355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Юрконенко » Белый олень. Часть 1. Дочь севера » Текст книги (страница 4)
Белый олень. Часть 1. Дочь севера
  • Текст добавлен: 22 декабря 2021, 20:01

Текст книги "Белый олень. Часть 1. Дочь севера"


Автор книги: Николай Юрконенко



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 5

Сергей и Ольга возвращались с катка. Падал большими хлопьями снег, было не холодно и, так же как на катке, улицы густо заполнены народом.

– Устала? – Сергей поправил на плече спортивную сумку с коньками.

– Немного.

– Сегодня суббота, завтра подольше поспишь, отдохнешь. Так что торопиться некуда, погуляем.

– Послушай Сережа, – Ольга неожиданно остановилась. – А давай пойдем ко мне. У тебя ведь до девяти увольнение, а сейчас только начало седьмого.

– В таком затрапезном виде? Нет! – решительно запротестовал он. – Знатьё, так я бы «парадку» надел. Может, лучше в другой раз, а?

– Никаких других! Мы идем сейчас, тем более, что уже почти пришли. И вид у тебя вполне респектабельный.

На звонок открыли сразу, словно поджидали. В дверном проеме стоял высокий мальчик лет двенадцати, Сергей понял, что это брат Ольги, сходство было в овале лица и в губах.

– Вот, знакомься, это – Сергей, – она подтолкнула брата поближе. Слегка смутившись, тот хрипловато произнес:

– Олег.

Они обменялись рукопожатием.

– Ты не думай, Сережа, что у него бас, это обычная ангина, – улыбнулась Ольга. – Ему приказано сидеть дома и лечить горло.

– Приказано, приказано… – Олег с возмущением глянул на сестру. – Никакой ангины уже давно нет, сама все выдумываешь и докладываешь папе.

– Ничего, братик, профилактика еще никому не помешала, – Ольга шлепнула его по затылку. – Ну, марш в свою комнату. Раздевайся, Сережа, проходи.

Сергей помог ей снять коротенькую дубленку, поискал глазами место на вешалке и остолбенел: на крючке, куда он только что собирался ее повесить, висела шинель, окантованная по контуру ворота красной каймой.

«Генерал-майор», – как-то даже опасливо посмотрел Сергей на погон с зигзагом-молнией и крупной вышитой звездой на нем. Он осторожно пристроил свою куртку подальше от шинели, непроизвольно поправил одежду.

Они прошли в комнату, Ольга указала Сергею на большое мягкое кресло:

– Присаживайся, Сережа. Вот журналы, газеты, не скучай, а я сейчас.

Она вышла. Сергей стал осматриваться. Освещенная теплым светом хрустальной люстры большая зала была обставлена со сдержанным вкусом: книжный шкаф светлого дерева с обширной библиотекой, просторный сервант с посудой, объемный стол с вазой-ладьей, стулья с темно-коричневой обивкой, два кресла по углам, журнальный столик. На стенах картины и чеканка. В горшочках цветы с длинными вьющимися стеблями. Заботливо ухоженная комната веяла спокойным уютом.

– Давайте знакомиться! – неожиданно раздался за спиной Сергея негромкий дружелюбный голос. Он оглянулся. У входа стояла миловидная женщина среднего роста, одетая по-домашнему. Слегка наклонив голову с уложенными узлом светлыми волосами, она с легкой улыбкой смотрела на оробевшего гостя. На ее еще довольно свежем лице явно проступали черты юной красоты дочери, Ольга была весьма похожа на мать. Сергей встал, сделал шаг вперед, остановился, растерянный.

– Ну, что же вы? Смелее! Меня зовут Валентина Андреевна, а вас Сергей Романов, верно? Вот видите, я кое-что уже знаю, – она дружески прикоснулась к его плечу. – Наконец-то дочь удосужилась познакомить мать со своим молодым человеком. Спасибо, что зашли, Сергей. Однако, чем бы вас занять? Ольги не будет минут двадцать, прогнала меня из кухни, желает приготовить ужин сама… Я этому рада, предзнаменование неплохое… Вот что, Сергей, помогите-ка мне передвинуть стол, а сами отправляйтесь в Ольгину келью, там и стерео-музыка, и магнитофон, а в помощь я пришлю вам Олега.

Сергей облегченно вздохнул, всё оказалось значительно проще, чем он ожидал.

