Текст книги "100 великих загадок русской истории"

Автор книги: Николай Непомнящий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

В ноябре же Петр дает распоряжение провести ревизию всех дел Александра Меншикова, что, несомненно, являлось для последнего плохим предзнаменованием. Еще в 1711 году начато было следствие, которое с первых же шагов выявило крупные хищения светлейшего. Однако следствие тогда прекратили так же неожиданно, как и начали. На недоуменный вопрос о причинах такого решения Петр с великой тоской в голосе отвечал: «Он мой друг…»

Конечно, через доносителей, во время частых отлучек Петра, Меншиков отлично был осведомлен о любовных интригах Екатерины – и все это от него скрыл! Почему? Смотрел вперед и видел ее на престоле, а себя рядом, вершителем всех дел? Молчание Меншикова Петр мог воспринять только как предательство и немедленно отринул его от себя.

Великий преобразователь России оказался в тяжелом до жути положении: Петра предали все – жена, друг, даже шут! Настоящей дружбе Петр придавал большое значение.

«Блажен муж, иже обретет друга истинного, – часто цитировал он из полюбившейся ему книги «Советы премудрости». «Несть вещи дражайшей, как друг доброй всии разумной. Оной друг перевешивает все злато и серебро света!» После смерти Лефорта, которого он считал другом и смерть которого долго оплакивал, «верным другом» стал Меншиков.

Трагедия Петра была тем более велика, что жить ему осталось лишь несколько месяцев, а наследник еще не был назван, завещание не написано… Скоро Петр почувствовал сильное недомогание. Вызванный лейб-медик Блументрост был крайне обеспокоен. Петра рвало желчью, руки и ноги посинели, временами он корчился от болей. Петра соборовали. 22 января поставили алтарь у спальни. Когда Петр позвал принцессу Анну, ее искали больше часа, хотя она находилась во дворце. Петр умирал, и около него не было никого, кто бы положил на голову компресс, смочил водой потрескавшиеся пересохшие губы, вытер бы обильный пот…

26 января, следуя древнему обычаю, выпустили из тюрем всех колодников. 27 января Петр скончался. Около него лежала грифельная доска с недописанным завещанием: «Оставить все…»

Для многих придворных, знакомых с последними событиями, было слишком очевидно, что для Екатерины и Меншикова смерть царя произошла весьма кстати. В народе же от вести о смерти Петра «такой учинился вой, крик, вопль слезный, что… воистину такого ужаса народного… николи не видали и не слыхали!»

Через сорок суток, 8 марта, состоялось погребение. Великой болью отозвались в сердцах людских слова Феофана Прокоповича, сказанные под гулкими сводами Петропавловского собора над гробом Петра: «Россияне, что делаем, кого хороним? Петра Великого хороним!»

После Петра

Едва кончился официальный траур, во дворце Екатерины начались нескончаемые увеселения и «машкерады». Сев на российский престол, с помощью Меншикова, Екатерина самоустранилась от государственных дел, равнодушно взирая на начавшуюся борьбу между П.А. Толстым, А.М. Девиером, А.И. Остерманом и другими из вновь созданного Верховного совета с всемогущим Меншиковым во главе.

Однако она не забыла о шуте Балакиреве и сразу послала с нарочным указ об его освобождении и возвращении ко двору. Изрядно помятый при розыске в Тайной канцелярии, Балакирев поседел. Вывороченные на дыбе суставы немилосердно ныли. Шутить теперь стал с оглядкой и тщательно избегал встреч с Меншиковым.

Скоро Екатерина занемогла. Балакирев видел, как торопился Меншиков расправиться со своими противниками, желавшими посадить на престол российский одну из дочерей Петра, а не внука, справедливо опасавшийся, что в будущем он отомстит за смерть отца – царевича Алексея. Меншиков, как всегда, снедаемый непомерным тщеславием, предчувствуя скорую кончину Екатерины, решился на невероятную авантюру. Он решил обеспечить престол Петру II, женить его на своей дочери и тем самым навсегда породниться с царской династией. И пусть потомки знают, как московский бойкий мальчишка, продавец горячих пирожков, смог вознестись столь высоко (хотя так и не одолел грамоты!).

На глазах Балакирева разыгралась драма, какую не увидишь и в дурном сне. Графа Петра Андреевича Толстого, чью умную голову так высоко ценил Петр, Меншиков сослал на Соловки вместе с сыном и сгноил в тюрьме, предварительно лишив всех чинов и званий. Графа Антона Мануиловича Девиера, женатого на его родной сестре Анне, несмотря на ее слезы и стенания, отправил в Сибирь, в Тобольск. Позже выслал и ее с четырьмя детьми. Расправился и с другими «верховниками».

Балакирев долго помнил субботний день, пасмурный и ветреный, 6 мая 1727 года, первую половину дня Учрежденный суд слушал в полном составе «экстракты», неуклюже перечисляющие надуманные вины подсудимых. В третьем часу подписали «сентенции», затем поехали к умирающей императрице на доклад, непрестанно подгоняемые Меншиковым. Слабеющей рукой Екатерина в постели подписала подсунутый ей Меншиковым указ, а в 9-м часу вечера она неожиданно скоропостижно скончалась. Во дворце началась суматоха. Меншиков же был занят отправкой только что осужденных «в ссылку за караулом в указанные места». Знать бы ему, что впереди его ждет судьба еще более горькая!

При дворе Анны Иоанновны

В 1739 году, в конце царствования Анны Иоанновны, Ивану Балакиреву было сорок лет, но шутки его заметно потеряли дерзость и остроту. Видимо, он не забывал о застенке и о вывороченных суставах. Они стали добродушны и незлобивы.

Анна Иоанновна, обладая «мужским ударом», неплохо играла в биллиард, входивший тогда в моду, и обожала игру в карты. Еще она любила стрелять из мушкетов прямо из окон дворца по голубям, воронам и галкам.

Вечерами, изнывая от безделья, императрица приглашала сановников побогаче перекинуться в картишки. Игра шла на перстни, приглянувшиеся ей, на золотишко. Играли до поздней ночи при многих свечах…

Однажды, будучи в хорошем настроении, императрица предложила сыграть партию в винт и Балакиреву. Иван тотчас охотно согласился, но поставил условие, что будет играть только «на интерес», ибо ему, как солдату, не положено иметь при себе золото и бриллианты.

За карточный столик приглашены были еще два партнера, и Балакирев объяснил новые правила карточной игры. Проигравший партию должен был снять с себя какую-нибудь деталь одежды: камзол, парик, пряжки, башмаки и т.д. Императрице разрешалось, на ее усмотрение, либо откупаться содержимым ее кошелька, либо лентой, табакеркой и т.п.

Игра началась. Балакирев оказался неплохим игроком, и скоро оба приглашенных за столик сановника остались в нижнем белье и даже без чулков. Императрица Анна Иоанновна смеялась так, что ее громкий басовитый смех отдавался эхом в комнатах дворца.

Весьма довольная, она распорядилась впредь, в виде особой милости, отпускать Ивану Балакиреву обеды из царской кухни…

Как-то императрица сильно рассердилась. Ей донесли, что народ недоволен большими налогами и ропщет.

– Напрасно гневаешься, матушка-государыня, – обратился к ней Балакирев, – надо же народу иметь какое-нибудь утешение за свои деньги!

Анна Иоанновна изволила улыбнуться на слова Балакирева, но, удаляясь, оглянулась и погрозила ему пальцем.

Малоподвижная, любившая хорошо поесть, быстро располневшая императрица окружила себя большим числом (более пятидесяти!) шутов и шутих. Эта странная и шумная толпа, устраивавшая бестолковую возню на дорогом паркете, заставляла иностранцев изрядно удивляться и презрительно кривить губы. Особенно шокировало иностранцев то, что в шутах ходили люди знатных фамилий, безжалостно униженные из-за прихоти императрицы.

Князь Голицын-Квасник, князь Никита Волконский, граф Апраксин пихались локтями в толпе прочих «дураков» или с ужимками танцевали друг с другом менуэты под музыку.

Достаточно сказать, что князь Михаил Алексеевич Голицын (1697—1775), прозванный «квасником», в 1714 году был послан Петром I в числе других дворян-недорослей за границу, слушал лекции в Сорбонне, получил блестящее образование и затем был аккредитован послом в Италии. Там его угораздило влюбиться в хорошенькую итальянку. Невеста, будучи набожной католичкой, поставила условие, чтобы он принял католичество, пусть тайно.

Михаил Алексеевич, изнемогавший от любви, не без колебаний согласился. Какое-то время он был счастлив с молодой женой, да нашелся завистник и накропал донос в Петербург.

Анна Иоанновна, узнав о грехе князя, вошла в великий гнев и, скорая на расправу, отозвала посла в столицу и повелела умному князю занять место среди «дураков». Голицыну пришлось повиноваться.

С середины 1730-х годов шутов и шутих во дворце насчитывалось около 40 человек. Анна Иоанновна учредила даже особый шутовской орден «Святого Бенедикта», носившийся в петлице на красной ленте.

Особым расположением у Анны Иоанновны пользовались шутихи калмычка Авдотья Буженинова, Мать Безножка, Дарья Долгая, Акулина Лобанова (Кулема-дурка), Баба Матрена (мастерица сквернословить), Екатерина Кокша, Девушка Дворянка, а кроме них еще карлицы, татарчата, калмычата, арабки, персиянки, монахини, разные старухи, называвшиеся сидельницами, и т.п.

Обычно, едва проснувшись, императрица велела звать шутих, которые обязаны были без умолку болтать и кривляться. Лежа под пуховой периной, она, сонно улыбаясь, внимала их трескотне.

В 1739 году Анна Иоанновна устроила знаменитую шутовскую свадьбу в Ледяном доме, где все, включая пушки, были отлиты из льда, и которая со всеми подробностями описана историками. В невесты князю Голицыну из своей челяди императрица выбрала шутиху калмычку Евдокию Буженинову. Состоялась странная, невиданная доселе свадьба, глядя на которую Иван Балакирев горько пошутил: «Покорному дитяте и такая свадьба кстати».

В следующем году Анна Иоанновна скончалась. Князь Голицын зашвырнул подальше свой дурацкий колпак и, забрав жену-калмычку, уехал в свое родовое имение Братовщину. Здесь, вдали от двора, он занялся образованием своих сыновей, обучил их истории, математике, языкам, философии, к которой имел слабость еще в Сорбонне. В результате подарил России хороших государственных деятелей…

Что касается Ивана Балакирева, то архивные документы о нем скупо сообщают, что раз в три-четыре года за счет казны ему шили мундир преображенца и он ведал хозяйственными делами, получал продукты для дворцовых слуг, хлопотал на праздниках, заботился о воспитании и обучении своих детей.

Пришедшие к власти новые фавориты и временщики с удивлением узнавали, что скромный и малоприметный Балакирев – знаменитый шут Петра.

Уже при императрице Елизавете Петровне он попросил «абшид» (отставку) и, получив небольшой пансион, отбыл в Костромскую губернию в свое захудалое имение, где и умер в возрасте 64 лет в 1763 году.

Знаменитый композитор, пианист и дирижер Милий Алексеевич Балакирев, по утверждению некоторых историков, принадлежал к роду знаменитого шута, но сам Милий Алексеевич об этом никаких сведений или семейных преданий не оставил.

Свадьба в ледяном доме [26]26
  По материалам И. Меттера.


[Закрыть]

В 1725 году умер Петр Великий. Два года после него поцарствовала его любимая жена – Екатерина I. Еще три года управлял страной внук Петра Великого Петр II. Ему было 11 лет, когда он вступил на российский трон, и всего 14 лет, когда умер в Москве, заразившись оспой. А в 1730 году на царский престол взошла Анна Иоанновна, дочь старшего брата Петра – Иоанна.

Отзывы современников об императрице разноречивы. Но все сходятся на том, что она была жестока, коварна и сумасбродна. Ее любовник, фаворит и доверенное лицо – курляндский герцог Эрнст Бирон – тоже оказался жестоким, властолюбивым и хитрым человеком.

Внешность царицы вызывала суровую оценку – преимущественно у женщин. «Престрашного она была взору, – писала об Анне Иоанновне княжна Ксения Долгорукова. – Отвратное лицо имела. Так велика была, когда межу кавалеров идет – всех головой выше и чрезвычайно толста!» И действительно, двухметрового роста, восьмипудовая племянница Петра Великого со следами оспин на лице (рябая!) могла быть «отвратна взору».

Анна Иоанновна вместе со своим любимцем Бироном потрясала страну казнями, пытками, ссылками и сумасбродными увеселениями. Один из историков пишет: «Лихие ветры страну качали великую, забирали тысячи жизней, возводили и низвергали веселых фаворитов». Русский двор при Петре I, отличавшийся своей малочисленностью и простотой обычаев, совершенно преобразился при Анне Иоанновне. А ведь прошло всего лишь 5—6 лет после смерти Петра! Императрица желала, чтобы двор ее в пышности и великолепии не уступал другим европейским дворам. Торжественные приемы, празднества, балы и маскарады происходили беспрерывно.

Среди приживалок у Анны Иоанновны была одна немолодая и очень некрасивая шутиха – калмычка. Звали ее Авдотья Ивановна. Однажды она сказала императрице, что охотно вышла бы замуж. Императрица пожелала сама подыскать калмычке жениха. На эту роль выбрали одного из шести шутов – разжалованного князя Михаила Алексеевича Голицына – внука знаменитого боярина петровского времени.

Немедленно создали особую «маскарадную комиссию». Решено было обвенчать шута и шутиху в специально построенном на Неве доме из льда! Благо на улице стояла жуткая стужа: термометр показывал минус 35 градусов. Свадьбу назначили на февраль 1740 года.

Ледяной дом. С чертежа 1740 г.

Комиссия выбрала для постройки Ледяного дома место на Неве между Адмиралтейством и Зимним дворцом – примерно там, где сейчас Дворцовый мост. Лед разрезали на большие плиты, укладывали их одну на другую и поливали водой, которая тотчас же замерзала, накрепко спаивая плиты.

В итоге фасад дома имел длину около 16 метров, ширину 5 метров и высоту – около 6 метров. Вокруг всей крыши тянулась галерея, украшенная статуями. Крыльцо с резным фронтоном разделяло здание на две половины. В каждой было по две комнаты: одна – гостиная и буфет, другая – туалет и спальня. Перед домом были выставлены шесть ледяных пушек и две мортиры, которые, кстати, стреляли. У ворот красовались два ледяных дельфина, выбрасывавшие из челюстей горящую нефть. На воротах стояли горшки с ледяными ветками и листьями. На ветках сидели ледяные птицы. По обеим сторонам дома возвышались ледяные пирамиды, внутри которых висели большие восьмиугольные фонари. Ночью в пирамиды влезали люди и поворачивали светящиеся фонари перед окнами – к удовольствию постоянно толпившихся зрителей.

В Ледяном доме в одной из комнат стояли два ледяных зеркала, туалетный стол, несколько шандалов (подсвечников), большая двуспальная кровать, табурет и камин с ледяными дровами. Во второй комнате были ледяной стол, два дивана, два кресла и резной буфет с посудой. В углах этой комнаты красовались две статуи, изображавшие купидонов, а на столе стояли большие часы и лежали карты. Все эти вещи «были весьма искусно сделаны изо льда и выкрашены приличными натуральными красками»! Ледяные дрова и свечи намазывались нефтью и горели. Кроме того, при Ледяном доме по русскому обычаю была выстроена ледяная же баня! Ее несколько раз топили, и охотники парились!

По именному высочайшему повелению к «курьезной свадьбе» привезли со всех концов России по два человека обоего пола «всех племен и народов». Всего набралось триста человек! Шестого февраля 1740 года состоялось бракосочетание сиятельного шута с шутихой – обычным порядком в церкви. После чего «свадебный поезд», управляемый канцлером Татищевым, проехал по главным улицам города.

Во главе «свадебного поезда» ехали «молодые» в железной клетке, поставленной на слона. А за слоном тянулись «поезжане», то есть приехавшие гости. Тут был и абхазцы, остяки, чуваши, черемисы, вятичи, самоеды, камчадалы, киргизы, калмыки. Одни ехали на верблюдах, другие на оленях, третьи на собаках, четвертые на волах, пятые на козлах и т.п.

После обильного обеда во дворце начались танцы. Потешное зрелище чрезвычайно забавляло императрицу и вельможных зрителей. После бала «молодая пара», сопровождаемая по-прежнему длинным «поездом» разноплеменных гостей, отправилась в свой Ледяной дом. Там их с различными церемониями уложили в ледяную постель, а к дому приставили караул «из опасения, чтобы счастливая чета не вздумала раньше утра покинуть свое не совсем теплое и удобное ложе».

Дальнейшую судьбу Ледяного дома проследил один из современников: «Понеже жестокая стужа с начала января месяца по самый март почти беспрерывно продолжалась, то и оный дом до того времени стоял без всякого повреждения. В исходе марта месяца 1740 года начал он к падению клониться и помаленьку, особливо с полуденной стороны, валиться».

О Ледяном доме говорили по-разному, в том числе и как о «глупейшем позорище». «В истории с Ледяным домом я вижу верх сумасбродства! – писал один из просвещенных людей того времени. – Позволительно ли употреблять руки человеческие на работу столь суетную и ничтожную? Позволительно ли столь постыдным образом унижать человечество и надсмехаться над ним? Позволительно ли издерживать государственное иждивение на прихоти и забавы вздорные?! Забавляя народ, не надо развращать народные нравы!»

Тайна демидовских подземелий [27]27
  По материалам В. Константинова.


[Закрыть]

Под весом человеческого тела широкая кованая дверь медленно отворилась. Проржавевшие петли громко заскрежетали. Болезненный стон металла нарушил таинственную тишину, царившую вокруг Невьянской башни. Вырвавшийся из чрева башни сквозь приоткрытую дверь мрак поглотил скорбный вздох железа. Повеяло холодом, сыростью и страхом, словно из свежевырытой могилы. Казалось, что в воздухе еще витают пары человеческой крови.

Уже более двухсот лет стены Невьянской башни, расположенной под Екатеринбургом, в бывшей вотчине Демидовых, хранят молчание. Окутана тайной и история создания этого памятника. До сих пор неизвестно, кто же был автором проекта Невьянской башни, кто был ее строителем. Заказчиками же однозначно были Демидовы.

Башня задумывалась ими как административный и производственный комплекс. Высота ее примерно с двадцатиэтажный дом, ведь башня была своего рода сторожевой вышкой. Особо следует отметить комнату на четвертом этаже, которая называлась акустической. Если в любом из ее углов вполголоса что-либо скажешь, то слова отчетливо слышались во всех других углах. Но вот если человек стоит за спиной говорящего, он ничего не сможет разобрать – услышит только бормотание. Сегодня уже возможно объяснить подобный феномен, но тогда, в 1725 году, когда возводилась Невьянская башня, это было в диковинку. Очень роскошными для того времени были и часы-куранты в верхней части восьмигранного яруса. Гигантские циферблаты смотрели на север, юг и запад и могли играть двадцать музыкальных мелодий.

Невьянская башня

Не каждый состоятельный господин в те времена мог позволить себе строительство подобного сооружения. Но Демидовы смогли. Возможно, так они хотели увековечить память о своей всесильной семейной династии? Ведь Невьянская башня стала по сути символом могущества уральских железных магнатов. Да, Демидовы были по-настоящему богаты, их состояние росло из года в год. За неполное столетие им удалось построить около пятидесяти металлургических предприятий: каждые два года появлялся новый завод. Вместе с растущими в небо ярусами Невьянской башни росло и финансовое благополучие братьев Демидовых.

Лабиринты ужасов

Мы специально вначале не обмолвились об еще одной примечательной особенности Невьянской башни. А она является, пожалуй, основной в ряду загадок. Первое, что бросается в глаза при визуальном знакомстве с башней, это то, что сооружение наклонено. Она напоминает «падающую» башню в Пизе. Сегодня нет доказательств того, было ли невьянское сооружение построено с наклоном (как определенная дань Уоде, Демидовы питали слабость ко всему итальянскому) или наклонилась по каким-то другим причинам. Мнения многих сводятся к тому, что башня начала «падать» в результате осадки фундамента.

Достоверно известно, что под башней находились огромные подвалы, лабиринты ходов, которые связывались с невьянским металлургическим заводом и домом Демидовых. Для чего же они были сооружены? На этот вопрос хотели получить ответ еще во времена демидовской династии. Но некоронованные короли Урала свято охраняли свою тайну.

Бытует легенда, что Невьянская башня покосилась именно от «злодеяний демидовских». Акинфий Демидов, прослышав как-то, что на завод с правительственной комиссией прибудет князь Вяземский, распорядился затопить вместе с людьми подвальные помещения башни. Вода размыла фундамент, и сооружение наклонилось.

Возможно, это легенда, зато имеется достоверный факт, как все тот же Акинфий своими доносами и жалобами, отправляемыми в Петербург, затерроризировал начальника уральских горных заводов А.Н. Татищева. Последний был неосмотрительным и пытался проникнуть в тайны «благородного семейства», за что и поплатился должностью (хорошо, что не жизнью!).

А были ли подвалы?

Сохранились свидетельства невьянских старожилов, которые спускались в подземелья Демидовых. Путешествуя по лабиринтам, они находили небольшие комнатки с деревянными нарами, возле которых валялись глиняные чашки. А к стенам были прибиты цепи с оковами. Иногда попадались человеческие кости.

А еще в подвальных помещениях люди обнаруживали плавильные печи. Для чего они нужны были Демидовым и почему находились под землей?

Акинфий Демидов был всегда рад гостям, но только тем, кто совсем не интересовался «железным делом». В картишки любил перекинуться. Азартным был игроком и всегда на деньги играл.

Приехал к нему как-то ревизор из Петербурга. Человеком оказался сговорчивым. Работу свою сделал, как Акинфий велел, ну и всю командировку с хозяином в карты резался. В один из вечеров Демидов проигрался до нитки. Играли они в Невьянской башне. Зарычал тогда Акинфий, не любил он проигрывать, стукнул кулаком по столу да выскочил из комнаты. Не прошло и нескольких минут, как снова вернулся и, хитро глядя на соперника, высыпал на стол кучу серебряных монет. Все монетки были новенькими, блестящими и еще теплыми…

Куда же бегал Демидов? Есть основания полагать, что он спускался в те самые подвалы, в которых отливали серебро и чеканили монеты. А по свидетельству исследователя В.П. Доброхотова, в Невьянске в 1890 году в одном из заводских зданий была обнаружена подземная мастерская с несколькими плавильными горнами. Только вот что приготовлялось на том огне?

В 1970 году исследователи решили сделать анализ сажи. Они соскоблили образцы с дымоходов Невьянской башни, расположенных на уровне четвертого этажа, и выявили, что в саже содержится серебро.

Пожалуй, именно этот эксперимент дает ответ на вопрос: выплавлялось ли серебро в подземельях Демидовых. Еще императрица русская, гостившая в вотчине Акинфия Демидова, вдруг спросила его, увидев серебряные монеты: «Чьей работы, моей или твоей?» Демидов, прищурив один глаз и хитро улыбаясь, тут же нашелся: «Все твое, матушка…»

Конечно же, великий промышленник Урала лицемерил. Ведь не для казны государственной чеканил он «деньгу», а ради собственного благополучия.