Текст книги "Дембель Советского Союза (СИ)"

Автор книги: Николай Нестеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Глава 10

С товарищем Лигачевым мы посорились. Не так чтобы всерьез, но всесильный глава советского государства на меня явно обиделся. Оказывается, все наши разговоры с Леонтьевым записывались на пленку и в обязательном порядке отправлялись на стол начальству.

Можно не гадать, сам Николай Сергеевич и записывал – не доверил бы он такую скользкую миссию своим подчиненным, чтобы не расширять круг посвященных. Понимаю, приказ – есть приказ, государственная служба и интересы государства, но осадочек остался. До этого момента мне казалось, что у нас честные и доверительные отношения.

Егора Кузьмича задели слова, что он якобы был причастен к разжиганию советско-китайского конфликта. Посыпая голову пеплом учебника истории, я вынужден был признать, что зря наговаривал на доброго человека. Все оказалось с точностью до наоборот!

Гражданин Лигачев был лично знаком с товарищем Мао, и даже продемонстрировал мне фотографию, где они вдвоем улыбаются друг другу. Встречались они в 1957 году, когда будущий член ЦК еще был молодым губернатором в Новосибирской области и побывал с визитом в братском Китае. Если быть исторически точным, то работал он первым секретарем обкома, губернаторы тогда еще не водились на Руси.

Историю с планами «атомной кастрации» Китая он тоже подтвердил, охарактеризовав маршала Кулика целым рядом нецензурных эпитетов, покойному товарищу Устинову тоже досталось за внушаемость и мягкотелость. Поведал он интересную подробность: китайцы узнали об этой странной инициативе министра обороны СССР буквально на следующий день, причем от американцев! Не надо быть продвинутым попаданцем, чтобы уловить кому это реально было выгодно и чьи уши торчали за этой историей. Но за давностью лет выяснить, кто именно повлиял на Куликам и Устинова, и кто подсунул эту идею уже невозможно.

Выяснилось, пропагандой он не заимался, лишь недолгое время в середине шестидесятых годов курировал комсомольские стройки РСФСР, и к очернению Мао никоим образом не причастен. После снятия Хрущева и вовсе был сослан на хозяйственную работу в Томск, почти на двадцать лет.

На этом разговор закончился. Меня вежливо попросили на выход из кабинета.

После такой выволочки я ожидал репрессий, ужесточения режима содержания или иных неприятностей, но ничего особо не изменилось.

Высокое начальство обо мне забыло, или, скорее, сделало вид, что я не больно и нужен. В чем-то они наверняка правы: после удачного разгрома виртуального мятежа у них и так дел полно.

Возможно, это случайное совпаление, но как только я оказался в немилости у высокого начальства, так сразу пошла череда неудач.

Вдвоем со Славиком Борисовым впустую съездили в НАМИ с проектом будущей «Газели». Ехать пришлось на электричке, вместо личного автомобиля на этот раз мне выписали пропуск, впервые разрешив самостоятельно выбраться в Москву. Приняли нас сразу, по легенде мы представляли центр научно-технического творчества молодежи при МВТУ им. Баумана, и даже телефонную рекомендацию из министерства дали, а все равно проект завернули. Инженер-конструктор из НАМИ сразу зацепился за высоту кабины. По его словам, на заводе ГАЗ лишь одна камера окраски такого размера, старая уже, английского производства, купленная еще до Олимпиады, и кабина целиком в неё не войдет.

Тут я вспомнил, что ГАЗель первых выпусков имела пластиковую накладку вместо порога, наверняка именно по этой причине, и предложил использовать эту заплатку, как временное решение. Товарищи инженеры нехотя согласились, что это можно, хоть и не оптимально с точки зрения производства и эстетического совершенства. Чья бы корова мычала, тоже мне, эстеты нашлись.

В качестве морального утешения нас похвалили за качественную проработку деталей, пообещали почетную грамоту, но я бы не стал обольщаться – видно, что проект не впечатлил.

Похоже, не созрел еще советский автопром для коммерческой революции.

