Текст книги "Наркомафии"

Автор книги: Николай Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

Пакистан

Трагедия и бизнес

До 1979 г. опийный мак в Пакистане можно было выращивать легально, по официальной лицензии. Этим промыслом славилась Северо-западная Пограничная провинция (СЗПП). Собранный с полей урожай поступал на принадлежащую государству опийную фабрику в Лахоре, где подвергался переработке в лекарственные препараты. Нелегально мак в огромном количестве выращивался в той же Северо-западной провинции и в ее окрестностях, где располагались селения восточнопуштунских племен. Правительство и закон никогда не контролировали там ситуацию. Несмотря на благоприятные климатические и социальные условия, до поры до времени выращивание мака не было распространено. Возможно, причиной этого были трудности транспортировки наркосырья.

В 1979 г. власти полностью запретили выращивание мака в некоторых округах СЗПП. Посевы мака сократились, но это продолжалось не долго. На пороге был героиновый бум.

Опий и другие наркотики, имеющие растительную природу, культивируются в разных странах с незапамятных времен. В начале прошлого века в Англии при переработке мака был впервые создан морфий. А уже к середине XIX века его стали активно использовать в медицинских целях, вводя путем инъекций. Ближе к концу века, в 1880 г., появился и героин. Некоторое время он легально продавался немецкой фармацевтической фирмой «Байер». И на товар, судя по всему, появился спрос. Буквально через 10 лет уже сотни тысяч людей имели героиновую зависимость. Тогда этот наркотик был запрещен, и его распространение стало караться по закону.

Считается, что расцвета своего могущества мировая наркомафия достигла еще в послевоенное время. Тогда появилась разветвленная сеть производителей и торговцев наркотиками, закрепившаяся в странах Среднего Востока, таких, как Иран и Афганистан. Необычайно много тех, кто употреблял наркотики, было в Иране. Главным поставщиком опийного мака тогда был Афганистан.

После того как к власти в Иране пришли исламские фундаменталисты, а в Афганистане произошла революция, проблем у наркоторговцев прибавилось. Для того, чтобы их решить, использовалась полоса расселения пуштунских племен, находящаяся под слабым контролем Пакистана.

Для того, чтобы облегчить вывоз наркотиков, мафиози научили горцев перерабатывать мак в героин. Производство наркотиков наладилось необычайно быстро. Правда, изготовленный героин особым качеством не отличался, но это мало кого беспокоило. Из 10—15 кг мака вырабатывался 1 кг героина; выход зависел от качества исходного материала. Чистоту порошка, безусловно, соблюдали не всегда. Куда больше сил и времени уходило на то, чтобы «ужать» контрабандный товар до такой степени, чтобы его было удобно транспортировать.

Территория расселения племен вскоре стала стабильной зоной влияния героиновой мафии. Что и неудивительно, ведь цены на мак там были самыми низкими в мире, но крестьян они вполне устраивали. Многие сотни гектаров угодий были «повязаны» интересами преступного бизнеса.

Контрабандный товар, произведенный в полосе расселения, поначалу переправляли в Иран, так же, как и раньше, т. е., через Афганистан, но Афганистан всеми способами пытался препятствовать мафии. Поэтому было решено доставлять наркотики через пакистанскую провинцию Белуджистан. Правда, часть наркотиков по-прежнему транспортировалась именно по этому пути. И инциденты на границе продолжались. Но главная часть грузов теперь переправлялась к морским и воздушным воротам страны – в город Карачи. После чего героин шел в страны Западной Европы и Северной Америки. Безусловно, у наркоторговцев были и другие маршруты, но основным явился, несомненно, этот. Во-первых, он надежен, а во-вторых, достаточно короткий.

Однако были тут и свои минусы. Проблемы, связанные с перевозками, сильно увеличивали накладные расходы, что снижало стоимость героина на внутреннем рынке и увеличивало спрос.

Немного истории. Наркотики были распространены на Востоке еще много веков назад. Первое упоминание о конопле историки относят к ведическим временам. Различные препараты использовались во время праздников и религиозных церемоний. Наркотики были привилегией высших варн – брахманов и кшатриев. Когда основной религией стало мусульманство, обычаи употребления конопли и других наркотиков сохранились. Вместе с этим распространилось потребление опия и алкоголя. Характерно, что богатые аристократы предпочитали опийные наркотики, а беднота – конопляные. Большое распространение получили одурманивающие напитки и курение среди факиров, нищих, скапливающихся в людных местах.

Уже тогда перед властями встала проблема контроля за выращиванием и производством наркотиков. Такие меры впервые были апробированы властями «самого великого» из Великих Моголов города Акбара еще в конце XVI в. Выращиваемый опиум в средние века зачастую перевозился в Персию и Среднюю Азию. После того как Индия стала колонией Англии, ее новые правители не устояли перед искушением унаследовать опиумную монополию, дающую баснословную прибыль. Контроль над производителями мака стал еще более жестким. Зачастую англичане скупали весь урожай. Теперь опиум экспортировался в самые разные регионы мира – в Китай, на Дальний Восток и в Европу. Деньги англичане получали благодаря этой торговле немалые. А там, где деньги, всегда льется кровь, что показали хотя бы печально знаменитые «опиумные» войны в Китае.

Сегодня на территории Пакистана растет и мак и конопля. «Трава» там встречается даже в дикорастущем виде. Жители сельской местности и небольших, не особенно обремененных цивилизацией городков как и в старые добрые времена активно употребляют бханг. Особенно крепки традиции в таких районах, как Пенджаб и Белуджистан. В последнее время многие стали отдавать предпочтение более сильнодействующему гашишу. Употребляют наркотики и многие жители больших городов. Хотя они кайф ловят благодаря опийным наркотикам.

Горючий материал городов. Распространение наркотиков, как правило, бывает следствием социальной неустроенности той или иной общественной прослойки. В Пакистане в крупных городах скопилась огромная масса безработных и нищих, тех, кто бедствует в лачугах или совсем не имеет крыши над головой. В середине – конце 70-х годов территориальная мобильность пакистанского населения заметно возросла. Странам Персидского залива понадобилась недорогая рабочая сила. В 1973—1974 гг. в распоряжение этих стран стала поступать доля доходов от экспорта их нефти, значительно подорожавшей. Это позволило широко развернуть строительство, активизировалась торговля. Поэтому неудивительно, что как квалифицированные, так и неквалифицированные рабочие, инженеры, и люди других профессий сотнями потянулись из Пакистана в «новое Эльдорадо».

Этот процесс достиг своего апогея в начале 80-х годов. К тому времени страну покинуло уже примерно 1,5 млн человек, что составляет почти 5 % всего трудоспособного населения. Эмиграция продемонстрировала масштабы перенаселения, скрытого во времена малоприбыльного производства. Люди, покидавшие страну, надеялись получить за границей легкий хлеб, но эмигрантов там ожидал лишь тяжкий труд. Условия жизни в «братских» мусульманских странах были не сахарные, и пакистанцев там порой зверски эксплуатировали. Но заработки были, безусловно, лучше, чем на родине, и это многих удерживало. В Пакистане специалисты той же квалификации получали раз в десять меньше, чем за границей.

Еще один важный процесс – внешняя миграция, которая стала своеобразным продолжением внутренней. В крупных городах появился недостаток рабочих рук, и многие жители деревни отправились туда в поисках счастья, кто временно, на мертвый сельскохозяйственный сезон, а кто и навсегда. Жилплощади не хватало, и в больших городах появлялись все новые и новые кварталы лачуг и хибар.

Впрочем, процесс эмиграции был двусторонним. Некоторые уезжали из своей страны на заработки, а кое-кто из других стран приезжал в Пакистан. В те времена в этой стране было необычайно много эмигрантов из Бангладеш, страны, еще менее развитой, нежели Пакистан.

В итоге такие крупные города, как Карачи и Лахор, оказались явно перенаселенными.

Сейчас в первом из них, по некоторым оценкам, около 7 млн жителей, во втором – более 3 млн. Эти города, особенно Карачи, являются своеобразными воротами, открывающими путь во внешний мир. Жители Карачи отличаются своим исторически сложившимся космополитизмом, а сам город характеризуется неоднородностью населения по национальной принадлежности, что увеличивает внутренние противоречия и не может не способствовать созданию благоприятных для сбыта наркотиков условий.

Трагедия тысяч. Как свидетельствует статистика, в 1981 г. в Пакистане было всего лишь два наркомана, постоянно потреблявших героин. По прошествии трех лет, в 1984 году, число наркоманов выросло до 300. К 1986 г. эта цифра перевалила за 500 тыс. Специальные исследования, благодаря которым получены эти данные, свидетельствуют о том, что в среднем одна пакистанская семья из одиннадцати сегодня знает о проблеме наркомании не понаслышке. Количество тех, кто пытается излечиться от своей убийственной привязанности, за последние годы резко возросло. Только в лахорской больнице «Майо хоспитал» наркоманами сегодня занято больше 2 тыс. коек. Большинство тех, кто потребляет героин и кого кайф превратил в почти неизлечимого больного, имеют возраст от 18 до 25 лет. Героин употребляют и те, кто моложе – совсем еще подростки. Юных наркоманов за их пристрастие исключают из школы.

Среди тех, кто жертвует своим здоровьем ради сиюминутного удовольствия, можно выделить две группы. Первая – это не имеющие путного образования и сбережений бедняки, добывающие себе пропитание, как получится. Сюда же можно отнести и необычайно падких на наркотики бродяг, нищих и «бакшишников», проституток и их сутенеров. Другая группа – это относительно благополучные молодые ребята, которые получают неплохое образование, учась в средних школах и колледжах. Однако многие из героинистов – это рабочие, уволенные со своих фабрик и заводов.

Чтобы потрафить США. Сегодня ситуация в Пакистане близка к катастрофической: ведь только в Карачи было выявлено больше 200 тыс. наркоманов, в Лахоре их число также впечатляет – 180 тыс. Очевидно, что стране с этой проблемой не справиться. Однако помогать ей никто не спешит.

В данный момент пакистанские власти волнуют следующие немаловажные вопросы. Как известно, наркомафия, утвердившаяся не так давно во всем мире, использует Пакистан как сырьевую базу. В полосе расселения племен выращивается нужное для изготовления наркотиков зелье. Затем препараты поступают в основном к любителям острых ощущений в США и Западной Европе (Англии, ФРГ, Франции). Недавно в печати Пакистана появились такие сведения: почти 70 % героина, проданного в предыдущие годы в США, и до 80—90 % героина, распространенного в Западной Европе, имеют корни в Пакистане. А из 50 млрд долларов прибыли, полученной наркомафией за счет продажи в США героина, 20 млрд пришлось отстегнуть пакистанской сети наркоторговцев.

Действительно, цифры впечатляющие. Такие баснословные прибыли обусловлены крайней дешевизной сырья в Пакистане и тем, что их розничная цена в США превышает первоначальную в десятки раз. Не так давно с подачи западных журналистов в оборот вошли даже такие новые понятия, как «золотой полумесяц» и «золотой крест», которые по аналогии с «золотым треугольником» (страны Юго-Восточной Азии) теперь означают север Пакистана.

Безусловно, узнав о масштабах пакистанской наркоторговли, власти США не могли смириться с таким положением. Дипломатические представители этой страны в Пакистане обратили внимание верхушки Пакистана на объем наркотиков, поступающих из их страны во все части света. Перед глазами был печальный пример Малайзии, где такой наркобум прокатился чуть раньше. Американцы потребовали эффективного вмешательства пакистанских властей в эту проблему. Те, в свою очередь, не могли пропустить замечания США мимо ушей. Деятельность правительственного совета по контролю над наркотиками стала более эффективной, и вскоре даже появилась специальная поправка к закону о распространении наркотиков, в которой предусматривалось пожизненное заключение для того, у кого было обнаружено больше 10 г героина или 1 кг опиума. Встряску получили и органы по борьбе с контрабандным вывозом наркотиков. А для тех, кто уже успел основательно «подсесть» на наркотики, создавались возможности «соскочить с иглы» в новых лечебницах. Наркобизнесу было объявлено сражение не на жизнь, а на смерть. Однако это не увенчалось успехом. Так, в 1995 г. в ходе 25 крупных операций на границе было изъято 50 т гашиша и 500 кг героина. За этот же год в СЗПП было захвачено больше чем 600 кг героина, несколько десятков тонн опиума, сотни тысяч тонн гашиша. Но все это не больше чем капля в море. По мнению газеты «Пакистан таймс», полиции удалось арестовать не более 10 % всех наркотиков, произведенных в Пакистане за это время.

Когда стало понятно, что победа будет не за властями страны, те решили переместить основные «военные действия» на другой фронт. Теперь основной удар направлялся на производителей сырья – опийного мака. Крестьян лишили материальных стимулов за выращивание мака. Дошло даже до того, что им было решено выплачивать специальную компенсацию. На эти цели пришлось раскошелиться США, и они передали Пакистану 2 млн долларов. Помощь поступила также из Англии, небольшие средства перечислили и некоторые международные организации. Но эти деньги, видимо, до крестьян не дошли. Они растворились в различных центральных и провинциальных ведомствах. Назревал еще один скандал с США, и с целью заретушировать собственные грехи перед этой супердержавой, власти СЗПП решили прибегнуть к методам репрессий против «несговорчивых» крестьян, не очистивших свои поля от посевов мака. Кое-где дело доходило до настоящих боев. В сражениях между частями СЗПП и крестьянами в районах Галун, Амазаи погибло около десятка и ранено почти полсотни человек. «Опиумной» войны можно было избежать, но власти Пакистана решили во что бы то ни стало продемонстрировать США свою «решительность», пусть даже ценой человеческих жизней.

Язва коррупции. Никто не спорит о том, что даже самые жесткие меры в борьбе с наркоманией вполне уместны, вопрос лишь в том, дает ли она ожидаемый результат или просто позволяет кое-кому разбогатеть. Коррупция в Пакистане буквально поражает своими масштабами. О проделках местных чиновников различных ведомств пишут в местной прессе немало, но их это не смущает. Язва коррупции поразила и те пакистанские организации, которые призваны бороться с распространением наркотиков. Поэтому все крупномасштабные кампании, разворачиваемые властями против наркомафии, неизменно терпят фиаско.

Одна из крупных газет опубликовала материал о том, что на транспортировке героина греют руки более чем высокопоставленные чиновники из военно-гражданской администрации Пакистана. Открытым текстом в статье говорилось, что некоторые чиновники Северо-западной Пограничной провинции получают зарплату из рук героиновой мафии. Среди них упоминался бывший военный губернатор провинции генерал Фазл-хака, прозванный подчиненными «сильным человеком».

Действительно, если бы не коррупция, успехи таможенных, акцизных и пограничных служб были бы далеко не такими скромными. Но борьба с коррупцией пока к существенным результатам не приводит. Попадаются за наркотики в основном водители автомашин и грузовиков, перевозящие смертоносный груз и агенты сопровождения. А дельцы покрупнее спят спокойно. Их арест – событие для страны необычайно редкое. Даже если кто-либо из них и был осужден по статье, тюремного наказания удавалось избежать почти всем. Напомним, что за обнаружение 10 г героина пакистанское законодательство предусматривает пожизненное заключение. Однако, если верить информации пакистанских журналистов, двое из троих крупных наркомафиози, привлеченных к ответственности по этой статье, уже через год после суда разгуливали на воле. Их собрату, остающемуся пока за решеткой, грозит провести в тюрьме только два года. Не обошелся без казусов и арест одного из воротил наркобизнеса. Попав за решетку, он тотчас же симулировал заболевание. Его пришлось перевести в больницу, откуда наркомафиози без особых хлопот бежал.

Афганские беженцы и подпольная экономика. Прибыли пакистанских наркобаронов составляют, по некоторым оценкам, 10 млрд долларов – это чуть меньше суммы внешней задолженности страны. Неплохо зарабатывает мафия и на продаже наркотиков внутри страны – примерно 1 % всего ВНП в год, т. е. больше, чем, скажем, государственные ассигнования на здравоохранение. Неплохие доходы получают и разного рода перекупщики, пособники и разносчики «товара», коих в Пакистане целая армия. Мелких агентов по сбыту наркотиков там более 34 тыс. Заниматься продажей наркотиков необычайно прибыльно, и «черный рынок» страны живет и процветает. Обороты «грязных» денег составляют примерно 15—20 %, а то и все 30 % национального дохода.

Необычайную активность в последнее время проявляют представители теневой экономики, приехавшие в Пакистан из Афганистана. Туда переехало большое количество нечистых на руку афганцев-бизнесменов, пытаясь спастись от революции в своей стране. Ехали на чужбину они не с пустыми руками, и их капиталы стали вливаться в «черный бизнес» Пакистана. Обнаружив, что условия в этой стране вполне благоприятные, они стали активно внедряться во многие сферы экономики. Их дуканы (лавочки и харчевни) в немалом количестве строились в Пешаваре, главном городе СЗПП, потом дошла очередь до Карачи. Не зря этот город называют самым пуштунским из пакистанских городов. Число людей, которые общаются на родном для афганцев языке, превышает там 1 млн. Присутствие расторопных беженцев ощутили и другие города Пакистана – Пенджаб и Белуджистан, Из легальной деятельности они предпочитают торговлю и транспорт. Но это только ширма для нелегальных операций. Они успешно торгуют многими видами контрабандных товаров: японской бытовой техникой, беспошлинно ввезенной на территорию страны, наркотиками и оружием. Отношения между занятыми на «черном рынке» представителями различных этнических групп в Карачи, Хайдарабаде, Кветте и других городах Пакистана вовсе не радужные. Делиться деньгами не хочет никто, а деньги в сфере подпольного бизнеса крутятся немалые.

В ноябре-декабре 1986 г. по всей стране прокатился ряд вооруженных столкновений. В результате уличных боев погибло около 200 человек. Торговля наркотиками всегда тесно связана с нелегальной продажей оружия. Во время беспорядков в Карачи полиция обнаружила тайники со спрятанными там 2,5 т героина и ящиками с оружием. Кому оно предназначалось? Не исключено, что афганским моджахедам.

Перу

Между молотом и наковальней

Для мировой сети наркомафии эта страна имеет необычайно большое значение. Здесь выращивается около половины мирового урожая коки, и местные наркотоговцы получают баснословные доходы, вполне сравнимые с доходами своих коллег из Колумбии и Боливии.

Больше 150 лет назад Симон Боливар понятиями, характеризующими консервативную колониальную перуанскую жизнь назвал золото и рыбу. Теперь географическое название Перу ассоциируется у нас в первую очередь с такими понятиями, как кокаин и наркодоллары. Правда, в отличие от своих латиноамериканских соседей, Перу оказывает наступлению наркомании намного более активное сопротивление, нежели Боливия или Колумбия. Перу значительно опередила по темпам своего экономического развития Боливию, потерявшую еще в прошлом веке прямой выход к морю. Средний доход перуанца на сегодняшний день составляет примерно 850 долларов в год. Для Латинской Америки это показатель очень высокий.

Наркомафия в Перу стала развиваться в период реакции, наступивший после отстранения от власти Веласко Альварадо. Его место занял генерал Морале Бермудес, и военщина играла существеннейшую роль в развитии страны на протяжении пяти лет. Экономика страны была доведена до состояния разрухи. Пребывание у власти либерального и прозападного правительства Белаунде Терри также не способствовало экономическому благосостоянию страны.

Во время наступившего в Перу экономического кризиса примерно 2/3 трудоспособного населения оказалось на улице. Миллионы крестьян были вынуждены покинуть свои родные места. Число безработных было чересчур велико даже для Латинской Америки. Тогда для того, чтобы выжить, многие крестьяне стали выращивать коку. Число таких людей и сегодня достаточно велико. Если верить информации агентства ЭФЭ, около 7 % перуанцев живет исключительно за счет посадок коки.

Как известно, кокаин используется в медицине, и основным поставщиком этого обезболивающего средства является Перу. Но объемы медицинских поставок составляют не более 3 % того количества наркотиков, которое на самом деле производится в стране. Общая площадь легальных плантаций, которыми владеет государственная корпорация ЭНАКО, приближается к 18 тыс. га, а обрабатывают их около 20 тыс. крестьян. Это лишь официальные данные об объемах наркопроизводства в Перу.

Нелегально же кока выращивается на тайных плантациях общей площадью 100—200 тыс. га, расположенных в долинах Амазонки и впадающих в нее рек. Ежегодно там производится около 300 тыс. т листьев коки.

На наркорынке этот товар оценивается примерно в 900 млн долларов. Исходного сырья хватает на производство 3 тыс. т кокаиновой пасты – полуфабриката, из которого изготавливается сам наркотик. Стоимость этой пасты составляет примерно 2 млрд 400 млн долларов. Для сравнения – общая годовая сумма дохода от всего перуанского экспорта редко превышает отметку в 100 млн долларов.

Самую большую прибыль приносит не выращивание коки и не превращение ее в концентрированный гидрохлорид кокаина (иначе говоря, пасту), а реализация готового наркотика. Кокаин, произведенный из тех же 3 т пасты и успешно реализованный где-нибудь в США, приносит ни много ни мало 76 млрд долларов прибыли. В этом плане Перу много теряет, так как в самой стране кокаин не производится. И деньги, вырученные за те наркотики, которые изготавливаются из перуанского сырья, как правило, не возвращаются в страну, а оседают в крупных западных банках или вкладываются там в легальный бизнес, предварительно пройдя процесс отмывки. Хотя даже того, что все же возвращается на родину кокаина, вполне хватает для того, чтобы наркобизнес считать одним из самых выгодных способов заработать деньги в этой стране. По оценкам французского журнала «Монд дипломатик», за год перуанские мафиози получают около полумиллиарда долларов. Несмотря на то, что эта сумма невелика по сравнению с доходами колумбийских наркобаронов, в случае нужды мировая наркомафия всегда приходит на помощь своим перуанским коллегам.

Руководствуясь примером Колумбии, перуанские наркоторговцы предложили властям своей страны погасить весь внешнеэкономический долг Перу, составлявший 15 млрд долларов. Вряд ли у самих перуанцев были такие огромные деньги. Судя по всему, им предложила «финансовую помощь» колумбийская или боливийская мафия, разочаровавшаяся в правительствах своих стран. Впрочем, и в этом случае их надеждам на фактическую легализацию наркоторговли в Перу, которая должна была наступить после выплаты внешнеэкономического долга, не суждено было сбыться. Перуанское правительство отказалось от предложений «патриотически настроенной» наркомафии.

В 60-е годы в Перу реализовывались огромные по своим масштабам программы освоения сельвы. Благодаря этому в джунглях Амазонки оказалось множество крестьянских семей. Затем наступил экономический кризис, и эти семьи остались, по существу, без средств к существованию. Но одновременно резко увеличился спрос на кокаин в Соединенных Штатах, что сопровождалось увеличением цен на этот специфический продукт. И многие крестьяне не устояли перед искушением заработать.

Посадки коки сразу же привлекли внимание местных и залетных наркомафиози. Благодаря их советам крестьяне стали использовать химические удобрения и ядохимикаты, позволяющие получать необычайно высокий урожай, превышающий обычный примерно в пять раз.

Как только в сельве запахло большими деньгами, там стали появляться не только наркоторговцы, по дешевке скупающие сырье, но и террористы. Поклонники тактики левого террора впервые заявили о себе около десяти лет тому назад. Появились и «сикариос» – профессиональные киллеры, отправляющие на тот свет крупных наркобоссов. Кроме того, крестьяне неизменно страдают от избытка внимания к ним со стороны полиции и армейских подразделений, которые борются с распространением наркотиков.

В свое время США предложили Перу свой план борьбы с наркомафией. Он включал поддержку Перу по нескольким проектам: КОРАХ (уничтожение посевов коки), ПБАХ (внедрение других сельскохозяйственных культур на засевавшейся кокой территории) и УМОПАР (создание специализирующейся на борьбе с наркомафией полиции). Но ожидаемого результата эти проекты так и не принесли.

Бюджет проекта КОРАХ очень незначителен, он составляет всего 1 млн долларов в год. Специальные отряды выискивают и уничтожают плантации коки в долине реки Уальга. Для того, чтобы снискать расположение и понимание крестьян, выращивающих наркотики, было решено выплачивать по 100 долларов за гектар уничтоженных посадок. Это смехотворная сумма, ведь доход от продажи четырех ежегодных урожаев коки составляет сумму порядка 10 000 долларов с гектара. Вытеснить коку не может даже такая типичная для этих мест культура, как какао, поскольку она приносит прибыль в десять раз меньшую.

Осуществление плана натолкнулось на препятствия уже в его начальной, стадии. Пытаясь ускорить процесс, США настояли на замене медленного и мало эффективного выкорчевывания кустов коки отрядами УМОПАР, на обработку ядохимикатами незаконных плантаций коки в верховьях реки Уальяга. Однако применение дефолиантов на больших площадях перуанской сельвы было вскоре запрещено по указанию из Лимы. Более того, перуанское правительство потребовало от госдепартамента США объяснений по поводу этой акции, представляющей угрозу для здоровья жителей этих мест, а также растительного и животного мира Амазонки.

Увы, надеяться на понимание производителей коки и наркоторговцев властям не приходится. Правительство, обеспокоенное необычайным развитием наркоторговли в регионе, вынуждено зачастую прибегать к радикальным репрессивным мерам. Примером тому является ежегодно проводимая операция «Кондор». Масштаб таких операций, направленных в первую очередь против незаконного выращивания наркотических культур, может удивить каждого. В ходе одной из них впервые была применена военная авиация. Благодаря массированным бомбардировкам удалось уничтожить многие подпольные аэродромы, построенные мафией в безлюдных местах, чаще всего в джунглях. Были и другие примеры широкомасштабного силового воздействия на наркоторговцев.

Вряд ли можно сказать, что правительство Перу ведет активную борьбу с наркомафией только для того, чтобы угодить США. Страна ориентируется на латиноамериканскую интеграцию, и разветвленная система наркобизнеса, набирающая силу на континенте, в этом деле – явная помеха.

В сражении с контрабандистами правительство Перу использует не только силовые, но и социально-экономические методы. Все понимают, что политикой жесткого давления проблему окончательно не решить. Огромную роль в борьбе против наркомафии играет профсоюзное движение, которое охватило даже самые глухие уголки страны. Посему неудивительно, что многие лидеры профсоюзов и их активисты были зверски убиты наемными киллерами наркомафии и членами террористических группировок. Кое-кто почувствовал, что идеологическое влияние на жителей перуанской провинции оказывают уже не наркомафиози. Профсоюзы помогают крестьянам отстаивать свои права, и единолично властвовать на многих территориях страны бандитам становится все труднее и труднее.

Тем не менее, пока больше всех страдают от сражений между наркомафией и властями именно простые крестьяне, большинство из которых вынуждено выращивать коку. Наркодельцы не придерживаются в своих действиях каких-либо правил или законов. Правило у них только одно – если человек не хочет повиноваться их воле, если он, скажем, не согласен с предложенной ему низкой ценой на коку, его просто лишают жизни. Подкупленная наркомафиози полиция вряд ли может помочь навести в таких регионах порядок.

В трагическую ситуацию, сложившуюся в некоторых регионах Перу, определенный элемент комизма внесли насекомые. У наркомафии в этой стране появился еще один более чем серьезный противник. Он совсем мал, и для человека безопасен. Это бабочки Eloria noyesi, или малумбия. Буквально за пару месяцев стаи бабочек уничтожили урожай коковых плантаций в 20 тыс. га в районе города Тарапото, что в департаменте Сан-Мартин. Эти маленькие безобидные насекомые принесли грозным наркоглаварям воистину катастрофический ущерб, оценивающийся примерно в 40 млн долларов. Говорят даже, что министерство сельского хозяйства Перу предложило энтомологам университета подготовить проект искусственного разведения таких бабочек. Исследования возможности применения малумбий в борьбе с наркомафией уже проводятся, причем на севере Перу, именно в той части страны, где влияние наркосиндикатов необычайно велико.