355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Носов » Семейная библиотека. Выпуск восьмой » Текст книги (страница 3)
Семейная библиотека. Выпуск восьмой
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 03:21

Текст книги "Семейная библиотека. Выпуск восьмой"


Автор книги: Николай Носов


Соавторы: Вениамин Каверин,Валентин Катаев,Евгений Шварц,Валерий Медведев,Валентин Брагин,Алла Кириллова,Ольга Романченко

Жанр:

   

Сказки


сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Событие тринадцатое. О чем чирикают бабушки

Я выглянул из-под крыла и увидел сидящего рядом со мной старого, облезлого воробья.

– Ты, птен-чик желторотый, – сказал мне старый воробей, – я тут все время за тобой с березы наблюдал. Ты что, вообще дура-чок-чок-чок или только притворяешься?

– А что вам от меня надо?

– Ты не груби старшим.

– Я не грублю. Это у меня такой голос.

Чтобы отвязаться от старика, я снова спрятал голову под крыло, но старик опять пребольно клюнул меня в шею.

– Слушай, когда с тобой разговаривают старшие! Чти взрослых! Чти-чти-чти! Не чуф-чуф… не чуфырься!

– А я не чу-фырюсь!

– А что это ты про кошек чирикал? Какие могут быть у воробья знакомые кошки? Ах вы, птенч-птенч-птенчики! И чему только учат вас родители?

Старик закатил глаза и стал чирикать о том, какие в его времена были прилежные и послушные воробьята, какие они все были умные, как они не чуфырились, а теперь все чуфырятся.

Стоило превращаться в воробьев, чтобы выслушивать эту чеп-чеп-чепуховую нотацию. Да у нас по вечерам старухи как усядутся вместе на лавочке, только об этом и чирикают, то есть разговаривают.

– Вы чьи дети! Чьи вы? Чьи вы? – спросил меня старик.

– Ничьи! Ничьи! – сказал я, срываясь с ветки.

– «Чуфырься, не чуфырься»! – сказал Костя, работая крыльями. – Чок-чок-чокнутый какой-то!

Мы закружились над нашим двором, выбирая дерево, не занятое воробьями. Хотя я и сам был воробей, но мне почему-то вдруг захотелось держаться от них подальше. Знакомство с бесхвостым и со стариком произвело на меня не совсем приятное впечатление. А больше всего меня расстраивало вот что: с той минуты, как мы превратились с Костей в воробьев, прошло, наверное, уже полчаса, а наша воробьиная жизнь все как-то не налаживалась, и вообще все шло совсем не так, как я ожидал. Время идет… Завтра, между прочим, снова в школу…

Косте Малинину я, конечно, ничего не сказал. В конце концов, впереди еще целый день – жизнь наладится, и все будет хорошо. Главное, не надо отчаиваться и терять надежду.

Покружив в воздухе, мы опустились с Костей на дерево. На дереве не было ни одного воробья.

Ветка, на которую мы уселись, выходила на солнечную сторону. Солнце пригревало, как летом.

С удовольствием втянув голову в плечи, я уже собирался спрятать ее под крыло, как вдруг у меня над ухом что-то противно свистнуло. Раздался щелчок. Посыпались листья. Ну что еще такое? В чем дело? Я открыл глаза и посмотрел вниз.

Событие четырнадцатое. Дальнобойная рогатка с оптическим прицелом

Возле лавочки, на которой мы еще недавно сидели с Костей Малининым, стоял мой сосед по квартире, белобрысый Венька Смирнов, и отвратительно щурился. В руках у него была рогатка с оптическим прицелом. Рогатку я узнал сразу. Никто лучше меня не делал таких дальнобойных рогаток. Венькину рогатку тоже смастерил я по его личной просьбе.

Венька смотрел на меня в оптический прибор. Я смотрел на Веньку. На Венькином лице было написано: «Не попал! А жаль!..» Так… Мало того, что меня чуть-чуть не слопала кошка, теперь в меня стреляют из рогатки, сделанной моими же руками!

– Ну, подожди, Венька! – чирикнул я с дерева. – Подожди, белобрысый! Когда я опять превращусь в че-че-ловека, я тебе покажу, как стрелять в меня из рогатки!

Не обращая никакого внимания на мое чириканье, Венька нагнулся и стал искать камень. Мы с Костей переглянулись и, не сговариваясь, одновременно рванули с дерева. Я решил улететь подальше от нашего двора, подальше от кошки Муськи, от белобрысого Веньки с рогаткой, от этих драчливых и негостеприимных воробьев. Мы пролетали один двор за другим. С высоты нашего птичьего полета оказалось, что в нашем городе кошек было гораздо больше, чем я предполагал, когда был человеком. Мальчишек с рогатками тоже было много. Это открытие меня расстроило. Из своего небольшого воробьиного опыта я уже успел понять, что любое знакомство с рогаткой или кошкой может окончиться очень плохо для воробьев. Малинин тоже меня стал почему-то ужасно раздражать. Тащится где-то там, в хвосте, отстает все время и вообще летит с таким видом, как будто он мне одолжение делает.

– Че-че-го ты все время отстаешь? – не выдержал я и напустился на Костю: – Тянучка противная!

– Я устал!

– «Устал»… Че-че-тыре квартала пролетели, а он уже устал!

– Я не лететь устал. Я устал быть воробьем!

– Подумаешь? Полчаса всего как воробей – и уже устал! А как же воробьи бывают всю жизнь воробьями?! Знал бы, не связывался с тобой!


Я высмотрел сверху небольшой сквер и спланировал вниз.

– Можешь отдыхать! – сказал я Косте, когда он следом за мной плюхнулся на ветку.

Костя приподнял крыло и уже хотел спрятать голову под мышку, но вдруг над нами раздался голос:

– Вот они где, бездельники! Я их послала за соломой, а они греются на солнце! Хороши сыночки!..

Событие пятнадцатое. Что бывает, когда сыновья отрекаются от своей матери

Я взглянул вверх и увидел толстую воробьиху, свесившуюся с соседней ветки. Это она назвала нас своими сыночками.

– А почему вы молчите, почему вы ничего не отве-ча-ча-чаете своей мамочке?

– Ниче-го не понимаю! – шепнул мне Костя.

– Почему она называет себя нашей мамочкой?

– А че-че-го тут непонятного? Наверное, она приняла нас за своих птенцов.

– А мы что, похожи?

– Откуда я знаю…

– По-чему вы пря-че-тесь от своей мамочки? – продолжала щебетать воробьиха. – Не бойтесь! Летите сюда. Так и быть, на этот раз я вам ничего не сделаю.

– А может, мы действительно похожи на ее сыновей?

– Может, и дей-стви-тви-тельно!

– Этого еще не хватало! Извините, гражданка! – сказал Костя. – Мы ни от кого не пря-чем-ся, а вас мы вообще видим в первый раз!

– Это что еще за гражданка! – заверещала воробьиха. – Воробьи добрые, вы только послушайте, как он называет свою мамо-чку!


Воробьи, сидевшие целой стаей на соседнем дереве, громко возмутились, а толстая воробьиха так разозлилась, что даже клюнула Костю Малинина в шею.

Костя заорал.

– Те-теч-ка! – вступился я за своего друга. – Че-честное слово, мы не ваши дети. Ну, че-честное-прече-честное!

– Глядите, воробьи добрые, и этот не хо-чет признавать свою мамо-чку, – затрещала воробьиха, подскакивая на ветке и взмахивая крылышками.

Воробьи стали ругать нас с Костей еще громче, а наша «мамочка» задала нам такую трепку, что из нас с Костей пух полетел, как из подушек… Пришлось нам с Малининым взять свои слова обратно и назвать воробьиху «мамочкой».

– То-то! – мгновенно успокоилась воробьиха.

– А теперь, сыночки, летим! Учи-читься вить-вить гнездо!

– Как – учи-чи-ться? – закричали мы с Костей в один голос.

Событие шестнадцатое. Мы с Костей учимся вить гнездо

– Вы что, все позабыли, что ли? – сказала воробьиха. – Вчера ваша мамочка у-чила вас, как нужно вить-вить гнездо, а сегодня будете вить-вить сами!

– Интересное дело! – чирикнул тихо Костя.

– По-чему ты мне не сказал, что воробьи тоже у-чатся?

– А откуда я мог знать?

– А за-чем ты говорил, что у воробьев заме-чательная жизнь?

– Это же не я, это Нина Николаевна говорила, – соврал я. – Вот привязался!

– В общем, ты как хочешь, а я лич-но не буду у-читься вить-вить гнездо! – прочирикал Костя.

– Кто сказал, что не хо-чет у-читься вить-вить гнездо? – спросила грозно воробьиха, подлетая к нам с Костей.

– Это не он сказал, это я сказал! – чирикнул я, загораживая Костю, и добавил: – А драться, по-моему, непедаго-ги-чно!

– Что! Ты где это таких слов нахватался?

Воробьиха изо всех сил клюнула меня в спину и погнала нас вместе с Костей на соседнее дерево, где были заготовлены впрок соломинки, конский волос и другие стройматериалы.

– Зна-чи-чит, гнездо вьется так… – защебетала воробьиха. – В клюв берется соломинка и сворачив-чивается в колеч-ко… Ну-ка, повторите, сыночки!

– В клюв берется соломинка, – прочирикали мы с Костей хором, – и сворачивается в ко-леч-ко…

Урок начался. Мы с Костей, не глядя друг на друга, с отвращением взяли в рот по соломинке.

«Интересно, бывают у воробьев на уроках перемены?..» – подумал я с тоской, сворачивая соломинку в колечко так, как учила нас толстая воробьиха.

– За-тем, зна-чит!.. – продолжала щебетать воробьиха, ловко укладывая соломинки и приминая их грудью. – За-тем, зна-чит!..

Но что делается «затем», мы так и не узнали, потому что в эту минуту к нам свалился с неба прямо на голову толстый рыжий воробей. Ветка, на которой мы сидели, так и закачалась под его тяжестью.

– Папо-чка прилетел! Чиканька наш! Чика! Чика! Чика! – обрадовалась воробьиха, приседая и раскачивая ветку еще сильней.

Мы раскрыли с Костей от удивления клювы, выронили соломинки и уставились на рыжего воробья Чику, который, по словам толстой воробьихи, был нам с Костей родным папочкой…

Событие семнадцатое. Драка за скворечник

– Скорей, сыно-чки! Скорей, воробьятки! – затрещал рыжий дяденька-воробей, похлопывая себя крыльями по толстым ножкам и бокам. – Стрижи улетают на юг! Освобождается скворечник-чник. Чудесный сквореч-чник!

– Скворе-чник-чник! – зачирикала радостно воробьиха. – Моя меч-та! Меч-та! Меч-та!

– Да-да! Скворечник! Надо только успеть занять. Боюсь, придется подраться! Скорей в путь-путь-путь! Летим-тим-тим!

– Ле-тим-тим-тим! – подхватил я, решив, что уж лучше драться за скворечник, чем учиться вить гнездо.

– А может, не надо драться… Может, лучше поучимся вить-вить гнездо! – пискнул Костя Малинин.

– Хвост не дорос старших учить! Хотел бы я видеть, что ты запоешь зимой, когда будет холодно!

– Вот именно! – поддакнул я рыжему воробью.

Воробей сорвался с ветки, столкнул крылом меня и Костю и, отчаянно чирикая, рванулся вперед, показывая нам направление. Воробьиха пристроилась сзади, и, как только мы начинали с Костей отставать, она тут же своим острым клювом подгоняла нас и поддавала нам жару.

– Чур-чур, не отставать! Чур-чур! Вперед! Вперед! Чур-чур! – трещал рыжий воробей, то и дело оглядываясь.

– Ладно, Юрка, я тебе этого никогда не забуду! – сказал мне Костя на лету. – Если уж ты на всю жизнь решил остаться воробьем, и оставайся и дерись за свой скворечник. А я лично не буду. Вот выберу момент и сбегу! Улечу, и все!

– Тише, чудак! Все дело испортишь! Сейчас от этого рыжего все равно подобру-поздорову не отвяжешься!

– Что же делать? У меня уже сил больше нет быть воробьем!

– Что делать? Сбежим по дороге! Жди сигнала! С Баранкиным не пропадешь!

– Не пропадешь? Как же! С тобой как раз, того и гляди, пропадешь! – простонал Костя Малинин.

И он оказался прав. Мы действительно с ним чуть-чуть не пропали, и все из-за меня. И зачем я только согласился драться за этот скворечник?!

Сбежать по дороге нам, конечно, не удалось. Рыжий воробей и воробьиха все время внимательно следили за нами и не давали отстать ни на шаг. Дело оборачивалось хуже, чем я предполагал. Если мы ввяжемся против своего желания в драку, то я-то, может быть, и вывернусь, а уж Косте наверняка несдобровать. Он и на земле не приспособлен к драке, а тем более с воробьями, да еще в воздухе.

Не успел я подумать об этом, как вдруг неожиданно рядом послышалось отчаянное чириканье, и мы всей «семьей» врезались в стаю воробьев, дерущихся в каком-то незнакомом саду за тот самый скворечник, о котором мечтали наши «родители».


Я даже не знаю, как это получилось, но мы с Костей внезапно очутились в самой гуще боя, сразу же потеряв из виду своих «родителей». Справа, слева, сверху и снизу, отчаянно чирикая, кружились совершенно чужие и незнакомые нам воробьи.

Хорошо, что Костя Малинин догадался вцепиться клювом в мой хвост, а то бы мы наверняка потеряли друг друга в этой суматохе.

Тащить Костю на буксире и отбиваться было, конечно, трудновато, но я довольно ловко увертывался от налетающих на меня воробьев, осыпая их всякими угрозами и проклятиями. Хорошо, что я совсем недавно прочитал книжку о фигурах высшего пилотажа. В этом воробьином бою все это мне очень здорово пригодилось…

Я взмывал вверх по всем правилам, падал на крыло, взлетал свечкой, входил в штопор, и наконец-то на бреющем полете мне удалось выйти из воробьиного окружения. Костя, увидев, что опасность миновала, отцепился от моего хвоста, и мы вместе что есть духу пустились из последних сил наутек от этих проклятущих воробьев.

– Бей их чем-чем-чем попало! – раздались вдруг за нашими спинами воробьиные голоса.

Я оглянулся и увидел, как от дерущихся птиц отделились четыре воробья и сыпанули за нами вслед…

Событие восемнадцатое. Костя Малинин «начирикался»

– Кон-чится это когда-нибудь или нет? – простонал Малинин, прибавляя ходу.

– Вот эти громче всех чи-рикали! – крикнул кто-то сзади.

Преследующие нас воробьи стали заходить нам в хвост.

– Ребята! Да ч-то вы! Мы же только чи-рика-ли! – оправдывался я на лету.

– А за-чем-чем прилетели?

– Ни за чем. Так просто – посмотреть!

– Посмотреть? Вот мы сей-час вам покажем!.. Сейчас мы из вас пустим пух!

Воробьи стали нагонять нас, и, вероятней всего, они задали бы нам взбучку и пустили бы из нас пух, если бы я не применил на лету один остроумный боевой прием, который у летчиков называется «бочкой».

Выбрав удобный момент я подпустил преследователей к себе поближе, потом совершенно неожиданно перевернулся в воздухе на спину и лягнул одного из наседающих на меня воробьев ногами – воробей отлетел в сторону и шмякнулся в забор.

– Ага! – закричал я страшным голосом. – Барр-ранкин в воздухе! Берегись!

Я лягнул другого – и другой отлетел. Так я летел, и орал, и брыкался до тех пор, пока не разбросал в разные стороны всех преследователей. Противники, не имевшие, конечно, никакого понятия о высшем пилотаже, опешили, совершенно растерялись и стали отставать, отставать, отставать…

Пользуясь замешательством воробьев, мы, прибавив ходу, скрылись за деревьями и в изнеможении свалились на первую попавшуюся крышу.

От меня валил пар, а сердце прыгало, как крышка на кипящем чайнике.

– Кончено! – сказал Костя, еле переводя дух.

– Ты как хочешь, а я ли-чно на-чи-рикался! Все!

Малинин стукнул клювом по крыше и стал из последних сил ругать меня за то, что я все ему наврал с три короба про замечательную жизнь воробьев.

– А еще целый месяц наблюдал за ними… – сказал Малинин, передразнивая мой голос: «У них жизнь без забот! У них жизнь без хлопот!..»

– А что я, виноват, – сказал я, – если мне так показалось!..

А Костя Малинин сказал:

– Я говорил, что нам надо было сразу в бабочек превратиться. Бабочки и гнезд не вьют, и кошки их не едят, и питаются они не овсом, а сладким нектаром. Ох, и вкусная, наверное, штука!..

Я промолчал. В жизни бабочек Костя Малинин, конечно, гораздо лучше меня разбирался. У него одно время даже была их целая коллекция, только он ее променял на марки. Вероятно, Костя был прав, и нам действительно следовало сразу же превратиться в бабочек. Заманчиво, конечно, целый день порхать с цветка на цветок и все время есть сладкое…

И все же, прежде чем начать превращаться в бабочек, я хотел расспросить Костю поподробнее об их жизни. А то как бы нам не напороться во второй раз…

– А помнишь, нам Нина Николаевна рассказывала, – сказал я, – что бабочки опыляют цветки…

– Ну и пусть опыляют себе! – сказал Костя.

– А мы с тобой не будем! Дураков нет!


Несмотря на то что в Костином ответе была своя железная логика, я все-таки решил ему задать еще один вопрос.

– А как у бабочек в смысле учебы? – спросил я. – Может, они тоже чему-нибудь учатся?

– Ты еще долго мне будешь вопросы задавать? Вон уже кошки появились! – заорал на меня как очумелый Костя Малинин.

Я думал, он меня разыгрывает. Смотрю – из чердачного окна действительно вылезли три кошки, перемазанные углем, и уставились на нас с Костей. Две из них мне были совершенно незнакомы, а третья была наша Муська. Видно, она все-таки окончательно решила меня съесть. Рассуждать больше было некогда.

– К перепревращению в бабочек приготовились! – скомандовал я лихорадочным шепотом.

– Приготовились! – отозвался Малинин.

– На-чали! – сказал я.

– Как – на-чали? – сказал Костя Малинин. – А чего говорить? Какие слова?

Действительно, я совсем и забыл, что мое старое воробьиное заклинание совсем не годится для нового превращения в бабочек.

– Сейчас! – сказал я. – Сейчас! Сейчас переделаю…

– Скорей переделывай! – заорал Костя.

– Готово! – сказал я. – Повторяй за мной!.. «Не хочу быть воробьем! Хочу быть бабочкой!.. То есть мотыльком!..»

 
Я уверен, без забот
Мотылек живет!
Вот я! Вот я!
Превращаюсь в мотылька!
 

– Нескладно получается! – сказал Костя, глядя в ужасе на приближающихся кошек.

– Вот очутишься в животе у кошки, – сказал я, – тогда складно получится! Повторяй скорее!

И Костя Малинин, закрыв от страха глаза, стал сыпать скороговоркой слова моего нескладного волшебного заклинания, обгоняя меня на каждом слове:

 
Я уверен, без забот
Мотылек живет!..
 

«Только бы успеть! – подумал я. – Только бы успеть превратиться до того, как нас сцапают кошки!..» Это была последняя мысль, мелькнувшая в моей измученной воробьиной голове, разрывавшейся от забот, тревог, ужаса и волнений…

Часть третья. Я – капустник и Костя – махаон
Событие девятнадцатое. Вредитель, известный населению

Пока мы с Костей Малининым шептали наперегонки слова заклинания и сосредоточивались, кошки во главе с нашей Муськой тоже не теряли даром времени. Осторожно ступая на лапы, они подкрадывались к нам все ближе.

«Ладно, Муська, – мелькнуло у меня в голове, – если я останусь в живых, я с тобой дома рассчитаюсь!»

Больше о кошках я решил не думать, так как это мне мешало превращаться в бабочку. Теперь я все свое внимание сосредоточил на цветах, на жизни, в которой не надо вить гнезд или драться за скворечники, а нужно только порхать с цветка на цветок, греться на солнце и есть один сладкий нектар, но вместо этого мне, как назло, в голову все время лез проклятый овес и перед глазами продолжали мелькать воробьи, кошки, Венька с рогаткой и всякая подобная чепуха из моей воробьиной жизни.

Я расстроился, открыл глаза и увидел, что расстояние между мною и кошками значительно сократилось, а я как был проклятым воробьем, так им и остался. Тогда я расстроился еще сильнее и решил больше не закрывать глаза – будь что будет!

Сделав еще несколько шагов, кошки вдруг остановились и стали о чем-то между собой фыркать и мяукать.


«Совещаются, кому кого есть, – подумал я, – делят двух воробьев на трех кошек. Ну и пусть… Теперь уж я наверняка не успею превратиться в бабочку…» На всякий случай я еще несколько раз мысленно произнес волшебное заклинание:

 
Я уверен, без забот
Мотылек живет!
Вот я! Вот я!
Превращаюсь в мотылька!
 

Тем временем кошки разделились: одна стала подкрадываться к Косте, а Муська со своей подругой направились ко мне. «Вот хитрюга! Знает, что она одна со мной все равно не справится… И что я ей такого сделал, – подумал я, не сводя глаз с Муськи, – только один раз чернилами облил, и то нечаянно…»

В трех шагах от меня Муська и ее помощница замерли на месте. Они присели, выгнули спины трамвайной дугой и заурчали. Царапая железную крышу когтями, приготовились к прыжку. «Собираются прыгать! Значит, мы с Костей не превратились в бабочек, – подумал я. – Не успели! Значит, все пропало!..» Мне стало холодно. По телу побежали мурашки. Очевидно, это были последние мурашки в моей жизни… Я уже хотел крикнуть: «Прощай, Малинин! Извини, что я втянул тебя в такую историю!»

Но здесь с кошками случилось что-то непонятное: они выпучили глаза, фыркнули и, вместо того чтобы прыгнуть вперед, изо всех сил прыгнули в обратную сторону от нас. Шерсть у кошек поднялась дыбом; покрутив очумело головами, все вместе еще раз подскочили на месте и дунули в чердачное окно.

Они исчезли так быстро и неожиданно, словно позади нас с Костей увидели огромную собаку. Я оглянулся – никакой собаки сзади не было. Зато я увидел бабочкины крылья, которые торчали за моей спиной, как два паруса.

Так вот почему кошки так испугались: на их глазах из съедобного воробья я превратился в несъедобную бабочку! Успел все-таки! Вот здорово! Я в восторге пошевелил маленькими треугольными крыльями и повернулся к Косте Малинину, чтобы поделиться с ним своей радостью, но от неожиданности вытаращил глаза. Рядом со мной, на том самом месте, где несколько минут назад лежал пластом и чуть слышно чирикал полуживой воробей Малинин, теперь сидела прекрасная бабочка с огромными треугольными крыльями какого-то сказочного черно-зеленого цвета. Такой красивой бабочки я еще никогда не видел, даже на картинках в книжке.

Не может же быть, что Малинину Косте удалось превратиться в такое красивое насекомое. Нет, эта бабочка безусловно настоящая бабочка – сразу видно. А если это самая настоящая бабочка, то где же тогда мой лучший друг Малинин?.. Уж не свалился ли он от страха с крыши на мостовую? Я посмотрел вниз. А может быть, Костю в суматохе незаметно для меня все-таки успела сцапать кошка? Я посмотрел в чердачное окно. А может быть, он испугался кошек и перелетел на соседнее дерево? Я повернулся и стал разглядывать растущий рядом с домом тополь.

– Чего ты крутишься, как на уроке? – спросила меня вдруг сказочно красивая бабочка голосом самого обыкновенного Кости Малинина.

Я уставился на бабочку и спросил не своим от волнения голосом:

– А ты кто такая?

– Не кто такая, а кто такой!

– А кто ты такой?

– Да ты что, Баранкин, ты нарочно не узнаешь меня, что ли?

– Малинин, это ты?

– А то кто же! Не узнал?

– Да, попробуй тебя узнай! Вот это превратился так превратился! А я уж испугался, думал, с тобой что случилось.

– Как же! Держи карман шире! – сказал Малинин, разводя крыльями и поднимая вокруг себя ветер.

Я даже не мог отвести от Кости глаз: такой он был необычный.

– Костя, – сказал я, – как же ты называешься?

– Как я называюсь? Очень просто!.. Сейчас вспомню. Крылья у меня сверху черно-зеленые?

– Черно-зеленые.

– А с обратной стороны?

– Коричневато-черные.

– С золотыми точками?

– С точками… И еще на каждом крыле по половине луны и по целой радуге.

– Все ясно! Я превратился в махаона из семейства парусников.

– А я?

– А ты превратился в этого… Ну-ка, повернись!

Я повернулся. Малинин критически осмотрел меня с ног до головы.

– Так… – сказал он. – Крылья у тебя маленькие, желтенькие с серыми пятнышками. Понятно. Ты превратился в этого… во вредителя.

– В какого вредителя?

– В огородного. Известного населению под названием капустник из семейства белянок…

– Вот тебе раз! – возмутился я. – А почему я превратился в капустника, а ты – в махаона?

– «Почему, почему»! Откуда я знаю! Наверное, потому, что махаоны водятся на Дальнем Востоке, а я жил три года в Хабаровске. А ты водишься в средней полосе России.

– А это точно?

– Точно! У меня же коллекция была! Я все породы бабочек знаю… Я – махаон, а ты – вредитель…

– «Вредитель»! От тебя очень много пользы! Если хочешь знать, так капустником быть даже лучше, чем махаоном.

– Это почему же?

– Потому что… потому что… у тебя крылья расфуфыренные, как у девчонки. Мне, например, с такими крыльями было бы просто стыдно появиться среди ребят… то есть среди мотыльков.

– Стыдно – и появляйся на своих!

– И появлюсь!

Я взлетел над крышей и сделал пробный круг возле чердачного окна. Крылья у меня были, конечно, не такие удобные и прочные, как у воробья, но летать на них было удивительно приятно.

Летишь и все время проваливаешься в какие-то воздушные ямы. Проваливаешься и летишь. И от этого в животе у тебя дух захватывает и такое ощущение, как будто ты на лету от радости умираешь. И поэтому тебе просто как девчонке хочется громко сказать или «ух!», или «ах!», или «ох!». Или просто завизжать от радости!

А впереди тебя ждет сладкий нектар! Амброзия, можно сказать! И новые воздушные ямы! И это удивительное ощущение, от которого в животе дух-ух-ух захватывает!.. И сознание, что все это, вместе взятое, будет продолжаться, сколько мы с Костей захотим.

И какая при этом разница, кто ты такой – безвредный махаон или вредный капустник? В конце концов, это люди знают, кто из бабочек кто, а сами бабочки в бабочках все равно не разбираются.

А если это все так, то – ух! ах! ох! – и молодец Малинин, что надоумил меня стать бабочкой.

В это время ко мне как раз подлетел мой лучший друг Костя – махаон – Малинин, и мы стали с ним качаться в воздухе на каких-то невидимых качелях.

– Ну как? – спросил меня Костя, слетая вниз.

– Порядок! – ответил я, взлетая вверх. – Только есть очень хочется.

– Ну, это дело поправимое, – сказал Малинин. – Ух, сейчас я тебя угощу нектаром. Нектар пить – это тебе не овес клевать. Это, брат, знаешь какая вкусная штука!.. Лапки оближешь! Летим скорее!

– Летим! – сказал я. – Во весь дух-ух-ух летим!

– Летим, – сказал Костя. – Во весь дух-ух-ух! Выдох – вдох-ох-ох! Крылом мах-ах-ах! Словно пух-ух-ух! Во весь дух-ух-ух!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю