Текст книги "Глухой (ЛП)"
Автор книги: Нил Ксавьер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Глава 6
Макс
– И он просто ушел? – спрашивает Эрин, в таком же состоянии шока, в каком вчера была я.
– Да.
Ее лицо морщится еще раз, будто она снова не понимает, что я сказала.
Ну, а если честно? Вам понятно? То есть, он пришел, довел до оргазма не только мое тело, но и мозг, а затем свалил. Какого хрена?
– Тебе хоть было хорошо? – смена темы приветствуется.
У меня голова разболелась от того, сколько я думала о том, что с ним случилось.
Я прикусываю губу, откидываясь в своем рабочем кресле.
Слово «хорошо» – это явная недооценка. Клянусь, я окажусь на грани еще одного оргазма лишь от одного воспоминания об этом. Как он, бл*дь, делает это?
– Это было… так горячо! – мой визг поощряется смехом со стороны Эрин, которая, скрестив ноги, сидит на столе Тони. Ее коричневая юбка почти достигает колен, что не нормально для нее.
Ее обычное правило: чем короче, тем лучше. Хмм. Может, сегодня день стирки?
– Да?
– Боже, да. Когда Логан возбуждается, он полностью сносит мне крышу. Как например, прижимая меня к стене, изображая собственника. Абсолютный тип альфа-самца. Теперь я точно могу сказать, что понимаю, почему девушки всегда надеются, что он позвонит.
Лицо Эрин кривится от легкого отвращения.
– Я не хочу знать…
– Сама спросила!
– Я вдруг пожалела об этом. Представить Логана за этим, это как представить Люка за этим же… – Ее голос утихает, прежде чем она драматично содрогается. – Я – пас.
Мы двое взрываемся хихиканьем, когда открывается дверь, и появляется Тони. Он крепко держит чашку с кофе, и у него истощенный вид. Хотя, когда он видит нас двоих, его лицо начинает сиять, и он пытается нацепить улыбку.
– И что вас, леди, заставило так хохотать?
Эрин закрывает рот, пытаясь сохранить свою строгость. Я слегка трясу головой.
– Ничего.
Тони стягивает сумку с плеча и бросает ее к ногам Эрин, плюхаясь в кресло через стол от меня.
– Не похоже на ничего.
– Это девчачье, – предполагаю я.
– Я выдержу девчачье.
– Это личное, – Эрин подмигивает ему.
Получив такой ответ, Тони замолкает.
– Ааа. Скорее всего, о Неразрушимом. – Что-то проскальзывает на его лице, прежде чем он делает глоток из своей чашки с кофе.
Вы тоже это видели? Я знаю, что он снял свою кандидатуру с соревнований, но… то есть… вы ведь не думаете, что у него все еще остались чувства ко мне, так ведь? Их ведь уже не должно быть .
Поставив свою чашку, он вытаскивает карандаш из-за уха и начинает постукивать по нему.
– Кстати говоря, он нашел тебя вчера?
Будучи немного сбитой с толку, я киваю.
– Ага. Откуда ты знаешь, что он меня искал?
– Он приходил в кабинет.
Мои глаза мечутся к Эрин, которая пялится на меня.
Вы думаете о том же, о чем и мы?
– И? – Эрин пытается выведать больше деталей.
– И он искал Макс.
– Тони, – взгляд на ее лице является чистой смесью легкомыслия и тревоги. – Ты ему что-то сказал?
Постукивание замедляется, и он ерзает в кресле.
– Например?
– Например, что-то, что разозлило бы его? – разговор продолжается, и я чувствую, как начинаю сильнее сжимать подлокотники кресла.
– Возможно.
– Что ты сказал? – требует Эрин, и ее голос становится немного громче, чем обычно.
– Это мальчишеское.
Прежде чем Эрин прыгнет и вцепится в его горло, вмешиваюсь я.
– Ты сказал ему, что мы с тобой встречаемся?
– Конечно, нет, – взгляд боли на его лице тотчас заставляет меня почувствовать вину.
Я знаю, что Тони никогда бы не сказал этого. Как я вообще могла спросить?
– Ты намекнул на то, что между вами двумя что-то есть? – Эрин продолжает свое расследование.
– Нет, – строго утверждает он. Ряд таких вопросов явно его раздражает.
Не могу его винить.
– Послушай, в отличие от Неразрушимого, я четко вижу, что ты к нему чувствуешь. Я бы не врал и не говорил, что между нами что-то есть, когда ничего нет, – его искренние слова заставляют мое тело вжаться в кресло.
Я скромно извиняюсь.
– Прости, Тони.
– Все нормально, – он снова постукивает по карандашу. – Все равно из того, что я понял, он уже был под впечатлением того, что между нами что-то есть.
Эрин спрашивает:
– С чего ты это взял?
– С того, как он сказал мне держаться, бл*дь, от тебя подальше. – Его ответ заставляет меня широко раскрыть глаза, когда до меня доходит.
Вот к чему был вчерашний номер? Всего лишь еще одна попытка избавиться от Тони? Больной способ, чтобы повесить на меня бирку «неприкасаемая».
Я чувствую, как мое тело начинает закипать.
Я так устала от этого! Он приходит ко мне за сексом исключительно ПОСЛЕ того, как думает, что это нужно Тони! Вы ведь видели все это, не так ли? Вы бы умерли, если бы дали мне подсказку?
Тони тут же улавливает мое настроение:
– Ты в порядке, Максару?
Прозвище появилось после того, как он попытался называть меня Максимус, и мне пришлось признаться, что только Логан Келлар, так же известный, как «я-хочу-тебя-чтобы-больше-никто-не-хотел», может называть меня так, и никому более не позволено этого делать. Он выдумал новое прозвище на основе своего любимого животного.
– Я в порядке, – я пытаюсь успокоить голос, когда дергаю сумку, чтобы поднять ее с пола. – Ты останешься до конца дня? – Тони кивает. – Хорошо. Значит, увидимся завтра в «Ночь Боя».
– Не забудьте прийти пораньше. Вы обе. – Напоминание Тони заставляет Эрин в раздражении вздернуть вверх подбородок. Он быстро добавляет. – Помните, что Фрэнк хочет новые фото сотрудников для сайта. И он хочет постоянно их обновлять.
– Думаю, ему просто нужны мои новые фото, чтобы он мог добавить их в свой сейф с плетками, – шутка Эрин не доходит до меня, но Тони явно оценивает ее глубоким смехом.
Не то чтобы я не поняла шутку. Просто мне сейчас ничего не смешно. И в данный момент у меня в голове только одна мысль. Вы уже догадались, какая?! Сколькими способами я могу устроить Логану разбор полетов?
Эрин улыбкой встречает хмурость на моем лице, быстро достает ключи из кармана и вздыхает.
– Улыбаемся и машем, и покидаем здание, – Эрин слегка машет Тони, и протискивается мимо меня.
– Эй, Максару?
– Да?
– Напиши мне, если что-то понадобится, ладно?
Не в силах сказать ни слова, я только киваю.
– Ага.
Я следую за Эрин на стоянку и сажусь в ее машину, не сказав больше ни слова.
Я не могу ему верить! Он когда-нибудь прикасался ко мне, потому что хотел, а не потому, что кто-то другой хотел меня? Черт, даже впервые, когда он меня по-настоящему заметил, было тогда, когда на меня, пуская слюни, глазела толпа народа!
– Не хочешь поделиться с окружающими тем, что происходит у тебя в голове? – осторожно начинает Эрин, поднимая солнцезащитные очки на волосы.
– Нет.
– Макс…
– Черт возьми, Эрин, я сказала «нет»! – рычу я, прежде чем она закрывает рот.
– Хорошо, – она сдает назад и тормозит позади ярко-красного БМВ. – Мне нужно заскочить в продуктовый магазин. Ты не против? Или хочешь, чтобы я сначала отвезла тебя домой, чтобы ты смогла повариться в своей ярости, которая взорвется в тебе, как эмоции на шоу Джерри Спрингера1?
Я поворачиваю голову к ней.
– Не вижу ничего страшного в том, чтобы заехать в магазине.
С победной улыбкой на лице, Эрин надевает очки обратно, когда машина перед нами прибавляет газу.
Помимо того, чтобы присоединиться к моему списку раздражителей, что еще она выиграла? Вообще-то, это путешествие в продуктовый магазин – просто идеальное. Оно даст мне время, чтобы подобрать каждое слово, которое я собираюсь выплеснуть Логану в лицо, когда увижу его в следующий раз. И вам лучше поверить, что я выскажу ему все до последнего. Вы думаете, Эрин страшна в ярости? Вы еще не видели меня!
* * *
Несколько часов спустя Эрин приплясывает на кухне под музыку сальсы, пока сворачивает тортильи и энчилада. До выпуска остались считанные дни, и ее стресс выставлен напоказ перед нами на кухне. Две ночи назад это была лазанья, сделанная ни с того ни с сего. Вчера было что-то, что она увидела на канале Food Network, и в чем было три вида орехов.
Я не съела больше пары кусочков. Вся эта хрень с Логаном бесспорно действует мне на нервы.
Слава Богу, энчилада можно есть, и я точно знаю, что буду наслаждаться ими. Если заставлю себя поесть.
Звук открывающейся входной двери заставляет меня подпрыгнуть на стуле, расположенном возле края островка на кухне. Напряжение усиливается в каждой мышце, когда я пытаюсь напомнить себе, что мне нужен кислород, чтобы оставаться в сознании и выиграть этот бой.
И да. Я серьезно имею в виду бой. Не спор. Не разговор. А полноценный боксерский бой голыми руками. Очень красноречиво.
– Как хочешь, Келлар, – произносит Люк, заворачивая за угол и направляясь прямиком на кухню, чтобы поприветствовать свою сестру.
Лицо Логана озаряется при виде меня.
Черт его подери! Пожалуйста, напомните мне оставаться сильной!
– Максимус… – это имя и его тон тут же провоцируют во мне изменение.
Я закрываю глаза и фокусируюсь. Нам нужен этот бой.
Распахивая глаза, я трясу головой.
– Пошел на хер, Логан Келлар.
Ладно, не лучшее начало.
– Ого, с приветствиями в этом доме явно что-то пошло не так, – отвечает он, опираясь задницей на диван и сохраняя дистанцию.
– Что происходит? – пытается прошептать Люк.
– Военная территория. Я бы на твоем месте осталась на кухне, что удвоит твои шансы быть Швейцарией вместе со мной, – информирует его Эрин.
Логан поглаживает подбородок,
– Ты злишься на меня?
– Мне танцевать ирландскую джигу от восторга, когда я вижу тебя после твоей вчерашней выходки а-ля «подрочил и забыл»?
Голос Люка прерывает меня.
– Она правда только что сказала «подрочил и забыл»?
Эрин вздыхает.
– Думаю, сказала.
Логан откашливается.
– Я не хочу делать это сейчас.
– А мне похер!
Его глаза расширяются, когда он смотрит на меня, и выпрямляется.
– Уотсон.
– Нет. – Судя по пронзительности взгляда его синих глаз, это не то, что он ожидал услышать. – Ни единого сраного шанса, Логан. Не в этот раз. – Я скольжу со стула, но не подхожу ближе. – В этот раз ты будешь говорить.
Он сглатывает и смотрит на наших друзей на кухне, прежде чем продолжить:
– Мы можем сделать это наедине?
– Нет.
– А почему, бл*дь, нет?
– Потому что тогда нам нечего будет смотреть! – выкрикивает Эрин, медленно нарезая овощи.
– Я почти уверен, что Швейцария нейтральна и молчит, сестренка, – Люк обнимает ее, и она пожимает плечами.
