Текст книги "Фантастические создания (сборник)"

Автор книги: Нил Гейман

Соавторы: Диана Уинн Джонс,Питер Сойер Бигл,Ларри Нивен,Сэмюэль Р. Дилэни,Эдит Несбит,Энтони Бучер,Мария Хэдли,Аврам (Эйв) Дэвидсон,Ннеди Окорафор,Е. Лили
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Нет, – ответила она, – мне платье жмет под мышками.

– Ах, – сказал Король, – а ведь вы приехали без багажа. Может быть, платья Принцессы… о да, какие-нибудь ее старые платья… Ну разумеется, разумеется, эта особа… она, несомненно, ваша горничная…

Внезапно по залу прокатился громкий смех. Король беспокойно огляделся, словно ожидая, что вот-вот что-то произойдет. Но что здесь могло случиться?

– Да, – сказала Матильда, – Придмор… Ой, мамочки…

Ибо прямо на ее глазах с Придмор произошла ужасная перемена. Спустя секунду от прежней Придмор остались только ботики и подол юбки, а выше она обратилась в стекло и крашеное железо. Более того, подол юбки постепенно – Матильда успела это заметить – затвердел, стал плоским и четырехугольным. Это была больше не Придмор.

– О, мое бедное дитя, – прошептал Король, – ваша горничная превратилась в Механический Автомат.

Увы, так и было. Гувернантка обернулась торговым автоматом, которые ты наверняка видел на вокзалах. Алчной, загребущей машиной, которая забирает у тебя монетки, а взамен выдает жалкую тоненькую шоколадку и ни пенса сдачи.

Но за стеклом машины, которая раньше была Придмор, не было видно ни одной шоколадки. Только маленькие бумажные свертки.

Король молча дал Матильде несколько монет.

Она опустила в автомат одну монетку и потянула на себя ящик. В нем лежал бумажный свиток. Матильда развернула его и прочитала: «Не докучай мне!»

Опустила еще одну монету. На сей раз на бумажке было написано: «Прекрати немедленно, иначе я все расскажу твоей маме, как только она вернется».

А на следующей: «Ты мне все нервы измотала».

И тогда Матильда все поняла.

– Да, – вздохнул Король, – боюсь, тут никаких сомнений быть не может. Ваша горничная превратилась в Ворчальный Автомат. Только, ради бога, не волнуйтесь, дитя мое. Завтра с ней все будет в порядке.

– Спасибо, в таком виде она мне больше нравится, – поспешно сказала Матильда. – Я же не обязана все время кидать в нее монетки, понимаете?

– Ах! Не будем с ней черствы, она нуждается в нашей заботе и внимании, – ласково сказал Король и сам опустил монетку. И получил: «Ах ты, несносный мальчишка! Будь добр оставить меня в покое».

– Я здесь ничем не могу помочь, – устало сказал Король, – вы пока не знаете, как стремительно здесь все меняется. Дело в том… но лучше я расскажу об этом за чаем. Дитя мое, сейчас няня Принцессы проводит вас, и вы примерите платья моей дочери – возможно, одно из них вам подойдет.

И добрая, сердечная, ласковая няня отвела Матильду в покои Принцессы, и сняла с нее жесткое платье, которое врезалось в кожу, и переодела ее в зеленое шелковое платьице, мягкое, как птичья грудка, такое удобное, что Матильда от восторга расцеловала няню.

– А теперь, голубушка, – сказала няня, – ты, наверно, захочешь увидеть Принцессу? Только смотри не поранься. Она у нас немножко колючая.

В тот момент Матильда не поняла, что значат эти слова.

Няня повела ее по бесчисленным мраморным коридорам и лестницам, то вниз, то вверх, и, наконец, они вышли в сад, полный белых роз. В середине сада, на пуховой подушке в зеленой атласной наволочке – подушке величиной с добрую перину, – сидела Принцесса в белом платье.

