Текст книги "Рассвет для солнца (СИ)"

Автор книги: Нина Баскакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

– А что выбрала ты?

– Я шла по пути разрушения. Мне он не понравился. Хочу пожить подольше, – ответила Зина. – Порежь хоть овощ, пока я мясо жарю. Скоро уже обедать будем. Или ужинать.

Мясо, дым, свежие овощи и мягкий хлеб. Пиво, сигареты. Гуляющие около озера решили пойти домой. Скоро перестанут ходить автобусы. Добираться пешком мало кому хотелось. Зина не торопилась. Она ела мясо, как будто неделю голодала.

– Не торопись так. Подавишься.

– И ладно. Дай продукты по перевожу. Сто лет этим не занималась, – усмехнулась Зина, вгрызаясь в мясо. Неожиданно она остановилась. Глубоко задышала. Отложила мясо в сторону и быстро пошла в сторону ближайших кустов.

– Зин…

– Все нормально. Не получилось. А хотелось, – ответила Зина, умываясь водой из озера. Вернулась к мангалу. Выглядела она так, словно была после истерики. – Извини, если аппетит испортила.

Дрожащими руками, она достала сигарету. Закашлялась. На глазах выступили слезы. Архип растерялся. Что-то произошло, но он не понимал что. С нее словно слетела маска. Горькая грусть, холод и неуверенность. Не было Зины, которая плюнув на ярко-красный маникюр, начала шпаклевать стены. Не было ее насмешки на красных губах. Усталость и холод. Одиночество и неуверенность.

В жизни бывают моменты, когда достаточно одного шага и что-то изменится. Кардинально изменится. Человек чувствует этот шаг и не знает, стоит ли ему этот шаг совершать. Перемены принесут изменения, но не всегда эти изменения ждешь. Этот шаг равнялся по времени выкуренной одной сигареты. После нее Зина возьмет себя в руки. Сделает вид, что ничего не было. И опять жизнь покатится по накатанной колее. А можно было все изменить. Просто взять и изменить.

– Иди сюда, – обнимая ее за тонкие плечи, сказал Архип.

– И что это значит? – напряглась Зина.

– Пытаюсь разделить с тобой твое одиночество и горечь, – ответил он.

– Не надо. У каждого из нас есть свой крест. Я несу свой сама.

– У тебя спина тонкая. Не выдержит. Рано или поздно сломается.

– Знаю, но ничего поделать не могу. Ошибки порой такие сильные, что потом всю жизнь давить будут. Хочу тебе сказать, чтоб десять раз подумал, прежде чем их совершать, но все равно совершишь. Так должно быть. Молодость нам и дана, чтоб эти ошибки совершать, а потом сожалеть о них.

– Я никому ничего не расскажу и не припомню.

– С чего ты решил, что я тебе буду свои скелеты доставать?

– Именно для этого ты меня и позвала, – ответил Архип. – Тебе надо выговориться. Сестре ты рассказать не можешь. Больше здесь у тебя друзей нет. Так что остаюсь я.

– Не поймешь.

– Даже не собираюсь разбираться в твоих поступках. Предлагаю свободные уши. Может после этого легче станет? Попробуй.

– Самое смешное, что я никому не рассказывала. Никому. Правда забавно? Даже ее отец не знает. Я и сама не знала. До седьмого месяца живота не было видно. А там как раз и схватки начались. Я же пьяная была. Неделю квасила не просыхая. Рассталась с ее отцом. Или он меня бросил. Променял на молоденькую девчушку, которая будет так же смотреть ему в рот, как до этого делала я. Вот и взяла отпуск, чтоб горе залить, а потом в себя прийти. Пошла за новой порцией алкоголя, тогда и воды отошли. Родила в приемном покое. Девочка недоношенная. Так еще и с уродствами, потому что я тогда болела нехорошей болезнью. Нельзя трахаться без резинки. Хороший урок. Горький урок. Девочка прожила сутки и умерла. А я получила молотом по голове. Таким сильным, что следом за ней чуть на тот свет не отправилась. Машинально лечилась, работала и училась жить заново. И винить во всем этом некого. Только себя. Столько лет прошло, а забыть не получается. Каждый год вспоминаю. После этого я не могу детей иметь. И не хочу. Не смогла бы выдержать такое второй раз.

