Текст книги "Гигантский морской змей"
Автор книги: Николай Непомнящий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)
ЗАГАДКА МОХНАТОГО МОРСКОГО МОНСТРА
То, что гниение способно придать рыбе пушистый вид, может внести ясность во многие загадки древности. Вспомним, к примеру, Плиния, который сообщает о волосах у некоего Pristis, в котором мы узнаем рыбу-пилу. Без сомнения, чудесное описание, которое он дает этой рыбе, всем обязано тому, что несчастная была выброшена на берег и целиком прогнила. То, что этот пристис, проживая в Индийском море, способен достигать 200 локтей и, следовательно, 90 метров (тогда как нам не известен ни один экземпляр рыбы-пилы больше 9 метров ), нас не должно особо тревожить: склонность ученых античности к бахвальству проявлялась особенно ярко, когда они заводили речь о Востоке.
Рассуждая о многообразии морских животных крупных размеров, Олай Магнус написал в 1655 году в своей «Истории северных стран»:
«Эти большие рыбы, или морские красавицы, бывают нескольких видов. Одни сплошь покрыты волосами и огромны, как четверть „листа земли“ (каждый такой лист имел размеры двести сорок на сто двадцать футов), другие безволосы и гораздо меньше».
Рис 5. Встреча корабля Ф. Магеллана с морским чудовищем
Можно принять с большой долей скептицизма существование монстров 72 метра в длину и 36 в ширину. Впрочем, знаменитый скандинавский прелат здесь только ссылается на Плиния, который, в свою очередь, говорит о «китах в четыре арпана» (старофранцузская мера длины) и «рыбе-пиле в двести локтей» и сообщает даже: «Те, которые волосаты, – живородящи, как рыба-пила, кит или морской теленок».
Однако в 1658 году адмирал Этьен де Флакур передал в своей «Истории великого острова Мадагаскар» сведения о весьма похожем существе:
«А еще жители рассказывают, что есть в море чудовищная рыба, которую зовут Фанган, точь-в-точь как та, что мы называем Драконом, много больше кита, и что лет тридцать назад в бухточку Рануфучи занесло волнами такую, которая была в три раза крупнее кита, вся волосата и так воняла гниющим мясом, что никто не решился к ней подойти».
Настойчивость и неутомимость в деле возрождения подобных слухов дает повод для размышлений. То, что размеры описанных зверей были преувеличены, не оставляет никаких сомнений, но подозрительна именно упорная вера в существование морских волосатых чудовищ крупнее китов, которая распространена в очень удаленных друг от друга краях. Конечно, возможно, что основами для всех легенд служили редкие и особо памятные визиты к прибрежному населению в древности неких «морских змеев», действительно покрытых волосами, – представителей какого-нибудь неизученного вида крупного млекопитающего. Это соответствует теории, которую защищал в 1891 году доктор А. С. Удеманс. Но совсем необязательно прибегать к столь дерзкой гипотезе для того, чтобы объяснить подозрительные слухи о чудовищах: у нас есть конкретные доказательства, что в море были, по меньшей мере когда-то, существа, способные подойти под приписываемые им приметы.
В учебниках по зоологии можно прочесть, что киты – самые крупные животные, которые когда-либо жили на нашей планете. Это далеко не бесспорно. Медуза цианея капиллата имеет тело 3 метра в диаметре, а ее щупальца достигают 40 метров ! Есть сведения и о гигантских кальмарах, превышающих по размерам китов. Никто не знает, какой точно величины достигали акулы вида Carcharodon megalodon, гигантские братья настоящей белой акулы (С. rоndeleti), которая часто бывает 12 метров в длину, и, кажется, может дотянуть и до 20. Исследуя драгами дно Тихого океана в конце прошлого века, знаменитое судно «Челленджер» вытащило на поверхность зубы белой акулы длиной 12 сантиметров, которые должны были принадлежать особи более 20 метров длиной. По приводящей в смятение величине зубов, которые находят в слоях земли, датируемых третичным периодом, и по реконструкции содержавших их ужасных челюстей специалисты вычислили, что Carcharodon megalodon мог достигать от 25 до 35 метров в длину. Эти оценки основаны на величине зубов, соотносимой с размерами различных родственных видов, но не следует забывать, что гигантизм почти всегда, по чисто механическим причинам, характеризуется непропорциональной удлиненностью: следовательно, самые завышенные на первый взгляд цифры могут оказаться самыми верными, И без сомнения, даже они уступают истине.