– Кто у вас родители? – спросила за ужином Валентина Андреевна.

– Отец геолог, точнее – автомеханик геологоразведочной партии, мама техник-геофизик, работают почти всегда вместе, всё поле.

– Поле – это, кажется, сезон геологических работ?

– Совершенно верно. И я с ними с самого детства в тайге: то с матерью на полигоне, то с отцом в вездеходе. Так и путешествовали, только сестры дома оставались да бабушка.

– Мы вот тоже попутешествовали: и в Белоруссии служили, и в Германии, и в Латвии, а четыре года назад прибыли в Омск, – Валентина Андреевна пододвинула поближе к гостю вазу с вареньем, поинтересовалась. – У вас, Сергей, вероятно, большая квартира, раз столько домочадцев?

– Нет, у нас частный дом в пригороде Горноозерска, – ответил он. – При нем участок земли, родители любят возиться в огороде, да и мы с сестрами не остаемся в стороне.

– Ну, а сестры чем занимаются?

– Саша и Зоя – обе школьницы.

– У них, мама, на севере области водятся белые олени, – сказала Ольга. – Только я забыла, как их называют.

– Сокжои, – пояснил Сергей. – Но это большая редкость – белый сокжой, из тысячи – один.

– Что, совершенно белые? – удивилась Валентина Андреевна.

– Да, абсолютно.

– У эвенков Забайкалья есть очень красивая легенда, – Ольга тепло и чуть задумчиво улыбнулась. – Белый олень-спаситель приходит на помощь, когда людям грозит неминуемая гибель… Ее рассказал один старый охотник… Напомни, Сережа, как его зовут?

– Очитуха Кочени'ль – с грустинкой промолвил он. – Это старинный друг отца и мой наставник, я у него многому научился.

– Да, всё это очень интересно… Ну, а как вам здесь, в нашем городе?

Сергей неопределенно пожал плечами:

– Город, кажется, неплохой. Но я его еще мало знаю – в увольнения отпускают нечасто.

– А как обстоит дело с учебой, после армии, наверное, трудновато?

– Ничего, справляемся потихоньку.

– Все-таки это очень серьезно – быть летчиком. Представляю, сколько всего нужно знать, чтобы управлять самолетом.

– Да, заниматься приходится много, – подтвердил Сергей. – Большинство предметов основано на математике, физике, и особенно, на геометрии и тригонометрии – всё «сэвэже'» базируется на этих дисциплинах.

– Сэвэже, что это? – прислушалась к странному звучанию термина Валентина Андреевна.

– Это аббревиатура нашего основного предмета – самолетовождения, – пояснил Сергей. – Проще говоря, штурманская подготовка.

– Трудный предмет? – поинтересовалась и Ольга.

– Очень. Не сразу дается, сплошные формулы… Расчеты на логарифмической навигационной линейке направления ветра, углов сноса, курсов, пеленгов, скоростей, глиссад снижения… И всё это надо успеть буквально за секунды – ведь самолет-то летит. У нас даже присказка есть: «Кто освоил «сэвэжэ», тот почти пилот уже». А еще преподают сопромат, металловедение, конструкцию самолета и двигателя, радиосвязь, метеорологию, английский язык, ведь кто-то в будущем станет пилотом международных авиалиний. Много предметов и на военной кафедре, выпускникам присваивают звание – лейтенант запаса. Так что можно устроиться и в военной авиации.

– Летаете уже, Сергей?

– Пока нет, ближе к лету поедем на аэродром Калачинск, там и начнем. Но до этого надо будет пройти парашютную подготовку.

– А не страшно прыгать?

– Нет, этим я занимался в армии, привык.

– Жаль, что папы нет дома, снова в отъезде, – сказала Ольга. – Он, правда, артиллерист, к авиации не имеет отношения, но общую тему для разговора вы бы с ним, пожалуй, нашли.

«А, может оно и к лучшему», – подумал с облегчением Сергей. Ему, вчерашнему солдату беседовать с генералом было как-то не с руки. Но в то же время он отчетливо понимал, что в будущем это неизбежно.

Еще какое-то время длилось вечернее застолье. Большие настенные часы мелодично и увесисто отсчитали восемь ударов. Сергей поднялся, сожалеюще произнес:

– Ну, мне пора, личное время уже заканчивается.

– Вы почаще приходите к нам, Сергей, – сказала Валентина Андреевна.

