Текст книги "Мой друг лайка"
Автор книги: Николай Кузнецов
Жанры:
Природа и животные
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
За земляным зверем
В зарослях речных пойм, по берегам ручьев и оврагов обитают очень ценные пушные звери из семейства куниц. Это ночные хищники: хорек, горностай и норка, местами довольно многочисленные в нашей области. Большое количество дикурок этих зверьков добывается при помощи лаек, и если лайка натаскана и опытна, то и эта охота не лишена интереса, хотя считается чисто промысловой.
Собаки, натасканные по хорькам, норкам и горностаям, должны быть особенно ловкими и смелыми в хватке зверя. Тому, кто хоть раз видел прыжок спасающегося горностая или бросок норки в воду, станет: понятно, что в ловле этих хищников имеют значение и сотые доли секунды.
Так как большинство перечисленных зверьков находят свое убежище в земле, охотники называют их «земляным зверем», а работу лайки на такой охоте – работой по земляному зверю.
Поиски хорьков лучше всего вести ночью, когда встреча свежего следа зверька более вероятна и сам он прячется от собаки в первое попавшееся убежище. Достать его оттуда гораздо легче, чем из такого места, в котором он становится на дневку. Дневка может оказаться и в грудах крупных камней – валунов, и в развалинах строений или плотины, и под стогом сена, и под полом лесного сарая. В таких случаях приходится отказываться от добычи или тратить на нее много труда. Ночью же зверь бегает, но при встрече с собакой редко спасается от нее бегством. Чаще всего хорь бросается в подвернувшуюся нору водяной крысы, прячется под сваленное дерево или в дупло гнилого пня.
Охота за хорьками бывает успешной, если заранее обследовать районы, намеченные для поисков. Днем лучше усвоить характер местности, наметить наиболее подозрительные места и даже обнаружить следы зверьков на илистых берегах ручьев. Само собой разумеется, что с выпадением снега следы обнаружить легче.
Охотник должен иметь необходимое снаряжение. Оно несложно и состоит из небольшой саперной лопатки, охотничьего топорика, щупа – куска толстой проволоки с заостренным концом, и фонарика. Неплохо иметь и кусок рыболовной сетки с ячейками, способными задержать зверя. Особенно нужна сетка для охоты на норку, часто уходящую из гнезда в воду.
При помощи этих немудрых приспособлений охотник поможет собаке добраться до спрятавшегося зверя и значительно облегчит ее труд в разрывании земли и перегрызании корней.
Приступая к раскапыванию спрятавшегося зверька, надо постараться не особенно затягивать время, но и не горячиться, чтобы не дать ему уйти. В темноте легко прозевать быстрое движение зверя, и поэтому раскапывать нору надо последовательно, сообразуясь с поведением собаки и расположением норы или другого убежища.
Норка или хорек – звери некрупные, но отчаянно защищаются от нападения собаки и иногда вцепляются в нос или в губы лайки мертвой хваткой. На этой охоте, больше чем на любой другой, от собаки требуется необыкновенно быстрая реакция на прыжок зверя и бесстрашная решительная хватка. Если лайке удалось схватить зверька поперек туловища, она его мгновенно задавит. Если в зубы попал хвост или кончик лапы, зверек изовьется змеей и вцепится в морду собаки.
Опытная лайка не выпустит зверя и в этом случае, но хозяин должен помочь ей освободиться от зубов хищника.
Всевозможные комбинации и положения могут сложиться на этой охоте, иногда борьба со зверем проходит в воде, куда бросается лайка при преследовании убегающей добычи.
Охота на хорька и норку очень сходны между собой, да и проходят они почти в одинаковых условиях.
Как-то раз вдвоем со своим приятелем-лесником вышли мы ночью из лесной сторожки и направились на один из протоков реки Костромы. Ночь была облачная, но не совсем темная, и мутное пятно луны порою просвечивало сквозь облака. Мелкие озерки и старицы реки покрылись довольно толстым льдом. Без снега они чернели так же, как медленно текущая вода реки, густая, но еще не застывшая.
С нами были две собаки: мой Рыжик и красивая шустрая Милка, принадлежавшая моему товарищу. Обе молодые, подвижные, но уже разбирались в делах охоты и не особенно соблазнялись укатанной твердой дорогой, по которой шли их хозяева. Берега реки с тростниками и ольховые заросли, точно запутавшиеся в сухих стеблях хмельника, им были больше по душе. Изредка показываясь на дороге, то впереди нас, то сзади, лайки снова уходили в прибрежную урему, и снова слышался шорох кустарников и сухой травы.
Иногда он доносился как-то совершенно по-особенному, и в ритме его мы угадывали прыжки собак, скачущих галопом. Как они могут скакать в такой чаще и темноте? Как не выколют глаз? Видно, у лайки не только чутье, но и глаза особенные, почти так же приспособленные к темноте, как глаза лисиц и волков.
Хорьковый след попался на обрыве берега ручья, там, где в большом оползне чернели глубокие разрывы дерна. Вот в этих лабиринтах растрескавшейся земли и спрятался хорек. Хищник, видимо, долго бродил на одном месте, и хотя следов не видно, но собаки чуют их и, несомненно, найдут зверя.
Полная тишина стоит в морозном воздухе, ветерок не нанесет острый хорьковый запах и не облегчит собакам поиск. Поэтому так тщательно ищут они, стараясь по возможности шире обследовать участок с запасом хорькового следа.
Вдруг одна из них взвизгнула и снова смолкла. Что это? Или ударилась на бегу о сучок и ушиблась, или… Вот взвизгивание слышно уже дальше, затем еще и еще.
Теперь уже нет сомнений: зверь Найден, но почему-то не остановлен. Мы стоим и молча слушаем, представляя себе картину стремительного преследования.
Черный, пушистый хорек, будто пружина, прыгает через кочки и мелкий валежник. Его спасение – в этой пересеченной местности да еще в темноте, которая мешает собакам взять зверя на глазок. Видимо, собаки где-то сбились со следа, и зверек, не слыша преследования, забился в попавшуюся нору.
Чья она? Глубока ли? Нет времени разбирать, но отсидеться в ней можно.
Холодный матовый блеск замерзшего озерка пересекает наш путь.
– Ничего, – говорит мой товарищ, – Это старица, тут не глубоко, только бежать надо не вместе, а поодиночке.
Я слышу, как трещит под его ногами лед, и думаю: стоит ли? Хоть и не глубоко, но купание в ледяной воде не особенно приятно, тем паче ночью и довольно далеко от дома.
– Осенний ледок, что резина, – кричит мой товарищ с того берега, – выдержит!
Но я уже не слушаю его больше и бегу на голос. Мне кажется, что лед не только трещит, он прогибается под ногами, но почему-то от этого совсем не страшно.
Собачьи голоса звонко колют ночную тишину, и с каждым шагом они все ближе и ближе.
Неожиданно смолкли собаки, только в последний момент лая мы ясно услышали скрипящее стрекотание хорька.
Неужели поймали? Даже посмотреть не удалось… Как неинтересно окончилась охота!
Мы спешим в сторону смолкшего лая, напряженно всматриваясь в темноту. Каждая кочка кажется фигурой лайки, склонившейся над добычей. Одна, другая… Уж что-то их очень много, этих «собак», и совсем тихо здесь, даже шороха по траве не слышно. Но зато очень хорошо вновь стал слышен лай, такой же задорный, каким он был ранее. Это значит, что снова ушел хорек, ускользнул от зубов собаки, и теперь где-то опять засел, найдя новое убежище.
Мой товарищ тяжело вздохнул, снял шапку и вытер рукой лоб.
– На Черемушном овраге лают, – говорит он и, немного подумав, добавляет: – Как только мы и долезем туда, такая тут чертоломина.
Впереди я вижу силуэт своего компаньона и смело шагаю в темноту. Как доберемся? Да так, как и всегда, той же охотничьей «дорогой».
Сухие нити хмельников, как веревкой, опутывают ноги, мы спотыкаемся о кочки, о сваленные стволы деревьев, но все же довольно быстро двигаемся к цели. Еще немножко – и в темноте уже видна светлая шубка Милки.
На земле, раскинув длинные корявые сучья, лежит огромный ствол осины. Собаки рвут его зубами, роют под ним землю и яростно лают. Шуму много, но… хорек выбрал такое убежище, из которого шумом его не выжить.
Мы светим фонариком, и голубоватый луч его, ощупывая ствол дерева, обнаруживает старое дупло дятла и следы собачьих зубов вокруг отверстия.
Хорь – зверь с неприятным запахом. Спрятавшись в дупло, он так «надушил» в нем, что и наше обоняние не может ошибиться в принадлежности этого запаха. Собачье тонкое чутье раздражено до предела, и поэтому так яростно лают наши псы.
Затыкай дупло, – говорит лесник, – а метра два книзу дыру рубить будем, – иначе нам его не взять. Стук топора гулко раздается в морозном воздухе и еще более волнует собак. Глухой стук свидетельствует о большой пустоте внутри дерева и гнилой древесине. Лезвие топора провалилось, и на стволе видна темная поперечная щель.
– Стоп! Давай теперь пару тоненьких прутиков и вставляй их в щель, да ставь совсем отвесно и не зажимай в древесине, – советует мой товарищ.
Лесник переходит к комлю ствола и стучит. Оба прутика дрогнули и нагнулись вершинками к комлю.
– Проскочил, – кричу я, – к вершине, проскочил!
– Ну вот, стало быть, и оказал себя, сейчас мы его будем искать не во всем дереве, а только выше дупла, тут, наверно, вся сердцевина выгнила.
Вместо прутика забиваем поперечный клин, перекрывающий дупло, и снова повторяем прием, чтобы зажать зверька в метровом куске дупла.
Прижатый хорек стрекочет совсем по-сорочьи и хватает зубами прутик, которым мы нащупываем его.
Теперь надо расширить отверстие и уже рукой вытащить хорька.
На руку моего товарища надета кожаная рукавица, в ней можно без особого риска запускать руку в дупло.
– Вот он, совсем рядом, а не ухватишь: кулаку места не хватает, разве пальцами, щепотью попробовать? – Проходит несколько секунд, и рука лесника начинает подаваться обратно.
– Не грызись, не грызись, – приговаривает он, – ведь как цепляется, точно крючками какими.
Стрекотание «сороки» раздается в самом отверстии, и большущий, темный, с ржавым подшерстком хорек царапается и злобно грызет рукавицу.
Во время ночной охоты за хорьком возможны и прямые встречи собаки с хищником, когда он не успевает спрятаться от зубов лайки. В таких случаях охотник должен поспешить туда, где раздался и смолк лай. Собака редко лает на задавленного ею зверя, но не скоро бросает его, и, обнаружив собаку, можно легко найти и ее добычу. Некоторые натренированные собаки приносят хозяину задавленного зверька, как это они часто делают с убитыми утками и тетеревами.
Примерно в тех же условиях проходят охоты на горностая, ласку и норку. Добыча последней осложняется в тех случаях, когда зверь, преследуемый собакой, уходит в воду.
Опытная в работе по норке собака не потеряет зверя и при этих обстоятельствах. Но одного опыта собаки в таких случаях недостает, и охотник должен помочь ей.
Охотятся с лайкой и на самого крупного представителя семейства куниц – выдру, но в нашей области выдра находится под охраной, и охота на нее разрешается только по лицензиям.
На барсука
Осень. Многие виды охот по птице уже недоступны не V только с легавой собакой, но даже с лайкой. Утки, сбившиеся в крупные стада, держатся на открытых мелководьях больших водоемов, отлетели на юг жирные дупели и бекасы, тетерева стали очень осторожны, и только изредка охотнику представится случай выстрелить по краснобровому косачу или рябчику.
Кончился сезон для охоты с подружейной собакой, и не раньше чем через девять месяцев снова можно будет использовать ее в поле. В разгаре охота с гончими по черной тропе, и заливистые голоса их поют в поредевших лесах. Красивая, исконно русская охота характерна для осени и начала зимы. Лисица и заяц – основные виды промысловых животных, на которых охотятся с гончими с открытия сезона.
Продолжительность этого сезона трудно установить, гак как работа собаки возможна только до выпадания глубоких снегов. Часто бывает, что длится она всего полтора-два месяца. Быстро пройдут для охотника эти увлекательные дни охоты с гончими, а там снова перерыв на девять-десять месяцев, сиди и жди сезона будущего года.
Охотнику с лайкой не приходится испытывать таких длительных перерывов между сезонами: они вплотную подходят один к другому и даже соединяются один с другим.
Еще вчера бродил охотник по местам обитания глухарей и тетеревов, а завтра он может пойти в лес на поиски хорьков, куницы, белки, барсука. Открылся сезон добычи пушного зверя, и снова лаечник во всеоружии. Некоторые виды этих охот очень оригинальны. Барсуки, енотовидные собаки, хорьки жируют ночами. В это время собака легко может наскочить на зверька. Поэтому за ними и охотятся ночью.
Барсук живет в глубоких норах под землей, в такие же норы иногда поселяются енотовидные собаки и лисицы.
В любой местности, где водятся барсуки, поселение их хорошо известно в округе. Спросит охотник у первого встречного мальчишки о месте, где живут эти звери, и тот ему подробно выложит все, что знает.
«Барсуков холм», «барсукова яма», «барсучий овраг» – вот обычные названия мест поселений барсука. Все они названы именем зверя, живущего в норе, и только «ямы» не увязываются с образом жизни барсука. Он роет норы, а не ямы. И если ямы встречаются на местах поселений зверя, то это не его работа, а следы преступного способа охоты. Раскапывание нор барсуков строжайше запрещено охотничьим законодательством: оно влечет за собой разорение гнезд животных и сокращение их численности.
Возможность увлекательной и законной охоты на барсука предоставляется опять-таки с помощью лайки – этой действительно универсальной собаки. Как же выглядит такая охота?
По кромке мохового болота, сырого даже в засушливые годы, цепью протянулись покрытые лесом холмы. Высокие сосны и березы чередуются с мелколесьем болотного березняка и в сравнении с ним особенно внушительны, Когда смотришь на них со стороны болота, кажется, что какая-то сверхъестественная сила вырвала из общего массива эти отдельные куски леса и вместе с глыбами земли на корнях расставила по опушке болота.
Всякому, кто устанет бродить по болоту, захочется зайти отдохнуть на сухой островок, иногда туда и тропинка тянется, хорошо заметная на мшарине. Она не велика и вытоптана ногами какого-то зверя. Чем дальше вьется она от кромки болота, тем торнее и заметнее становится. В отдельных местах на ней видны отпечатки ступней животного и оттиски длинных кривых когтей. Это – дорога барсука, вытоптанная им за лето. Если пойти по тропинке от болота к холму, то она и приведет к его норе – «барсуковым ямам».
Барсучьи норы бывают также и по крутым берегам лесных речек, и на склонах заросших оврагов, и просто на холмиках среди леса, но всегда рядом с водой. Еще издали видны кучи песку, выброшенного при подготовке норы к зиме. Каждую осень барсук чистит свое жилье, расширяет его и устилает свежей подстилкой. На центральной тропе всегда заметны кучки сухих стеблей осок, потерянных барсуком при переноске с болота. Края обитаемых нор сильно обтерты боками животного и выглядят очень чисто. В устье норы всегда можно найти длинные волнистые волоски серого цвета, выпавшие из шкуры зверя.
В тех случаях, когда в норах живет целое семейство барсуков, тропинок к норам не одна, а несколько, и кучи земли, выкинутой из нор, желтеют тут и там. Барсуки любят поточить свои когти о стволы близстоящих деревьев, царапают их, как это делают домашние кошки.
Охотнику, желающему добыть барсука, надо постараться найти его жилые норы и не спутать их с норами лисиц или енотовидных собак.
Поздно вечером, когда в сером сумраке леса предметы начинают терять свои очертания, барсук выходит на жировку. Высунет из норы свою белую в черной маске голову, прислушается, потянет носом воздух и, не заметив ничего подозрительного, выберется. Движения животного бесшумны, и кажется, что он не бежит, а катится по гладко утоптанной дорожке.
Из этой же норы могут выйти и прочие обитатели холма, но могут воспользоваться и другими норами-выходами. На всю ночь покинут животные свое гнездо, и некоторые из них уйдут далеко. Барсук – животное прожорливое, особенно перед тем, как залечь в нору. Массу лягушек, червей, насекомых, моллюсков и всякой прочей живности съест за ночь барсук. Не поздоровится от него и зазевавшемуся зайцу, и птице, ночующей на земле.
К утру с отяжелевшим желудком возвращается хищник к своему гнезду, чтобы всласть выспаться за день на мягкой подстилке. Вот эту особенность ночных жировок и использует охотник с лайкой при охоте на барсука.
Надо заранее побывать на барсучьем холме и тщательно осмотреть всю сложную систему основных нор, тропинок и запасных выходов. Если барсуки живут на холме давно, то весь он бывает изрыт норами животных, и собака, запущенная в одну из нор, может выйти из другой норы, пройдя под землей пятнадцать-двадцать метров. Тропинки барсуков, расходящиеся от нор, покажут, куда ходят животные на жировку, и помогут выбрать наиболее выгодный маршрут для их поисков ночью.
…Знакомой, заранее проверенной тропой я пробирался к барсучьему холму, ведя свою лайку на поводке. Осенняя ночь наступает рано, и, как только угаснет заря, сумрак леса настолько сгущается, что порой под сводами деревьев не видишь даже своих ног. Что-то задержало меня в тот вечер, и я опаздывал, пропустив начало ночи, когда следы барсуков, покинувших норы, были еще совсем свежи. В темноте трудно двигаться быстро, да и не следовало начинать охоту ранее того, как встанет луна.
Я не потерял тропу и уже более часа шел по ней, когда в вершинах деревьев заметно стало просветление – поднималась луна. В лесу было тихо и холодно, на открытых местах выпал иней, и мхи торфяного болота слегка затвердели. На ходу не чувствовалось мороза, и я решил отдохнуть на кромке болота. Мой пес прижался ко мне боком и почти без движения сидел, вслушиваясь в тишину леса. Вдали, куда уходила мелкая поросль березняков, сгущалась белая пелена тумана. Я знал, что там под ней течет болотная речка Гнилуха, на берегу которой «барсучий городок».
Восход луны в лесу напоминает часто зарево пожара.
И в этот раз показавшийся кусочек ночного Светила вырвался из вершин елей языком горячего пламени. Он рос с каждой секундой, продираясь сквозь колючие вершины елей, и наконец оторвался от них. Сразу посветлело в лесу, и можно было уже без риска переправляться через болото, шагая по дробящимся бликам лунного отражения.
На барсучьем холме я подвязал собаку к дереву и заложил ходы барсуков ранее заготовленными сучьями. В процессе охоты барсук может отбиться от собаки, добраться до спасительной норы, и если она не окажется заложенной, то и занорится в ней.
Теперь можно было спускать собаку и ждать, полагаясь только на ее работу. «Ищи», – сказал я Рыжику и снял с него ошейник. Последнее никогда не следует забывать на этой охоте, так как иногда даже крупная лайка может забраться в нору барсука и там зацепиться ошейником за какой-нибудь случайный корень.
Раза два мелькнул в темноте светлый пушистый хвост собаки, где-то треснула ветка, порхнул напуганный дрозд и после этого сочно и солидно заквокал. Я тихонько шел в сторону от холма и слушал. Что барсуки вышли на жировку, сомнений не было, но что мы с Рыжиком немножко запоздали, тоже было совершенно ясно. Ожидание восхода луны заняло не менее часа, и поэтому свежие следы барсуков, вышедших еще в сумерках, конечно, могли остыть у нор. Это было не особенно страшно, так как в поиске собаки я был уверен, и даже если очень уж далеко разбрелись зверьки, то все равно вернутся к своим норам.
Рыжик уже дважды возвращался ко мне. И снова уходил в лес без всякого понуждения с моей стороны.
Снова тянулось ожидание, и ничто не нарушало тишину уснувшего леса. Прошло около часа.
Наконец собака залаяла, но не близко. Голос был глухой и доносился с той стороны, откуда мы пришли, из-за болота. Там я никак не ожидал встретить барсука. Снова пришлось переходить топкое место и переходить уже спешно, не считаясь ни с темнотой, ни с водой, ни с грязью.
Когда торопишься и почти бежишь в темноте по лесу, то кажется порой, что ветки, как живые длинные руки, цепляются за одежду и ружье, что какие-то невидимые пружины упираются в носки сапог, стараясь тебя уронить, и что кто-то из озорства часто снимает твою шапку и бросает ее на землю. Нужно беречь в темноте глаза и в то же время смотреть в оба. Особенно внимательно охотник должен смотреть за своим ружьем и беречь его. Сломать ложу или при падении забить стволы землей очень легко.
Собака лает злобно, на одном месте. Все ближе и ближе раздается ее голос, и теперь уж хорошо слышно, как ворчит барсук и как, огрызаясь, бросается он на собаку. Пес не отпустит его, даже если зверь побежит. Через несколько шагов он снова встанет, когда собака рванет его на бегу.
Я слышу впереди какой-то треск и еще более участившийся лай собаки.
Вот она рядом, и светлое пятно ее тела хорошо заметно. Совсем под мордой собаки что-то темное и большое, сразу не разберешь что, а собака бегает вокруг этого черного и лает. Я подхожу ближе и включаю электрический фонарик.
Барсук забился в сучья гнилой вершины ели и как-то странно ворчит, напоминая сердитое фырканье ежа. Ослепленное светом животное еще дальше забивается под ствол дерева, и глаза его вспыхивают зелеными огоньками, отражая в своей глубине свет фонаря. Я вижу крупного барсука, его голову в черной «маске» и, держа в левой руке фонарь, приготавливаюсь к выстрелу. Пес мой прекрасно понимает значение поднятых стволов ружья и замолкает, ни на минуту не спуская глаз со зверя.
Выстрел в темноте всегда слепит охотника, и я только по рычанию собаки и треску сучьев догадываюсь, что зверь убит и что собака тащит его из-под вершины.
Барсук большой. Не менее 16 килограммов весит этот кругленький, точно налитый жиром зверь, едва влезающий в рюкзак. Не торопясь мы возвращаемся на барсучий холм, оставив убитого барсука на берегу болота. Я вытаскиваю из нор обломки пней и сучья, а Рыжик не понимает моих стараний и желает продолжать охоту. В каждую нору он залезает до половины корпуса и, раздувая бока, старательно втягивает воздух. Нет свежего следа, хозяева норы где-то еще далеко. Они, несомненно, слышали выстрел и, может быть, уже спешат к своему жилищу, напуганные лаем собаки и звуком выстрела.
Забитую нору не следует оставлять и не следует зря пугать животных при их возвращении. «Пойдем, – говорю я Рыжику, – второго нам не надо, да и класть его некуда». Часа два мы сидим у костра в ожидании рассвета и греемся. Пес довольно жмурится и вздрагивает от хлопков еловых поленьев, рассыпающих искры. Над костром чернеет силуэт походного котелка с крепко заваренным охотничьим чаем.
Чай я пью один, но запас сахара нельзя не разделить поровну. Это лакомство собака вполне заслужила.
Скоро встанет солнце и наступит чудесное осеннее утро. В прозрачном воздухе засинеют глубокие лесные дали, и грустные краски осени напомнят о близости зимы. Наш костер потухает, а с ним уходит и ночь, давшая интересные впечатления о ночной охоте.
Кроме ночной охоты по барсуку, лайку используют для добывания этого зверя из норы.
Крупные зверовые лайки не годятся для работы в узкой норе, где им трудно двигаться, и поэтому их не следует туда пускать. Более мелкие экземпляры, особенно не превышающие в холке 50 сантиметров, прекрасно работают по зверю в норе и не уступают ни таксам, ни фокстерьерам.
Крупного барсука редко удается выгнать из норы и тем более задушить в ней, а с лисицами и енотовидными собаками лайки справляются отлично.
Работа в норе – одна из самых тяжелых для лайки. Работать ей приходится в крайне невыгодных условиях, иногда лежа на боку в очень узкой и низкой норе, где зверь чувствует себя дома и свободно бегает, огрызаясь на собаку. Охота на барсука заканчивается обычно тем, что собака выживает зверя из центральной части подземного лабиринта, и он вынужден или выскочить наружу, или забиться в один из отнорков-тупиков, расположенных очень неглубоко у подошвы холма. Охотник вскрывает тупик, редко копая землю глубже сорока-пятидесяти сантиметров, и извлекает оттуда сперва собаку, а затем и барсука.
Это не разоряет гнезда барсуков, а раскопанный тупик превращается в дополнительный выход, если его не засыплет охотник.
Стреляя выскочившего из норы зверя, надо не забывать о том, что сзади него находится собака. Иногда оба они выскакивают почти в одно мгновение, и горячий охотник может ранить или убить собаку.
Нельзя также стрелять прямо в нору, когда зверь покажется в ее глубине: выстрел оглушит собаку, и, если она еще молода, может отстать от работы в норе.
Ночную охоту по енотовидной собаке проводят тем же способом, что и на барсука, и только не разыскивают предварительно норы этого зверя, так как он часто останавливается на дневку в глухих зарослях болот и лесных завалах.
Притравливание молодых лаек по зверю очень хорошо проводить с участием старой собаки, которая без страха берет барсука. Барсук в схватке с собакой может нанести ей довольно серьезные ранения, и поэтому не следует тянуть с выстрелом, особенно когда в работе молодая и неопытная собака.