– После этого никому не веришь?

– Почему же? Верю. Тебе же зачем-то все это рассказала, – она достала сигарету. Попыталась еще раз закурить, но Хип аккуратно забрал пачку. Зина не возражала. Вытерла слезы. – Живу как в сумерках. Все чего-то жду, заставляю себя вставать каждое утро. Улыбаться. Только порой кажется, что все это обман. Обман самой себя.

– И рассвета ты не дождешься, – закончил Архип. – Что сумрак будет вечным, как серое небо над этим городом. Мы же скорее заплесневеем, чем дождемся солнца.

– Как-то так.

– Можно сказать, что рано или поздно рассвет будет. Но я не хочу обманывать тебя, потому что не знаю. Для меня вся жизнь давно серая, – сказал Хип. Выглянуло солнце и направило лучи на них, заставляя зажмуриться.

– Похоже солнце с тобой не согласно, – заметила Зина. – Ты не обращай на меня внимания. Я дурная сегодня.

– Этот разговор был сегодня, в этом дне и останется, – ответил Хип.

– Или мне тебя придется уволить.

– Со следующей недели я и так у тебя не работаю.

– Найдем тебе должность. Не бойся, – отмахнулась Зина.

– А я уже думал об отпуске.

– Кормить семью кто будет? Если честно, то я тебя уважаю. Вместо того чтоб с друзьями пить, ты вкалываешь.

– И жизни не вижу.

– Увидишь еще свою жизнь. Сейчас в режим войдешь и нормально все будет.

У нее задрожали руки. Да и по всему телу прошлась нервная дрожь. Хип взял ее за руку. Ледяная. Холодная, горькая и одинокая. Только вряд ли у него получится ее отогреть. Да и не нужно это. Минутная слабость, за которую она завтра будет себя корить. Он же был выбран в качестве жилетки. Вот если бы на ее месте была Ритка… Хотя та плакать бы не стала. Но и предположить, что Зина может слезы лить, он не мог. А плачет. Тихо. Не поднимая головы. Жаль, что не Ритка. Ту он знал бы как утешить. Тут же приходилось действовать интуитивно.

Зина задумчиво шла в сторону остановки. Архип нагнал ее через пять минут, когда свернул, чтоб выкинуть мусор в контейнер. Казалось, что она даже не заметила его отсутствия. Руки в карманах, короткие волосы развиваются на ветру.

– Пешком до дома? – спросил Архип. – Или на автобусе?

– Пешком. Не хочу трястись в этой консервной банке. Да и народу там много. Ты езжай. А я пройдусь.

– На другой конец города?

– Мне до ЖД нужно. Сегодня с Динкой сиделка сидит, а я домой. Мало ли, может меня истерика маханет. Зачем это кому-то видеть?

– Я тебя провожу.

– Зачем? Иди домой. Отдыхай. И…

– И завтра придется тебя в больнице навещать.

– С чего это?

– С того, что приключений ты себе найдешь. Дурных приключений. Как в тот день, когда мы с тобой познакомились.

– Только не надо говорить, что мне делать и как себя вести. Мне не пять лет, чтоб кто-то читал нотации.

– Хочешь поругаться? – Архип усмехнулся.

– Нет. Просто… Скучно. Надоело все.

– Тогда пойдем к тебе. Кино посмотрим. Телевизор у тебя есть?

– Вроде был.

– Вот и пойдем с тобой его смотреть, – решил Хип.

Они шли молча. Архип устало передвигал ногами. Все-таки он устал. Загонял сам себя. Лечь бы сейчас и не вставать. Или потащиться домой. Но он решил в рыцаря поиграть. Даму до дому проводить. Не думая, как потом до дома добираться будет. Глупо. Но и одну ее оставлять не хотелось.

Железнодорожный переход. Светофор предупреждал, что сейчас проедет поезд. Но Зина шла вперед, словно не видела этого. Или не слышала. Архип схватил ее за руку.

– Стой, дура. Или помереть хочешь?

– Нет. Просто задумалась, – ответила Зина.

– Задумалась – это не оправдание глупости.

– Я сегодня дурная, – как-то виновато улыбнулась Зина.

– Заметил.

Уже около дома началась гроза. Сильные раскаты грома прошлись над городом. Засверкала молния. Дождь лил стеной.

– Хороший душ, – усмехнулась Зина.

– Можно было бы и без него обойтись, – ответил Архип, забегая вместе с ней в подъезд. Они поднялись к ней в квартиру. Зина кинула ключи на тумбочку. Сразу пошла в душ, опять игнорируя присутствие Хипа. Ему уже начинало казаться, что она просто о нем забывает. Закинув мясо в холодильник, он поставил чайник. Снял футболку, что промокла и теперь прилипала к телу. Повесил ее на спинку стула. Затрезвонил телефон. Темка.

– Чего?

– Пойдешь сегодня отмечать начало сессии? Я поставляюсь. Или опять занят?

– Занят, – ответил Хип. – В другой раз.

– И когда этот раз наступит?

– В выходные. Или на следующей недели. Это тебе заняться нечем. А у меня дел выше крыши, – ответил Хип.

– Смотри не завались делами, – сказал Темка.

Хип отключил телефон. На кухню вошла Зина. Достала из холодильника бутылку водки. Хип отобрал ее.

– Это мы оставим там, где оно лежит, – убирая ее назад.

– Почему? – спросила Зина, посмотрев на него. Обиженно поджала губы.

– Это тебе не нужно. Сейчас чай пить будем. Горячий чай.

– Не помогает.

– Чего не помогает?

– Согреться.

– А ты вместо полотенца оденься нормально, – посоветовал Хип. Закипел чайник. Архип отвлекся, чтоб налить чай. Зина ушла в комнату. Там он и нашел ее, сидящей на диване и сложившей на груди руки. – Чего дуешься?

– Я тебе совсем не нравлюсь? – прямо спросила Зина.

– В каком смысле? – не смог сдержать улыбки Хип. Дал ей в руки кружку и сел рядом.

– В прямом. Мы сейчас смогли бы хорошо провести время. Вместо этого ты меня поишь чаем.

– А должен был накинуться на тебя, стоило нам порог квартиры переступить? – продолжая улыбаться, спросил Хип.

– Чего ты ржешь?

– Я не конь, чтоб ржать. И не мальчик, которого ты решила снять. Снизь тон и успокойся, – Хип включил телевизор. Бездумно щелкал каналы, пока не нашел, какой-то юмор.

– Я хотела предложить ни к чему не обязывающие отношения. Никто не лезет в чужую жизнь. Встречаемся чисто для секса.

– И как ты это представляешь? – спросил Хип, вытягивая ноги. – Ты мне звонишь и я бросаю все, чтоб с тобой оказаться в кровати?

– И чего в этом плохого? Мы свободные люди. Не будет выноса мозга, не будет разговорах о свадьбе и кино с цветами. Чисто физиологические потребности.

– Не звучит, – усмехнулся Хип.

– Два раза ты не задумывался об этом.

– Ты про поцелуи? Тогда ты для меня была просто баба, что ищет приключений.

– Сейчас что-то изменилось?

– Возможно. Пей чай. Замерзла вся.

Опять зазвенел телефон, который Архип оставил на кухне. Пришлось идти и выслушивать от матери лекцию на тему, что пора заканчивать шататься. Когда он ответил, что не знает, когда вернется, получил очередную дозу ее мыслей на тему, чем он занимается и услышал гудки в трубки.

– Умеет мать заставить голову заболеть, – сказал Архип, кидая телефон на кресло.

– Иди домой, – тихо сказала Зина.

– У меня нет настроения тащиться на другой конец города, – ответил он и пошел в душ. Заодно и штаны решил повесить на сушилку, плюнув на правила приличия.

