Текст книги "Дело о меде (СИ)"

Автор книги: Николай Голь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Николай Голь
Дело о меде

Первое апреля – никому не верю.

Ну и здорово же прошло первое апреля в Старом Логове! Здешним жителям вообще редко приходилось скучать, но этот день выдался насыщенным на удивление. Во-первых, в гости к Медведю приехала из Берлоговки бабушка, Большая Медведица. Привезла в подарок меду – двенадцать баночек, целую дюжину. А во-вторых, говорит:

– Что это вы такие серьезные? На календарь что ли забыли посмотреть?

– Я, например, смотрел, – отвечает внук. – Я ведь как-никак главный тут по чрезвычайным ситуациям. Спасатель.

– Не верю! – говорит бабушка.

– Почему не веришь? – засопел Медведь. – Если ураган или пожар случится, кто тут как тут? Я конечно. Должность у меня ответственная. А весной наш Быстрый Ручей может из берегов выйти в результате таяния снежных масс. Так что я за календарем внимательно слежу.

– Первое апреля – никому не верю! – улыбается Большая Медведица. – Давайте, ребята, в день розыгрышей что-нибудь придумаем!

Много разных шуток было в тот раз в Старом Логове. Не поддавался только Медведь. Слишком серьезен для этого и прям был характер спасателя.

– Ничего, – шепнула Большая Медведица волчонку и Морковкину, – уж я-то найду, что его волнует. Не останется внучок без первоапрельского розыгрыша.

На том и разошлись.

Дни бежали своим чередом. Большая Медведица уехала в свою Берлоговку. Успела вовремя: половодье оказалось в этом году необычайно широким – не зря волновался Медведь. Забот у спасателя было невпроворот: то зайчата окажутся на маленьком островке среди бескрайнего разлива, то старый лось увязнет в болоте, то бобровая плотина даст течь. С утра до вечера приходилось Медведю трудиться без отдыха. Ночью он падал на постель и засыпал как убитый, а чуть проглянет солнце – новые заботы. Устал спасатель, изнервничался.

Однако всему, даже чрезвычайным ситуациям, наступает конец. Постепенно жизнь вошла в привычное русло. Но только не Быстрый Ручей: он так и оставался бурной рекой, отрезавшей Старое Логово от остального мира. И никто не знал, какие необычайные происшествия ждут старологовцев впереди.

Прекрасным солнечным вечером Ух и Морковкин играли в домино у волчонка на кухне. Костяшки с грохотом ударялись о поверхность стола.

– Кто-то стучит, – повел ухом Морковкин.

– Это мы стучим, – сказал Ух. – Шесть – пусто!

– Пусто – пусто!

Дверь тихонько приоткрылась, и в кухню просунулась голова Медведя.

– Ну вы и шутники! – обиженно пробасил спасатель. – Полон дом народа, а вы говорите: «Пусто». Я уж колотил в дверь, колотил… Видеть никого не хотите что ли?

– Заходи, – приветливо сказал Ух. – Мы в домино сражаемся. Присоединяйся.

– Рад бы, да не могу, – ответил Медведь. – Я ведь по делу. Лично к тебе, Ух.

В голосе посетителя слышалась какая-то несвойственная бодрому спасателю неуверенность. Ух присмотрелся к Медведю повнимательней. Брови мрачно насуплены. Во взгляде тоска.

– Какие проблемы, Михаил?

Спасатель смущенно отвел глаза.

– Одним словом. Куда-то пропадает у меня мед. Даже сны страшные сниться стали, что скоро мед совсем кончится, и никогда его уже больше не будет.

– А давно ли ты стал замечать исчезновение меда? – нахмурив в раздумье лоб, осведомился Ух.

– Трудно сказать. Пока паводок не сошел, некогда было баночки пересчитывать. А как поспокойнее стало, провел ревизию – и аж шерсть дыбом поднялась.

– И что ты сделал?

– Замок на подвал навесил. Большой. Ключ всегда при мне – вот он, на веревочке. На шее ношу. А мед все равно пропадает. Что ни ночь – то одна баночка.

– Интересно, – промолвил Ух. – Выходит, кто-то каждую ночь пробирается в твой подвал и уносит мед, – но понемножку. Странный какой грабитель! Ты кого-нибудь подозреваешь?

– Ну, что тут скажешь? – пожал плечами Медведь. – В Старом Логове такого никогда не бывало. Наверное, кто-то чужой колобродит.