Вторая неудача ожидала меня на литературном фронте, причем сразу двойная. Минский журнал «Парус» мне не отдали. Причину не потрудились объяснить. С товарищем Лукьяненко и вовсе вышел конфуз: оказывается будущий писатель-фантаст еще только учится в медицинском институте в Алма-Ате, и вытащить его оттуда в ближайшие годы нет никакой разумной возможности. Разве, что в армию призвать, но это будет совсем уже не по совести. Впрочем, без собственного журнала он здесь не больно и нужен.

Еще одним признаком монаршей опалы стало возвращение на политическую сцену гражданина Каргиняна Сергея Ервандовича. Почти месяц его не было слышно и видно, а тут как черт из табакерки опять вынырнул, и сразу на главные полосы центральных газет. И, как всякая творческая личность, тут же примазался к чужим успехам, тонко намекнув во всех газетах сразу, что это он и есть – главный ум, честь и совесть, извиняюсь, идеолог нынешней эпохи. Конечно же, этот выдающийся политик с разгона вляпался в закавказские дела, извратив мои рекомендации до неузнаваемости, что впрочем, никакого результата не дало, только ещё больше запутало обстановку. Поскольку даже упоротые националисты не смогли переварить теорию о хозрасчетных нацреспубликах, да еще и на основе этно-народного самоуправления. В этот раз уважаемый Серега Ерванович превзошел сам себя по степени неадекватности.

Занятый политическими делами, я и не заметил, как образовался классический кризис управления на творческом фронте. Совсем упустил из виду, что студенты и школьники – это не наемные работники, а обычные дети и вьюноши, со взором горящим. Поэтому строить глобальные прожекты и планы на этом хлипком фундаменте – дело безнадежное. Так оно и случилось, ибо лето – это не только фрукты и солнце, но и пора каникул и экзаменов по штатному расписанию Министерства образования. Поэтому к концу июня количество юных программистов в моем коллективе снизилось втрое, баумановцы стали появляться в компьютерном классе намного реже, сказалась подготовка и сдача летней сессии. Не было счастья, еще и пенсионер выздоровел, который раньше вел шахматную секцию, так что умных деток, играющих лучше тренера, у меня тоже забрали.

Если учесть, что мега-проект с чудесным автомобилем «Газель» закончился не начавшись, а без поддержки с самого верха шансов на его продвижение нет никаких, то можно сказать, образовался творческий и производственный вакуум. Еще и Леонтьев куда-то пропал, отменив дежурную встречу в пятницу. Тоже демонстрация моей невостребованности и ненужности? Мавр сделал свое дело – мавр может уходить! Так вроде бы у классика сказано? Или это Дробыш про Тимати сказал?

Свободного времени у меня образовалась неприлично много, грех этим было не воспользоваться. Поэтому я занялся стратегическим наступлением на любовном фронте. Обидно, честное слово! Целый месяц меня динамит очаровательная дочь испанско-поданного, а я, видите ли, занят другими более важными делами. Так и квалификацию потерять можно. Решено – берем штурмом эту неприступную крепость.

Глава 11

– Если объект обольщения сложный, то есть, девушка капризная и неприступная, то прежде, чем проявить инициативу, требуется тщательно изучить привычки и предпочтения, окружение объекта и её интересы.

Если кто-то подумал, что я о своих планах в отношении дражайшей Ирины Викторовны рассказывал, то этот думающий явно ошибся. В данный момент мы воспитываем Славика, страдающего от нераздельного чувства к старосте курса.

– Но… Все это не имеет смысла, и напрасная трата времени, если ты внутренне не настроен на победу. Женщины чувствуют слабость и нерешительность на уровне интуиции и подсознания, а значит ты проиграл, даже не вступив в битву!