Когда Матильда приблизилась, Принцесса встала. Казалось, это белая лента длиной в полтора ярда поднялась и сделала книксен. Конечно, лента была довольно широкая, но то, что по меркам лент широко, для Принцессы очень узко.

– Здравствуйте, как вы поживаете? – сказала Матильда, ибо ее учили хорошим манерам.

– Спасибо, очень худо, – ответила Принцесса.

И действительно, она была очень худая. Лицо у нее было белое и узкое, будто сделанное из ракушки. Руки – белые и тонкие, а пальцы – точь-в-точь рыбьи кости, как показалось Матильде. Волосы и глаза у Принцессы были черные, и Матильда подумала: «Ох, а она была бы хорошенькая, не будь такая худая». Принцесса пожала Матильде руку. Точнее, до боли стиснула костлявыми пальцами.

И все-таки, должно быть, Принцесса обрадовалась гостье. Она пригласила Матильду присесть рядом с собой на атласную подушку.

– Я мне нужно быть очень осторожной, чтобы не сломаться, – объяснила она. – Вот почему подушка такая мягкая. Мне мало во что можно играть, потому что несчастные случаи для меня очень опасны. Вы знаете какие-нибудь сидячие игры?

Матильде вспомнилась только игра в «корзиночку». И они стали играть, взяв вместо бечевки зеленую ленту из косы Принцессы. У Принцессы получалось намного лучше: ее пальчики – рыбьи кости – плели фигуры из ленты намного ловчее, чем розовые ручки Матильды – коротенькие и пухлые.

Между партиями в «корзиночку» Матильда все вокруг рассматривала, всем восхищалась и, конечно, обо всем расспрашивала.

Неподалеку она увидела очень большую клетку, в центре которой была прикована к насесту огромная птица. Собственно, клетка была настолько велика, что тянулась вдоль всего розария, от стены до стены. У птицы был желтый гребешок на голове, как у какаду, и огромный клюв, как у тукана (если ты не знаешь, как выглядит тукан, пусть тебе будет стыдно: ты недостоин больше никогда переступить порог зоопарка).

– Что это за птица? – спросила Матильда.

– О, это мой питомец, Какадукан, – сказала Принцесса. – Очень ценная птица. Если он умрет или его похитят, Зеленая Страна завянет и станет похожа на Нью-Кросс или Ислингтон.

– Какой ужас! – вскрикнула Матильда, содрогнувшись.

– Конечно, я никогда не была ни в Нью-Кроссе, ни в Ислингтоне, – продолжала Принцесса, брезгливо передернувшись, – но что-что, а географию я, по-моему, знаю.

– Всю-всю? – удивилась Матильда.

– Даже разделы про экспорт и импорт, – сказала Принцесса. – До свидания. Думаю, теперь мне нужен отдых, иначе я буду совсем истощена. Няня, уведите ее.

И тогда няня отвела ее в еще одну чудесную комнату, и Матильда играла там, пока не пришло время пить чай. В этой комнате были собраны все игрушки, на которые ты не можешь наглядеться в магазине, пока взрослые покупают тебе кубики или пазл «Занимательная география». Те самые игрушки, которых тебе никогда не дарят, потому что они слишком дорогие.

Затем настало время чаепития у Короля. Он держался с неподдельной учтивостью и обращался с Матильдой совсем как со взрослой; Матильда была этим очарована и вела себя образцово.

Король без утайки рассказал ей о своих невзгодах.

– Вы видите, – начал он свой рассказ, – какой великолепной когда-то была моя Зеленая Страна. Местами она до сих пор хороша, но уже совсем не та, что раньше. А виновата во всем птица, Кокадукан. Мы не решаемся ни убить его, ни подарить, но стоит ему засмеяться, как что-нибудь меняется. Посмотрите на моего Премьер-министра. Он был мужчиной шестифутового роста… А теперь я могу поднять его одной рукой… А ваша горничная, бедняжка…. И все из-за этой мерзкой птицы.

– А почему она смеется? – спросила Матильда.