– Потому что если мы сделаем это наедине, это приведет к тому, что я сдамся под взглядом твоих щенячьих глазок, или продолжу позволять тебе парить мне мозги этой чушью!
– Какой чушью?
– Чушью а-ля «я-хочу-тебя-лишь-только-когда-кто-то-хочет-тебя».
Логан закрывает рот.
И вот теперь он загнан в угол.
Он пожимает плечами.
Чувствуя все больше злости с каждым вздохом, я двигаюсь вперед.
– Не пожимай, бл*дь, плечами. Скажи мне правду, Логан! К чему был вчерашний номер? – Когда он не отвечает, я снова поднимаю тему. – К чему? Был? Вчерашний? Номер?!
Он нервно почесывает затылок
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что ты толкнул меня к комоду, потому что был заинтересован? Потому что хотел похлопать по чьей-то попке? Или потому что не хотел, чтобы это сделал Тони?
Ладно. Нет. Это не было моим самым лучшим вербальным предложением, но знаете что? Сейчас не время вдаваться в тонкости выбора правильных слов. Честно? Все, что я спланировала, вроде как, пошло под откос.
Когда он не отвечает сразу, я чувствую, как мой слабый фильтр цензурной лексики дает трещину.
– Ты! Гребаный! Отморозок!
– Макс…
– Это все было с самого начала, да? Каждый раз, когда ты приползал ко мне, был не потому, что ты был во мне заинтересован, и не потому, что у тебя были ко мне чувства! Все потому, что у тебя какой-то больной, извращенный детский образ мышления, где ты не делишься своими игрушками!
Его глаза поникают вниз, и он не отводит взгляда от пола.
– Ты не игрушка.
– Очевидно, я она и есть! – мой голос эхом разносится по дому, и я понимаю, что все молчат, как и должны. – Я не больше, чем просто тупая игрушка, с которой ты играешь, а другие мальчики в песочнице – не могут.
Логан пробегает своим пальцами по волосам.
– Это неправда...
– Это чертова правда! – Я резко прижимаюсь к стулу. – И знаешь что, Логан… с меня хватит.
Его голос звучит неуверенно, когда он спрашивает:
– Что значит, с тебя хватит?
– То и значит, – мой голос слабеет, как и тело. – С меня хватит, Логан. Хватит этих больных экспериментов доктора Джекила и мистера Хайда. Хватит преследовать тебя, словно я влюбленная фанатка, которая никогда не будет для тебя чем-то большим, чем предметом на полке, до которого никто не сможет дотянуться. С меня хватит этого. Тебе нужно выбирать, Келлар.
Он облизывает губу, но ничего не отвечает.
– Тебе придется сделать выбор. Или ты выбрасываешь все карты на стол, затягивая петлю страха на своей шее, и остаешься со мной, и я имею в виду, по-настоящему остаешься со мной, Логан. Или…
Он едва слышно произносит:
– Или что?
Это неправильно, что я надеюсь, что мне не придется озвучивать второе «или»? Что он просто заключит меня в объятия и выберет меня. Да, вы правы. Не неправильно. Тупо. Очень тупо.
– Или ты полностью оставляешь меня в покое и даешь мне пространство. И я не имею в виду временное пространство, Логан. Я имею в виду, мы пересматриваем нашу дружбу. Больше никаких размытых границ.
Все нормально, если вы начали вздыхать. Я тоже это делала.
– Больше никаких пижамных вечеринок. Никаких объятий. Никаких заигрываний, будто мы парень и девушка, как мы привыкли. Будет тяжело? Да. Будет хреново? Черт, будет. Но позволь мне сначала сказать, – я наконец-то двигаюсь ближе к нему, – научиться жить так будет лучше, чем продолжать жить так, как сейчас, каждый день. Выбор за тобой, Логан.
Я проталкиваюсь мимо него, и он снова пытается начать:
– Но Макс…
– Не надо, – удается сказать мне, и горький ком слез застревает где-то в горле. – Не говори ничего, пока не будешь уверен на сто процентов.
