Текст книги "Спецслужбы Белого движения. 1918—1922. Разведка"

Автор книги: Николай Кирмель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

6 августа 1919 года Верховный правитель назначил генерал-лейтенанта Е.К. Миллера главнокомандующим войсками Северного фронта. Уже 11 августа он упраздняет военную канцелярию генерал-губернатора, а ее дела и личный состав передает фронтовым органам военного управления. 3 сентября Военно-регистрационная служба перешла в подчинение генерал-квартирмейстера штаба фронта ^{320} .

После перемирия с Германией стал вопрос об уходе интервентов из Северной области, поскольку отпала надобность в антигерманском фронте и охране Архангельского и Мурманского морских портов. 31 июля 1919 года Великобритания заявила о выводе своих войск, а 26—27 сентября интервенты покинули Архангельск ^{321} . Все функции союзной контрразведки перешли к Военно-регистрационной службе.

Август и сентябрь 1919 года прошли в Архангельске в острых дискуссиях о возможности продолжения сопротивления большевикам после ухода союзников. В итоге было принято решение о продолжении борьбы с Советской Россией на фронтах.

В феврале 1920 года, по мере освобождения войск с других фронтов, красные решили разгромить армию Е.К. Миллера и начали наступление. На одном из важных участков линия фронта оказалась прорванной, что стало началом катастрофы для белых. 19—21 февраля части 6-й советской армии заняли Архангельск. Началась эвакуация белогвардейских формирований из города ^{322} . К концу месяца армия Е.К. Миллера перестала существовать. Ее остатки нашли себе прибежище в скандинавских странах.

На Северо-Западе России Гражданской войне были присущи свои особенности. Белое движение зарождалось и развивалось здесь в сложной военно-политической обстановке и находилось в полной политической, военной и экономической зависимости от интервентов и в некоторой степени – от Прибалтийских государств.

Зарождение первых белогвардейских частей началось осенью 1918 года при материальной и финансовой помощи германских интервентов. В октябре на добровольческой основе был сформирован Отдельный Псковский добровольческий корпус Северной армии под командованием генерал-майора А.Е. Вандама. В составе отдела обер-квартирмейстера штаба корпуса создается разведывательное отделение ^{323} .

В штабе корпуса было и контрразведывательное отделение, однако точной даты его формирования установить не удалось.

После поражения белых под Псковом в конце ноября 1918 года остатки корпуса отступили на эстонскую территорию и перешли под начало главнокомандующего вооруженными и сухопутными силами Эстонии генерал-майора И.Я. Лайдонера.

8 мае части Северного корпуса начали наступление на Петроград. 1 июня он был переименован в Отдельный корпус Северной армии. В связи с выходом корпуса из подчинения эстонского командования приказом № 123а от 19 июня 1919 года его переименовали в Северную армию (с 1 июля 1919 г. – Северо-Западная армия) ^{324} .

9 августа КРО штаба Северо-Западной армии передано в подчинение начальника разведывательного отделения штаба Северо-Западного фронта, а 31 августа возвращено в штаб армии ^{325} .

В сентябре белогвардейцы начали новое наступление на Петроград. Приказом по Северо-Западному фронту № 77 от 2 октября генерал от инфантерии Н.Н. Юденич вступил в командование Северо-Западной армией, вслед за чем, 9 октября, последовала реорганизация военно-управленческого аппарата. По штату разведывательное и контрразведывательное отделения вошли в состав отдела генерал-квартирмейстера штаба Северо-Западной армии ^{326} .

Следует сказать и о попытках создания спецслужб Северо-Западным правительством, состав которого определился лишь к 24 августа 1919 года в количестве 12 министерств, в том числе военного, морского и внутренних дел. Как следует из схемы организации главного командования, Военного министерства и МИД, в составе Военного ведомства находилось отделение внешних сношений, которому подчинялось разведывательное отделение ^{327} . Из рапорта начальника отделения контрразведки коллежского советника Фитингофа генерал-квартирмейстеру штаба Северо-Западной армии генерал-майору Б.С. Малявину известно об особом отделе Военного министерства, который возглавлял генерал-майор В.А. Владимиров ^{328} . Подтверждений тому в других источниках не встречается. А генерал В.А. Владимиров, о котором будет сказано в следующем параграфе, согласно данным исследователей Белого движения С.В. Волкова и Н.Н. Рутыча, занимал другие должности.

Скудность сведений о правительственных спецслужбах можно объяснить тем, что практическая деятельность правительства, как пишет историк А.В. Смолин, «…с момента его образования и до ликвидации не вышла, в основном, из стадии формирования штатов министерств, подготовки проектов различных законоположений и решения мелких вопросов… За три с половиной месяца существования правительства главным для левокадетских министров был вопрос: кто над кем стоит? Армия над правительством или правительство над армией?» ^{329}

Между армейским командованием и правительством постоянно шли трения, которые являлись серьезным препятствием для консолидации сил в борьбе с большевиками.

Боевые действия, которые вела Северо-Западная армия под Петроградом с советскими войсками, закончились для нее серьезным поражением. Остатки белых войск отошли на территорию Эстонии, где были расформированы в январе 1920 года.

На северо-западном направлении действовало еще одно белогвардейское объединение – Западная добровольческая армия. Основой ее формирования явился Западный добровольческий корпус имени графа Келлера. 5 сентября 1919 года все белогвардейские войска на территории Прибалтики были сведены в Западную добровольческую армию под командованием генерала-самозванца П.Р. Бермонта-Авалова, входившую в состав Северо-Западного фронта.

16 сентября в отделе генерал-квартирмейстера штаба армии были сформированы разведывательное и контрразведывательное отделения.

В октябре в связи с невыполнением П.Р. Вермонтом-Аваловым приказов главнокомандующего всеми русскими вооруженными силами на Северо-Западном фронте и враждебным выступлением латышских войск 9 октября 1919 года войска Западной добровольческой армии были исключены из состава Северо-Западного фронта.

Ввиду ухода армии из России в Германию 2 декабря 1919 года она была упразднена, а воинские части, находящиеся в подчинении П.Р. Бермонта-Авалова, стали именоваться «Войсковой группой генерал-майора князя Авалова».

Установить точную дату расформирования группы не удалось из-за отсутствия соответствующего документального материала ^{330} .

Таким образом, на Северо-Западе, где независимо друг от друга действовали две белогвардейские армии, структура их спецслужб была фактически одинаковой. Разведывательные и контрразведывательные органы создавались по образцу соответствующих структур дореволюционной России и за годы Гражданской войны не претерпели организационных изменений.

Гражданская война закончилась разгромом антибольшевистских армий и, соответственно, белогвардейских политических режимов. Но в исторической перспективе Белое движение отнюдь не потерпело полного поражения. Оказавшись в изгнании, оно продолжало вести борьбу с Советской Россией. Неотъемлемой частью противостояния военно-политической эмиграции с большевистским строем становится борьба их спецслужб, развернувшаяся в различных регионах мира в 20—30-х годах XX века.

Таким образом, на основе сравнительно-исторического анализа автором выявлены характерные особенностиформирования и эволюции белогвардейских спецслужб в разных регионах России. Так, на Юге и в Сибири были образованы органы и фронтового, и тылового военного управления, имевшие параллельно действовавшие разведывательные и контрразведывательные службы, тогда как в других регионах – только фронтовые. На Севере, в отличие от других армий, разведка и контрразведка в течение полугода подчинялись разным структурам: разведка – отделению Генштаба управления командующего войсками Северной области, военно-регистрационное отделение (служба) – военной канцелярии генерал-губернатора. В российском правительстве (А.В. Колчака) был создан самостоятельный разведывательный орган – особый отдел управления делами. У генерала А.И. Деникина, в отличие от адмирала А.В. Колчака, функции политической и экономической разведки выполняла формально независимая от властных структур разведывательная организация «Азбука».

Несмотря на то что разведывательные и контрразведывательные структуры белогвардейских правительств и армий имели разных отцов-основателей, в них, образно выражаясь, просматриваются черты одной матери—царской армии. «Генетическое сходство» им передали генералы и офицеры, которые в силу своих знаний, служебного опыта и менталитета создали военно-административный аппарат по образцу русской армии времен Первой мировой войны. «В принципе по-иному и быть не могло, – справедливо отмечает историк В.Д. Зимина. – “Белая” государственность являлась прямой наследницей государственности имперской, потому что интегрировала в своем существовании все слабости последней, логически доведенные до крушения в 1917 г.». ^{331} .

Созданные по образцу спецслужб Российской империи, органы контрразведки не в полной мере соответствовали тем масштабным задачам, которые им приходилось решать в исследуемый период. Тесная взаимосвязь внешних и внутренних угроз безопасности белогвардейским режимам явилась толчком к объединению спецслужб и органов внутренних дел. Однако расширение функций относительно долгое время не влекло за собой кардинальных организационных изменений. Только на завершающем этапе Гражданской войны наметилась тенденция ксозданию специальной службы, объединившей под единым началом три функции – разведку, контрразведку и политический сыск. В Крыму произошло объединение военной контрразведки и органов политического сыска, а на Дальнем Востоке (Гродековская группа войск, Земская рать) – разведки, контрразведки и органов внутренних дел.

По какому пути стали бы развиваться вновь образованные белогвардейские спецслужбы? История не дает нам ответа, поскольку на тот период времени Белое движение потерпело окончательное военное поражение. В то же время история советских органов безопасности свидетельствует о наметившейся в конце Гражданской войны тенденции к образованию единой общегосударственной специальной службы. Подтверждением тому является история ВЧК, учрежденной для выполнения функций политического сыска – борьбы с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией. Создание в конце 1918 года особых отделов свидетельствует об объединении функций контрразведки и политической полиции. В 1919 году на особый отдел были возложены задачи по ведению разведки, а в 1920 году – создан Иностранный отдел ВЧК (политическая разведка). Объединением трех функций под общим руководством с высоким статусом в системе органов государственного управления закладывался фундамент одной из сильнейших спецслужб мира.

1.3. ПОДБОР, РАССТАНОВКА И ОБУЧЕНИЕ КАДРОВ

Сила спецслужб любого государства определяется рядом факторов, в том числе надежностью и профессионализмом кадров. Исследователи А.Г. Шаваев и С.В. Лекарев справедливо считают, что эффективность деятельности спецслужб также зависит от соответствия квалификации сотрудников и их морально-нравственных качеств решаемым задачам, а также от умения руководителей использовать способности своих сотрудников для выполнения обязанностей в режиме «устойчивого равновесия» ^{332} .

Подбор, расстановка и обучение кадров для разведки и контрразведки – это длительная и кропотливая работа, которая дает положительные результаты лишь в политически стабильных и экономически развитых странах. В периоды же социальных катаклизмов, являющихся следствием экономического и политического кризисов, кардинально изменяются условия жизнедеятельности государственно-управленческого аппарата. В динамично меняющихся общественных процессах прежняя система работы с кадрами уже не действует.

В годы Гражданской войны как большевистской России, так и белогвардейским государственным образованиям пришлось заново создавать свои органы безопасности в условиях хаоса, глубокого социального, политического и идейно-нравственного раскола. Обстановка тех лет наложила определенный отпечаток на подбор и подготовку кадров спецслужб. И если большевистское правительство во главе с В.И. Лениным «пошло своим путем», то Белое движение, как свидетельствуют архивные документы, в значительной степени воспользовалось опытом Российской империи. С этой точки зрения является целесообразным обратить внимание на систему подбора и подготовку кадров спецслужб царской России.

В начале XX века в ряде ведущих стран мира разведка превратилась в самостоятельную отрасль социальной деятельности и потребовала специальных знаний и навыков. Однако в Российской империи не существовало учебных заведений, готовящих разведчиков. Даже в Николаевской академии Генерального штаба [7]7
  В 1909 г. Николаевская академия Генерального штаба получила наименование Императорская Николаевская военная академия.


[Закрыть]этому вопросу не придавалось серьезного значения. «По объему весь материал темы “разведывательная служба” (изучалась в рамках раздела “Ведение военных действий (операций)” дисциплины “Стратегия”. – Авт.)в части агентурной разведки был довольно ограничен, порой поверхностен, фрагментарен и давал скорее “пищу” для размышлений, нежели закладывал серьезную базу знаний по данной проблеме, – пришел к выводу историк спецслужб М. Алексеев. – Потому-то слушатели академии, как правило, без должного внимания и интереса относились к этому курсу» ^{333} . По свидетельству русского дипломата, военного агента во Франции и Скандинавских странах генерал-лейтенанта А.А. Игнатьева, «в академии нас с тайной разведкой даже не знакомили. Это просто не входило в программу преподавания и считалось делом “грязным”, которым должны были заниматься сыщики, переодетые жандармы и другие подобные темные личности» ^{334} . Как видим, представление о разведывательной деятельности у части даже наиболее образованного офицерства русской армии было ошибочным. По существу, слушатели, как следует из воспоминаний, не видели разницы между разведкой и контрразведкой, хотя оба направления были нацелены на решение общей задачи – обеспечение безопасности государства. Могло ли быть иначе, если в библиотеке академии по разведке значилось всего лишь несколько книг, большая часть из которых была переводными изданиями? Однако ни одна из них не могла служить практическим руководством для постановки и организации разведывательной работы. Предполагалось, что освоение новых обязанностей офицерами Генштаба будет осуществляться в ходе практической деятельности ^{335} . Отметим, что изучение иностранных языков в академии также было не обязательным ^{336} .

Выслужив после окончания обучения необходимый командный ценз, выпускники получали назначение на штабные должности, в том числе в разведывательные структуры и военными агентами (атташе) за границу. Перед назначением кандидаты в центральный аппарат проходили специальную проверку: органы Департамента полиции негласным путем изучали их характер, образ жизни, имущественное положение и пр. ^{337} .

Зачисление в штат вовсе не означало, что вся дальнейшая служба офицеров будет связана с разведкой. Как правило, через некоторое время они получали назначение на другие штабные или командные должности. С последних «генштабистов» могли направить в разведку. Эта была обычная практика перемещений по службе офицеров в царской армии.

Даже в годы Первой мировой войны военное руководство Российской империи, не считаясь с профессиональным опытом разведчиков, назначало их на другие должности. Например, будущий 2-й генерал-квартирмейстер штаба Верховного главнокомандующего (А.В. Колчака) и генерал-майор П.Ф. Рябиков, прослуживший четыре года в центральном аппарате разведки, столько же лет – преподавателем Николаевской военной академии, а затем более года – в добывающих разведывательных подразделениях действующей армии, был назначен командиром 199-го пехотного Кронштадтского полка. И лишь в феврале 1917 года вновь возвращен в разведку ^{338} .

Проанализировав работу русской разведки в годы Первой мировой войны, разведчик и военный педагог К.К. Звонарев пришел к выводу, что в военном ведомстве существовал несерьезный подход к подбору кадров для центрального аппарата, периферийных органов и военных агентур ^{339} .

Несколько иначе комплектовались руководящими кадрами органы военной контрразведки. 8 июня 1911 года военный министр В.А. Сухомлинов утвердил «Положение о контрразведывательных отделениях», в котором указывалось, что во главе каждого КРО должны находиться штаб– или обер-офицеры Отдельного корпуса жандармов, подготовленные «своею предыдущею службою к предстоящей им деятельности». При этом начальники контрразведывательных отделений оставались в списке офицерского состава ОКЖ и числились «в командировке» ^{340} .

Главное управление Генштаба предоставило право окружным генерал-квартирмейстерам самостоятельно выбирать кандидатов на должности начальников отделений, известных им «с отличной стороны». Но в действительности далеко не все армейские генералы могли компетентно судить о профессиональной квалификации сотрудников политической полиции. Жандармское же начальство рекомендовало штабам подчас далеко не самых способных своих офицеров. Это выяснилось лишь в ходе практической деятельности последних, и военное командование было вынуждено подыскивать других кандидатов. Так, к лету 1914 года сменились 7 из 11 начальников КРО ^{341} .

И все же, несмотря на недостатки, использование специалистов оперативно-розыскной деятельности в целом было правильным решением. Как отмечал генерал-майор Н.С. Батюшин, благодаря привлечению «опытных в политическом сыске жандармских офицеров контрразведка значительно скорее встала на ноги, чем не имевшая у себя поначалу опытных руководителей тайная разведка. К началу Великой войны мы имели кадры опытных контрразведчиков…» ^{342}

На дальнейшую судьбу чинов царских спецслужб решающее влияние оказали революционные события 1917 года. Пришедшее к власти Временное правительство расформировало ДП и ОКЖ, подвергнув репрессиям их сотрудников, изгнало из военной контрразведки бывших жандармов. Советская власть также избавились от ненадежных кадров прежнего режима ^{343} . Чины контрразведки, политической полиции и жандармерии в период социальных потрясений оказались наиболее гонимой категорией офицерского корпуса распавшейся империи. Условно их судьбы можно разделить на четыре группы: перешедшие на службу к большевикам в качестве консультантов; участники Белого движения; скрывшиеся и не принимавшие участия в борьбе; репрессированные советской властью.

Большевиками были расстреляны бывшие министры внутренних дел И.Л. Горемыкин, А.Д. Протопопов, А.Н. Хвостов и Б.В. Штюрмер, директор Департамента полиции С.П. Белецкий, вице-директор ДП М.Н. Веригин и многие другие рангом пониже.

Н. Кравец (Ника) в 1920 году опубликовал «Воспоминания жандармского офицера», где привел статистику репрессированных сотрудников Отдельного корпуса жандармов: «…из 1000 человек бывших офицеров корпуса свыше 500 человек было расстреляно большевиками еще после первого покушения на Ленина, свыше 200 с лишним – эвакуировались за границу, и я мог бы назвать их по фамилиям, часть убита в Гражданскую войну, перейдя в строй, и часть пропала без вести. Я думаю, что человек 50 и служат, хотя по фамилиям знаю лишь генерала Комиссарова. Что правда – это то, что к большевикам перешло много унтер-офицеров и филеров…» ^{344} Исследователь С.В. Леонов называет большую цифру – 125 «старослужащих», или 16% от общей численности центрального аппарата ВЧК (август 1918 года). Ученый пишет, что чекисты использовали старых специалистов в качестве консультантов, шифровальщиков, перлюстраторов и т.п. ^{345} Нахождение на службе у большевиков бывших сотрудников царских спецслужб подтверждается документом колчаковской контрразведки ^{346} .

После Октябрьской революции оказались перед жизненным выбором и кадровые сотрудники военной разведки. Большая часть из них не приняла советскую власть и боролась против нее на стороне Белого движения. Но немало военных разведчиков оказалось и на службе в Красной армии. Среди них – генералы А.А. Балтийский, М.Д. Бонч-Бруевич, П.П. Лебедев, А.А. Самойло, полковники А.Н. Ковалевский, Б.М. Шапошников и др. Разлом прошел даже по аристократическим семьям. Так, бывший резидент военной разведки во Франции П.А. Игнатьев стал эмигрантом, а его родной брат Алексей, тоже сотрудник разведки, перешел на службу к большевикам и дослужился до генерал-лейтенанта Советской армии.

Исследователь М. Алексеев в своем труде «Военная разведка России» привел биографические сведения 86 русских разведчиков. По его данным, из 86 человек 28 служили в белой армии (из них 9 – в Межсоюзническом бюро во Франции), 16 – в РККА, судьба 36 человек исследователю неизвестна, остальные обосновались за границей ^{347} .

В основе размежевания офицерского корпуса лежат причины как социально-политического, идейно-нравственного, сословно-классового характера,так и семейно-бытового, материального и т.д.

Несмотря на то что в Белом движении участвовало немало сотрудников спецслужб прежнего режима, его разведывательные и контрразведывательные органы испытывали кадровый голод, особенно на квалифицированных специалистов. Причем сложности возникали не только с подбором оперативного состава, но и руководителей различных рангов: генерал-квартирмейстеров, начальников разведывательных и контрразведывательных отделений.

В царской, а затем и в белых армиях основным требованием при назначении на должности генерал-квартирмейстеров являлась принадлежность кандидатов к корпусу офицеров Генерального штаба.

По «Положению о полевом управлении войск в военное время» 1914 года генерал-квартирмейстер занимался не только планированием боевых операций, но и объединял «деятельность всех лиц, учреждений и войсковых частей, приданных к штабу для связи и разведки», руководил «делом разведки о противнике и местности», а также принимал меры «для борьбы со шпионством», разрабатывал «общие соображения по согласованию мероприятий, принимаемых в отношении разведки и борьбы со шпионством…» ^{348}

На практике перегруженные текущей штабной работой генерал-квартирмейстеры осуществляли лишь общее руководство спецслужбами, особенно не вникая в детали и тонкости их деятельности. При этом надо принять во внимание, что до своего назначения подавляющее большинство должностных лиц данной категории обладали лишь поверхностными теоретическими знаниями о разведке и контрразведке или имели незначительный практический опыт. Как показывают подсчеты, проведенные автором по биографическим справочникам Н.Н. Рутыча и «Энциклопедии Гражданской войны» С.В. Волкова, из 22 белогвардейских генерал-квартирмейстеров только 6 служили в этой должности в Первую мировую войну. При этом опыт четырех генералов исчисляется незначительными временными рамками. Например, генерал-квартирмейстер штаба ВГК генерал-лейтенант М.И. Занкевич был назначен генерал-квартирмейстером ГУГШ только в марте 1917 года. Ранее он служил военным агентом в Румынии (1905—1910) и в Австро-Венгрии (1910—1913).

Генерал-квартирмейстер штаба главнокомандующего ВСЮР генерал-лейтенант П.С. Махров (февраль—март 1920 г.) с сентября 1914 года служил старшим адъютантом в оперативном отделении генерал-квартирмейстера штаба 8-й армии, а затем до сентября 1916 года исполнял должность генерал-квартирмейстера той же армии. Позже командовал 13-м Сибирским стрелковым полком.

В сентябре 1917 года вступил в должность генерал-квартирмейстера 12-й армии, затем исполнял должность начальника штаба командующего Юго-Западным фронтом.

Генерал-квартирмейстер штаба главнокомандующего ВСЮР (январь 1919—февраль 1920 г.) полковник (с 10 февраля 1919г. – генерал-майор) Ю.Н. Плющевский-Плющик в 1917 году исполнял должность 2-го генерал-квартирмейстера штаба Верховного главнокомандующего.

Генерал-квартирмейстер штаба командующего Северо-Западной армией генерал-майор Б.С. Малявин (июль – ноябрь 1919 г.) с июля 1915 года по ноябрь 1916 года являлся начальником отделения в управлении генерал-квартирмейстера главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта ^{349} .

Только два человека имели более-менее значительный служебный опыт: генерал-майор Н.И. Ефимов, в Первую мировую войну служивший генерал-квартирмейстером штаба Приамурского военного округа ^{350} , а также вышеупомянутый генерал-майор П.Ф. Рябиков, с декабря 1917 года исполнявший должность 2-го генерал-квартирмейстера ГУГШ.

Судьба этого талантливого разведчика, ученого и педагога по понятным причинам долгое время оставалась неизвестной. И лишь благодаря стараниям современных историков достоянием широкой общественности стал сложный жизненный путь генерал-майора П.Ф. Рябикова.

Родился Павел Федорович 24 марта 1875 года в семье кадрового военного – подполковника русской армии. Образование получил в Полоцком кадетском корпусе. В военную службу вступил 1 сентября 1893 года. Через три года – в 1896 году – окончил Константиновское артиллерийское училище и был направлен в 13-ю артиллерийскую бригаду. 12 августа 1895 года ему было присвоено первое офицерское звание подпоручика, а 8 августа 1898 года – поручика.

В 1901 году П.Ф. Рябиков окончил Николаевскую академию Генерального штаба по 1-му разряду. В том же году (23 мая) он получил воинское звание штабс-капитан и назначение в Виленский военный округ. С 29 декабря 1901 года по 7 ноября 1902 года он состоял старшим адъютантом при штабе 3-го армейского корпуса, с 7 ноября 1902 года по 7 июля 1903 года – обер-офицером для особых поручений при штабе 3-го армейского корпуса. В этот период службы (6 апреля 1903 года) ему присваивается очередное воинское звание – капитан. В период с 7 июля 1903 года по 6 июля 1904 года он являлся помощником столоначальника Главного штаба. Участвовал в Русско-японской войне 1904—1905 годов в качестве обер-офицера для поручений при управлении генерал-квартирмейстера 2-й Маньчжурской армии ^{351} .

Осенью 1905 года П.Ф. Рябиков был назначен помощником делопроизводителя управления генерал-квартирмейстера Генерального штаба в части 2-го обер-квартирмейстера ГУГШ. Параллельно со службой по части военной разведки и контрразведки он отбывал так называемое цензовое командование ротой в лейб-гвардии Финляндском полку.

1 августа 1910 года началась блестящая карьера П.Ф. Рябикова как военного ученого и академического преподавателя. Этим днем датируется его прикомандирование к Владимирскому военному училищу для преподавания военных наук. 8 августа 1911 года он получил чин полковника и был назначен штаб-офицером, заведующим обучающимися в Императорской Николаевской военной академии слушателями.

Патриот России П.Ф. Рябиков принял самое активное участие в Первой мировой войне в качестве руководителя подразделений военной разведки и контрразведки. С ноября 1914 года по сентябрь 1915 года он состоял в должности старшего адъютанта разведывательного отделения штаба 2-й армии. С 19 сентября 1915 года по февраль 1916 года служил начальником разведывательного отделения управления генерал-квартирмейстера штаба Северного фронта. Полковник Рябиков отличился и непосредственно в боевых действиях, с 16 февраля 1916 по январь 1917 года, командуя 199-м Кронштадтским пехотным полком. За проявленную отвагу он был награжден орденом Св. Георгия 4-й ст. ^{352} .

Сразу после Февральской революции 1917 года П.Ф. Рябиков отзывается с фронта в Петроград и назначается помощником 2-го обер-квартирмейстера (по разведке) отдела генерал-квартирмейстера ГУГШ. За особые заслуги в организации военной разведки и образцовую службу 31 марта 1917 года он был произведен в чин генерал-майора.

Уже после Октябрьской революции – с декабря 1917 года по апрель 1918 года – П.Ф. Рябиков исполнял должность 2-го генерал-квартирмейстера ГУГШ ^{353} .

Заступив в эту должность, он, прежде всего, отправил шифрованные телеграммы всем военным атташе с призывом продолжить работу. Поступившие ответы в большинстве своем были отрицательными – военные атташе не желали сотрудничать с советской властью. Тем не менее генерал скрыл ответы от комиссара и продолжал руководить разведкой. Под его руководством по-прежнему обрабатывались сводки и шифровки с фронтов, а также от сохранивших верность своей родине части военных атташе, поддерживались отношения с союзниками и т.п.

Однако по мере того как становилось понятно, что новая власть утвердилась всерьез и надолго, среди сотрудников разведки началось политическое расслоение. Так, полковник А.В. Станиславский фактически перешел на службу во французскую разведку (2-е бюро Генштаба Франции), за что позднее получил орден Почетного легиона. В то же время среди рядовых сотрудников нашелся чиновник, который выкрал телеграммы военных атташе из шифровальной части и передал их большевикам. В результате этого инцидента новое правительство приняло решение об отзыве ряда военных атташе – из Швеции, Дании, Англии, Италии и Японии. Большевики хотели назначить на эти посты своих людей, но генерал Н.М. Потапов отговорил их, предложив свои кандидатуры из числа «опытных» представителей ГУГШ. Разумеется, большая часть протеже Н.М. Потапова пошла по пути своих предшественников и вскоре изменила советской власти ^{354} .

С учетом обстановки в стране и в мире, сложившейся к декабрю 1917 года, под руководством П.Ф. Рябикова была разработана «Программа по изучению иностранных государств», согласно которой организации и ведению разведки подлежали не только бывшие противники России по Первой мировой войне, но также Англия, Франция, Швеция, Япония, Китай, США и другие страны. В этой связи был подготовлен проект реорганизации службы разведки ^{355} .

По всей видимости, разочаровавшись позорными итогами Брестского мира, Павел Федорович вернулся на штатную преподавательскую работу в Академии Генерального штаба (АГШ). После оставления большевиками Екатеринбурга и Казани П.Ф. Рябиков окончательно решил присоединится к их противникам.

После защиты диссертации генерал был назначен экстраординарным профессором Военной академии Генштаба ^{356} . В конце мая 1919 года генерал-майор П.Ф. Рябиков назначается на должность 2-го генерал-квартирмейстера Ставки ВГК. В этой должности он прослужил почти четыре месяца. 2 октября 1919 года генерал был назначен начальником штаба Восточного фронта.

Обратим внимание, что для большинства генералов и офицеров белых армий назначение на должности генерал-квартирмейстеров штабов являлось очередной и порой кратковременной (на несколько месяцев, а то и меньше) ступенькой служебной карьеры. Далее они получали назначение на другую должность, либо зачислялись в резерв. «Засиживались» единицы. Полковник Д.Н. Сальников непродолжительное время являлся генерал-квартирмейстером штаба Добровольческой армии. Характеризовался отрицательно, имел пристрастие к алкоголю. С ноября 1918 года по март 1919 года командовал полком, потом был откомандирован в Сибирь ^{357} .