– Откуда чужому взяться? – почесал за ухом Морковкин. – Вокруг нас – Быстрый Ручей. Мы сейчас на острове живем.

– И думать об этом не хочу! – рявкнул спасатель. – Мы же тут все не один год знакомы! Наверное, и впрямь в лесу Леший завелся.

– Леший? – волчонок искренне удивился.

– Да вот, понимаешь, приходит как-то с неделю назад с утра пораньше тетка Ондатра за баночкой меда и говорит, что ночь без сна промаялась. Вышла за дверь – и обратно в дом: кто-то бродит по лесу, дышит тяжело, буреломом трещит.

– Так! – сказал Ух. – Ты, Михаил, иди, занимайся чрезвычайными ситуациями. А мы с Морковкиным обсудим кое-что. Будем держать тебя в курсе дела.

Первая версия

Ух ненадолго вышел и вернулся с картонной папкой-скоросшивателем.

– Морковкин! Ты – помощник следователя. Бери авторучку и пиши на обложке: «ДЕЛО О МЕДЕ». Написал? Молодец. Будем в эту папку вкладывать бумаги, относящиеся к расследованию. Итак, вкладываем первую страницу. Излагаем на ней возникшую версию. Все понял?

– В общем-то, да, но не совсем, – ответил Морковкин. – Что за версия у нас возникла?

– Раз мед пропадает, значит, он кому-то нужен. Кому?

– Лешему? – предположил Кролик.

– Лешего не бывает, и хватит об этом. А вот тетку Ондатру нужно как следует расспросить. Значит, пишем. «ВЕРСИЯ ПЕРВАЯ. Тетка Ондатра».

Положив в папку десяток чистых листов и прихватив карандаш, следственная группа вышла из дома и, немного побродя по Старому Логову, столкнулась с теткой Ондатрой нос к носу.

– Доброго вам здоровьичка, – затараторила Ондатра, – да только где его возьмешь-то? Климат мало способствует. Вот мой старик Ондатр с неделю тому простудился, так простудился, что просто ужас. Все кашляет и кашляет. Ладно бы днем, а он и ночью: «Кхе-кхе, кхе-кхе». Спать не дает. Спасибо Медведю – баночку медку дал, чтобы грудь старику растереть. Но Ондатр мой так до конца еще и не вылечился. Все в постели лежит, не встает. А ведь просила я Медведя дать две баночки – не дал.

– Почему? – насторожился Ух.

– Сказал, и рад бы, да никак не может. Слишком много, дескать, появилось любителей меда. Архимед Кузьмич Пифагоров, который изобретатель, пристал к нему как банный лист: дай да дай. Пришлось поделиться. Ну да я не в обиде. Оно и верно: на всех не напасешься. Ну ладно, заболталась я тут, – и тетка Ондатра исчезла среди деревьев.

Вторая и третья версии

Начало темнеть. Ух объявил рабочий день законченным. Возражений не последовало. По широкой просеке приятели двинулись из лесу. На развилке волчонок предложил разделиться.

– Тебе, Морковкин, лучше направо пойти, а я по этой тропинке быстрей до дому доберусь.

Морковкину стало немного не по себе. Но вслух он ничего не сказал. Постеснялся.

– Пока! – пискнул Морковкин и, прижимая папку к боку, поскакал по правой тропинке, стараясь не глядеть по сторонам.

Тьма решительно входила в свои права. Сердце так и норовило выскочить из груди. Чтобы успокоить его, Кролик сделал остановку и заговорил сам с собой, надеясь, что живой голос сделает мертвенное молчание леса не таким страшным.

– Не трусь, Морковкин, – сказал Морковкин, – переведи дух.

– Ух… – раздалось у него над головой.

– Караул! – крикнул Морковкин.

– Ух! – сказал Леший. Конечно Леший! Кто же еще?

– Ух! – настойчиво повторил Леший.

Кролик, не разбирая дороги, бросился прочь. Он несся так быстро, что ветер свистел в ушах. В почти бессознательном состоянии выскочил он из леса, но не остановился, а продолжил отчаянный бег и, придя в себя, обнаружил, что оказался высоко на ветвях Большой Черемухи и спуститься без посторонней помощи никак не сможет.

Разбудило Морковкина раннее солнце. Морковкин лежал на широком разветвлении Большой Черемухи, как в постели. Слезать самому? Морковкин так и передернулся от ужаса. Оставалось только ждать. Морковкин раскрыл папку, достал карандаш и записал: «ВЕРСИЯ ВТОРАЯ. Леший».

Раздалось характерное жужжание. К Большой Черемухе несся пчелиный рой. Впереди – пчела Ульяна. Когда-то она со всей своей командой жила в улье – потому и имя такое. Потом в улье стала протекать крыша, и пчелы перебрались в дупло старого дуба, что на Лесной Опушке. Морковкин окликнул пчелу.

– Подож-ж-ж-ди, Морковкин, не до тебя сейчас! – отозвалась Ульяна и продолжила путь.

Но куда, интересно, пчелы летят так спешно и целенаправленно? Кажется, к медвежьему дому. Точно. А зачем? Думай, помощник следователя! Мысли вились в голове Морковкина как пчелиный рой: «Пчелы… Медведь… Мед…» Морковкин перевернул в папке страницу, послюнил карандаш и решительно вывел: «ВЕРСИЯ ТРЕТЬЯ. Пчелы».

Чтобы потом чего-нибудь не упустить, Кролик Морковкин торопливо заносил на бумагу возникающие идеи. Запись выглядела таким образом:

«ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ. Мед у Медведя крадут пчелы.

ВОПРОС. Зачем пчелам красть чужой мед?

ОТВЕТ. Нет ответа.

ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ. Пчелам нужен не мед.

ВОПРОС. Что же им тогда нужно?

ОТВЕТ. Пчелам нужны баночки.

ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ. Пчелам нужны баночки, чтобы хранить мед, который они сами делают.

ВОПРОС. Как они баночки уносят?

ОТВЕТ. Нет ответа».

Вдруг снизу раздался знакомый голос.

– А все-таки весна – хорошее время года, – бормотал сам себе под нос уныло ковыляющий мимо спасатель.

– Медведь, – крикнул сверху Морковкин, – погляди сюда!

Медведь тряхнул головой, отвлекся от своих мыслей и пригляделся сквозь клейкую молодую листву к Кролику.

– А, Морковкин! Привет. Как ты там оказался?

– Да как-то само собой получилось, – смущенно признался Морковкин. – Ты меня отсюда не снимешь?

– Вообще-то я по важному вызову спешу, – ответил, вздыхая, Медведь и привычно полез по ветвям вверх. – Пчелы, понимаешь, просят осмотреть Лесную Опушку. Кажется им, что ночью вокруг их Пчелиного Дупла Леший топтался. – Говоря это, спасатель потихоньку добрался до Кролика. – Держи лапу! Начинаем спуск!

Оказавшись наконец на земле, Морковкин отряхнулся, быстро принял деловой вид и открыл папку.

– Имеется несколько вопросов. Первый: зачем к тебе пчелы прилетали?

– Да затем и прилетали, чтобы про Лешего сообщить.

– А мед они взять не могли? Медведь посмотрел с удивлением:

– Зачем им мед? К тому же, когда они прилетели, я уже проснулся и баночки пересчитал.

– Все на месте?

– Если бы! – тяжко вздохнул спасатель. – Снова одна исчезла. А я ведь кровать у самой подвальной двери поставил, чтобы никакой вор пробраться не мог! И все равно!… Ладно, пойду, стало быть, Лесную Опушку осматривать.

– Я с тобой, – вызвался Морковкин.

До Лесной Опушки добрались безо всяких приключений.

– Подержи-ка! – Морковкин передал заветную папку-скоросшиватель Медведю и стал, зорко вглядываясь, обходить Лесную Опушку по большому кругу. – Оставайся на месте. Главное – не затоптать следы.

Раздвигая лапками траву в надежде отыскать улики, Кролик постепенно сужал круги, медленно приближаясь к дубу с Пчелиным Дуплом.

– Это еще что такое? Иди-ка сюда, вместе посмотрим.

Медведь двинулся на зов.

– Да куда ты? Папку-то оставь! Она тебе мешать будет.

Спасатель хотел положить папку на землю, но Морковкин истошно завопил:

– Только не на траву! Она мокрая! Следственное дело погубишь!

Медведь огляделся в поисках подходящего места для столь важных документов и, не найдя ничего лучшего, положил скоросшиватель в Пчелиное Дупло.

Спасатель подошел к Кролику и склонился рядом с ним над травой.

– Видишь – след! – указал Морковкин на явную примятость травяного покрова. – А огромный-то какой! Крупный Леший нам попался.

– Еще не попался, – охладил помощника следователя Медведь. – Но никуда он от нас не денется. Смотри, как коготь хорошо отпечатался.

– А вот клочок шерсти. Буроватая слегка. – Морковкин осторожно положил вещественное доказательство в специально прихваченный полиэтиленовый мешочек. – Выходит, завелся-таки у нас Леший. Огромный, когтистый и косматый. Наверняка это он у тебя мед уносит.

– А Ух сомневается, – развел лапами Медведь.

Четвертая и пятая версии

– Где только тебя леший носит? – Ух поджидал Кролика на опушке леса.

– Кстати, о Лешем. У меня есть доказательства, – сказал Морковкин и помахал в воздухе полиэтиленовым мешочком с шерстью.

Ух устало прикрыл глаза.

– И смотреть не хочу. Вы сговорились что ли? Вот и Архимед Кузьмич: «Леший, Леший!»

– Ты разговаривал с Пифагоровым?

– А где я, по-твоему, был? Помнишь, тетка Ондатра сказала, что Архимед Кузьмич просил у Медведя меда? А зачем изобретателю мед? Он сладкого вообще не любит. Я стрелой полетел к туннелефону, чтобы вопрос этот разрешить. Ну, давай нашу папку. Я туда показания Пифагорова положу.

Морковкин протянул скоросшиватель. Ух собрался открыть папку, но вдруг взгляд волчонка сделался острым и тревожным.

– Помощник следователя! Что это такое?

На обложке скоросшивателя расплывалось жирное пятнышко, небольшое, но заметное. Ух осмотрел пятно, тщательно его обнюхал, под конец лизнул и поднялся из-за стола во весь рост:

– Натуральный мед!

Ух размышлял не больше двух секунд.

– Представим себе похитителя. Он уносит баночку. Тут его охватывает смущение: не ошибся ли? Вдруг в баночке не мед, а другое вещество коричневато-желтого цвета? Он снимает крышку, запускает лапу внутрь, пробует на вкус. Потом на папке остаются от лапки характерные отпечатки. Нет, не зря говорят, что у следователя должны быть чистые руки! И к помощнику следователя это тоже относится, Морковкин! – Взяв чистый лист бумаги, волчонок размашисто вывел на нем: «ВЕРСИЯ ЧЕТВЕРТАЯ. Морковкин». И подытожил: – Я отстраняю тебя от работы.

Опасность была такой грозной, что перед глазами Кролика промелькнули последние сутки со всеми подробностями. Среди них была и такая: Медведь кладет папку в Пчелиное Дупло…

– Вспомнил! – радостно закричал Морковкин. – Мед из дупла! – и он подробно поведал волчонку о всех приключениях, в которых побывал с тех пор, как они расстались в лесу.

Взгляд Уха становился все теплее и теплее. Под конец рассказа он дружески похлопал Кролика по спине.

– Ты уж не держи на меня обиды, Морковкин. Занятие у нас такое, что надо быть внимательным и осторожным. Видишь, все и объяснилось. А тебе урок: впредь не кидай папку куда ни попадя. Что ж, теперь займемся документами.

Вскоре Волчонок уже аккуратно скреплял в скоросшивателе листки с записью оперативной беседы с Архимедом Кузьмичом, помеченные заголовком «ПЯТАЯ ВЕРСИЯ».

Одновременно Ух вводил оправданного Морковкина в курс неизвестных тому событий. Недавний разговор с изобретателем оживал в памяти во всех подробностях, словно шел прямо сейчас. Значит, так. Вот Ух вбегает в пещеру, где установлен туннелефон. Собирается перевести рычаг вызова в рабочее положение, но… Рычаг уже в рабочем положении! Связь кто-то включил еще до прихода волчонка.

«Архимед Кузьмич! Вы меня слышите?» – крикнул Ух в микрофон туннелефона, прижав к уху наушник.

– Да здесь я, – ворчливо ответил изобретатель, – кто у теннелефона?

– Ух беспокоит.

– Ах, Ух. Ты мне скажи, зачем давеча туннелефон включил, а на связь не вышел? Что за баловство такое?

– Что значит – давеча?

– Да пару дней назад, – буркнул Пифагоров, – вернее, ночей. Ночью это было. Сплю себе, вдруг – звон. Я через весь дом босиком – к туннелефону. Алёкаю, алёкаю, а в наушнике только шорох какой-то. Потом тяжелое дыхание. Потом рыкнул кто-то. Потом звяканье раздалось. Хулиганство натуральное! Так с тех пор связь и не отключалась.

– Честное слово, Архимед Кузьмич, я тут ни при чем! – поклялся Ух.

– Значит, – помолчав немного, промолвили на том конце, – правду народ говорит. Завелся, значит, Леший… Забрался, значит, он в нашу пещеру…

– Архимед Кузьмич, вы же человек науки! Леших не бывает!

– А кто их знает. Я тут книжки кое-какие подобрал на этот счет. Вот послушай: «Леший огромен, выше дерева и такой толщины, что девкам впору вокруг него хороводы водить. Леший может превращаться в зверя. Иногда оборачивается медведем с курчавой шерстью…».

– Стоп! – крикнул Морковкин. – У нас ведь есть вещественное доказательство с места происшествия – клочок шерсти!

– Мне рассуждения о Лешем изрядно надоели, Морковкин, – прервал историю Ух. – Я понял, что подозреваемый так делает, чтобы запутать следствие. Поэтому я сказал: «Спасибо за информацию, Архимед Кузьмич. А теперь позвольте спросить: зачем вам мед?»

– У меня бензин кончился, – сказал Пифагоров. – Вот я и прикинул: нельзя ли из меда горючее изготовить? Тогда и одолжил у Медведя баночку. Начал опыты проводить. Но оказалось, что исходного материала слишком много требуется, никаких запасов не хватит.

Ух немного помолчал. Потом предложил:

– Чтобы ничего не упустить, давай подведем итоги.

Предварительные итоги

– Итак, – начал Ух. – Может ли кто-нибудь чужой похищать у Медведя мед, если у нас разлив Быстрого Ручья?

– Только Леший, – не задумываясь, ответил Кролик.

– А как ты думаешь, где бабушка Большая Медведица?

Морковкин сморщил лоб.

– В Берлоговке?

– Или нам так кажется. Вот она, версия! Шестая!

Деревья сумрачного, готовящегося к ночной жизни леса стояли тихо, не шелестя ветвями, словно прислушивались к разговору, стараясь не пропустить ни единого слова.

– Ситуация, – излагал новую идею Ух, перепрыгивая через лужицы и канавки, – видится мне теперь следующим образом. День смеха продолжается. Бабушка за один раз все баночки забрать не смогла и теперь продолжает начатое дело, прячась в нашем лесу.

Дальше пошли молча, чтобы не мешать друг другу анализировать. Было уже далеко за полночь, когда в неясном свете звезд между деревьями промелькнула чья-то огромная фигура. Волчонок и Кролик заметили ее одновременно и вскрикнули.

Фигура молча продолжала двигаться по маршруту, известному только ей.

– Сейчас мы этого ночного гуляку настигнем и все окончательно выясним! – рыкнул следователь.

Не разбирая дороги, он бросился в погоню. Морковкин, причитая, спешил следом: остаться в одиночестве ему было еще страшней, чем нестись по темной чаще неведомо куда. По завалам валежника, через заросли колючих кустов, перепрыгивая с одного мшистого пенька на другой. Фигура, едва различимая и колеблющаяся, как тень, то скрывалась за могучими стволами, то мелькала вновь. Вдруг она окончательно растворилась во мраке – столь же неожиданно, как и появилась.

Ух остановился, озираясь. Никого.

– Где мы, Ух? – дрожащим голосом спросил Морковкин.

– Не знаю. Заблудились. Ну и хитрюга же эта бабушка!

– Ух.

– Да не канючь ты, помощник следователя! Никакой пользы от твоих «ухов» не будет!

– Последнее «ух» сказал не я, – пролепетал Морковкин.

– Что? – на лбу волчонка выступил противный липкий пот.

Откуда-то вновь послышалось: «Ух!»

– Значит, все-таки Леший, – обессиленно сел на кучу бурелома волчонок.

– На дороге Лешего попадаться опасно, пискнул Морковкин. – Он может покалечить или увести за собой, навеки сгубить…

Волчонок вскочил с бурелома и, схватив Морковкина за лапу, дал стрекача.

– Беги, Кролик, беги! Не отставай!

Они неслись в темноте, пока грозное уханье не осталось далеко позади.

До рассвета проблуждали следователи по обманчивым дорожкам. В первых лучах солнца они неожиданно заметили за редеющими деревьями какое-то строение.

– Я же говорил, что выберемся, – остановился волчонок. – Вот и выбрались. Где это мы?

– Знакомый какой дом! – пригляделся Кролик. – Да ведь тут Медведь живет!

Оба облегченно вздохнули. Ночной кошмар остался позади. Из-за угла избушки, косолапя, показался спасатель, открыл дверь и вошел внутрь.

– Не только нам с тобой, Морковкин, не спится, – не без горечи усмехнулся Ух. – Михаил обходит свое хозяйство, тоже надеется похитителя найти. А теперь по домам – спать.

Новое знакомство

За время дороги Ух успел многое обдумать и прийти к определенным выводам.

– У меня, Морковкин, кажется, глаза раскрылись. Пелена тумана спала. Похититель, чтобы отвести от себя подозрения, выдумал историю про Лешего, который якобы жить не может без сладкого. А чтобы мы с тобой поверили в эти байки, бродит ночами, за Лешего себя выдает.

– Кто же этот «кто-то?» – Кролик наконец сумел вмешаться в речь волчонка.

– Это мы выясним сегодня же ночью.

Договорились встретиться на закате у тропинки, ведущей в глубь леса.

По чаще шли молча, внимательно прислушиваясь. Наконец во тьме раздалось: «Ух!» На широкой разлапистой ветке ели, нависшей над их головами, в мерцающем свете луны друзья различили странное крылатое существо. Продолговатое тело плотно прикрыто перьями. Круглые очки загадочно поблескивают на крючковатом носу. Большую голову, вросшую в плечи, обрамляет борода с бакенбардами. Взгляд внимательный.

– Ух! – произнесло существо.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил волчонок.

– Да в общем-то, ничего, – ответил пернатый. – Я ухаю, потому что филин. Ученый филин. Меня зовут Зигмунд. Научный псевдоним – Зигмунд Ф.

– Научный псевдоним – это как? – спросил Кролик.

– Так я подписываю свои статьи.

– Отчего же не Филин З.? – задал вопрос Ух.

– Филинз – это уж слишком как-то по-английски. Мне больше нравится Зигмунд Ф. Я ведь не в Англии живу.

– А где вы живете? – уцепился за показавшуюся важной ниточку волчонок.

– Здесь, в лесу, – и филин погрузился в дремоту.

Друзья потрясли ветку, на которой он сидел. Зигмунд открыл глаза. Ух сразу же продолжил расследование:

– А почему мы раньше вас не видели?

– А вы раньше по ночам по лесу бродили? – вместо ответа спросил филин.

Следователи признались, что нет.

– То-то и оно! А я веду ночной образ жизни. Проявляю по ночам активность.

– В каком же направлении, позвольте узнать, ваша активность простирается? – оживился Ух.

– В сугубо научном. Я изучаю сновидения. Область моих интересов именуется сноведением. Ух! Ух! Ух! – постепенно уханье становилось все глуше и глуше и перешло в негромкий храп. Зигмунд Ф. уснул.

Ух и волчонок опять разбудили ученую птицу.

Позже, когда, вернувшись домой, они по свежим впечатлениям записали свой разговор с Зигмундом Ф., беседа предстала в таком виде:

«УХ. А зачем изучать сны?

ЗИГМУНД. Советую обратиться к моему фундаментальному сочинению «Сноведение как наука». Явь и сон теснейшим образом связаны между собой. То, что случается наяву, отражается в сновидениях. И, в некотором роде, наоборот. Такова основная суть моего открытия. Мой метод предполагает выяснение забытых обстоятельств прошлого посредством анализа снов.

УХ. Не могли бы вы для ясности привести какой-нибудь пример из собственной практики?

ЗИГМУНД. Скромность – качество, украшающее ученого. Я лучше приведу пример из практики моего любимого ученика. Его зовут Юный Гусь. Научный псевдоним – Юн. Г. К нему обратилась за помощью одна лошадь, назовем ее, чтобы не разглашать врачебную тайну, пациенткой Л. Она после сильного перенапряжения стала ходить во сне, совершала целые путешествия – и абсолютно ничего не помнила о них! Особенно интересно, что Л. ни разу даже не споткнулась и не ударилась ни об одно дерево! Ее удалось вылечить. А у вас какие проблемы?

УХ. У нас ситуация несколько иного рода. Не знаю, сможете ли вы помочь, уважаемый Зигмунд Ф.

ЗИГМУНД. В любом случае помните: анализируя, чрезвычайно важно не забывать о ме…

(Опрашиваемый крепко засыпает на полуслове. Ни щекоткой, ни криками разбудить его не удалось.)»