355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Гоголь » Драматические отрывки и отдельные сцены (1832-1837) » Текст книги (страница 10)
Драматические отрывки и отдельные сцены (1832-1837)
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 22:03

Текст книги "Драматические отрывки и отдельные сцены (1832-1837)"


Автор книги: Николай Гоголь


Жанр:

   

Драматургия


сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

М.<арья> П.<етровна>. Ах, боже мой! какой страм! Как это до сих пор ничего об этом не знала? Я вам скажу, что я почти всегда была уверена, что она в состоянии это сделать.

Собачкин. Ну, натурально, помилуйте, я всегда это говорил. Свет толкует: примерная жена, сидит дома, занимается воспитанием сына, учит детей по-аглицки. Какое! примерно всякой день сечет мужа, как кошку. Мне жаль, что я не могу у вас пробыть подолее [а. Зла, как чорт. Как мне жаль, что я не могу у вас пробыть подолее. Мне нужно теперь спешить (раскланивается). б. [В этом] А что касается до Анны Федоровны, то она женщина совершенно в этом роде. Ведь отец ее тоже весь век был под судом, и женился под судом и если бы не перемерли его противники и самые судьи, то он бы непременно отправился в Сибирь. ] (раскланивается).

М.<арья> П.<етровна>. Куда ж это вы, Андрей Кондратьевич? Не совестно ли вам, столько времени не бывши… Я всегда привыкла вас видеть, как домашнего друга… Останьтесь. Мне хотелось еще с вами переговорить кое о чем. Послушай, Миша, у меня в комнате дожидается каретник. Пожалуста, переговори с ним. Спроси, возьмется ли он переделать карету [Спроси, может ли сделать карету] к святой. Цвет чтобы был голубой с светлою уборкою, на манер кареты [той кареты] Губомазовой.

М.<иша> (уходя). Ну вот, человек знает, как повести дело с женщинами. [а. Этот плут знает очень хорошо, как обходиться с женщинами. б. Ну вот, человек знает, как говорить. ]

М.<арья> П.<етровна>. Я нарочно услала сына, чтобы переговорить с вами наедине. Скажите, вы верно знаете, есть какой-то Александр Александрович Одосимов, [Здесь и в следующей реплике осталось неисправленным: Подкопытов]

Собачкин. Одосимов, Одосимов, Одосимов. Знаю, что есть где-то Одосимов. А впрочем я могу [об этом] справиться.

М.<арья> П.<етровна>. Пожалуста. [Сделайте милость, вы меня очень обяжете. ]

Собачкин. Помню, помню, есть Одосимов [Подкопытов] столоначальник или начальник отделения, я знаю, есть.

М.<арья> П.<етровна>. Вообразите, вот в чем дело: [Далее было: а. сын мой влюбился до безумия б. сын мой влюбился без памяти] вы мне можете сделать великое одолжение. [величайшее одолжение]

Собачкин. Вам стоит только приказать и для вас я готов на всё: вы сами это знаете [Начато: а. Я б. Вам стоит только приказать и готов для вас на всё, решительно на всё]

М.<арья> П.<етровна>. Итак вот в чем дело. Мой сын влюбился, то есть не влюбился, зашло просто в голову сумасбродство, ну, молодость, словом он бредит [Мой сын влюбился, то есть не влюбился, а знаете зашла в голову… молодой человек… ну сумасбродство, словом он бредит] только дочерью этого Одосимова. [Подкопытова]

Собачкин. Бредит… Я не слыхал от него об этом. Ну да впрочем конечно, бредит, это правда. [Я впрочем не слыхал от него об этом. Однако ж уверен. Да, это правда. Вы правы. ]

М.<арья> П.<етровна>. Теперь видите ли, Андрей Кондратьевич, вы, [вас] я знаю, вообще очень нравитесь женщинам.

Собачкин. Хе, хе! Да почему вы это думаете? А ведь точно. Вообразите, на мас<леной> три купчихи вдруг… Да что! Вот это лучше. Вообразите, что я обронил перчатку и в ту ж минуту пошла [пошла тотчас] по рукам, чуть не дрались; а третьего <дня> так еще лучше: [а. Хе, хе, хе! То есть я право сам не знаю, а нравиться-то я очень нравлюсь. Вообразите, что [в самый новый год] на масленой в меня влюбились шесть разом, с честью уверяю, и что страннее, как я обронил перчатку и пошла тотчас по рукам, чуть не дрались, а третьего <дня> так еще лучше б. Хе, хе! То есть я право ~ на масленой все купчихи первой гильдии… Да что , что я говорю, все купчихи <конец фразы не поддается прочтению>] две сестры сошли с ума. Одну отправили в монастырь, а другая так и осталась в сумасшедшем доме. И каждый год по вскрытии Невы всегда находят две-три утонувшие женщины. Я уж только молчу, потому что из этого в такую историю попадешься. Меня точно любят. А ведь за что <бы> [Край листа оторван. ] кажется? Лицом нельзя сказать, чтобы…

М.<арья> П.<етровна>. Ну, [Ну, лицо] полно, полно, Андрей Кондратьевич. [Далее было начато: Как будто] Все знают, что нет прият<нее> вашего лица. Собачкин. Нет. А ведь знаете, что еще в школе, когда был мальчишкой, ни одна, бывало, не пройдет, чтобы не ударить пальчиком под бороду и не сказать потом: плутишка, как хорош! М.<арья> П.<етровна> (в сторону). Экая рожа. Обезьяна совершенная, а еще воображает, что смазлив. [а думает, что хорош] Послушайте, Андрей Кондратьевич, вам это ничего не стоит с вашею наружностью. Дело вот какое. Мой сын влюблен до дурачества в эту девчонку. Он уверен твердо, что она [что это] совершенная доброта и невинность. Нельзя ли как-нибудь… То есть не найдете ли вы каких способов, чтобы знаете представить ему ее не в том виде, немножко, что называется, замарать. Хоть вы ничего, положим, не сделаете над нею и она не сойдет с ума от любви по вас, но… [и она не будет так очарована]

Собачкин. Марья Петровна, не говорите, сойдет непременно, сойдет, просто честное слово, [а. О, нет, сойдет непременно, сойдет, [вот вам] б. О, не ручайтесь, ей богу не ручайтесь, Марья Петровна, сойдет, непременно сойдет] голову дам отрубить, если не влюбится в меня по уши. Ведь я вам скажу, Марья Петровна, [Наталья Андреевна] что со мной не такие были истории. Вот еще на днях…

М.<арья> П.<етровна>. Ну, как бы то ни было, сойдет, так еще лучше, но покажите, по крайней мере, что как будто вы в связи и сделайте так, [чтобы это] дошло до моего сына. [Ну, хорошо. Я в этом уверена. Впрочем, всё равно, если она влюбится в вас или не влюбится, но вы покажите, как будто она в вас люблена, то есть как будто вы в связи с ней и эдак совершенно доказанной и [обо всём этом] сделайте так, чтоб это дошло чрез верные руки до моего сына]

Собачкин. До вашего сына? [Чрез верные руки до вашего сына?]

М.<арья> П.<етровна>. Да, до моего сына.

Собачкин. Да.

М.<арья> П.<етровна>. Что да?

Собачкин. Ничего, я так, да.

М.<арья> П.<етровна>. Разве вы находите, что это будет для вас трудно? [Что это недействительно?]

Собачкин. О нет, ничего. Но все эти влюбленные, то есть вы не поверите, у них такие несообразности и ребячества разные: [а. и ребяческие разные шутки б. и ребяческие шутки разные] то пистолеты, [Далее было: то сабли] то чорт знает что так… Конечно, я вовсе не того, чтоб этим как-нибудь… но, знаете, неприлично в хорошем обществе.

М.<арья> П.<етровна>. О, насчет этого будьте покойны: положитесь на меня, что я не допущу его до этого.

Собачкин. Впрочем, я так только заметил. Поверьте, Марья Петровна, что для вас, если б пришлось точно порисковать где-нибудь. [Поверьте, что если бы где пришлось для вас] жизнью, то с удовольствием, ей богу с удовольствием. Я вас так люблю, что, признаюсь, даже совестно говорить. Как честный человек. Ах вот… хорошо, что я теперь вспомнил кстати. [очень кстати] Я попрошу у вас, Марья Петровна, занять [снабдить] мне тысяченки две, только пожалуста ассигнациями. Мне не хочется теперь заезжать домой. Позабыл на столе книжник.

М.<арья> П.<етровна>. Две тысячи! (В сторону). Что с ним делать? Дашь – замотает, а не дашь – распустит но городу такую чепуху, что мне никуда нельзя будет носа показать. И мне нравится, что еще говорит, позабыл книжку. Книжка-то у тебя есть, я знаю – да пуста. А нечего делать, нужно дать. (Вслух). Извольте, Андрей Кондратьевич, только нельзя ли вам будет немножко обождать? Я вам скоро принесу.

Собачкин. Очень хорошо. Я посижу здесь в гостиной.

М.<арья> П.<етровна> (уходя в сторону). Без денег ничего мерзавец не может сделать.

Собачкин. Да, две тысячи мне теперь очень пригодятся. Долгов-то я отдавать не буду. Сапожник подождет и портной подождет, и Анна Ивановна подождет. Зачем ее баловать, пусть подождет. Конечно <раскричится?>, да что ж делать, деньги нельзя сорить, а с ней довольно и любви моей, а платье, врет, у ней есть. [баловать ее не за чем, криклива только проклятая, ну да довольно с нее и любви, зачем же ей деньги, а платье, врет, у ней есть. Эта фраза, как и окончательная ее редакция, вписана] А вот лучше что. Скоро будет Петергофское гулянье. Колясченка моя хоть новая, да ведь ее всякой уже знает. [Колясчонка моя уже старая, всякой знает] А я прибавлю к ней две тысячи, да выменяю ее теперь на [такую] колясочку самую последнюю, каких , может быть, только одна или две будет на всем <гуляньи>. Дорого, да что ж делать <2 нрзб.> так искусно запущу [загну ] на всех эфект. Да, а между прочим [Да однако ж] нужно подумать о порученьи Марьи Петровны. Благоразумнее всего, кажется, начать с любовных писем. [Вместо «Долгов-то ~ любовных писем» было: Долгов-то я теперь отдавать не буду, чорт их побери, а куплю-ка я рысака и лихие сани. Нечего таить, люблю ужасно хорошего рысака. Прокачусь таким чортом на петергофском гуляньи: «Эх, вы». Закажу новый фрак. Уж задам себе точно объядение на славу. Только [как] не знаю, как сладить с комиссией Марьи Петровны. Мне кажется, начать нужно с любовных писем. ] Написать письмо от этой девушки будто бы ко мне, да и выронить как-нибудь нечаянно при нем, или вынимая что-нибудь из кармана, позабыть на столе в его комнате. Конечно, может выйти что-нибудь плохо. Да, впрочем, что ж? Надает ведь только тузанов. Тузаны еще ничего; конечно, больно, да ведь не до такой уж степени, чтобы… да ведь я могу и удрать и если что, то в спальню [удрать прямо в спальню] Марьи Петровны и прямо под кровать к ней и пусть-ка оттуда он меня вытащит. Но, главное, как написать письма? Смерть не люблю писать, т. е. просто хоть зарежь! Чорт его знает, [Чорт его побери] так, кажется, на словах всё бы [так, кажется, всё б<ы>] славно изъяснил, [Далее было: даже с выраженьями [бы] и периодами, со всем] а примешься за перо – нет. Разве вот что: у меня есть кое-какие готовые письма, [ведь у меня кое-какие есть готовые письма] еще недавно ко мне писанные, фамилию только подскоблить, да на место ее написать другую. [Далее было: А что ведь, право, выйдет хорошо] Пошарим [Посмотрим-ка] в кармане, может быть, тут же посчастливится [Вместо «может ~ посчастливится»: у меня любовных писем недостатка не бывает] (вынима<я> из кармана), хоть бы это, например: «Я очень слава богу здорова но весьма огорчина и занемогаю от боли. Али вы душинька совсем позабыли. Иван Данилович видел вас душинька в тиатере. И то пришли бы успокоили виселостями разговора». Чорт возьми, кажется правописания <нет>, да и чересчур что-то… не поверит. [Кажется правописания совсем нет] «Я для вас душинька вышила подвязку». А! и разносилась с нежностями. Нет, это не годится. Что-то уж буколического много, Шатобрианом пахнет. [Уж черес<чур> много этакого буколического] Прочитаем-ка это: «Любезной друг!» Нет, это не «любезной друг». Так что же? Может быть, другое? Ну, нежнейший, дражайший? Нет, не то. «Me..е… е… рзавец!» Хм. «Если ты коварный обольститель моей невинности не отдашь задолжанные мною на мелочную лавочку деньги, которые по неопытности сердечной для тебя, скверная рожа, то я в полицию». Ну, это гадость и неприли<чие>, фи, что за выражения, что за правила! Можно, конечно, обо всем сказать, но можно сказать благопристойно. [Ну, это чорт знает что. Это не в том роде, да и нет при том ни чувств, ни хороших выражений] А ну, посмотрим еще это. «Жестокий тиран души моей» Э! это что-то хорошо. [А, вот хорошо] Однако ж ведь видно сейчас [Ведь видно сейчас] воспитание. «Тронься сердечной моей участью!» Право недурно! Вот по началу уж можно видеть, [Ведь вот сначала видн<о>] как поведет себя человек. Вот как нужно поступить! И хорошо и чувствительно, от то<го?> и благородно вместе с тем. Я так уверен, что даже не перечит<ывая> подписываю. Только не знаю, как выскоблить. А, да не подписано! Еще лучше! Само собою обделалось славно. Говорят: наружность вздор; [Далее было: а ведь вот] а ну не будь смазлив, ведь не написали б тебе этих писем, а не написали бы писем и не знал бы, как взяться за это дело. (Подходит к зеркалу). Сегодня опустился немного. А то ведь иной раз точно: прям и хорош, и что-то даже значительное бывает Жаль только, что зубы скверные, а то бы совсем был похож на государя. Не знаю только как, запустить ли бакенбарды под галстук, или уж оставить их так, да здесь под губой как-нибудь завести империалку. [Вместо «Право недурно ~ завести империалку»: Прекрасно, я так уверен в благородстве ее чувств и слога, что даже не перечитываю и готов подписать. Это самое письмо я ему и подкину. А ведь как кстати прислужилось. Вот как выгодно быть смазливым. (Подходя к зеркалу). [Еще] [так только] сегодня опустился немного. А то ведь иной раз точно: жаль только, что зубы скверные, а то бы совсем был похож на государя. Не знаю, запустить ли бакенбарды под галстук, или оставить так, а под губой завести империалку. ]

ПЕРВОНАЧАЛЬНАЯ РЕДАКЦИЯ ДИАЛОГА МАРЬИ ПЕТРОВНЫ И МИШИ

(Начиная со слов Миши: «Ну матушка, а если никаким образом», и кончая словами Марьи Петровны: «дочь какого-нибудь фурьера, занимающуюся ремеслом еще, может быть, в сотую хуже»).

М.<иша>. Ну, матушка, а если уж я… как бы вам сказать. Если уж мое сердце принадлежит другой.

М.<арья> П.<етровна>. Как другой? Это с какого резону? Кто ж эта другая? я не знаю?

М.<иша>. Heт, матушка, вы ее, я думаю, не знаете.

М.<арья> П.<етровна>. Да чьих она? кто отец ее?

М.<иша>. Отец превосходный человек, редкий отец. Некто Александр Александрович Подкопытов.

М.<арья> П.<етровна>. Подкопытов. Фамилия неслышная. Я не слыхала про Подкопытова. Кто он, князь?

М.<иша>. Нет не князь, но чудесный человек.

М.<арья> П.<етровна>. Так что ж, так генерал?

М.<иша>. Нет, не генерал.

М.<арья> П.<етровна> (нетерпеливо). Так что ж, какой чин на нем?

М.<иша>. Чин так… нельзя сказать, чтоб очень большой… вертится около моего.

М.<арья> П.<етровна>. Фи. Титулярный.

М.<иша>. Да, или титулярный, или эдак какой-нибудь небольшой тоже , но утешьтесь, матушка, человек правил редких, человек, который достоин того, чтоб его сейчас сделали генералом. [Да или титулярный или что-то подобное, но человек правил редких, человек, которого можно сейчас сделать генералом и будет достойней многих]

М.<арья> П.<етровна>. Так что ж? У него разве две тысячи душ?

М.<иша>. Нет, двух тысяч у него не будет.

М.<арья> П.<етровна>. Сколько ж?

М<иша>. Сколько?.. Да душ у него, кажется, ничего почти нет.

М.<арья> П.<етровна>. Стало быть, всё капиталом?

М.<иша>. Нет, матушка, и капиталу тоже нет или если и есть, то какая-нибудь безделица – разве самая безделица. Девушка небогатая, [Девушка редка<я>] но сердца редкого, кротка, добродушна, как голубица. Вы узнаете ее, полюбите как дочь. Послушайте, матушка, я совершенно другим образом думаю о женитьбе. Меня, признаюсь, бесит, когда я вижу, как богатый женится на богатой. Мне кажется, как будто он [Кажется, право, будто, он] дерет последнее лохмотье с нищего. Женитьба это дело как будто данное свыше, чтобы уравнить и примирить несправедливость судьбы. Представьте себе, достойный человек, одаренный и качествами и умом, и вдруг ему не повезло, например, по службе, или его правдивая честность не позволила ему составить состояние. Единственный путь ему остается женитьба. И справедливо ли делает какая-нибудь богатая невеста, когда мимо его редких достоинств [И справедливо ли, если какая-нибудь богатая невеста мимо его редких достоинств] и прекрасного сердца выберет себе богача для того только, чтобы прибавить к своему богатству, с которым она и без того не знает что делать, еще лишнее богатство. [Далее было начато: а. Сверх, б. Хорош<о>] Всё равно, если бы пешеход сверх шубы да натащил еще на себя шинель, когда ему и без того жарко. Таким же самым образом и невеста бедная должна выходить за богатого. Богатый должен жениться на бедной. Состояния у нас, слава богу, довольно. Я, может быть, еще кое-что приобрету со временем. Теперь посмотрите, [Теперь послушайте] сколько я за одним делом сделаю добрых дел. [Далее было начато: Во-пе<рвых>] Прежде всего я устрою собственное счастье, потому что, сказать истину, подобной жены [такой жены] я не сыщу себе. Потом я сделаю счастливым редкого отца, которого, признаюсь, снедает, видимо, грусть, что не был в силах составить никакого состояния для своей дочери. Наконец, я сделаю дело угодно<е> богу, не давши погибнуть в нищете бедняжке. [не давши погибнуть сироте] виноватой за то, что отец ее не действительный тайный советник, а титулярный. Подумайте, матушка. Небо всегда на стороне сирот и невинности, а почтившие то и другое мы сами очутимся под покровительством неба. [мы сами приблизимся к небу]

М.<арья> П.<етровна>. Ах, боже мой, что я слышу, какая несчастнейшая я мать на свете. Какое злое сердце у моего сына. Влюбиться в какую-то потаскушку, негодную девчонку, дочь какого-нибудь фурьера, занимающуюся ремеслом еще, может быть, в сотую хуже.

НАБРОСОК ДИАЛОГА СОБАЧКИНА С МАРЬЕЙ ПЕТРОВНОЙ

– Еще смеялась.

– И не слышала даже.

– [Ах] Да вы знаете – вот что жил возле Софронова.

– И Софронова я никакого не знаю.

– Да. Так дочь его. Теперь сидит в монастыре: не перенесла. А мне, признаться, жаль девушки. Отец [сам] упрашивал, кланялся, и ведь приданое богато. Но так как-то: вспомнил волю, свободу холостой жизни… А по вскрытии Невы всякий год ведь всегда находят двух-трех утонувших женщин. Я уж только молчу. Я уж только так, как будто бы и не я, потому что, бог знает, в такую историю можешь попасться, [попадешься] что потом и не выпутаешься.

ТЕАТРАЛЬНЫЙ РАЗЪЕЗД ПОСЛЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ НОВОЙ КОМЕДИИ
I. ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ

Мне душно и тяжело. Какое-то странное чувство облегло меня. [Было начато: а. Странное чувство об<легло> б. странное чувство меня обнимало ] Ни рукоплесканья, ни вызовы, ни смех, потрясающий толпу <1 нрзб.> и что невольно <2 нрзб.> произвели во мне, не восторгнуло состояния духа моего. Нет, не их, не их, не их, – я бы желал слышать все толки и мненья всех возможных классов толпы, [Далее было: сужденья всех сословий, всех людей вследствие характера мысли каждого] чтоб всякой зритель, от райка до кресел и лож, заговорил вдруг и пересказал свои впечатления своими собственными словами, еще не услышав сужденья знатоков, законодателей мыслей каждого. [Сюда, по-видимому, относится фраза, приписанная сверху: Своими словами так, как оно почувствовано в простоте] Я бы хотел вдруг разом увидеть все свои пороки и ошибки, вдруг увидеть все слабые стороны моего произведенья. Попробую, не пошлет ли судьба мне счастия, лучше которого не выдумаешь для писателя. Прислонюсь [а. Дождусь б. Спрячусь] здесь к этой [а. под б. у эт<ой>] арке и дождусь выхода всей толпы. [Далее было: Не услышу ли речей о себе] Казалось бы, свежее впечатление побудит многих заговорить от души, в первую минуту чувство невольно. Смех! О, ш..! Кто-то идет. (Прячется).

– Нет, я не останусь на водевиль. Я пришел с тем, чтобы видеть новую пиесу. Смешно, смешно. Есть много остроумного.

– Помилуйте, что за язык? Что за тон? Грязно ужасно. И я не понимаю: нет ни завязки…

– А в отношении литературного достоинства я не сужу. Это не мое дело, это не мое. Я сужу только так; говорю, что смешна, доставила мне удовольствие.

– Да и не смешна вовсе. Помилуйте! И какое ж тут удовольствие? Что ж тут смешного. Сюжет невероятный. [Далее было: Что ж тут смешного, что все дураки?] Чиновники дураки, обманывают друг друга… невероятно.

– Да я не говорю, чтобы она была смешна; а говорю только, что есть что-то…

– Да, помилуйте, что ж есть? Даже просто ничего нет.

– Да, конечно, ничего нет. Об этом что ж и говорить. [Далее было: а так прямо конечно] Я и не хвалю его, прямо вздор, вздор. Странно бы и говорить, чтобы она была какое-нибудь хорошее произведение.

– Постой, брат, не убегай; поедем вместе. Ну, чорт возьми мне до сих пор смешно.

Все только разночинцы бегут к выходу.

Почтенный по наружности человек. [Далее было: Помилуйте] Живо, необыкновенно живо. Много верного, много с натуры. Но, помилуйте, зачем выводить это? К чему? для какой цели? Какая нам надобность, что в таком-то месте был плут и мошенник? Что тут утешительного?

Чиновник. Нет, это просто чорт знает что такое, этого нельзя позволять, подкоп, взрыв всех властей. [Далее было: – Нет, брат, нужно выводить, пусть их видят]

Офицер с дамой. Ей вы, бороды! Что напираете! Разве не видишь, осел, дама?

Купец с дамой под руку. У самих, батюшка, дама.

– Нужно, нужно выставлять их на вид. Они бы, пожалуй, готовы царапать и плутовать и при этом сохранять благородную наружность и чтобы кроме их личин ничего не выносил свет. Нет ничего противнее [Было начато: Противно мне] лицемерья, и всегда душе благородной душно должно быть, когда поражена лицемерьем.

– Помилуйте, [Но помилуйте] ведь это всё на театре – зрителем весь народ. Что скажет народ, увидевши, каковы у них начальники?

Один из толпы народа. А небось все побледнели, когда приехал наконец настоящий.

Другой. Экая теснота!

Один из приезжих. Молодец городничий! [Приписано: А народное <2 нрзб.>]

Другой. Што этот городничий? [Далее было: Што батюшка] В нашем городе почище.

Один из купцов. Что он горячится, что купец? Ведь и дворяне тоже пьют чай.

Голос. Да пустите вы! Экая теснота!

Голос женщины. Ах, батюшки! Меня совсем придавили! [Далее было: – все невероятности <1 нрзб.>]

Дама. Но это, ваша воля, это – тяжелое чувство; признаюсь, мне неприятно.

– Наша карета должна быть с этой стороны.

– Нет, что ни говори, несообразность. Во-первых, самый сюжет невероятный. Это могло случиться разве <на> каком-нибудь Чукотском носе. До такой степени нельзя быть дураками, чтобы поверить и принять сорванца за рев<изора>.

Один. Не толкайся, не будь подлецом! Хочешь разве, чтоб и тебя вывели на сц<ену>?

Купец [Голос] (кричит, завидев приятеля). Почтеннейший Иван Михеич!

– Здравствуйте, батюшка Прохор Пантелеич!

Купец. Один, али с сожительшей?

– Один, батюшка! Ну, что, батюшка, как полюбилось тебе?

Купец. А что ж? И поделом: не будь купец подлец!

– Ах, Иван Михеич, так вы так-то, видно, стоите за своих?

– Нет, батюшка, извините: подлецов я не считаю своими. Будь у меня родной сын подлец, я ему [я ему прямо] <1 нрзб.> скажу: «Ты подлец, а не сын мне». [Далее было: Да-с, батюшка, подлеца нужно вывести на чистую воду. Автор хорошо [вывел] сделал, что подлец<а>] Хорошо, что их выводят в посмеянье на сцену. Всякий честный купец должен желать, чтобы купцов-подлецов осмеивали, [осмеяли] как следует. Автор их всех отбрил: из дворян, из чиновников… из всех отбрил. «Вот вам», говорит, «честные люди, посмейтесь-ка вдоволь над подлецами!» И, признаюсь, батюшка, я с удовольствием посмеялся. Мошенников руки я не стану держать никогда.

Один. [Вся реплика написана на поле без указания места в тексте. ] Точь-в-точь такое происшествие случилось назад тому года три [Далее было: я думаю было] в нашей дыре , хуже было даже. [Далее было: а. приедешь домой, я тебе его расскажу б. В наш го<род>] Приезжаю в наш город… Постой, как выберемся, я тебе его расскажу.

Голос неизвестно чей. Искусно, гладко подметил смешную сторону. Я бы хотел узнать, [а. знать б. видеть] что он, служит? [служит где-то] Молодой человек?

Голос офицера. Ну, полезай скорее. Ты, брат, совершенно бабишься. Каблук сегодня там <1 нрзб.>

– Ты туда?

– Туда.

– Ну и так…

Чиновник полицейский. Нет, несообразно: Хлестаков слишком уж явно берет взятки.

Чиновник умеренных чинов (другому). [Было начато: Да – знаете ведь это] Вы говорите: смешно. Да ведь знаете ли, отчего смешно? Ведь это всё личности. Это всё он вывел своих же родных. Это всё, верно, или бабушки, или тетушки: городничий дядюшка, а те, верно, тоже какие-нибудь родственники.

Другой. Пиеса имела рукоплесканья.

– Помилуйте: насажал в кресла своих приятелей – ну, и подняли. [Далее было: – Чорт возьми, мне, видно, придется здесь ночевать, никакой нет возможности выбраться из давки. ]

– Ну, слава богу <1 нрзб.>, только теперь можно будет на него взглянуть

– Помилуйте, грязная, отвратительная. Ни одно<го> лица нет настоящего. Всё карикатуры. Один слуга только и <1 нрзб.>

– Да что ж в ней нового? Помилуйте, что нового? Взяточники и прежде были, подлецы и прежде.

– Да, признаюсь, хоть бы в противоположность привел он хоть одного честного человека.

– Но что вы требуете? Мы <4 нрзб.> от этих писак. Но, помилуйте, вы принимаете это за важную вещь. Это пустячки, побасенки. Ну, пишется для того, чтобы прочитать да и сыграть.

– Я было не поверил даже. Уж одно то, что, говорят, автор невежа и был выгоняем из всех училищ. Что он мог сделать хорошего? Ну, вздор, побасенки [Конечно вздор, побасенки] – больше ничего.

– Всё, конечно, живо и ярко. Да к чему это?

– Нет, батюшка, нет! Это не безделка. Это вот куда направляется. Цель его поколебать основные законы правлений.

– Вещь, которую ни в каком случае нельзя позволять, возмутительная вещь! Я бы, просто автора [автора послал] за это в Сибирь!

– Смешно сочинено, но ведь это насмешки над правительством, над законами. [Фраза приписана сбоку без указания места в тексте. ]

– Все уехали. И еще в несколько раз стало смутней и странней на душе моей. Что я слышал? Укоризны, странные упреки за небывалые вещи. Ни в ком сердечного участья и даже какое-то явное желанье воздвигнуть преследованье и гоненья, как против человека, опасного для общества и государства. О, мои соотечественники, что движет вашими словами – желание высказать собственное мнение, желанье общего блага, безотчетное и недоброжелательное, или невольное движение высказать первые попавшиеся слова, не размышляя, какой могут они произвести вред автору? Но какое вам дело <до> автора? Неистощимый толк противуречий! Разом обвиненья в несообразности и пошлости, в незначительности пиесы, и в пользе ее и в ужасном вреде, в незначительности и ничтожности подобных произведений и в какой-то таинственной важности [важности их] политической. Нет, <не> из глубины души, не из глубины разума и опыта почерпнули вы обвинения! [произнесли вы все обвинения. Далее было: Высоким и разумным движением было подвинуто ко мне правительство наше] Великодушное правительство глубже вас прозрело высоким разумом цель писавшего.

Вы говорите: «К чему, зачем открывать это? Зачем в таком виде представлять народу?» И как опровержение всего одно простое слово, произнесенное [а. про<изнесенное> б. которое] тут же при выходе: «Небось побледнели, когда приехал настоящий». Да, простой человек такими мудрыми словами <определил> цель его. Он слышит гнев и великодушие закона, как при одном приближении уже смутились всеобщим страхом все неверные его исполнители, как скрыл этот могучий страх очевидную истину из <их> глаз, как отнял бог разум у тех, у которых его достало на то, чтобы превратно толковать <закон>, как омраченные испугом, произвели [наделали] они тысячи глупостей, и как всё наконец побледнело и потряслось, когда предстал наконец этот грозный закон, завершивший пиесу, равно взирающий на сильных и бессильных. Нет, с верой и надеждой в высшее [высшее надо всеми] недремлющее правосудие выходит народ из театра и, освеженный, терпит и переносит несправедливость, если она случится, в твердой уверенности, что настигнет его грозный закон, недремлющий, [недремлющий над всеми] перед которым все равны – и сильные, и бессильные. Нет, не правительство здесь предано осмеянию, но те, которые не поняли [но не понявшие] правительство. Нет, не над законом здесь насмешка, но над превратными [над превратными их] толкователями законов, над отступниками его. Да, есть между вас люди, утверждающие [Далее было: Есть обвинители, говорящие] – Вы говорите; [Далее было: Где же] «Такого города нет вовсе <в> России, где бы было так много плутов». Зато и не назван этот город, и [он] вы сами говорите, что нет его. Вы сами слышите, что это город неправильных отступлений, [это сборный] что сюда собраны все уклоненья от закона и кроятся по разному… сборный город всей темной стороны. Вы говорите: «Зачем не выставлено сюда хотя одного [одного доброго серд<цем>] возвышенного, благородного человека, на котором бы отдохнула душа?» Затем, что бледен и ничтожен был бы здесь добрый человек: он должен отдать свое бессильное место сильному закону. Затем: яркостью собранных преступлений и пороков уже рисуется сама собою противуположность в голове каждого. Уже обличается полная идея справедливого человека в очах каждого, и всякому становится доступно и ясно, чего требует от него высшее правительство. [Далее было: Ибо благородно высшее правительство и не может быть иначе] Затем, чтобы видели все высокое значение правительства, уже носяще<го> в своем величественном образе высокую противуположность всему грозному соединенью всего порочного. Но я не знаю порочного чувства писателя. Мне <2 нрзб.> те речи, мне бы хотелось, чтобы был подвигнут участием сердечным хотя бы один… [Две последние фразы приписаны сбоку. ]

Вы говорите, что выставлять порочное не достигает цели: осмеяние не действует на порочных; но не лицемерны [но нелицемерны слова] ли были [были те] уста, произнесшие такие речи? Как важно, [Как возвышенно] значительно значенье осмеянья. Благодарным [Велик<одушное>] сочувствием отзывается [Благородное сочувствие родит] оно в благородном и отзывается робкою боязнью в преступном сердце. Часто умевший не бояться ничего не выносит насмешки. [Далее было: Вы почти готовы находить безнравственным смех] О, еще далеко не понято высокое значенье чистого смеха, не злобного, порожденного не оскорбленною личностью смеха, [личностью человека] но светлого, излетающего из ясной душевной глубины. О, вы еще не знаете, как высоко нравственен и силен смех, проникнувший произведение!

То, что сказывается разгоряченным [распыленным] голосом, может быть, возбудило <бы> неумеренную силу негодования, то облеченное в смех уже родит спокой<ствие>, [спокойное чувство] умиряет и успокоивает человека. Ожесточенный и огорченный обидой, несправедливостью человек уже бы поднял, может быть, руку на своего врага; но, увидя достойно осмеянным в театре, уже почти примиряется. [Далее было: не выносит из театра душа его] Душа его не выносит злобного чувства из театра, и светлое остается в душе, ибо смех и есть враг всему темному. Там нет ни сомнений, ни волнения, [Вместо: «и светлое ~ волнения»: и светлое остается в душе, ибо там не царствует [ни су<ета>], ни мятеж, ни мрачная буря волнений] где царствует высокий праздничный смех. Но по неясным слухам и неправо судит толпа – и готова выводить из незначительных булавочных исключений законы для всего громадного, величавого. Долго еще будут смешивать чистые отвлеченные созданья поэтов [высокое создание их] с созданьями, внушенными личными страстями [личностями] и личными целями, – с созданьями тех, которые приняли названье поэтов, [Далее было: и всё без различия будет называться побасенками] и <всё> без различия, необдуманно, бессмысленно будет еще долго называться побасенками. Есть люди, готовые назвать даже и то, что истекло из уст Гомера и Шекспира, побасенками! Побасенки! А вон протекли двадцать веков, города исчезли и снеслись с лица земли, а побасенки живут и повторяются доныне, и внемлют им мудрые цари, глубокие правители; [Далее было: вожди, [обитатели владеющие], старцы и юноши] прекрасные старцы и полные благородных сил юноши, и бедняки убогие льют над ними слезы. [а. душевные слезы б. слезы восторга] Побасенки! А вон собралась бесчисленная толпа, наполнив великолепные ложи, кресла и галлереи: [Далее было: в громадном театре] стонут балконы театров; вся сдвинулась, вся слилась она в одно чувство, вся превратилась в одного человека, и гремят рукоплесканья тому, которого уже пятьсот лет <нет> на свете. Слышит ли он в могиле, отзывается ли душа, [а. отзывается ли сочувствием его сердце б. отзывается ли сочувствием истлевшее его сердце] терпевшая горе жизни и низкую земную участь? Побасенки! а вон среди сей же собравшейся толпы [а вон в сей толпе ] пришел один с растерзанной душой, с измученным сердцем, пришел объятый горем жизни, согбенный суровым гнетом несчастий; [а. обремененный б. объятый горем жизни и суровым гнетом несчастий] пришел уже безнадежный, [отчаявшись] он готов был вознести руку на самого себя и прекратить свои мученья, – но вдруг божественно потряслась душа, – рыданья, смех и слезы хлынули вдруг из его очей, и гимн благодаренья уже стремится из души, и выходит он примиренный с жизнью. Побасенки!.. О, благороден и вечно велик тот, кто внимает [кто преклоняет] к таким побасенкам [Далее было: и простирает [руку защиты] великодушную руку защиты бедным странникам – на произведение подобных побасенок. После отступа в несколько строк было: И да ниспошлет [небо] [он] тебе неутомимые силы произвести много [прекрасных] величественных подвигов [привлекущих к тебе сердца всех], [за которые влекут], <за которые > будут греметь благодарность вечную потомства. Но вы простите мне, мои соотечественники, упрек. Мне грустно и <1 нрзб.> грустно, и я не знаю сам, отчего грустно в душе моей. Мне тяжело ваше безучастие и тяжело было слышать голос негодованья и нерасположенья [Не в силах я снести и удаляюсь от <вас>] Душа моя <не может > нанести кому-либо огорченье. Я удалюсь, мной овладела <грусть>. Я удалюсь от вас. Первоначально этими словами кончалась пьеса. После отступа в несколько строк была написана фраза: И оттуда представится мне живым во всем громадном своем величии] и вечной благодарностью потомства осветится имя того, который простирает великодушную руку защиты бедным странникам земли, производящим такие побасенки. И ты, [И ты великодушный] простерший с высоты твоего величия голос [свежительный голос] ободренья и защиты, великий царь. [Далее было: Душа, жизнь русск<ая>] О, как полно мое сердце и как глубоко [и как сильно] оросили святые слезы благодаренья! И вы, мои соотечественники… Но чувство неведомой грусти теснится невольно ко мне в душу. Мне тяжело было слышать голос безжалостного нерасположения и безучастия [а. сей голос негодования и нерасположения б. сей голос нерасположения и безучастия] и тяжело душе нанесть… Я удалюсь от вас. Пусть это минутная, последняя грусть. Я удалюсь: пустыня мне нужна и долго <1 нрзб.>. Далеко унесу мою скитающуюся судьбу – в другие, дальние пределы. Но не думайте, чтобы омрачило мою душу сие тяжелое воспоминание [Сверху приписана фраза, не поддающаяся прочтению. ] Нет, оно слетит всё, слетит мрачность в моем очищенном воспоминании, и вы предстанете [вы предстанете предо мной со все<ми>] одной вечно<й> светлой стороной вашего духа. Отлетит в глазах временная и мутная темнота, и предстанет предо мной в одном только блеске и гордой чистоте своей Россия.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю