Текст книги "Второе азиатское нашествие(СИ)"

Автор книги: Николай Прокудин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

 – Команда для всех – спешиться! Занять оборону, ложись!

 Уставшие бойцы, громко матерясь, горохом посыпали с машин на пыльную обочину и упали в придорожную канаву.

 – Шмуклер! К пулемету!

 Дождавшись, пока Изя занял место у станкового пулемёта и повернул башенку БТР, наведя ствол на военного маломерка, Озоруев возобновил переговоры.

 – Боец! Даю тебе десять секунд, чтобы сдаться. Шмуклер, а ну–ка пальни короткой по шалашу!

 Шмуклер выпустил очередь из КПВТ, и шалаш рассыпался.

 – Командыр! Скажи парол!

 – Пароль? Пошел ты на х…! Считаю! Семь, восемь, девять… А ну, руки в гору! Живо! Иначе следующая очередь твоя.

 Часовой швырнул карабин себе под ноги и зашагал строевым шагом к комбату, преданно заулыбался и отрапортовал:

 – Пароль верный, начальныка! Рядовой Бадмаев поста сдал!

 – Подполковник Озоруев пост принял! Пароль был «пошел на…»?

 – Так точно!

 – Молодец, солдат, хорошо службу справляешь! А теперь подними карабин и докладывай, что ты охраняешь?

 Солдатик повесил карабин на плечо, щёлкнул каблуками, чётко и как мог внятно доложил:

 – Пушка железыныя четыре штука, сныряды мынога, даже без счету, патрон тыма, проволока намотанная на палка оченна далеко тянетыса, траншей так называемый окоп – тоже оченна дылинный! Шалаш мой адын. – Служивый оглянулся и с грустью продолжил: – ты его чичас развалил. Ещё несколько узкий нора и кухыня! Сабак был, однако совсем голодный, теперь убежал! Доклад акончин.

 – Как твое имя, военный? Фамилия?

 – Молонжон Моканов.

 – Понятно! Молодец, Молонжон! Свободен, иди отдыхай!

 Услышав знакомое слово «отдыхай», боец вернулся к разваленному шалашу, сел на землю, положил карабин в траву, прислонился к ящикам и почти мгновенно задремал.

 Глава 10. Сражения местного значения

 Президент Матюхин метался по резиденции, наматывая в день по несколько десятков километров, не зная, что ему предпринять для спасения страны. Мысли путались в голове, даже лица советников, помощников, охранников он перестал узнавать. Василий давно уже не понимал, кто из них кто и какие функции выполняет. Ситуация на Востоке никак не могла стабилизироваться, наоборот, день ото дня только ухудшалась. Впору было бежать на собственном самолете в швейцарские Альпы или ещё дальше.

 В кабинет бесшумно вошел один из помощников с почасовой сводкой новостей.

 – Разрешите?

 – Ага! Читай…

 – Противник после длительных и кровопролитных боёв овладел столицей Бурятии – городом…

 – Мля! – простонал президент. – Ну, ты хоть что–нибудь хорошее скажи! Неужели ни одной хорошей новости?!

 – Противник отброшен в двух местах от берега реки Селенга. Уничтожен разведывательный батальон и большая автоколонна противника…

 Президент заметно оживился.

 – Кто командир части этих героев?

 – Некто подполковник Озоруев.

 – Молодчина этот Озоруев! Всех героев немедленно наградить! Приказываю: в течение часа подготовить документы на подпись и об исполнении доложить! Может, ему и очередное звание присвоить?

 Помощник поморщился и протянул лист бумаги.

 – Вот у меня приказ подготовлен с фамилиями, представленных к наградам за мужество и героизм.

 – А чья это фамилия в списке вписана второй после моей?

 – Моя… – скромно потупился канцелярист.

 – Ха, а тебе за что? – удивился президент, приняв свою фамилию в списке героев обороны страны как должное.

 – За то, что не покинул свой пост, не сбежал…

 – А–а–а… Ладно…

 – Какую награду просишь?

 – Орден «За заслуги перед Отечеством» второй степени.

 – Достаточно и третьей! Комбату орден Мужества, всем солдатам – по медали! Озоруева поставить на должность комбрига! Исполняй! Что ещё? Как дела на Кавказе?

 – Хуже некуда…

 – Тогда не будем об этом. Перейдём к обстановке на Урале и в Сибири. Мобильный десант уничтожен?

 – Пока нет! Ловим! Два раза из окружения и засады ускользнули.

 – Медленно ловим! Какие резервы отправлены на Алтайский фронт?

 Помощник потупился и осторожно произнёс:

 – Никаких… Генерал Квашнята из Генштаба просится на доклад.

 – Давай его сюда! А подать нам Квашню…

 – Квашняту, – поправил Президента помощник.

 – Не перебивать! Если я сказал Квашня – значит он будет Квашней! Мои слова надо отливать в граните!

 – Может, лучше отливать в бронзе?

 – Можно и в бронзе, – согласился Президент. – Подать сюда Квашню!

 Помощник ответил «Слушаюсь» и тенью выскользнул из кабинета.

 В кабинет, чеканя шаг, вошел трёхзвёздный генерал с адъютантом и каким–то штатским.

 – Докладывайте, генерал! Какие резервы мы можем перебросить на Восточный фронт?

 – Никаких, мой президент! Едва мы направим в Сибирь хоть один корпус, как тотчас откроется Прибалтийский, а возможно, Украинский и Белорусские фронта. Или, например, Финский театр военных действий! Нам это нужно?

 – Нет!

 – Вот и мнение Генштаба аналогичное. А Кавказ? Чем сдерживать горцев? У нас там всего три бригады. Поэтому сибиряки должны будут сражаться сами, покуда у них есть силы.

 Президент подскочил к генералу и угрожающе поднес сжатый кулак к его лицу.

 – Фронт рушится! Враг у Байкала! Какие есть другие предложения и мысли? Где взять резервы?

 От стены отделилось гражданское лицо и спросило:

 – Разрешите сказать?

 – Кто это? – недовольно спросил Президент. – Кто привел? Кто разрешил появляться здесь посторонним?

 – Старший научный сотрудник РАН, института изучения скрытых процессов Земной коры, геофизик Александр Грохольский.

 – Ну и? Что скажешь умного?

 – В районе озера Байкал проходит гигантский тектонический разлом, его ширина может достичь нескольких десятков километров по линии Байкал – Ангара и далее на север. Именно в этом месте, по нашим прогнозам, через несколько сотен тысячелетий или даже миллионов лет, должна произойти глобальная катастрофа – разрыв земных плит. Тектонические процессы приведут к тому, что Дальний Восток отойдет от Сибири и будет разделен широким проливом.

 – И что из этого?

 – Мы можем ускорить процесс… М–м–м, – ученый замялся, – помочь природе… отделить естественной водной преградой Европу и Сибирь от Азии.

 – Так–так…Конкретнее…

 Матюхин быстро забегал по кабинету, нервно потирая руки. Ход мысли ученого ему явно понравился.

 Профессор сыпал научными терминами и цифрами, рисовал на ватмане графики и формулы.

 – Так–так–так! Ну–ну!

 – Необходим ядерный взрыв! Подземный взрыв боеприпаса большой мощности, – пояснил ученый. – Лучше в нескольких местах и сразу нескольких зарядов. Желательно синхронизировать первый удар до секунды, одновременно! Затем повторить серию вдоль разлома с интервалом в пять секунд. Вот еще графики и таблицы…

 – Не утомляй меня подробностями. А ты молодец! Орденом награжу! Тем самым мы сможем утопить всю китайскую армию одномоментно?

 Гражданское лицо слегка побледнело.

 – Вот тут есть проблемка. Любые процессы вмешательства в природу чреваты последующими катастрофами. Мы пока не можем смоделировать ситуацию, вернее сказать, в институте вообще не занимались этими вопросами, поэтому необходимо просчитать вероятные последствия удара. Очевидно, будет большая зона затопления, землетрясения, пожары, обвалы, многочисленные техногенные катастрофы…жертвы…

 – Неважно, даю три дня на моделирование и ко мне с докладом! Всё, что нужно, генерал, этому ученому выделить! Свободны!

 Президент сел за письменный стол, удобно откинулся в кресле, крепко зажмурил глаза. Василий задумался, усталость и напряжение многих дней взяли своё. Впервые за неделю он отключился и сладко уснул.

