Текст книги "Остров Сахалин и экспедиция 1852 года"

Автор книги: Николай Буссе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Ночью на 3-е октября «Иртышъ» снялся съ якоря и вышелъ съ попутнымъ вѣтромъ изъ Анивы. Я послалъ съ нимъ рапорты (о благополучіи въ Муравьевскомъ постѣ) къ генералъ-губернатору и Невельскому, и письма къ роднымъ, Корсакову, Невельскому и Политковскому.

Такъ началась наша зимовка на Сахалинѣ.

V

4-е октября. – На другой день послѣ отплытія «Иртыша», въ воскресенье, людямъ былъ данъ отдыхъ, для приведенія въ порядокъ оружія и одежды. Погода стояла очень хорошая; я поѣхалъ, съ утра, осматривать берегъ, идущій къ сѣверу отъ насъ. Еще прежде я предполагалъ, что въ низменной долинѣ этого берега, въ верстахъ 10-ти отъ нашего селенія, должна быть рѣка. Дѣйствительно, я узналъ отъ аиновъ, что есть рѣка, и называется Сусуя. Орловъ подтвердилъ мнѣ это показаніе; итакъ, я намѣренъ былъ осмотрѣть устье ея и узнать, растетъ ли лѣсъ на ней. Доѣхавъ до мѣста, гдѣ кончается гористый берегъ, я встрѣтилъ большую отмель. Взятый мною аинъ, бывшій проводникомъ у Орлова, показывалъ мнѣ, что есть рѣка, но что въ нее нельзя въѣхать. Не повѣривъ ему, я попробовалъ отыскать фарватеръ, но шлюпка стала на мель. Противъ насъ, на берегу, видны были аинскія юрты. Мы начали кричать аинамъ, чтобы они выѣхали къ намъ на своихъ лодкахъ. Два челнока пріѣхали къ намъ. На нихъ я и двое матросовъ переѣхали на берегъ, а остальные волокомъ дотащили шлюпку до берега. Желая непремѣнно осмотрѣть рѣку, я приказалъ готовить завтракъ и пошелъ съ казакомъ Томскимъ и матросомъ Ефимовымъ берегомъ къ долинѣ. Проводникъ нашъ пошелъ за нами. Около получаса шли мы по берегу, обросшему тростникомъ. Обогнувъ небольшой мысъ, мы подошли къ мелкой рѣчкѣ, называемой Тіукомонай. Перейдя вбродъ черезъ нее, пошли далѣе по берегу, а потомъ версты полторы по отмели, образовавшейся отъ убыли воды. Перейдя черезъ нее, мы вышли къ низменному мысу, за которымъ открылось устье рѣки шириною сажень 15. Пройдя по берегу, мы увидѣли прекрасный лѣсъ. Это меня очень обрадовало – по разсчету недоставало, даже для необходимыхъ построекъ, купленнаго у японцевъ лѣсу. Желая узнать, есть ли хорошій входный фарватеръ, я пошелъ назадъ, къ шлюпкѣ. Около насъ летали цѣлыя стада куликовъ, утокъ, а на самомъ устьѣ сидѣло много лебедей. Томскій, выстрѣливъ по одному стаду куликовъ, убилъ заразъ штукъ десять. У шлюпки готовился завтракъ; нѣсколько аиновъ сидѣли съ матросами.

Напившись чаю, я пошелъ осматривать аинскія юрты. Ихъ было не болѣе пяти. Я вошелъ въ самую большую. У она сидѣлъ старикъ и пожилая женщина. Старикъ имѣлъ красивое лицо, но женщина была очень уродлива. Черные глаза ея какъ-то дико выглядывали изъ-подъ нависшихъ, всклокоченныхъ волосъ. Оба они курили трубки. Юрта была очень чиста, убрана соломенными матами; въ углу висѣло нѣсколько сабель, вѣроятно японскихъ. Возвратившись къ шлюпкѣ, я тотчасъ же отвалилъ отъ берега. Вода немного прибыла, и мы довольно легко сошли съ отмели. Замѣтивъ, что устье рѣки уклонялось болѣе къ с.-з., я направилъ шлюпку къ противоположному берегу залива, лежавшему въ этомъ направленіи. Отъѣхавъ съ милю отъ селенія, мы увидѣли палку, торчавшую изъ воды. Принявъ ее за знакъ, поставленный на фарватерѣ, мы подъѣхали къ ней. Дѣйствительно, глубина увеличилась до 4 1/2 футовъ. Тогда мы повернули въ устье. Направляя шлюпку то въ одну, то въ другую сторону, я старался узнать направленіе фарватера. Что онъ существуетъ, въ этомъ не было сомнѣнія, и глубина его въ среднюю воду между 4-мя и 5-ю футами, т.-е. достаточная для прохода не только гребныхъ судовъ, но и рѣчныхъ пароходовъ. Войдя въ устье рѣки, я поднялся по ней версты три. Берега ея, на этомъ пространствѣ, покрыты прекраснымъ лиственичнымъ и еловыхъ лѣсомъ. Приставъ къ берегу, я разослалъ своихъ гребцовъ осматривать деревья, а урядника Томскаго осмотрѣть далѣе теченіе рѣки, безпрестанныя извилины которой не позволяли мнѣ видѣть далеко впередъ. Мнѣ очень хотѣлось еще подняться по Сусуѣ, но было уже поздно, а оставить свой постъ на ночь я считалъ незаконнымъ. Томскій возвратился черезъ полчаса съ извѣстіемъ, что въ одной верстѣ отъ насъ есть большая просѣка, прорубленная, вѣроятно, при добываніи лѣсу японцами. Въ лѣсу мы видѣли много орловъ, но небольшихъ. На возвратномъ пути я опять промѣривалъ фарватеръ. Въ портъ мы пріѣхали когда уже совсѣмъ стемнѣло.