Когда он вернулся, Зина уже сидела в длинной футболке и курила. За окном продолжала бушевать гроза, из-за которой комнату наполнял сумрак. Хип плюхнулся рядом с ней, предварительно стащив плед с кресла.

– Говорю же, что ты замерзла.

– Зачем тебе все это?

– Чего? Не ищи скрытого подтекста. Я к тебе не подкатываю. Сама же знаешь, что другую люблю.

– Ту девчонку, про которую рассказывал? – спросила Зина.

– Ее. Порой тоска накатывает, а ее вспоминаю, так жить охота сразу. Даже неприятности не такими серьезными кажутся.

– А у тебя были эти серьезные неприятности? То, что ты техникум не закончил? Это неприятность? Или что родился не у богатых родителей? В чем неприятности?

– Думаешь должна быть трагедия, чтоб подкосить человека?

– Думаю, что мы не ценим, то что имеем. Этот день. Трагедия – это то, что ты не можешь изменить. Готов об стену разбиться, а изменить не получается. Ты не вернешь мертвых, чтоб сказать им последние слова, не будешь рядом с близким человеком, когда придет беда, не вернешь ребенка, который не успел пожить на этом свете. Это трагедия. Остальное – мы можем это изменить. Свою жизнь, свои мысли, свои планы – все можем изменить. Пока дышим, двигаемся, думаем – наша жизнь в наших руках. А ты говоришь трагедии. Но я тебя понимаю. Когда и мне казалось, что двойка или несданный экзамен – это трагедия. Только это не так. Двойка лишь учит держать удар. Это первая ступень перед серьезными испытаниями в жизни. А вся жизнь состоит из испытаний.

– А мне казалось, что из радости, – ответил Архип. – Не думай ты хотя бы один вечер обо всем этом. Просто расслабься.

– Так я хотела. Но ты не хочешь, – буркнула Зина. – И чего ты смеешься?

– Выглядишь забавно, когда дуешься. Как будто тебе родители игрушку отказались покупать, а это тебя обидело.

– Я в детстве не дулась. Училась, стремилась.

– По гаражам шаталась.

– Так это было несколько месяцев. Потом уехала учиться, а он нашел другую.

– Ты же другого.

– Почему бы нет? Не вижу в этом ничего плохого. И забыться помогает, и помогает установить некоторые связи, до которых иным путем добиться было бы сложнее.

– А самой не противно спать за связи?

– Не всегда за связи. Часто просто. Блин, мне просто нравится получать удовольствие. Что в этом плохого? Мужики могут менять баб, а начинаем так себя вести мы и сразу ярлыки! Это как минимум нечестно.

– Что мужчины и женщины отличаются? Знаешь как мне отец говорил? Женщина – это в первую очередь принцесса, королева, фея. С ней приятно общаться, на нее хочется любоваться. От нее исходит какое-то особое сияние, которое должно исцелять. Бывает, что на работе запара, неприятности, деньги задержали, а приходишь домой и обо всем забываешь. И неприятности уже не такие серьезные.

– Твой отец мать любил.

– Любил. Умер только рано. А потом выяснилось, что не только он. Через полгода после смерти отца появился некий Петрович. Он у нас в квартире прожил два месяца. Пил не просыхая. Мать его любила. По нему с ума сходила. Потом он паленкой отравился и исчез из нашей жизни, как страшный сон. Вот и думай верить в фей или посмотреть правде в глаза. Жизнь лупит правду. Та, кого люблю, спит со всеми у кого деньги есть или смазливая внешность. Другую уважаю, так она предлагает удовлетворить физиологические потребности. По мне так это в туалет сходить. Там такие потребности удовлетворяют, а отношения – это другое. Может я не прав, но хочется фею встретить. Пусть их и не существует.

– Романтик.

– Пусть так.

– Я не в упрек. Редко встретишь человека, который во все в это верит. Я более реально смотрю на вещи. И в принцев давно не верю.

– Почему?

– Не знаю. Может, потому что с ними скучно? Как-то представила, что сижу такая правильная, с прямой спиной, ручки на коленях сложены и он напротив. Разговариваем мы на культурные темы: про театр и погоду, может еще политику или экологию. Пьем чай из фарфоровых чашек. Так из-за дня в день. Мне стало скучно. Очень скучно. До зубной боли.