Не дал мне Бог сына в той жизни, дочками ограничился, теперь видимо выпал шанс воспитать чужого. Правда, педагогика и жизненный опыт утверждают, что воспитанием детей надо заниматься пока они поперек лавки умещаются, а как только дитя научилось ходить и говорить – воспитывать уже поздно. Здесь же имеем великовозрастное нечто ботанической наружности двадцати одного года от роду, что явно многова-то даже для Макаренко и Сухомлинского вместе взятых. Не спрашивайте, кто это такие – сам не помню уже. Один в колонии малолетних урок воспитывал, рекомендуя эти методы для всей страны, второй гуру педагогики на полном серьезе доказывал, что наследственность не важна, при социализме все дети рождаются праведниками и воспитываются обществом, исключительно при помощи правильных лозунгов. Может, это несколько вольная трактовка их педагогических воззрений, но мне, как дилетанту в этой области, простительно. Я не теоретик ни разу, а скорее практик. Хотя жизнь заставит, и педагогом станешь, причем сразу в масштабах страны.

Пока же тренируемся на подопытных ботаниках.

– М-да. Ты уверен, что Полина – это та девушка, которая тебе нужна? Вокруг столько милых и добрых дамочек, а тебя угораздило втюрится именно в эту злюку?

Славик угрюмо промолчал, лишь насупился и обиженно шмыгнул носом. Затем все же заступился за даму своего сердца.

– Она не злая, просто строгая и требовательная. Целеустремленная.

– Дык, я об этом и говорю. Упрямая и командовать любит. Хочешь всю жизнь прожить подкаблучником?

– Ну тебя. Любую фразу наизнанку вывернешь. Делать предложение руки и сердца я не собраюсь, с чего ты взял?

– Ура, хоть это радует! – развеселился я в ответ. – Решил поматросить и бросить? Не стыдно? Шучу, ладно, не обижайся. Давай разберемся, кто такая твоя Полина, и в чем наша ключевая проблема? Твоим нравственным и физическим воспитанием, а также приведением к мужественному образу займемся позже. У тебя же прекрасный аналитический ум, будущий гросмейстер, попробуй проанализировать ситуацию. Отстраненно и беспристрастно.

– У нас разный социальный статус и положение в обществе, – ошарашил сенсационным откровением Славик. – Она внучка самого Решетнева, а кто я? Единственная и любимая внучка, кстати.

– Я понял, что она внучка «самого Решетнева», не понял только, кто это и чем знаменит?

– Как? Ты не знаешь? Это же академик, один из отцов-основателей советской космонавтики. Наравне с Королевым, Челомеем и другими.

– Эээ. Тогда, конечно. Он жив ещё, так понимаю?

– Жив-здоров, возглавляет конструкторское бюро в Красноярске.

– Тогда ты зря комплексуешь. Красноярск – это в Сибири, а мы в Москве находимся. Почти в Москве. Внучка, пусть даже единственная, это наследница третьей очереди, так что не переживай.

– Причем здесь наследство?

– Так, к слову пришлось. Ты же не претендуешь на приданое из Красноярска, значит, и говорить не о чем. Тем более, звание академика внукам не передается, только детям. И то не всегда.

– Я серьёзно, а ты сводишь все к дурацким шуткам.

– Забудь. В Советском Союзе бесклассовое общество, нет у нас пока номенклатурной элиты, членство в которой передается по родословной. Не верю я, что отец-основатель космонавтики будет вести себя, как потомственный дворянин и фыркать при виде студента МВТУ. Скорее наоборот, порадуется за достойный выбор своей внучки. Проблема выеденного яйца не стоит.

– И что делать?

– Позиционировать тебя. Провести рекламную и маркетинговую компанию, по раскрутке бренда «Вячеслав Борисов», чтобы повысить рыночную капитализацию в глазах будущего инвестора.

– Ты с кем сейчас разговаривал? – похоже «бренд» не на шутку испугался. Причем за мое психическое здоровье.

– Это из индийской йоги. Мантра на удачу. Не обращай внимания. Позже сам поймешь.

– Опасаюсь я чего-то. Странный ты сегодня какой-то.

– Вооот! Ключевая твоя проблема – нерешительность. Капля сомнений разрушает гору намерений. Так сказал один великий навгаль, а ему стоит верить. Кто такой навгаль объясню как-нибудь на досуге. Кастаньеда еще кажется не написал свой труд, поэтому придется подождать немного.

– Кастаньеда – тоже йог из Индии? Фамилия похожа ни испанскую.

– Забудь пока. Это известный революционер с Кубы. Пока сидел в застенках у диктатора Батисты разработал методику медитации и просветления при помощи дешевых кубинских сигар. Но раз ты не куришь, то тебе она не подойдёт. Но прежде всего: в здоровом теле – здоровый дух. Ты спортом занимался?

– Как я понимаю, ты не о шахматах спрашиваешь?

– Славик, умоляю, не отвечай вопросом на вопрос.

– Легкой атлетикой занимался. Бег. На три и пять километров. Третий юношеский.

– Аллилуйя! Случилось чудо! Ты не перестаёшь меня удивлять. Надо же, стайер. Значит с дыхалкой и выносливостью все в порядке. Боксом или борьбой не занимался, чисто случайно?

– Мама не разрешила, – покраснел Славик. – Говорила, удары по голове опасны для мозга.

– Ты не еврей, случайно? Мама за тебя решает.

– Нет, белорус чистокровный. Хотя бабушка наполовину полячка…

– Стоп! Хватит. Только твоей родословной до седьмого колена мне не хватало. Завтра идем заниматься в спортивную секцию. Будем делать из тебя настоящего бойца.

– А как же удары по голове? Они же правда опасны. Врачи так говорят, – снова смутился и покраснел Славик.

– Ты хочешь всю жизнь прожить трусом? Или думаешь, Полина способна полюбить человека, который сбежит при виде пьяных хулиганов?

– Я не сбегу.

– Мало чести если тебя запинают какие-нибудь наркоши или малолетки гопники. Ты должен уметь постоять за себя и своих близких. Не бойся, тебе сказочно повезло с учителем, и по голове бить не будут. Но дело даже не в этом.

– А в чем?

– Если ты не можешь дать в морду, ты никогда не сможешь доказать свою правоту. Пусть даже за десять лет ты ни разу никого не ударишь, но ты должен знать и быть уверен, что ты это сможешь. Иначе тебя всегда размажут в споре, а вся наша жизнь – это череда спорных ситуаций и разборок. Ты ежедневно и ежечасно должен доказывать свою правоту и отстаивать свою точку зрения. И если ты не готов пойти до конца, до рукопашной, то ты почти всегда проиграешь, тому, кто на это способен. Любой урка тебя морально задавит, он-то всегда готов ударить, если аргументы закончатся, а ты – нет. Охмурение девки – это лишь частный случай такой же ситуации. Принцип тот же. Готов пойти до конца – почти гарантировано победишь.

– Это понимаю, – обреченно вздохнул будущий Казанова. – Но мне кажется, что Полине не очень нравятся спортсмены. Она обычно пренебрежительно о них отзывается. Как о не очень умных людях, извини.

– Ха. Три раза. Если это камешек в мой огород, от сами знаем кого, то можешь не извиняться. Что обо мне думает твоя Полина я и так знаю. На самом деле, все с точностью до наоборот. Чтобы девки вслух не говорили, им нравятся брутальные решительные мужики, способные отбить самку у другого самца. Вдобавок, ты у нас будешь не просто спортсменом, а весьма умным и образованным физкультурником. А это большая разница, как говорят в Одессе. К тому же, прославленным человеком, известным на весь Советский Союз!

– Издеваешься?

– Снова трусишь и сомневаешься? Если Александр Морозов что-то обещает, то обязательно это сделает.

– Это ты про «Газель»? За которую нам медаль и премию выпишут?

– Маловерный. Не все сразу. Быть тебе известным писателем-фантастом и руководителем Всесоюзного общества юных программистов. Так я сказал!

– «Двенадцать стульев» я тоже читал, и главу про Всепланетный шахматный турнир тоже, – решил съязвить мой протеже.

– Пусть тебе, Фома Неверующий, будет стыдно, когда обещание сбудется. Завтра на тренировку. Там воздастся тебе по речам твоим.

Глава 12

– Мне в «Буревестнике» больше понравилось, там зал просторный и здание новое, архитектура интересная.

– Помолчи немного, архитектор тоже мне нашелся. Дай подумать, куда лучше тебя пристроить.

В этот момент мы оказались перед дверями уже третьего спорткомлекса, предыдущие два «фитнес-центра» советского образца меня не устроили. Дворец спорта «Динамо» – наш последний шанс, поэтому список секций я изучал особенно внимательно. Славик своей трепотней лишь меня от этого важного выбора.

– «Динамо» – ментовская контора, не западло здесь заниматься?

– Твою жжжж! Славик, ты в нормальной семье инженера воспитывался, где ты таких слов нахватался? Не говоря уже о том, что следить надо за метлой в публичном месте, и не нести что попало, думать надо, что и где произносишь. Хочешь, чтобы нас отсюда под зад коленкой прямо сейчас выкинули?

– А я чо? Я ниче! Ты сам говорил, что слишком интеллигентно разговариваю, вот, стараюсь.

– Давай, договоримся. Ты молчишь все время, пока я рядом. Поверь, такой чувак вызывает намного больше уважения. «Кто много говорит – тот врет» – такая поговорка была у нас на районе, где вырос.

– В «Буревестнике» студентам можно бесплатно заниматься, а здесь десять рублей в месяц платить надо.

– Не дрейфь, в кассу платят только лохи. Мы с тренером договоримся на бартер. На обмен, по русски говоря. Волжской воблой отдаримся, у меня еще полпосылки осталось. Успел спрятать, пока соседи не сожрали все подчистую.

– Чего сразу на меня бочку катить? Я только одну успел уцепить.

– Вот-вот. Каждый по одной, половины нету. Сколько вас таких, загребущих с цепкими лапами, на этаже живет? Мне же для дела стратегический запас.

– Может деньгами лучше заплатим? Воблу сами съедим. Чертовски хороша, зараза!

– Слава, договорились же. Не надо тебе вслух ругаться. Не сочетается твой образ с выражениями из лексикона Михаила Боярского. Привыкай солидно и уверенно молчать. Уяснил?

– Ага! Не понял только, кто такие лохи?

– Пфф. Как об стену горох. Молча – это когда рот закрытый.

После этого Славик обиженно замолчал, но как оказалось, не надолго.

Тренера, нужного нам, не оказалось на месте, поэтому мы присели на скамейку и принялись глазеть на спортсменов.

Зал действительно небольшой, и ремонта не видел наверное уже лет десять, но уютный, с татами и боксерским рингом. По случаю послеобеденного времени в зале занимались только юные боксеры, нам же нужен был тренер по рукопашному бою, который должен был появиться примерно через полчаса.

– Почему борьба тебя не устраивает? Самбо или дзю-до? Рукопашный бой похож на обычный мордобой. Чем он лучше карате или бокса?

– Из жизненного опыта. Лично знал трех неплохих борцов, один даже на России второе место взял среди юниоров. Как под копирку ситуация: всех троих одинаково порезали в драке. Как только сближаешься с противником или идешь на удушение, тут тебе в бок и втыкают. Один случай при мне произошел. Был у меня друг Серега, под центнер весом, вольной борьбой всю жизнь занимался, по соревнованиям мотался по всей России, плюс боксом почти профессионально. Однажды около вино-водочного в очереди нарывается на него какой-то баклан, ужратый в ноль. Слово за слово, тот его посылает по известному всем адресу, Серега вспыхивает, не долго думая, отвешивает ему по полной, бросает через бедро, пинает несколько раз для профилактики. Я не вмешиваюсь, поскольку все по делу, по справедливости, не переживаю – у обдолбыша ни одного шанса против Серого, он и весил меньше килограмм на десять. В хлам ушатывает баклана, конкретно в мясо. Оставляем болезного лежать, идем дальше, шагов двадцать уже отошли, и тут друг мой, Серега, оседает на асфальт. Оказалось два проникающих: печень и селезенка проткнуты. В горячке боя тот даже не заметил сначала, как его ножом пырнули. Год потом по больничкам кантовался, еле откачали. Мораль сей басни какова?

– Носить нож с собой?

– Тьфу. И в кого ты такой наивный? Нож в кармане – это же срок с гарантией. Даже если перочиный, раскладной, купленный за рубль-двадцать в соседнем магазине «Хозтовары». Ибо наша милиция рассуждает так: раз ты нож с собой носишь, значит имеешь умысел его использовать. Горишь желанием ткнуть первого попавшегося прохожего. Если что, виновен тоже ты, а не гражданин Хренушкин, дважды судимый, которого ты специально порезал, когда он вежливо спрашивал, как пройти в библиотеку во втором часу ночи в Химкинском лесу. К тому же, почти любой удар ножом в тело может оказаться смертельным: задел артерию и хана. Нужен тебе труп в биографии? Мораль сей басни такова: против ножа нет приема. Беги сразу, целее будешь.

– Это кто здесь такой умный, советы по ножевому бою раздает?

По закону подлости, тренер, которого мы ждали, появился аккурат в тот момент, когда я пафосно поучал своего подопечного. Выглядел он внушительно. Тренер, а не Славик. Крепкий суровый мужик, лет сорока, с брутальной лысиной, с поломанными ушами и тяжелым подбородком. Умный хитрый взгляд – явно непростой товарищ.

– Откуда будете? Почему без формы?

– Вот, хотели записаться во взрослую секцию.

– Не поздно вам начинать?

– Владимир Викентьевич, я правильно понимаю? – имя и отчество на вахте выпытал заранее. – Лучше поздно, чем никогда. Товарищ мой едет в Челябинск на завод работать по распределению, а там город такой, что ботаники физически не выживают. Подучиться немного, чтобы за себя постоять мог. Хотя бы пару минут.

– С каких пор выпускников Бауманки в Челябинск распределяют? Кому ты сказки рассказываешь? Или у нас новый факультет в городе недавно открыли?

– Ничего-то от вас не скроешь! Челябинск – это образно. Не положено нам распросраняться, куда и зачем едем работать. С таким же успехом это может быть Свердловск или Красноярск. Законы поведения в обществе от этого не меняются. И там и там выживает только подготовленный.

– Словоблудием у тебя хорошо получается заниматься. Другу твоему понятно, что нужно. Тебя каким ветром занесло? Есть у меня чуйка, что ты любого хулигана заболтаешь так, что он с себя часы снимет и тебе подарит, еще и денег займет. По повадкам, натуральный цыган, только славянской наружности. Сразу говорю, если по уголовной масти, то зря сюда притащился.

– Обижаете, товарищ тренер. Только что дембельнулся. Герой пограничник. Закавказский Краснознаменный округ. Спецназ погранвойск.

Владимир Викентьевич задумчиво пошевелил губами, словно пельмень пережевывая, сонно прикрыл глаза и поразмыслив, решил, что нафиг мы ему не нужны. О чем и сообщил нам, вежливо указав глазами в направлении выхода.

– Товарищ тренер, как вы относитесь к хорошему коньяку? Десятилетний «КВ». Марочный. У меня с собой.

Вопрос заставил собеседника обернуться, небольшая толпа зрителей, образовавшаяся за время нашего разговора, заинтересовано насторожилась. Судя по всему, это та самая «взрослая секция» на занятия подтянулась.

– Алкоголь и спорт не совместимы, – сказал, как отрезал. Однако глаза выдали заинтересованость.

– Дык, я же не пить предлагаю. На спор ставлю. Если продержусь пять минут против вашего лучшего бойца на ринге, вы нас принимаете в секцию. Если не выдержу – коньяк ваш. Слеза, а не бренди. Такой только Гейдару Алиеву на стол подают. Ну как спорим?

В толпе народ заулыбался, послышались веселые комментарии, на что тренер лишь шикнул, заставив зрителей утихнуть.

– Здесь не цирк, а дворец спорта. Клоуны нам не нужны.

– Согласен полы во всем зале после тренировки со шваброй вымыть, если проиграю.

Славик неожиданно присоединился к моему обещанию. То ли страсть к чистоте проснулась, то ли уверенность в моей победе. Похвально в любом случае – характер воспитывать начал.

Среди спортсменов, судя по веселому шуму, уже ставки начали делать. Пока только на то, каким способом нас выкинут за дверь.

– Даю десять секунд, и чтоб вас здесь не было, – тренер был непреклонен, аки премьер, любитель Айфонов, сообщающий пенсионерам, что денег нет и не будет.

Наивный. От меня так легко не отделаться. Пришлось брать на «слабо», изображать разочарование в обществе «Динамо», ранее таком уважаемом и почитаемом среди поклонников спорта.

– Вымерли на Руси богатыри, может только в «Буревестнике» остались? – примерно так сформулировал я свой посыл, и, все же вывел, товарища тренера из равновесия.

Впрочем, тот быстро сообразил, что его элементарно развели на словах, но отказываться было поздно – спортивная общественность жаждала крови наглеца, возможно реальной. Хотя бы, из разбитого носа для начала.

Владимир Викентьевич хитро ощерился сразу тридцатью зубами и двумя золотыми фиксами, и злорадно пообещал, что полы я буду драить пока они не засверкают, как яйца у коня Буденого.

Коварный физкультурник тут же подложил первую свинью: волюнтариски поменял место битвы с ринга на татами. И вместо рукопашного боя, предложил победить в чистой борьбе. Припомнил подслушанные мои слова о подрезанных товарищах-борцах, интуитивно уловив, что к возне в партере я отношусь скептически. Тем более, я изначально предложил бой на ринге, а это сразу указывает на любителя драться в стойке.

В принципе, ВэВэ, так здесь принято сокращать Владимира Викентьевича, прав – борцовская техника в уличных схватках противопоказана категорически. Про нож я уже упоминал, но запросто может оказаться, что противник не один: напарник отлить в кусты отошел, или в магазин за сигаретами, или за спиной притаился. И тут вы такие умные катаетесь по асфальту, обнимая друг друга – подходи и пробивай ногой в голову, как по футбольному мячу. После такого удара выжить – реально проблема.

Не учел он одного – полезное знание пришло в мою тыковку лишь много позже, в зрелом возрасте, на примерах покалеченных знакомых и товарищей. По молодости, сразу после армии, я именно с борьбы и начинал.

ВВ был опытным тренером, и конечно не мог допустить новичка на татами, не убедившись в знании элементарной техники безопасности. Поэтому заставил меня продемонстрировать, умею ли я правильно падать после броска, после чего удовлетворительно хмыкнул: «Дзюдоист, значит?».

Хитрый мужик, сразу понял по технике исполнения падений, чем занимался, только я раньше догадался и продемонстрировал, именно, то что от меня ожидалось.

Осознав, что я не так прост, как изначально казалось, и не чистый боксер, ВВ в очередной раз усложнил мне задачу.

– Лосев, скидывай кимоно, штаны только оставь. Покажешь этому любителю поболтать, где раки зимуют. Только не перестарайся. Чтобы «скорую» не пришлось вызывать.

Лосев оказался крупным амбалом, с огромными загребущими лапами, бычьей шеей и мощным торсом. Эдакий Минотавр в белых штанах из Реутова. Морда лица соответствующая: беременным женщинам и слабонервным в темном подъезде с ним лучше не встречаться. Во избежание утери прав на материнский капитал.

На мне же обычные советские «треники», купленные накануне в «Спорттоварах» и белая хэбэшная футболка, почему-то уже растянутая, хотя ни разу не надеванная. Видимо, из знаменитого узбекского хлопка сделана, собранного под руководством товарища Рашидова.

