Текст книги "Опасный груз"

Автор книги: Николай Гуданец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Глава. 5 СТАРИК ПРОСТОКВАША

Впереди забрезжил свет.

Узкий и длинный ход привел в пещеру, озаряемую светом костра. Судя по известковым натекам на стенах, она была карстового происхождения. В ее высоком, изборожденном каменными складками своде голубел небольшой пролом, к которому столбом поднимался дым. Озаренные трепетными красными отблесками, вокруг огня сидели Подземные Братья с Атаманом во главе.

Дальний конец пещеры сужался и тонул во мраке. – Вот оно, убежище, – радостно пояснил Рябой. – Здорово, а?

Заслышав его голос, урки оставили грубые глиняные плошки с обедом и, восторженно галдя, обступили вошедших.

– Смотрите! – Рябой воздел над головой руку с блестящим заступом. – Ул отнял это у штемпа. Он поборол его голыми руками. Теперь и у нас есть оружие!

Крик изумления сотряс пещеру. Трофей передавали из рук в руки, пробовали ногтем пластиковый черенок, опасливо касались остро заточенной кромки.

– Ай да Ул!

– Ну и молодчага!

Атаман многозначительно взглянул на Культяпу словно бы говоря: «Что, уверовал? Какие тебе еще нужны доказательства?»

Тот вздохнул, нежно гладя заступ своим обрубком:

– Эх, кабы побольше нам таких штуковин. Тогда бы от штемпов только юшка брызнула. Мы бы тогда поглядели, кому лазить за Черной Смертью.

– Ничего, Культяпа. Придет еще времечко! – заверил Атаман.

Он приобнял Ульса за плечи и помог ему подойти к жарко пылающему костру.

– Нам тоже есть чем похвалиться. Ул. Гляди. Это цветок милостивого дьявола. Им владеем только мы. Его нет даже у тех, в Башне. Он иногда расцветает после грозы на высоких деревьях. Его все боятся. Но те, кто давным-давно основал наше убежище, сумели приручить его. Они сняли его с дерева, принесли сюда. На дереве цветок умирает после того, как объест все ветки. А этот жив до сих пор, потому что мы его кормим хворостом. Он дарит нам взамен свет и тепло. Чувствуешь? Он совсем как солнце. Сядь возле него, не бойся и отдохни.

Ватага снова собралась у костра и продолжила обед.

Держа в руках плошку с бульоном из аминореллы, Атаман продолжил лекцию:

– Цветок милостивого дьявола творит чудеса. Он превращает глину в камень, который уже не раскисает от воды. Видишь., это вылеплено из глины и потом закалено в сердцевине цветка. А еще он делает зеленку юраздо вкуснее. Особенно приятно, если она не совсем остыла. Бери, поешь.

Улье взял чашку и отпил глоток.

– Цветок погибает не только от голода, – добавил Рябой. – Его убивает знаешь что? Обыкновенная вода. За ним надо хорошенько присматривать и ухаживать. Да, вот еще что: к нему нельзя прикасаться. А то будут язвы, такие, как от Черной Смерти. Понял?

Улье кивнул, допивая бульон.

– Правда, вкусно? – спросил Атаман.

– Еще как…

– Небось ежели ничего такого не едал, так горячая еленка покажется не хуже простокваши! – не без умысла ввернул Культяпа.

Расценив его намек как шутку, ватага дружно прыснула от хохота.

– Это уж точно! И никакой простокваши не надо! – гоготали урки.

И тут раздался несусветный вопль:

– А?! Что?! Где?! – Из темного угла пещеры к костру метнулся седой старик в изодранной донельзя бахе. – Где простокваша?!

Ватага расхохоталась еще пуще.

– Эге, мигом проснулся, – добродушно пробурчал Атаман. – Успокойся, они шутят. Нет никакой простокваши. Посмотри, вот наш новый брат, его зовут Ул. Гляди и ты, Ул, гляди во все глаза. Такого ты еще не видел и нигде больше не увидишь.

Глаза старика дико блуждали, он тяжело дышал и никак не мог опомниться от возбуждения.

– Смотри, – повторил Атаман. – Так выглядит человек, который очень долго жил. Он утверждает, что раньше его кожа была, как у всех, гладкой, а волосы темными. Кто его знает, может, оно и вправду так.

– Я никогда не вру, – обиделся старик. – Волосы у меня действительно побелели. Вас никого еще нц свете не было, когда они начали белеть. А ты, значит новенький?

– Он герой, – объяснил Рябой. – Он победил штемпа и отнял у него оружие.

– Тц-тц, – восхитился старик. – Герой героем, а ты мне вот что скажи. Ты ел когда-нибудь простоквашу?

– Нет.

– Никогда-никогда?

– Эй, а откуда тебе известно, что такое простоква ша? – поинтересовался Культяпа у Ульса.

– Я и не говорю, что знаю про нее. Я сказал, что не ел ничего такого. Разве я мог есть то, о чем не имею ни малейшего понятия?

– Ее едят только в Башне, – пояснил Атаман. – На ферме есть животные, которые дают молоко. Из него получают такую густую белую жидкость и отвозят в Башню. Это она и есть. Говорят, вкус у нее необыкновенный.

– Да-да! – напыжившись, подтвердил старик. – У нее такой вкус, что никакими словами не опишешь. Куда там ваша зеленка, хотя бы даже и горячая. Я ел простоквашу. Да. Ел!

– Ишь заливает, – послышались реплики вполголоса. – Слышь, ты, Ул, не верь ему. Мало ли что он мелет. У него ум за разум зашел,

– Нет! Я ее ел! Ел! Правда ел! Клянусь садами милостивого дьявола!

Деланные смешки и ропот послышались со всех сторон. Похоже, сцена разыгрывалась не в первый раз и уже доставляла ватаге немало приятных минут.

– Он, конечно, сумасшедший, – шепнул Ульсу Атаман. – Но не совсем. Он умеет считать до трех. И меня этому научил. Так что не все мозги у него набекрень… Где ж ты ее ел, простоквашу эту? – спросил он вслух.

– В Башне, где же еще! Я раньше жил в Башне! Им туда привозят с фермы простоквашу! Там она всегда есть! И я ее ел! Клянусь вам!

– Эй, Простокваша! – взвизгнул кто-то от предвкушаемого удовольствия. – А расскажи-ка нам, как ты мертвецов резал.

– Да-да, – подхватил Атаман, – расскажи всем, что ты делал в Башне. Будь добр.

– Вы опять насмехаться будете.

– Нет, не будем!

– Расскажи, Простокваша!

– Кто будет насмехаться, тому я все ребра пересчитаю! – пообещал Рябой.

– Ладно. Коли так, расскажу. Старик хихикнул и, наставив узловатый палец в Атамана, стал чертить им по воздуху.

– Хи-хи, я резал мертвецов. Вот так, так и еще вот так. Я их резал на кусочки, много-много разных кусочков, и складывал во кучкам. А потом их забирали, чтобы разглядывать.

– Кому ж это и зачем надо разглядывать дохлое мясо? – спросил Культяпа.

– Много ты понимаешь, – пренебрежительно парировал сумасшедший. – У тех, в Башне, есть такая палка, и внутри ее – затвердевшая вода. Сквозь нее рассматривают резаное мясо.

В упоении ватага залилась долго сдерживаемым смехом:

– Это ж придумать надо! Твердая вода!

– Ага, – нимало не смутившись, подтвердил Простокваша. – Твердая и гладкая. Не выливается. Сквозь нее можно видеть. Один раз я попросил, и мне тоже дали посмотреть. Но я ничего не понял. Оно как и не мясо вовсе.

– Ладно, оставим эту тему, – сказал Атаман. – Дальше. Зачем же те, в Башне, заставляли тебя ковыряться в трупах? Чего они ищут?

– Они сравнивают детское мясо с мясом взрослых. Чтобы найти секрет, как жить вечно. Они бы рады были и меня разрезать, чтобы сравнить мое мясо с детским, да я вовремя убежал.

Агеронтон, понял Улье. Агеронтон! Те, в Башне, ищут чудесную сыворотку. Они знают о ее существовании. Невероятно. Исследуют, препарируют трупы. Чудовищная наивность. С тем же успехом можно пытаться получить золото из свинца. Вот так расклад.

Разведчик вдруг подумал о том, что он выглядит едва ли не самым молодым в ватаге. А на деле он прожил в несколько раз больше, чем любой из них. Дети. Какие же они дети. Подумать только. Они же так малы и неразумны… Что они могут познать и обдумать за свой мотыльковый век?.. Почему-то до сих пор это никогда не приходило ему в голову.

– Да неужто в самом деле можно жить вечно? – подзудил Атаман старика. – Брось ты, Простокваша. Быть того не может.

– Они говорят, может. Они говорят, на звездах живут люди. И те, дескать, владеют секретом, как никогда не умирать. Есть такое снадобье, – моргая, неуверенно объяснил Простокваша.

– Сказки! – зевнув, объявил Рябой.

– А оно неплохо бы – жить вечно. Правда? – обратился к присутствующим Атаман, как будто впервые слышал то, что сказал Простокваша.

– Еще чего, – пробурчал Культяпа, видимо подавая давно отточенную и не раз повторявшуюся реплику. – На кой ляд мне вечно спать на охапке сена и жрать одну зеленку? Я уж лучше как-нибудь так, до нормальной смерти доживу.

– Правильно, – согласился Атаман, и его глаза недобро сузились. – Это им, Хранителям, охота вечно жить. У них житуха послаще нашей.

– Простокваша, разве это все? Давай дальше!

– А еще они говорят, что люди могут летать, – продолжал Простокваша торопливо, боясь, что его опять прервут. – Только для этого надо много-много Черной Смерти. Столько, сколько лохам ни в жизнь не собрать. И тогда Башня может полететь, как птица, на любую звезду и завладеть секретом вечной жизни.

– Совсем заврался!

– Эк загибает! Прямо уши вянут… Безумец обиделся. Он пригнулся, оскалился и обвел насмешников вытаращенными глазами.

– Ах так! – прошипел он. – Погодите. Я вас всех разрежу на куски. Будете знать, как издеваться. Всех разрежу, до единого. Вот только засните. Зарежу!

И, провожаемый исступленным смехом ватаги, старик скользнул во тьму, из которой явился.

– Ну, что я тебе говорил? – спросил разведчика Рябой. – Говорил ведь, что увидишь чудеса. На всей равнине не сыщется человека, который прожил столько, сколько Простокваша.

– Несчастный, – тихо промолвил Улье.

– Да. Он там, в Башне, свихнулся. Но, знаешь ли, по-моему, он не лжет, – сказал Атаман, и в его голосе послышался оттенок, с каким говорят о чем-то восхитительном и таинственном. – Он действительно ел простоквашу.

После обеда Рябой уложил Ульса на свою подстилку, а сам сел в изножье.

– Озноб чувствуешь? – спросил он.

– Да. Все тело как ледяное. А нога горит.

– Э-э, плохо дело, брат. Сейчас самая лихорадка и начнется.

Разведчик лежал, глядя, как по своду пещеры бродят смутные красные блики от костра. Он переставал чувствовать свое тело, ему начинало казаться, что им владеет состояние невесомости, и, если бы не горячий и тяжкий груз укушенной ноги, он взмыл бы под каменный потолок, будто наполненный гелием баллон метеозонда. Временами наваливался ледяной озноб, стеснялось дыхание. На лбу проступала клейкая испарина, и Рябой промокал ее уголком бахи.

Потом он начал забывать, где лежит, что с ним, почему перед глазами пляшут красные змейки, и бред стал чередоваться с явью все чаще, пока Улье не забыл окончательно, что лежит в пещере на запретной планете К-103. Ему привиделось, будто он находится в гостиничном номере, который покинул меньше чем кора бельные сутки тому назад, и о чем-то ожесточенно препирается с Ивзом.

– Лежи-лежи, брат. Авось выкарабкаешься, – отвечал на все доводы командир сиповатым басом Рябого.

Но Улье не желал слушаться, он порывался вскочить и побежать скорее туда, где капитан Мэг с заиндевелым мертвым лицом беспомощно барахтался в паутине. Он видел эту багровую паутину, сплетенную изэ колючих металлических тросов, и зыбкую, словно блики солнца на каменистом дне. Она застилала весь овал Галактики, охватывая и космопорты, и карантинные планеты, и голубые кущи жилых планет. Улье карабкался по одной из паутинок, чтобы помочь капитану Мэгу выбраться из страшных пут, но, когда наконец он добрался до цели и протянул руку, увидел, что это вовсе не Мэг, а Хиск. Ширакеш захохотал, прицелился из инъектора на три пальца правее и ниже левого соска. Тонкая и упругая, как спица, струя наркотика хлестнула, пронзая Ульса насквозь, и он с тоской подумал, что, если бы не укушенная желтой пиявкой нога, он элементарным финтом ушел бы от выстрела. Пальцы его выпустили трос, и он упал в звездную бездну, где кружились и настырно сигналили испорченные. пискуны. Его крику вторил торжествующий рев оронгов, размахивающих заступами. Внизу, в дальномерной сетке рефрактора, показалась накрытая бревенчатым колпаком громада Башни, сквозь которую зловеще просвечивала изъеденная метеоритной пылью обшивка звездолета. В прозрачной носовой рубке корабля сходились в одну точку нити охватившей Галактику паутины, и в этой точке сидел, перебирая мохнатыми лапами и все стягивая и стягивая свою ловчую сеть, толстый паук с литерой Z на спине и человеческой головой. Паук поднял лицо, и разведчик узнал ргарика. Улье зарыдал, протягивая к нему руки и все ще веря, что произошло глупейшее совпадение, недоразумение, ошибка, что сейчас все разъяснится к лучшему, но главный диспетчер взревел и, ухватив суковатую дубину, обрушил ее на темя Ульса. Дальше разведчик уже ничего не чувствовал, не помнил, не знал.

Глава 6 ЧТО ТАКОЕ ЧЕРНАЯ СМЕРТЬ

Eго коснулось что-то горькое, такое горькое, что он весь передернулся и слабо застонал.

– Он оживает, Культяпа, – сказали над ним.

– Похоже.

– Да, нет сомнения, он будет жить. Милосердный дьявол простер свою длань и спас его. Теперь ты, надеюсь, уверовал?

– Сдается мне, что ему помог не дьявол, а Рябой.

– Не кощунствуй.

– И все же дьявол здесь ни при чем.

– Неужели ты полагал, что владыка мира сам поднимется в наше логово, дабы уврачевать Посланца своего? Нет. Он сотворил чудо руками Рябого. Он ниспослал на Рябого благодать свою, и тот исцелил Посланца.

– Бедняга Рябой. Дорого встала ему благодать.

– Ты неисправим, Культяпа.

– А ты чересчур легковерен. Теперь смотри в оба, Атаман.

Голоса удалились, и снова наступило черное сплошное забытье.

…Улье возвращался к яви медленно, словно чувствa одно за другим выплывали из мрака И присоединялись к его телу. Он как бы заново вспоминал, что такое осязать спиной подстилку, слышать, видеть. Разлепив веки, он увидел склоненное над ним рыжебородое лицо. Не сразу на память пришло имя: Атаман. Но, возникнув, оно замкнуло некий недостававший контакт и прошедшее явилось разом. Башня. Ватага. Рябой. Пещера.

Он попробовал подняться и не смог.

– Лежи, лежи, – успокоил его Атаман. – Ты еще очень слаб.

– Где Рябой? – спросил Улье.

– Его больше нет. Ушел и не вернулся. Полагаю, что навсегда.

– Как так? – прошептал разведчик.

– Рябой отыскал среди урок человека, который выжил после укуса желтой пиявки. Тот посоветовал лекарство, – Атаман поднес к глазам Ульса мясистый колючий листок. – Вот. Этот куст растет только на ферме. Сок его листьев исцеляет укушенных пиявкой. Рябой ночью пробрался на ферму и нарвал листьев столько, сколько смог унести в подоле бахи. Но ему показалось мало. На следующую ночь он пошел туда опять. Никто из нас не смог удержать его. С тех пор oн пропал. Очевидно, штемпы заметили обломанныx куст и усилили охрану.

– Когда это было?

– Позапрошлой ночью.

– Значит, я болел долго?

– Три и еще два дня.

Улье закрыл глаза.

Рябой погиб. Он отдал жизнь за своего названого брата. Как будто смерть нарочно косит самые чистые души. Сначала ийянин Мэг. Потом колонист Рябой. Разведчик скрипнул зубами.

– Все мы скорбим о Рябом, – сказал Атаман.

– Он со мной побратался. Пожал руку.

– Мы все братья. Наступило молчание.

– Ты хочешь есть?

– Хочу, – ответил больной.

Атаман ушел и вернулся, неся теплую плошку вареной аминореллы. Он приподнял голову Ульса и напоил его бульоном. Скосив глаза на сидевшую у костра ватагу, разведчик заметил, что за ним следят с любопытством, но без удивления. Словно Атамана в роли сиделки все воспринимали как должное.

– Как ты себя чувствуешь?

Улье дотянулся до колена и помял его пальцами. Опухоль еще держалась, но стала безболезненной. Нога сгибалась плохо, с трудом.

– Боли нет. Вялость только.

– Это ничего. Главное, выжил. Тебе разговаривать не трудно?

– Ничуть.

Атаман отнес плошку к костру.

– Культяпа, – обратился он к своему неизменному советнику. – Ватаге пора идти. Я останусь тут. Будешь за старшего. Братья, слушайтесь Культяпу, как меня.

– Хорошо, – ответила вразнобой ватага. Урки встали и один за другим исчезли в расселине.

Атаман проводил их взглядом и вернулся к лежащему разведчику.

– Поговорим, Ул.

– Поговорим, Атаман.

– В тот день, когда ты появился среди нас, штемпы устроили на пляже облаву. Кого искали, не ведаю. Никто не припомнит такого, чтобы они напали на пляж. Значит, причина серьезная.

Атаман замолчал, испытующе глядя в глаза разведчика. Не дождавшись ответа, он продолжил:

– Но это еще не все. После того как мы скрылись от облавы, штемпы разогнали всех лохов. И тогда те, в Башне, ударили своей смертоносной радугой по плотине. Вся вода ушла, остался лишь ручей на самом дне ложа. Штемпы никого и близко не подпускали, людское любопытство разве удержишь. Разнесся cлyx, что в пересохшей реке обнаружилась огромная раковина, высотой с человека, а в длину и того больше. Я решил понаблюдать за ней с холма. И вот что мне удалось рассмотреть.

Снова Атаман сделал паузу. Разведчик смотрел его пронизывающие глаза по-прежнему спокойнo будто и не переживал сейчас первый провал за бесчисленные рейды, и притом самый тяжкий, самый опасный провал, какой только можно вообразить.

– Эта раковина круглая и вверху прозрачна, а нижняя половина блестит, как оружие штемпов. На боку яркая полоса. Из нее торчат два длинных уса, как у жука, ими она цепляется за дно. Внутри раковина пустая, и там может поместиться человек, даже не один. А главное – она лежит напротив валуна, у которого тебя укусила пиявка, чуть выше по течению. Теперь ответь, не знаешь ли ты, что это за раковина?

Как бы случайно на расстоянии вытянутой руки от Атамана лежал увесистый булыжник.

– Отвечай.

– Штемпы тут ни при чем, Атаман. Ты же сам догадался, что они кого-то искали. Значит, раковина принадлежит не Башне, иначе с какой стати было разламывать плотину и выставлять охрану?

– Да, раковину день и ночь сторожит самый большой отряд штемпов из всех, что я видывал. Но ты не дал прямого ответа на мой вопрос.

– Твоя догадка верна, Атаман. Да, я вышел из этой раковины.

На лице вожака изобразилась ожесточенная внутренняя борьба. Он и хотел задать очередной вопрос, и сам побаивался того, что может услышать в ответ.

– Вся равнина только и судачит об этой необычайной раковине, – начал он. – Нашлись толкователи и прорицатели. Они утверждают, что раковина брошена в реку самим милостивым дьяволом. Они приводят в показательство уйму самых туманных фраз из нашего Святого Предания. Умы пришли в брожение. Никто не знает, чему верить и чего ждать. Скажи мне, человек из паковины, кто ты? Откуда ты? Зачем ты? И неужто вправду я, недостойный, сподобился…

Он не решился продолжить и впился взглядом в лицо разведчика. Страх, надежда и тревога отражались в его карих глазах.

– Сподобился увидеть Посланца? – докончил за него Улье. – Нет, Атаман, обманывать не буду. Я не Посланец. Я такой же человек, как и ты. Только прилетел со звезд. Помнишь, безумный Простокваша утверждал, что на небе живут люди? Их там очень много, так много, что не уместится ни на какой равнине. И я один из них.

Повисло тягостное молчание.

– Верю, – сказал Атаман убитым голосом. – Верю, что ты со звезд. Но что привело тебя сюда? Неужто ваша жизнь еще хуже нашей?

– Не в том дело. Я узнал, что живущие в Башне угрожают смертью всем живущим на звездах. Как и почему – слишком долго объяснять, что Башня мой злейший враг. Я шел по следу, и след привел меня сюда, на равнину. Но до сих пор мне не удалось ничего толком узнать ни о Башне, ни о ваших порядках. Я многого не понимаю. Помоги мне, Атаман. Объясни. Быть может, ты поможешь мне добраться до сути и сокрушить врагов, живущих в Башне.

– Не понимаю, как Башня может угрожать небесам, – покачал головой Атаман. – Она высока, но не настолько.

– Простокваша тогда сказал чистую правду, Атаман. Эта Башня умеет летать. Внутри она сделана из того же блестящего материала, что и моя раковина. Пойми, взлетая, она извергает такой огромный цветок милостивого дьявола, что ничто живое вокруг не уцелеет. Погибнут лохи, погибнете вы, а потом они перебьют всех людей на звездах своим радужным лучом Я пришел, чтобы не допустить этого. Башня не взлетит, Атаман, если ты мне поможешь.

– Все это похоже на сказку. Но я не Культяпа и способен верить. Чем же помочь тебе?

– Для начала расскажи мне все, что тебе известно о Башне.

– Я знаю ровно столько, сколько ты уже слышал от Простокваши. Большего из него не вытянешь. Он подозрителен и пуглив. Он боится мести Хранителей, хотя здесь они его не достанут.

– Ты сказал, Хранители. Кто они?

– Те, кто живет в Башне и командует штемпами. Их никто никогда не видел. Известно лишь, что они называются Хранителями Мудрости. Я их ненавижу. Они держат нас в кабале. Это они являются причиной того, что мы не знаем ни счета, ни букв и живем как скоты. Они нас за людей не считают.

Сердце разведчика больно вздрогнуло. А как ж мы, подумал он. Мы, гуманисты, высокоразвитая, мо гучая раса? Чем мы отличаемся от этих запершихся Башне владык? Тем, что не проливаем крови?..

Он устыдился и устрашился таких мыслей. Но опровергнуть их горькую правоту не мог.

– Ну вот, кое-что все-таки известно, – сказал он вслух. – Теперь объясни, зачем отряды штемпов хватают людей? Тех, кто возит воду для бочек с зеленкой, понятно. Тех, которых ведут на ферму, тоже. Работники нужны. А вот зачем хватают детей? И что там за дыра пробита в скалах?

– В Башне нет женщин, и рожать некому, – ответил Атаман. – Штемпы приводят в Башню детей, которые уже могут ходить и говорить, но быстро забывают прошлое. Хранители осматривают их, расспрашивают, чтобы оценить их тело и ум. Смекалистых оставляют в Башне и растят из них Хранителей. Крепких телом отдают в штемпы. А тем, кто ни то ни се, делают зарубку на ухе, чтобы в другой раз не спутать, и отпускают восвояси.

Он отвел пальцем пряди волос и показал Ульсу треугольный вырез на мочке уха.

– Я плохо помню, как меня привели тогда в Башню, – сказал он. – От страха я ничего не видел вокруг и не мог связать двух слов. Меня сочли дурачком и выпустили. А вот Рябой, да упокоится душа его, вообще не имел зарубки. Его непременно забрали бы в штемпы, но он всегда умудрялся улизнуть от облавы.

– Скажи, Атаман, а нельзя ли всем детям заранее делать зарубки? Пусть пресечется род Башни.

– Хорошо бы. Но у лохов нет ничего, чем можно резать. И потом, оронги. Без Башни и ее луча мы бы все пропали.

– Понятно. Теперь расскажи о дыре в скалах.

– Та дыра глубоко уходит под землю. Она еще в незапамятные годы проделана радужным лучом Башни. Там царит вечный мрак. Лохи, которых загоняют туда, должны забраться в самую глубь и на ощупь долбить стены камнями. Обломки выносят наружу и осматривают. Если лох найдет хотя бы крошку Черной Смерти, его отпускают на волю. Остальных снова гонят в дыру.

– Объясни, что такое Черная Смерть, – попросил Улье, начиная понимать, в чем тут дело.

– Черные камни. Таких черных камней нигде, кроме дыры, нет. Я не знаю, зачем Хранителям нужна эта дрянь. От нее у лохов начинаются язвы на руках. Давно замечено, что худеют, лысеют и слепнут те лохи, кто чаще других бывал в дыре. Проклятое место. Еще поговаривают, что от Черной Смерти убывает мужская сила и рождаются уроды. Может быть. Только поди разбери, чей у кого ребенок. Немыслимо.

Улье почувствовал, что медленно цепенеет от ужаса. Разработка урановой жилы голыми руками. Кем надо быть, чтобы изобрести такое?! Как ни бесчеловечны нравы колонии, но до подобной жестокости не додумался никто. Впрочем, ядерный распад открыли и используют всего лишь на трех карантинных планетах, остальные слишком технически отсталы.

– Эти камни похожи на слипшиеся зерна или они цельные и блестят на изломе? – спросил он.

– Цельные. Круглые такие. Говорят, что это застывшие слезы милостивого дьявола, которыми тот плакал, глядя на нашу жизнь, – добавил Атаман. – Они на изломе блестят, как слезы. И, дескать, если кто прочтет над ними особую молитву, известную лишь Хранителям Мудрости, тот сразу обучится счету, чтению и письму, станет счастливым и неуязвимым. Но мне не очень верится. Культяпа утверждает, что это враки. А я сомневаюсь.

Цельные черные натеки. Блестящий излом. Значит, не настуран, а урановая смолка. Впрочем, какая разница. Восстановить руду из окиси можно запросто, на корабельном утилизаторе-синтезаторе. И обогатить тоже, благо реактор непрерывно работает. Выход чистого урана составит от 40 до 70 процентов, в зависимости от качества руды. До чего все просто. Разгадка лежала на поверхности, мешало одно – то, что подобная жестокость не укладывалась в голове.

– Это все равно что хворост для очага, который должен стоять в Башне, – объяснил Улье.

– Я так и думал. Уж больно похожи язвы от этих, камней на те, что бывают от нашего цветка.

– А теперь, Атаман, давай поразмыслим, как мне добраться до самих Хранителей Мудрости. Тот покачал головой:

– Попасть в Башню невозможно.

– Я переоденусь штемпом. Есть лопата и балахон.

– Они никогда не ходят по равнине в одиночку. Уж на что лохи запуганы и слабы, на одинокого штем-па они набросятся кучей и разорвут в клочья. Ты просто-напросто не дойдешь до Башни.

– Так. Ну а с фермы кто-то носит продукты в Башню? Допустим, я сделаю так, что штемпы меня поймают в числе прочих лохов…

– Нет, не выйдет. Лохов не пускают дальше ворот Башни. И потом, откуда тебе знать, попадешь ты на ферму или в дыру? На ферму идут даже с охотой. Там очень тяжело приходится, зато можно украдкой что-нибудь сорвать и съесть. Лишь бы не заметили, а то убьют на месте. Дыра – дело другое. Некоторые помирают прямо после нее. У них из зада начинает течь кровь, и они умирают в муках. Придумай что-нибудь другое, человек со звезд.

– Что? – горько спросил Улье. – Ну что тут можно придумать?..

– Не знаю, – ответил после долгих раздумий Атаман.