– Ума не приложу, – вздохнул Король. – Я лично ничего смешного вокруг не вижу.

– Может, заставить ее учить уроки? Или сделать ей еще какую-нибудь гадость, чтобы испортить настроение?

– Я пробовал. Уверяю вас, дитя мое: количество знаний, проглоченных этой птицей, повергло бы в шок любого профессора.

– А что она еще… глотает, кроме знаний?

– Рождественский пудинг. Но… что тут говорить… Эта птица не перестанет смеяться, даже если кормить ее собачьими галетами и поить слабительным чаем из сенны.

И, вздохнув, Его Величество поставил перед Матильдой поджаренные хлебцы с маслом.

– Вы даже вообразить себе не можете, – продолжал он, – что тут творится. Однажды птица посмеялась над Кабинетом министров, и все они превратились в карапузов в желтых распашонках. И пока они не придут в себя, мы не можем издать ни одного закона – не могу же я их уволить и назначить других? Ведь министры-то ни в чем не виноваты.

– Конечно, они не виноваты, – кивнула Матильда.

– А эта история с драконом? – продолжал Король. – Как-то к нам прилетел дракон, и я пообещал руку Принцессы и полкоролевства любому, кто его убьет, – таков обычай, знаете ли.

– Знаю, – кивнула Матильда.

– И что же вы думаете… Приехал один Принц, очень приличный молодой человек, и все собрались посмотреть поединок. За места в первом ряду брали по девять пенсов, я не преувеличиваю. Протрубили трубачи, и дракон не замедлил явиться. Для дракона труба все равно что колокольчик, созывающий к обеденному столу. И вот Принц выхватил свой сверкающий клинок, и все мы вскрикнули, но проклятая птица захохотала, дракон обратился в очаровательного котенка, и Принц зарубил его с размаху – просто не успел остановиться. Публика осталась крайне недовольна.

– А что случилось дальше? – спросила Матильда.

– Что ж, я сделал все, что мог. Я сказал: «Вы все равно должны жениться на Принцессе». И повел Принца во дворец, но тем временем Какадукан успел рассмеяться еще раз и Принцесса обернулась престарелой немкой-гувернанткой. Принц спешно отбыл восвояси в расстроенных чувствах. А Принцесса через день-два снова стала собой. Вот такие у нас неприятности, дитя мое.

– Я вам оченьсочувствую, – сказала Матильда и съела еще немного засахаренного имбиря.

– Только это и остается, – вздохнул несчастный монарх. – Если бы я попытался перечислить все несчастья, которые эта птица принесла моему бедному королевству, рассказ затянулся бы допоздна и я помешал бы вам лечь спать в положенный час.

– Я совсем не против, – любезно сказала Матильда. – Расскажите мне еще немножко.

– Хорошо, – продолжал Король, все больше мрачнея. – Я вам расскажу, что после одного-единственного «хе-хе» этой мерзкой птицы галерея предков на стене в моем дворце изменилась до неузнаваемости: вместо лиц – какие-то вульгарные багровые физиономии, вместо «этот» они говорили «энтот» и упорно называли себя «Смиты с Клепхем-Джанкшен».

– Какой ужас!

– А однажды, – Король перешел на шепот, – птица расхохоталась так громко, что одно воскресенье наскочило на другое, а следующий четверг со страху убежал, потерялся и сейчас прячется где-то за Рождеством. А теперь, – вдруг объявил Король, – пора спать.

– Точно пора? – спросила Матильда.

– Да, прошу вас удалиться, – сказал Король. – Я рассказываю эту трагическую историю всем чужестранцам, потому что не теряю надежды: может быть, кто-то из них придумает, что можно сделать. Полагаю, вы очень милая девочка. Как, по-вашему, вы достаточно умны, чтобы мне помочь?

Очень приятно, когда тебя спрашивают, умна ли ты. Потому что твоя двоюродная бабушка Уиллоби точно знает, что умницей тебя назвать нельзя. Зато Короли говорят столько добрых слов! Матильда просияла.

