда, не ходит здесь. И поскольку власти не могут доставить ее туда, они не настаивают на том, чтобы девочка посещала школу. Конечно, об этом не говорится прямо. Просто все закрывают глаза, делают вид, что ничего не знают.

Мистер Жаба присвистнул:

– Но это ужасно, – очень медленно и очень серьезно проговорил он. – Не знаю, что по этому поводу сказала бы жена, но ребенок должен ходить в школу.

Бьянка взглянула на него:

– Я хочу научиться читать и писать. А потом, когда вырасту, пойти в большую школу в Трулле.

Мистер Жаба пристально посмотрел на нее, и Бьянка подумала, что поскольку он приехал недавно, то, наверное, понятия не имеет, где находится Трулл.

– Трулл – большой остров, – пояснила она, – там есть аэропорт, кинотеатр и большая школа.

Бьянка замолчала. Сердце гулко билось в груди. До сих пор она никому на свете не говорила о своем самом заветном желании.

Смит внимательно посмотрел на нее и проговорил, обращаясь к своему гостю:

– Учитывая нынешние обстоятельства, нам скорее на руку, что она не ходит в школу, – и, поддразнивая девочку, дернул ее за волосы. – Совсем не подходящее место для дочери ведьмы. Если ты начнешь водиться с другими детьми, то потеряешь свои магические способности. Станешь обычной, как и все они.

– Ну и пусть. Пусть я стану, как все, зато научусь читать и писать.

Лицо мистера Жабы вытянулось, словно он сочувствовал ей. И Бьянка решила, что этот человек относится к числу тех, кто может вдруг страшно рассердиться на тебя, а через минуту сменить гнев на милость.

– Несчастный ребенок, – проговорил он все с тем же удрученным выражением. – Нет, это в самом деле нехорошо, – тут его глаза вспыхнули, словно его осенила какая-то догадка. – Ну ничего, что-нибудь придумаем, сообразим, как все исправить. – И скорбный взгляд изменился. Широкая ухмылка растянула губы чуть ли не до ушей. – Закрой глаза, – скомандовал он.

Бьянка послушно выполнила приказ. Раздался короткий щелчок. Она слышала, как Смит негромко проговорил:

– Не делай глупостей ...

Но мистер Жаба лишь рассмеялся в ответ.

– А почему бы и нет? В конце концов тут их еще целая куча...

Бьянка услышала дробный звук. Словно по столу рассыпались камушки или леденцы.

Она попробовала с закрытыми глазами увидеть, что там есть. Иной раз это случалось довольно редко, – если она могла замереть и сосредоточиться, Бьянке удавалось видеть, даже когда глаза оставались закрытыми. Но сегодня ее сбили с толку непонятные разговоры, к тому же она так устала... И как она ни напрягалась, ничего не вышло. Она просто пыталась угадать. И поскольку мистер Жаба постоянно ел конфеты, Бьянка решила, что он собирается угостить и ее.

Мужчины о чем-то говорили друг с другом, но настолько невнятно, что Бьянка не могла разобрать слов. Наконец Смит рассмеялся. Это был странный, возбужденный смех:

– Вытяни руку вперед, – распорядился он.

Она снова послушно выполнила приказ. И что-то твердое и холодное легло в ее руку.

– А теперь смотри!

Она распахнула ресницы. На ее ладони лежал маленький камушек. Совершенно прозрачный, как стекло. И когда она слегка повернула его, засверкал так, словно в нем вспыхнул огонек.

Она подняла глаза на стоявших перед ней мужчин.

– Тебе понравился подарок? – спросил Табб. – Ты довольна?

– Да, спасибо, – ответила Бьянка, хотя на самом деле сильно огорчилась. Она предпочла бы получить конфету. Но поскольку Табб продолжал с выжидающим видом смотреть на нее, словно хотел услышать что-то более определенное, закончила: – Очень красивое стеклышко.

Смит отвернулся и налил себе виски в стакан. Рука его немного дрожала. Табб издал непонятный звук, словно всхлипнул:

– Стеклышко, которое стоит бешеные деньги, – проговорил он и, достав платок, вытер глаза. Лицо его покраснело от смеха.

