Текст книги "Микро война и мир. Книга 1. Грюндеры"

Автор книги: Николай Лебедев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Подготовка

Вашингтон встретил уставшую после длительного перелета троицу самой, что ни на есть отвратительной погодой. Ехали в отель на очень дорогой машине. Молчали.

За окнами шел мелкий, нескончаемый, как казалось, дождь.

«Блин, а я думал, что здесь всегда светит солнышко, – подумал Савелий. Но вслух этого не сказал, чтобы не показаться недоумком, так как, ни разу до этого не был в Америке. Знал о ней только из литературы, экскурсионных и деловых справочников, а также популярных телепередач с участием Познера. Кажется, правда, что в них речь шла, в основном, о Калифорнии».

Стало нестерпимо скучно. И он первым решил разорвать тягостное молчание.

– Ну и погодка! А у нас, на Рублевке все наоборот, – сказал он, заполняя тишину, – Дождя нет уже больше месяца. Все сохнет, а поливать некогда, да и некому. То меня нет на даче, то жены. Сажаем цветы там, всякие деревца. А они все гибнут, не успев порадовать глаз.

«Ни своих глаз, ни чужих», – продолжил он свою мысль, но уже про себя.

– А ты, Савелий, садовника найми, – подал ленивый голос Сергей. – Он и цветы твои польет, и еще чего-нибудь сделает по хозяйству. Ну, там, где ты не успеваешь.

– Скотина ты бездушная, Серега! Все о твоих разговорах жене расскажу. Будешь тогда сам отдуваться.

– Сбрендил что ли, Сава, – Сергей даже привскочил на заднем сиденье машины, – Шуток не понимаешь? Шучу я, шучу. Попробуй только Ирке все это передать, зараза!

– Хорошо. Тогда с тебя коньяк. Да! За твой, блин (литер), длинный язык.

Тимофеевский Джеймс, в машине которого они сейчас ехали, оказался тщедушным субъектом, абсолютно не вызывающим доверия. Встретил он их в аэропорту. На стеклах роговых его очков, которые нестерпимо хотелось поправить на его носу, поблёскивали капли дождя. Про себя они нарекли его Джим.

Однако первое впечатление о нем немного рассеялось после того, когда он по дороге из аэропорта пригласил всех пообедать. Как сказал, в весьма неплохом ресторане.

Они ехали к обещанной еде по московским меркам совсем недолго, голодными взглядами рассматривая через полуоткрытые окна машины сначала ухоженные пригороды Вашингтона, затем внушительные памятники, музеи искусств, большие бульвары, роскошные парки, старинные дома с архаичной архитектурой.

Чтобы как то скрасить время, Джим начал заучено-занудным голосом экскурсовода на ломаном русском рассказывать историю возникновения города-столицы Штатов.

Савелий и сам знал, что этот город был заложен в 18 веке первым президентом Джорджем Вашингтоном как знак примирения Севера и Юга. Спроектирован был французским архитектором и инженером Эйфманом. В центре города находится резиденция президента – Белый дом. Там же находится и Капитолий. Знал, но лениво помалкивал.

Справочник по городу, купленный им еще в киоске Шереметьево перед отлетом он, от бессонницы раза два за долгий перелет прочитал.

– А вы знаете, откуда появилось название – Белый Дом? – не унимался Джим.

Вопрос Джима был той кодовой фразой, которая вывела Савелия из ступора, вызванного двадцатичасовым перелетом. Пробудив у него неожиданный всплеск интеллектуальных способностей.

– Знаем, конечно! Возникло оно у вас в начале девятнадцатого века. Это когда закопченный пожаром дом Президента был выкрашен белой краской, – сказано это было на английском. С добавлением эмоций, по-русски, в смысле – «литер».

Савелий был безмерно рад, что изверг информацию эту, держать которую в мозгу, да еще на английском языке, было совсем не просто.

Сказав это, он улыбнулся. И перевел взгляд на Сергея, сидящего рядом. Приглашая его к кошмариванию Джима. Тот принял эстафету и продолжил на ломанном английском языке.

