Текст книги "Белый Омск"

Автор книги: Николай Устрялов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Устрялов Николай
Белый Омск

Н.В.Устрялов

Белый Омск

Дневник колчаковца

Судьба Николая Васильевича Устрялова во многом типична для русского интеллигента конца XIX – начала XX в. Он родился в 1890 г. в провинциальной Калуге и как многие интеллигенты своего времени упорством и трудом сумел достичь многого. Окончив юридический факультет Московского университета, он достаточно быстро сделал ученую карьеру. Приват-доцент Московского и Пермского университетов в 1916–1918 гг. Человек безусловно литературно одаренный, он сотрудничает в таких изданиях, как литературно-политический журнал "Русская мысль", в этот период руководимый талантливейшим ученым, публицистом и политиком П.Б. Струве, и газетой "Утро России". Революционные события 1917 г. вывели его на лидирующие позиции в кадетской партии. Начавшаяся гражданская война застает Устрялова в Пермском университете. После занятия Перми колчаковцами, 24 декабря 1918 г. Устрялов переезжает в Омск, где окунается в гущу "столичной жизни". Осознавая историческое значение происходящего в России, он ведет дневник.

Мы не имеем точных данных относительно того, когда он начал вести дневниковые записи, но в своем омском дневнике он сообщает о записях в своем пермском дневнике, который он вел ранее.

В Омске Устрялов попадает в бурную политическую жизнь. Вначале он служит юрисконсультом при Управлении Делами Верховного правителя, затем с 21 февраля директором Пресс-бюро Отдела Печати, становится во главе пропагандистской машины "Верховного правителя". Начинает издавать газету "Русское дело". Служебное положение Устрялова давало ему возможность находиться в гуще той среды, где делалась "большая" политика. Дневник охватывает события с 9 февраля по 26 января 1920 г. Основное место действия Омск и Иркутск. Разгром белого движения в Сибири вынудил Устрялова эмигрировать в Харбин. Здесь он начинает осмысливать виденное за год, приводит в порядок свои записи, пишет мемуарные эссе, которые и составляют вторую часть публикации "1919 г. Из прошлого".

Одним из первых Устрялов публично выступил и с идеей "смены вех". По своей сути это была идея национального примирения, которая имела уже стихийное хождение, например, среди солдат Красной Армии, и выражалась в лозунге "Довольно братской крови!" и в призывах к братанию, однако это не находило поддержки у идеологов мирового революционного пожара. Краеугольным камнем сменовеховства была национальная идея, мысль о возрождении сильного и единого государства. Тактический поворот к нэпу им принимался за переход большевизма к цивилизованным формам управления обществом и общечеловеческим ценностям, на которых воспитывалась русская интеллигенция.

В 20-е гг. национального примирения произойти не могло. Господствующей оказалась идея классовой ненависти. Идеологи большевизма продолжали грезить мировым революционным пожаром и предпринимали неимоверные усилия для его разжигания.

Находясь в эмиграции, Устрялов активно сотрудничал в "сменовеховских" изданиях, звал к примирению с советской властью и возвращению на родину. В 1920–1934 гг. он преподавал в Харбинском университете, работал в советских учреждениях на КВЖД (в учебном отделе, директором центральной библиотеки).

В 1935 г. с рядом сотрудников КВЖД Устрялов возвращается в Москву. Возможно, предчувствуя дальнейшие превратности судьбы, находясь еще в Харбине, в 1934–1935 гг. он интенсивно приводит в порядок свой архив, снимает копии с документов и готовит их к печати. Так он подготовил к изданию свою книгу "Белый Омск", снабдив имеющиеся материалы подробным планом, с указанием того, какой он хотел бы видеть свою книгу. Часть этой воли Николая Васильевича, по мере возможностей, выполняет автор предлагаемой публикации. Устряловым приводится в порядок и систематизируется его обширная переписка, причем каждый комплекс снабжается небольшой вступительной статьей. Все эти копии хранятся ныне в Архиве Гуверовского института войны, революции и мира в коллекции Н.В. Устрялова.

Публикуемый дневник Устрялова представляет собой 43 машинописные страницы большого формата. Первая запись сделана 9 февраля 1919 г., последняя – 26 января 1920 г. Перед текстом всегда стоит число и название места, где в это время находился автор (Омск, Иркутск, Чита и т.д.), в конце каждой записи указывается время суток, в которое она производилась. Каждая отдельная запись невелика по объему – от 1/2 до 1 машинописной страницы. Имеющаяся копия показывает, что записи велись не ежедневно, а, в основном, с перерывами от одного до четырех дней, иногда, правда редко, ежедневно. Записи носят обобщающий характер и это наводит на мысль, что имелись более подробные черновые наброски, которые затем обобщались, но это не более чем предположение. На страницах дневника Устрялов воспроизводит небольшое количество документов, отрывки из писем, приводит подходящие к случаю отрывки из стихов и прозы. Некоторые фразы написаны по-французски, немецки, на латыни. Характерной особенностью дневника является то, что автор не стремится подробно зафиксировать все события дня. Вместе с тем, Устрялов указывает, что более подробный дневник он вел в Перми, когда у него имелся досуг. Краткость записей, сделанных в Омске и Иркутске, он объяснял загруженностью общественной и государственной работой. В дневнике много интересных, метко схваченных характеристик людей и настроений. Интерес дневника также состоит и в том, что он показывает нам двух Устряловых -один стоит во главе пропагандистской машины Колчака и пишет бодрые статьи, зовущие к победе, и другой – осознающий обреченность всего происходящего и осознающий бесцельность борьбы.

Белый Омск

Давно замышлял я написать и напечатать книгу под этим заглавием:

– Белый Омск.

Она должна была состоять из трех частей. Первая – мой дневник тех месяцев. Вторая – мемуарные записи, составленные пост-фактум, уже в Харбине: факты, анализ, оценки. И третья – мои статьи той поры. Первая и третья части должны были, таким образом, быть документами. И только второй части надлежало быть написанной заново.

Две главы этой второй части были мною написаны и напечатаны: 1) "Кадетская партия в гражданской войне" (см. первое издание книги "Под знаком революции", очерк "Из прошлого") и 2) "Иркутск–Харбин" в большом юбилейном номере-книжке харбинской газеты "Новости Жизни", 1927 г. Другие же главы этой части писались урывками, мало-по-малу в разное время. Годы шли, острота непосредственных впечатлений сглаживалась, многие факты стирались в памяти. И связанные, обстоятельные мемуары теперь мне уже не под силу. Приходится довольствоваться тем, что есть.

В данной рукописи я свожу воедино дневниковые записи той поры (стр. 1–43; воспроизводятся с документальной точностью) и воспоминательные наброски и очерки, составлявшиеся эпизодически в разное время в Харбине (стр. 43 – до конца). Если дополнить их двумя вышеупомянутыми напечатанными статьями и затем сюда прибавить третью часть (статьи мои 19 года), то и получится книга, которую я замышлял, – правда, с ущербной, скомканной второю частью.

Общая схема этой книги окажется примерно следующей:

Белый Омск

1) Дневник колчаковца.

2) 1919 год (из прошлого).

3) Белая мечта (статьи борьбы).

Весьма вероятно, что читателю этой книги бросилось бы в глаза некоторое несоответствие настроений дневниковых записей с одной стороны, и статьей -с другой. Статьи выдерживаются в мажорном тоне, по преимуществу, тогда как в интимных дневниковых набросках – немало минору. Думаю, однако, что особенно удивляться тут нечему. Борьба требует бодрости, и боевой музыке не полагается быть минорной. Думаю, вторая часть этой моей воображаемой книги в значительной степени помогает уяснить разнотонность первой и третьей ее частей. Мы боролись, стараясь подбодрить себя и других. Но подлинной бодрости, уверенности в успехе, как и настоящей веры в белое дело, – не было; по крайней мере, во мне. Вера в Россию – была и осталась. Но не покидали сомнения, исчерпывается ли Россия – "нами" белыми. Впрочем, пусть все три части книги говорят сами за себя и за всю книгу...

В заключение приведу заглавия статей, из коих должна состоять третья часть. Вот они:

1. "Новое счастье" в газете "Свободная Пермь", 3 января 1919 г.

2. "Рыцари печального образа", там же, 14 января 1919 г.

3. "Крушение интернационала" в газете "Отечественные ведомости", 9 марта 1919 г.

4. "Провокация", – циркулярная статья Пресс-бюро, середина марта.

5. Международная перегруппировка в газете "Сибирский благовестник", 16 марта.

6. "Политическое обозрение" в журнале "Сибирский благовестник", март.

7. "Наша международная ориентация", – циркулярная статья Пресс-бюро, конец марта.

8. "Политическое обозрение" в "Сибирском благовестнике", апрель.

9. "Большевики и мы" в газете "Сибирская речь", 12 апреля.

10. "Уроки революции", – циркулярная статья Пресс-бюро, начало мая.

11. "Итоги кадетской конференции" в "Сибирской речи", 28 мая и 1 июня.

12. "Союзники и Россия", там же, 18 июня.

13. "Международные перспективы", циркулярная статья Пресс-бюро, середина июля.

14. "Судьба Сибири" в однодневной газете "День казака", 19 августа.

15. "Русское дело" в газете "Русское дело", 5 октября.

16. "После Версаля", там же, 7 октября.

17. "Обреченные", там же, 10 октября.

18. "Памяти А. С. Белорусова", там же, 11 октября.

19. "Борьба за Россию", там же, 16 октября.

20. "Воскресение", там же, 17 октября.

21. "Самостийность", там же, 18 октября.

22. "Петушки", там же, 20 октября.

23. "Власть и общество", там же, 22 октября.

24. "Немецкая ориентация", там же, 24 октября.

25. "Без маски", там же, 25 октября.

26. "Россия и Англия", там же, 28 октября.

27. "Судьба Сибири", там же, 31 октября.

28. "Священное единение", там же, 1 ноября.

29. "В Иркутске", там же, 9 декабря.

30. "Единство власти", там же, 11 декабря.

31. "На перевале", там же, 12 декабря.

32. "Цель и средства", там же, 13 декабря.

33. "Призраки", там же, 17 декабря.

34. "Распутье", там же, 20 декабря.

35. "Читинский проект", там же, 23 декабря.

36. "Оттепель", там же, 25 декабря.

37. "В грозный час", там же, 26 декабря.

38. "Два берега", там же, 27 декабря.

39. "Вместо передовой", там же, 28 декабря.

40. "После грозы", там же, 30 декабря.

41. "Новый фазис", там же, 30 декабря.

42. "Их программа", там же, 2 января 1920 г.

43. "Перелом", – интервью в газете "Вестник Маньчжурии", (Харбин), 1 февраля 1920 г.

Грустно перечитывать ныне этот "длинный свиток", эти письмена борьбы, закончившейся поражением и своего рода "сердечным угрызением". Перечитываешь, – и неизменно в сознании опять и опять "теснится тяжких дум избыток". И все же, как водится, как велит капризная природа человеческая, -

строк печальных не смываю...

Н.Устрялов

Харбин, Январь 1935 г.

1919 год

Омск, 9 февраля

Вот уже завтра неделя как приехали в Омск. "Устраивался". Катастрофически обстоит квартирный вопрос. Первые дни ночевал у Ключникова1, Наташа – у Елизаветы Николаевны. Затем переехали в комнату, занятую ключниковским родственником, живущем сейчас в Томске. Послали ему телеграмму. Приедет сюда – пропали, не приедет – торжествуем: комната отличная и по здешнему дешево – 350 р. в месяц.

Ежедневно бываю в юрисконсульстве. Но уже намечается переход на новую должность, по-видимому, более интересную, хотя и значительно более трудную: Тельберг вчера предложил место заведующего отделом печати1. Принципиально согласился.

Общее политическое положение смутно, тревожно, неустойчиво. "Радости нет" – это уже во всяком случае. На глазах ухудшаются отношения с союзниками, шевелится внутренний большевизм, с другой стороны нарастает самая черная и бессмысленная военная реакция. Жизнь все время, как на вулкане. Мало у кого есть надежда победить большевиков.

Сам по себе Омск занятен, особенно по населению. Сплошь типично столичные физиономии, столичное оживление. На каждом шагу – или бывшие люди царских времен, или падучие знаменитости революционной эпохи. И грустно становится, когда смотришь на них, заброшенных злою судьбой в это сибирское захолустье: – нет, увы, это не новая Россия, это не будущее. Это -отживший старый мир, и ему не торжествовать победу. Грустно.

Это не авангард обновленной государственности, это арьегард уходящего в вечность прошлого. Нужно побывать в обеденные часы в зале ресторана "Россия", чтобы почувствовать это живо и осязательно...

Понимаешь, сознаешь, ощущаешь все это, – и все же не оторвешься от круга уходящей жизни, ибо в ней – корни и души, и тела... С ней умереть, с ней уйти... Ужели, в самом деле, так? Странно... Но во всяком случае, – ave vita nona, morituri te salutant...*

(11 ч. 15 м. д.).

Омск, 12 февраля

Отказался от поста управляющего отделом печати и рекомендовал Тельбергу вместо себя некоего Руднева1. Сам же замыслил войти в подготавливавшуюся большую издательско-информационно-лекционную организацию при военно-промышленном комитете. Но теперь это предприятие расстраивается из-за ставки, устраивающей при себе организацию подобного же рода и масштаба. Клафтон (организатор нашего предприятия) в отчаянии1, я – ничего. В сущности, можно было бы войти и в ставочное предприятие, – тем более, что зовут. Вообще же здесь – "интриги"...

Жизнь интересная течет, оживленная, нравится. В съедобном отношении -абсолютное благополучие. И думаешь уже почти исключительно о делах духовного сорта. Едою жить окончательно перестал, хотя еда все время отличная, а вернее именно поэтому.

Комнатный вопрос все в том же состоянии. (10 ч. в.).

Омск, 14 февраля

Опять возрождается возможность организации печатного нашего предприятия. Вчера беседовал с начальником политического отдела ставки Зубовым и разграничил функции. Сегодня Клафтон представит тему организации Тельбергу, и сегодня же, быть может, пройдет в Совете Министров кредит.

Вчера читал доклад о Советской России в заседании "Восточного Отдела Центрального Комитета Партии Народной Свободы"1. Говорил о мудрости Ленина и о силе большевиков. В общем, тревожные перспективы...

В юрисконсульстве бываю каждый день. Дела не так много, не обременительно. Подчас попадаются любопытные вопросы, например, вопрос о пересмотре положения о Верховном Уполномоченном на Дальнем Востоке.

Вхожу в атмосферу "чиновной" жизни, службы в центральных учреждениях. Занятно. (10 ч. 30 м. дня).

Приложение.

Приказ по управлению делами верховного правителя и совета Министров

7 февраля 1919 года

No 51

по юрисконсультской части

Приглашаются: к исполнению обязанностей Юрисконсультов при Управлении Делами Верховного Правителя и Совета Министров, из платы по найму, И. д. Ординарного Профессора Пермского Университета, Магистр уголовного права Александр Николаевич Круглевский, декан Юридического факультета, и. д. экстраординарного Профессора Пермского Университета Николай Николаевич ФИОЛЕТОВ и и. д. сверхштатного экстраординарного Профессора Пермского Университета Николай Васильевич УСТРЯЛОВ, все трое с 27 января 1919 г.

Управляющий Делами Верховного Правителя и Совета Министров Г.Тельберг.

Исп. об. Старшего Юрисконсульта К.Харитонов.

Омск, 20 февраля

Не пошел сегодня на службу – буран. Снег, ветер невероятный, пронизывающий: – Сибирь!..

Живется интересно. Центр. В гуще. Приходится непосредственно созерцать механизм "строительства". Все усилия напрягает власть ради создания действительной, настоящей, а не игрушечной власти. Выйдет ли что?..

На днях, в качестве представителя юрисконсультской части, был в междуведомственной комиссии Пепеляева1 по выработке закона о "государственной охране". Занятно. Сам Пепеляев, директор департамента милиции, весьма напоминает собой по виду Пьера Безухова. Хорошее впечатление производил представитель военного ведомства.

Написал статью "Крушение интернационала", думаю завтра послать Белорусову в "Отечественные ведомости"1.

Согласился редактировать отдел политического обозрения в "Сибирском благовестнике", органе церковного ведомства.

Комната, слава Богу, окончательно осталась за нами. (2 ч. 45 м. д.).

Омск, 23–24 февраля

Третьего дня – 21-го – был в заседании Совета Министров в качестве заместителя старшего юрисконсульта. Давал заключение по вопросу о конской повинности – против военного ведомства. В общем, удачно.

Совет производит довольно приятное, хотя и мало импозантное впечатление. Некоторые министры совсем юнцы – особенно Михайлов, министр финансов, как говорят, душа омского правительства...1 Дают чай с сахаром, а кое-кому и с бутербродами; светло – и электричество, и свечи, – прекрасная зала с белыми колоннами и бронзовою оправою зеркал, столы, покрытые красным сукном... Дежурный офицер в фуражке, выдержанный...

Ну, а у меня опять перемена: – назначен директором правительственного пресс-бюро (см. приложение), нужно организовывать все это дело. Издательство, циркулярные статьи для провинциальной прессы, – может быть, и за границу... Дело интересное, но трудноватое и ... полезное ли?.. Хочется думать, хочется верить, что да. Попробую... (1 ч. 55 м. ночи).

Приложение

Приказ по управлению делами верховного правителя и совета министров No 82

г. Омск "21" февраля 1919 г.

Назначается исп. об. Юрисконсульта Юрисконсультской части Управления Делами Верхового Правителя и Совета Министров Николай Васильевич УСТРЯЛОВ Директором пресс-бюро Отдела Печати с 21-го февраля сего года.

Управляющий Делами Верховного правителя и Совета Министров ТЕЛЬБЕРГ

За Директора Общей Канцелярии Вице-Директор МОЧЕНКОВ.

Омск, 28 февраля

Занят с утра до вечера, и даже ночью – весь в мыслях о деле. Организовываю пресс-бюро, заказываю брошюры, статьи, плакаты, сам пишу, заседаю, бываю "с докладами" у Тельберга. Дело, в общем, по-видимому, подвигается: обещаны до двадцати брошюр, намечаются и листовки, и статьи. Пригласил в качестве сотрудника некоего Деминова, у которого idee-fixe* -разложить пропагандой большевистскую армию. Занятый человек, с виду почему-то напоминает штабс-капитана Рыбникова – купринского; говорит по-русски, кажется, без акцента, и фамилия русская, а глаза японские... Вообще со многими любопытными людьми приходится встречаться и сталкиваться... Масса впечатлений.

Сейчас был на докладе здешнего корреспондента "Таймс" об Англии, союзниках и положении дела. В кадетском комитете. Ничего себе. Ругал президента Вильсона1. Утешительного не особенно много. (11 ч. 50 м. ночи).

Омск, 4 марта

Все глубже и глубже погружаюсь в политическую жизнь большого, "столичного" масштаба. Вспоминается московская суматоха прошлого года. Только разница та, что теперь принимаю непосредственное участие в работе самого правительственного аппарата, новый приобретаю опыт... "Пресс-бюро" налаживается. Уже отпечатали одну листовку, печатаем другую, готово много статей для провинции.

А в сфере большой политики, – в общем, все то же. Трудно. По-видимому, фатально назревает японская "ориентация" – последняя ставка. Большевики будто бы подходят к Одессе, и Деникин признает опасность положения. Да, великая русская революция достойна Великой России!..

Живется тут хорошо. Уютно. Обедаем дома, гуси исключительно жирные, каждый день молочница приносит по кринке молока, сахара вволю, – понятно, что пермское истощение как рукой сняло... (8 ч. вечера).

Омск, 6–7 марта

Был в театре: – находящийся здесь английский батальон устраивал парадный "концерт с дивертисментом" в честь Колчака. Торжественно. "Министры", "представители иностранных держав", "видные общественные деятели" и пр... Разумеется, и сам Колчак. В литерной ложе, слева, если смотреть со сцены.

Интересное лицо. Энергичное, еще молодое. Увидев его, вспомнил, что где-то когда-то встречал его портрет.

Играли, разумеется, средне. Наиболее непосредственно занятное – были гимнастические упражнения и бокс. Остальное – лишь характерно. Здоровый народ. Не прошибешь. Но... славянофилы нашли бы много чего сказать... Пели "типэрэри", играли "Коль славен", английский гимн, марсельезу. Грустно было. Кругом иностранцы – слетелись на развалины и думают, вспоминают о родине. А мы... Горько, тяжело. (1 час ночи).

Омск, 7–8 марта

Что-то будет? Весна приближается, а вместе с нею разгадка. Последний, решительный бой.

Большевики, видимо, держатся крепко. Молодцы! Говорят, Украина уже окончательно ими очищена и близится решительная схватка с Деникиным. Последний секретно сообщает, что положение серьезно.

В Германии – снова неспокойно. Юг словно уже захвачен спартаковцами. Ужели то же, что у нас?.. Vive la Russie revolutionnaire!*. Пусть мы боремся с нею, – не признавать ее величия было бы близоруко и... непатриотично. Мы должны "до полной победы" продолжить нашу борьбу с большевизмом, но мы обязаны воздать ему должное. Теперь уже нельзя противопоставлять его французскому якобинизму. Их устойчивость одинакова...

Хочется верить, – настанет пора, когда, истребив и похоронивши большевиков, мы со спокойной совестью бросим на их могилы иммортели...1 (Ночь).

Омск, 8–9 марта

Сегодня был на заседании бюро здешнего центрального кадетского комитета ("восточного отдела"). Уже третье заседание обсуждается "ориентационная" проблема, или, конкретнее, японский вопрос (японцы – варяги). Присутствовал начальник Главного Штаба генерал Марковский, давал конфиденциальнейшим образом интереснейшие сообщения. Явно склоняется к мысли о желательности участия на нашем фронте двух–трех японских дивизий – тогда, вне всякого сомнения, большевизм был бы кончен. Ну, а иначе трудно что предсказать. У большевиков более многочисленная и более совершенная (!) армия, чем у нас. Разве вот если будет измена или наш случайный успех нанесет им моральный удар... Последние вести благоприятны – взяты Оханск и Оса, и на Бирском направлении на нашу сторону перешли три красных полка. Но никаких расчетов на такие единичные успехи строить не приходится. Войска наши посредственны, офицеров совсем мало, мобилизация проводится ставкой бессистемно и бессмысленно. Вообще, судя по некоторым его замечаниям, чувствуется наличие сильного антагонизма между штабом и ставкой. Относительно Деникина известия скудные, но к весне, по-видимому, предполагается установить прочный контакт и с ним, и с Юденичем – через Париж.

Хорошее впечатление производит этот генерал – умный, серьезный. И любопытно: который раз приходится встречать умных и замечательно приятных представителей военного ведомства, – среди штатских словно меньше...

Говорит, что у большевиков много офицеров и даже офицеров Генерального штаба, которые, впрочем, иногда "играют в поддавки". Так недавняя кунгурская операция была ими задумана таким образом, что наши могли отрезать большую часть их наступавшей колонны. Но не сумели, и так и не взяли отдававшиеся шашки...

Сегодня начал курс государственного права (2 ч. в неделю) на курсах союза "Возрождения"...1 (Ночь).

Омск, 16 марта

Вчера опять заседание кадетского бюро – на этот раз с Тельбергом, сообщившим о сущности правительственной точки зрения в вопросе международной "ориентации". Оказывается, в правительстве окончательно победила "американофильская" линия. "Ссориться с Америкой нельзя ни в коем случае". Америка нас снабжает, Америка будет налаживать наш транспорт, а в транспорте сейчас – центр нашего бытия. Конечно, и с Японией необходимо поддерживать отношения возможно более дружественные, но нет никаких оснований полагать, что Япония хочет реально нам помочь. Находящийся здесь адмирал Танака таинственно умолкает всякий раз, когда разговор начинает принимать интересный оборот. Говорит о Сибири, о погоде, о чем угодно, наконец, просто молчит, но дела из него не вытянешь, – восточная дипломатия!

Правительство полагает, что мы не можем ныне вести активную международную политику – для этого мы слишком слабы. Тельберг категорически заявил, что каждый общественный, газетный выпад против Америки до крайности тягостно отражается на отношениях последней к омскому правительству.

Ясно, что в Совете Министров победила точка зрения Сукина, исконного американофила1. Может быть, это и хорошо.

Опасно лишь, что ориентация на Америку может привести к ориентации на "органы революционной демократии" (так возражал Тельбергу Митаревский), и кроме того – что, если Япония все же не прочь в конце концов нас реально поддержать? Использованы ли, испробованы ли все пути?.. Правда, сейчас на фронте удачи, взята Уфа и т.д., но сам Тельберг, подобно Марковскому, заявляет, что шансов на конечный успех (Москва!) у нас во всяком случае не больше 50... Трудные проблемы, трудное положение. Что-то будет?.. (12 ч. 5 м. дня).

Омск, 13–14 апреля

Вербное воскресенье. Тепло, на улицах бурные ручьи, на перекрестках -озера, шумно, солнце. Сегодня долго сидел у окна, смотрел, как мальчишки устраивали запруды, и как прорывалась через них вода и уносила комья снега, и как один мальчишка-гимназистик продал другому за полтинник бабку1, и т.д. Потом гулял с Наташей – опьяняющий весенний воздух!

Вчера ходили ко всенощной, – но опоздали, хотя до собора пришли не так поздно: в 8 с четвертью. Уже кончилась служба, и лишь архиерей мазал миром лбы людей. Архиерей – Вениамин, бывший калужский, затем симбирский; – с белыми бежал из Симбирска перед сдачей его большевикам.

...Редко стал писать о себе, – и вполне понятно: – все душевные силы уходят вовне, с утра до вечера – дело. Не то что в Перми: – там душа была обращена прежде всего на саму себя, и оттого так много страничек там исписал... (1 ч. 15 м. ночи).

Омск, 18 апреля (Великая Пятница)

Вчера начались пасхальней вакации – ненадолго, до понедельника: во Вторник снова "присутствие".

Вечером вчера был в соборе на "двенадцати евангелиях": епископ Сильвестр служил, много народу, свечей; простоял пять евангелий, очень долго тянулись; хор средний.

Написал в "Сибирскую Речь" пасхальную статью по надоедливому настоянию редактора. Прошлую ночь мучительно сочинял. Неважно вышло.

На фронте отлично. По-видимому, линия Волги будет занята в ближайшем будущем. И на Вятку наступают, – и везде весьма успешно. Самарцы уже готовятся к отъезду, постоянно совещаются об организации управления и т.д. А в Казань будто бы уже окончательно намечен губернатор...

А в сфере "служебной" все треплется вопрос о "новом обществе" печатного дела... Канитель. (11 ч. 45 м. дня).

Омск, 19 апреля (Великая Суббота)

Тепло, хорошо, на улицах суше, все время солнце, и воздух убаюкивающий, навевающий усталость и дрему. На улицах оживленно, делают последние закупки, предпразднично... Был в Совете Министров, у Тельберга, совещание с военными об организации учреждения по агитации в советском тылу. Как обычно, говорил глупости Гаттенбергер1 и труден на понимание был военный министр1; неважное впечатление произвел представитель ставки генкварм Церетели1, и лишь генерал Марковский остался верен себе: умен, сообразителен, толков...

Вчера в два часа дня был в соборе. Торжественная служба в присутствии Верховного Правителя, министров и "чинов до четвертого класса включительно". Прошел удачно и стал напротив этих особ, совсем недалеко от Адмирала. Всматривался, как и все, в его лицо. Физиономия не совсем русского типа. Интересные черты. Худой, сухой какой-то, быстрые, черные глаза, черные брови, облик, напоминающий собою хищную птицу... Если вдаваться в фантазию, можно, пожалуй, сказать, что чувствуется на этом лице некая печать рока, обреченности... За всю службу он перекрестился всего один раз, да и то как-то наскоро, небрежно, да еще в конце, когда прикладывался к плащанице, дважды опустился на колени и крестился уже, кажется, как следует. Архиепископ (а не епископ, как я написал вчера) Сильвестр произнес плохую проповедь. По окончании Правитель обошел войска, выстроившиеся на площади перед собором, и уехал на автомобиле.

Приятно все-таки, что опять Пасха – праздник, открыто чтимый самим государством, радостное торжество. Не то, что в прошлом году...

И радостно, что хорошо на фронте. Недаром пасхальные номера газет проникнуты таким ликованием – пафосом национального Воскресения. (6 ч. 30 м. вечера).

Омск, 19 апреля

Собираемся к заутрене. В соборе – по билетам, и потому, если не проникнем туда, придется спешить в иную церковь. Пойдем пораньше – около 11 часов. Сейчас – уборка. Готовится пасхальный "стол"... На моем столе -темноватая лампа с испорченной сеткой, на другом – восковая свечка. Куличи покрыты уже "глазурью", режется ветчинный "рулет". В комнате все же еще порядочный беспорядок.

Не сказал бы, что на душе настроение особенно праздничное. Так, -спокойно, тихо.

Подожди немного, -

отдохнешь и ты...

Мы отдохнем, дядя Ваня, мы отдохнем...1 В минуты передышки от шумного света мечтаешь о пристани, отдыхе; весна – хочется отдаться воздуху бесконечному, безбрежному... А потом – "домой"... Заснуть у себя, на светелке, под радостное тиканье кукушки... (9 ч. 30 м. вечера).

Омск, 22 апреля

Совсем, совсем тепло, выхожу на улицу раздевшись. Вчера был "бал": Палечеки, Фиолетов, Кадомцев. Недурно, – беседовали о том, о сем. Любопытно: все трое нынче "сановники", директора департаментов...

Тянет куда-нибудь проехаться... Думаем летом прокатиться на пароходе до Тобольска что ли (10 ч. 35 м. дня).

Омск, 4 мая

Все время, все дни – сплошная лихорадочная работа. Окончательно организовывается "русское общественное информационное бюро", бесконечные совещания, улаживание споров между Клафтоном и правлением, кроме того -служба в правительственном Пресс-Бюро, кроме того – постоянные собрания кадетского комитета (15 мая – конференция), разные "вечера", вроде славянского, опять же статьи... Целый день варишься, как в котле. Все силы уходят на это, и некогда придти в себя... (6 ч. 5 м. вечера).

Омск, 10 мая

Заботы, хлопоты без конца, образовалось, наконец, "русское общественное бюро печати"... "но радости нет"!... Дело не подвигается ни на шаг вперед, – напротив... Нет помещения, нет людей, которые взялись бы наладить хозяйственную сторону организации, уже начинаются взаимные пререкания, – и только без толку сыплются новые тысячи и миллионы... Подчас охватывает желание плюнуть на все это, бросить и уехать в Пермь на вакации... В конце концов, скучно, досадно...

15-го кадетская конференция. У меня доклад по международной политике. Говорят, провинциальные кадеты точат зубы на центральный Комитет. – Вообще словно каждый здесь точит зубы на всех и все на каждого. Так делается национальное дело.

На фронте средне. Верховный Правитель – в Екатеринбурге. (6 ч. 15 м. вечера).

Омск, 14 мая

Плохие вести со всех сторон. На фронте идет наступление большевиков, пока очень успешное. Сданы им Бугуруслан, Сергиевск, Чистополь и уже, по-видимому, Бугульма. Неважно, грустно.