Текст книги "Веселая семейка"

Автор книги: Николай Носов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Температура падает

Не знаю, как остальные ребята, но я в воскресенье люблю подольше поспать. В школу не нужно идти, спешить некуда. Раз в неделю можно поваляться в постели. Ничего плохого в этом нет, я думаю. Как раз на другой день было воскресенье, но я почему-то проснулся рано. Солнышко ещё не взошло, но на дворе уже было светло. Я решил полежать ещё немного и вдруг вспомнил про инкубатор. Меня как будто подбросило на постели. Я быстро оделся, побежал к Мишке и принялся звонить у двери. Мишка сейчас же отворил дверь и зашипел на меня:

– Тссс! Всех перебудишь! Утро, а он тут трезвонит как угорелый!

– Он был ещё не одет: в нижней рубашке и босиком.

– Но ведь ты уже встал? – говорю я.

– «Встал»! – буркнул Мишка. – Ещё и не ложился.

– Почему?

– Да все вот из-за него, из-за инкубатора.

– А что с ним случилось?

– Да все падает.

– Почему же он падает? Мы ведь его прочно установили.

– Да не инкубатор падает, голова! Температура, говорю, падает.

– А температура почему падает?

– Спроси у неё! Я лёг спать, всё было в порядке, только я долго не мог заснуть. Все лежал и мечтал о цыплятах. Потом думаю: «Дай-ка пойду посмотрю, как там инкубатор работает». Прихожу на кухню, смотрю… Батюшки-матушки – тридцать восемь с половиной градусов! Я поскорей подложил под лампу ещё одну тетрадку. Подождал. Температура поднялась до тридцати девяти градусов. «Ну, – думаю, – хорошо, что я не заснул, а то погибли бы наши цыплята». Решил посмотреть, что дальше будет. Сижу, значит, жду. Час жду, два жду – температура нормальная. Мне надоело без дела сидеть. Взял книжку и стал читать. Зачитался и забыл про градусник. Вдруг смотрю – снова тридцать восемь с половиной градусов. Опять на полградуса упала! Я скорей ещё одну тетрадку под лампу. Температура опять выровнялась. Вот видишь, сейчас пока держится, а что дальше будет, не знаю.

– Ты теперь ложись спать, а я пока подежурю у инкубатора, – предложил я.

– Куда теперь спать! – говорит Мишка. – Уже на дворе утро.

Он вернулся потихоньку в комнату, принёс свою одежду и принялся одеваться. Надел брюки, рубашку, зашнуровал ботинки, потом лёг на кушетку и захрапел. «Ну, – думаю, – пусть поспит. Человек ведь не может так, чтоб совсем не спать».

Я уселся возле инкубатора и стал следить за градусником.

Потом мне стало скучно, я взял книжку про птицеводство и стал читать, как нужно следить за инкубатором. В книжке говорилось о том, что если яйца будут лежать в инкубаторе неподвижно, то зародыши в них могут прилипнуть внутри к скорлупе. От этого получаются кургузые, кривобокие, недоразвитые цыплята и даже задохлики, то есть совсем дохлые. Для того чтобы зародыши не прилипали внутри к скорлупе, яйца в инкубаторе нужно через каждые три часа переворачивать на другую сторону.

Я поскорее открыл инкубатор и начал переворачивать яйца на другой бок.

Тут Мишка проснулся, увидел, что я открыл инкубатор, и как закричит:

– Ты что там делаешь, а?

Я испугался от неожиданности и чуть не уронил яйцо.

– Ничего, – говорю.

– Как – ничего? Ты зачем инкубатор открыл? Сказано, тебе, что нужно двадцать один день ждать! Может быть, ты думаешь, что цыплята на другой день выведутся?

– Ничего я не думаю… – говорю я и хочу объяснить, что яйца нужно переворачивать через каждые три часа.

Но Мишка ничего слушать не хочет и орёт во всё горло:

– Закрой, говорят! Что за наказание! Уж на минуточку заснуть нельзя! Чуть только заснёшь, так он сейчас же в инкубатор лезет, чтоб посмотреть на яйца!

– Да зачем мне на них смотреть? – говорю я.

Тут Мишка подскочил и закрыл крышку, но я всё же успел перевернуть все яйца. На крик пришли Мишкины папа и мама.

– Что тут за шум? – спрашивают.

– Да вот этот умник открыл инкубатор, – говорит Мишка.

Тут я стал объяснять, что нужно переворачивать яйца, так как могут получиться задохлики.

– Какие задохлики? – кричит Мишка. – Почему у курицы не получаются задохлики?

– Курица всегда переворачивает яйца, когда высиживает цыплят, – сказала Мишкина мама.

– Откуда она знает, что яйца нужно переворачивать? Курица глупая, – говорит Мишка.

– Не такая уж глупая, – ответила мама. Мишка задумался.

– А я ведь и сам видел, как наседка переворачивала яйца! – сказал наконец он. – То-то я думал, зачем она ворочает их своим носом?

Мишкин папа засмеялся.

– Эх, ты! – сказал он. – Разве у курицы нос?

– Ну клюв. Какая разница – нос или клюв?

Температура повышается

Часам к десяти ртуть в градуснике почему-то поднялась на полградуса, так что на этот раз нам пришлось вытащить одну тетрадку и опустить лампу.

– Что за история с этой температурой? – удивлялся Мишка. – Ночью она все опускалась, а теперь почему-то полезла вверх.

До обеда нам ещё раз пришлось опустить лампу, так как температура опять повысилась.

После обеда Мишка прилёг на кушетке и снова заснул. Мне было скучно одному сидеть – я принёс свои альбом для рисования и принялся рисовать Мишку, как он спит на кушетке. Спящих легче всего рисовать, потому что они лежат спокойно и не шевелятся.

Тут к нам пришёл Костя Девяткин. Он увидел, что Мишка спит, и спрашивает:

– Что это у него, сонная болезнь?

– Нет, – говорю, – это он так просто спит. Костя принялся тормошить Мишку за плечо и как закричит:

– Вставать пора!

Мишка вскочил как ошпаренный.

– А? Что? Уже утро? – спрашивает.

– Какое утро? – засмеялся Костя. – Скоро вечер уже. Вставай скорей, пойдём гулять. Посмотри, солнышко светит! Весна! И воробьи поют.

– Нам гулять теперь некогда. У нас дело, – говорит Мишка.

– Какое дело?

– Очень, брат, важное дело.

Мишка подошёл к инкубатору, взглянул на градусник и как закричит на меня:

– А ты что тут сидишь, как коза на базаре? Не видишь, что делается!

Я посмотрел на градусник – опять тридцать девять с половиной градусов!

Мишка поскорее понизил лампу.

– Если б я не проснулся, ты, наверно, до сорока бы догнал! – продолжал кричать он.

– Я же не виноват, что ты спишь всё время.

– А я виноват, что я ночью не спал?

– Ну и я, – говорю, – не виноват. Костя увидел инкубатор и спрашивает:

– Что это вы, опять паровую машину делаете?

– Что ты! Разве паровая машина такая?

– А что это?

– Угадай.

– Гм… – сказал Костя и почесал затылок. – Наверно, паровая турбина.

– Нет, не угадал.

– Ну, тогда какой-нибудь реактивный двигатель. Мы с Мишкой рассмеялись:

– Сто лет будешь гадать – не догадаешься!

– Что же это такое?

– Инкубатор.

– Ах, инкубатор! Вот оно что! А что он делает, этот инкубатор?

– Как – что? – удивился Мишка. – Цыплят выводит.

– А, понимаю, понимаю! Из чего же он их выводит?

– «Из чего»! – фыркнул презрительно Мишка. – Из яиц, конечно. Из чего же ещё?

– Ах, из яиц! Ну конечно! Он вместо курицы их высиживает. Это я знаю, только я думал, что он не инкубатор, а индюкатор или курбюратор – забыл, как называется. Он, значит, называется инкубатор… А где же яйца?

– Яйца вот здесь, в коробке.

– А ну покажи.

– Ну, уж если каждому показывать, то наверняка никаких цыплят не получится! Подожди, когда наступит время переворачивать яйца, тогда и увидишь.

– Когда же вы будете переворачивать?

Мы с Мишкой стали высчитывать, и оказалось, что яйца нужно будет переворачивать в восемь часов вечера.

Костя остался ждать. Мишка принёс шахматы, и мы стали играть. Только если сказать по правде, то играть втроём в шахматы – это самое последнее дело, потому что играть могут только двое, а третий сидит и подсказывает то одному, то другому. Из этого никогда ничего хорошего не получается. Если ты выиграешь, то тебе говорят, что ты выиграл потому, что тебе помогали. А если проиграешь, то над тобой смеются и говорят, что ты проиграл, несмотря на то что тебе подсказывали. Нет, лучше всего играть в шахматы вдвоём, когда никто не мешает.

Наконец пробило восемь часов. Мишка открыл инкубатор и стал переворачивать яйца. Костя сосчитал их и говорит:

– Одиннадцать яиц. Значит, одиннадцать цыплят будет?

– Как – одиннадцать? – удивился Мишка. – Ведь было двенадцать! Неужели одно яйцо кто-то стащил? Что за наказанье! Не успеешь заснуть, как яйцо стащат!.. А ты что тут смотрел? – набросился он на меня.

– Да я, – говорю, – никуда не уходил. Надо пересчитать: может, Костя просто ошибся.

Мишка принялся пересчитывать яйца, и у него получилось тринадцать.

– Ну вот! – заворчал он. – Теперь даже лишнее одно оказалось. Кто его сюда сунул?

Тогда я сосчитал яйца, и получилось ровно двенадцать.

– Эх вы, – говорю, – арифмометры! Двенадцать яиц сосчитать не могут!

– Постойте, – говорит Мишка. – Совсем вы меня запутали! Я одно яйцо не перевернул, только не помню какое.

Он задумался, а тут прибежала Майка, высмотрела в инкубаторе самое большое яйцо и говорит:

– Вот из этого вот яйца когда выведется цыплёнок, мой будет.

Мишка рассердился и вытолкал её за дверь:

– Если ты ещё хоть раз придёшь мешать нам, никакого цыплёнка не получишь! Майка расхныкалась:

– Там мои чашечки стоят! Я имею право смотреть!

– Вот я тебе покажу, какое у тебя право! – сказал Мишка и закрыл дверь.

– Что же теперь делать? – говорю я. – Может, снова перевернуть все яйца?

– Нет, лучше не надо, а то перевернём их опять на ту сторону, на которой они уже лежали. Пусть лучше одно неперевернутое лежит. В следующий раз надо внимательнее быть.

– А вы поставьте на яйцах отметки, вот и будет видно, какое яйцо перевёрнуто, какое нет, – предложил Костя.

– А какие отметки ставить? – спросил Мишка.

– Поставь просто крестики.

– Нет, я лучше номера напишу.

Мишка взял карандаш и написал на всех яйцах номера – от первого до двенадцатого.

– Теперь, когда будем переворачивать, все номера будут снизу, а в следующий раз номера опять будут сверху. Так и пойдёт без ошибок, – сказал Мишка и закрыл инкубатор.

Костя собрался уходить, домой. Мишка ему говорит:

– Только ты в школе никому не рассказывай, что у нас инкубатор.

– Почему?

– Ребята станут смеяться.

– Что ж тут смешного? Инкубатор – очень полезная вещь. Над чем тут смеяться?

– Знаешь, какие ребята: скажут – мы, как наседки, высиживаем цыплят. А вдруг ничего не выйдет? Тогда совсем засмеют.

– Почему же не выйдет?

– Мало ли что может случиться… Это ведь трудное дело. Может быть, мы что-нибудь не так делаем. Так что ты помолчи.

– Ладно, – ответил Костя. – Не беспокойтесь, я буду молчать как рыба.

Майка дежурная

– Ну как, все в порядке? – спросил я на следующее утро Мишку.

– В порядке. Только температура опять всю ночь понижалась.

– Ты опять, значит, всю ночь не спал?

– Нет. Теперь я стал хитрый! Я положил под подушку будильник, и он меня будил через каждые три часа.

– Почему же температура понижалась? Днём она повышалась, – говорю я.

– Я знаю, в чём дело, – говорит Мишка. – Ночью всегда прохладнее, и инкубатор охлаждается больше, а днём становится теплее, поэтому днём температура повышается, а ночью понижается.

– Как же нам быть? – спрашиваю я. – Мы ведь в школу уйдём. Кто будет следить за градусником?

– Может быть, попросить Майку? Мишка позвал Майку, и мы стали просить её, чтобы она подежурила у инкубатора, пока мы будем в школе.

– Вчера за дверь вытолкали, а сегодня сами просите! Вот не буду дежурить! – сказала Майка.

– Послушай, – говорю я, – ведь цыплята погибнут. И твой цыплёнок погибнет. Мы ведь не для себя просим, а для цыплят.

Тогда она согласилась. И я принялся объяснять ей, что нужно делать.

– Вот это градусник, – сказал я. – Ртуть должна стоять точно на тридцати девяти градусах. Вот видишь две цифры: три и девять. Запомнишь?

– Запомню.

Чтоб она не забыла, я взял красный карандаш и отметил на градуснике, где должна находиться ртуть.

– Смотри хорошенько, не напутай, – говорю я. – Как только ртуть поднимется хоть чуточку выше, ты сейчас же вытащи из-под лампы одну тетрадку, тогда лампа опустится и ртуть тоже опустится в градуснике. Понятно?

– Понятно.

После этого я научил её переворачивать яйца и велел, как только пробьёт одиннадцать часов, открыть инкубатор и перевернуть все яйца.

Майка все поняла. Я заставил её повторить задание. Она повторила все правильно, и мы с Мишкой отправились в школу.

– Ну как, инкубатор действует? – спросил Костя, как только мы пришли в класс.

– Тише! – зашипел на него Мишка и оглянулся по сторонам.

– Да я ведь шёпотом спрашиваю.

– «Шёпотом, шёпотом»! – проворчал Мишка. – Орёт на весь класс.

– Ну молчу, молчу… А может быть, можно рассказать ребятам, а?

– Я тебе расскажу! Тогда и не приходи к нам. Мы тебе по дружбе сказали, а ты…

– Ну молчу, молчу. Знаешь, что я придумал? Я скажу на уроке естествознания Марье Петровне, что вы устроили инкубатор. Марья Петровна похвалит вас.

– Попробуй только! Ведь сейчас же все ребята услышат.

– Ну молчу, молчу. Как рыба молчу!

Костя зажал рот рукой и отошёл. Видно было, что язык у него так и чешется и ему хочется рассказать кому-нибудь про наш инкубатор.

Начались уроки. Мишка все волновался. Ни минуты не мог посидеть спокойно.

– А вдруг Майка без нас там что-нибудь спутает?

– Что ж она может спутать?

– Ну, не уследит за градусником.

– Я ведь ей все хорошо объяснил.

– А вдруг ей надоест сидеть дома и она пойдёт гулять?

– Зачем же она пойдёт, раз обещала сидеть?

– А вдруг она вытащит из инкубатора свои чашки?

– Не вытащит.

– А вдруг лампочка перегорит? Что тогда делать? На уроке естествознания Марья Петровна услышала, что мы с Мишкой всё время разговариваем, и рассадила нас на разные парты. Мишка сидел мрачный как туча и поглядывал на меня с другого конца класса. А тут Костя приложил ко рту руку и громко прошептал:

– Слушай! Я сейчас скажу Марье Петровне про инкубатор.

Мишка заёрзал на своём месте и прошипел:

– Вот я тебе скажу, изменник! Но Костя уже поднял руку.

– Что ты хочешь сказать? – спросила Марья Петровна.

Мишка пригрозил Косте кулаком.

– Марья Петровна, а что такое инкубатор? – задал вопрос Костя.

Марья Петровна начала рассказывать про инкубатор. Она сказала, что люди уже давно научились выводить цыплят без наседок, нагревая до определённой температуры яйца. Ещё в древнем Египте и Китае, две тысячи лет назад, люди устраивали инкубаторы и выводили цыплят. Учёные, делая раскопки, находят в земле помещения, в которых древние египтяне устраивали свои инкубаторы. Конечно, тогда инкубаторы были небольшие и цыплят в них выводилось немного, но теперь у нас есть такие инкубаторы, в которые закладывают по несколько тысяч яиц.

– А у меня есть два знакомых мальчика, – сказал Костя. – Они сами сделали инкубатор. Как вы думаете, выведутся у них цыплята или нет?

– В самодельном инкубаторе получить цыплят можно, только это очень трудное дело, – сказала Марья Петровна. – В фабричных инкубаторах есть разные приспособления, которые регулируют температуру и влажность, а если инкубатор самодельный, то за всем надо внимательно следить. Если ребята старательные и дисциплинированные, то цыплята у них выведутся, а если такие, как наши Миша и Коля, то ничего не получится.

– Почему это у нас не получится? – не выдержал Миша.

– Потому что вы недисциплинированные: даже в классе не можете как следует посидеть, – сказала Марья Петровна и стала продолжать урок.

После уроков нас задержал Витя Смирнов и сказал, что сегодня наша очередь дежурить в живом уголке.

– Что ты, что ты! – замахал Мишка руками. – Какой там живой уголок! Нам некогда.

– Вам всегда некогда! Записались в кружок, а не ходите. Сейчас самое горячее время. Весна! Надо скворечники делать.

– Мы потом будем делать скворечни.

– Когда – потом? Скоро прилетят птицы.

– Не прилетят.

– Как так – не прилетят? Птицы не станут вас ждать.

– Ну немножечко-то подождать можно, – сказал Мишка.

И мы побежали домой.

Дома все оказалось в порядке. Лампочка не перегорела, температура была нормальная.

Майка исправно сидела у инкубатора. Мы похвалили её и отпустили гулять.

Все пропало

С тех пор у нас потекла настоящая трудовая жизнь. Днём и ночью нужно было следить за температурой и каждые три часа переворачивать яйца. Вода в консервной банке и деревянных чашечках быстро испарялась, так что часто приходилось подливать свежую воду. Дело как будто нетрудное, но всё время приходилось быть настороже. Как только зазеваешься, так сейчас же что-нибудь случится: или температура подскочит, или забудешь перевернуть яйца. Нельзя было ни на минуту забывать об инкубаторе.

Особенно трудно приходилось Мишке, потому что ему нужно было следить за инкубатором ночью. От этого он не высыпался и по целым дням ходил сонный, как осенняя муха. После обеда он часто засыпал па кушетке в кухне, и я всегда рисовал его, пока он спал.

Так прошло пять дней и пять ночей. На шестой день Мишка не выдержал и нечаянно заснул на уроке. За это ему досталось от Надежды Викторовны, и весь класс над ним смеялся.

Конечно, Мишке было обидно. Каждый любит посмеяться над кем-нибудь, но никто не любит, когда смеются над ним самим.

Всё было бы ничего, но как раз в этот день я принёс в школу свой альбом, чтобы показать ребятам, как я рисую. Ребята увидели рисунки и догадались, что у меня нарисован Мишка, который спал в самых разных позах: и лёжа, и сидя, и чуть ли не стоя.

– Да ты у нас прямо чемпион по спанью! – сказал Мишке Лёша Курочкин.

– Мировой рекордсмен! – похвалил Сеня Бобров. – Спит, как лошадь, двадцать четыре часа в сутки!

Альбом пошёл по рукам. Все рассматривали его и помирали со смеху.

– Ты зачем притащил сюда этот идиотский альбом? – напустился на меня Мишка.

– Откуда же я знал, что ребята станут смеяться? – говорю я.

– Не знал! Нарочно, должно быть, подстроил, чтоб надо мной весь класс потешался! Хорош друг! Знать тебя не хочу больше!

– Честное слово, я не нарочно! Если б я знал, что так выйдет, не рисовал бы тебя, – оправдывался я.

Но Мишка дулся на меня весь день. Вечером он сказал:

– Вот возьми инкубатор и подежурь ночью, тогда узнаешь, как рисовать на меня карикатуры.

– Ну что же, – говорю я, – ты уже пять ночей отдежурил, теперь я отдежурю пять ночей. Будем дежурить по очереди.

Мы перенесли инкубатор ко мне, и с тех пор начались мои мучения.

С вечера я клал под подушку будильник, и ночью он начинал мне в самое ухо трещать. Я вставал, как лунатик, шёл на кухню, проверял температуру, переворачивал яйца и возвращался обратно. Часто я не мог сразу заснуть и долго ворочался на постели, а как только начинал засыпать, будильник снова трещал, и я готов был разбить его вдребезги, чтоб он не мешал мне спать.

Каждое утро я просыпался измученный и насилу вставал с постели. Одевался, как будто во сне, и даже не понимал, что я делаю: штаны начинал надевать через голову, рубашку напяливал вместо штанов. Один раз я даже перепутал ботинки и надел на правую ногу левый ботинок, а на левую – правый и в таком виде явился в класс.

Ребята заметили это и стали смеяться. Пришлось мне переобуваться во время урока.

Но самое большое несчастье произошло на десятую ночь. То ли я забыл завести будильник, то ли не слышал, как он прозвонил. С вечера я лёг и проснулся утром, когда было уже совсем светло. Сначала я даже не понял, что случилось, потом вспомнил, что ни разу не вставал ночью, и как ошпаренный бросился к инкубатору. Градусник показывал тридцать семь градусов. На целых два градуса меньше, чем нужно! Я поскорее сунул под лампу пару тетрадей и тут же подумал:

«Зачем я это делаю? Все равно яйца остыли, и теперь, наверно, уже все пропало! Десять дней мы трудились без отдыха; в яйцах, должно быть, развились большие зародыши, а теперь вот я всё это погубил!»

От досады мне хотелось отколотить самого себя, и я стукнул себя кулаком по макушке.

Ртуть в градуснике медленно поднималась и постепенно дошла до тридцати девяти градусов. Я печально смотрел на градусник и размышлял про себя:

«Ну вот, температура нормальная, яйца снаружи такие же, как и прежде, а внутри в них уже, наверно, нет жизни, и никогда из них не выведутся цыплята!»

Потом я стал думать, что, может быть, ничего опасного не случилось. Может быть, зародыши ещё не успели погибнуть. Но как узнать об этом? Единственный способ узнать – это продолжать нагревать яйца, и, если на двадцать первый день из них не выведутся цыплята, значит, они погибли. А может быть, они и не погибли. Об этом я узнаю только через одиннадцать дней.

«Вот тебе и получилась весёлая семейка! – горевал я. – Вместо двенадцати цыплят, наверно, ни одного не будет!»

Тут пришёл Мишка. Он посмотрел на градусник и весело сказал:

– Красота! Температура нормальная. Дело чудесно идёт! Теперь моя очередь по ночам дежурить.

– Нет, лучше я сам буду дежурить, – говорю я. – Зачем тебе мучиться напрасно?

– Почему – напрасно?

– А вдруг цыплята не выведутся?

– Ну что ж, если не выведутся… Не должен же ты один мучиться: раз мы друзья, то все пополам.

Я не знал, что сказать Мишке. У меня не хватило смелости ему признаться, и я решил молчать, хотя это, конечно, свинство.