– У вас здесь еще нет мэра. А все вокруг – это сплошное гнилое болото. Очень старое.

Удивленный, столь высокой осведомленностью гостей из дикой России, Джим замолчал, и оставшийся путь до ресторана, красиво расположившегося на берегу реки Потомак, компания доехала молча.

Ресторан был неплохой! Там им подавали односолодовый виски и с кровью поджаренный стейк. Массу вкусных закусочек из морепродуктов. Немного посидели, поели. И буквально через три часа были в гостинице. Платил, конечно, Джим.

Гостиница оказалась недалеко от места их ужина, почти в самом центре Вашингтона, всего в двух кварталах от Белого Дома. И в нескольких шагах от всевозможных музеев, магазинов, памятников, местных развлечений, ресторанов, других достопримечательностей. Называлась она "Вашингтон Хилтон Отель энд Тауэр с".

Лишь мельком взглянув на паспорта друзей, администратор пятизвездочного отеля мгновенно разместил их по номерам. Савелий заранее позаботился об этом.

Здесь платил он. Заначка у него была солидная. На счетах банков, названия которых он зрительно срисовал по дороге из аэропорта, у него лежали солидные депозиты. Так что, материальная сторона экспедиции была в надежных руках!

Английский язык, то есть американский, знали не все. Понимали только Сергей и Тимофей. Говорили при этом очень плохо. Савелий ничего толком не понимал, хотя, старался говорить, сам сомневаясь, понимает ли его кто-то.

Джим начал с дела.

Повез гостей сразу к японцам, которые на поверку оказались американцами в третьем поколении.

Договорились относительно предстоящей работы быстро. Джим, видимо, давно подготовил их к общению с русскими коллегами. А несколько уточнений со стороны московских гостей не сильно изменили график работы. Административный и технический.

Во всем остальном, японские парни были как обычные парни. Пили как типичные технари. Крепко. И саке, и виски. От водки, привезенной Сергеем из Москвы, тоже не отказались. В общем, свои ребята, хоть и слегка косые.

Время до выполнения заказа у нашей компании образовалось вполне достаточно – целая неделя.

Джим, по простоте своей американской души, решил было свозить всех на экскурсию в Нью-Йорк, но предложение его было мягко отклонено, и московская компания ограничилась лишь экскурсией в Белый Дом. Да и то снаружи, так как в тот день он был закрыт для посетителей.

Джима взяли в оборот.

Непривычный к долгим московским разговорам под «чай», американец, поначалу немного обалдел, но потом втянулся, и оказался совсем неплохим собеседником.

Тему он знал, как видимо, очень хорошо, а четыре года, проведенные в контакте с Тимофеем, сблизили их мнения настолько, что часто русская речь восполняла пробелы американской.

Однако были у него и свои, собственные суждения. Чисто американские.

Например, он полагал, что Ленин и Сталин сознательно хотели ликвидировать крестьянство в России. Они, как он утверждал, честно полагали, что крестьянство – основной оплот контрреволюции и тормоз развития промышленности.

Тимофей же доказывал ему иное. Придерживаясь своей теории, он утверждал, что основной причиной было то, что они тогда действовали как марионетки в интересах третьих сил. Причина – чрезмерная оседлость населения огромной страны. Джим эволюционную теорию Тимофея знал, но не всегда с ней соглашался. И часто мнения их не совпадали. Дискуссии были долгие и шумные.

Еще одним особым мнением у Джима был алкоголь.

Он считал, что алкоголь раскрепощает человека, полностью снимая эффект контроля над живым существом. Не весь, конечно алкоголь, не водка, не граппа там, не ила, а чистый американский виски.

Российская часть компании утвердительно кивала головами, поддакивая. И время текло быстро. Под виски.

Неделя пролетела незаметно. С алкоголем полностью завязали. Табу! Дождь закончился, как и было обещано, в четверг. Наступили дни интенсивной работы. Правда, пока что не для всех. Изначально, требовалось настроить оборудование, изготовленное японцами. Прецизионное. Такое, которое никаким образом невозможно было изготовить на обычном заводе.

Джим пояснил:

– Работу этого оборудования понимают только четыре человека, вернее три. Один из них тот, который все придумал. Пожилой японец привстал, степенно поклонившись. Другой, дал ему жизнь. Насытил гайками и микросхемами. Второй японец, не отличимый от первого, сделал поклон. Третий научил работать – аналогичная предыдущим процедура. И четвертый, тот, который грамотно чужие деньги вкладывал. Бла, бла, бла. Чтобы работа предыдущих трех не остановилась. Спасибо за внимание, это – я, – и сделал реверанс совсем не по-японски.

Работа закипела.

Савелию с Сергеем была отведена в предстоящем эксперименте самая почетная роль – они должны были выступать в роли подопытных кроликов.

Но поскольку аппаратура пока еще не была отлажена, у них оставалось много свободного времени. До начала опытов они оставались жить в гостинице. И от скуки, вечерами долго прогуливаясь по булыжным мостовым столицы Штатов. По модному Джорджтауну. Заходили в магазины.

Сергей, по простоте своей душевной, попробовал было пристать с разговорами к каким-то симпатичным особам в дорогих магазинах. На что Джим его сразу осадил, разъяснив, что ждет человека в Штатах за даже безобидные домогательства к лицам противоположного пола. Тюрьма.

После этого инцидента они просто гуляли, разговаривая по-русски, спорили, обсуждая достопримечательности столицы. При этом их пара своим поведением и эмоциональными жестикуляциями вызывала, видимо, нездоровый интерес у определенной части местных аборигенов.

И возник инцидент. То есть, конфликт. Нет, скорее всего, покушение.

Ученые безвылазно трудились над техническими вопросами в лаборатории, приходя домой только для того, чтобы упасть в кровать и тут же заснуть. Другие же, как-то Сергей и Савелий, были свободны и бесцельно бродили по вечерним улицам.

Однажды, проходя по Висконсин авеню, они решили было зайти в кафедральный собор, который согласно местному путеводителю был открыт для посетителей до позднего вечера. Желание это было подкреплено неистребимым еще с детства чувством халявы. Ведь концерт был бесплатным.

Внезапно от стены противоположного здания отделилась сумрачная фигура человека, одетая в темную куртку с капюшоном. Лица человека в сгущающихся сумерках видно не было.

Однако, как потом вспоминали в спокойной обстановке друзья, оба они обратили внимание на то, что глаза человека, несмотря на сумерки, как-то странно светились изнутри. Сергей, правда, говорил о желтом свечении, а Савелий настаивал на оранжевом.

Дойдя до середины неширокой улицы, человек остановился, поднял руку и одновременно с негромким хлопком, руку Савелия что-то обожгло.

Практически одновременно с выстрелом, из-за ближайшего переулка выскользнула стремительная тень, и человек в капюшоне рухнул на мостовую. Как подкошенный. На том самом месте, где мгновением до этого стоял.

Друзья подбежали. На середине улицы лежало тело. Там, где у человека до этого была голова, медленно растекалось по брусчатке темное пятно. Голова лежала рядом.

А на рукаве шикарной белой куртки Савелия с изображением статуи Свободы, расплывалась багровая клякса.

– Сава! У тебя, прости за пошлость, из руки кровь хлещет!

Они что было сил рванули к гостинице, звоня на бегу по мобильнику. Тимофею. Рана у Савелия, к счастью, оказалась несерьезной. Просто царапина.

В гостинице Сергей быстро добыл йод и бинт у насмерть перепуганной администраторши крутого отеля, твердившей как автомат при виде раны Савелия: «Русские, русские. Полиция, быстрее». Все конечно, на английском языке. Или как то так. Собственно, могли бы уже давно русский язык выучить, в конце концов. Сгодится навык. И мы бы их понимали.

Успокоив администраторшу, Сергей обработал рану Савелия. Тихо переговариваясь, стали ждать в номере приезда друзей.

– Ты здорово еще отделался, Савелий!

Савелий нервно вздохнул. Сердце его бешено отбивало ритм в стиле хард-рока.

– Да уж! Ты видел его, Серега? Блин! Буквально за секунду до выстрела я почувствовал, что мне грозит опасность. И непроизвольно рванулся в сторону. Туда, куда мне было велено.

– Кем велено? И кого я должен был видеть? Ты что, ничего не помнишь?

– Помню только, что услышал предупредительный крик. И рванулся в сторону. Все.

– Извини, я был с тобой все время рядом, но никакого крика не слышал!

– И не видел никого?

– Нет…Хотя, погоди. Да, было что-то очень стремительное на мгновение заслонившее свет уличного фонаря. А быть может, это мне показалось. Ведь не каждый же день стреляют в друзей, – Сергей, неожиданно, улыбнулся.

– Однако от чего-сдохнуть ? К тому моменту без малейшего намека на оружие и без капюшона.

– И головы!

Друзья замолчали. В дверь закрытого на ключ номера скреблись. Дверная ручка пару раз дернулась. Затем тихо постучали.

Сергей как кошка бесшумно рванулся к двери, на ходу схватив с комода тяжеленную настольную лампу, сделанную из оникса. Оказавшись в два прыжка возле нее, он прижался всем телом к стене. При этом молниеносном его рывке, электрический шнур, соединяющий лампу с розеткой, выскочил и просвистел как пуля возле уха Савелия.

Оказавшись около двери, Сергей голосом постояльца дорогого отеля, которому уже основательно опостылел назойливый сервис, спросил небрежно по-русски.

– Кто?

– Конь в пальто! Открывай, придурок!

В номер ввалились Тимофей с Джимом. И какой-то чопорный пожилой джентльмен в строгом черном костюме, черных дорогих ботинках и соответственно черном галстуке, контрастно оттеняющем его белоснежную рубашку.

Незнакомец тщательно осмотрел номер, заглянул в шкафы, ванную, за занавески на окнах, которые он после этого плотно задвинул. При совершении этих действий, он не забывал внимательно следить за лампой в руке Сергея, которой тот, забыв поставить на место, оживленно размахивал, в деталях, рассказывая об их с Савелием вечерней прогулке.

Черный джентльмен, бросил мимолетный взгляд на Джима, и обратился, почему-то к Сергею:

– Я понимаю так, господа, что вам всем как можно быстрее необходимо переехать в более спокойное место! Главный проинформирован обо всех деталях. Сожалеет. И просит, если вас это не затруднит, прислушаться к его совету.

И еще раз, пристально посмотрев на Сергея, он продолжил:

– Я, со всевозможной любезностью готов немедленно всех вас туда сопроводить.

Сергей лучезарно улыбнулся.

– В спокойное место? Я и мои друзья приехали в эпицентр мировой демократии. Чего вы на меня так смотрите? Я не то что-то сказал, или чего-то не догоняю? И сейчас вы мне в этом оплоте всеобщего небескокойства, предлагаете спокойное место. Здорово. А то у меня неожиданно мелькнула мысль, что я попал в Пакистан.

– Серега, прекращай цирк! Сам прекрасно знаешь, откуда ветер дует, – Тимофей устало вздохнул и стал собирать вещи.

– Шучу я, шучу, друзья. Мы готовы, – Сергей церемонно поклонился человеку в черном.

Спустились в вестибюль гостиницы. Там новый их знакомый прошептал, как показалось Савелию, одно лишь только слово администраторше. На что она, расплывшись в подобострастной улыбке, совершила ряд свойственных лишь только ей заклинаний с бумагами и телефоном. В результате которых, буквально через две минуты к вестибюлю гостиницы подкатила машина.

Естественно черного цвета. Внедорожник домчал их до места мгновенно. Без единого красного светофора по дороге. Не успели даже прикурить сигары, любезно предложенные незнакомцем.

– Никак не могу понять, почему наши личности так опекают! – Савелий внимательно смотрел на сложные манипуляции человека в черном, набирающего код доступа к входной двери здания, построенного, как казалось, задолго до основания этих самых соединенных штатов.

– Это они не нас опекают, Сава. Они, кажется, оберегают сейчас исключительно тебя! И джип у нас бронированный по полной программе, – Сергей сдержанно вздохнул.

Сопровождающий их человек, впустив их в просторный холл, незаметно исчез. Сказав напоследок фразу, которую никто поначалу не осознал:

– Жить и работать теперь будете здесь. С полицией я разобрался. Извините за беспокойство. О вас позаботятся они, но не мы.

Последняя сказанная им фраза немного озадачила друзей. Никто поначалу ее не осознал.

Спокойное место было совсем не тем местом, где живут. Скорее всего, оно было очень похоже на то место, где работают. А судя по американским боевикам, на подпольную лабораторию по изготовлению наркотиков.

Это была их первая мысль. И все они, по-своему ошибались.

Это была не лаборатория. Это была типичная крепость, знакомая всем из легенд о средневековых рыцарях. С подъемными мостами, рвом, воротами, окованными железом, башнями с пушками и…

Шутка, конечно. На самом деле это была холобуда конца семнадцатого века, давно не подвергавшаяся снаружи реставрации. Но основательно модернизированная изнутри, судя по дверям, сделанным из двадцати сантиметрового титана. С хитрыми замками. Сложный контроль на входе. И стенами. Таких стен друзья не видели с момента их совместного посещения в школьные годы Новгородского детинца. Всевозможные средства связи и контроля только для того, чтобы попасть в очередное помещение. Автоматика делала свое дело, остальное делали люди. Имеется в виду охрана. Если достоверно доносит до нас все факты кинематограф, то это были как бы ниндзя. Неуловимые движения. Не говорящие ни слова. Ни по-английски, ни по-русски.

– Тебе не показались странными все они, Сережа? Ну, эти, что из охраны?

– Давно уже показались. Я спросил об этом Джима. Знаешь, что он мне на это ответил? – «Не на все ваши вопросы вы сейчас вправе получить ответы. Не волнуйтесь. Вам ничего не угрожает. Потом сами все поймете». Круто, да? Многие его ответы мне очень даже не нравятся. Ладно, давай поработаем, а там видно будет.

Огромная лаборатория занимала весь третий этаж большого, очень старинного здания. Помещений было много, и практически все они были доверху забиты электронной аппаратурой, напоминающей, что-то среднее между студией грамзаписи и химической лабораторией. В воздухе постоянно висел запах лекарств. Как в больнице. Характерные эти признаки подметил Сергей и поделился своими наблюдениями с Савелием. С Тимофеем диалог не заладился. Тот просто посылал мающихся от безделья друзей ко всем чертям.

Затем началась работа и у них.

Собственно для Савелия и Сергея работа сводилась к тому, что их ежедневно усаживали в оригинальные кресла. Огромные, немного похожие на массажные. Но явно, таковыми не являлись, несмотря на очевидную схожесть с ними. Хотя нет, они скорее были похожи на кресла космонавтов, собирающихся отправиться в дальний полет. Например, на Марс.

Симпатичные лаборантки, приветливо улыбаясь, с раннего утра обвивали их с головы до ног бесконечным количеством разноцветных проводов. Монтировали датчики и капиллярные трубки. На голову надевали шлем, подключая его с помощью хитроумных приспособлений к еще более хитроумным аппаратам.

Никто, кроме особо посвящённых, толком в этом всем не разбирался. Наши друзья не входили в их число. В лаборатории в любое время суток суетились знакомые вроде бы японцы, лица которых, однако, были поразительно похожи друг на друга. Постоянно при встрече кланяющихся, приветливо улыбаясь. Сергей с Савелием не пили уже давно – им это было строго настрого запрещено. Да и не хотелось сейчас этого совсем.

Несколько раз Савелию звонила жена. Она уже вернулась из Турции и очень волновалась за него, так как, никак не могла понять цели его столь длительной командировки. В ее голосе изредка проскакивали обиженные нотки, так как она ни разу не была в Штатах. Савелий каждый раз уклончиво уходил от прямого ответа, и это волновало ее еще больше.

Тимофея они видели редко. Тот днями и ночами пропадал в какой-то ну совсем секретной секции. Друзья пытались как-то сунуться к нему, но получили от охраны вежливый отказ.

Сергей – вот уж кто совсем не скучал. Он рассматривал все творящееся вокруг него как очередное занимательное приключение. Тем более что он успел уже познакомиться с одной ослепительно красивой лаборанткой. Звали ее Джил.

Друзья давно успели заметить, что весь персонал их, так называемой лаборатории, был весьма необычен. Каждый имел как минимум по два-три высших образования, а также массу всевозможных навыков и умений, не связанных с исполняемыми ими служебными обязанностями.

Так вот, о Сергее и его знакомой. Несмотря на свои юные годы, Джил ухитрилась получить несколько высших образований. Основным же коньком ее была нетрадиционная медицина. Травы, настойки и тому подобное, о чем Сергей знал только из сказок. Они много и часто разговаривали. И не только. Немного ехидная Джил часто заразительно смеялась над тем, как Сергей произносит некоторые английские слова.

Время шло. Эксперименты затянулись далеко за два месяца. Испытуемым вводили всевозможные препараты, подключали к датчикам, анализировали результаты. Бесконечные тесты, диаграммы и графики. Деньги, по всей видимости, текли рекой и, когда уже стало казаться, что вся их затея – это полный отстой и конкретный научный тупик, зазвучал долгожданный сигнал.

На самом деле это был совсем даже не сигнал, а слабенький такой пик на диаграмме одного из второстепенных приборов. Его даже и не заметил бы никто, если бы сидевший в тот момент на своем рабочем месте Савелий после введения очередной дозы препаратов, не дернулся вдруг и тихо не застонал.

Помещение, в котором он до этого типа работал, мгновением позже, заполнилось, огромным количеством незнакомых ему людей. Он даже и не подозревал, что их здесь так много.

Сигнал, если его можно так назвать, был пока еще очень слабым и совсем неустойчивым. Но это был он, несомненно! И все те, кто был посвящен в тему, мгновенно во всем разобрались, на скорую руку проверив полученные данные.

На уставших от изнурительной работы лицах начали расплываться счастливые улыбки, послышались веселые возгласы, кто-то дружески похлопал Савелия по спине. Лаборатория ликовала. Свершилось!

Джим сиял. Зазвонил телефон. Особый. Звонок был Джиму. Он, не снимая счастливой улыбки с лица, взял трубку. Немногие в зале видели, как улыбка постепенно сползает с его лица. Он быстро вышел. Через пять минут вернулся, пригласив русских друзей в свой кабинет.

Кабинет был на редкость уютный, хотя немного мелковатый для такого человечища, как их друг Джимми. Усевшись в удобных креслах вокруг небольшого круглого столика, на котором откуда-то неожиданно появились четыре бокала и бутылка очень дорогого «Бурбона», троица вопросительно уставилась на своего друга.

Все, кроме хозяина кабинета, улыбались. И тут одновременно заметили, что Джим за несколько последних минут постигла странная метаморфоза. В смысле – перерождение. И теперь в его облике ничего уже не напоминало того простодушного парня, который несколько месяцев назад встречал их в аэропорту Балтимора. Друзья слегка оторопели.

На них сейчас смотрел персонаж черно-белых американских кинохроник пятидесятых годов, участник процесса против коммунистических идей в США, запущенного тогда президентом Джеферсоном. Процесса, уже давно подзабытого сейчас в России, находящейся в эйфории от побед псевдо-демократии. Лицо Джима как две капли воды походило сейчас на лицо того человека, который огласил тогда процесс крестового похода против Советов. Загрузившего, сам того не ведая, холодную войну двух сверхдержав.

– Господа! – Троица приготовилась слушать. Глупые улыбки, однако, убрали со своих лиц.

– Я должен официально проинформировать вас о том, что все вы, так или иначе оказались посвящены в государственную тайну Соединенных Штатов Америки. И в связи с этим, вы должны неукоснительно следовать тем регламентам, которые накладывает на Вас эта ситуация.

У троицы слегка вытянулись лица.

– Джимми! Ты чего, мы не поняли ни хрена! Что накладывает? – Тимофей нервно вздрогнул в кресле.

Сергей же тихо задумался. То есть, не как всегда, мыча и подпевая себе под нос какие-то старые советские песни, которые уже основательно всем окружающим надоели в этой его «думательной тишине». Тем более что многих слов из них он не помнил, добавляя от себя что-то совсем несуразное.

Сейчас он думал абсолютно тихо, приоткрыв, правда, по привычке рот. Рот, в который, по причине отсутствия какой-либо наживы, еще ни разу не запускал свою загребущую лапу ни один московский стоматолог.

Савелий тоже думал, – «Вот тебе раз, еще одна тайна! Смешно! С тайнами на его исторической Родине все уже давно привыкли обходиться играючи. Продавали тайны в его стране практически все! Направо и налево. Большие и маленькие чиновники, ученые и инженеры, обиженные властью, еле сводившие концы с концами. Да что там говорить, даже простые люди, вплоть до самого бесперспективного жэковского пропойцы-сантехника, готовы были их продавать. Был бы только соответствующий покупатель на все это. Конечно, как водится, абсолютно никто эти тайны бывшей страны Советов не покупал. Но процесс продажи будоражил и затягивал. Помнится…»

Джим бесцеремонно прервал молчаливое течение воспоминаний российских дилеров, брокеров и посредников.

– Вы поняли, что я вам только что сказал, или нет!?

– Джимми, дорогой! Если честно, то я не понял. Ничего! Если ты так шутишь, то поверь – это совсем не смешно. Если говоришь серьезно, то изволь объясниться. А, если не хочешь – все мы незамедлительно обращаемся к послу России в США – и на х….(крутой литер) уе…м (крутой литер) все в Москву! – Тимофей закипел от возмущения.

От автора: Видимо преждевременно я убрал до этого сноску – «литер». Не все эмоции, оказывается, можно передать этим «блин». Русский язык слишком сложен с точки зрения эмоциональной окраски в текущей ситуации. Возвращаю ее с глубочайшими к вам извинениями.

Тимофей при нас еще ни разу, со времени своего неудачного превращения из пионера в комсомольца, таким изощренным матом не выражался. Это был тот самый момент, который можно было бы описать так: «даже Тимофей не понимает, что происходит!»

– Извините, это было все грубо и глупо. Извините. Без каких-либо личных мотивов. Все вы мне крайне симпатичны. Если мне будет позволено, я продолжил бы и дальше называть вас своими друзьями. Меня просто крайне сильно завело начальство, – Джим тяжело вздохнул. Виноватым взглядом посмотрел на своих русских друзей. И еще раз вздохнул.

– Хорош, друг! Темницу нам прочит, – Тимофей гневно посмотрел на Джима, – Ну и как твое начальство нас заказало?

– Указание я получил. О том, что все мы должны оставаться на месте до прибытия специальной группы из Центра. И согласовать с ними дальнейший план действий.

– Что значит из Центра? – Тимофей наморщил лоб.

«Ему это идет, – подумал Сергей. – Становится похож на ежика. Бородатого, но очень умного».

– Из центра Галактики или Вселенной? – Савелий попробовал неуклюже пошутить. Получилось глупо и совсем не смешно.

– Из Центра. Можете называть его ФБР, или, если вам будет угодно, ЦРУ.

Сергей после последних слов Джима, наконец, закрыл свой рот. Все обдумав, он принял решение. Обретя, при этом, свойственный ему тяжелый юмор.

– Я требую уточнения, кому я продаюсь? – жестко спросил он. – Объяснитесь, Джеймс, пожалуйста.

– Серж! Лично вам я все подробно расскажу позже. И только при условии получения мною соответствующих инструкций от Центра!

– Да ладно, Джеймс, чего там! Мы же никому ничего не разболтаем. Ты же знаешь, что мы не страдаем слабоумием. Будем держать язык за зубами. В отличие от некоторых известных американских государственных деятелей. Ну, разве что Савелий! Совсем о нем забыл. Но он нам, поверьте, не помеха. Мы его, если сболтнет чего лишнего, просто уберем. Например, на какой-нибудь необитаемый остров. Да никто и не поверит, если удастся спастись, ни ему, ни нам. Кроме оголтелых фанатов, приверженцев теории всемирных заговоров.

Помолчали. Джим сидел перед русскими друзьями с опущенной головой.

– Ладно, – он тяжело вздохнул, – извините меня, друзья. Расскажу вам то, что знаю сам. В объеме своей компетенции. Не расстреляют же меня, в конце концов, за это, а? Как вы думаете? Детальной информацией, понятно, владеют только руководители. Это основной принцип Центра. Если вы не предпримете попыток сейчас сбежать, то буквально часа через два сможете начать ее получать. Да, Сергей! Черт возьми, ты и мертвого уговоришь на откровенность! Ну, неверно я все до вас донес, каюсь! Вас просто хотят попросить продлить пребывание здесь, а затем, быть может, предложить очень перспективную работу. Возможно, длиною в жизнь. Вы вправе от всего этого отказаться и к вам не применят никаких репрессивных мер, поверьте мне на слово. Тем более, промывание мозгов.

Джим медленно превращался в глазах друзей в того самого бесшабашного парня, которого они знали и помнили со дня своего прибытия в Америку.

– Готов ли я разъяснить вам ситуацию? Наши, собственно, эксперименты, зачем это, кому нужно? Откуда все идет? Предвижу все эти вопросы. Скажу сразу – я не знаю всего. Лишь опосредованно, о чем собственно, я вам уже сказал. Вы готовы меня выслушать…друзья?…Хорошо.

Он на несколько секунд задумался, затем спросил.

– А что бы вы мне ответили, если бы я сообщил вам, что отправная точка наших с вами сегодняшних исследований лежит в глубине веков? Задолго до рождества Христова. А?

В комнате ощутимо запахло свежевыпитым виски, заменившем давно уже выпитый «Бурбон».

Сергей и Савелий закурили.

Топор, подвешенный над их головами…

Стоп, стоп. Это уже было. Хотя, удачные сюжетные моменты, могут, иногда и повторяться (автор).

Так, или иначе, но топор опять повис!

Джим, поняв, что его внимательно слушают, продолжил.

– Тимофей! Обращаюсь к тебе первому. Мы с тобой знакомы давно, и я привык считать тебя своим другом. Не знаю, как ты. Сейчас я хочу попросить у своего друга прощения. У тебя, Тимофей. Прошу тебя, прости меня! Прости за то, что я, вот уже более четырех лет эксплуатируя нашу с тобой дружбу, используя тебя как дешевый, но самый надежный источник информации. Это я по просьбе Центра финансировал твои изобретения. Твой патент на изобретение – это полная липа. Не могли мы опубликовать полученные от тебя исследования. Вся информация на эту тему строго засекречена.

– Тимофей! Да ты у нас оказывается шпион! Так вот откуда взялась эта показательная нищета! Деньги еще брал в долг, – голос Сергея, как хорошо отточенный, хотя и весьма зазубренный во множестве битв клинок, с легкостью резал хрупкую тишину комнаты.

И неожиданно для всех, как Сергей умел это делать только в горячо любимой им компании, он оглушительно заржал. Снимая предыдущее напряжение, которое сам же и создал до этого. Незримый клинок мгновением позже бесследно растаял.

В глазах смеющегося друга Тимофей уловил неуловимые следы застарелой тоски. Он хорошо знал своего друга и ясно почувствовал, что Сергей знает что-то очень важное, но не может пока этого сказать даже им, друзьям своим.