– Поэтому ты пошла искать приключений?

– Мне захотелось избавиться от правильности, которая мешала жить. Чтоб в жизни чего-то добиться, надо отрастить когти и клыки. А я не могла. Долго не могла, потом научилась.

– И потеряла себя.

– Или нашла, – задумчиво сказала Зина. Она затушила уже третью сигарету и залпом допила кружку с чаем. Закуталась в одеяло. – Но на принцессу я не тяну. Скорее уж на злую ведьму или дракона.

– Личный дракон. За это многие бы душу отдали. Иди сюда. Будем с тобой кино смотреть, – обнимая ее за плечи, сказал Архип. – Как орешек опять мир спасает. Согласна?

– А нужно этот мир спасать?

– Не уверен, но он считает, что нужно. А хороший фильм, если подумать. Он ведь за свою жену жизнь готов был отдать, как не смешно бы это выглядело.

– Потому что любил.

– Потому что любил, – согласился Хип. – А ты так кого-нибудь любила, чтоб вот жизнь отдать?

– Нет. У меня давно прошел юношеский максимализм. Это ты еще молодой. Поэтому и считаешь, что…

– Этому дядьке не дашь двадцать лет.

– А ты так любил?

– Не знаю, готов ли жизнью за Ритку пожертвовать. Но, честно, не хочется проверять.

В кино добро боролось со злом. Любовь сталкивалась с жестокой реальностью, чтоб в очередной раз победить. Спокойно. Давно так не было спокойно. Зина закрыла глаза.

– Извини, что вбила гвоздь в твою мечту.

– Переживу, – ответил Хип, наблюдая за действиями фильма. – И ты переживешь. Рано или поздно все пройдет. Ну, я на это надеюсь. Пока же о проблемах думать не будем.

Утро. Тело ломит, потому что надо было нормально спать, а он неудобный диван выбрал. На кухне гремят чашки. Архип заставил себя подняться и поплестись в ванную. Холодная вода хоть как-то заставила раскрыть глаза. Во сколько они заснули? Часа в три ночи? Они долго смотрели телевизор, пока сон не вырубил.

Зина выглядела так, словно и не было бессонной ночи. Уже накрашенная и одетая она протяняла ему кружку крепкого кофе.

– Доброе утро.

– Ты спала сегодня?

– Немного. Мне не привыкать, – усмехнулась она. Открыла окно. Достала пачку сигарет.

– Со следующей недели я увольняюсь. Другую работу найду.

– Дало твое, – спокойно ответила она, наслаждаясь прохладным утром. – Доделаешь забор? Или и тут сольешься?

– Доделаю, – ответил Архип.

– Тебе вчерашнее мясо разогреть?

Архип только кивнул. Зина повязала фартук и стала готовить. У нее получалось это естественно. Как будто она кому-то каждый день завтраки готовила.

– Ты любишь у плиты стоять.

– Да, люблю.

– Зин, по поводу вчерашнего…

– Вчера было вчера. Оставим его в прошлом, – ответила Зина. – Мы же с тобой взрослые люди. Вчера посидели, поболтали, получили свои уроки.

– Какие?

– Например, когда дерьмово, надо дома сидеть, а не душу раскрывать первому встречному, – ответила Зина. – На этом точка.

Вроде все логично. Он был с ней согласен, но на душе было не приятно. Вот не приятно и все тут. Маленькая квартира в панельном доме. Собаки брешут на улицы. Плачет ребенок. Кто-то заводит машину. Солнце светит в окно и невольно забываешь о вчерашней грозе.