Была надежда, что против меня выставят самбиста или дзюдоиста, тогда я имел бы преимущество, поскольку захваты и приемы проводить, когда противник в куртке намного удобнее, но дядя Вова это учел, и выставил против меня бугая с голым торсом и примерно на восемь килограмм тяжелее. В таком виде вольникам удобнее всего бороться, в самбо почти всем броски и приемы проводятся после захвата одежды.

После первых секунд боя отчетливо понял, что ловить с таким противником мне нечего. Лосев, видимо, раньше занимался вольной или греко-римской борьбой, и поэтому никакого дискомфорта не испытывал, уверено вязал и давил меня за счет силы и массы. Причем грамотно вел бой, не допуская ошибок и не дергаясь на провокации. Опытный боец, уровня кэмээс примерно. Причем, похоже самбист – самый неудобный вариант из всех.

Можно, конечно пробегать все пять минут, но тренер сразу оговорил, что засчитывается только чистая победа. Ничья равноценна проигрышу.

Пришлось рисковать. Ловлюсь на прием, отдаю руку противнику, и тот мгновенно заваливает меня на пол и переводит на болевой, пытаясь разорвать замок. В самбо или дзю-до такая ситуация фактически равна поражению, противник фиксирует тебя ногами, прижимая к татами и гарантированно разрывает сцепку двух рук за счет мощных мышц спины. После чего локоть идет на излом, и остается только стучать три раза, прося пощады, чтобы избежать травмы.

Зрители, тренер, да и сам Лосев уверены, что все закончилось. При всем уважении к советскому самбо и японским самураям, бразильские борцы джиу-джитсу в такой ситуации считают иначе. Когда в девяностых появились первые видео с бразильцами в боях без правил, это был чистый шок. Эти гуттаперчевые засран… мастера выворачивались из любого болевого приема в самбо. Причем сами проводили конприемы при любой возможности из любого положения, даже снизу вверх, или повиснув вниз головой на противнике.

Но в СССР об этом стиле борьбы похоже еще никто не знает! Разве, что самоучки какие-нибудь или единичные профи в спецназе, но точно не спортсмены.

Опять же, не зная точно, как противодействовать, вы такого живчика фиг дожмете, а Лосев просто не подозревал, что такое вообще возможно.

Поэтому когда я делаю переворот через себя и одновременно оказываюсь сверху на нем, то он оказывается в очень необычной ситуации, никогда не встречающейся в самбо. Теперь я всей тушкой взгромоздился сверху, а он упирается головой и плечами в пол в позе «ЗЮ», кверху ногами.

Опытные бойцы, знакомые с этим приемом, либо отпускают руку, либо сами делают подобный «кувырок», возвращая ситуацию обратно. Лосев очевидно потерялся, только что он праздновал победу, теперь стоит на голове, вывернув шею, а сверху на него давят две массы тела: своего собственного и противника.

Можно просто подождать, ничего не предпринимая, почти два центнера живого веса висящие на одной шее, дыхание у противника затруднено и он скоро потеряет силы, но мне нужна эффектная победа, поэтому разрываю замок, и тут же перехожу на болевой уже сам.

Скручивание стопы – ничем не хуже вывернутого локтя. В самбо почему-то его используют реже, а бразильцы или голландцы выходя на ринг, наоборот, очень любят именно этот прием использовать.

Лосев мужественно терпел секунд тридцать, я даже стал переживать, как бы не покалечить, но всякому терпению есть предел, и наконец противник не выдержал, сдался.

– М-да. Фрукт еще тот.

– Ну так как? Берете нас в секцию, товарищ тренер?

– Беру. Хотя уверен, что много раз пожалею об этом. Нет, ну это надо же! Самого Лосева и мордой в татами. Куда мир катится?

– Владимир Викентьевич. Примите от нас коньяк в знак признательности, мы же теперь спортсмены – нам нельзя.

– Правильно. Коньяк мне, вам… полы драить после тренировки. Весь зал. И чтобы всё блестело, как…

– Как у лошади Буденого! Понял. Будет сделано.

– Тьфу ты. Такую рифму испортил. Ну какая лошадь!? Конь у него был.