Текст книги "Учитель ботаники, или Разговор с растениями"

Автор книги: Николай Верзилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Кто будет учителем?

ождь пошёл. Пойдёмте переждём его в нашей беседке. Тучка небольшая – скоро пройдёт, – сказала Зина.

Они сели на скамейки и смотрели сквозь листья и сквозь струйки дождя на свой школьный участок.

– Задумались, а о чём? – спросил Мохов.

– Да вот думаю, что все старшеклассники только и говорят: надо раньше выбирать профессию. Уже после восьмого надо идти в ПТУ, а в какое? Какую профессию выбрать? Выберешь, а потом не понравится, – рассуждал Серёжа.

– Нам о профессии говорить раненько, – усмехнулся Базыкин.

– Всё-таки хоть мы только в шестом классе, – рассуждал Мохов, – но у нас уже могут быть интересы, увлечения. Я твёрдо решил – буду ботаником. Не физиологом растений – они уж слишком захимичились и заматематичились, – а флористом-экологом. И не столько по защите и охране природы, а как влиять, улучшать природу самими растениями. Как бы сказать, не влиять средой на растения, а растениями создавать среду.

– Обстоятельно рассуждаешь, – перебил Базыкин. – Но вот вопрос: а если ты потом не найдёшь по сердцу работы? Куда ты пойдёшь? Станешь учителем ботаники?

– Ну, это видно будет.

– А я вот хочу быть методистом. Такое слово есть, означающее учи-и-тель учи-и-телей, – пропела Зина.

– Ого, хватила как далеко! – крякнул Мохов.

– Учит учителей – методист. Моя тётя учит студентов и учителей. А что? Для артистки нужен талант, для инженера – способности в математике и по конструкциям и для хорошего учителя тоже должны быть способности и даже талант. Вот Николай Павлович сначала ко мне плохо относился, а потом сказал, что у меня пе-да-го-ги-чес-кий талант.

– Ну ты, Зинка, и задаёшься. Надо же, ни более ни менее – учитель учителей, – пробурчал Серёжа.

– Ничего не задаюсь. Ведь вот у Николая Павловича талант учителя. Ты, Серёжа, умеешь рассуждать. Обсудим, что хорошего как у педагога у нашего Николая Павловича? Пусть каждый скажет, что ему нравится в его преподавании.

– Нет, сначала мы обсудим, можешь ли ты быть учительницей.

– Почему нет?

– А потому, что ты, Зинка, злая.

– Ничего подобного, что я, к Базыкину или к Кате злая?

– Ты подзуживаешь, а это всех обижает. Поучаешь всех, когда надо и не надо. Кроме того, ты первая ученица.

– Ну разве плохо для учителя на отлично знать предмет?

– Первые – это у них в крови – они всегда и везде выхваляются, завидуют успехам других и презирают неуспевающих, – сказал Мохов.

– Что правда, то правда, – сказал Базыкин, – а вот Николай Павлович, наоборот, больше внимания обращает на отстающих и всегда хотит… хочет им помочь…

– Он справедлив и ко всем равно хорошо относится. Вон Зинке, зная её норов, сначала ходу не давал, а потом стал поощрять, – сказал Егор.

– Всё дело в том, что каждый учитель, как и Николай Павлович, старается заинтересовать нас наукой, знает, что нам интересно. Открывает нам неизвестное. Он сам любит науку и природу, – раздумчиво высказался Николаев.

– Умеет привлечь всех ребят к работе, хороший организатор. Он боец, всегда отстаивает свою ботанику.

– Он фантазёр, твой Николай Павлович, – усмехнулся Мохов, – но он осуществляет свои фантазии.

– Во-первых, он не мой, не твой. Это наш учитель. Во-вторых, всё это не фантазия, а методика – такая наука, чему и как учить. Я смотрела книги у моей тёти-методиста.

И он наверняка методику хорошо знает.

– Мы столько наговорили о качествах нашего учителя ботаники, и получается, что таким учителем быть трудно. Ответственная работа. Отвечай за знания и воспитание таких оболтусов, как мы. Кто решится стать учителем? – спросил Мохов.

– Ну конечно, ты хочешь быть просто ботаником. Значит, Николай Павлович как пример учителя на тебя не повлиял.

– Наоборот, он заставил меня полюбить ботанику. И я ему за это благодарен.

– А ты, Базыкин? – спросила Зина.

– Что мне сказать, какой из меня учитель был бы. Если бы мне одолеть эту математику да физику, я подался бы, пожалуй, в технику. Интересно конструкциями заниматься. Может быть, бионикой? Здорово эта вся техника у растений, как говорил Николай Павлович, заимствуется.

– Я, пожалуй, хочу быть учителем, – заявил Серёжа. – Что растения или что конструкции, машины, разная продукция, сходящая с конвейеров, в сравнении с воспитанием живых детей, растущих на глазах учителя. Воспитание людей в школе, самое значительное, замечательное в человеческом обществе…

– Ну, зафилософствовал наш Серёже-е-енька, – запела Зина.

– Я буду простым учителем. Учительство – нужнейшая из всех профессий, – закончил Николаев.

– Я не хочу быть учительницей в школе, – сказала Катя. – Я люблю самых маленьких. Где мне справиться с пятиклассниками? Шумные, не слушаются, не успевают, дерутся. Я лучше пойду в детский сад малышей воспитывать.

– Ну эти, маленькие, дадут там тебе жизни, – пробасил Базыкин.

– С ними-то как-нибудь справлюсь.

Дождь перестал…

В беседке стемнело. А ребята всё ещё оживлённо обсуждали свои взгляды, сомнения и мечты.

Учитель Николай Павлович сидел за письменным столом у окна и размышлял. Окно упиралось в зелёную листву деревьев. Они забирали солнечные лучи, и в комнате было темно. На столе горела лампа. Вокруг света лежали бумажки с записями: «План преподавания», «Варианты уроков», «Сделанные ошибки». За пределами светлого круга – штабеля книг и тетрадей. Учитель размышлял.

«Доволен ли я своей работой, что я – учитель?

Да, несомненно. Что может быть радостней работы с детьми. Видеть, как они растут на глазах, словно растения, и не физически только, но умственно, как личности.

Своим радостным восприятием, своими вопросами они обновляют меня. Я начинаю жить их интересами и сам становлюсь моложе, бодрее, и для меня… открываются двери в неизведанное.

Почему я обратил такое внимание на ботанику в пятом классе и потратил столько сил на её преподавание в таком многообразии различных форм?

Ботаникой начинается целый цикл последующих биологических курсов: зоологии, анатомии и физиологии человека, общей биологии. Но в других курсах уже нет такого богатства возможностей многообразного общения с живой природой: экскурсий, опытов в школьном саду, в уголке живой природы.

И опытов, и наблюдений, общения с живыми организмами и природой в старших классах постепенно становится всё меньше. И запас впечатлений и практическое умение в процессе изучения всей биологии основывается на том, как была изучена ботаника. Ботаника – фундамент для всей школьной биологии».

Затем снова стал себя допытывать.

«Конечно, легче преподавать биологию в малокомплектной школе на селе. Детей мало, параллельных классов нет, старшие классы тоже не везде есть. Всех ребят можно знать наизусть. И природа рядом, и сельское хозяйство. Главное же, в сельских школах часто нет оборудования и тут открывается такое широкое поле творческой деятельности учителя. Всё нужно создавать самому с помощью учащихся… Мечтать, планировать и осуществлять. В этом смысл, радость и счастье жизни.

Я доволен своей деятельностью учителя. Но вот кто из учащихся пойдёт на эту трудную и сложную работу? Скажут, какая радость быть учителем?!»

Николай Павлович долго сидел, размышляя у светлого круга от лампы. За окном шёл дождь.

Он не знал, что в беседке сидели его ученики, с любовью обсуждавшие его уроки и его отношение к ним, к науке, к природе. А любовь учеников – это самая большая награда учителю.