И он не говорит. Он поджимает губы, и опускает лицо вниз, пялясь на свои ноги, пока я медленно начинаю подниматься по лестнице наверх.
– А что с нашей традицией? – его голос останавливает меня через три ступеньки.
После всего, что я сказала, это единственное, что его волнует? Его счастье. Его рутина. Почему я удивляюсь? Почему я вообще удивляюсь, что он ставит на первое место себя, а не меня? По крайней мере, я могу подготовиться к отказу, который, как пить дать, не за горами. Я просто надеюсь, что в этот раз он останется верным своему слову.
– К черту традицию, Логан, – его взгляд мечется вверх, и встречается с моим, и на мгновение мне кажется, что я вижу какую-то эмоцию за этими холодными синими глазами.
– А ужин? – говорит Эрин, когда доносится сигнал духовки, который оповещает, что она нагрелась.
Я поворачиваю лицо к ней.
– Не голодна, – я разворачиваюсь и продолжаю путь в свою комнату.
И я, правда, не хочу есть. По факту, желудок скручивает так, что меня вот-вот вывернет. Или будет выворачивать всю ночь. Будет выворачивать, как при самом страшном отравлении, которое и то было бы лучше, чем этот яд. Яд правды. Яд того факта, что я вот-вот потеряю своего лучшего друга, и все это по моей вине. Я подтолкнула его к этому. Я сделала себя доступной, как какая-то шлюха на полставки. Я сыграла в это глупую игру, зная, что она закончится катастрофой. И самое худшее в том, что если бы все можно было вернуть, я не знаю, что бы я сделала по-другому. И насколько же жалко это звучит?
Глава 7
Логан
Я еще раз провожу по лицу руками, чтобы стереть ужас, который наполняет все мое тело. Это неподходящая эмоция в «Ночь Боя». Это вообще ни для чего не подходящая эмоция.
– До сих пор думаешь о ссоре с Макс? – осторожно спрашивает Люк. Он согнул ногу в колене, упираясь стопой в стену напротив меня, там же, где она обычно бывает. Там, где он и должен быть.
Я не отвечаю. Закрываю глаза, когда, оставаясь в сидячем положении, ударяюсь головой о стену позади себя.
Знаете, я вспоминаю последний раз, когда ссора перевернула мой мир с ног на голову. Это была ночь, когда я потерял обоих родителей. Видите ли, в тот день была экскурсия в школе, на которую мне нужно было поехать, а у мамы не было на нее денег. У нее их и не было бы до зарплаты. Я сказал ей не волноваться об этом, но она просто… просто настояла на том, чтобы попросить у отца. Она знала, как сильно мне хотелось поехать в тот дурацкий океанариум. Не смотрите на меня так. И что, что мне нравилась подводная жизнь? Вы видели, что могут вытворять кальмары? Все равно она спросила у отца, и ссора превратилась из огонька спички в пламя факела. Хотя в тот раз там было что-то другое. Отец, казалось, воспламенился сильнее обычного, а она, казалось, толкала его сильнее. Иногда, когда размышляю о прошлом, я думаю, что они оба хотели покончить со своим несчастьем. Я также оглядываюсь назад с интересом, не моя ли в этом вина? То есть, ведь ей пришлось поговорить с ним из-за меня. Я был корнем проблемы. Я всегда корень гребаных проблем.
– Келлар, ты едва ли промолвил слово со вчерашнего дня, – произносит Люк. Его голос звучит таким же усталым, как я себя чувствую.
Вы чертовски правы – я устал. Я крутился и ворочался практически всю вчерашнюю ночь. Каждый раз, когда я думал, что мне, наконец, удается уснуть, голос Макс эхом отдавался у меня в голове. И если бы не это сраное эхо, клянусь, я мог бы поклясться, что ощущал ее запах, как будто она проходила мимо меня. Это была смесь клубники и шоколада.
– Ты знаешь, что собираешься делать?
Мне стоит уйти. Стоит сказать Макс, что она права, и что нам нужно быть исключительно друзьями. Что мне жаль, что я с самого начала облажался. О, хватит меня этим попрекать. Вы знаете, что я – прав. Вы видели мой нрав. Вы видели, что каждый раз, когда на меня что-то находило, причиной этому было то, что я думал о Тони рядом с ней. Это не любовь. Это – одержимость. Она права. Она, бл*дь, всегда права.
– Келлар, – предупреждает Люк, будто слышит то, о чем я рассуждаю.
Он ведь не может нас слышать?
– Прекрати делать это, Келлар, – он четко выделяет каждое слово, подступая на два шага вперед. – Не превращайся в киску из-за этого!
Это странно, что он называет меня киской после того, как я вчера увидел, как его сестра красила ему ногти на ногах?
Прикусывая язык зубами, я смотрю на ту же точку на полу, в которую пялился до этого, будто она была пропастью.
Я не киска. Я умнее. Я отпущу Макс. Отпущу… позволю ей найти счастье, которого она заслуживает. Я…
– Прекрати это, – рычит Люк. – Хватит третировать свой мозг херней, которую ты мусолишь сейчас в своих мыслях.
Серьезно, он нас что, слышит?
– Дело не в том, чего ты заслуживаешь, а чего – нет. Дело не в каком-то тупом проклятии, которое, как ты думаешь, висит у тебя над головой. Дело касается тебя и твоей сраной идеи о том, что ты не думаешь, что достаточно хорош для Макс. Так я открою тебе истину – ты для нее вообще отстой.
Он правда только что сказал это?
– Ты никогда не будешь принцем на белом коне, которого – как ты думаешь – она хочет, что хорошо, потому что это не то, что она хочет. Она хочет тебя. Хочет тебя таким, какой ты есть, со своим тупыми татуировками, одержимостью видеоиграми и шлюшьей натурой. Все, что она когда-либо хотела – это ты, и ты должен выбрать ее так же, как она всегда выбирала тебя. Она не просит тебя изменить что-либо, кроме одного маленького факта – она хочет знать, что тебе не наплевать на нее так же, как ей не наплевать на тебя. Она – одна-единственная, Келлар.
– Она всегда была единственной, Люк, – это были первые слова, которые я сказал ему за сегодня.
Он прав. Я – киска.
Дверь распахивается и влетает Стюарт, крепко держа в руках фотоаппарат, пока не видит выражение на моем лице. Он тут же опускает его.
– Неподходящее время?
– Время всегда неподходящее, – бурчу я, проводя рукой по щетине, которая уже появляется на моем лице.
Я знаю. Зачем портить такое лицо щетиной? Затем, что бритье было одной из тех гребаных вещей, о которых я даже не мог подумать. Скажите спасибо, что я хотя бы принял душ.
Стюарт закрывает за собой дверь.
– Выглядишь дерьмово.
Я хмурю брови.
Когда это парнишка отрастил яйца?
– Что? Это так, – его ответ заставляет Люка подавиться смешком.
Ага. Он нарывается. Мне плевать, что он говорит. Вам ведь тоже это понятно, да?
– Послушай, – на этот раз он начинает говорить осторожно, видя, что я не сделал даже попытки заговорить или засмеяться от его шутки. – Мне нужно снять минимум одно фото перед боем, и потом я исчезну с глаз долой, ладно?
Я киваю, прежде чем опустить взгляд в точку на полу.
Слышится однократный щелчок. Сразу после этого я закрываю глаза.
Лучше не станет, да? Одна ночь без нее рядом, и я ослаб, словно наркоман без дозы. Это, бл*дь, ненормально. Но я не завязываю длительных отношений. Я не могу. Просто… не могу.
– Хочешь поговорить об этом? – предлагает Стюарт.
Простите, у меня что, сегодня на лбу написано «пожалуйста, дайте меня прорыдаться, словно младенцу без бутылочки»?
Я отрицательно качаю головой, и Стюарт делает то же самое в ответ.
– Понимаю. Просто подумал, что ты мог бы использовать постороннее мнение. Иногда это помогает.
– Он прав, Келлар, – внезапно подхватывает Люк.
Он готов целовать Стюарту задницу лишь бы впечатлить.
– Я в порядке, – это все, что я говорю, так и не открыв глаза.
– Он напуган обязательствами, – выпаливает Люк, как какая-то шлюха-сплетница.
Серьезно?
Я вскидываю голову, и мой взгляд метает в него кинжалы, хотя он, кажется, и не замечает этого, пока поправляет свою синюю футболку и продолжает пускать слюни по Стюарту.
– А кто не был бы? – давится смешком Стюарт, опираясь спиной на дверь. Я позволяю своим глазам снова закрыться.
Люк. Люк не был бы. И Макс. Макс не была бы. Моя Макс… черт возьми.
Прежде чем Люк отвечает, Стюарт снова говорит:
– То есть, разве не в человеческой природе чувствовать хотя бы слабый страх, когда ты вот так вручаешь себя в чьи-то руки? Но что имеет значение, так это то, чего ты хочешь. Если ты просто ищешь веселья, тогда повеселись и трахнись.
И я трахался. Я искал веселье, чтобы трахнуться. Чтобы никогда не связывать себя. И был чертовски хорош в этом. Но сейчас единственное, о чем я могу думать, это сделать именно это. Привязать себя к Макс. Я не хочу потерять ее. Ни одну ее часть.
– Если ты ищешь большего… рискни.
Интересно. Я открываю глаза и бурчу:
– Как мне рискнуть?
– Ну, что-то подсказывает мне, что ты не мастер слова, – сарказм в его голосе вырывает из Люка смешок.
Ох. Ему обязательно флиртовать, пока я тут страдаю? Об этом есть правило в Кодексе Парней.
– Действуй.
– Я это и делал, когда перестал трахать других девушек, – проясняю я.
Это считается, ведь так? Это довольно весомый аргумент с моей стороны.
– А как насчет чего-то более личного? – предложение Стюарта сопровождается коротким взглядом на Люка.
Я здесь третий лишний?
– Я купил новые простыни.
Одновременно, словно собаки, которые не поняли то, что только что услышали, они оба поворачивают на меня голову.
– Нет? Это не личное?
– Я хочу знать, почему ты думаешь, что покупка новых простыней относится к личному?
– Потому что его старые простыни можно использовать в мотелях в фильмах ужасов, – ответ Люка заставляет Стюарта улыбнуться.
Я рад, что моя жизнь, бл*дь, заставляет радоваться их обоих. И для протокола, я очень часто стираю постельное белье. Ну, достаточно часто.
Раздраженный тем, что для Люка сейчас важнее пофлиртовать со своим объектом обожания, чем по факту помочь мне, я обращаюсь к Стюарту:
– Что бы ты сделал для своего парня? Как его там зовут? Роберт?
Мое упоминание заставляет Люка замереть на месте и сжаться.
Удар ниже пояса. Я знаю. Я – засранец. Помогите мне, пожалуйста?
– Ну, учитывая тот факт, что он теперь мой бывший парень, средний палец ему от меня как раз подойдет. – Эта информация заставляет Люка скользнуть руками в карманы его шорт цвета хаки.
– Жаль слышать, что вы расстались, – произносит он.
– Нет, тебе не жаль, – трясу головой я, поджаривая его задницу.
Он сердито смотрит на меня.
Ага. Побуду членоголовым. Снова. Кажется, я попросил вас помочь?
– Хотя, на твоем месте, Келлар, как тот, кто знает, что твой член встретил больше кисок, чем ВИП-зона на концерте KISS, я бы сделал что-то кричащее. И перед толпой. И быстро… – он добавляет последнее слово, увлажняя губы, когда в дверь резко стучат.
В дверном проеме появляется лицо Эрин.
– Время шоу.
Чтоб. Меня.
– Хорошо.
Я поднимаю свою задницу и готовлюсь к схватке на ринге.
– Удачи, – в унисон выкрикивают Люк и Стюарт, когда я покидаю комнату.
Слишком рано, чтобы уединяться, вы не находите?
Как только я выхожу на ринг, тяжелое, словно свинец, чувство, кажется, весит еще больше, когда я вижу Макс. Она стоит в короткой джинсовой юбке и красной расстегнутой рубашке с завязанным узлом. Ее волосы спрятаны под ковбойской шляпой, но я вижу, что они подкручены на концах.
Правда? Вы, бл*дь, издеваетесь? Я вообще-то не трахался неделями. У меня не было возможности ударить кулаком во что-то последние двадцать четыре часа, а вы одеваете Макс, как влажную мечту Техаса? Как мне, бл*дь, справляться с этим?
Крики и радостные возгласы становятся громче, когда ее сиськи подпрыгивают, отчего толпа просто ликует. Из меня вырывает рык.
Они созданы для меня.
Мой противник, чье имя – Голливуд, вышагивает к Макс, которая манит его пальцем – что теперь стало фишкой – и целует в щеку. Он бросает мне ухмылку и облизывает свои губы, прежде чем коснуться ими ее щеки.
Я выбью ему все зубы.
Видя, что это меня раздражает, он скользит рукой вокруг нее и притягивает к себе для еще одного поцелуя, вырывая просто бурю ликования у толпы.
Я, бл*дь, убью его нахер.
– А теперь, – произносит диджей. – Он может сгибаться, он может склоняться, но запомните. Он. Никогда. Не сломается!! Леди и джентльмены! Тот самый! Единственный! Неразрушимый!
Мое сердце начинает бешено биться в груди. Почти так же быстро, как в моих фантазиях я буду вколачивать кулак в кофейного цвета лицо Голливуда через минуту. Я разминаю пальцы. Онемение в них – это именно то чувство, которое я ощущаю с той минуты, как позволил Макс подняться по лестнице.
Мне нужно было пойти за ней уже тогда. Нужно было попытаться показать ей, что она значит для меня весь мир. Пожалуйста, опустите тот факт, что прямо сейчас я звучу, словно стопроцентная девчушка, ладно? Я никогда прежде не был влюблен. Никогда не сталкивался с таким видом гребаных эмоций.
Я еще раз строго смотрю на фальшивую улыбку на лице Макс. Мне больно от одного взгляда на нее. Я медленно приближаюсь к ней, и она указывает на место на своей щеке, в которое, как ожидается, я должен ее поцеловать. В момент, когда я тянусь к ней, мой взгляд встречается с ее глазами. Они затемненные сомнением. Грустью. И болью.
И будь я проклят, если это все не моя вина.
Она нетерпеливо указывает на вторую щеку, прилагая все усилия, чтобы оставаться спокойной и сохранить игривое выражение на лице для ревнивой толпы.
Да? Ну их всех нахер!
Я скольжу рукой по ее талии, а второй – притягиваю ее голову за затылок к своим губам. Она вскрикивает от удивления, но это меня не останавливает. Я нежно всасываю ее губу в рот, надеясь, что ее тело расслабится и впустит меня. В секунду, когда она размыкает губы, мой язык врывается в ее рот и пробует ее, будто я целую ее впервые в жизни. Ее тело тает в моих руках, и я сжимаю ее крепче, отчаянно желая удержать. Отчаянно желая быть с ней. Наши языки сплетаются на мгновение, пока рев толпы позади нас не напоминает, что впереди у меня бой, который нужно выиграть. И если я не переведу дыхание, эта же толпа увидит, что я прячу под черными шортами.
Мы ведь не хотим, чтобы сейчас ревновал весь мир, так ведь?
Неохотно, я разрываю наш поцелуй, и мой взгляд фокусируется исключительно на ней:
– Я выбираю тебя, Макс. Я выбираю тебя.