– Спасибо, за приглашение. Но все зависит от успеваемости, увольнения за просто так не дают.

– Вот и прекрасно, – засмеялась она, – значит у вас есть стимул учиться на одни пятерки.

– Я провожу тебя недалеко, – Ольга принялась натягивать сапоги. Сергей подал ей шубу и, одеваясь сам, вдруг ощутил, что ему не хочется уходить из этого теплого гостеприимного дома в неуютную казарму.

Они вышли из подъезда. Снег все сыпал, только теперь он был гуще. Под фонарем, освещающим фасад здания, Сергей остановился, нежно обнял Ольгу.

– Ты почему не сказала, что твой отец генерал? Я даже испугался, когда увидел его шинель. За два года службы близко видел генерала раза три, не больше. Это был наш комдив Самойлов.

– Папа и сам, наверное, еще страшится своих погон. Он ведь у нас молодой генерал, совсем недавно из академии Генштаба вернулся. Представляешь, в его возрасте отсидеть целый год за партой. Непостижимо.

– А кто он по должности?

– Командующий артиллерией Сибирского военного округа, – пояснила Ольга.

– Понятно, – уважительно кивнул Сергей. Поколебавшись, спросил, – А кто по специальности твоя мама?

– Мама – кандидат юридических наук, декан Омского юрфака.

– Н-да… Семья у вас, прямо скажем, нерядовая: мать – декан-юрист, отец – генерал-артиллерист, – подытожил Сергей. – Видишь, я даже рифмами заговорил…

Ольга на это лишь усмехнулась. А Сергей, чуть поколебавшись, уточнил насмешливо и одновременно настороженно. – Ну и как, прошел я смотрины, нет?

– Какие еще смотрины?

– Но ты же прекрасно понимаешь, о чем я… Смотрины жениха.

– Но, насколько мне известно, смотрины проходят невесты, а не женихи…

– В нашем случае – все наоборот! – незыблемо и уже без улыбки заявил Сергей.

– То есть ты – мой жених? – искренне подивилась Ольга.

– Абсолютно точно, я – твой жених, а ты – моя невеста!

Она долго-долго молчала, неотрывно глядя на него, снег ложился на ее длинные густые ресницы, таял. Наконец произнесла с очень серьезным выражением лица:

– Что касается первого вопроса, то отвечу так: маме ты очень понравился, а, следовательно, смотрины прошел. Уверена, что и папа не думал бы по-иному, взгляды моих родителей чаще всего – совпадают. А по поводу второго вопроса скажу так: рановато нам думать про жениха и невесту, Сережа. Мы ведь еще так мало знаем друг дружку… Не обижайся, я говорю, как есть.

Медленно и сурово он произнес:

– Это ты про себя сказала. А вот я совершенно точно знаю, что ты – моя судьба! И никто мне больше не нужен! – и завидя, что Ольга что-то хочет ответить, порывисто шагнул к ней, обнял и прикипел к губам в долгом поцелуе. И она, горячо отвечая, обхватила его плечи, приникла к груди.

Нескоро они разомкнули объятия. Переводя дыхание, как после бега, Сергей умоляюще попросил:

– Ничего не говори, молчи! Я знаю… нет, я уверен, что ты еще придешь к тому, к чему уже пришел я… А, теперь давай прощаться, а то тебя мать ждет, тревожится.

– Постоим еще минут пять…

– Мне надо спешить, родная. Я ведь тебе объяснил, что это такое – остаться в училище до первого замечания, – он озабоченно посмотрел на часы. – Тем более, что сегодня на КПП дежурит наш ротный Фома.

– Сейчас пойдешь… – она медлила, что-то напряженно обдумывая, потом спросила. – Сережа, я догадываюсь, что драка с Германом произошла из-за меня, а что конкретно послужило причиной, ты можешь, наконец, это объяснить?

– Не могу… – он неловко подбирал слова. – А точнее – не хочу. Одно скажу: Юдин получил по заслугам.

Она помолчала, осмысливая услышанное, потом тихо проронила:

– А теперь еще раз поцелуй меня и беги, не то действительно опоздаешь.

Их губы снова слились в страстном, и, казалось, бесконечном поцелуе.

– Всё, я пошел, до скорой встречи, Оленька! – Сергей в который уже раз ощутил, что ему необходимо сделать огромное усилие, чтобы отстранился от девушки.

– Счастливо, мой любимый!

Он повернулся и бросился бежать по тротуару к автобусной остановке. Оглянувшись на повороте, еще успел различить в коловерти бесконечного снега стройную фигуру Ольги.

Глава 6

В это раннее майское утро курсант Максим Кленов проснулся задолго до общего подъема. Сердце гулко колотилось от того, что сон был тревожным, неспокойным. Натянув на себя брюки, ботинки, и захватив куртку, осторожно, стараясь не разбудить товарищей, он выбрался наружу. Палаточный городок спал. Стояла звонкая тревожная тишина, какая бывает всего лишь несколько минут перед встречей земли с солнцем. На траве, на молодой зелени подлеска – повсюду серебрилась обильная роса, верный признак хорошей погоды. Максим подошел к умывальнику – длинной горизонтальной трубе со множеством кранов, холодная вода обожгла тело. Фыркая от удовольствия, он долго мылся, ощущая, как начинает играть разогнанная холодной водой кровь. И еще кое-что ощущалось, но это «кое-что» было где-то глубоко внутри, и Максим старался как можно меньше думать о нем, стремился запрятать еще глубже.

Этим чувством был страх, медленно и неуклонно заполнивший все существо парня. А еще вопрос родился в подсознании и высветился неумолимо: «А смогу ли я?» Ведь если «смогу», то всё, к чему так привык за девять месяцев трудной учебы, будет продолжаться: теоретическая и физическая подготовка, полеты на тренажере, зачеты, сессии, семестры, законы Бернулли, Клайперона и многие другие, на основе которых держится в воздухе самолет, редкие увольнения в город, замкнутый мир единодушного коллектива одержимого мечтой о небе… А если «не смогу», то все исчезнет как мираж, и заключительным этапом первого курса летного училища станет упаковка чемодана и оформление проездных документов в один конец, до есть домой. И мечта стать пилотом, чтобы заменить погибшего летчика-отца, так и останется неосуществленной мечтой.

Максим вернулся в палатку. Двое курсантов и старшина группы Романов спали крепким сном. Глянув на безмятежно посапывающего на топчане Сергея, Максим подумал: «Ну и нервы! Дрыхнет как ни в чем не бывало! Впрочем, тридцать прыжков – это говорит о многом. Сегодня он совершит тридцать первый, завтра – тридцать второй, тридцать третий… А смогу ли я уже через какой-то час шагнуть в километровую пустоту?»

Тем временем над горизонтом показался тоненький ободок малинового солнечного диска. Где-то послышался недолгий четкий бой перепелки. На дальнем озере загоготали гуси. Посвистывая узенькими крыльями, низко над землей пронесся табунок стремительных уток-чирков, шарахнулся, чего-то испугавшись, и сгорел в золотом пламени восхода.

Максим откинул полог палатки, подавляя тревогу и страх напускной бравадой, гаркнул во все горло:

– Подъем, парашютисты, вас ждут великие дела!

***

А вскоре окрестные поля и кудрявые березовые перелески наполнились рокотом запускаемых авиационных моторов. Мощный гул поплыл над проснувшейся землей, разнесся на десятки верст по округе. В палаточном городке суета, топот множества ног, громкие выкрики команд.

–Товарищи курсанты! – инструктор парашютной службы Королёв обвел придирчиво-внимательным взглядом строй первокурсников. – Сегодня для многих из вас первый прыжок с парашютом. Я имею их почти две тысячи, но никогда не смогу забыть первого, потому что первый прыжок – это испытание воли и мужества, которые являются основными чертами характера будущего пилота. Навсегда запомнится первый прыжок и вам. А сейчас всем получить парашюты, готовиться… и – по самолетам. Еще раз внимательно обдумайте все действия, вспомните до мелочей все то, чему вас учили. Желаю всем мягкого приземления.

Ан-2, коротко разбежавшись, ушел в небо. Сабельно кромсая искрящийся солнечный воздух лопастями винта, самолет споро набирал высоту, потом лег в пологий вираж, выходя в точку выброски. Из-под правого крыла медленно выплывал обширный луг учебного аэродрома, отороченный по контуру густыми зелеными березняками. Пора было готовиться к прыжку. И только сейчас Максим окончательно убедился, что ему действительно страшно и преодолеть этот противный липкий страх, пожалуй, не по силам. Да, точно: неуправляемо дрожали кончики пальцев, под шелковой прокладкой подшлемника он явственно ощутил испарину.