– Мне кажется, я не очень умная, – сказала она честно, но тут по пиршественному залу прокатился хриплый хохот. Матильда схватилась за голову. – О боже! – вскричала она. – Мне кажется, я уже не я! Ой, погодите минутку! Ой, да что такое творится? Ой!

Матильда ненадолго умолкла. А потом посмотрела на Короля и сказала:

– Я была не права, Ваше Величество. Я умная девочка и понимаю, что мне вредно засиживаться допоздна. Доброй ночи. Большое спасибо за вкусное угощение. Мне кажется, утром я придумаю, как вам помочь. Конечно, если птица опять не засмеется и я не стану прежней Матильдой.

Но наутро голова у Матильды продолжала работать на удивление хорошо. Вот только когда она спустилась на первый этаж, чтобы позавтракать и поделиться с Королем планами, как ему помочь, то поняла, что ночью Какадукан опять смеялся, ибо прекрасный дворец обернулся мясной лавкой, а Король, у которого хватало мудрости не перечить судьбе, подоткнул мантию и взялся за работу. Когда Матильда его увидела, он отвешивал кухарке с корзинкой шесть унций лучших бараньих отбивных.

– Теперь я даже не знаю, как вы сможете мне помочь! – вскричал он в отчаянии. – Пока дворец в таком виде, бессмысленно пытаться быть Королем. Мне остается лишь быть хорошим мясником, насколько это в моих силах. А вы, если пожелаете, можете помочь мне с бухгалтерией, пока птица не посмеется над лавкой, чтобы она снова стала дворцом.

Итак, Король посвятил себя новому ремеслу, а подданные отнеслись к нему с уважением (их всех судьба бросала то высоко, то низко, после того как появился Какадукан). Матильда вела бухгалтерские книги и выписывала счета, и, в сущности, оба были довольны жизнью. Придмор, замаскированная под торговый автомат, стояла в лавке и привлекала множество покупателей. Они приводили к ней своих детей, заставляли бедных невинных малюток опускать монетки в прорезь и читали добрые советы Придмор. Как ты понимаешь, с родителями везет не всем. Принцесса в обществе Какадукана по-прежнему сидела в своем саду на заднем дворе лавки, и Матильда играла с ней каждый день после обеда. Но однажды, когда Король проезжал через чужое королевство, местный Король выглянул из окна своего дворца, засмеялся и крикнул вслед тележке: «Мясник!» Король-Мясник не обиделся: это было грубо, но правда. Но когда другой Король крикнул: «Почем кошатина?» – Король Зеленой Страны рассердился по-настоящему, потому что торговал только мясом высшего качества. Он рассказал об этом случае Матильде, и она сказала:

– Пошли армию, и пусть она его разгромит.

Король так и сделал, и враг был разбит. Какадукан посмеялся над Королем и своим смехом вернул его обратно на трон и превратил мясную лавку обратно в дворец – как раз вовремя, чтобы Его Величество объявил всеобщий выходной день и организовал для армии шикарный прием. Теперь Матильда помогала Королю во всех делах, и ей ужасно нравилось чувствовать себя умницей-разумницей – это новое ощущение было таким сладостным! Так что Матильда ужасно расстроилась, когда услышала смех Какадукана, едва столы были накрыты для пира. Да, гадкая птица снова засмеялась, и всеобщий праздник обернулся введением нового подоходного налога. Великолепный пир превратился в выговор за подписью Короля, а армия внезапно сделалась оравой малышей на неудачном пикнике воскресной школы: пришлось угостить их булочками и рыдающими отвести домой.

– Это должнопрекратиться, – сказал Король.

– Что ж, – отозвалась Матильда. – Я кое-что придумала. Если вы назначите меня гувернанткой Принцессы, я попробую все исправить. Теперь я достаточно умна.

– Мне придется созвать Парламент, – сказал Король. – Чтобы вас назначить, нужно внести поправки в конституцию.

И он поспешил в Парламент. Но когда он бежал мимо Какадукана, тот хихикнул, склонив голову набок. Король не остановился, но его изящная корона сделалась массивной и безвкусной и украсилась – верх пошлости! – дешевыми цветными стекляшками. Бархатная мантия, отороченная мехом горностая, теперь была из фланели и кроличьего меха, а скипетр стал длиной в 20 футов, и тащить его было чрезвычайно неудобно. Но Король не сдавался. Его королевская кровь вскипела.

– Ни одна птица, – отрезал он, – не помешает мне исполнить мой долг и открыть сессию моего Парламента.

Но он так разволновался, что у дверей Парламента никак не мог припомнить, которым ключом их отпирать, и в конце концов один из ключей намертво застрял в замке. Депутатам пришлось произносить речи прямо на перекрестках, что создавало огромные помехи дорожному движению.

Несчастный Король вернулся домой со слезами на глазах.

– Матильда, – сказал он, – это уже слишком. Вы всегда были для меня утешением. Вы не бросили меня в беде, когда я был мясником: вы вели бухгалтерские книги, собирали заказы и передавали их поставщикам. Если вы уже достаточно поумнели, пришло время мне помочь. Если вы мне не поможете, я уволюсь – перестану быть Королем, уеду и открою мясную лавку на Кэмбервелл-Нью-роуд, и найму другую девочку вести бухгалтерские книги – другую, вы меня поняли?

Это заставило Матильду решиться:

– Хорошо, Ваше Величество. Тогда разрешите мне выходить на прогулки по ночам. Возможно, я смогу выяснить, что смешит Какадукана. Если я это узнаю, мы навсегда лишим его поводов для смеха. В чем бы эти поводы ни состояли…

– Ах, – вскричал несчастный Король, – хорошо бы вам это удалось!

В тот вечер Матильда легла на кровать, но не заснула. Она подождала, пока все во дворце не затихнет, а потом бесшумно, словно кошка или мышка, выскользнула в сад, к клетке Какадукана, спряталась за кустом белых роз и стала наблюдать. Ничего не происходило, пока небо не посерело от проблесков рассвета, да и тогда проснулся один Какадукан. Но когда над крышей дворца взошло круглое красное солнце, что-то тихо появилось из дверей дворца. Оно походило на полтора ярда белой ленты, ползущей по земле, и была это Принцесса собственной персоной.

Она беззвучно подошла к клетке и протиснулась между ее прутьями. Щель была очень узкая, но мне еще не доводилось видеть птичьих клеток, между прутьями которой невозможно протянуть полтора ярда белой ленты. И вот Принцесса подошла к Какадукану и начала щекотать его под крыльями, пока он не захохотал во весь голос. Тогда Принцесса снова юркнула между прутьями и вернулась в свою спальню прежде, чем птица отсмеялась. Матильда тоже вернулась в свою комнату. В тот день все воробьи обернулись ломовыми лошадьми, и по дорогам стало не проехать.

После обеда Матильда, как всегда, пришла поиграть с Принцессой и как бы ненароком спросила:

– Принцесса, а отчего вы такая худая?

Принцесса ласково пожала руку девочке и сказала серьезным тоном, с полной искренностью:

– Матильда, у вас благородное сердце! Никто и никогда меня об этом не спрашивал, хотя меня пытались вылечить. А я не могла ответить, пока не спросят, понимаете? Это печальная, трагическая история. Матильда, когда-то я была такая же толстая, как вы.

– Не такая уж я и толстая, – возразила Матильда.

– Какая разница, – нетерпеливо выпалила Принцесса, – в любом случае я была не особенно худая. А потом исхудала.

– Но почему?

– Потому что мне не разрешали каждый день есть мой любимый пудинг.

– Как им не стыдно, – сказала Матильда. – А какой пудинг вы любите?

– Естественно, хлебно-молочный. С засахаренными лепестками роз и грушевыми леденцами внутри.

Конечно же, Матильда тут же отправилась к Королю, но, пока она шла, Какадукан засмеялся, и когда Матильда обнаружила Короля, он был не в состоянии распорядиться насчет обеда, ибо превратился в виллу со всеми современными удобствами. Король уныло стоял посреди парка, и Матильда узнала его только по короне, криво свисающей с одной из печных труб, и по горностаевой оторочке вдоль садовой дорожки. И тогда Матильда под свою личную ответственность заказала повару любимый пудинг Принцессы, и весь двор получал этот пудинг на обед, пока всем придворным не стало противно даже смотреть на хлеб и молоко, а уж грушевые леденцы они вообще обходили за милю. Даже Матильде это блюдо, честно говоря, немножко приелось, хотя она была умная девочка и понимала, что хлебно-молочный пудинг – это здоровая пища.

Но Принцесса становилась все полнее и румянее, и ее платья из шпагатной бумаги все время приходилось распарывать и расставлять, пока не оказалось, что запаса больше нет. И тогда Принцесса стала носить свои старые платья, которые до этого носила Матильда, а потом пришлось позвать портниху и сшить новые. Чем больше Принцесса полнела, тем добрее становился ее характер, и Матильда полюбила ее всей душой. А Какадукан не смеялся уже месяц.

Когда Принцесса поправилась настолько, насколько это приличествует принцессам, Матильда пришла к ней, обняла ее и поцеловала. Принцесса тоже поцеловала ее и сказала:

– Ну хорошо. Я прошу прощения. Я просто не хотела просить прощения за то, как себя вела. Но теперь прошу. Какадукан никогда не смеется, если его не щекотать. Понимаете? Он терпеть не может смеяться.

– И вы никогда больше не станете его щекотать, – сказала Матильда. – Правда, моя дорогая?

– Конечно, не буду, – изумилась Принцесса. – Зачем мне это надо? Это пока я была худая, постоянно вредничала, но теперь, когда снова набрала вес, я желаю всем только счастья.

– Но как люди могут быть счастливы, – сурово спросила Матильда, – когда их всех превратили в то, для чего они не созданы? Ваш дорогой папа обернулся фешенебельной виллой. Премьер-министр был маленьким мальчиком, потом снова стал министром, но теперь превратился в комическую оперу. Половина дворцовых горничных сделались рюмками. Они бегают и звенят, натыкаясь на фарфоровую посуду. Весь флот до последнего матроса – французские пудели, а армия – немецкие колбаски. Ваша любимая няня – процветающая паровая прачечная, а я, увы, стала чересчур умна. Неужели эта ужасная птица не может что-нибудь сделать, чтобы хоть как-то навести порядок?

– Нет, – прошептала Принцесса и расплакалась, осознав, какой ужас творится вокруг. – Однажды Какадукан мне рассказал, что когда он смеется, то может изменить только одну-две вещи за один раз, да и то в половине случаев получается то, чего он сам не ожидал. Единственный способ привести все в порядок – это… но это невозможно! Если бы мы смогли показать ему, как смеяться сквозь слезы, – вот в чем секрет! Это его доподлинные слова, но я даже не знаю, что значит «смеяться сквозь слезы», и уж тем более не понимаю, как это сделать. Матильда, а вы можете показать ему, что это такое?

– Нет, – сказала Матильда, – но… разрешите мне перейти на шепот, ведь птица нас подслушивает… Придмор может! Она часто мне говорила: «Смейся-смейся, сейчас я тебе покажу, будешь у меня смеяться сквозь слезы». Но она мне это так ни разу и не показала. О, Принцесса, у меня появилась идея!

Матильда и Принцесса шептались тихо, и Какадукан не смог их подслушать, сколько ни пытался.

И вот Какадукан услышал скрип колес. Четверо мужчин привезли в розовый сад тачку, где лежало что-то большое и красное. Они поставили этот предмет перед Какадуканом, а он со злости начал приплясывать на насесте.

– О, – говорил он, – заставьте меня смеяться кто-нибудь, и тогда эта уродливая штуковина точно изменится. Я это знаю. Она обернется чем-нибудь в сто крат безобразнее. Я это перьями чувствую.

Принцесса отперла дверцу клетки ключом Премьер-министра, который некий тенор нашел в своих нотах. Принцесса подкралась к Какадукану сзади и пощекотала его под крыльями, с обеих сторон одновременно. А он, свирепо косясь на красный торговый автомат, захохотал заливисто и громко, и увидел, как стекло и красное железо превращаются в фигуру Придмор. Ее щеки были красные от гнева, глаза остекленели от возмущения.

– Ну и воспитание, – прошипела она, – над чем это ты смеешься, хотела бы я знать? Я уж тебе покажу, ты у меня будешь смеяться сквозь слезы, любезный!

Одним прыжком она оказалась в клетке и тут же, на глазах у изумленных придворных, принялась трясти Какадукана, пока он действительно не заплакал, а потом не засмеялся сквозь слезы. Зрелище, нужно сказать, было душераздирающее.

Но вдруг все люди и вещи, как по волшебству, сделались прежними: прачечная – няней, вилла – королем, остальные – теми, кем были до всех этих происшествий, а светлый ум Матильды погас, словно задули свечку.

Сам Какадукан распался надвое, и одна половинка сделалась обыкновенным туканом вроде тех, которых ты, верно, сто раз видел в зоопарке (если, конечно, ты заслужил визит в это райское местечко), а другая половинка – флюгером в виде какаду, ибо, как ты и сам знаешь, флюгер вечно вертится и меняет направление ветра. Так что он не совсем лишился прежней колдовской силы. Правда, теперь, когда он распался надвое, ему не нужно смеяться, чтобы колдовать. Бедный Какадукан, словно один английский король, о котором ты, верно, слышал на уроках истории, «с того печального дня больше никогда не улыбался» [4] 4
  Имеется в виду Генрих I (1068–1135), потерявший в кораблекрушении своего единственного сына и наследника, принца Вильгельма.


[Закрыть].

Благодарный Король послал всю армию – с барабанами и знаменами, затянутую уже не в колбасные шкурки, а в великолепные мундиры, – проводить Матильду и Придмор до дома. Но Матильду клонило в сон: она так долго была умницей-разумницей, что очень устала. Ты, наверно, по себе знаешь, как это утомительно. Солдатам тоже хотелось спать, и все они, один за другим, куда-то разбрелись, и когда Придмор и Матильда подошли к своему дому, рядом был только один человек в форме – да и тот полисмен, дежуривший на перекрестке.

На следующий день Матильда заговорила было с Придмор о Зеленой Стране, и Какадукане, и Короле, который превратился в виллу, но Придмор лишь прошипела:

– Пустые бредни! Придержи-ка язык.

И Матильда, естественно, смекнула, что Придмор не желает, чтобы ей напоминали, как она была Ворчальным Автоматом. И Матильда, будучи доброй и тактичной девочкой, просто сменила тему разговора.

Никому в семье Матильда не рассказала о своих приключениях, потому что понимала: все уверены, что она провела время в гостях у двоюродной бабушки Уиллоби. Матильда знала: если она признается, что не была у бабушки, ее немедленно туда отправят, а к бабушке ей совсем не хотелось.

Матильда часто пыталась подстроить так, чтобы Придмор снова села не на ту конку. Другого способа попасть в Зеленую Страну Матильда не знала. Но это удалось лишь однажды, да и то вместо Зеленой Страны конка завезла их к «Слону и Замку» [5] 5
  «Слон и Замок» – пересечение улиц и квартал в Лондоне. Место названо по постоялому двору «Слон и Замок».


[Закрыть]. Ни одной маленькой девочке не стоит надеяться, что она побывает в Зеленой Стране еще раз. Но ведь многим такое счастье и вовсе не выпадет…