Архип нашел свою футболку там, где ее оставил. Она продолжала висеть на спинке стула. Надел ее. Завтрак и кофе. Зина с кем-то разговаривала по телефону, поэтому ушла в комнату. Одиночество. Вот чем пахла эта квартира. В ней не было жизни. Как в холодном пустом доме, который давно оставили люди. Такой же жизни не было в Зине. Она была холодной. Красивой, умной, решительной и холодной с грустью в глазах. После вчерашнего понятно стало, откуда появилась эта грусть. Понятно, что за всем лоском скрывается одинокая душа, которая тянется к любому теплу и пусть это тепло будет исходить не от солнца, а от батареи. Искусственной батареи, которая будет временно согревать. Именно таких она вчера хотела отношений. Не любовь, а ее подмена. И от этого становилось не по себе.

А есть ли в жизни любовь? Нужна ли она для отношений или достаточно вот такого искусственного тепла? Поэты и писатели говорят о любви. Они ее восхваляют, считают тем чудом, которое помогает держаться на плаву. Он и сам это испытал, когда думал о Ритке. Ведь были тяжелые моменты, когда Хип чувствовал, что теряет управление над жизнью, поэтому и старался найти хоть одну причину жить. И он ее нашел в улыбке, цвете глаз… Сейчас почему-то этот цвет глаз стерся из памяти. Хип пытался вспомнить какого цвета были глаза у Ритки и не мог. Это удивило, но не более. Вчера должно было остаться во вчерашнем дне. А вчера что-то произошло, что изменило этот день. И пусть пока он не понимал, что изменилось, но перемены произошли.

Зина вернулась на кухню. Допила кофе. Закрыла окно. О чем-то задумалась. Луч солнца скользнул по ее лицу. Захватил сережки, которые заиграли в солнечном свете. Она же постучала красными ногтями по стеклу. Такие ногти больше на когти походили.

– Неприятности?

– Нет. Просто думаю. Тебя до работы подкинуть?

– Подкинь.

– Тогда давай быстрее. Мне еще надо в несколько мест заехать, – поторопила она его.

– Когда-нибудь торопиться не придется, – пробормотал Архип.

– Что ты сказал?

– Спасибо за завтрак. Сама чего не ешь?

– Аппетита нет.

Она взяла сумочку, надела босоножки, накинула поверх легкого платья вязанную кофточку. Солнцезащитные очки закрывали ее глаза. Прям с обложки сошли. Архип усмехнулся. Рядом с ней он выглядел как портовый грузчик рядом с принцессой. Может и правда, хватит нос воротить? Пойти работать на завод. По старой памяти устроят его куда-нибудь. Рабочие туда вроде требовались. Не охота, но… Но работать на Зину он точно больше не будет. Надо что-то с этой жизнью делать. Нельзя так больше жить. Может в столицу поехать на вахту? Только ведь обманут. Его точно обманут.

Их дороги разошлись. Зина уехала по каким-то своим важным делам, он пошел доделывать работу в пекарне. Дороги разошлись, только откуда это ощущение неправильности? Ошибки? Или он слишком загоняется?

– Чего как в воду опущенный? – спросил его дядя Миша.

– Пекарню доделаем. Надо работу найти.

– Так ты же здесь остаться хотел.

– Передумал.

– Я со своей женой в одной бригаде работал. С одной стороны, удобно: всегда под рукой и на глазах. Видно с кем перемигивается и кому улыбки шлет. А с другой стороны – дома надоест и на работе от нее покоя нет.

– А сейчас она где?

– Дочка внучку родила. Так моя сказала, что сидеть будет. Вот и гуляет с коляской, а дочка работает с мужем. Но у тебя случай другой.

– Это к чему? – не понял Архип. Детей и колясок у него не было. Как и дочек.

– К тому что она же здесь хозяйка. Кулаком лишний раз не стукнешь. Что не так, так сразу начнется, что выгонит или это все ее, а ты никто. Попроще тебе девка нужна. От этой одна головная боль будет.

– Вот тут согласен. Одна головная боль. Слушай, а есть такие бабы, от которых голова бы не болела? – вспомнив, что вечером мать его опять отчитывать будет, спросил Архип.

– Говорят, что есть. Но я не видел, – усмехнулся дядя Миша. – Это как призраки. Про них говорят, но никто не видел. Или как большие деньги. Вроде где-то есть, а доступны не всем.

– Дело говоришь, – рассмеялся Архип, а мысли все равно крутились около Зины.