Максим поднял голову, осмотрелся. Курсантов было двенадцать, почти все прыгали первый раз и сидели напряженно, с заметно побледневшими лицами, с неподвижно-стеклянными глазами. Лишь взгляд Сергея Романова, расположившегося перед самым люком, не выказывал никакого волнения. Равнодушно, и как-то даже сонно он глядел в иллюминатор самолета. Чтобы хоть чем-то занять дрожащие руки, Максим стал поправлять лямки подвесной системы парашюта.

Высота тысяча метров. Целый километр голубой бездны под ногами! На шпангоуте-переборке хвостового отсека загорелся желтый плафон-сигнал – «приготовиться!». Инструктор встал, открыл внутрь фюзеляжа дверцу десантного люка, зафиксировал ее резиновым тросиком с колечком. Бешеный поток холодного воздуха ворвался в тесное нутро самолета. Выставив носок десантного ботинка за нижний срез люка, Королев «прицеливался», держась одной рукой за борт, другой крепко сжимая плечо Сергея, которому было приказано первым покинуть самолет, чтобы подать пример неопытной молодежи.

Но где же она, наконец, эта точка отделения? Глаза Королева прищурены, поток воздуха крупно морщит его лицо. За спиной инструктора треплется фал страховочной системы, пристегнутый карабином к десантному тросу, висящему под потолком. И вот она, зеленая вспышка плафона и резкий рев сирены «пошел!»

– Давай! – скорее понял по движению губ инструктора, нежели расслышал Сергей. Рука на его плече разжалась, и теперь только ноги соединяли его с самолетом.

– За мной, гвардия! – Сергей мимолетно обернулся внутрь, затем упруго и привычно оттолкнувшись, бросился в пустоту. Перед глазами Максима мелькнул оранжевый чехол раскрывающегося купола его парашюта и задохнувшись от ужаса прозрачно-синей бездны, разверзшейся под ногами, он шагнул вслед за Сергеем. Сначала далеко внизу косо пронеслась земля, затем самолет, вертикально уходящий в синее небо. Хлопок купола, динамический удар после его раскрытия, рывок упруго натянувшихся строп… и – курсант повис на лямках подвесной системы.

Странная глубокая тишина окружала теперь его. Онемевший Максим медленно приходил в себя, потрясенно осматривался. Поднял голову. Над ним парил огромный белоснежный купол, прошитый по полусфере силовыми тесьмами, словно меридианами. Туго пружинили стропы, слегка покачивало, вокруг был необъятный простор. И неистовая радость вдруг охватила все существо Максима – настолько прочно слилась его душа с синим небом в это прекрасное весеннее утро. А еще неуемная гордость рвалась наружу, стремилась из его переполненной счастьем души: он сделал это! Он преодолел себя! Он сломал собственный страх!

Перед самым приземлением неожиданно рванул порыв ветра. Стремительно надвигаясь, земля понеслась навстречу.

– Ноги вместе! – донесся до него предупреждающий крик уже приземлившегося Сергея. – Развернись по ветру!

Но отреагировать Максим не успел, ударившись ступнями, он полетел кувырком и упал навзничь. Его тут же потащило пузырящимся куполом. Отстегнув запасной парашют и скинув с плеч лямки основного, Сергей бросился на помощь. Когда он подоспел, Максима уже проволокло метров пятьдесят.

– Серега, придави его к земле, не могу погасить! – Максим отчаянно наматывал на левую руку несколько строп. Сергей забежал вперед и схватил купол за уздечку полюсного отверстия. Парашют покорно обмяк и лег, словно огромный кузнечный мех, из которого разом выпустили воздух. Максим лежал неподвижно, лицом к небу, закусив нижнюю губу. Путаясь в стропах, Сергей подбежал к другу.

– Что с тобой, гуран?

– Ничего.

– Вставай.

– Не хочу.

– Не хочешь или не можешь? – он присел рядом с ним, всмотрелся тревожно.

– Могу, но не хочу.

– Да что случилось, Макс? – начал было Сергей, но тут же осекся, увидев глаза друга, полные счастливых слез.

– Эх ты, сухарь столетний, да неужели ты ничего не понял? – Максим встал на колени, словно инок на молебне, с его плеч свисали капроновые лямки подвесной системы, на перемазанном землей лице взволнованно светились глаза, струйки пота стекали из-под кожаного шлема, оставляли на щеках следы.

– Да что ты в самом деле? Цел хоть, не подбился? – Сергей озабоченно осматривал его.

– Да цел я, цел! Только душа разлетелась вдребезги, никак не соберется… Посмотрел, как ты провалился в люк, – и всё! Понял, что не смогу сам прыгнуть. Но теперь-то я на земле, Серега! Я ведь прыгнул… Прыгнул! Не помню, сам сиганул или помогли? Старик, это надо было видеть! Вот ты стоишь передо мной и вот уже тебя нет, только чехол оранжевый мелькнул, – обеими руками он вдруг захватил по пригоршне черной земли, поднес к глазам, всматриваясь. – Это земля, Серега… Мы – на земле. Пришли с неба, понимаешь ты это?

– Я все понимаю гуран. А ну-ка встань, покажись. Я же видел, как тебя приложило.

Максим медленно поднялся, дрожащими руками принялся расстегивать карабины ножных обхватов. Через несколько минут они, взвалив на плечи тяжелые парашютные сумки, двинулись в сторону сборного пункта. Неожиданно Сергей остановился и стал осматриваться.

– Погоди, Макс. Давай-ка пойдем вот так, – он показал рукой. – Получится немного дальше, но зато не через лес тащиться. Еще и вон тех обгоним, – он кивнул в сторону удаляющихся товарищей.

– Давай, – охотно согласился Кленов.

– Тогда двинули, – Сергей поправил на плечах лямки, широко зашагал к кромке поля, держа направление на мачту с флагом, обозначавшим пункт сбора.

– Эй, двадцать шестые! – неожиданно раздался чей-то громкий окрик. Сергей обернулся. Сзади на него налетел Максим, идущий вплотную. Возле раскидистой березы стоял курсант двадцать пятой роты Веденеев. Небольшого роста, подтянутый, он был похож на бравого солдатика. В руках Веденеев держал нож-стропорез и свежесрезанную палку. Сергей и Максим подошли к нему.

– Чего тебе?

Тот молча указал рукой. Поодаль, на ветках молодой березы, белело полотнище парашюта.

– Ты что ли завис? – Сергей сбросил с плеч ношу.

– Не-ет, мой вон лежит, я уже собрал его. А там этот… Ваш бывший, Юдин, вывихнул ногу вроде.

– Как вас сюда приволокло? – Максим недоуменно огляделся.

– Ветром стащило, – сказал Веденеев и покраснел.

– Фью-ють, – присвистнул Максим. – Не та у него скорость, чтобы так далеко утащить… Скажи честно, что сдрейфили да пролетели до самой кромки поля.

Веденеев стыдливо промолчал.

Отводя руками ветки, он пробрались к полотнищу купола. Герман лежал на земле, откинув голову на тугой ранец запаски. Его правая нога была напряженно вытянута, левая, согнутая в колене, дрожала. Опираясь на нее и на руки, Герман пытался подняться. Лицо его было бледным, на лбу выступила испарина.

– Здорово, Юдин, – Сергей остановился перед ним. – Подломался, что ли?

– А тебе это каким боком? – огрызнулся тот. – Чеши своей дорогой!

– Как это – чеши?

– А вот так, по ортодромии88
  Ортодро'мия – линия кратчайшего расстояния между двумя точками на земной поверхности, пересекающая меридианы под разными углами (авиатермин).


[Закрыть]
.

– Брось артачиться, дай гляну, что там? – Сергей склонился над Германом.

– Не лезь, Романов, без тебя обойдусь.

– А я ему уже костыль смастерил, – подошел Веденеев.

– Дать бы тебе, говнюку, этим костылем по хребту! – Юдин застонал и снова откинул голову на ранец. – Из-за тебя же, трусливого гадёныша, пролетели все поле, чтобы в этом лесу ноги переломать.

– Да не трус я, не слушайте вы его, – Веденеев покраснел еще сильнее. – Просто замешкался малость.

– Не получил бы от инструктора пинка под жопу, так и мешкал бы до самого сборного пункта, салабон! – Герман заскрипел зубами. – Если медицина спишет меня из-за травмы, то я тебе на прощанье репу откручу… Понял?!

– Да хватит вам, – Сергей стянул с головы шлем. – Сейчас надо думать, как выбраться отсюда. Давай, я все же посмотрю ногу.

– Смотри, хрен с тобой, – Юдин обреченно махнул рукой. – Только не очень там, а то, как бы тебе исправной клешнёй не прилетело.

Сергей принялся осторожно расшнуровывать ботинок. Лицо Германа сморщилось, левая рука судорожно скомкала горсть прошлогодних листьев. Придержав ногу за щиколотку, Сергей рывком сорвал с нее ботинок. И, прежде чем Юдин успел дико вскрикнуть, услышал, как громко щелкнул голеностопный сустав.

– Ну, как теперь? – он глянул на Германа.

– Что ты сделал? – мучительно простонал тот. – Я же просил… А, впрочем, стало легче.

– Это выбитый сустав встал на место.

– Точно, теперь меньше болит. – Юдин пошевелил ногой. – Надо идти.

– Нет, не надо. Снова может выскочить.

– Мне тут до рождества христова лежать, что ли?

– До рождества не надо. Мы поведем тебя.

– Ну уж нет, без ваших услуг переколочусь.

– Да брось ты его опекать, Серега, – серьезно сказал Максим. – Не видишь, что ли, морячок цену набивает… Пусть остается, пришлем за ним санитарную машину.

– Не-е-ет, Макс! Не выйдет. Мы не позволим такую роскошь, чтобы он потом трепался, что его бросили одного.

– Да пошли вы на фиг со своей благотворительностью… – начал Юдин, но Сергей не слушал его, он знал, что надо делать.

– Веденеев, бери его парашют на спину, свой пристраивай на грудь. «Мы потащим свои парашюты и больного», —Сергей так и сказал: «больного». – Берись-ка за шею, приятель. Эх-ма-а… Клади вторую руку Максиму на плечо. И давай без нервов. Наступать на поврежденную ногу не советую, а здоровой помогай, как можешь. Ну, воперёд, славяне!

Всю дорогу Герман молчал. Только перед самым концом заговорил, отвлекая, видимо, себя от боли:

– Вот так всегда: где трусость, там и ЧП. Этот салабон сдрейфил, а из-за него и я спекся.

– А сам-то как, не тормознул перед люком? – в голосе Максима прозвучала ирония. – Все-таки первый раз.

– Подумаешь, невидаль, с тряпкой сигануть. На флоте не боялся с транца прыгать за борт. Есть такое учение: борьба за сохранение экипажа, называется «спасайся, кто может!».

Когда на сборном пункте его усадили в санитарную машину, он протянул Сергею руку:

– Держи краба, Романов.

– Выздоравливай, – холодно кивнул ему Сергей и отошел в сторону. Рука Юдина повисла в воздухе.

– Пошли, старик, – Максим положил руку на его плечо. – Кухня вон подъехала. Я рубать хочу, аж челюсти сводит.

***

На первом курсе предстояло освоить технику пилотирования и самостоятельно подняться в воздух на тренировочном самолете Як-18. Затем начиналось обучение на маленьком транспортном Ан‑2, на котором и предстояло впоследствии работать выпускникам-пилотам.

Через два дня после последнего тренировочного прыжка с парашютом обе эскадрильи построили на аэродроме, а не в палаточном городке. Было понятно, что это сделано специально – четкий ряд легких серебристых Як-18 и сине-белых Ан-2 замерших на стоянках, подчеркивал торжественность момента. Командир учебного летного отряда Казаков, небольшого роста подвижный мужчина лет сорока пяти, вышел вперед, окинул привычно строгим взглядом плотный строй курсантов, расположенный в виде буквы «П». Две сотни новичков, облаченных в новенькие синие комбинезоны, смотрели на него с нетерпеливым вниманием. Печатая шаг, командиры эскадрилий поочередно подошли к начальнику, прозвучали стандартные рапорты-доклады о наличии летного состава, об отсутствии больных, о готовности к полетам.

Выслушав их с рукой под козырек, Казаков заговорил, его громкий голос был перенасыщен командирскими оттенками:

– Слушать внимательно, товарищи курсанты. Теоретическую программу первого курса обучения вы успешно прошли. Тренажер, зачеты, экзамены позади и теперь готовы приступить к освоению КУЛПа99
  КУЛП – курс учебно-летной подготовки, рассчитанный на все годы обучения.