 Максим проводил рекогносцировку и ставил задачи командирам рот. За неделю он сумел сколотить батальон, и теперь у него было три почти полнокровных мотострелковых роты, пулеметная рота, минометная батарея, артиллерийская батарея, танковая рота, зенитная батарея, взвод связи, эскадрон казаков, тыловые подразделения. Почти пятьсот штыков! Этих людей он собирал по округе, выставляя каждый день на дорогах заградительные посты: несколько человек прибились, переплыв через реку, несколько солдат прибыли с предписанием из военкомата – оказались добровольцами! Командирами рот теперь у него были кадровые офицеры, а взводами командовали в основном сержанты. Умница и трудяга Шмуклер так и остался начальником штаба.

 Противник попытался наладить переправу, но разрушенный мост восстановить обороняющиеся не давали. Беспокоящим огнем они каждый день разгоняли китайских сапёров, едва те появлялись на берегу. Потом китайцы начали строить ниже по течению понтонный мост, но эта их затея с треском провалилась: батальон продолжал вести беспокоящий огонь. Враги каждое утро с восходом солнца появлялись на берегу, входили в воду и упрямо пытались переправиться на различных плавсредствах через реку, как будто не верили, что защитники укрепрайона ещё не разбежались. Они удивлялись, недоумевая, почему эти русские не отступают, как другие.

 С раннего утра Максим направлял маневренные группы, конные и на машинах, барражировать по дороге и наблюдать, не попытается ли пехота противника переплыть Селенгу или наладить понтонные мосты где–нибудь ещё. Неделя перестрелок, и враг успокоился или, вернее, как предполагал Озоруев, временно затаился и начал перегруппировку сил.

 – Сотник! Сегодня ты прочесываешь берег в сторону Улан–Удэ, – приказал Максим старшему группы приблудившихся к батальону казаков–добровольцев сотнику Семёнову. Бронегруппа выдвигается до Селендума. Дальше не ходить, монголы в тылу наглеть начинают. Откуда они тут взялись? Или решили, как настоящие мародеры, поживиться всем, что плохо лежит, пока мы с китайцами воюем? Любопытно, а где же войска, расквартированные в Наушках и Кяхте? Мосты взорваны, дороги пусты, неужели армейцы ещё до нашего прихода бежали по лесным тропам в сторону Иркутска? Ничего не понимаю! Раньше тут, лет двадцать тому назад, целая армия стояла! Куда все подевались? Хоть бы какую–то связь наладить с нашими…

 – Командир, ну ты сказанул – двадцать лет назад. Я в те годы под стол пешком ходил, ты ещё царские времена припомни, – усмехнулся Семёнов, – армию сократили и кастрировали давным– давно! Остались одни рожки да ножки…

 К блиндажу подбежал запыхавшийся вестовой.

 – Командир! По связи сообщили: к нам летит вертолёт! Начальство!

 Озоруев недовольно сморщил нос и выругался.

 – Только их мне и не хватало, начальничков!

 Сотник прищурил глаз и предложил:

 – Господин подполковник! Может, сбить его к чёртовой матери?

 Максим погрозил сотнику кулаком.

 – Семёнов, брось анархию разводить! Ладно, если генерал разобьется, а пилоты чем перед нами виноваты?

 – Точно! – треснул себя нагайкой по лбу сотник. – Про летунов–то я и не подумал.

 – Вот так, приходится за вас всех думать! – с укором сказал комбат. – Седлай коней и долой с моих глаз. Из–за тебя и твоих ряженых казачков получим наверняка взбучку.

 Семёнов сорвался с места, и через минуту казачий дозор, разделившись на две группы, ускакал.

 Максим отдал еще несколько распоряжений, и мобильные подразделения исчезли из района обороны. Среди оставшихся в лагере солдат комбат быстро распределил обязанности: одни занялись хозяйственными делами, другие – инженерными работами. Главное – чтобы начальству на глаза не попадались праздношатающиеся. Начальники этого страсть как не любят! Вскоре в небе появилась черная точка, которая быстро приближалась, увеличиваясь в размерах, и послышался стрекочущий звук. Не прошло и пяти минут, как винтокрылая «стрекоза» зависла над большой поляной позади техники и тут же приземлилась. Борттехник выкинул трап и по нему вместе со свитой на землю спустился тучный генерал в полевой форме. Снизошел…

 – Командир батальона Гусиноозерного укрепрайона подполковник Озоруев.

 – Вольно, полковник…

 – Виноват, товарищ генерал, но я только недавно стал подполковником.

 – Сказано тебе: полковник! Приказом министра наступления тебе сегодня присвоено внеочередное звание, и ты назначен командовать, всей бригадой, если соберешь её под свое начало. Вот коробка с наградами особо отличившимся подчиненным! Писарь и порученец, идите в штаб, пусть начштаба продиктует, кого и чем наградить, живо садись и заполняй орденские книжки. На писанину вам пятнадцать минут!

 Озоруев кивнул головой Шмуклеру и тот почти бегом повел лейтенанта и миловидную девушку–сержанта к штабному автомобилю.

 – Я генерал–полковник Сиволап Всеволод Васильевич! Слыхал о таком? Заместитель начальника Генерального штаба и командующий Восточной Ставкой.

 – Никак нет, не слышал!

 – Понятно… – раздраженно отозвался генерал. – Не знал – так теперь знаешь. Поздравляю, полковник, со званием и наградами! Указом Президента ты награжден орденом Мужества и орденом «За заслуги перед Отечеством» третьей степени!

 – Служу Отечеству!

 – И Президенту! Понятно?

 Озоруев эту реплику пропустил мимо ушей, а генерал, заметив его показную оппозиционность, недовольно хмыкнул, но всё равно привинтил ордена к гимнастерке.

 – Наливай!

 – С радостью, да нечего, – развел руками Максим. – Нет никакого фронтового доппайка! Самому обидно!

 – Огорчаешь. Ну, тогда выпьем моё, – обиделся генерал–полковник и вынул одну металлическую фляжку из–за пазухи, а другую – из бокового кармана. Затем, словно профессиональный фокусник, извлёк непонятно из каких потаённых мест своего обмундирования плитку шоколада и лимон. – Даю в долг! Угощаю. Коньяк пьёшь?

 – Конечно, пью… – пожал плечами Максим. – «Курвуазье»?

 – Какое там к чёрту курвазьё…! Скажешь тоже…Простой армянский, даже не выдержанный, – огорчился генерал от нахлынувших воспоминаний о столичной жизни. – Как у тебя дела? Кто соседи на флангах?

 Озоруев, смакуя любимый коньяк, показавшийся после опостылевшего самогона самым изысканным напитком на свете, неторопливо выпил полстакана и занюхал шоколадкой. Затем Макс раскусил пополам лимон и стал его жевать.

 Генерал хмыкнул и последовал примеру комбата, взяв у него вторую половину лимона.

 – Полковник, пойми, вся надежда на тебя! Стоять насмерть и ни шагу назад! Ты подаешь пример всей армии. Впервые за три месяца армия не бежит! Вот и казаки–ополченцы под Улан– Удэ, воодушевленные твоими действиями, тоже держатся зубами за берег. А Родина тебя, комбат, не забудет и вознаградит по заслугам! Весь Прибайкальский фронт, можно сказать, держится на твоем патриотизме! А Северобайкальский фронт отступает вдоль БАМа и никак не может закрепиться нигде. Там нет ни одного стойкого батальона, бегут – и всё тут. А вот ты молодец, дал китаезам по сусалам–мусалам!

 – Нам бы снабжение наладить, – прервал пафосную речь генерала Озоруев. – Горючее, продовольствие, боеприпасы. Сколько можно воевать отбитым в бою оружием?

 – Наладим, будь уверен! Завтра же отправлю к тебе тыловую колонну.

 Генерал с интересом оглядывал командирский блиндаж, в котором на стенах висело оружие. Озоруев, видя некоторую нерешительность начальства в плане продолжения банкета, преодолев секундное замешательство, взял из рук генерала фляжку и разлил остатки коньяка в стаканы. Высокопоставленный гость усмехнулся нахальству новоиспеченного полковника и поднял свой стакан.

 – Ну, что, молодой комбриг, за победу!

 – Будем здоровы! – вновь уклонился от патриотического тоста Озоруев.

 Выпили, покряхтели, закусили одной на двоих шоколадкой.

 – Говори, какие ещё просьбы?

 – Просьба только одна – если вдруг, случайно мимо нас будет пролетать самолет на Австралию, пусть сделает посадку на пять минут! У меня билет с открытой датой до Новой Зеландии. Хочу, чтоб он не пропал…

 Генерал громко расхохотался и хлопнул Максима по плечу огромной, как лопата, ладонью.

 – Юмор! Понимаю! Вот это ты сказанул! Хочу! Гы–гы! В Австралию, говоришь, самолетом!!! Сейчас даже комары в воздухе не летают! Я еле–еле эту чудом уцелевшую вертушку нашел, а ты авиалайнер хочешь! Мы друг у дружки все летательные аппараты посбивали! Забудь про самолет! Воздушные объекты крупнее утки или гуся немедленно сбиваются! Мы из тебя героя лепим, а он за кордон намыливается! Ну, ты и гусь лапчатый!

 – Это я заметил: странная тишина в небе! Поначалу было удивительно, что нас не бомбят! Теперь понятно, почему.

 Генерал радостно закивал головой.

 – И не будут в ближайшее время. Им просто не на чем летать! ПВО постаралось! Узкоглазые, покупая нашу технику, не подозревали, что в наших военпредовских структурах есть светлые и предусмотрительные головы. Один молодой инженер на свой страх и риск установил на продаваемой технике свою новую разработку, и как только самолет противника пересекал границу, этот датчик включался и оповещал о местонахождении самолета, буквально кричал: «Сбей меня!». Вот мы их и пощелкали в первый день.

 – А где наши «соколы»?

 – Эх, наши «соколы»… все «соколики» сожжены на аэродромах или тоже сбиты ПВО противника. Какой–то замаскированный гад, но уже из нашего министерства промышленности продал китайцам секретную систему раннего обнаружения и вот результат: воздух чист от любой авиации…

 – А на танки и БМП, случаем, не поставили такие датчики?

 Генерал Сиволап весело погрозил комбату пальцем:

 – Ты предлагаешь разведке за тебя всю работу сделать? На танки не поставили, инженер не имел контактов с танкостроителями. Ну, да ладно, герой, ты и так справишься с этим делом! И вот что еще… Я тебе, Озоруев, оставлю чемоданчик с телефоном – это тропосферная связь, короче говоря, будем с тобой контактировать через космос. Много не болтай, аккумулятора на дежурном приеме хватит на месяц и то не факт. И если ты получишь какой–нибудь дурацкий приказ от кого–либо, то прежде чем выполнять – позвони и уточни у меня! Ясно?

 – Так точно, понял!

 Генерал запьянел, его развезло, и он начал молоть всякую чушь о реванше, о победоносном контрнаступлении, о партизанской войне. Озоруева лозунги не интересовали, его волновала конкретика и, желательно, правдивая.

 – Что за банды бродят по нашим тылам? Мародеры и дезертиры?

 Генерал тупо и пьяно уставился на комбата, затем напрягся, собрал мысли в кучу и сам ответил:

 – Да, это дезертиры шалят, но они уже не банды – это так называемая повстанческая Ордынская армия независимости. Или самостийности. Я в здешних наречиях не силён. Местные князьки надеются обрести независимость и получить иностранные кредиты в валюте, желают торговать сырьем самостоятельно и денежки в Швейцарии прятать. Конные и пешие посты ордынцев останавливают транспорт, проводят реквизиции. Практически «пятая колонна»! И так до самой Слюдянки…

 – Как я понимаю, на помощь Ставки нет никакой надежды?

 – С воздуха, сам понимаешь, нет, и доставка по реке – утопия! Утопят помощь артиллерией. – Произнеся этот каламбур, генерал заразительно заржал, и вскоре оба собутыльника громко смеялись.

 – Без подвоза я долго не продержусь, боеприпасов не густо, – начал жаловаться Озоруев. – Продовольствия максимум на три дня, топлива на один маленький бой. Только с водой пока нет проблем: та, что из реки, идет на хозяйственные нужды и мытье, а чистой пресной запасаемся из колодцев. Но без боеприпасов и жратвы не продержаться! Одним героизмом и самопожертвованием войну не выиграть.

 – Тебе сколько лет, сынок? – по–отечески спросил генерал.

 – Пятьдесят пять…

 Улыбка на лице седовласого генерала искривилась, превратилась в гримасу боли, затем в оскал, а потом и вовсе исчезла. Лицо землистого цвета, испещренное глубокими морщинами побагровело. Внезапно генерал матюгнулся и высказался с восхищением:

 – Ну, ты, брат, даешь! Выглядишь на сорок! А мне вот тоже почти пятьдесят пять! – рявкнул генерал. – Я–то думал, тебе в отцы гожусь или в старшие братья! А оно вона как оборачивается! Значит, помирать на чужбине собрался, убечь отсель? Да? В теплых краях отсидеться? Нет, придётся погодить! Надо, брат, за Родину чуток постоять, а ужо потом лети на все четыре стороны!

 – Можно и постоять, можно и полежать…в окопе – недолго, но не в могилке… – отозвался Максим. – Так что с помощью? Подвоз будет, Всеволод Васильевич?

 – Постараемся помочь! Даю слово! Прощай, комбат, и держи радиотелефон на дежурном приёме! Даст Бог – ещё свидимся! – С этими словами генерал встал, одернул китель, окликнул своих спутников и быстро–быстро вместе с симпатюлей из свиты и штабным щёголем забрался в вертушку. Сделав своё дело, наградной десант убыл восвояси…

 Глава 11. Десантная операция противника

 Три дня после встречи с полусумасшедшим ученым Президент пребывал, словно в горячке: он метался по коридорам ставки, машинально открывал и закрывал двери шкафов, бесцельно заглядывал в пустые кабинеты, шарил по ящикам письменных столов. Энергично перемещаясь искрометным метеором по зданию, он постоянно обдумывал сверлящую мозг мысль: как претворить в жизнь научную гипотезу о Прибайкальском георазломе, как бы разломить страну и отделить то, что еще можно спасти от нашествия восточного неприятеля, удалить от здорового тела метастазы. Правда, эти метастазы пошли уже повсюду: взрывоопасные кавказские республики, мятежные северные народы, бунтующие нефтедобывающие провинции…

 Наконец, Матюхин решился на какие–то действия и собрал совещание. На «тайную вечерю» прибыли всё те же лица.

 – Министр наступления, докладывайте оперативную обстановку! – отрывисто скомандовал «вождь» нации.

 Бледный генерал медленно попытался подняться со своего стула на дрожащие ноги, но колени подогнулись, и он шмякнулся обратно на сиденье не в силах стоять.

 – Ладно, без церемоний, можно сидя… – буркнул Василий.

 – Обстановка на фронтах сохраняется крайне сложной и напряженной. Сегодня утром пали и Новый Уренгой, и Тында, увы, Дальневосточного фронта больше нет…

 Президент вскинул бровки домиком и всплеснул руками.

 – Ты белены объелся! Где Уренгой и где фронт! Нечего сказать, хорош географ! Ты, наверное, хотел сказать Новый Ургал? Ай, да министр наступления! Просрал целый фронт, горе– полководец! Пошел вон! Снимай погоны и пиши рапорт об отставке.

 Министр встал из–за стола и, пошатываясь, побрел на выход, но президент не сдержал эмоций, выскочил из–за стола, догнал несчастного разжалованного министра, развернул его лицом к себе и – хрясь! сам сорвал с плеч погоны. Сукно лопнуло, материя треснула по швам и вместе с погонами из кителя вырвались куски ткани, а на плечах остались болтаться нитки и кусочки, как говорится, рванул вместе с мясом.

 – Теперь шагай отседова! Трус, ничтожество, пораженец! Ты предатель! Эй, служба безопасности, ко мне! За этот позорный провал кто–то должен ответить! Мы обязаны показать народу, кто виновен в военной катастрофе! Арестовать этого негодяя, а заодно с ним и начальника Генерального штаба. Быстренько обоих допросить, получить необходимое признание и сегодня же расстрелять. Два полковника подхватили под руки разжалованного и уволокли прочь.

 – Слушаюсь, мой президент! Будет исполнено! – взвизгнул начальник спецслужбы и прытко выскочил из кабинета, потирая руки от удовольствия, он искренне радовался падению недавнего фаворита.

 – Теперь ты докладывай! – впился Матюхин немигающим змеиным взглядом в лицо ученого. – Говори, умник, получится разверзнуть землю под ногами оккупантов или нет? Не молчи!

 Геофизик вытер о носовой платочек разом вспотевшие ладони, затем промокнул мокрый лоб и приступил к докладу:

 – Господин президент, вот что я хочу вам сказать: получиться–то получится, но последствия этого эксперимента могут оказаться, страшно даже предположить насколько, катастрофическими, и не только для прибрежных городов и поселков, но и для страны в целом, а, возможно, даже и в масштабе планеты. Мы пытаемся произвести компьютерное моделирование, но оно не отражает реальной и полной картины. Примерная погрешность – процентов на двадцать или даже тридцать. Плюс–минус.

 Матюхин потеребил мочку левого уха и уточнил:

 – Сколько дней вам понадобится, для того чтобы вы узнали более точные последствия?

 Профессор снял с переносицы очки, задумчиво протер их и, пожевав нервно губы, ответил осторожно:

 – Месяц, возможно, два…

 – Три дня! Слышите? Даю ещё ровно три дня! Время пошло! Мы тратим огромные деньги на науку, а они ни черта не могут сделать полезного!

 Ученый всплеснул руками, схватился за голову, издал громкий стон и в панике выбежал из кабинета…

 На рассвете китайцы пошли в атаку на позиции батальона или уже бригады Озоруева. Вот уж действительно, не зря в народе говорят: много, как китайцев. Людские волны пехотинцев одна за другой приближались к реке, они быстро прыгали в воду и довольно шустро и умело плыли к противоположному берегу. Вестовой ворвался в командирскую землянку с громким воплем «Тревога!» и разбудил Максима. Машинально взглянув на наручные часы, он отметил оперативное время – без пятнадцати шесть.

 В следующие пять минут район обороны ощетинился стволами автоматов, винтовок, пулемётов и миномётов. Бойцы ждали команды, а комбат внимательно всматривался в противоположную береговую линию и прикидывал, сколько примерно полков уже вошло в реку и сколько ещё войдет. Выходило – наступает не меньше дивизии. Казалось, надвигается военная катастрофа, такую силищу, если она сумеет успешно переправиться, одним неполноценным батальоном никак не сдержать.

 – Орудия к бою! – скомандовал он артиллеристам. – Осколочными, по противоположному берегу, огонь!

 Батарея пушек и батарея миномётов сделали первый залп, внеся сумятицу в ряды столпившихся и приготовившихся форсировать реку оккупантов, скашивая людей десятками и сотнями. Второй залп снарядов, разорвавшийся в самой гуще резерва, посеял панику, и толпа азиатов–ополченцев кинулась назад, прочь от берега, подальше от ураганного огня, пытаясь найти спасение в тылу. Регулярные части продержались чуть дольше, постреляли для порядка, но не выдержали и отступили. У Озоруева был резерв – танкисты–огнеметчики, и эти ребята тоже славно поработали, поджаривая спускающихся к реке интервентов огненными залпами. Полчаса интенсивной стрельбы и огня сделали своё «черное» дело. Противоположный берег был полностью очищен от маршевых колонн неприятеля, и лишь сотни раненых и убитых лежали, медленно умирая. Озоруев видел в бинокль окровавленные и изуродованные азиаты корчились на песке.

 Для обороняющихся наступила лишь короткая передышка, ведь не менее двух полков переправлялись вплавь, держа в руках над головами оружие. Солдаты начали стрелять прицельнее, враг был близок. Снайперский огонь сеял неминуемую смерть, пулеметы и автоматы защелкали одиночными меткими выстрелами. Полное уничтожение вражеского десанта спасло быстрое течение, так как полноводная река сносила солдат влево, в сторону Байкала, но и там им не было спасения, потому что песчаный плес накануне был тщательно заминирован саперами, и вот на это густое минное поле сносило роты противника. Часть пловцов повернула назад, и они нашли спасение на противоположном берегу Селенги в зарослях кустарника. Но только малая часть.