Я намѣренъ былъ, на другой же день, послать Рудановскаго изслѣдовать рѣку, о чемъ я ему сообщилъ тотчасъ по пріѣздѣ въ портъ. Но на сборы его потребовалось цѣлые два дня, и я все болѣе и болѣе убѣждался, что судьба мнѣ послала безпокойнаго и малополезнаго сотрудника. Рудановскій вообразилъ себѣ, что онъ можетъ дѣйствовать совершенно независимо отъ меня, и еслибы еще предположенія его на счетъ изслѣдованія страны были бы благоразумны, – а то онъ вообразилъ себѣ, что прежде всего надо сдѣлать карту ближайшихъ къ намъ береговъ. Берега эти мы видѣли, гаваней, намъ извѣстно было, нѣтъ подлѣ насъ, слѣдовательно, нужно было заниматься не рисовкою карты, а изслѣдованіемъ рѣкъ, т.-е. внутреннихъ сообщеній острова и отыскиваніемъ гавани, гдѣ бы суда могли зимовать; для этого, по позднему уже времени, слѣдовало поспѣшить подвигаться по различнымъ направленіямъ, дѣлая только глазомѣрную съемку, и уже отъискавъ важные пункты, начать подробное ихъ изслѣдованіе. Объяснивъ это Рудановскому, я убѣдилъ, наконецъ, его въ пользѣ и необходимости изслѣдовать р. Сусую. Рѣшено было ему ѣхать на шлюпкѣ съ 5-ю матросами и продовольствіемъ на 7 дней. За день передъ отправленіемъ я разсказалъ ему, на что именно надо болѣе обратить вниманіе при изслѣдованіи неизвѣстной страны, и что на этотъ предметъ онъ получитъ отъ меня письменную инструкцію. На это онъ мнѣ отвѣтилъ, что онъ, безъ всякихъ письменныхъ приказаній, будетъ ѣздить и дѣлать съемки, смотря какъ онъ будетъ находить нужнымъ, а что если я дамъ ему предписаніе, то онъ совсѣмъ не поѣдетъ. «Въ такомъ случаѣ я напишу на васъ рапортъ генералъ-губернатору», сказалъ я ему, выведенный уже изъ терпѣнія.

Онъ вышелъ изъ дому, а я тотчасъ же написалъ инструкцію, съ тѣмъ, что если Рудановскій не приметъ ее, то приказалъ по посту отчислить его отъ экспедиціи, оставивъ жить на Сахалинѣ безъ занятій. Я видѣлъ всю невыгоду и непріятность такого оборота нашихъ отношеній. Рудановскій могъ принести пользу экспедиціи морскими свѣдѣніями своими и съемкою и, сверхъ того онъ, въ дѣлѣ интересующемъ его, очень дѣятелемъ. Когда я успокоился немного отъ досады, возбужденной этой исторіей, то рѣшился объясниться съ нимъ, съ тѣмъ, что если онъ будетъ упорствовать, то тогда только исполнить мое намѣреніе – устранить его отъ занятій по экспедиціи. Попросивъ его выслушать меня спокойно, я ему объяснилъ невозможность дать ему право дѣйствовать по своей прихоти; что командировка его есть дѣло служебное и что безъ предписанія моего онъ не можетъ ни оставить поста, ни взять гребцовъ для лодки. Наконецъ, я его просилъ рѣшительно сказать мнѣ, хочетъ ли онъ мнѣ подчиняться и считать меня своимъ начальникомъ; если нѣтъ, то значитъ намъ служить вмѣстѣ нельзя и я уволю его отъ занятій по экспедиціи. Выслушавъ меня, онъ просилъ извинить его, соглашался, что имѣетъ тяжелый характеръ, благодарилъ меня, что я ему прямо высказалъ свое мнѣніе и рѣшеніе, и объявилъ, что онъ готовъ исполнять всѣ приказанія мои. На другой день, 6-го сентября, онъ уѣхалъ.

Признаюсь, что мнѣ какъ-то легче стало: жизнь и занятія сдѣлались пріятнѣе, когда я остался одинъ въ своей избѣ и не видѣлъ и не слыхалъ вѣчне бранящагося съ своимъ вѣстовымъ моего непріятнаго сожителя. Въ день отъѣзда его я послалъ, на саймѣ, 9 человѣкъ людей для рыбной ловли въ Сусуѣ. Она была неудачна, и потому, велѣвъ воротиться 6-мъ, я назначилъ троихъ для рубки лѣсу. Послѣ я въ нимъ еще прибавилъ, видя, что на 3-ю казарму японскихъ бревенъ не останется ни одного. Недѣля прошла въ безпрерывной работѣ; къ несчастію погода стояла довольно дурная и число заболѣвающихъ стало увеличиваться; необходимо было, какъ можно скорѣе, подвести строенія подъ крышу. Аины нашего селенія ежедневно посѣщали меня. Пріѣзжали также на поклонъ и изъ другихъ селеній, принося ко мнѣ древесныя метелки въ знакъ уваженія. Эти метелки отдавали они, становясь на колѣни и поднимая руки въ головѣ, которую, вмѣстѣ съ тѣмъ, они преклоняли немного. Я угощалъ и одаривалъ ихъ блестящими вещицами, которые привезъ изъ Петербурга, а джанчинамъ (старшины) давалъ изъ пакгауза рубашки и платки. Скоро появилось много джанчиновъ съ надеждою на подарки. Вообще аины любятъ обманывать, и поэтому трудно достовѣрно что-нибудь узнать отъ нихъ объ странѣ. Къ этому еще страхъ къ японцамъ заставляетъ ихъ скрывать многое. Женщины не приходили ко мнѣ и даже не отвѣчали на поклонъ, когда я встрѣчалъ ихъ, но при посѣщеніи юртъ мною онѣ не прятались. Аины очень любятъ крѣпкіе напитки и пьютъ ихъ съ особеннымъ наслажденіемъ, дѣлая при этомъ различныя церемоніи – принявъ въ обѣ руки рюмку, поднимаютъ ее вверху и склоняютъ голову; потомъ берутъ какую-нибудь палочку, или просто свой маленькій чубучокъ и конецъ его обмакиваютъ въ винѣ четыре раза, дѣлая видъ, что спрыскиваютъ во всѣ четыре стороны – это онначаетъ, какъ кажется, жертву добрымъ духамъ. Продѣлавъ это, снова поднимаютъ рюмку и при этомъ издаютъ три раза звукъ, похожій на то, когда кряхтятъ отъ боли или тяжести. Пьютъ понемногу, глотая по каплѣ, останавливаясь нѣсколько разъ, склоняя голову. Оставшіяся капли въ рюмкѣ выливаютъ на руку и вытираютъ ими головы. Нашъ ромъ кажется нѣкоторымъ изъ нихъ слишкомъ крѣпкимъ. Хлѣбъ нашъ вообще всѣмъ аинамъ не нравится. Рисъ и все сладкое очень любятъ. Вообще отборка товаровъ для экспедиціи была сдѣлана очень неудачно. Всѣ наши товары мало подходятъ къ быту сахалинцевъ, такъ что еслибы не было японцевъ на островѣ, то мы не могли бы удовлетворить нуждъ жителей. Между прочимъ я все болѣе и болѣе убѣждался, что старшина аиновъ нашего селенія человѣкъ очень лукавый и преданный японцамъ, а поэтому сталъ обращаться съ нимъ осторожнѣе. Въ субботу, 10-го октября, Рудановскій воротился. Онъ прошелъ вверхъ по рѣкѣ около 70-ти верстъ. По словамъ его, рѣка, на всемъ этомъ протяженіи, удобна для гребныхъ судовъ. Берега покрыты лѣсомъ. Селеній нѣтъ. Экспедиція эта очень заинтересовала Рудановскаго, такъ что онъ уже самъ просилъ меня послать его опять туда, давъ ему недѣли на двѣ продовольствія и японскую плоскодонную лодку. Лодка была куплена у аинскаго старшины, и было рѣшено черезъ нѣсколько дней опять начать экспедицію на Сусую.

11-го октября. – Въ воскресенье пошелъ я осматривать окрестности нашего селенія, взявъ съ собою матроса Сизаго. Мы дошли по теченью ручейка, впадающаго въ заливъ у нашей южной баттареи. Долина, по которой течетъ ручей этотъ, довольно низменная и покрыта травою выше роста человѣка и такъ густа, что едва можно продираться черезъ нее. Густота и вышина травы вѣроятно причиною тому, что мѣстами образовалась по долинѣ тундра подъ нею. Лучи солнечные не проникаютъ до почвы, покрытой размокшею отъ дождей отцвѣтшею травою – слои этой травы, постепенно утолщаясь, гніютъ и образуютъ вязкую массу. Впрочемъ такихъ мѣстъ мало, большею же частью земля прекрасная – черноземъ, смѣшанный съ глиною, а мѣстами совершенно чистый и разсыпчатый. Возвращаясь домой, я зашелъ въ пильный японскій сарай. Бревна у нихъ для пилки кладутся однимъ концомъ на полъ, а другимъ на козелъ. Въ этомъ же сараѣ строятъ и лодки. Отъ сарая я поднялся въ лѣсъ, растущій позади нашихъ верхнихъ строеній. Въ этомъ лѣсу я замѣтилъ небольшое строеніе, между деревьями на горѣ, я предполагалъ, что это долженъ быть японскій храмъ. Дѣйствительно, я не ошибся; но кто бы отгадалъ, что служитъ божествомъ этого храма? Внутренность храма и украшенія были совершенно такія же, какъ и въ прежде видѣнныхъ мною храмахъ, на среднемъ холмѣ нашего селенія. У входа висѣлъ такой же бубенъ. Желая посмотрѣть идола, помѣщеннаго въ небольшомъ шкафчикѣ, позади нѣсколькихъ занавѣсокъ, я раскрылъ ихъ и долго смотрѣлъ не вѣря глазамъ своимъ. Вмѣсто маленьхой куклы, одѣтой въ богатый японскій костюмъ, служащей идоломъ у японцевъ, стоялъ позолоченный phallus, изображенный въ вертикальномъ положеніи. По обѣимъ сторонамъ шкафа находились два такихъ же идола, одинъ сдѣланный изъ камня, другой изъ дерева.

Послѣ завтрака, я поѣхалъ съ Рудановскимъ въ сосѣднее намъ селеніе, Пуруанъ-томари, посмотрѣть рѣку того же имени. Я зналъ только устье этой рѣки; оно удобно для входа шлюпокъ и даже небольшихъ катеровъ. Мы пріѣхали къ рѣкѣ въ среднюю воду. Теченіе ея въ устьѣ было очень быстро, но въ самой рѣкѣ умѣренное. Въ саженяхъ 100 отъ устья перекинутъ черезъ рѣчку мостъ; подъ нимъ шлюпка можетъ удобно проходить. Поднимаясь выше, мы, такъ сказать, вертѣлись по извилинамъ рѣчки. Берега обросли высокою травою и камышникомъ. Безпрестанно встрѣчали мы логовища медвѣдей. Они ложатся на берегахъ рѣкъ караулить рыбу. Съ такими сосѣдями наше путешествіе было не безопасно, мы были вчетверомъ, но безъ всякаго оружія; впрочемъ у меня былъ пистолетъ. Рѣчка, почти на всемъ теченіи, имѣетъ ширины не болѣе 3-хъ саженей. На обратномъ пути мы вышли у устья на берегъ для осмотра селенія. Оно состоитъ изъ нѣсколькихъ юртъ аинскихъ и 3-хъ или 4-хъ японскихъ сараевъ, и лежитъ на ровной долинѣ. Земля – чистый черноземъ. Свободнаго мѣста отъ построекъ очень много. Приставать лодкамъ въ устьѣ рѣчки кажется можно даже и въ большой бурунъ. И это-то прекрасное мѣсто на рѣкѣ хотѣлъ намъ показать японецъ, когда повелъ Невельского изъ Томари по лайдѣ. Поселившись на немъ, мы были бы въ сторонѣ отъ японцевъ и не обезпокоили бы ихъ. Рудановскій чуть не въ отчаянье приходилъ, что нами занято не Пуруанъ-томари. Къ обѣду мы воротились домой.

На другой день была очень дурная погода. Тепла было 4 гр., но вѣтеръ былъ очень сильный и по временамъ шелъ крупный снѣгъ, въ родѣ града. Вечеромъ, къ чаю, пришелъ къ намъ японецъ, воротившійся изъ Найпу, съ двумя своими товарищами. Японецъ этотъ очень болтливъ и любитъ пить. Разсчитывая, что отъ него можно много чего узнать, я угощалъ его чаемъ и ромомъ. Онъ написалъ мнѣ японскую азбуку. Я ему нарисовалъ карту Сахалина и Приамурскаго Края, показавъ, что весною изъ «Императорской гавани» и Камчатки придутъ въ Томари четыре русскихъ корабля. Карту эту онъ взялъ съ собою.

14-го числа, Рудановскій поѣхалъ на р. Сусую, на японской лодкѣ, съ десятидневнымъ запасомъ продовольствія. 12-го еще было послано, туда же, пятнадцать человѣкъ для сплавки лѣса. Погода стояла прекрасная, и я назначилъ этотъ день для прогулки и воспоминаній о прошедшемъ. Давно уже я не позволялъ себѣ этого удовольствія. Мѣстомъ гулянья я выбралъ себѣ сѣверный высокій мысъ. Взойдя на него, я пошелъ по окраинѣ крутыхъ горъ, составляющихъ берегъ залива. Погода была прекрасная. Уставъ немного отъ частыхъ подъемовъ и спусковъ, я сѣлъ подлѣ небольшой стѣнки, составленной изъ корбаснику (тонкихъ деревьевъ); на ней были навѣшаны древесныя метелки. Вѣроятно мѣсто это избрано аинами, по какому-нибудь особенному случаю, для принесенія жертвъ и поклоненія духамъ. Закуривъ сигару, я прилегъ, обернувшись къ отдаленной цѣпи горъ, въ направленіи къ с.-з. отъ меня. Мысли мои перенеслись черезъ эти горы; на быстрыхъ крыльяхъ мечты прилетѣли въ родной край, туда, гдѣ я оставилъ жену, то, чѣмъ я жилъ и оставилъ, быть можетъ, навсегда. Тяжело бѣдному сердцу – нѣтъ у него веселаго прошедшаго, нѣтъ и надежды на счастливое будущее. Вызывай, вызывай бѣдное сердце златокрылую, чудотворную мечту, – забилось сердце, – мечта на легкихъ крыльяхъ принесла и раскинула свѣтлую будущность.

Тихо шелъ я, возвращаясь домой; грустныя мысли и воспоминанія снова дали почувствовать мнѣ, что, для успокоенія себя, надобно предаться совершенно занятіямъ. На другой день я опять вздумалъ осмотрѣть рѣчку Пуруанъ и прилежащія къ ней горы и для этого пошелъ пѣшкомъ, взявъ съ собою фельдфебеля Кокорина съ ружьемъ. Дойдя до устья рѣки, мы начали пробираться по берегу вверхъ по рѣкѣ, но скоро встрѣтили такую густую траву, что рѣшительно невозможно было идти далѣе. Къ обѣду я вернулся домой. Узнавъ отъ посланнаго съ хлѣбомъ на р. Сусую, что плоты уже выведены изъ рѣки, я пошелъ, на другой день, на встрѣчу къ нему, взявъ съ собою ружье и весь охотничій снарядъ. Это была первая моя охота и, къ удивленію моему, очень удачная. Пройдя до сосѣдняго селенія и не встрѣтивъ плота, я возвратился назадъ, настрѣлявъ паръ шесть куликовъ. Вечеромъ, въ 10-мъ часу, привели главную часть лѣса. Люди тащили его бичевою, идя по колѣно въ водѣ. Одинъ изъ нихъ до того окостенѣлъ, что его должны были на рукахъ принести въ казарму, гдѣ оттерли его спиртомъ и щетками. На слѣдующее утро я опять пошелъ на охоту, взявъ съ собою одного аина, который передъ тѣмъ уже двѣ ночи ночевалъ у меня на чердакѣ. Я хотѣлъ привязать въ себѣ какого-нибудь аина, чтобы узнавать отъ него объ странѣ и выучить его русскому языку; но вліяніе японцевъ надъ аинами такъ велико, что открытой приверженности къ русскимъ, казалось, никто изъ нихъ не смѣлъ бы выказать. По секрету, почти всѣ аины, приходившіе ко мнѣ въ гости, бранили японцевъ, говоря по-своему – сизомъ венъ-сизомъ аину койки, – русскій перика, т.-е. японецъ дурной, японецъ аина бьетъ, русскій – добрый, хорошій.

Они часто повторяли эти слова, надѣясь, что за это получатъ отъ насъ подарки. Мое положеніе, признаюсь, очень затруднительно – если бранить вмѣстѣ съ аинами японцевъ, то послѣдніе узнаютъ непремѣнно объ этомъ отъ преданныхъ въ себѣ аиновъ (а ихъ есть достаточно), и тогда довѣріе ихъ къ намъ совершенно уничтожится. Опять, хвалить японцевъ и держать ихъ сторону передъ аинами нельзя, не настращавъ тѣмъ аиновъ, что мы будемъ притѣснять ихъ за одно съ японцами. Я обыкновенно смѣялся и не отвѣчалъ, когда аины, приходившіе ко мнѣ, начинали бранить японцевъ. Аинъ, который рѣшился ночевать у меня, пришелъ въ намъ изъ селенія Сиретоку, находящагося въ 150-ти верстахъ отъ насъ. Онъ казался мнѣ бродягою и потому вѣроятно и согласился быть почти слугою въ моемъ домѣ. Я разъ замѣтилъ, что нашъ аинскій старшина бранилъ его, вѣроятно за то, что онъ служитъ русскимъ; я погрозилъ старшинѣ и тотъ отошелъ.

Возвращаясь съ охоты, я завелъ, разговоръ съ моимъ аиномъ. Онъ что-то горячо началъ разсказывать; сначала я не понялъ его, но начавъ внимательно слѣдить за его жестами и словами, которыхъ я уже довольно много понималъ, я увидѣлъ, что аинъ мой объясняетъ мнѣ, что старшина нашего селенія сговаривалъ японцевъ перерѣзать русскихъ. Я началъ смѣяться, чтобы тѣмъ показать моему аину, что русскіе не боятся этихъ заговоровъ и объяснилъ ему, что если тронутъ хоть одного русскаго, то мы разнесемъ всѣ селенія и убьемъ всѣхъ японцевъ и худыхъ аиновъ. Онъ очень радовался и смѣялся, что японцы думаютъ убить русскихъ; но часто повторялъ – Аино-дженче томари-венъ-айна джанче унено сизомъ, т.-е.: аинскій старшина Томари (селенія) дурной аинскій старшина, за одно съ японцами. Послѣ обѣда я пошелъ съ Самаринымъ въ главный домъ японцевъ. Аинъ нашъ пошелъ съ нами, надѣлъ платье, которое я ему подарилъ, – теплую синюю рубашку, суконныя брюки и сапоги. Въ домѣ застали мы, около очага, трехъ японцевъ и нѣсколькихъ аиновъ. Насъ приняли съ большими любезностями и начали угощать чаемъ. Желая показать аинскому старостѣ, что я сердитъ на него, я не обращалъ вниманія на его услуги. Замѣтивъ это, онъ ихъ удвоилъ. Напившись горькаго японскаго чаю, мы воротились домой въ сопровожденіи старшины, который, чтобы польстить мнѣ, хвалилъ аина, который жилъ у меня, Аинъ этотъ, между прочимъ, что-то разсказывалъ мнѣ про одного японца, который живетъ въ селеніи Найкероконгокъ (по восточному берегу Анивы), прося меня, чтобы я поѣхалъ туда и привезъ бы его оттуда. Желая узнать въ чемъ дѣло, а главное, желая имѣть свѣдѣнія о неосмотрѣнномъ еще никѣмъ берегѣ и вмѣстѣ съ тѣмъ узнать расположеніе селеній, число жителей и ихъ жизнь, я рѣшился послать Самарина съ 5-ю казаками проѣхать до мыса Анива (въ 150 в. отъ Томари) и описать все, что онъ увидитъ.

18-го числа утромъ, онъ уѣхалъ на рыбацкой лодкѣ, взявъ съ собою аина, жившаго у меня.

19-го числа, 30 матросовъ перешли изъ японскаго сарая въ готовую № 1 казарму. Пекарня уже недѣлю передъ тѣмъ была окончена. Этого числа былъ вымѣненъ первый соболь на товары за 2 р. 50 к. с. Его принесъ аинъ, пріѣхавшій изъ Найну съ 10-ю японцами, между которыми были старшій джанче и его совѣтники. Продавая соболя, аинъ просилъ не говорить японцамъ, что онъ продалъ его. 20-го числа, японскій джанче пришелъ ко мнѣ съ своими товарищами. Я ихъ угостилъ жареною дичью и чаемъ. Видно, что японцы увѣрились, что имъ нечего насъ бояться, и они дружески и свободно бесѣдовали со мною. На другое утро былъ со мной смѣшной случай. Я пошелъ посмотрѣть на рабочихъ у заложенной бани, Трое работниковъ несли бревно; вдругъ японецъ, старый знакомый мой, любитель саки (водки), подбѣжалъ къ нимъ и понесъ вмѣстѣ бревно, ставъ на тотъ конецъ, гдѣ несъ одинъ человѣкъ; положивъ на мѣсто бревно, онъ объяснилъ, что нехорошоѵ что у одного конца двое, а у другого одинъ. Видно было, что онъ уже выпилъ немножко. Онъ началъ упрашивать меня, чтобы я пошелъ къ нему въ гости. Я согласился и онъ повелъ меня за руку. Мы прошли нижнюю площадь и повернули къ аинскимъ юртамъ. Въ одну изъ нихъ онъ безъ церемоніи втолкнулъ меня. Въ ней сидѣли у огня 4 аина; молодая женщина плела рогожки въ сторонѣ. Усадивъ меня, японецъ началъ угощать вареною водкою. Попробовавъ немного, я поставилъ чашку. Японецъ чуть не силою хотѣлъ заставить меня пить. Я сердито оттолкнулъ его, и аины начали бранить его. Онъ былъ уже совершенно пьянъ. Не желая продолжать подобную бесѣду, я вышелъ изъ юрты. Японецъ не отставалъ отъ меня. Когда пришлось переходить черезъ грязь, то онъ вздумалъ-было, чтобы я его перенесъ, и уже ухватился за мою шею; я его сбросилъ и погрозилъ, объясняя, что русскій джанчинъ не можетъ носить на своихъ плечахъ японцевъ. Шатаясь, добрался онъ до моего дома, гдѣ, сѣвъ на постель Рудановскаго, свалился и заснулъ. Послѣ обѣда уже я кое-какъ выпроводилъ его отъ себя.

22-го октября, въ день Казанской Божіей Матери, остальные матросы перешли въ оконченную 2-ю казарму, и поэтому данъ былъ шабашъ и собирались для общей молитвы въ казармѣ № 1. На другой день заложили третью казарму.

25-го октября.– 25-го числа, въ воскресенье, пріѣхали изъ экспедиціи Рудановскій и Самаринъ. Первый съ большими трудами пробрался по р. Сусуѣ до 48°. Рѣка, по его донесенію, хотя можетъ служить на этомъ пространствѣ для судоходства, но съ большими затрудненіями. Теченіе очень быстро; много есть свалившихся въ воду деревъ, берега обросли непроходимо густою травою. Послѣднія два неудобства могутъ быть устранены. Мѣста по рѣкѣ превосходныя, по словамъ Рудановскаго. Гори Нупури и огромныя долины чрезвычайно живописны. Есть много березовыхъ рощь. Я желалъ, чтобы онъ узналъ путевыя соединенія Сусуи съ Найпу, но не найдя проводника, да и не имѣя довольно продовольствія, онъ не могъ этого исполнитъ. Ему хотѣлось еще ѣхать на Сусую съ мѣсячнымъ запасомъ продовольствія, для того чтобы отыскать источникъ рѣки; онъ полагалъ, что Сусуя должна вытекать изъ большого озера. Но извѣстія, привезенныя Самаринымъ, требовали описаній еще болѣе важныхъ мѣстъ. Самаринъ, пробираясь въ Сиретоку, случайно открылъ гавань у селенія Тюпучи въ верстахъ 70-ти отъ нашего селенія. Гавань эта, названная имъ моимъ именемъ въ рапортѣ его ко мнѣ, по описанію и чертежу его имѣетъ большія удобства. Входъ 100 с. ширины, глубина его отъ 2 до 4 саж. въ малую воду, заливъ верстъ 7 ширины, закрытъ со всѣхъ сторонъ. Большая рѣка, протекая изъ озера, впадаетъ въ него. Тотчасъ же было рѣшено, что Рудановскій поѣдетъ подробно изслѣдовать открытую гавань. Самаринъ привезъ еще извѣстіе, что недалеко отъ Сиретоку должны быть золотыя розсыпи. Аины и мнѣ говорили, что на Сахалинѣ есть золото, но гдѣ именно, я не могъ узнать. Прикащикъ Розановъ, бывшій на пріискахъ въ Сибири, нашелъ, что камни, привезенные Самаринымъ, показываютъ присутствіе золота. Поссорившись снова съ Рудановскимъ о бездѣлицѣ, о которой не стоитъ и говорить, я наконецъ отправилъ его, 29-го числа, съ 5-ю чел. описывать гавань, давъ продовольствія на 15 дней. Между тѣмъ былъ найденъ, въ 5-ти верстахъ отъ поста, у третьяго селенія отъ него къ сѣверу, лѣсъ на горахъ, довольно хорошій и удобный къ спуску въ море, потому что растетъ близко у окраины высокаго крутого берега. Тотчасъ же отправлены были 10 человѣкъ. Черезъ 2 дня работы они привели 40 лѣсинъ.

1-го ноября. – Сегодня, въ воскресенье, отправилъ я Самарина, Розанова и съ ними пять матросовъ на пріиски золота. Они пошли пѣшкомъ, понеся на себѣ на двѣ недѣли продовольствія и всѣ нужные инструменты; дай Богъ, чтобы пріиски были успѣшны.

Японцы начали часто ходить ко мнѣ. Вчера принесли ко мнѣ какое-то свое кушанье. Я подарилъ имъ утку. Они, кажется, очень полюбили дичь, которую вообще не ѣдятъ въ Японіи. Самаринъ покупалъ у нихъ за сукно чугунные котлы, а они попросили куликовъ и очень благодарили, когда я послалъ имъ ихъ.

3-го ноября. – Въ третьемъ часу пришелъ ко мнѣ старшина аиновъ нашего селенія. Зная, что я сердитъ на него, онъ уже давно пересталъ ходить къ намъ. Сегодня можетъ быть японцы послали его ко мнѣ. Войдя, онъ всталъ на колѣни и нѣсколько разъ кланялся до земли. Потомъ дѣлалъ поклоны въ разныя стороны, а также и распятію, висящему въ углу комнаты. Кончивъ поклоны, онъ сѣлъ у дверей, что прежде онъ никогда не дѣлалъ, всегда прямо подходя ко мнѣ здороваться. Подозвавъ его ближе къ себѣ, я продолжалъ писать. Съ нимъ пришли еще два аина; я ласково поклонился имъ. Старшина, посидѣвъ немного, началъ прощаться, хватая меня за руку и низко кланяясь и не упустилъ выпросить у меня сигару. Спустя нѣсколько времени, я пошелъ самъ въ домъ японцевъ и пилъ у нихъ чай. Они показали мнѣ рисунокъ, представлявшій японскую женщину. Живопись очень плохая, не лучше нашихъ лубочныхъ картинъ.

Сегодня, въ 10-мъ часу вечера, при половинѣ градуса тепла выпалъ небольшой снѣгъ, болѣе похожій на густой иней; земля однако побѣлѣла.

4-го ноября. – Сегодня, почти въ продолженіи всей ночи шелъ небольшой снѣгъ при 1° холода. Къ утру выпало его на 1 1/2 четверти. Небо облачно, но нѣсколько лучей солнца прорвавшись освѣтили горы противоположнаго берега залива. Отблескъ снѣга, покрывшаго ихъ, принималъ сквозь небольшой туманъ и снѣгъ, носившійся надъ заливомъ, различные радужные цвѣта, освѣтившіе горы какимъ-то волшебнымъ свѣтомъ. Есть картины природы, которыя самый великій артистъ не въ силахъ возсоздать. Къ завтраку моему собралось 6 человѣкъ аиновъ, а передъ обѣдомъ, одинъ изъ нихъ принесъ мнѣ шкуру какого-то неизвѣстнаго мнѣ мѣха. Я далъ ему за нее, изъ пакгауза, шелковый платокъ. Аинъ этотъ зналъ японскую грамоту и не хотѣлъ пить ромъ. Онъ много бесѣдовалъ со мной и, разсматривая наши пушки, объяснилъ, что у японцевъ то же есть пушки и бомбы. На вопросъ мой, есть ли теперь у нихъ пушки на Сахалинѣ, онъ отвѣчалъ, что есть 3 большихъ и 4 малыхъ, и онѣ находятся въ Томари.

5-го ноября. – Морозъ усилился. Ночью доходилъ до —8°. Погода ясная. Поутру приходилъ ко мнѣ аинъ съ ребенкомъ-дѣвочкой лѣтъ 3-хъ. Я подарилъ ей мячикъ и сахару. Отецъ радовался больше ребенка. Аины вообще очень любятъ дѣтей своихъ, и весьма нарядно одѣваютъ ихъ, обвѣшивая бусами и мѣдными вещицами. Вечеромъ пришелъ ко мнѣ пьяный аинъ, извѣстный уже мнѣ какъ большой пьяница. Онъ привелъ съ собою свою жену и, сколько я могъ понять – съ цѣлью пожертвовать вѣрностью ея супружескому ложу и тѣмъ выманить у меня хорошіе подарки. Аинка, довольно красивая собою, казалось, готова была помочь своему мужу, но я подавалъ видъ, что не понимаю ихъ объясненій. Подаривъ ей, на принесенныя ею рѣдьки, нѣсколько пуговицъ, иголку, нитокъ и сахару, я отпустилъ ихъ отъ себя, пославъ аина перевязать у нашего фельдшера раненую его руку. Выйдя изъ дому моего, мужъ и жена безъ церемоніи, передъ моимъ окошкомъ и въ виду часового, отдали долгъ природѣ. Вообще аинка эта не показывала большого женскаго стыда. Груди ея почти не были закрыты ничѣмъ. Аинки носятъ такое же платье какъ и мужчины, т.-е. нѣсколько распашныхъ короткихъ халатовъ, низко перепоясанныхъ кушакомъ. Рубашекъ и нижняго платья онѣ не имѣютъ, и потому малѣйшій безпорядокъ въ ихъ платьѣ выказываетъ всѣ скрытыя прелести.

6-го ноября. – День рожденія любимой сестры моей. Да благословитъ Богъ ее и семейство ея! Мой слуга Карлъ ночью захворалъ довольно серьезно. Морозъ доходилъ утромъ до 10°. Повидимому, зима началась – для 46° е ш. это очень рано.

7-го ноября. – Приходилъ ко мнѣ японецъ. Разсматривая географическій атласъ, онъ срисовывалъ положеніе Японіи, Китая и Россіи. При этомъ я немножко увеличилъ наши владѣнія, смежныя съ Китаемъ, присоединивъ къ намъ рѣку Амуръ и прибрежье Татарскаго пролива до 47° с. ш. Разсматривая гравированныя картинки изъ исторіи французской революціи Тьера, онъ восхищался портретами королевы и другихъ знаменитыхъ женщинъ этой эпохи. Я показалъ ему дагтеротипъ, снятый съ кузинъ моихъ. Ему очень понравилось лицо старшей кузины моей и онъ спросилъ, не жена ли это моя. Многіе изъ аиновъ спрашивали меня, пріѣдутъ ли жены въ русскимъ, и когда я сказалъ что пріѣдутъ, они показывали знаки радости. Если это не было притворно, то это значитъ, что они желаютъ, чтобы русскіе остались навсегда жить на Сахалинѣ. Я такъ понялъ цѣль и значеніе ихъ вопросовъ. Мой гость японецъ, между прочимъ, спросилъ меня, поѣдутъ ли русскіе въ Нангасаки, потомъ нарисовалъ довольно порядочно изображеніе человѣка; по одеждѣ я видѣлъ, что это долженъ былъ быть китаецъ; японецъ, показывая на свою картинку, показывалъ знаками, что китайцы пріѣзжаютъ въ Нангасаки.

8-го ноября. – Въ третьемъ часу по полудни, Самаринъ возвратился съ пріисковъ золота. Пріиски эти были неудачны, морозы и снѣгъ служили, конечно, главною причиною неудачи. Признаковъ присутствія золота много. Изъ сдѣланной промывки на р. Отосами получили осадокъ тяжелаго песку, который, по словамъ прикащика Розанова, всегда бываетъ смѣшанъ съ золотомъ. Цѣль экспедиціи была пройти до селенія Сиретоку къ мысу Анива, гдѣ, по свѣдѣніямъ аиновъ, есть много золота. Морозы и снѣгъ не позволили Самарину идти далѣе къ селенію Хорахоуни, почему онъ и рѣшился произвести опыты у этого селенія и Отосами. Самаринъ принесъ мнѣ образчики различныхъ породъ камней, и нѣсколько кусковъ мѣдной и желѣзной руды. Между каменьями я нашелъ породы яшмы. Мѣдной руды, по словамъ Самарина, очень много. Рѣка Отасамъ, протекающая черезъ озеро, названное Самаринымъ Рыбнымъ, по разсказамъ аиновъ, въ теченіи своемъ близко подходитъ въ рѣкѣ, текущей въ заливъ Хорахпуни (названный моимъ именемъ), такъ что переходъ изъ одной рѣки въ другую долженъ быть удобенъ.