[Закрыть]
. Начнем с того, что сегодня я вам покажу возможности пилотажного самолета Як-18 и вы увидите, какая это машина. После этого вас распределят по летным группам и познакомят с пилотами-инструкторами. Запомните накрепко: их приказания – закон для вас! И еще одно запомните: все документы, регламентирующие летную деятельность написаны кровью предыдущих поколений летчиков. Их требования вы обязаны выполнять неукоснительно, в летном деле мелочей нет и быть не может. Самолет не танцплощадка, не дискотека, одеваться требую строго по форме: комбинезон, начищенные ботинки, шлемофон, вне полетов – берет, и чтобы никакой повседневной одежды с пуговицами! Надеюсь, вы уже слышали от старшекурсников, что произошло с одним нерадивым, у которого они были на живой нитке. Попала одна такая под полик кабины, а потом под тяги рулей, и только чудом все это не закончилось трагедией. За малейшее нарушение формы одежды и дисциплины буду немедленно отстранять от полетов. А теперь прошу задавать вопросы, – Казаков в который уже раз прошелся взглядом по курсантским лицам. Помолчал, и подытожил. – Если вопросов нет, то значит всем всё понятно. Итак, приступим, – командир летного отряда направился к Яку, возле которого возились авиатехники.

Сидя в «квадрате», образованном красными флажками, за которые запрещалось выходить, чтобы не мешать рулению, взлетам и посадкам, курсанты, задрав головы, неотрывно наблюдали, как над аэродромом маленький серебристый Як набирает по спирали высоту. Заняв тысячу метров, он некоторое время кружился в горизонтальной плоскости, выполняя то мелкие, то глубокие виражи. Казалось, что пилот пробует машину и разминается сам, готовясь к чему-то главному. Но вот, с крутым углом пикирования, самолет начал разгонять скорость, стремительно приближаясь к земле. Секунда, другая, и гулко рокоча мотором, он пронесся над аэродромом, резко устремился ввысь, выписывая крутую замкнутую траекторию.

– Петля Нестерова! Ух ты-ы! – проговорил кто-то восхищенно. Самолет набрал высоту, и фигуры высшего пилотажа последовали одна за другой. Переворот через крыло, боевой разворот, простой с виду, но крайне сложный в исполнении маневр. «Бочки»: восходящая, фиксированная, штопорная. Бесконечный каскад фигур, выполненных идеально, летчик завершил тем, что пролетел над стартом вниз головой, в этом же положении набрал высоту и, сделав переворот на полупетле, зашел на посадку. Як выпустил шасси, затем тормозной щиток и, шелестя задросселированным двигателем, приземлился точно у посадочного знака «Т». Мягко и как-то даже элегантно покачиваясь на своих длинных ногах, он зарулил на стоянку. Сдвинув прозрачный фонарь кабины, Казаков сбросил с плеч лямки парашюта и неспешно выбрался из самолета. Ошарашенные мальчишки смотрели на него как сошедшее с небес божество. После этого началось распределение пилотов-инструкторов по летным группам. Они стояли напротив курсантского строя, оживленно переговаривались между собой.

Сергей тихонько толкнул Максима в бок:

– Посмотри вон туда, – он показал направление глазами.

– Кого ты имеешь ввиду?

– Крайнюю на левом фланге.

– А-а-а, – протянул Максим. – Ну и что с того? Подумаешь, пилотесса, мало ли их…

– Не дай Бог попадем к ней, запоем тогда Лазаря.

– А ты-то откуда ее знаешь? – Максим глянул с недоумением.

– Да уж знаю… – невнятно пробормотал Сергей.

Но чему быть, того, как видно, не миновать: в их третью летную группу пилотом-инструктором назначили именно ее, ту самую Шипову, которая была случайным свидетелем первого «полета» Сергея.

Придерживая рукой, висящий на тонком ремешке у левого бедра планшет, она неспешно подошла к шеренге. На ней был темно-синий комбинезон со множеством блестящих кнопок, на ногах черные ботинки. На глазах поблескивали солнцезащитные очки, которые летчица сняла, подходя к курсантам. Остановившись перед ними, она заложила руки за спину и окинула лица насторожившихся парней цепким внимательным взглядом. Когда ее глаза встретились с глазами Сергея, тот заметил, как летчица едва приметно усмехнулась.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю