Текст книги "Десять встреч вперед (СИ)"

Автор книги: Николай Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Доброй ночи, Посредник. Пришли отдохнуть и расслабиться?

Я покачал головой.

– Боюсь, что нет. Я здесь по делам.

Ольга тронула меня за рукав, и произнесла:

– Я, пожалуй, побуду на танцполе.

– Хорошо. Иди.

Мы оба проводили ее взглядом, после чего хозяин заведения сел рядом со мной, и предложил мне кубинскую сигару.

– Угощайтесь. Ваши дела касаются меня?

– В большей степени, чем вы думаете. Меня наняли, поскольку кое-кто заинтересован в вашем бизнесе.

– Ах да... Вы же и переговоры проводите...

Я, мысленно, вздохнул. Говоришь прямым текстом, а у них лишь деньги на уме.

– Да, провожу. Сколько у вас сейчас имеется товара на продажу?

– Смотря какого. У меня много чего есть.

– Имеется в виду все, что есть.

– Около миллиона долларов. Цена оптовая, конечно.

– А если я вам скажу, что есть интерес в поставке на два миллиона, но этот интерес угаснет, если она произойдет позже, чем через неделю? Основу должен составлять импорт, а не местная кустарщина.

Он даже обиделся.

– Я кустарщиной не занимаюсь. У меня первоклассный товар, который полностью стоит своих денег.

– Извините, но я уполномочен пронаблюдать, в каких условиях он создается. Без этого – сделки не будет. И мне нужны гарантии того, что поставка не сорвется. Иначе, я пойду искать другого человека, который сможет поставить все и вовремя.

Он замер от моей наглости, после чего ответил.

– Это... сложно, но возможно. Новый рынок?

– Если все пойдет так, как надо с распространением, то такие поставки потребуются раз в квартал. Если нет – то и головы можно лишиться.

Он рассмеялся.

– Ну, это мне точно не светит.

Честно говоря, я уже настолько устал за день, да еще и грохочущая на танцполе музыка убивала мои и без того расшатанные мозги, что еще немного, и я сказал бы ему все открытым текстом. Намеков и полунамеков этот тип понимать не хотел, упиваясь своим всесилием. «Синдром бога» в чистом виде.

Впрочем, каюсь. В последнее время я тоже становился подвержен этой дряни. В конце концов, я подошел в своей деятельности к той точке, за которой лежало не просто понимание всех механизмов игры, а возможность с девяносто процентной вероятностью предугадывать последующие действия. Оставшиеся десять процентов все равно приходилось перепроверять.

В текущий момент, я специально поднял планку поставки вдвое против того, что было для него нормой, поскольку хотел проследить, какие колесики закрутятся,  и к кому они меня приведут. От такой поставки, да еще и регулярной, он отказаться не мог, и она была достаточно крупной, чтобы зашевелился даже человек на той стороне телефонной линии.

Сделанные с утра звонки позволили технарям, к услугам которых я иногда прибегал, подготовиться и отследить все электронные контакты, которые будут совершаться после моего сигнала. С этой информацией нужно будет потом разобраться, и скормить, порционно, разным инстанциям.

– Хорошо, – вздохнул я – когда я получу ответ?

– Завтра, к трем часам дня. Вечером – жду на экскурсию. И девушку не забудьте прихватить.

Мои мысли оставить Ольгу в стороне от этой прогулки испарились, а мозг переключился в режим работы, перекраивая факты и выдавая раскладку как на этом, в дальнейшем, можно будет сыграть. Честно говоря, вариант был только один, и он мне жутко не нравился, но выбора не было.

– Хорошо. Кстати, если вы не поняли, она представляет заказчика.

Его взгляд, которым он раздевал в этот момент Ольгу, мигом изменился.

– И, если вы не поняли, она сейчас под моей опекой.

Он замер, пытаясь понять, как к этому относиться, после чего отвернулся от девушки.

– А я, если кто-то находится под моей опекой, не допускаю, чтобы в отношении этого человека распускали... руки. Так что думайте о деле.

Добавлять, что может произойти в противном случае – не требовалось. В этих кругах было уже достаточно страшилок о том, что происходит с людьми, вызвавшими мое неудовольствие.

– Мы поняли друг друга. Хорошей вам ночи, Посредник.

Я кивнул, поднялся, и направился к Ольге, шепнув напоследок:

– Покойся в мире.

Ольга, увидев, что я освободился, и направляюсь к ней, попыталась втащить меня на танцпол, но, видя мое нежелание, вышла с него и пошла к выходу.

– Он внял предупреждениям? – поинтересовалась она, садясь в машину.

– Нет. И это значит, что нам предстоит еще поработать, а тебя только что повысили от референта до поверенного наркодельца. Завтра в первой половине дня идем подбирать тебе новый гардероб и делать макияж, а сейчас – я отвезу тебя домой. Звони родителям.

– Зачем?

– Ну не буду же я тратить завтра время на то, чтобы вытаскивать тебя из твоего дома...

– То есть, ты повезешь меня к себе?

– К моим знакомым. Они за тобой присмотрят, и, заодно, разбудят, когда нужно.

– Но...

Я просто посмотрел на нее, давая взглядом понять, что спор будет не самым лучшим вариантом, и она согласилась.

– Хорошо. А... правда? Ты обещал все рассказать.

– Завтра. И надеюсь, что ты умеешь готовить на завтрак что-то, кроме яичницы, потому, что рассказывать я тебе все буду, только пока буду есть.

Отвращение и уважение

На следующее утро мы оба сидели на кухне моих знакомых. Ольга была уже полностью готова к выходу, а, судя по количеству еды на столе, расспрашивать она собиралась обо всем, начиная с Потопа.

– Ты всю ночь от плиты не отходила? – поинтересовался я.

– Кое-кто пообещал, что станет рассказывать, только пока будет набивать желудок. Пришлось постараться, но не волнуйся, поспать мне тоже удалось.

Мне пришлось кивнуть, и придвинуть к себе тарелку.

– С чего начнем?

– С того, что ты сказал, что я стала поверенной наркодельца. Я уже поняла, что твое дело связано с наркотиками, но как именно, и как я во все это вписываюсь?

Медленно пережевав первый кусок, я внимательно посмотрел на нее, и произнес:

– Классные вопросы. Особенно второй. Ну что же... Для начала, мне дали работу полностью вывести из строя канал поставки наркотиков, чем я, собственно, и занимаюсь. Мы с тобой ездим далеко не по случайным людям и местам, и организовываем все так, чтобы змея себя за хвост укусила, а еще лучше – целиком сожрала. До сих пор ты мне нужна была для отвлечения внимания, но вчера вечером мы встретились с человеком, который отвечает за этот канал здесь, у нас в городе. Более того, я ночью проверил, он – второе звено в их пищевой цепочке. Над ним тот, кто организует поставки по всей стране, но первых звеньев много, и, нет, мы не будем устранять их все. И так слишком рискуем. Со вчерашнего вечера, я представил тебя как поверенного одного дельца, который заинтересован в налаживании поставок. Твоей задачей будет оценивать, в каких условиях все производится. Придирайся к каждой мелочи, в санитарном смысле, и к тому, что продукт не должен быть разбавлен.

– А потом?

– Потом, нам придется устроить тот вечер, о котором я говорил, и я натравлю всех на него.

– А я?

– А ты будешь моей подстраховкой. Я составил ряд инструкций, что тебе делать и к кому обратиться, чтобы выйти из ситуации без потерь, если со мной что-то случится.

На стол легла стопка долларовых банкнот.

– Это твоя доля за участие в этом деле. Не спорь, и не смей отказываться. Я хочу быть уверен, что все пройдет так, как я задумал, и даже в случае если со мной что-то случится, то дело будет завершено. Так что считай это дополнительным стимулом.

Она сидела напротив меня, и, молча, наблюдала, как я орудую вилкой.

– Что может случиться? – тихо поинтересовалась она

Я хмыкнул.

– Понятия не имею. Все что угодно, или вообще ничего. С вероятностью процентов в восемьдесят, все пройдет нормально. Десять процентов, что все пойдет так, что меня убьют. Еще десять – мой план провалится, и не будет вообще ничего.

– А какова вероятность того, что убьют меня? – спросила она.

– Такой вероятности нет. Я ее не допущу, пока мы с тобой вместе над этим делом работаем. В крайнем случае – прикрою собой.

Ольга задумчиво кивнула, а я принялся считывать внешние признаки.

Она удивительно легко принимала тот факт, что может пострадать, и не хотела, чтобы пострадал я. Ничуть не удивлена всем, что я ей рассказал, и явно обдумывает варианты как мне можно помочь.

– Ну что? Продолжаем игру, или хочешь уйти? Я пойму, и не буду отменять судьбы твоего парня. Пусть домой вернется.

– Продолжаем. Только если ты хочешь, чтобы я была поверенной наркодельца, то...

– Мы отправляемся по магазинам, – с улыбкой закончил я – а потом к знакомому визажисту. Узнаешь разницу,  между твоей косметикой и дорогим вариантом

Честно говоря, этот поход по магазинам я буду вспоминать до конца своих дней. Из него, я, тем не менее, вынес один, но очень ценный, урок – никогда не стоит говорить девушке, что она может не думать о стоимости. Спору нет, выбранный ей бизнес-вариант стоил своих денег, а аксессуары были подобраны просто идеально, от часов и кольца, до кулона, сережек и сумочки, но трехчасовое перебирание всех вариантов туфель мне все-таки пришлось прекратить фразой, что если мы хотим заглянуть к визажисту, то пора закругляться, иначе мы просто не успеем.

Мой старый знакомый, к услугам которого я, в последнее время, прибегал достаточно часто, поскольку выглядеть мне приходилось по разному, встретил нас в гордом одиночестве.

– Вижу, что ты, для разнообразия, привел ко мне настоящую работу, а не просьбу сделать из приличного человека черти что. Садись, это займет время, но я сделаю ее такой, какой ее никто и никогда предположить не сможет.

Мне осталось только сесть в углу, пить кофе, курить и периодически отвечать на телефонные звонки, пока он колдовал над девушкой.

Когда же он закончил, машина уже ждала нас у входа, но...

Честно говоря, я поймал себя на мысли о том, что организму все-таки требуется насыщение крови и легких кислородом, а для этого надо как минимум дышать. Симпатичная девушка, под руками этого кудесника, превратилась в прекрасную женщину, от которой было просто невозможно оторвать глаз. Строгий бизнес-костюм подчеркивал этот эффект, и заставлял думать о том, что миллионером быть не так уж и плохо, если тебя могут окружать подобные создания.

Позволив ему сфотографировать Ольгу, я предложил ей руку, и пел к машине.

Постепенно, мозг адаптировался к виду женщины, рядом с которой я шел, и изменилось все, от моей походки и осанки, до манеры общения. Впрочем, последнее пришлось корректировать совсем немного.

– Выглядишь как иллюстрация к фразе «Почему мужчины дерутся» – сказал ей я.

Одарив меня благодарной улыбкой, она устроилась на сидении.

– Все время хотела тебя спросить. А почему у тебя нет машины?

– Вожу не ахти, а времени нормально научиться – вечно не хватает.

– А если станет необходимо?

– Научусь. Но пока не вижу необходимости делать то, что многие умеют лучше меня. Разумнее прибегать к их опыту.

– А драться за себя ты тоже поручишь другим?

– Нет, это слишком индивидуально, и в таких вещах нельзя положиться ни на кого, кроме себя, поэтому драться я умею.

– Рада это слышать. Возможно, это придется делать с учетом того, как я выгляжу.

– Обойдемся без крайностей.

За подобной беседой дорога пролетела незаметно.

Ольге явно нравилось ее преображение, и я не мог ее за это винить. Быть красивой – это естественное желание любой женщины, а, исходя из моего опыта, я знал, что не бывает некрасивых женщин, бывают только недофинансированные, и этот недочет в отношении Ольги был, в кои-то века, исправлен. Она наслаждалась тем кратким мигом идеальности своей внешности, хоть и прекрасно знала, сколь недолговечна такая красота. Она прекрасно понимала, что потом она будет вспоминать эти минуты и они станут одним из лучших моментов ее жизни, но вернуть ей их, возможно, не удастся.

К своему удивлению, я видел в ней то, что она полностью к этому готова, и не будет жалеть. Просто примет как должное.

Подобный расклад качнул мои мысли в опасном направлении, которое грозило разрушить концентрацию на задаче. Я думал о том, что она могла бы стать великолепной Исповедницей, с ее талантом практически моментально адаптироваться в любой ситуации.

Нас встретили, и отвезли на один из объектов, в которых располагались лаборатории. Вряд ли кто-то мог заподозрить то, что  какое-то НИИ может сдавать помещения не только турфирмам и мелкому бизнесу, но и наркодельцам, мечтающим дорваться до хороших производственных мощностей.

Скажу просто – экскурсия была познавательной не только для Ольги, но и для меня. Слышать про такие места – это одно, а видеть все воочию – совершенно другое. К тому же, здесь все было устроено так, что при необходимости все можно было свернуть и упаковать за полчаса, и такой рационализм был мне весьма по душе, несмотря на мое отношение к итоговому продукту. Во мне боролись отвращение и уважение к этому человеку, который устроил свой бизнес подобным образом. Хотя, отвращением это можно было назвать очень условно.

Когда экскурсия подошла к концу, Ольга задала несколько умных вопросов, и пообещала передать все руководству. Мы вежливо попрощались с хозяином, и отчалили восвояси.

В машине, на ее лице проступило выражение, которое мне всегда было трудно описать. Пожалуй, что, все-таки, самым точным словом будет «омерзение».

– Грязный, похотливый сукин сын, который занимается тем, от чего меня передергивает, да еще и пытается заигрывать со мной... У меня острая потребность вымыться.

– Не уверен, что это поможет, но можешь попробовать.

– Как ты можешь общаться с такими типами, с совершенно невозмутимым видом?

– Просто. Они меня боятся. Не понимают, и боятся.

– Почему?

– Такая вот я загадка. Я не испытываю страха, плевать хотел на их угрозы, не уважаю авторитет... И жестоко пресекаю все попытки отследить мои действия и передвижения, а также связи. По их мнению, я сумасшедший, но при всем этом, я куда более разумен и хитер, чем укладывается в их рамки.

– А в твои рамки кто-то не укладывается?

– Нет, и только по одной причине. Рамки – это ограничения, которые человек создает для себя сам. А я не люблю себя в чем-то ограничивать.

Она посмотрела на меня с уважением.

– Не каждый человек до такой концепции додумается.

– Додумается – каждый. А вот примет как данность и будет постоянно использовать – не каждый. Куда тебя подвезти?

– Пока не знаю... Слушай, ты выглядишь вымотанным.

– Честно говоря, с тех пор, как мы познакомились, я спал всего часов десять.

– Ты спятил?

Я ухмыльнулся.

– Теперь и ты считаешь меня сумасшедшим?

– Да! Полностью!

Я пожал плечами.

– Некогда было. Слишком много дел, и пока некоторые тратят время на сон,  могу его использовать более эффективно. Но ты права, поспать надо. Вот только разберусь еще с одним делом...

– Никакого "еще одного дела"! Если потребуется, я сама тебя уложу спать, и буду приглядывать всю ночь, чтобы  ты не порывался чем-нибудь заняться! Где ты ночуешь?

– Обычно – дома, но сейчас не тот случай.

– Почему?

– Из-за тебя.

– То есть? Не хочешь показывать, где ты живешь?

– Это тоже, но, по большей части, дело в другом. Просто мой отец дома, а мне бы не хотелось рассказывать ему, почему его вечно где-то пропадающий, непутевый, сын появился с такой роскошной женщиной, и оставил ее ночевать, не спрашивая у него. И если уж на то пошло, почему он не ночует с ней в одной постели. Да и вообще, потом вопросами замучает. Так что, нет, домой ко мне – это не вариант.

Она открыла рот, чтобы что-то сказать, потом выдохнула, и заинтересованно произнесла:

– То есть, ты вот так просто соглашаешься на то, чтобы я тебя спать укладывала?

– В тебе сейчас заговорил материнский инстинкт, а с ним связываться, и уж тем более противоречить ему – чревато неприятностями. Кроме того, ты права, выспаться мне надо, а тебе будет спокойнее, если ты будешь уверена в том, что я сплю. Кстати, можешь сказать мне, почему именно?

– Да. Потому, что от твоих мозгов зависит то, насколько легко мы выберемся из этой ситуации, а для этого им надо ясно соображать, да и вообще тебе надо быть в форме.

Я рассмеялся.

– Уговорила. Чтобы всем не было обидно, можем поехать к тебе. Или в гостиницу. Или к знакомым, твоим или моим – не важно.

Она обдумала все предложенные варианты.

– В гостиницу.

– Кровати будут рядом, так что тоже сможешь поспать – предупредил я, и, набрав по памяти номер ближайшей гостиницы, забронировал на нее номер.

– А почему на меня?

– У меня рабочая привычка. Я не ношу с собой ничего, что могло бы выдать то, кто я. В том числе – паспорт, а его придется показывать.

Когда, наконец, мы зарегистрировались в гостинице, и поднялись в номер, я без лишних слов стянул с себя всю одежду и отправился в душ. По возвращении, я рухнул на постель, а она неторопливо укрыла меня одеялом. После этого – была лишь чернота сна.

Передышка

Когда мой организм счел, что он отдохнул достаточно, я открыл глаза и увидел Ольгу, державшую меня за руку. Судя по всему, она не спала всю ночь.

– Не самое плохое начало дня – прокомментировал ситуацию я.

– Говори за себя, – ответила она – ты крайне беспокойный тип, и мне пришлось выключить твой мобильник, потому, что он орал неумолкая. Кстати, а почему ты в его памяти ни одного номера не хранишь?

– Потому, что они все в моей памяти. Нет нужды. Кроме того, имея дело с моими клиентами, поневоле перестраховываешься.

Она улыбнулась.

– Как всегда, на все есть причина. Тебе жить не скучно?

– Мне не дают скучать. Пока в мире водится хотя бы пара человек, в нем всегда найдется дело для такого как я.

Она вновь улыбнулась.

– А тебе никогда не хотелось просто почудить? Просто так, без причины?

Я сел на кровати, размял шею, и ответил:

– Ты считаешь, что я всегда был таким, как сейчас?

– Глядя на тебя, и сказать то трудно, что ты мог бы быть каким-то другим.

– Спасибо. Ты только что дала оценку моему профессионализму.

Она поднялась на ноги.

– Дело не только в профессионализме. Помнишь, мы с тобой говорили о том, что ты как статуя?

– Разумеется.

– Так вот ты всегда такой, кроме как во сне. Во сне ты мечешься и кричишь. Кстати, кто такой Олег?

Я онемел. Видимо подсознание, выпущенное на свободу, решало все по своему.

– Это один мой друг – тихо ответил я.

– Странно слышать от тебя такое слово. Особенно после того, что во сне ты кричал ему, что убьешь, за то, что он ничего не сделал. Чего он не сделал?

Я помолчал, после чего тихо ответил:

– Давай я не буду рассказывать тебе эту часть моей жизни? Просто иначе мне придется рассказать все, а ты мне еще нужна рядом. Скажу просто, отчасти из-за него я сейчас такой, какой есть. Но, тем не менее, это мой друг. Один из немногих настоящих друзей, которые у меня есть. Друзей, которые примут меня совершенно спокойно любым, и, что важнее, примут меня таким, какой я есть.

Она прищурилась, и тихо пробормотала:

– Тебя самого еще не тошнит от секретов?

Я встал и принялся одеваться.

– Тошнит. Но у меня нет выбора. Если я выложу все, что знаю, то, во-первых, мне не поверят без доказательств, а во-вторых, когда я дам доказательства, слишком многие решат, что я куда полезнее мертвый, чем живой, и меня просто объявят мишенью, за которой будут охотиться все кому не лень. А не лень будет многим, в особенности с учетом того, что в последний раз за меня обещали уже сто тысяч.

Ее глаза в изумлении распахнулись.

– И как ты выкрутился?

– Позволил себя найти, а дальше побеседовал с ними. Сделал из них показательный пример для будущих любителей пострелять.

– То есть?

– Один из них сейчас в психушке. Другой, оказался менее восприимчивым, и пришлось применять силу. В текущий момент, он без рук и ног, а также без языка, просит милостыню в одном из переходов. Я его периодически навещаю, и оставляю баксов сто, чтобы протянул подольше. Впрочем, ему и бывшие коллеги подают, так что с голоду не сдохнет.

Она долго и пристально изучала меня, пытаясь понять, не розыгрыш ли это.

Я не врал.

– Ты... Как ты мог? Он же живой человек...

– Этот живой человек – отпетый убийца, на котором висело с полсотни трупов. То, что я оставил ему жизнь – было необходимостью.

– Убить было бы милосердней.

– Согласен. Но я не милосерден, а расчетлив. Живым, и в таком состоянии, он мне намного полезней. А ты сейчас думаешь о том, какое же я чудовище.

– Да.

– Успокойся. Я такой только по необходимости. Мне это не доставляет удовольствия.

– А что же тебе его доставляет?

– Ничто. Иногда бывает удовлетворение от хорошо выполненной работы, но не более того.

– А секс?

– Решает чисто физиологические потребности. Телу иногда нужна разрядка, да и в остальном секс полезен для организма. Знаешь, если заниматься сексом нерегулярно, то рано или поздно эта функция организма слабеет, а потом рушится. После этого, обычно, следом начинают рушиться и остальные, и ты превращаешься в дряхлую развалину, а мне бы не хотелось, чтобы со мной такое произошло.

Она, молча, наблюдала, как я одеваюсь и привожу себя в порядок.

– Веселенькая у тебя жизнь... Ешь, потому что это нужно организму, спишь, потому, что организму отдых требуется... Сексом занимаешься тоже по этой причине... Как робот какой-то. Что с тобой случилось? Почему ты стал таким? Это можно исправить?

Я повернулся к ней, и совершенно серьезно ответил:

– Можно. Но только извне. Самому мне это не под силу. А теперь – идем.

– Куда?

– На прогулку. И на тренировку, а то в последнее время я совсем забросил их.

Она недоверчиво посмотрела на свой бизнес-костюм.

– В этом?

– Тебя я тренироваться не заставлю. Да, и еще...

– Что?

– Не отдавай мне сегодня мобильник, ладно? Надо устроить передышку, да и им надо повариться в том, что я готовлю.

– А что ты им готовишь?

– Скажем так... Я устроил им всем ряд серьезных проблем, которые их приведут к одному и тому же человеку. Не люблю оставлять что-то на волю случая.

Мы вышли из гостиницы, и я поймал такси за город. Облюбованная мной площадка, на которой кто-то, давным-давно, поставил манекен для отработки ударов, ждала моего появления.

Когда мы прибыли на место, Ольга села на бревно, а я занялся разогревом мышц и связок, после чего, принялся отрабатывать тренировочный комплекс движений и ударов. Войдя в ритм, и сконцентрировавшись на нем, я не заметил, как из перелеска показалась троица молодых ребят, и лишь окрик Ольги привлек мое к ним внимание.

– Слышь, парень, какого хрена ты тут делаешь? Вали отсюда.

Я повернулся к Ольге.

– Пиджак и жилетку не подержишь?

Скинув упомянутые предметы ей на руки, я повернулся к молодняку.

– Вы уверены? Мне, в принципе, недолго осталось тренироваться, а я очень не люблю, когда мне мешают.

– Вали отсюда, а не то...

Закончить он не успел.

Я закрутился в ударе ногой в голову центральному, после чего, используя инерцию и его шею как опору, добавил удар второй ногой левому, после чего встал, посмотрел на обалдевшего правого, который смотрел на своих товарищей, положил ему руку на плечо, и тихо сказал:

– Живи.

Слегка похлопав его по щеке, я наклонился над упавшими ребятами.

– Вы допустили три ошибки. Первая – вы решили, что раз я тут с девушкой, а вас трое, то вы можете со мной справиться. Это не так, и не забывайте больше об этом. Вторая – вы начали говорить с тем человеком, который далеко не всегда склонен вступать в беседу, если чувствует угрозу. Обычно я сразу бью, а говорю уже потом. Здорово сберегает здоровье и силы.

Я повернулся и направился к Ольге, чтобы забрать жилетку и пиджак.

– А третья? – донеслось из-за спины.

– Рад, что вы об этом спросили. Вы прервали мою тренировку, а за это может быть только одна расплата. Удары я буду отрабатывать на вас.

Я подошел к деревянному манекену, и ударил по перекладине локтем. Жестко, резко и сильно. Не выдержав такого обращения перекладина сломалась и отлетела в сторону, под звуки их бега прочь.

– Показушник – прокомментировала Ольга.

– Зато теперь надоедать не будут.

– Скажи, а почему...

– Почему я их отпустил? Те удары, которые я им нанес, вреда не причинили. Ошеломили – да. Произвели впечатление – да. Причинили вред – нет. Мне нужно было именно это, чтобы заставить их прислушаться ко мне. А когда они это сделали – я напугал их так, что больше они ко мне цепляться не будут, да и насчет других трижды подумают.

– Не понимаю...

– Я мог им переломать все кости или вообще убить, но зачем? Это привлекло бы ненужное внимание, и я бы лишился места для тренировок. Насилие далеко не всегда лучший способ решения проблем, слова, обычно, на порядок эффективнее. Иногда их требуется совмещать, но всегда, в любой ситуации, силу необходимо строго дозировать, иначе, когда она тебе потребуется, у тебя не будет необходимого количества. Кроме того, тренер, который учил меня, в свое время предложил мне выбор. Он мог научить меня убивать, а мог научить этого не делать.

– И что же ты выбрал?

– Второе. И оно оказалось на порядок сложнее. Пойдем отсюда.

– Куда?

– В кино.

– Что?!?

– А что, я не могу девушку в кино сводить?

– Можешь, конечно, но это как-то...

– Не в моем духе?

– Тебе не надоело заканчивать за меня фразы?

– Надоело, но ведь ты их не заканчиваешь. Так что приходится.

– Я хотела сказать не только это. Это не только не в твоем духе, но и будет смотреться несколько странно. Я – не твоя девушка.

Усмехнувшись в ответ, я повел ее назад, и, спустя пятнадцать минут, мы уже сидели в остановленной попутке.

– Оль, пусть ты и не моя девушка, но попробуй на сегодня ей притвориться. Я, периодически, устраиваю себе такие проверки.

– Проверки?

– Проверяю, не возвращаюсь ли я к прошлой жизни. Провожу день как обычный парень, не морочусь на делах, не решаю проблем... Обычно это для меня трудно, но сейчас у меня такое ощущение, что...

Я умолк.

– Надеешься, что получится? – тихо спросила она.

– Надеюсь, и боюсь этого. Я ведь говорил тебе правду, я не всегда был таким, как сейчас, и я знаю, что если все вернется, то мне придется как-то жить с тем, что я творил все это время. А я не уверен, что смогу все выдержать. Когда-то, я был очень чувствительным человеком. Любую чужую боль воспринимал как свою, и помогал людям с ней справиться, но.... Сейчас я другой, а тех ощущений просто нет.

– И ты по ним тоскуешь.

– Это не тоска. Это пустота на том месте, где раньше было буйство чувств и эмоций.

Она посмотрела на меня с жалостью, и накрыла мою руку своей ладонью. За всю оставшуюся дорогу мы не произнесли ни слова.

Перекусив в неплохом кафе, мы действительно отправились в кинотеатр, на какой-то типовой боевик, который вызывал у меня лишь кривые усмешки, и комментарии, что при таком прыжке порвутся связки, при таком ударе сломается кость у атакующего, а при таких ранах герой не то, что бегать и стрелять не сможет, но и ползти-то с трудом будет.

В общем, когда я испортил ей просмотр фильма окончательно, она вытащила меня из кинотеатра, и мы отправились в парк. Неторопливая прогулка на свежем воздухе успокаивала, и давала привести в порядок мысли.

– Скажи мне вот что... Как ты ко мне относишься?

Вопрос она выбрала самый что ни на есть сложный. Сложный не в смысле того, что я не мог это четко сформулировать, а в том смысле, что ответь я на него этой формулировкой, и она бы развернулась на сто восемьдесят градусов.

– А ты примешь правдивый ответ?

– Не волнуйся. Приму. Только меня интересует лишь один аспект. Как ты ко мне относишься как к женщине, как к другу, как к человеку. Не как к ценному ресурсу, который используешь.

Я задумчиво посмотрел на нее, и остановился у тележки с мороженым.

– Ты просишь меня сформулировать то, что, как ты знаешь, мне не по силам.

– Если тебя не тормошить в этом направлении, то у любого камня будет больше чувств и эмоций, чем у тебя. Ответь.

Взяв пару брикетов мороженого, мы отошли к ближайшей лавочке и сели на нее.

– Я... я не знаю. Твоя внешность мне импонирует, а то, что с тобой сделал мой знакомый стилист, вообще заставило не дышать. Ты умна, и мне это нравится. Честна и верна, а это всегда ценно. В целом, все эти составляющие должны вместе давать глубоко положительный эффект, но... Я вижу все это по отдельности, но не вместе.

– Тогда позволь спросить вот что... Как бы ты ко мне относился, если бы был прежним?

Ответ пришел настолько быстро, что я выдал его раньше, чем обдумал.

– Я бы в тебя влюбился, и любил бы тебя.

Она улыбнулась, и легко поцеловала меня в щеку.

Призрачная тень тепла ее дыхания и губ коснулась меня неожиданно не на поверхности щеки, а где-то в глубине. Я замер от того, что на долю секунды она позволила мне почувствовать. Всего на долю секунды, но это обнадежило и испугало меня одновременно.

– Расскажи мне о том, каким ты был.

Я долгое время наблюдал за тем, как она откусывает небольшие кусочки мороженого, прежде чем начал отвечать на ее вопрос.

– Очень молодым и наглым. Считал, что нет проблемы, с которой я бы не справился. Любил посмеяться, любил окунуться в ворох чужих проблем, и подобно угрю проскользнуть между ними, указывая путь тому, кому помогал. Рано влюбился, и отчаянно при этом сглупил, да и потом глупостей наворотил, так что Олегу пришлось все быстренько поправлять. Я так с ним и познакомился. Потом – меня любили и уважали, а я старался не влюбляться и не любить в ответ.

Она улыбнулась.

– Разве это возможно?

– Возможно, если научишься любить людей в целом, а не концентрировать все чувства и эмоции на одном человеке. Хотя, при том, чем я занимался, это было, подчас, невыносимо сложно. В особенности из-за того, что большую часть времени мне приходилось "склеивать разбитые сердца".

– У тебя не было девушки?

– Постоянной – я так и не завел. У меня не было на нее времени, а обнадеживать кого-то, а потом вести себя по-свински, и устраивать те же проблемы, от которых я избавлял окружающих – не хотелось. Может быть, если бы была, то все было бы проще, и она не дала бы мне стать таким, но в то момент, подобного якоря не оказалось...

Она задумчиво улыбнулась.

– Вся жизнь, в десятке фраз. Это в твоем стиле. Отделался только самым общим, и ни одной частности. Ты мороженое то есть будешь? Растает ведь.

Я неторопливо откусил от своего брикета.

– Знаешь, а ведь ты тоскуешь. Именно тоскуешь, по тому времени, когда ты мог быть не холодным и расчетливым, а безбашенным и глупым. Настолько глупым, чтобы совать нос в каждое дело, чтобы урывать случайный поцелуй, и довольствоваться им как величайшей наградой... Ты называешь это пустотой, но это не просто пустота. Это тоска. Ностальгия.

– Для того, чтобы называть это так, мне нужно хоть что-то чувствовать, а этого нет.

– Врешь, – уверенно сказала она – и я тебе это докажу.

Я, с интересом, посмотрел на нее.

– И как же?

– Говоришь, что от моей внешности дыхание перехватило?

– Да, но...

– Идем.

Она схватила меня за руку и потащила за собой.