Текст книги "Рассказы"

Автор книги: Николай Чебаевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

ПОДВИГ

Рассказ этот я услышал возле паромной переправы через Чумыш. Паром был маленький, а движение большое, и на берегу скопилось много машин.

Наш грузовик оказался в хвосте очереди, и шофер приглушил мотор, вылез из кабины перекурить с другими водителями, сидевшими возле припаромков на толстом бревне. На цигарки, как водится, пошла вчерашняя газета. Но когда один из шоферов стал заворачивать цигарку, его внимание задержалось на заголовке статьи: «В жизни всегда есть место для подвига…»

– Да, – сказал он, развертывая газету. – Тут как раз о нашем брате говорится. Я вчера прочитал и задумался: верно ли, подвиг ли это?.. Вы вот чего скажете? Послушайте…

В статье рассказывалось, как шофер одной автороты, тоже работавший на хлебозаготовках, делал трудный рейс в непогоду, как вел машину по грязи, зачастую, чтобы не буксовать, подкладывая под скаты свою стеганку.

– Подвиг – это геройство, – произнес подтянутый, строгий водитель, наверное, бывший солдат. – Я так понимаю. А какое это геройство по грязи проехать да фуфайку под колеса кинуть?

– И трудовой подвиг – тоже геройство, – возразил пожилой, черный, как ворон, шофер. – Парень этот, о котором в статье говорится, видать крепкий… По бездорожью ездить тоже воля нужна…

– Ну, тогда, выходит, все мы герои? – рассмеялся молоденький круглолицый водитель, сидевший на самом конце бревна.

– Все – не все, а многие такой трудовой подвиг совершают…

Завязался спор, тот спор, который явно не может принести победы ни одной из сторон, потому что по-своему права каждая. Но его прекратил белобрысый, кряжистый парень, подошедший к группе шоферов с парома. Был он в комбинезоне, когда-то синем, а теперь замасленном до черноты – несомненно тракторист, прямо с работы.

– Э-э, что там спорить! Поглядели бы вы, какой тут весной случай был – вот это настоящий подвиг!..

Все ожидающе посмотрели на тракториста, а он присел на корточки и спокойно принялся свертывать цигарку, будто и не собирался ничего больше добавить.

– Начал, так рассказывай, – первым не выдержал румянощекий шофер. – Кто и где подвиг сделал?

– Я ж сказал – здесь вот, на этом самом тросе… Чижиков наш совершил, – тракторист кивнул на толстый цинковый канат, подвешенный через реку, по которому ходил на блоке паром.

Тракторист насупил брови, сердито пыхнул цигаркой. Потом, заметив, очевидно, что остальные слушатели смотрят на него с любопытством, повел рассказ. По характеру он был, наверное, человеком обстоятельным, поэтому начал издалека:

– Приехал этот Чижиков на подъем целины из Белгородской области. Попал в нашу местную бригаду один. Ему не понравилось сначала, что оказался на отшибе от новоселов, а нам не поглянулся он. Трактор знал, ничего не скажешь, ум имел сметливый, только характер уж больно непоседливый, несерьезный. Ухватится за дело, горит весь – любо смотреть. А немного погодя – оно уж ему наскучило, так и норовит увильнуть, взяться за что-нибудь другое… Не лентяй, не лежебока, минуты не посидит спокойно, крутится целый день вьюном – но толку не видать. И внешность у парня неказистая: ростика маленького, волосы какие-то медные, нос кверху задран, а лицо будто карлыком посыпано… Глаза же прямо беспечные: все смеются…

– Помяните мое верное слово, – сказал наш бригадир, – через месяц этот целинник сбежит! Такие добрый воз тянуть не могут, хилы больно…

А бригадир у нас, Петр Корнев, человек хоть молодой, но здорово самостоятельный, всегда серьезный. Он тебе зря не улыбнется, глупости какой-либо не выкинет. И ростом дядя добрый, идет – так земля под ним вроде вздрагивает, как под трактором… Ясно, Чижиков, Сашок этот, как все его сразу прозвали, не мог ему понравиться. А тут еще одна причина прибавилась.

Была у него прицепщица Ксюша. Девушка спокойная, старательная. И шла у них с бригадиром такая же ровная, как они сами, любовь. Осенью, после уборки урожая, ждали мы свадьбы.

Но вот появился у нас Чижиков. И все сразу перевернулось. Прежде всего, обнаружилось, что Ксюша вовсе уж не серьезная девушка, а удивительная хохотушка. Стоило только Сашке рот раскрыть, подмигнуть, как она прыскала в ладошку. И самостоятельности у нее никакой не оказалось. Мы думали, что, кроме Корнева, она никого и не замечает, а приехал Сашка – Ксюша глаз с него сводить не стала. Где уж тут такое нашему бригадиру понравится! Помрачнел он, Чижикова вовсе невзлюбил…

Тракторист, видимо, по укоренившейся привычке осторожного обращения с огнем, тщательно затоптал окурок в песок и продолжал:

– Весной на этой же переправе застряли. Мы с тремя тракторами на том берегу, а паром – на этом. Плот перед нами гнали, зазевались плотовщики, ударило паром по борту – только доски затрещали. Насилу успели на берег вытащить. Подъехали мы, видим, два плотника возле паузка возятся, но когда-то чего сделают… В общем, нам ждать в стороне не с рук… Оставили у тракторов Ксюшу за сторожа, а сами переправились к плотникам на помощь. Кто пилой, кто топором, кто молотком орудует, стараемся, торопимся.

Погодка стояла тогда – благодать, не то что сейчас: жарища, пылища – не продохнешь… Ветерочек майский, тугой такой, озорной, воду морщит, рябит. Месяц выглянул за бугром. На небе-то мы его и не заметили, а глядим – в реке у того берега ворочается, как рыбка та золотая из сказки. Здорово похоже, особенно, когда вода набежит…

– В такой бы вот вечер на бережку с милой посидеть! – сказал Сашка.

Бригадир наш недовольно заметил:

– Ты не о девках – о пароме думай!

– А чего о нем думать? – усмехнулся Чижиков. – Паром не девка, к другому не убежит!

Бригадиру это попало в самую болячку. Он налился кровью и так ударил топором по бревну, что крепкое березовое топорище раскололось…

Все опять взялись за дело. Только у Сашки терпенья скоро не хватило. Глядим – подпрыгнул он, ухватился за трос и давай крутиться на руках, и через колено, и солнышком. Такие номера выкидывает – и не хочешь, да залюбуешься. Даже наш бригадир проворчал с одобрением:

– Вот циркач!..

Только соскочил Сашка на землю, как на другом берегу закричала Ксюша. Орет не своим голосом:

– Пал! Пал!..

Мы сначала было о Сашке подумали: никуда, мол, он не упал, а просто спрыгнул. Ксюша же мечется, голос срывает:

– Пал идет! Пал идет!..

Ну, тут и мы сообразили, что дело неладно. Смотрим, а от кустов на излучине – огонь бежит… Последние дни солнышко припекало, и хоть по логам снега еще не все согнало, но на косогорах прошлогоднюю некось, бурьян подсушило. Есть где разгуляться… Это нынче тут дорогу накатали, а весной сплошной целик был, даже проселок весь в траве…

Красивая, скажу, штука – эти весенние палы. Особенно темной ночью. Глядишь – кругом по степи ползают золотые змеи и то к земле припадут, то к небу вскинутся… Сам любил старую стерню выжигать… Только тут нам не до любования было: пал-то к тракторам шел, на прицепах у нас бочки с соляркой, бензин для пускачей. Подберется огонь, все к дьяволу взорвется! Вместо машин будет один железный лом…

И уж близко огонь – всего метров полтораста до тракторов. Ксюша-то раньше его не заметила, потому что он под берегом занялся. Должно, какой-то мальчонка-рыбак костер не затушил…

Ну, нам некогда соображать, как да отчего. Надо машины спасать, пока не поздно. Ксюша-то беспомощна, трактор водить не умеет, на прицепе-то всего вторую неделю сидела…

– Лодку, лодку гони сюда! – орем мы.

И лодка-то у нас на том берегу оказалась: прохожий переправился туда.

Кричим, а сами не думаем, сможет ли девчонка лодку сюда перегнать. По реке-то молевой сплав начался. С час всего назад, как запань вверху разобрали, лес плыл – бревно к бревну…

Ксюша, видно, тоже не сообразила, что лодку во время сплошного сплава не перегонишь: ухнет с ходу бревном – щепа полетит или опрокинет… А может, и сообразила она, да решила рискнуть.

В общем, глядим, спихивает лодку в воду… Ну, тут же мы в себя пришли, кричим громче прежнего:

– Нельзя! Не спускай! Погибнешь!.. Остановилась Ксюша, на нас смотрит, не знает, что и делать, какой приказ выполнять. А бревно – вот оно – сутунок такой темно-зеленый, как старая щука, разогнался – раз по носу лодки! Все!.. Расколол, как яйцо, опрокинул лодчонку, весла по воде поплыли.

Бригадир наш вздумал по бревнам перебраться. Прыгать с одного на другое до того берега… Ну, это опытному сплавщику, ловкачу из ловкачей только под силу… Корнев же наш на первом бревне перевернулся, сорвался в воду, а другим сутунком его по спине съездило. Насилу вытащили парня.

Еще кому попробовать – не хватило духу. Растерялись вовсе, не знаем, чего предпринять… Мечемся мы на этом берегу, Ксюша – на том… А пал трещит, накатывается – пропащее дело!..

Вдруг слышим, Ксюша не своим голосом вскрикнула. Потом застыла, как истукан, руки вверх протянула… Глядим мы – обмерли…

На тросе, над водой Чижиков висит!.. Нет, не висит, а руками перехватывается, двигается все дальше и дальше к тому берегу…

Оказывается, пока мы охали да гадали, как быть, он по тросу решил перебраться…

Сначала дело у него ходко шло. Привык, знать, на турниках работать, перехватывается ловко да быстро, точно играючи. Однако трос – он трос и есть, толстый, рубчатый, а река, сами видите, не такая уж маленькая… Руки-то, ясно, скоро до мозолей Сашка натер. Из сил стал выбиваться, все тише передвигается. Раскачивать его начало из стороны в сторону, как маятник… Значит, перехватывается рывками, с трудом… Вот и вовсе остановился…

Мы и дышать боимся – не сорвался бы, не ухнулся в воду. Тогда – поминай, как звали!..

Рассказчик подался вперед, уставился на трос где-то посредине реки. Слушатели невольно глядели туда же, словно действие происходило у них на глазах.

– Нет, опять двинулся. Дальше, дальше… «Молодец! – кричим мы. – Держись, Сашка!»

Но Сашка или не слышал, или силенка у него вымоталась. Опять остановился… Почти на самой середине реки… Повисел, повисел, глядим: что это такое? Ноги вверх вскинул, зацепился за трос… А, это он и ногами и руками решил поддерживаться.

Вдруг у Чижикова сорвались руки, и он полетел вниз головой.

…Зажмурился я тогда от страха, а когда открыл глаза, то вижу: вовсе не сорвался Сашка, а висит на ногах. Зацепился и висит книзу головой…

Все обошлось. Кепчонку только Сашка обронил с головы, уплыла вниз по реке. А сам он погодя немного снова вверх подтянулся и на руках дальше двинулся.

– А дальше, – не утерпел молоденький шофер. Ему сигналили с парома, подошла его очередь, но он только отмахнулся: поеду, мол, позже!

– Вовремя подоспел Чижиков. Огонь уже совсем рядом был. Еще бы минут пяток – и не миновать беды. Но Сашка сообразил, что сделать. По одной машине угонять в сторону да обратно возвращаться ему уже было некогда. Он завел сразу все три трактора, развернул, на один Ксюшку в кабину затолкал – гони, мол, прямо, нехитрое дело! Второй совсем без человека вперед отправил, а на третьем сам вдогонку покатил… Сквозь огонь вырвался… Так и спас все машины… Догнать-то потом да остановить их нехитро уж было…

– Да-а… Это верно – подвиг, так подвиг! – произнес молоденький шофер восхищенно.

Тракторист довольно потер колени.

– Согласен, значит? А знаешь, почему еще можно это назвать настоящим подвигом?

– Почему? Ясно почему – такое человек сделал!

– Сделал Чижиков, верно, такое, что не каждому по плечу, – возразил тракторист. – Только и это дело могло обернуться вовсе не подвигом.

– Как, то есть?

– А так. Важно, чтоб доброе дело на человеке добром отозвалось. Ведь вот бывает в кузнечном деле, сунешь стальной брус в огонь, а из огня в масло для закалки – глядь, перекалил. Хрупкая штука получилась, слабая на излом… То же и с человеком бывает. Мог Сашка после этого случая и совсем испортиться. Я, дескать, герой, мне теперь все с рук сойдет… И ломака бы вышел, а не герой.

– Ну, а он?

– А Сашке, наверное, такое вот страшное испытание, как на тросе, и нужно было. Переменился человек в корне… Совсем другим стал… Как бы трудно ни было – зубы стиснет, а сделает, что надо!..

Рассказчик вдруг усмехнулся.

– Только шутник и острослов такой же остался. Тут ничего не помогло…

– А Ксюша?.. – поинтересовался молоденький шофер, краснея.

– Что Ксюша? Еще большей хохотушкой стала… На Октябрьскую замуж ее выдаем.

За кого – никто уже не спросил…