 – Танкист! Помоги товарищам китайцам освоиться на минном поле. Придаю тебе в помощь казачью полусотню…

 Сторожевая казачья застава с лихим гиканьем и молодецким посвистом спешно ускакала усмирять неприятеля, ревущие и чадящие тяжелые танки хоть и торопились, но не поспевали за всадниками.

 – Боевые слоны пущены в бой, мой повелитель! – произнес с пафосом Шмуклер. – Сейчас мы обратим в бегство оставшиеся дезорганизованные толпы неприятеля!

 – Какие у нас потери?

 – Пятеро убитых и восемнадцать раненых.

 Озоруев вытер пот со лба, а потом, вынув из внутреннего кармана фляжку с водкой, сделал глубокий глоток, крякнул и занюхал рукавом.

 – Пиррова победа, мой друг! Хорошо, что основные силы запаниковали и побежали назад. Опоздай мы чуть–чуть с подъёмом, и было бы поздно! Молодцы часовые, не проспали неприятеля! Вот что значит строгая воинская дисциплина и правильная организация караульной службы! Однако повторюсь, брат – это Пиррова победа. Сколько ещё нахлынет таких многотысячных людских волн азиатов, а сколько нас? Теряя на сотню убитых врагов одного своего солдата, мы продержимся, дай бог, неделю…

 Почти час казаки развлекались, выискивая и добивая выбравшихся на правый берег солдат противника, чудом уцелевших на густых минных полях. Закрепиться на этом берегу не удалось ни одной роте. Враг был рассеян, расстрелян, а кто успел уйти подальше от берега, порублен шашками. Разведдозор проскакал пять километров вниз по течению и воротился с докладом об уничтожении последнего диверсанта.

 Сотник Семёнов, соскочив с взмыленного коня, откозырял комбату и хриплым голосом доложил:

 – Приказ выполнен! Уси поганые злодии уничтожены. Урядник Никита взял одного в плен, вон он лежит, перекинутый через коня, связанный по рукам и ногам. Будете допрашивать или зараз эту заразу в расход пустить?

 – Спасибо, казаки! Конечно, ведите пленника сюда! А иначе, зачем же вы его ловили и везли?

 Молоденький казачок подвел к командирам раздетого догола узкоглазого пленника, подталкивая его в обнаженную спину прикладом карабина.

 – Дружище! А где одежда военнопленного? Что с ней стало?

 – Он таким на берег выбрался, – не моргнув глазом, соврал юнец. По всему видно, что уряднику приглянулась форма пленника. – Товарищ комбат, а может, он нудист?

 Китаец что–то быстро лопотал, но что именно, толком не разобрать.

 – Ду ю спик инглиш? – начал допрос полиглот Шмуклер с нелепого вопроса на английском языке, и, не получив ответа, продолжил:

 – Парле ву Франсе? Абла эль эспаньоль? Шпрехен зи дойч? Идиш?

 Испуганный и продрогший китаец только трясся и на вопросы начальника штаба отрицательно мотал головой.

 – Ты и по–русски, сволота, не кумекаешь? Може, от страха онемел? – рявкнул урядник и огрел пленника по спине нагайкой.

 Китаец упал лицом в песок и взвыл, корчась и потирая ушибленное место.

 – Им не вояка, нам не язык, – развел руками Изя. – Товарищ комбат, ну как с ним разговаривать? Я все ходовые международные языки опросил, а он молчит.

 – А по–китайски?

 – Китайский я осилил только в нескольких словах.

 – Так спроси, как умеешь.

 – Нихао солдат… – произнес Изя.

 Пленник, поднятый казачком за тонкую шею на ноги, радостно пискнул в ответ:

 – Нихао!

 – О! Видите: он разговорчивый и вовсе не бессловесная тварь! – улыбнулся казак. – Даже на контакт готов идти…

 – А если толмача позвать? – спросил лениво сотник.

 – Семёнов, у тебя есть переводчик? – удивился Озоруев. – И ты молчишь! Мы тут битых полчаса бьемся, понимаешь ли, время драгоценное теряем, а он ещё спрашивает! Откуда у тебя грамотей–переводчик?

 Сотник презрительно сморщился.

 – Да какое там грамотей. Так, спекулянтишка мелкий, часто ездил в Маньчжурию за товарами, вроде бы, что–то понимает.