Преданный дар: Избранные стихотворения.
Текст книги "Преданный дар: Избранные стихотворения."
Автор книги: Николай Позняков
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
«Простите, мирные поляны…»
Простите, мирные поляны:
Мой новый жребий горд и строг;
Давно желанный слышен рог,
Зовут воинственные станы.
Былые бросив рубежи,
Идя незнаемой дорогой,
Душа, разбитая тревогой,
– Былые скорби отложи.
Спокойный зритель бури ратной,
Я не боюсь грядущих дней:
Я знал бои еще сильней
В боях с судьбиною превратной.
1915
«Ты начался тяжелою разлукой…»
Ты начался тяжелою разлукой,
Грядущий год;
Ужели мне платить за счастье мукой
Пора придет?
Ужель текут, исполнены печали,
Потоки дней,
И правда то, что карты мне вещали
Под смех друзей?
Не мальчик я, и суд суровый рока
Я знал давно:
Кто взнесся ввысь – тому упасть глубоко
Предречено.
Таков всегда слепой и неизменный
Судьбы закон,
И им никто – ни дерзкий, ни смиренный
Не пощажен.
Судьбины раб, могучему закону
Вручусь и я:
– Терзай и мучь – я вынесу без стона,
Но мучь меня.
Лишь я один во всем, что сердцу мило,
Виновен был,
Лишь я ладью по прихоти кормила
В морях водил.
И не тебе, кого стихи венчали
За твой привет,
Нести ярмо мучений и печали
За мною вслед.
Когда я встал, я сердцем ведал твердо,
Каков мой путь, –
И я один готов подставить гордо
Под стрелы грудь.
1915
«Я много песен пел, покорствуя богам…»
Я много песен пел, покорствуя богам;
Я видел много лиц в пленительных забавах.
Тонул в изысканных и сладостных отравах,
Склонялся сдержанно к пылающим устам.
Я вновь и вновь любил – и долгие уроки
Открыли верный путь для мимолетных встреч;
Руками дерзкими я всех касался плеч,
Но счастья милого давно умчались сроки.
Зачем же я тебе на твой отвечу взор,
О смуглое дитя с задорными глазами,
Проворная, как лань, – что может быть меж нами
Среди полей чужих и незнакомых гор?
1916
«Ты победил. Твои тревоги…»
Ты победил. Твои тревоги
Теперь развеялись, как дым,
И снова царственны и строги,
Края твоей расшитой тоги
Плащом повисли огневым.
Ты победил. Не так же ль верно
Ты побеждал в былые дни?
Твоя судьба нелицемерна,
И поворот созвездий мерно
Твои приветствует огни.
Ты победил – готовься к бою.
Отдохновенью – только миг.
И если дружен ты с судьбою,
Она должна твоей рукою
Писать своих страницы книг.
1917
«Старые песни тобою допеты…»
Старые песни тобою допеты;
Годы безумья – в объятиях Лета;
В путь ты готовишься, дерзок и юн.
Годы грядущие мраком одеты;
Помни же царственных трупов завета,
Помни, народный трибун!
Помни и то, чему жизнь научила:
Помни, откуда пришла к тебе сила,
Кто озаряет твой солнечный день.
С сердцем, исполненным правого пыла,
Стой же, доколе судьба не сразила,
Стражем родных деревень.
1917
«Не забывай, как я тебя любил…»
Не забывай, как я тебя любил…
Пускай опять победа мне сверкнула,
Но чудится мне дальний отзвук гула
Таинственных и небывалых сил.
Я знаю: ты дойдешь со мною рядом
До той черты, намеченной судьбой,
И умирать я буду пред тобой
И милый взгляд ловить прощальным взглядом.
Тогда ко мне склонись в последний раз…
Не жди мольбы: молить – не хватит слова;
Пока душа в дорогу не готова,
Склонись ко мне, чтоб тихо я угас.
Не надо слез: твой милый, твой желанный
Знакомый лик испортят капли слез.
Мне хочется, чтоб я и в гроб унес
Твои черты с твоей улыбкой странной.
Чтоб жить и ждать – мне надо много сил.
Дари же мне последние услады –
И скоро мне немного будет надо:
Не забывай, как я тебя любил.
1917
«Пустые дни, пустые ночи…»
Пустые дни, пустые ночи,
Пустые вереницы дум.
И с каждым мигом жизнь короче
Под монотонный этот шум.
Измена – даже не измена,
А незаметный переход.
Так на воде спадает пена,
Когда проходит пароход.
Ну что ж, ты, значит, плакал мало.
Еще поплачем, погрустим.
Меня судьба моя послала
Навстречу дням и снам пустым.
1918
«Ты спишь, в походе зарытый…»
Памяти Г.В.
Ты спишь, в походе зарытый,
И снов не видишь во сне,
И милым огнем ланиты
Не вспыхнут навстречу мне.
И носится злая вьюга
И, плача, песни поет
Про жгучее солнце юга,
Про море и плески вод,
Про нашу любовь и нежность,
Про годы, которых нет,
Про ужас и безнадежность
Убитых в шестнадцать лет.
1918
«Боже правый, владыка сил…»
Боже правый, владыка сил,
Тяжек путь мой, и ночь окрест.
Ты мне в душу огонь вложил,
Дай же силы нести мой крест.
Меж ничтожных и нищих жить
Научи меня, Боже мой,
Помоги мне переносить
Хлад и голод земли родной.
Под обидами не роптать,
Сохранить непреклонный ум,
На других излить благодать
Укрепляющих сердце дум.
Мне в дороге не дай упасть,
Но в часы несказанных бед
Положи в мои руки власть,
Чтобы вывести всех на свет.
1920
МАТЕРИ
К тебе стихов моих полет
Сквозь годы долгие разлуки,
О мать! Ты слышишь голос муки,
Твой бедный сын тебя зовет.
О, если б знала ты, как мне
Нужна прощающая ласка!
Во мне любовь твоя, как сказка,
В далеком виденная сне.
О, если б стали наяву
Ко мне сходить былого тени
И смог к тебе я на колени
Склонить усталую главу!
И если б тонкою рукой
Меня ты снова приласкала –
И боль, и страх, и скорби жала
Ушли бы с чистою слезой.
А здесь, упав в водоворот,
Отвык и плакать я в разлуке.
О мать! Ты слышишь голос муки:
Твой бедный сын тебя зовет!
1920
«Слушайте, вечные степи…»
Слушайте, вечные степи,
Сказку про злую судьбу:
В темном и сумрачном склепе
Брату не спится в гробу.
Ветер, могучим полетом
Мчась через горы и рвы,
Сей по пескам и болотам
Сказку стоустой молвы!
Мчись, порожденье Эола,
Тягостной вестию горд:
Умер наследник престола
Наших воинственных орд.
Там, где столетий туманы
Кроют минувшую рать,
Сходятся древние ханы
Нового хана встречать.
Яркими рдеет огнями
Темный загробный Алтай,
Мертвых шумит голосами
Созванный вновь курултай.
1920 Рим
«Прошлое мчится, летит без возврата…»
Прошлое мчится, летит без возврата
Тройкой лихой, бубенцами звеня.
Памятью вечной погибшего брата
Годы былые тревожат меня.
Что, умирая, ты думал, мой бедный,
Звал ты меня и дозваться не мог?
Я заплутался тропою победной
В дальних извивах неверных дорог,
Битвам учился, сроднился с мечами,
Гордо носил незапятнанный герб,
Думал о брате – и тихо над нами
Смерть заносила отточенный серп.
Годы летели, и в битве бесплодной
Я не заметил, как близился срок:
Где-то далеко, в больнице холодной
Ты, задыхаясь, в борьбе изнемог.
1921
«Рассекая могучею грудью…»
Рассекая могучею грудью
Изумруд Ионийских волн,
Мы плывем по тому же безлюдью,
Где Улисс направлял свой челн.
К морю, к морю походам гордым!
Буйный ветер – угроза ль нам?
Лишь созвучным поют аккордом
Струны радио в лад волнам.
1921
«Выходил ли ты в горы, где ночь черна…»
Выходил ли ты в горы, где ночь черна,
Припадал ли ты ухом к утесам гор?
Над тобою раскинулся звезд шатер,
Под тобою провалы, и нет им дна.
1923
«Тихие сумерки Ниццы…»
Памяти брата
Тихие сумерки Ниццы,
Теплый и ласковый мрак,
Ровные мечет зарницы
В небо далекий маяк,
Стройные пальмы застыли
Сказкой о жгучей стране.
Милый, проснулся не ты ли
При восходящей луне?
В дальних и светлых чертогах,
Там, где прошедшие сны,
Ждешь ли меня у порога
В сумерках синей весны?
1924
«Ты был со мной, и жизнь была легка…»
Брату
Ты был со мной, и жизнь была легка;
Но ты ушел в неведомые страны –
И тщетно я исплавал океаны.
– Мне не догнать родного моряка.
Из порта в порт, к заливу от залива,
От островов к далеким островам.
1924
«По странам, возлюбленным богом…»
По странам, возлюбленным богом,
Где дышит привольнее грудь,
Над морем, по горным дорогам,
Лежит зачарованный путь.
Там манит к родному скитанью
Далекого моря простор,
Там ветер над небом Кампаньи
Стремится приветливо с гор,
Там древние, темные арки
Струной по долинам легли,
Там розы, неслыханно ярки,
Родятся из тучной земли,
Там полдни роскошные знойны,
Там сладок под тенью приют,
Там девы и юноши стройны
И звонкие песни поют.
1925 Италия
«Запад гаснет медленно и ярко…»
Запад гаснет медленно и ярко,
Вспыхнули по Корсо фонари.
Скоро ночь в гостинице «Сан-Марко»,
Ночь без сна до утренней зари.
Фетуччини, ужин у фонтана,
Сладкое, шипучее вино.
Ты со мной, и снова сердце пьяно,
Злое горе ветром снесено.
В недрах Рима долгие прогулки,
Старый Тибр и жуткий Колизей,
Женский визг в пустынном переулке,
Свет таверны, отблески ножей, –
В жизни всё минутно и неверно,
Только день сегодняшний для нас.
Буду долго имя «Одиерна»
Вспоминать в передвечерний час.
Запад гаснет медленно и ярко,
Вспыхнули по Корсо фонари.
Скоро ночь в гостинице «Сан-Марко»,
Ночь без сна до утренней зари.
1925 Рим
«Узнаю тебя, сладкая мука…»
Узнаю тебя, сладкая мука,
В старом сердце ожившая вновь.
С каждым днем всё длиннее разлука,
С каждым днем всё сильнее любовь.
Позабыть и забыться не в силах,
Я слежу за морскою волной.
Всё сильней и победнее в жилах
Разливается солнечный зной.
Греют камни, и в сладкой истоме
Яркий свет незаметно погас,
И гляжу в затуманенной дреме
Я в бездонность любимую глаз,
И черты твои милые близки,
И мечта обращается в быль.
А кругом – площадей обелиски
И фонтанов прозрачная пыль.
1925
«Под зов подземного гула…»
Под зов подземного гула
Проснуться на бой пора.
Направь могучие дула
На наглый собор Петра!
Как будут безумно ярки
Восходы грядущих дней,
Когда покачнутся арки
В стоцветном дожде камней!
Где жизнь и любовь давили,
Гасили святой пожар,
Взметнутся столбами пыли
Осколки столетних чар,
И грянет «ура» отрядов,
И дрогнут небо и твердь
Под медленный вой снарядов,
Несущих былому смерть.
1925
«Сегодня так шумны большие бульвары…»
Сегодня так шумны большие бульвары,
Большие бульвары в огромном Париже.
Бутылками виски уставлены бары,
У столиков шепчутся странные пары,
– А ты мне становишься ближе и ближе.
С минутою каждою всё лицемерней
Становится день, приближаясь к закату;
Огни загораются в бездне вечерней,
Сияют рекламы – и всё суеверней
Топлю я в стакане родную утрату.
Когда-то кругом шелестели и пели,
Как тонкие осы, веселые пули;
Но весело шел я к намеченной цели
Под солнцем палящим и в стуже метели –
– И острые пули меня не кольнули.
А ныне я жму незнакомые руки,
Слова говорю – и рождаются числа…
О, сколько тяжелой скрывается муки
В моей роковой, неизбежной разлуке,
В усталых победах без всякого смысла?
1926
«Я вхожу в пустынные храмы…»
Я вхожу в пустынные храмы
По ночам, в сиянье луны,
На полу черчу пентаграммы
И тревожу заснувшие сны.
Обойду, осмотрю пороги:
Не проник ли пришлец иной?
И смеется месяц двурогий,
Перемигиваясь со мной.
В этом старом романском храме
Я давно брожу по ночам,
Подружился с его друзьями,
Видел тех, кто построил храм.
Даже в полдень в исповедальне
Я сидел и писал стихи,
Слышал шепот какой-то дальний,
Отпускал кому-то грехи.
Меня люди боятся дико,
Вероятно, их давит тьма.
Помню, помню тот ужас крика,
Когда сторож сходил с ума.
Почему? Я и сам усталый
В этом храме и мне тепло.
На земле – я гость запоздалый
И не мальчик, чтоб делать зло.
1926-1930
«Туманны дни. Болят и ноют раны…»
Туманны дни. Болят и ноют раны.
Предвиденья судьбою не даны.
Бредет один, сквозь горе и обманы,
Наследный принц непризнанной страны.
Прошедшее – могила за могилой;
Его мечты развеялись, как дым, –
И только пес, такой больной и хилый,
Бредет за ним по улицам пустым.
Его одежды выпачканы грязью
Глухих болот и городских трущоб.
Вотще судьба созвездий яркой вязью
Ему в выси рисует гороскоп.
Не видит он, не чует вышней силы,
Отцу молиться он давно отвык;
Слова любви – ему давно не милы;
Заклятий слов не вымолвит язык.
И он идет, забыв о воле вышней,
И вечерами думает о том,
Что на земле и он такой же лишний,
Как этот пес с опущенным хвостом.
1928
«Я видел сон лазури, волн и света…»
Я видел сон лазури, волн и света,
Дробил ладьей прозрачное стекло, –
И вольный ветер спел мне песнь привета,
И солнце грудь лобзаньем обожгло.
Я слушал песни неги и отваги,
Я жил у тех, кто выросли в волнах,
Из темных недр колеблющейся влаги
Подводных чуд вытаскивал в сетях.
Ночной огонь зачерпывал рукою,
Смотрел с высот, как бьется пенный вал,
В ущельях гор внимал потоков вою
И тайному дыханью вечных скал, –
И кончен путь. Иди к иным дорогам,
Где юный бог не мечет ярых стрел.
Твоя звезда горит в восходе строгом,
И близок ты к таинственным порогам,
Где будет вновь решаться твой удел.
1929
«Всё прошло, умчалось легким дымом…»
Всё прошло, умчалось легким дымом,
Лишь дорога в памяти легла:
Губы прижимай к губам любимым,
Обнимай горячие тела.
Не бессмысленно и не случайно
Наши встречи посылает Бог:
В каждом взоре брошенная тайна –
Многих дней таинственный залог.
И склонясь к устам, чужим дотоле,
Обнимая этот нежный стан,
Твердо знаю: непреклонной воле
Радостный подарок снова дан.
Ты подаришь счастьем иль бедою,
Заведешь иль выведешь в пути?
Всё равно; мы скованы судьбою,
И вдвоем нам суждено идти.
1929-1930
«Иди, живи. Извилистой дорогой…»
Иди, живи. Извилистой дорогой
В горах, в долинах, в рощах и лесах
Мы все бредем, превозмогая страх,
К единой цели, праведной и строгой.
Всем суждено в заветный дом войти,
Все подойдем к неотвратимой двери.
И так смешны минутные потери
И наша грусть и слезы на пути.
1929
«В портовых городах я влюбился в моря…»
В портовых городах я влюбился в моря,
Полюбил корабли и разбег катеров,
Паруса надо мной золотила заря,
Вольный ветер морской отзывался на зов.
Сколько вольных друзей потерял я с тех пор,
Исчертивших простор на родных кораблях!
Как открыто горел их приветливый взор
На лице молодом, загорелом в морях!
Я рассказами их лучезарными полн
О сиянии солнц, о мерцаньи ночей,
О крутых островах, вознесенных из волн,
И о жгучих устах островных дочерей.
Я душою впитал обольстительный взгляд,
В портовых городах я влюбился в моря,
Я в скитаньях живу, небывалому рад,
В моем сердце простор, паруса и заря.
1920-е
«Облаков, друзей моих закатных…»
Облаков, друзей моих закатных,
Загорелся золотистый дым,
И в выси, в провалах необъятных
Стало небо бледно-голубым.
Успокойся, сердце. Ты не знаешь,
Что еще в дороге ждет тебя.
Может быть, ты тихо умираешь,
Может быть, проснешься, полюбя.
Может быть, близка твоя свобода
На востоке недалеких дней,
И уже звенят, звенят у входа
Звонкие копыта их коней.
И пускай от края и до края
Будет мир неумолим и нем.
Ты живи и жди, благословляя
Руку, управляющую всем.
1920-е
«Смертный, покорствуй Судьбе и будь созидателем жизни…»
Смертный, покорствуй Судьбе и будь созидателем жизни;
В бурном потоке времен светлые миги лови;
Помни, что время придет по тебе собираться на тризне,
Помни, что мчится, не ждет краткое счастье любви.
1930
Извечно ты покоился в Нирване,
Извечно ты покоился в Нирване,
Ты, совершенство бытия не быв.
Ты был один и, свет твой отразив,
Предвещество бездушное в тумане.
Тогда пространства не было, и лёт
Неумолимый не стремило время.
В Тебе одном тогда таилось семя
Всей жизни той, что будет, что придет.
И вот на лоне высшего блаженства,
И благости и мудрости предел,
В самом своем покое усмотрел
Ты, совершенный, тень несовершенства.
И сам себя тогда Ты бросил в мир.
Пространство стало, всё пришло в движенье,
И началось веков круговращенье,
И жизнь твоя наполнила Сансир.
И божий дух живет во всем живущем.
Его томит безжалостный закон
Причин и следствий, и стремится он
Вновь слиться навсегда с предвечно сущим.
И человек, и мошка, и змея
Сквозь тьмы и тьмы своих перерождений
Идут путем тяжелых искуплений
К источнику живому бытия.
И на путях мучительной дороги
Туда, к концу великого всего,
Им помогают благостные боги –
Лучи живые лика Твоего.
1933
«Ленты дорог – в полдневном жаре…»
Ленты дорог – в полдневном жаре.
Ветер веселый бьет с тополей.
Знаешь – на нашем сайдекаре
Третье место – для тени твоей.
Вместе мы будем там, где были,
Вместе увидим те же места…
Прошлые дни возникнут из пыли,
Сердца не сдавит пустота.
Мы из обломков счастье построим –
Столько их было, снов и душ!
Старый мотор споет обоим
Милую песенку – бруш, бруш, бруш!
Весело вместе играть с судьбою
Здесь ли, на спуске – иль там, на горбу?
Лишь позови – пойду с тобою:
Милый, ты слышишь ли там, в гробу?
Август 1934
«На смену всего живого…»
На смену всего живого
Пришла, захлестнула тишь.
Помолодевший, снова
Ты с прежней улыбкой спишь.
Так спят, улыбаясь, дети,
Весенних полные сил,
Таким тебя на рассвете
Я столько раз будил.
Веселый, лукавый, милый,
Мой спутник безумных лет,
Донес тебя до могилы
Твой верный мотоциклет.
И не в мировом пожаре
Тебе было пасть дано:
Стирается на тротуаре
От крови твоей пятно, –
А там, по большим дорогам,
Где мчались мы в жизнь с тобой,
Несется под лунным рогом
Теперь только призрак твой.
Лето 1934
ОТРЫВОК
Города, как змеи, меняют шкуры:
Строят дома, заканчивают метро…
Помнишь: ты был жив еще; небо было хмуро;
Мы вдвоем смотрели на башни Трокадеро.
Их теперь сносят – а ты лежишь в могиле;
И если ты выходишь – ночью, при луне –
На мотоцикле-призраке кататься, где мы жили, –
Твой Париж тебе кажется странным, как во сне.
На рабочих улицах, где вместе мы бродили,
Белые, высокие построили дома;
Непривычно-низкие скользят автомобили,
Фильмы незнакомые ставят cinema.
1934
«Сколько было в качанье вагона…»
Сколько было в качанье вагона
Порастрачено мной вечеров,
И туманных кустов перегона,
И чужих освещенных домов…
Но когда эти окна мелькали
И скользил в неизбежное я,
Твердо знал я одно: на вокзале
Будешь ты дожидаться меня.
И в душе что-то теплое тлело,
И светлела туманная ночь.
И тяжелое горе летело
Вместе с яркими искрами прочь.
А теперь никого – ни собаки,
Ни тебя не увижу теперь.
Одному мне придется во мраке
Отпирать непослушную дверь.
И усну я не с ласковым словом,
А с томящею мыслью о том,
Что лежишь ты на ложе дубовом
Под твоим деревянным крестом.
1934
«Для тебя минуты бег остановили…»
Для тебя минуты бег остановили.
Спи спокойно, милый: над тобою Бог.
Так же солнце светит на твоей могиле,
Как над летами широкими дорог.
Огражден решеткой от всего земного,
Ты спокойно слышишь ветерок в кустах,
И моторов рокот не пробудит снова
Милую улыбку на твоих устах
1934?
«Вместо дорог развернутся моря…»
Вместо дорог развернутся моря:
В белых туманов недвижные стены
Воплем протяжным ударят сирены,
С грохотом в люки вползут якоря.
Выйдем мы в море с предутренней мглою;
Мерный за взлетом потянется взлет;
Ветер соленый в снастях запоет,
Легкий дельфин заскользит за кормою.
Спереди – белый уходит туман;
Берег – лишь грань океана с зарею…
Скоро, быть может, я раны прикрою
Красочной сказкой тропических стран.
Годы прошли, и дороги сменили.
В сказке ли я на другом берегу?
Но от былого одно сберегу:
Крест и цветы на далекой могиле.
1935-1942
«За эти годы в лагерях Испании…»
За эти годы в лагерях Испании,
Где жизнь – это молодость и борьба,
За рокот машин, за мои скитания
Благодарю тебя, судьба!
За эти закаты – красное с золотом,
За эту ослепительную зарю,
За то, что иду я с Серпом и Молотом,
Тебя, судьба, благодарю!
1938
«Тихо и медленно запад гас…»
Тихо и медленно запад гас
На Каталонских горах.
Море не плещется в этот час,
Дремлют розы в садах.
Только кто здесь закаты видал,
Знает, что значит закат:
В четком вырезе черных скал
Золота водопад.
1930-е
«Мои руки забрызганы кровью…»
Мои руки забрызганы кровью,
На былом – проклятия след.
По ночам к моему изголовью
Не напрасно сходил Бафомет.
У купца покупают недаром
Драгоценных перстней игру, –
Ведь пиры кончались пожаром,
И сверкали ножи на пиру.
И великое счастье было:
Я любовь узнал до конца.
Навсегда зальдила могила
Дорогую улыбку лица.
И навек я теперь без друга,
Непутевый в земных путях,
И на старое сердце вьюга
Наметает холодный прах.
1940
«Спокойно готовься к бою…»
Спокойно готовься к бою:
Твоя судьба не полна.
Смотри: легла пред тобою
Твоя родная страна.
Ласкает ветер родимый
Твою открытую грудь;
По степи, солнцем палимой,
Лежит предреченный путь.
Как встарь, бредут караваны
В пустынях родной страны,
Вдали предгорья Ирана
Встают, как древние сны.
Иди. И в клубке событий
Пускай твой незрячий плаз
Распутает злые нити,
Судьбы разберет наказ.
Светила к тебе не строги:
И через пожар войны
Ты вновь обретешь дороги
К просторам твоей страны.
14 октября 1942 Самарканд – Ашхабад
«Я ничего не создал и умру…»
Я ничего не создал и умру,
Как тот рыбак, что в море бросил сети?
Как тот крестьянин, вставший поутру,
Как оборванец, ночевавший в клети.
Да, я умру, и скоро жизни путь
Забвенною окончится могилой.
О, если б мог я прошлое вернуть
И вновь найти дорогу к жизни милой!
Но всё идет намеченным путем,
Как день за днем, как годы за годами.
И стыдно вспомнить дряхлым стариком,
Что ничего не сделал ты стихами.
Ты дар имел и бросил этот дар,
Так умирай забытый и ничтожный
И смой позорный жизненный угар
Ты истиною смерти непреложной.
7 июня 1958 Одесса
«Я сегодня такой усталый…»
Я сегодня такой усталый,
И к машинке мне лень присесть.
Ветер с моря, как гость небывалый,
О былом мне приносит весть.
Отшумели, умчались годы,
Умер юности резвый пыл,
Тяжки старости злой невзгоды, –
А когда-то и я любил.
Так же плещутся волны моря,
Так же лижут морской песок.
Тихо жду я, с судьбой не споря,
Этот жуткий последний срок.
Что я был на земле: червяк ли,
Или бог, не нашедший крыл?
Отчего все мечты иссякли,
И туман мне глаза покрыл?
Не затем ли мы здесь скорбели,
Что вопросам ответа нет,
Что совсем не имеет цели
Этот жалкий и глупый свет?
15 июня 1958 Одесса
«Мне хочется дожить до той поры…»
Мне хочется дожить до той поры,
Когда приходит смерть, как гость желанный,
И ты устал от битвы неустанной
И шумные наскучили пиры.
Ты, как дитя, измучен от игры;
Наука сказкой кажется туманной;
Еще искусство манит негой странной, –
Но это всё ненужные дары.
Да, протянуться, лечь, уснуть спокойно…
Пускай в выси года несутся стройно,
Им не нарушить кладбища уют.
Но перед скорой хочется могилой
Еще промолвить жизни милой:
«Благодарю за всё, что было тут».
17 июня 1958 Одесса