Смит тоже засмеялся так, что виски выплеснулось из стакана и забрызгало жилет.

– И что мне делать с ним? – серьезно спросила у них Бьянка.

– Возьми тесемку или шнурок, завяжи и носи на шее, – ответил Смит и расхохотался пуще прежнего.

Совет Табба выглядел определеннее:

– Сбереги его. Оно принесет тебе счастье, – пообещал он, помолчал и добавил: – Но только в том случае, если будешь держать камень подальше от чужих глаз. Помни это. Не показывай его никому! Бьянка кивнула. Энни обратит на стекляшку не больше внимания, чем на те ракушки, что Бьянка собирала на берегу. А больше его некому показывать.

Смит отсмеялся и обратился к своему напарнику:

– И сам не забывай следовать своему же совету. Не напивайся в городе. От спиртного у людей развязываются языки...

– За кого ты меня держишь? – возмутился Табб.

Смит ничего не ответил и повернулся к Бьянке:

– А теперь – марш в постель, – проговорил он грубо и резко, словно вдруг устал от забавы, которую сам и затеял, что повторялась не раз. И тогда Смит выпроваживал девочку, словно надоевшего котенка или щенка. Поскольку Бьянка привыкла, это не обижало и не задевало ее. Не сказав ни слова, она вышла из комнаты и начала подниматься по темной лестнице.

Забравшись в постель, девочка сонно трогала острые грани и думала, действительно ли стеклышко приносит счастье, как сказал мистер Жаба, и надолго ли он задержится здесь, и где находится Южная Америка – остров это, как Скуа, или большая страна, как Шотландия. В тот момент, когда глаза ее снова сомкнулись, мужчины, должно быть, вышли в гостиную, потому что Бьянка отчетливо услышала голос мистера Жабы:

– Нет... в гостинице больше никого нет. Только мистер Хоггарт, его жена и двое детишек. Он ботаник. До чего странное занятие для взрослого человека – собирать цветочки.

Смит что-то сказал в ответ, чего Бьянка не разобрала, и мистер Жаба рассмеялся:

– Не волнуйся... Вряд ли они обратили на меня внимание.

Пещера колдуньи

– Он, должно быть, совсем спятил, – сказал Тимоти Хоггарт. – Или глуп как пробка.

– Кто? – спросил отец без всякого интереса. – Он следил за тем, чтобы старенький "форд", который одолжил им мистер Тарбутт, не угодил в очередную колдобину на проселочной дороге.

– Да этот малый.

– Какой малый?

Тим тяжело вздохнул:

– Просто поразительно, как ты совершенно не замечаешь людей. Я имею в виду человека с клюшками для гольфа, который все время жует конфеты.

– А... Его зовут мистер Табб. Открой ворота, Тим.

Мальчик вышел из машины. Створки ворот скреплялись проволокой, скрученной весьма замысловатым узлом. Потребовалось немало сил и времени, чтобы распутать его. Когда же Тим распахнул ворота и машина, подпрыгивая, проехала мимо, потребовалось столько же сил и времени, чтобы снова закрутить концы.

– Сколько бесполезных усилий, – проворчал Тим, возвращаясь в машину и усаживаясь на сиденье. – Я имею в виду эти ворота. Ясное дело, что они вынуждены их ставить, чтобы не пускать скотину. Но ведь можно устроить все так, чтобы ворота открывались проще и быстрее.

– В Скуа времени хоть отбавляй. Им незачем его беречь. По-моему, это единственная вещь, которую им просто некуда девать. Вот и придумывают, куда бы его израсходовать. – Мистер Хоггарт улыбнулся и протер очки. – Эти ворота еще хоть отпираются. А вот в Ирландии, насколько мне известно, есть место, где стена проходит прямо по дороге. И когда машине надо проехать, ее разбирают, а потом возводят снова.

Тим от удивления открыл рот, но тут через ветровое стекло он увидел то, что заставило его завопить от восторга:

– Смотри... папа... Орел...

Мистер Хоггарт так резко затормозил, что Тим ткнулся носом вперед.

– Бинокль!

Тим выхватил из бардачка полевой бинокль и протянул его отцу. После короткой паузы Хоггарт разочарованно выдохнул:

– Всего лишь канюк. Думаю, что в Скуа вообще нет орлов...

Он смотрел, как большая, коричневого цвета птица, распахнув крылья, какоето время парила перед ними, а потом скрылась, скользнув меж двух горных вершин.

Хоггарт снова завел машину:

– А почему ты решил, что он спятил?

– Кто?

– Табб.

– Потому что он привез клюшки для гольфа, – ответил Тим. – Разве человек в здравом уме потащит с собой клюшки в такое место? Всем известно, что Скуа – дикий, заброшенный остров, где только один городишко и нет благоустроенных дорог. Откуда же здесь взяться площадкам для гольфа?

– Отчего же всем? Он явно об этом понятия не имел.

– В этом весь фокус. – Тим нахмурился, пытаясь соединить мелькавшие в уме отдельные мысли... – Он ведь купил их специально для того, чтобы хорошо отдохнуть. И уж если человек потратил время на то, чтобы купить новенькие клюшки, он непременно постарается выяснить, есть ли там, куда он едет, подходящие лужайки. Тебя это вообще не заинтересовало?

Хоггарт в оправдание признался:

– Вообще-то, до тех пор, пока ты не сказал... Прости, Тим, но я все время думал об орхидеях, все время высматривал их и в данный момент занимаюсь тем же самым. Оставив машину на дороге, они двинулись по торфянику к лощине. На дальнем ее конце, защищенном утесом, стоял полуразрушенный небольшой фермерский дом. Почерневшие стены без крыши и с зияющей дырой на месте, где располагалась дверь.

Отправившийся на разведку Тим наткнулся на остатки железной кровати, что валялась в траве среди овечьего помета.

Это был уже четвертый брошенный дом, который им попался на пути с тех пор, как они тронулись утром в путь.

– А где же люди? – недоуменно озираясь, спросил мальчик у своего отца, который тем временем достал нужные инструменты из рюкзака и принялся выкапывать мох и укладывать образцы в специальные коробки.

– Депопуляция, – Хоггарт взглянул на сына, вздохнул и, прервав работу, объяснил подробнее: – Земля очень скудная, и люди живут бедно. Их дети стремятся к лучшей жизни и уезжают отсюда. А когда их родители, состарившись, умирают, не находится никого, кто стал бы приглядывать за фермой. А иной раз уезжают сразу семьями – на материк или в Америку...

Сначала Тим решил, что Скуа – самое прекрасное из всех виденных им прежде мест, но сейчас почувствовал ощущение заброшенности и отдаленности от остального мира.

Отец улыбнулся:

– Мы пришли сюда за орхидеями, ты не забыл?

Они искали черную орхидею – как называл этот вид Хоггарт, описывая нужное растение, чтобы не забивать сыну голову длинным латинским названием. И еще добавил, что черная орхидея – чрезвычайно редкое растение, что ее удалось найти лишь в очень отдаленной части Скандинавии. И что на самом деле ее лепестки, конечно, не черные, а, скорее всего, бордового или темнолилового цвета.

Они искали ее все утро. Им попалась только бледно-розовая дикая орхидея – невероятно маленькая и изящная. И все. Хоггарт мог бы рыскать хоть целый день, но ближе к обеду решил, что Тим уже притомился. Очистив от земли инструменты и положив образцы в коробки, они устроились на краю обрыва. Жевали сэндвичи и смотрели на море.

Внизу волны бились о камни. И звук, который доносился до них, был глуховатый, словно стреляли из пушки.

– Где-то там, внизу, – пещера, – сказал Тим и, достав карту, прочертил прямую линию от тоненькой ниточки дороги, по которой они ехали, к тому месту, где они сидели, и победно ткнул пальцем в выступающий мыс.

– Вот видишь, пещеры, – закричал он. – Посмотри, это место называется Пещерный мыс.

– Это где-то далеко внизу, – Хоггарт лег на живот и свесил голову. Совершенно отвесная стена. Здесь не пройти. Даже горным козам.

– Тут должен быть какой-то желоб, – проговорил Тим, внимательно разглядывая карту. – А на самом его конце – пещера колдуньи. Отсюда до нее приблизительно миля.

– Только в книгах пещеры кажутся такими привлекательными, – попытался остудить его пыл отец. – В жизни они вызывают только разочарование. Душно, валяются трупы погибших овец, вонь стоит невыносимая ...

Но Тим уже вскочил на ноги и закинул рюкзак за спину. Отец встал и двинулся за ним следом. Они обогнули вершину утеса. Ветер дул им в лицо. Чайки кричали над их головами. Тим не ошибся в своих расчетах. Они прошли по желобу около пятисот ярдов, как вдруг земля разверзлась под ногами.

Обрыв с травянистыми склонами круто уходил вниз между скалами. Оттуда слышался шум воды.

– Опасно, – сказал Хоггарт.

– Если боишься, можешь оставаться здесь, – доброжелательно предложил Тим, сел и скользнул вниз.

Отец тотчас последовал за ним. Желоб сделал крутой поворот и вывел их на поросший травой уступ возле водопада. Поток, прихотливо извиваясь меж камней, собирался сначала в неглубокую прозрачную запруду, а оттуда с грохотом обрушивался вниз.

– Как тут хорошо, – с надеждой в голосе проговорил Хоггарт. Но Тим уже исчез, скользнув дальше.

– По этой стороне водопада можно спуститься, – крикнул он. И его голос подхватило эхо, отраженное скалами.

Хоггарт тяжело вздохнул и последовал за сыном.

Он весь взмок, когда оказался на небольшом, усыпанном галькой берегу, и сел на камень, чтобы перевести дух. Тим, хватаясь руками, перебрался через валуны.

– Какие камни! В самый раз для моей коллекции! Посмотри, папа... Согнувшись, Тим нес гранит, похожий по форме на яйцо гигантского страуса, усыпанный розовыми и зелеными крапинками.

– Ты не собираешься прихватить с собой этот утес? – спросил Хоггарт.

Тим окинул взглядом грозную скалу, которая устремилась прямо к небу, и усмехнулся.

– Надеюсь, мне попадется нужный образчик поменьше.

Пещера уходила в глубь утеса. Тим продвигался вперед до тех пор, пока не оказался в полной темноте. Отец что-то кричал ему вслед, и его измененный эхом голос – словно это звучал орган – казался незнакомым.

Когда Тим вернулся, отец посмотрел на часы.

– Еще немного, – взмолился Тим. – Не можем же мы вот так взять и уйти. Потрясающее место! Как ты считаешь, контрабандисты пользовались этой пещерой? Нет. Не может быть... как бы они могли притащить сюда свою добычу... Наверное, сюда не ступала нога человека... Папа! Представляешь, мы – первые, кто побывал здесь. – Тим запнулся и с благоговением произнес: Первые люди со дня творения!

– Хм, – помедлил отец. Он заметил в камнях ржавое железное кольцо. Видимо, кто-то оставлял здесь лодку. Приверженец правды, Хоггарт уже готов был указать на это, но очередной возглас сына отвлек его:

– Посмотри... посмотри, что я нашел. – Тим отбросил в сторону небольшой камень и пытался вытащить другой, застрявший между двумя валунами. Его заклинило морским приливом так основательно, что Тиму пришлось схватиться за молоток, чтобы высвободить находку. Искомый камень скользнул еще глубже, но мальчик успел сунуть руку и подхватить его. При этом он так сильно ободрал кожу с сустава, что даже зашипел от боли.

– На вид ничего, – без всякого энтузиазма отозвался отец, – но... господи, как ты сильно ободрал кожу.

– Ты даже не взглянул на него, – огорчился Тим. – А это не обычный камень. – Он поцарапал ногтем покрытую налетом соли поверхность. Очищенный кусочек был темно-красного цвета.

– Это рубин, – выдохнул Тим. – Папа, я уверен, это рубин.

Хоггарт тихо вздохнул:

– О, Тим... ты не представляешь, сколько стоит рубин такого размера.

Мальчик сердито нахмурился, ему не понравился тон, которым заговорил отец.

– Это вовсе не означает, что он не может быть рубином.

– Нет, конечно. Но откуда взяться драгоценному камню на берегу? Скорее всего, это осколок стекла, или кварца, или чего-нибудь в этом же роде. Я ведь не геолог, мне трудно судить.

Он улыбался, чтобы подбодрить мальчика. Но Тим почувствовал, как его охватывает дикое раздражение из-за того, что отец разговаривает с ним, будто имеет дело с малышом, а не с мальчиком, которому уже исполнилось двенадцать лет.

Тим взобрался на утес и сел в машину, храня угрюмое молчание.

Незнакомец встретился им, когда до отеля оставалась половина пути. На очередном повороте выбитой рытвинами дороги они чуть не врезались в белый "ягуар", застывший на обочине. Его заднее колесо угодило в канаву. Мужчина в темных очках сидел за рулем и курил сигарету.

Хоггарт остановил машину и вышел.

– Могу я чем-нибудь помочь? – спросил он.

Мужчина молча пожал плечами и ответил:

– Ее невозможно сдвинуть с места. Хотел развернуться и вот... проговорил он сердито. Тим и отец осмотрели увязнувшее заднее колесо. Оно погрузилось в грязь почти до бампера.

– Может, нам попробовать вытянуть вас? – предложил Хоггарт.

– Этим старым "фордом" Тарбутта? – засмеялся мужчина и отбросил сигарету.

– Ну да ... – Хоггарт воодушевлено поправил очки: он был убежден, что умеет находить выход из затруднительного положения. – На самой малой скорости...

– Но у нас нет троса, – терпеливо напомнил Тим и посмотрел на незнакомца. – А у вас?

– Тоже нет, – выражение лица незнакомца стало более дружелюбным. – Что мне на самом деле требуется, это цепь и "лендровер". Если вы будете так любезны и подбросите меня до города...

– Конечно, – обрадовался Хоггарт. – В Скуапорт?

– Почти, – мужчина вышел из машины. – Меня зовут Смит. А вы тот самый ботаник, что остановился в отеле? – Он улыбнулся. – В Скуапорте все знают друг друга. И совать нос в чужие дела – любимое занятие. А как ты? – спросил он у Тима, усаживаясь на переднее сиденье. – Собираешься идти по стопам отца?

– Нет, – все еще обиженный Тим нахмурился. – Я собираюсь выбрать какуюнибудь более полезную профессию, например стать полицейским.

– Ты в самом деле считаешь, что это более нужное занятие? – уточнил Смит.

Хоггарт кашлянул. Поскольку он был исключительно вежливым человеком, его всегда коробила чья-то грубость. И поэтому он попытался найти оправдание:

– Боюсь, что сегодня Тиму наскучило ходить со мной. Цветы его и впрямь не очень интересуют. Он предпочитает собирать камни, и у него уже вполне приличная коллекция. Тим, а почему бы тебе не показать свою сегодняшнюю находку, этот... рубин?

– Рубин? – Смит повернулся на своем сиденье.

– Папа сказал, что это не может быть рубин, – неохотно проговорил мальчик.

– Покажи его мне, – сказал Смит. – Так получилось, что я немного разбираюсь в драгоценных камнях. – Он протянул руку, и Тим положил ему в ладонь свою находку.

Смит задумчиво повертел камень. Темные очки сползли на кончик носа.

– Мда... – протянул он медленно.

В груди Тима с новой силой вспыхнула надежда.

– Тим, ворота, – напомнил отец, останавливая машину.

Когда мальчик чуть ли не бегом вернулся на место, Смит покачал головой.

– Боюсь, старина, что это – одна из разновидностей кварца. Или какое другое образование. Но может так получиться, – он с сожалением улыбнулся, что, когда ты его очистишь, это вообще окажется просто кусочек красного стекла.

– Спасибо, – Тим взял камушек и сунул его в карман.

Дорога огибала Бен Луин и вела к морю, где на небольшой береговой полоске стояла палатка. Тент – это был кусок непромокаемого брезента закрепили лишь с одной стороны. Самодельная палатка на один сезон. "Лендровер" стоял неподалеку на зеленом пятачке.

Из палатки вынырнул мальчишка примерного такого же возраста, что и Тим, и уставился на гостей. Смит вышел и махнул рукой.

– Алистер, – крикнул он, – отец дома? – И, не дожидаясь ответа, повернулся к Хоггарту. – Это Уилли Кэмпбелл, мой приятель. Ловит лобстеров. Весь летний сезон он живет здесь. Слегка чудаковатый, но славный малый. Он поможет вытащить мой старый "ягуар".

Хоггарт кивнул.

– Спасибо, что подвезли, – продолжил Смит, -получилось весьма кстати, с рассеянным видом продолжал он, глядя на палатку, в которой скрылся мальчик. – Да, очень удачно получилось... – Что ж, мне пора идти.

Но ничто не свидетельствовало о том, что он собирается уходить. Напротив. Он вдруг сунул голову в машину и обратился к Тиму:

– Услуга за услугу. Как я уже говорил, мне кое-что известно о камнях. На уровне геолога-любителя. Если хочешь, я возьму твою находку с собой. Дома у меня есть микроскоп и все необходимое для работы. Я очищу его, как полагается, и рассмотрю хорошенько.

– Очень любезно с вашей стороны, – отозвался Хоггарт. – Правда, Тим?

Мальчик сунул руку в карман. Его пальцы коснулись шероховатой поверхности. Без всякого на то основания (в данную минуту это ничем нельзя было объяснить) ему почему-то страшно не захотелось расставаться со своим бесполезным и никому не нужным сокровищем. Тим безотчетно осознал, что не стоит вручать камень этому человеку. Почему? Да потому, что Смит явно не относился к тому типу людей, которые готовы утруждать себя ради незнакомого мальчишки...

– Нет, спасибо, – громко ответил Тим. Отец повернулся и посмотрел на сына удивленно и смущенно одновременно.

– Я хочу сначала показать камень Дженни, – пояснил Тим.

Несчастный случай

– Он слишком грязный, – сказала Джейн, – поэтому я не вижу, красивый он или нет.

Она видела руками: когда водила по камню пальцами, гладила и ощупывала его со всех сторон, изучая и запоминая все острые грани и выступы.

– А если протереть джином? – продолжила сестра. – Мама ведь чистит свое обручальное кольцо джином, почему бы не попробовать и твой рубин? – Она положила камушек в белую картонную коробку, где хранились остальные находки. – Расскажи мне еще раз про пещеру Колдуньи.

Тим повторил свое описание. Она с упоением слушала его, склонив голову.

– Мне хочется побывать в ней.

– Там страшно опасный спуск вниз по утесу.

Джейн ничего не ответила. Прежде, когда кто-нибудь говорил о том, чего она не может – и никогда не сможет сделать, – девочка в приступе негодования бросалась на пол, начинала визжать и брыкаться. Сейчас ей исполнилось девять лет. По тому, как она вдруг затихла, Тим догадывался, о чем задумалась сестра: о том, что никогда не сможет спуститься с утеса вниз. Посторонний человек ни за что не догадался бы об этом.

– Я нашла на берегу массу ракушек. А еще потрясающий череп овцы, переводя разговор на другое, сказала Джейн. – Буду собирать черепа овец.

– Для чего?

– Чтобы складывать в них свои находки, – удивленно ответила Джейн,очень удобно.

Тим, не без отвращения, покосился на белый череп, который ухмылялся ему с подушки Джейн:

– Какой смысл их собирать? Здесь, на острове, их, наверное, не одна сотня. А надо собирать какие-то редкости. Как, например, камни или орхидеи.

– Сегодня я нашла и кое-что необычное, – помолчав, продолжила Джейн. Мама сказала, что это окаменелость. Буду коллекционировать окаменелости и хранить их в овечьих черепах.

Она вынула из кармана осколок плоского темного камня. Тим повертел его в руках.

– Я бы не отличил его от сланца.

Джейн фыркнула и, взяв его руку, провела пальцем по сердцевине и по отходящим в стороны жилкам. Только после этого Тим и в самом деле увидел едва уловимый рисунок – скелет листа, который впечатался в камень миллионы и миллионы лет назад.

– Как это люди, которые могут видеть только глазами, способны рассказать о том, что представляет собой та или иная вещь? – проговорила Джейн.

А потом они спустились вниз – ужинать вместе с родителями. Их столик стоял у окна, так что они могли видеть гавань. Кроме них в столовой за отдельным столом сидел Табб и жевал конфету, ожидая, когда принесут заказанный им суп.

– Кто-то подходил ко мне поиграть. Утром на берегу, – призналась вдруг Джейн.

– Кто? – спросил Тим.

– Я не знаю, как ее зовут. Искала ракушки и вдруг услышала: "Привет, Джейн". Она протянула мне камень, на котором отпечатался лист.

Тим встрепенулся:

– Неужели ты не спросила, как ее зовут?

Джейн покачала головой:

– Конечно, спросила, но она только засмеялась в ответ. Словно прошелестела. А потом разрешила потрогать лицо и одежду. На ней очень смешная длинная юбка. Несколько раз я пыталась узнать, как ее зовут, но она всякий раз отвечала: "Тсс!" И мы вместе искали ракушки. А потом мама проснулась, и она убежала.

– А почему ты мне не рассказала про нее? – поинтересовалась миссис Хоггарт.

– Потому что она хотела сохранить это в тайне.

– Но ты ведь сказала, что она ушла, – миссис Хоггарт посмотрела на мужа с тем – таким знакомым – выражением, которое Тим знал очень хорошо.

Джейн не могла видеть выражение лица матери, но зато различала интонации в ее голосе, и негодующе проговорила:

– Она просто спряталась. Так, чтобы ты не увидела ее. А я знала, что девочка где-то рядом, потому что она посвистывала, как птичка, разговаривая со мной.

– Но я ничего не слышала, дорогая моя, – сказала миссис Хоггарт тем особенным приподнятым веселым голосом, с каким она иной раз разговаривала с дочерью.

Девочка поморщилась:

– Пожалуйста, не говори со мной таким тоном. Она не хотела, чтобы ты слышала ее. Только я. Я могу слышать то, чего другие не слышат. Глупая какая! Ты ведь знаешь, что я могу это делать.

– Не груби маме, – мистер Хоггарт очень боялся избаловать девочку, потому что она слепая. И всегда говорил с ней очень твердо. – Пожалуйста, доедай суп, мы все ждем тебя.

Джейн начала краснеть. Тим нашел ее руку под скатертью и сжал, выражая сочувствие. Он знал, какой одинокой она себя часто чувствует. И как для нее важны те воображаемые люди, с которыми она играет. Но Джейн, видимо, решила, что он, так же как и родители, не верит ей, поэтому сердито вырвала руку и расплакалась.

После того как с ужином было покончено, миссис Хоггарт отвела дочь в постель.

– Малышка явно переутомилась, – сообщила она, когда спустилась в гостиную и присоединилась к мужу и сыну, которые играли в шахматы. Поднялся ветер, я закрыла окна на задвижку. Мне кажется, имеет смысл выяснить, нельзя ли Джейн ужинать пораньше. Когда она садится за стол вместе с нами, ей приходится ложиться спать намного позднее положенного. Так, а теперь... куда же я задевала мое вязание? Помнится, я оставляла корзинку где-то здесь... ну да, я совершенно точно помню: именно тут мы устроились с Джейн, когда вернулись с моря. Куда же она пропала?

Ни Тим, ни отец не отвечали на этот поток слов, поскольку давно привыкли к тому, что миссис Хоггарт часто разговаривает вслух сама с собой.

– Ах, вот она где! Под кушеткой. Но я туда ее не ставила. Интересно, кто брал мою корзинку?

На этот раз отозвался Тим:

– Мистер Табб, наверное. Он сидел на этом месте перед ужином. И оставил после себя массу конфетных оберток. Джейн их собрала, разгладила и положила в свой череп, – он засмеялся. – Джейн сказала, что придумала прозвище для Табба – Фантик. Неплохо, да?

Мать нахмурилась, прижала палец к губам:

– Тише, дорогой. Он тут рядом, за проходом... в баре.

Хоггарт поднялся с кресла:

– Схожу-ка наверх и пожелаю Джейн спокойной ночи. Я на минутку, Тим. И сразу вернусь.

– Не стоит, милый. Она уже, скорее всего, заснула, – подняла голову миссис Хоггарт. Но еще до того, как она успела закончить фразу, муж уже начал подниматься по ступенькам.

– Ему неловко, что он так строго осадил ее за ужином, – вслух подумал Тим.

– Я знаю. Но это так трудно... – миссис Хоггарт замолчала и вздохнула. Какое-то время она сидела и смотрела на языки пламени в камине, а потом выражение ее лица изменилось. – Тим, – негромко заговорила она другим тоном. – У меня такое впечатление, что я его уже видела прежде...

– Кого? – Тим слушал ее вполуха. Он вглядывался в расположение фигур на доске и размышлял, не упустил ли возможность поставить отцу мат или шах.

– Этого, как его... Фантика! Что у меня за дурацкая привычка... миссис Хоггарт застыла, глядя перед собой. – Странно, но я совершенно уверена в том, что где-то видела его.

Тим знал, что у матери прекрасная память на лица. Но, как правило, она не помнила, где встречалась с тем или иным человеком.

– По-моему, не в автобусе.

– Значит, в трамвае. В Лондоне. – Он отодвинулся от шахматной доски. Может, по телеку? Или в газетах?

Глаза матери округлились:

– Вроде бы... тепло... – Она вдруг стукнула себя по лбу и радостно воскликнула: – Ну да! Вот теперь вспомнила. Абсолютно точно. Это было...

Но она не успела сказать, где именно она видела Фантика и с чем это связано, потому что сверху раздался пронзительный крик.

– Джейн! – выдохнула миссис Хоггарт, вскочила и бросилась к лестнице.

– Что ты волнуешься, там же папа, – крикнул ей вслед Тим. Но матери уже и след простыл. Мальчик поднял вязание, упавшее на пол, и пошел следом за ней. Конечно, сестра очень любила и отца и мать, но в те минуты, когда просыпалась от кошмара, только присутствие Тима действовало на нее успокаивающе...

Когда Тим вошел в спальную комнату, миссис Хоггарт стояла на коленях возле неподвижно лежащего на полу мужа. Джейн сидела на постели. Она не плакала, но дрожала как лист на ветру. Тим бросился к сестре и взял ее за руку.

– В комнате кто-то есть, – прошептала она и еще теснее прижалась к нему.

Миссис Хоггарт подняла голову. Она побледнела, но ее голос оставался спокойным и мягким:

– Здесь только отец, моя дорогая. Он пришел пожелать тебе спокойной ночи, и с ним что-то произошло. Наверное, поскользнулся.

– Он умер? – выдохнула Джейн.

– Нет, моя хорошая, конечно же нет. Мне кажется, он просто ударился головой. Тим, дорогой мой, сбегай вниз и позови мистера Тарбутта.

Она говорила медленно, очень спокойным тоном, чтобы не волновать Джейн, но глаза ее были испуганными.

К счастью, Тарбутт сам уже поднимался по ступеням наверх.

– Врача? – озадаченно переспросил он, когда Тим объяснил, что произошло. – Врач приезжает сюда по четвергам и пятницам. В тех случаях, когда требуется неотложная помощь, мы звоним на материк, – он встал на колени рядом с миссис Хоггарт. – Во время войны я служил в медчасти. Много лет тому назад, конечно. И в основном имел дело с порезами, растянутыми сухожилия ми, вывихнутыми лодыжками, – продолжая говорить, он осторожно ощупывал голову мистера Хоггарта. – Какая громадная шишка... Наверное, он запнулся о ковер, упал и ударился об угол кровати. Не исключено, что у него сотрясение.

Нахмурившись, Тарбутт посмотрел на Тима, который сидел рядом с Джейн и гладил ее по волосам.

– Лучше перенести малышку в другое место, – проговорил он.

Джейн терпеть не могла, когда незнакомые люди брали ее на руки, но девочка не успела и слова вымолвить, как Тарбутт уже вынес ее в спальню родителей и положил на просторную кровать.

– Побудь с ней, – посоветовал он Тиму, хотя тот и сам знал, где ему следует быть.

Мальчик обнял сестру, которая уткнулась лицом в его плечо. Тим замер, прижимая Джейн, и одновременно навострил уши. Из соседней комнаты доносились невнятные встревоженные голоса, слышались чьи-то шаги – то вверх, то вниз по лестнице. Ему очень хотелось выйти, предложить свою помощь, но он не мог оставить Джейн одну. Наконец дверь распахнулась и вошла мать.