Так могли ли акулы столь большой величины дожить до исторических времен или даже – до наших? Открытие живого целаканта убедило нас, после стольких других схожих чудес, что было бы неосторожно отвергать подобное утверждение. Все кажется более правдоподобным еще и оттого, что и в настоящее время в океане существуют скорее необычайно прожорливые, чем агрессивные чудовища, превышающие 20 метров, которым удалось бы остаться невидимыми, если бы нам в руки не попались несколько раз случайно их зубы. Во всяком случае, существование в прошлом еще более крупных кархародонов пока оставляет акулам право претендовать на первенство в вопросе величины. Легенды о волосатом морском монстре, столь широко известные по всему миру, возникли при открытии прогнивших останков. Не принадлежали ли они гигантским хрящевым, способным посмертно «покрываться шерстью»? (Мы еще вернемся к гигантской белой акуле в конце нашего повествования.) Давайте вспомним, что размеры хрящевой рыбы из Стронсе сильно превышали размеры известных нам гигантских акул. И давайте спросим себя, разве так уж невозможно, что во всех этих сомнительных случаях осмотренные трупы принадлежали акулам, родственным пилигримам, но только более крупным и вытянутым?
СУЩЕСТВУЕТ ЛИ ГИГАНТСКАЯ ПЛАЩЕНОСНАЯ АКУЛА?
Настало время напомнить, что существуют хрящевые рыбы, настолько похожие на змей, что их можно принять за гигантских угрей, такие, как плащеносная акула (Chlamydoselachus anguineus).
Открытая в прошлом столетии в глубинах Японского моря, эта архаичная рыба была описана в 1884 году Самуэлем Гарманом. С тех пор выловили еще несколько редких экземпляров, не только в японских водах, но и у берегов Европы. Площадь распространения этого вида, одного из самых скрытных, должна быть, по всей вероятности, гораздо большей, чем ее представляли, потому что в июне 1948 года рыбак из Санта-Барбары по имени Пит Метсон выловил одну рыбу на поверхности океана в Калифорнии.
Как указывает ее родовое имя Chlamydoselachus, шесть жаберных щелей этой акулы запрятаны под складками кожи, в виде ряда воротничков или плаща. Как указывает видовое имя anguineus, тело акулы напоминает угриное.
Как и прочие древние акулы, хламидоселах обладает только одним спинным плавником, но его отличает черта, редкая для всей архаической группы, а именно рот, который расположен почти на краю морды. Гарман и Гилл удостоили плащеносную акулу репутации живой окаменелости, существа самого примитивного из всех рыб и даже из всех ныне здравствующих позвоночных, большей частью по причине чрезвычайной древности группы, к которой она принадлежит. Но гораздо больший знаток ее анатомии, Бертрам Дж. Смит, вынес по ее поводу в 1937 году более осторожное суждение:
«Мое основное впечатление от плащеносной акулы таково: она представляет собой странное собрание черт от чрезвычайно примитивных до очень развитых. В этом она сравнима с химерой, хотя отличается от нее весьма сильно по всему остальному. Хламидоселах – это пример глубоководной адаптации акулы очень древнего типа, и она продолжает поныне вести заранее проигранную битву в борьбе за существование».
Конечное положение рта, удлиненная и узкая форма тела, спинной треугольной плавник, расположенный далеко сзади, воротнички, которые можно принять за развевающуюся гриву, – вот те черты, которые заставляют вспомнить некоторые описания морского змея. Увы! Самые крупные известные особи плащеносной акулы не достигают и 2 метров в длину:
Но расстаться с ней на этом мешает лишь то, что именно в тот год, когда Самуэль Гарман описал плащеносную акулу, он сделал следующее заявление «по поводу морского змея»:
«Найдем ли мы когда-нибудь огромного ящера с легочным типом дыхания, как в начале его истории? Не имею ни малейшего понятия. Существование вымерших ящеров, появлявшихся на земле в различные геологические эпохи, возможно, но маловероятно. Геологические архивы пока очень неполны… За какие-то несколько лет мы, с нашим несовершенным научным аппаратом, извлекли из великих глубин целые толпы доселе неизвестных странных созданий, но ни одно из них не было слишком большим или слишком могучим. Конечно, в нашем распоряжении лишь простые подозрения, что подобные существуют, но, принимая их во внимание, мы не должны удивляться ничему, что может вынырнуть на поверхность. Если и есть морской змей, пока неведомый ученым, он вполне может оказаться рыбой или акулой из бездны».
Великий зоолог Теодор Джилл, который также одним из первых занялся изучением хламидоселаха, высказался в свое время еще более определенно. Он не верил в морского змея как в змея, но предполагал, что тот может оказаться гигантским представителем семейства плащеносных акул. Семейство, возникшее еще в кайнозойскую эру, могло с тех пор породить какие угодно формы, в том числе и гигантов.
Конечно, нельзя объяснить все случаи наблюдения предполагаемого морского змея появлением представителя какого-нибудь выжившего вида огромных плащеносных акул. Слишком много очевидцев показывают, что виденный ими монстр часто держал голову высунутой из воды, что акулы вряд ли могли бы делать. Это вообще противоречит их строению. Бесспорно, что гипотеза, выдвинутая Гарманом и особенно Джиллом, может объяснить некоторые приметы зверя, удостоенного имени морского змея. Если бы он был рыбой, то есть существом, не наделенным свойством дышать на поверхности, и, кроме того, рыбой, чей нормальный биотип располагается в нескольких сотнях метров глубже, то редкость его явлений объяснима достаточно просто, так же как и тщетность заловить его на гарпун, его «летальные» визиты к побережью и продолжительность его явлений.
Суть в том, что время от времени вылавливают больших хрящевых рыб змеевидной формы, совершенно неизвестных ранее. Так, в августе 1880 года, американская газета «Си-Сайд пресс» опубликовала следующую примечательную заметку:
«Капитан У. Ханна из Пемакида, штат Мэн, поймал в свои сети то, что можно было бы назвать морским змеенышем. В нем было семь с половиной метров длины и двадцать пять сантиметров в диаметре в самой толстой части. Он имел форму угря. Голова его была уплощенной, а в верхней части находился рот, маленький и заполненный острыми зубами. Он был найден уже мертвым».
Дж. М. Аллен, натуралист из Хартфорда, штат Коннектикут, поспешил написать капитану Ханне, который подтвердил точность всех изложенных фактов и прибавил еще кое-что:
«Кожа у него была не как у чешуйчатой рыбы, но больше похожа на ту, что у акулы, разве только гораздо мягче. Я не очень-то глядел на эту рыбу, ибо не знал, что поймал. По совести говоря, она меня совсем не заинтересовала, я только думал, как мне не повезло, она ведь жутко изодрала сеть (из-за своего веса, конечно, так как весила она, должно быть, целую тонну), и сильно досадовал, что она сорвала мне весь лов».
Тогда был потревожен один из самых известных американских натуралистов, профессор Спенсер Ф. Бэрд, которого направила на место происшествия специальная комиссия. Он снова расспросил капитана, и тот, по его просьбе, набросал по памяти рисунок своего пленника, сопроводив его новыми подробностями:
«…Тело было круглым или почти… на спине – шиферного цвета, а на брюхе – бело-сероватого… голова напоминала акулью, но более сплюснутая, то есть она не так выдавалась вперед… рот был очень маленький, ну не такой большущий, как у акулы, а с маленькими зубами-колючками, и под самым носом».
Капитан Ханна с определенностью прибавил, что «нос» возвышался надо ртом на 1 или 2 сантиметра ,
Принимая во внимание жаберные щели – несомненные признаки пластиножаберных, треугольник спинного плавника и профиль морды, напоминающий гигантскую акулу, можно предположить, что рыба имела все приметы хрящевой. Однако капитан Ханна уточнил, что плавники не были «жесткие и заостренные, как у акулы или рыбы-меча, а больше походили на боковые, как у трески или рыбы-луны». Да еще хвостовой плавник, который оборачивался вокруг хвоста, как у угря, – разве мог он принадлежать хрящевой рыбе?
Когда четыре года спустя открыли плащеносную акулу, стало очевидно: да, существуют змеевидные акулы с хвостами, как у угрей, и ртами на самом краю морды. Следует поразмыслить, не была ли подозрительная рыба капитана Ханны сродни хламидоселаху, его, так сказать, версией-переростком? Может быть, рыбак из Пемакида просто плохо запомнил расположение спинного плавника, который у плащеносной акулы находится не так далеко сзади? Может быть, речь идет к тому же о рыбе, дальше ушедшей от известного науке образца? По крайней мере, этот случай подтвердил существование змеевидных хрящевых рыб более значительных размеров, чем у маленького хламидоселаха.
В августовском номере одной из газет приводится еще один факт, весьма занятный, только, кажется, ускользнувший от внимания ученого мира, поскольку история осталась без продолжения:
«Сообщают о поимке у Карабеллы во Флориде морского змея рыбацким пароходом, которого тащили на буксире, прежде чем убить. Пленник имел пятнадцать метров в длину и метр восемьдесят в обхвате. Он имеет угревидную форму, голову акулы и хвост с огромными плавниками. Его выловили с помощью крючка на акулу, а потом пристрелили».
Странно, что гипотеза о крупной хрящевой рыбе угревидной формы не рассматривалась и даже не упоминалась в трудах, посвященных целиком или полностью морскому змею: ее не найти ни у Госса, ни у Удеманса, ни у Гуда, ни у Лея, ни у Каррингтона. Неужели она слишком прозаична и настолько неромантична, чтобы удовлетворить души любителей приключений?
Когда в «Охоте на Снарка» Льюис Кэрролл захотел вывести тип неуловимого чудища, он составил его имя на основании того, что зовется «принципом Шалтая-Болтая»: из слов «снэйк» (змея) и «шарк» (акула). Получилось: «снарк» – «акула-змея». Разве не подходящее имя для члена семейства плащеносных? А ведь это случилось в 1876 году, за восемь лет до открытия первого живого представителя этого семейства!
НЕ ОТВЕРГАЙТЕ ПОДАРКОВ НЕПТУНА!
Настало время подвести итог разным, но чрезвычайно схожим скелетам, приписываемым великому незнакомцу из моря. На самом деле их, очевидно, следует считать останками изуродованных акул, находки которых на протяжении многих веков исправно пополняли собой хроники появления морского змея.
Когда на берег выносит огромного зверя, покрытого волосами, с длинной шеей и головой то ли лошадиной, то ли верблюжьей, в большинстве случаев можно сразу биться об заклад, что речь идет об искалеченных или прогнивших останках крупной хрящевой рыбы. Вероятней всего гигантской акулы, благодаря ее несуразному строению вечно «полуобезглавленной». Но наука не игра наугад, и заклады не выигрываются без подтверждений. Каждый раз, когда море извергает очередного монстра, приходится тщательно анализировать попавшее в наше распоряжение добро Нептуна, ревнивого к своим тайнам, не пренебрегая ни одной гипотезой. Не стоит забывать историю о простаке, кричавшем: «Волки, волки!» Люди также кричат: «Морской змей!» – как только на берег выносит новую гигантскую акулу, и у зоологов всегда появляется соблазн, едва услышав о находке на берегу крупного змеевидного зверя, сразу отмахнуться, даже не потрудившись проверить, идет ли речь об одной из акул или о чем-то другом.
Так, осенью 1959 года на северном побережье Новой Южной Галлии, в Австралии, в старой сети для рыб обнаружили останки странного животного змеевидной формы и большой величины. Его вытянули на берег, а затем перетащили в ангар. Некий А. Р. Миртлфорд, который как раз рыбачил в тех местах, не поленился остановиться перед скелетом, начисто лишенным плоти, и потом описать все в «Аустралиан пост»:
«Кажется, никто ничего не знал об этом предмете и никто особо не интересовался. Но, вспоминая все рисунки и иллюстрации, которые я видел о морском змее, я думаю, что это он и есть».
Господин Миртлфорд не пожалел даже десяти фунтов стерлингов на приобретение шестиметровой тухлятины, которую счел совершенно уникальной. Но сделка явно была не слишком удачной: на фото, которое он сделал, можно весьма ясно различить звездчатую структуру позвонков: они определенно принадлежат акуле. В силу отсутствия зубов и образчиков кожи невозможно с точностью определить вид, к которому она принадлежит, но поскольку и размеры ее не были необычны, то и приезд специалиста не оправдал бы себя.
В 1962 году некий господин Леон Дюкуро сообщил, что десять лет назад, в одно февральское воскресенье, на берег Энде вынесло морское чудовище 5 метров в длину. У него был, как рассказывали, «вид совершенно доисторического животного»: шея плезиозавра и коричневое тело, в некоторых местах покрытое овальными чешуйками, плюс четыре сплюснутые короткие лапы, как у тюленя или морской черепахи.
Маленький набросок, сделанный – увы! – по памяти и по прошествии стольких лет, дополнял это сбивающее с толку описание.
В день находки обитатели курорта, редкие в этот сезон – в основном это были владельцы гостиниц, – были поражены необычным видом зверя, который не казался слишком разложившимся. Кто-то позвонил в Музей моря в Биарице и попросил направить эксперта, чтобы идентифицировать находку. Но получил следующий ответ:
«Нас не интересуют мертвые животные. Мы занимаемся только живыми рыбами».
Еще один звонок, на этот раз настойчиво подчеркивающий необычный вид зверя, – и точно такой же ответ.
В довершение ни у кого из знакомых господина Дюкуро не было фотоаппарата. В понедельник он был занят на службе, а во вторник, когда он вернулся, чтобы еще раз осмотреть труп и, возможно, отрезать значительный его кусок, то обнаружил, что останки уже зарыты стараниями дорожных рабочих. Трое мужчин так озаботились этим вопросом, что даже одолжили быков у одного из местных обитателей, чтобы перетащить огромного зверя, который весил около 2 тонн, в специально вырытую яму. Разложение на открытом воздухе такой массы поставило бы перед курортом серьезные гигиенические проблемы.
Подобная ситуация, увы, совершенно обычна для такого рода дел.
В январе 1962 года газета «Уэст Франс» объявила под заголовком «Неужели: морской змей из Сен-Жан-де-Монт?», что в этой области, недалеко от берега Демуазелль, были найдены останки таинственного морского животного.
«Речь идет о звере цилиндрической формы, диаметр которого сложно определить (около 40 сантиметров ) точно из-за того, что оно прогнило и было частично сожрано крабами.
Его длинное тело простирается почти на 8 метров, голова и хвост оторваны. Его позвонки огромны: 25 сантиметров диаметром и пятнадцать толщины, они необычайно гибки (sic!) и уменьшаются к хвосту.
Все это заставляет предположить, что полная длина тела могла достигать и 15 метров и что в нашем распоряжении только один его обрубок».
Статья была иллюстрирована фотографией двух девочек, держащих один из этих огромных позвонков на фоне всей кучи. Подпись сообщает, что «позвонок почти так же велик, как голова ребенка». В то же время очевидно, что упоминание диаметра 25 сантиметров – явное преувеличение.
В конце статьи добавлено, что «Господин Амелино, владелец ресторана, вырезал с дюжину позвонков, чтобы сделать из них пепельницы и направить несколько образцов в Музей заморских владений Франции, в Венсан».
Так как позвонки на фотографии своей звездчатой формой ясно свидетельствовали о принадлежности зверя к хрящевым, речь явно шла об очередной гигантской акуле, полинявшей до состояния морского псевдозмея…
Впрочем, специалисты заинтересовались этим случаем из-за большой величины позвонков на фотографии. Конечно, они не были 25 сантиметров в диаметре, но тем не менее казались ненормально крупными. Для очистки совести они связались с господином Амелино, который сообщил некоторые новые сведения.
Животное вынесло на берег 24 декабря 1961 года в состоянии далеко зашедшего разложения. С помощью мясницкого ножа господину Амелино удалось вырезать дюжину позвонков, которых, по его словам, всего было шестьдесят. Раздав большую часть, он оставил себе три в формалине для сохранности.
«Я могу сообщить вам размеры тех, которые находятся на моем столе: 15 сантиметров в ширину, 12 – в высоту и 45 по окружности».
Таким образом, в факты, изложенные газетой, закралась ошибка – или намеренное преувеличение? Но от этого размеры позвонков не стали менее впечатляющими. Они соответствовали принадлежавшим зверю из Стронсе. Однако известный криптозоолог доктор Эйвельманс убедился, на примере экземпляра всего 7, 5 метра, выброшенного на берег Ирландии 4 августа 1934 года и ставшего частью коллекции Королевского института естественных наук Бельгии, что гигантская акула и средних размеров уже обладает позвонками 15 сантиметров диаметром.
Не следует думать, что этот длинный список разочарований служит одной цели – показать, как бессмысленно для зоолога волноваться по поводу сообщений о находках морского змея. Ведь далеко не всегда речь идет о крупной полусгнившей акуле.
А что, если когда-нибудь настоящий морской змей – огромное, еще никем не классифицированное животное – испустит последний вздох на каком-нибудь берегу и будет лежать, никем не замеченный, и только «невежественные рыбаки» будут удивляться его диковинному виду, и только морские птицы – терзать его плоть, и одни лишь волны станут препираться над его драгоценными костями?
