Текст книги "Том 2. Миргород"

Тарас Бульба

I

Источники текста

А. Печатные

М – „Миргород“. Повести, служащие продолжением „Вечеров на хуторе близ Диканьки“ Н. Гоголя. Часть первая, СПб., 1835.

П – „Сочинения Николая Гоголя“. Том второй: „Миргород“, СПб., 1842.

Тр – „Сочинения Н. В. Гоголя“. Том второй: „Миргород“, Москва, 1855.

Б. Рукописные

РЛ1 – Автограф (текст первой редакции). Государственная публичная библиотека имени М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде.

РМ1 – Автограф. Первоначальные черновые наброски глав V, VI, VII и IX (по окончательному счету), переработанных для второй редакции. Публичная библиотека СССР имени В. И. Ленина в Москве.

РК1 – Автограф. Рукопись второй редакции. Библиотека Украинской Академии Наук в Киеве.

РМ2 – Авторизованная писарская копия второй редакции. Публичная библиотека СССР имени В. И. Ленина в Москве.

В настоящем издании в основном тексте печатается вторая редакция „Тараса Бульбы“ по автографу РК1, с дополнениями и исправлениями по авторизованной копии РМ2 и в отдельных случаях – по другим рукописным и печатным источникам (подробности см. ниже).

Первая редакция повести печатается (в разделе „других редакций“) по „Миргороду“ изд. 1835 г. с дополнениями и исправлениями по автографу РЛ1.

II

Повесть Гоголя „Тарас Бульба“ при жизни Гоголя была напечатана дважды: сначала в отдельном издании „Миргорода“ 1835 г. затем в т. II „Сочинений Николая Гоголя“, где повесть была значительно переделана и расширена более чем вдвое. Кроме того, для задуманного второго издания своих „Сочинений“ Гоголь в 1851 г. просматривал корректуры первых листов „Тараса Бульбы“ (главы I–IX) и внес в текст повести ряд поправок. Вторая редакция повести, печатаемая в основном тексте настоящего издания, сохранилась в ряде рукописей: 1) первоначальные черновые наброски перерабатываемых глав (РМ1); 2) ряд рукописей (РК1), содержащих в некоторых частях по два последовательных слоя работы над второй редакцией повести; рукописи эти, однако, не дают полного текста повести, так как отдельные места, вероятно правились Гоголем непосредственно по экземпляру „Миргорода“; 3) авторизованная писарская копия повести (РМ2), переписанная писцом (не вполне исправно) с автографа РК1 и в нескольких случаях еще раз исправленная Гоголем.

В соответствии с общими принципами издания, текст второй редакции мы печатаем по киевской рукописи РК1 с дополнением по московской копии (РМ2) отрывков, отсутствующих в ней, и с учетом гоголевской правки в этой копии. Отдельные случаи, в которых мы дополняем текст киевской рукописи, либо отходим от него, перечисляются ниже. В отделе „других редакций“ печатается редакция 1835 г., а также текст промежуточной редакции глав V, VIII и IX (из РК1 с вариантами по РМ1); текст главы VI дан, кроме того, в первоначальном наброске (РМ1), существенно отличающемся от окончательной редакции РК1; промежуточная редакция этой главы неизвестна.

Попытку реализации замысла „Тараса Бульбы“ следует относить, по-видимому, к концу 1833 г., когда Гоголь усиленно стремился „туда, туда! в Киев, в древний, в прекрасный Киев“ (письмо к М. А. Максимовичу от декабря 1833 г.), мечтая о кафедре истории в открываемом тогда Киевском университете и замышляя широкие планы исторических трудов, в частности трудов по истории Украины.

„Истории Малороссии“, всей „от начала до конца“, „или в шести малых, иль в четырех больших томах“ (письмо к М. А. Максимовичу от 12 февраля 1834 г.) Гоголь так и не написал. Осколками грандиозного замысла истории Украины явились две статьи: „Взгляд на составление Малороссии“ и „О малороссийских песнях“ („Журнал Министерства народного просвещения“, 1834, № 4, апрель, отд. II, стр. 1-15, 16–26) и повесть „Тарас Бульба“, отдельные страницы которой, как и самый замысел, близко связаны с обеими статьями. Гоголь датировал первую статью 1832 годом и упоминал об этих статьях, как о написанных давно; см. письма к М. П. Погодину от 19 марта 1834 г. и к М. А. Максимовичу от 28 мая 1834 г. Несмотря на это, исследователи, начиная с Н. С. Тихонравова, совершенно справедливо относят обе статьи к концу 1833 г., связывая их с отмеченным уже увлечением Гоголя историею Украины.

Хронологическая связь первой из отмеченных статей с повестью Гоголя подчеркивается также местом первой редакции „Тараса Бульбы“ в записной тетради Гоголя (РЛ1): ей предшествуют отрывки „Взгляда на составление Малороссии“, отрывок исторической повести „Мне нужно видеть полковника…“ и „Старосветские помещики“, а следом за нею идет „Вий“. Этим определяется приблизительная дата первой редакции „Тараса Бульбы“; более точно начало работы над ней можно датировать мартом – апрелем 1834 г., если учесть, что среди источников „Тараса Бульбы“ несомненно была „Запорожская Старина“ И. И. Срезневского и что первые два выпуска „Запорожской Старины“ Гоголь получил лишь в конце февраля – начале марта 1834 г. (12 февраля 1834 г. он жалуется М. А. Максимовичу: „Запорожской Старины я до сих пор нигде не могу достать“; а 6 марта уже благодарит самого И. И. Срезневского: „Вы уже сделали мне важную услугу изданием Запорожской Старины“).

Черновая рукопись повести, сохранившаяся в тетради РЛ1, была во второй половине того же 1834 г. переписана для издания в „Миргороде“, причем подверглась систематической правке. Сохранив в неприкосновенности всё развитие сюжета, отдельные характеристики, описания и мотивировки, Гоголь разделил текст на главы (в черновой рукописи это разделение лишь кое-где намечено), пытался преодолеть некоторый схематизм черновой рукописи, дополнить и расцветить сюжетную ткань повести новым материалом, в отдельных случаях даже новыми эпизодами.

Особо следует отметить три отрывка, переработка которых вызвана, вероятно, цензурными условиями. Так, в черновой рукописи после слов Бульбы о науке и просвещении следует фраза: „Бульба присовокупил еще одно слово, которого однако же цензора не пропускают в печать и хорошо делают“. В „Миргороде“ последняя фраза была изменена следующим образом: „Бульба присовокупил еще одно слово, которое в печати несколько выразительно и потому его можно пропустить“. По цензурным, очевидно, соображениям была изменена в „Миргороде“ и речь кошевого. В черновой рукописи кошевой, жалуясь на то, что не только наружность церкви в Сечи, но даже внутренние образа „вот сколько лет уже“ стоят „без всякого убранства“, прибавляет: „Николай-угодник божий, сердега, в таком платье, в каком нарисовал его маляр и до сих пор даже и серебряной рясы нет на нем. Варвара великомученица только то и получила, что уже в духовной отказали иные козаки“. В „Миргороде“ имена святых были исключены, и речь оказалась таким образом обезличенною: „Хотя бы серебряную рясу кто догадался им выковать. Они только то и получили, что отказали в духовной иные козаки“. Очевидно, по цензурным соображениям исключен в „Миргороде“ и лирический отрывок о запорожском танце, „который по своим могучим изобретателям носит название козачка“. В черновой рукописи после этого следует: „Только в одной музыке есть воля человеку. Он в оковах везде. Он сам себе кует еще тягостнейшие оковы, нежели налагает на него общество и власть, везде, где только коснулся жизни. Он раб, но он волен, только потерявшись в бешеном танце, где душа его не боится тела и возносится вольными прыжками, готовая завеселиться на вечность“. Освобождая текст Гоголя от цензурных искажений, мы указанные три варианта черновой рукописи вводим в текст первой редакции „Тараса Бульбы.“

При подготовке черновой рукописи к печати Гоголем были внесены и некоторые хронологические исправления: в рукописи действие повести отнесено к XV веку („время это касалось XV века“, „грубый XV век“). В „Миргороде“, в части случаев, XV было исправлено на XVI; в некоторых же местах, – вероятно, по рассеянности Гоголя, – попрежнему остался XV в. Отсюда тот хронологический разнобой, который приводил в смущение исследователей-историков, писавших о „Тарасе Бульбе“.

Большая небрежность черновой рукописи „Тараса Бульбы“, крайне неразборчивый в отдельных местах почерк, пропуски отдельных слов (напр., „Они скоро пришли к строению, имевшему ‹вид› сидевшей цапли“), частое смазыванье окончаний слов в конце строк и слитное написание, от рассеянности, нескольких слов (типа „потукул“ = „потонул частокол“, „околеги“ – „около телеги“); наконец, совершенно необработанный и даже незаконченный вид отдельных фраз и сцен (так, не окончена и обрывается на полуслове сцена свидания Андрия с полячкою в осажденном городе), – всё это привело к тому, что и в текст „Миргорода“ вкралось несколько погрешностей. В настоящем издании они исправлены. Наиболее существенна поправка в сцене посещения Бульбой и Янкелем пленного Остапа. В „Миргороде“ читаем: „…Тарас увидел порядочное количество в полном вооружении“. В РЛ1 вместо „порядочное количество“ было написано слово „воинов“, зачеркнутое и замененное сверху неразборчивым словом (не прочтенным ни переписчиком, ни последующими редакторами): „гайдуков“. Это слово и введено нами в текст. На основании черновой рукописи мы исправляем в тексте первой редакции „Тараса Бульбы“: „красные платки летели по темному небу“ (вместо „летали“), „славных защитников“ (вместо „главных“); затем систематически восстанавливаем (в первой редакции) по РЛ1 написание „Сеча“ (в „Миргороде“ то „Сеча“, то „Сечь“).

Переработкой текста черновой рукописи для „Миргорода“ не закончилась творческая работа Гоголя над „Тарасом Бульбою“. В собрании сочинений Гоголя 1842 г. появилась новая переработка „Тараса Бульбы“ (т. II, стр. 55-304), при которой объем повести увеличился вдвое, появились совершенно новые эпизоды, положения, существенно изменился наконец общий ее идейный замысел. Перерабатывал повесть Гоголь не единовременно и не подряд: отдельные главы подвергались лишь незначительным редакционным изменениям, другие были написаны совершенно заново. Так, в главу I Гоголь вставил обширную историческую характеристику возникновения казачества и запорожского войска; в общем же эта глава сохранила свой первоначальный вид, как и глава II. Зато глава III дала материал для двух новых глав – III и IV; распространение пошло за счет обширных вставок о составе Сечи, о ссорах куреней, о законах и обычаях Сечи. Совершенно по-новому рассказывается о развенчании старого кошевого и о выборах нового, о подготовке к морскому походу. Глава IV первой редакции послужила основою также для двух новых глав (V и VI), написанных почти совершенно заново. Мало изменив рассказ о казацком нашествии на Польшу, Гоголь зато детально остановился на психологической стороне измены Андрия, тщательно характеризовал его душевные переживания и впечатления (новыми являются здесь описания католического монастыря и дома воеводы, для которых материалом послужили, очевидно, итальянские впечатления Гоголя) и особенно подробно разработал сцену встречи Андрия с полячкою. Главе V редакции „Миргорода“ соответствует новая глава VII, которая также написана заново: вместо сжатого рассказа о битве под Дубном Гоголь развертывает эпическое повествование, эмоционально насыщенное, с апофеозом казачества, его мощи и удальства. В новых главах VIII и IX, переработанных из материала глав V и VI редакции „Миргорода“, Гоголь меняет характеристику Андрия в бою с запорожцами: вместо подчеркнутой трусости даны черты любовного самозабвения в самой битве. Наново написана сцена последнего боя запорожцев с поляками под Дубном с эпическими характеристиками отдельных героев-казаков (особенно обширна характеристика Мосия Шила) и с речами Тараса Бульбы. Последние три главы (VII–IX) редакции „Миргорода“ подверглись лишь незначительным изменениям и составили главы X–XII переработанной редакции.

Таким образом, наибольшее внимание Гоголя привлекли главы о походе запорожцев на Польшу, об осаде Дубна и об измене Андрия. К переработке этих глав он возвращался неоднократно. Среди бумаг Гоголя сохранилось, по крайней мере, три промежуточных (между „Миргородом“ и изданием 1842 года) рукописных редакции этих глав (V–IX). Так, в Публичной библиотеке СССР им. В. И. Ленина в Москве среди гоголевских бумаг, поступивших от А. А. Иванова, сохранилось четыре больших рукописных отрывка с рядом позднейших приписок, представляющих первую попытку новой переработки „Тараса Бульбы“ (шифр библиотеки № 2205, шифр нашего издания – РМ1). Отрывок первый дает первоначальный текст глав V и VI новой редакции (кончая словами „Как же вы“, сказал Андрий› „претерпевая такую лютую смерть, всё еще думаете защищаться?“; ср. выше, стр. 82–99); отрывок второй, не являясь непосредственным продолжением первого, приблизительно соответствует стр. 100–107 (от слов „Он услышал шопот“), приближаясь более к тексту первой редакции и не содержа еще лирического диалога Андрия с полячкою, который Гоголь начал набрасывать на этом же листе, очевидно, тотчас же по окончании первоначального наброска. Третий отрывок содержит весь текст новой главы VII, уже довольно близкий к окончательному и отличающийся от него лишь стилистическими деталями. Наконец, четвертый отрывок содержит почти всю главу VIII; в основном тексте отрывка отсутствует только лирическая концовка главы („Не о корысти и военном прибытке теперь думали они…“), однако концовка эта появляется в одной из приписок, сделанных, судя по почерку, тотчас же вслед за основным текстом; пять других обширных вставок также приближают окончательный текст четвертого отрывка к тексту главы VIII в редакции 1842 г. Кроме указанных четырех значительных отрывков, РМ1 содержит также шесть отдельных листков, написанных в разное время и являющихся начальной стадией переработки повести, в частности – отрывками глав V, VI и VIII. Текст отрывков и приписок опубликован (весьма, впрочем, неточно) Н. С. Тихонравовым (Соч., 10 изд., т. I, стр. 577–624; описание РМ1 см. в т. VII, стр. 866–867).

Некоторое время спустя текст всех этих набросков был перебелен самим Гоголем в пяти тетрадях голубой бумаги. В процессе переписки текст получил новые изменения; в частности, Гоголем было написано (уже по окончании переписки) новое окончание главы VI, причем листок с первоначальным текстом переписанного окончания был из тетради вырезан и впоследствии занял место среди указанных выше листков (в РМ1). Впоследствии же Гоголь занялся новой переработкой текста перебеленных глав, делая обширные вставки, изменения и исключения, подчас перерабатывая текст до полной неузнаваемости. В отдельных местах рукописи этой коренной переработке предшествовала еще предварительная правка карандашом, в большинстве случаев совпадающая с позднейшей переработкой, но иногда дающая промежуточные варианты. Таким образом, одна рукопись дает одновременно два, а подчас и три разновременных текстовых слоя, определяющих различные этапы авторской работы.

На существенное значение этих переработок и, в частности, первоначального белового текста, указывал еще Н. С. Тихонравов, сделавший попытку вскрыть этот текстовой слой, освободив его от последующих исправлений (см. „Тарас Бульба“ Н. В. Гоголя. Главы неизданной редакции – „Русская Старина“ 1887, № 3, стр. 711–731; № 4, стр. 95-128; также Соч., 10 изд., т. I, стр. 454–498). Исследователю однако не удалось совершенно разделить два последовательных текстовых слоя рукописи (отличающихся цветом чернил и характером почерка). Кроме того, Тихонравов не отметил непосредственной генетической связи первого белового текста с первоначальными набросками из РМ1.

Одновременно с окончательной отделкой указанных глав Гоголь переписал начисто (на белой бумаге) те места из глав I, III и IV, которые подверглись наибольшей переработке: глава I до слов „…и пришел усталый от своих забот“, глава III от слов „Сечь состояла из шестидесяти слишком куреней“ до конца, и глава IV с начала до слов: „Позвольте, панове запорожцы, речь держать!“ – „Держи!“, и затем от слов „…все с совета всех старшин“ до конца. Тогда же, повидимому, была начисто переписана глава IX. Вся переработка велась Гоголем с учетом текста „Миргорода“, т. е. в рукопись не вносились те части текста, напечатанного в „Миргороде“, которые в процессе работы не были сколько-нибудь существенно изменены. Тахое положение мы имеем с текстом глав I–IV. То же мы видим, например, в тексте главы X, где после слов „и тихо понурив голову, говорил он: „Сын мой! Остап мой!“ в рукописи сделан небольшой пропуск, после чего текст начинается словами „Он уходил в луга и степи“; промежуточный текст перешел в издание 1842 г. из „Миргорода“ без всяких изменений. Эта же глава X обрывается в рукописи словами „Тарас вошел в светлицу. Жид“, приписанными позднее и предназначавшимися, очевидно, для сведения переписчика.

Переработанная рукопись была передана автором Н. Я. Прокоповичу для подготовки издания 1842 г.; после смерти Прокоповича она была приобретена, в числе других рукописей Гоголя, графом Г. А. Кушелевым-Безбородко и пожертвована им Нежинскому лицею князя Безбородко (см. Н. Гербель, „О рукописях Гоголя, принадлежащих Лицею князя Безбородко“, „Время“, 1868, № 4, стр. 606–614; ср. „Русская Старина“ 1887, № 3, стр. 711–712); в 1934 г. рукопись была передана из библиотеки Нежинского пединститута в рукописное отделение Библиотеки Украинской Академии Наук в Киеве (в нашем издании она обозначена шифром РК1). Рукопись, переплетенная уже по смерти автора, имеет в настоящее время следующий вид: листы 1–8 заняты совершенно перебеленным текстом главы I с весьма незначительными поправками; листы 8 об. – 12 об. чистые; листы 13–19 об. заняты главами III–IV, листы 2-20 об. чистые; листы 21–22 об. – концом главы IV; листы 23–24 об. – чистые; листы 25–37 – главою V (носящей нумерацию IV); лист 37 об. чистый; листы 38–50 – главою VI (V); листы 51–65 об. – главою VII (VIII); листы 66–75 об. – главою VIII (IX); листы 75–90 – главою IX (X), листы 91–94 – главою X; листы 94 об. – 96 об. – чистые; листы 97-110 заняты перебеленным начисто текстом главы IX; листы 110 об. – 112 – чистые; листы 112 об. – 113 содержат черновой набросок отрывка из главы IX. При этом, как сказано, главы V–IX содержат в себе по два последовательных слоя работы, весьма различных (кроме главы VI, в которой разница эта не велика и поддается редакционной сводке); эти два текстовых слоя обозначаются нами в своде вариантов РК1а (ранний текст) – РК1б (позднейший текст).

Ни в переписке Гоголя, ни в мемуарной литературе о нем мы не найдем никаких указаний на хронологию работы Гоголя над этой переработкой повести. Н. С. Тихонравов, изучив бумагу и водяные знаки отдельных набросков и целых отрывков, сравнив их с другими произведениями Гоголя, датировка которых не представляет тех затруднений, какие встают перед исследователем „Тараса Бульбы“, пришел к выводу, что работа Гоголя шла „в продолжение почти трех лет (август 1839 г. – май 1842 г.)“. Этот вывод Тихонравова (см. Соч., 10 изд., т. I, стр. 659) действительно подтверждается рядом данных творческой биографии Гоголя. В августе 1839 г. за границей Гоголь снова испытывает период увлечения украинской историей и фольклором. 15 августа из Мариенбада он пишет М. П. Погодину: „Малороссийские песни со мною. Занимаюсь и тщусь, сколько возможно, надышаться стариною“. Это беглое и неясное упоминание получает дальнейшее раскрытие в письме к С. П. Шевыреву из Вены (25 августа 1839 г.). Тихонравов склонен относить эти туманные намеки именно к началу переработки „Тараса Бульбы“. Это „новое“ изучение украинской истории, – которое Тихонравов относит к „венскому уединению“ 1839 г. и связывает с началом переработки „Тараса Бульбы“, – запечатлено, по его словам, рядом исторических выписок и заметок, между прочим, из рассказа Стрыйковского о литовских князьях, из книги Шерера „Annales de la Pet te Russie“ и в особенности – из „Описания Украйны“ Боплана (см. Соч., 10 изд. т. I, стр. 627–623, 629–630, 630–633); последние выписки, по словам Тихонравова, представляют „особенный интерес для истории «Тараса Бульбы»“ (630). При этом, однако, Тихонравов не обратил внимания на то, что выписки из Стрыйковского и Шерера по содержанию своему слишком далеки от сюжета „Тараса Бульбы“ и вряд ли могли быть сделаны Гоголем только в расчете на предстоящую переработку повести; что же касается выписок из Боплана, то одни из них были использованы еще в первой редакции повести (например: „Нужно, чтобы козак был и мастеровой. У запорожцев много было мастеров: кузнецы, оружейники, тележники, плотники для постройки домов и лодок, кожевники, сапожники, бочары, портные и пр.“ – ср. у Гоголя стр. 75; или „Огородка телегами табора“ – ср. 132–133; или „Большой остров и около него десятки тысяч островов, которые служили скарбницею для козаков. В войсковой скарбнице делили они свою добычу“, ср. 75, 122), другие вовсе не были использованы в повести и даже как будто мало подходили к ее сюжету. Лишь одна выписка из Боплана была действительно использована Гоголем в новой редакции „Тараса Бульбы“: „У козаков есть обычай принимать в свои ряды того, кто проплывет все пороги против течения“ (ср. 68). Кроме того, на том же листке набросано Гоголем (на основании сведений Боплана) начало речи кошевого: „Распоряжение полковника: «Смотрите же, не так одевайтесь, как ляхи, которые как навешает около себя [и баклагу] и веревок, и точил, и ложек, и платков, еще и сумку с гребенками и с бельем и чаро‹к›, да еще к седлу и баклагу привяжет, в ведро величиною. Ничего не рубите ‹берите? Ред.›, кроме пи‹щали?›; веревок не нужно; нечего вязать пленного, только времени трата»“ (ср. 81).

Между тем из дальнейших писем Гоголя того же времени можно почерпнуть более конкретные данные о реализации новых украинских увлечений. 10 сентября 1839 г., например, он сообщает Шевыреву: „Труд мой, который начал, не идет; а чувствую, вещь может быть славная. Или для драматического творения нужно работать в виду театра, в омуте со всех сторон уставившихся на тебя лиц и глаз зрителей, как я работал во времена оны“.

Очевидно, что Гоголь имеет в виду задуманную и впоследствии сожженную трагедию „из истории Запорожья“, о которой сообщал С. Т. Аксакову, что в ней „всё готово до последней нитки, даже в одежде действующих лиц, и что ему будет слишком достаточно двух месяцев, чтобы переписать ее на бумагу“ (С. Т. Аксаков, „История моего знакомства с Гоголем“, стр. 24). Повидимому, обращение Гоголя в 1839 г. к родной старине связано было прежде всего с этой именно трагедией из истории Запорожья, и лишь в результате неудачи этого замысла (не ранее конца 1840 г.) подготовленный для драмы художественный материал был использован в новой редакции „Тараса Бульбы“. Свою работу Гоголь, начал, повидимому, несистематически, прямо с „украинско-польских“ глав, для которых у него и был собран значительный материал. Однако в продолжение 1841 г. Гоголь успел даже перебелить сделанные разновременно наброски, и к концу года, когда выяснилась перспектива издания собрания сочинений, относится уже исправление перебеленной редакции (РК1б из РК1а); тогда же сделаны исправления текста „Миргорода“ для тех глав и отрывков, которые не претерпели существенных изменений. В это же время исправлены Гоголем и некоторые несообразности, которые явились следствием разновременного написания отдельных эпизодов; так, например, в главе VIII (гл. VII по окончательному счету) говорилось о смерти „бравого куренного атамана Кукубенка“, а дальше, в главе X, рассказывалось о том, как этот же Кукубенко „ударил“ в неприятельскую конницу. В это же время был переделан и конец главы IX, причем главным действующим лицом вставного эпизода о славном подвиге козака, переменившего веру для спасения запорожцев из турецкой неволи, был сделан Мосий Шило (вместо прежнего Закрутыгубы).

Весь обработанный окончательно материал новой редакции повести был переписан начисто писцом, – тем же, который переписал для цензуры последние девять глав первого тома „Мертвых душ“. Вслед за Тихонравовым мы датируем эту копию началом 1842 г. Писарская копия „Тараса Бульбы“ (РМ2) впоследствии поступила среди бумаг А. А. Иванова в Московский Румянцевский музей – ныне Публичную библиотеку СССР имени В. И. Ленина, где и находится в настоящее время (№ 2208).

Там, где переписка производилась с исправного оригинала (например, с экземпляра „Миргорода“), – переписчик сохранял даже мелкие особенности текста. Там же, где переписчику приходилось иметь дело с запутанною и исчерканною рукописью, появляются довольно частые описки: „Пидсышок“ вм. „Пидсыток“ (64, 5; там же, 7: Пидсышкова), „рокоты“ вм. „ропоты“ (97, 7), „иссохлое“ вм. „исчахлое“ (98, 34), „поначадились“ вм. „понаедались“ (110, 5), и т. п. В отдельных случаях переписчик – сознательно или бессознательно – исправлял язык автора. Так например, „снявши“ переписчик исправляет на „сняв“ (117, 34) „вострым“ – на „острым“ (118, 4), „полтора дни“ – на „полтора дня“ (122, 28), „знаку“ – на „знака“ (130, 7), „бусурменов“ – на „бусурманов“ (130, 22), „убиты“ – на „вбиты“ (142, 8). Из систематически повторяющихся ошибок переписчика отметим написание названия куреня: „Незамайковский“ вм. „Незамайновский“ в гоголевском оригинале. В нескольких случаях переписчик, не разобравшись в авторских исправлениях, включил в переписанный текст варианты, самим Гоголем отброшенные (см., например, 102^*, 21–22: „Душевные движенья и чувства, которые дотоле как будто кто-то удерживал тяжкою уздою, теперь почувствовали себя освобожденными“, вместо позднейшего чтения РК1: „Всё, что дотоле удерживалось какою-то тяжкою уздою, теперь почувствовало себя на свободе“; или 102, 30–31, где дан черновой вариант: „С неизъяснимым наслаждением глядел Андрий“, вместо позднейшего: „Андрий приникнул духом и только глядел“ (ср. также 100, 19–20). В нескольких же случаях переписчик оставил пробелы на месте непрочитанных слов; из них два пробела были восстановлены самим Гоголем („Но раздобрел вновь Попович, пустил за ухо оселедець, выростил усы густые и черные, как смоль. И крепок был на едкое слово Попович“, 116, 3–5 „не прикрывши прилично наготы твоей“, 116, 21–22); два пропуска оказались не восполненными вовсе („Гущина звезд, составлявшая млечный путь…. поясом переводившая небо“, 89, 1–3, пропущено „и косвенным“; „Несколько мужчин прислонясь у колонн и…. на которых возлегали боковые своды“, 96, 26–28, пропущено „пилястр“). Остальные пропуски были восстановлены в самой рукописи Н. Я. Прокоповичем, по сверке с автографом (в одном случае Прокопович исправил „присвиснувши веревками к седлу“ на „прикрепивши“ 147, 16).

Переписанная рукопись была просмотрена самим Гоголем, но очень бегло и поверхностно; семь явных пропусков переписчика были оставлены без внимания, не говоря о нескольких очевидных пропусках самого Гоголя (в рукописи и „Миргороде“), которые были сохранены переписчиком (см. ниже, стр. 714–715^*). В то же время однако Гоголь, пробегая рукопись, сделал несколько новых поправок и дополнений: „Не печалься, друзьяка!“ (116, 18; здесь Гоголь возвратился к отвергнутому было варианту РК1а); „Да уж и не сказали козаки, что такое ну“ (117, 3–4); „Да разве найдутся такие огни, муки и такая сила, которая бы пересилила русскую силу“ (172, 13–15); после этих слов Гоголь приписал было еще. „Нет, чорт побери всех прислужников чорта! не найдутся такие огни, муки и такая сила“, – однако тут же зачеркнул эту фразу. Кроме того, в одном месте самим Гоголем сделана незначительная перестановка слов: вместо „им хоть“: „хоть им“ (113, 15) в другом – исправлено: „Ничего не умел сказать на это Андрий“, вместо прежнего „не знал“ (102, 6).

Уехав в начале июня 1842 г. за границу, Гоголь поручил все заботы о печатавшемся собрании своих сочинений Н. Я. Прокоповичу, передав ему все рукописные материалы, в том числе и обе рукописи „Тараса Бульбы“ (т. е. РК1 и РМ2). В обширном письме из Гастейна от 27 (15) июля 1842 г. Гоголь писал к Прокоповичу: „При корректуре второго тома прошу тебя действовать как можно самоуправней и полновластней: в «Тарасе Бульбе» много есть погрешностей писца. Он часто любит букву и; где она не у места, там ее выбрось; в двух-трех местах я заметил плохую грамматику и почти отсутствие смысла. Пожалуйста, поправь везде с такою же свободою, как ты переправляешь тетради своих учеников. Если где частое повторение одного и того же оборота периодов, дай им другой, нисколько не сомневайся и не задумывайся, будет ли хорошо, – всё будет хорошо. Да вот что самое главное: в нынешнем списке слово: «слышу», произнесенное Тарасом пред казнью Остапа, заменено словом «чую». Нужно оставить по прежнему, т. е. «Батько, где ты? Слышишь ли ты это?» – «Слышу». Я упустил из виду, что к этому слову уже привыкли читатели и потому будут недовольны переменою, хотя бы она была и лучше“. Письмо это дает таким образом еще одну гоголевскую поправку к тексту РМ2; еще раз Гоголь напомнил об этой поправке в письме к Прокоповичу от 22 (10) октября 1842 г. Однако первая часть письма вызывает некоторые недоумения: явных погрешностей писца на самом деле можно обнаружить в тексте РМ2 совсем немного, а частое употребление союза „и“ всецело восходит к гоголевскому оригиналу.

Прокопович внимательно и по-своему добросовестно отнесся к просьбе Гоголя и усердно принялся за правку текста его произведений и в особенности „Тараса Бульбы“. В самой писарской копии следов этой правки немного; очевидно, основная правка производилась Прокоповичем во время чтения корректур. Всего в тексте „Тараса Бульбы“ Прокоповичем сделано свыше 600 поправок. Бо̀льшая часть их приходится на долю отдельных слов и словосочетаний, которые казались Прокоповичу не соответствующими нормам русского литературного языка. Он, например, последовательно заменяет местоимение „сей“ на „этот“, „тот“. Вместо „татарву“ Прокопович ставит „татаров“, вм. „овцепасы“ – „овцеводы“, вм. „кади“ – „кадки“, вм. „дюжую“ – „крепкую“, вм. „задвинуты“ – „засунуты“, вм. „прилипнула“ – „прилипла“, вм. „катались“ – „валялись“, вм. „бежали“ – „убегали“, вм. „поворотить“ – „пошевелить“, вм. „дотрогивался к щекам“ – „дотрогивался до щек“, вм. „округу“ – „окружность“, вм. „гибель“ – „бездна“, вм. „были похожи“ – „походили“ вм. „произнес“ – „спросил“, вм. „углубивши глаза“ – „потупив глаза“, вм. „временами“ – „по временам“; „бычачье мычанье“ Прокопович заменил на „мычанье быков“, „Крепкое слышалось в его теле“ – на „Крепостью дышало его тело“, „чистота и прозрачность стояла“ на „чисто и прозрачно было“ и т. д. Имя кошевого Кирдюг Прокопович почему-то переделал на Кирдяга, хотя неоднократное неписание этого слова в автографе не могло подать повода сомнениям. В различных местах и много раз Прокопович выпускал из текста отдельные слова, а подчас и целые отрывки фраз (например: „наносящих легких вечерних мечтаний человеку“, 104, 35; „чем под всяким другим нехристом“, 137, 22; „сучья с древесными листьями, мелькнувшие ему в самые очи“, 146, 2–3 и др.).