Текст книги "Меншиков"

Автор книги: Николай Павленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Через сутки после получения известия от князя все сомнения развеялись и у царя – к нему явился убежавший из Батурина канцелярист с подтверждением измены Мазепы.

30 октября в ставку Петра в Погребках прибыл Меншиков. На военном совете было решено добывать Батурин. Внимание Петра I и Карла XII было приковано к резиденции гетмана не случайно – там находились обещанные шведскому королю запасы продовольствия, снаряжения, артиллерии и боеприпасов, то есть всего того, в чем нуждалась шведская армия после утраты обоза в битве у Лесной. Если запасы попадут к неприятелю, то он станет намного сильнее и обстановка осложнится настолько, что поставит под угрозу успех всей кампании. Кто раньше проникнет в Батурин, тот окажется в выигрыше, стоившем и риска, и перенапряжения сил. Именно поэтому к Батурину одновременно спешили шведы с мазепинцами и русские войска, командование которыми царь поручил Меншикову. Время исчислялось не сутками, а часами. Князь понимал, что успех его операции зависит от быстроты и натиска.

Как только в полдень 31 октября русские войска подошли к Батурину, Меншиков отправил в крепость парламентера. Поскольку крепость изготовили к обороне и все выходы и входы в нее были накрепко забиты, парламентера втащили веревками. На уговоры сдаться, на слова, что гетман изменил, мазепинцы твердили, что этому они не верят. Князь приступил к подготовке к штурму, ибо, как он доложил царю, – «ни малой склонности к добру в них не является и так говорят, что хотят до последнего человека все держатца». Впрочем, ночью к Меншикову прибыли посланцы Чечеля с заявлением, что хотя гетман, возможно, и изменил, но сами они остаются верноподданными царя и готовы впустить войска в замок, но на размышление запросили трое суток.

Разгадать тактику батуринцев не представляло большого труда – ясно, что они в ожидании шведской подмоги тянули время. Меншиков резонно им ответил: «Довольно с вами времени намыслиться одной ночи, до утра». Утром 1 ноября мазепинцы открыли огонь из пушек, дав таким образом понять, что переговорам пришел конец и настало время действовать.

Не все казаки, засевшие в Батурине, были сторонниками Мазепы. Старшина Прилуцкого полка Иван Нос, как и часть казаков этого полка, остался верным подданным России. По преданию, Нос незамеченным прибыл в стан Меншикова с сообщением о существовании тайной калитки, через которую можно было скрытно проникнуть в Батуринский замок. Светлейший тут же воспользовался полученными сведениями: он организовал ложный штурм крепости, отвлек внимание осажденных, чем воспользовалась группа солдат, просочившаяся в замок через калитку.

Обреченные мазепинцы оказали упорное сопротивление, но устоять не смогли. «По двучасном огне», как доносил Меншиков царю, русские войска овладели крепостью. В Глухов Меншиков доставил всю захваченную в Батурине артиллерию, кроме тяжелых пушек, которые пришлось взорвать. Доставил он в Глухов и атрибуты гетманской власти – булаву, бунчук и знамена, понадобившиеся царю для намечавшегося здесь избрания нового гетмана.

Петр получил известие от Меншикова в тот же день, 2 ноября, и отправил ему поздравления: «Сего моменту получил я ваше зело радостное писание, за которое вам зело благодарны, паче же Бог мздовоздаятель» [129]129
  ПиБ. Т. 8. Вып. 2. С. 906.


[Закрыть]– царь пожаловал князю принадлежавшее Мазепе село Ивановское с деревнями.

Разгром Батурина имел огромные военно-политические последствия. Во-первых, это была резиденция гетмана-изменника, и разгром изменничьего гнезда символизировал крах гетманской затеи. Кажется, это понимал и Мазепа, который при виде пепла и щебня, оставшегося от Батурина, произнес: «О, злые и несчастные наши початки. Вижу, что Бог не благословил мое намерение».

Во-вторых, овладение Батурином лишило шведскую армию необходимых ей материальных ресурсов, впрок заготовленных Мазепой. Сорок пушек и припасы к ним, вывезенные из Батурина, если бы достались Карлу XII, то, возможно, изменили бы судьбу Полтавы, которой шведский король не мог овладеть, испытывая недостаток в артиллерии и порохе; сложнее и с большими жертвами для русской армии могло протекать и генеральное сражение Северной войны, состоявшееся 27 июня 1709 года.

ПРЕСЛАВНАЯ ВИКТОРИЯ

Измена Мазепы добавила забот Петру. В ставке царя известие об измене вызвало чувство растерянности и тревоги, ибо никто не знал, сколь глубоко в толщу народа проникли предательские замыслы украинского гетмана и какой отклик они найдут среди старшин и рядовых казаков. Но прошло несколько дней, и все стало на свои места. Известия сообщали, что король не получил ни обещанных подкреплений в живой силе, ни продовольствия, ни снаряжения. Не сулило радужных перспектив будущее и Мазепе – выяснилось, что народ не поддержал изменника, и он не мог рассчитывать на пополнение рядов мазепинцев.

И все-таки надлежало как можно скорей нейтрализовать влияние Мазепы. Уже на второй день после измены гетмана, когда переход его в стан Карла XII не вызывал никаких сомнений, русское правительство предприняло ряд мер, чтобы предотвратить вовлечение в изменнические замыслы Мазепы новых лиц, представить бывшего гетмана в его подлинном обличье, сделать достоянием народа его сокровенные чаяния, тщательно скрываемые им даже от ближайшего окружения.

Важнейшим средством разоблачения Мазепы стали царские указы. Одни из них были адресованы церковным иерархам, а через них – населению Украины, поскольку главным местом, откуда в те времена исходили новости, был амвон; другими указами царь обращался к сохранившим верность полковникам; третьими – ко всему украинскому народу; наконец, четвертыми – к рядовым казакам и старшинам, обманом уведенным Мазепой к шведскому королю. Знакомство с содержанием этих сочинений дает представление о достойной удивления способности царя быстро и безошибочно ориентироваться в обстановке, разгадывать подлинные мотивы и цели измены уже в самые первые дни, когда ни он, ни его министры не располагали исчерпывающими данными.

В указах от 28 и 29 октября, приглашавших церковных иерархов и полковников в Глухов для избрания нового гетмана, Петр правильно определил мотивы измены, подтвержденные дальнейшим ходом событий: Мазепа и его покровители намеревались «Малороссийскую землю поработить по-прежнему под владение польское».

Почти одновременно с царскими указами на Украине стали распространяться гетманские и королевские универсалы. Началась так называемая «война перьями» – борьба за симпатии народа.

Первое послание Мазепа адресовал 30 октября Скоропадскому. Тезисы, изложенные в письме к стародубскому полковнику, повторят последующие универсалы. Суть их сводилась к следующему: оправдать измену, вызвать сочувствие народа, и тем самым – приток новых сил в ряды изменников. Чем Мазепа соблазнял Скоропадского?

Бывший гетман заверял, что он, переходя на сторону шведов, радел не о личной выгоде, а о счастье украинского народа, который будто бы царь намеревался «к рукам прибрати и в тиранскую свою неволю запровадити». Обоснование этого заявления ничего общего с действительностью не имело. Мазепа, например, писал, что «Москва и без жадного о том з нами согласия зачала городы малороссийские в свою область отбирати». Под этим подразумевалось размещение русских войск в некоторых украинских городах. Однако каждому непредубежденному современнику было очевидно, что пребывание русских войск в украинских городах вызывалось военной целесообразностью или необходимостью.

Предателю виделась Россия на грани военной катастрофы. «Потенция Московская, – писал Мазепа Скоропадскому, – безсильна и невоенная, бегством всегда от непобедимых войск шведских спасаючися». Шведский же король является «едином обидимых заступником, любещом правду и ненавидящом лжу».

Поскольку положение русского царя безнадежно, то надобно поспешать к Карлу. Далее следовал совет, как этот призыв претворить в жизнь. «Старайся всеми способами, – наставлял изменник стародубского полковника, – по данном себе от Бога разуму и искусству Московское войско з Стародуба искоренити», чтобы затем «до боку нашого в Батурин з товариством поспешати». [130]130
  ЧОИДР. М., 1859. Кн. 1. С. 174–175.


[Закрыть]

Неделю спустя, 7 ноября 1708 года, был опубликован манифест от имени Карла XII. Если письмо Мазепы к Скоропадскому можно назвать насквозь лживым, то манифесты шведского короля сочетали беспардонную ложь с безудержным хвастовством.

Известно, что свои изменнические планы гетман рискнул объявить лишь нескольким единомышленникам. Следовательно, его никто не уполномочивал действовать от имени украинского народа. Это, однако, не помешало Карлу XII заявить, что он, король, принимает «гетмана, войско запорожское и народ весь Малороссийской в оборону нашу». Немало слов составители манифеста, а в его составлении, бесспорно, участвовал и Мазепа, потратили на далекие от истины рассуждения о непобедимости шведского воинства.

Главный довод, на воздействие которого особенно уповали составители манифеста, состоял в том, что непобедимая шведская армия без удержу наступает, сметая все на своем пути, в то время как немощные русские полки, откатываясь, уступают свою территорию, ни разу «не дерзнувшие против нас стати». Чтобы никто не усомнился в силе шведов и их непобедимости, манифест перечисляет множество стычек и столкновений, в которых шведы неизменно побеждали, причем под пером составителей манифеста победы имели крупное значение, ибо сопровождались потерей многих тысяч русских солдат и офицеров.

Даже битву у Лесной, стоившую Левенгаупту потери всего обоза, восьми тысяч убитых и около трех тысяч пленных, манифест превратил в победу шведов: «…побивши Москвы больш, нежели сам биющихся под хорогвями имел». Так жестокое поражение шведов росчерком пера превратилось в блистательную победу над более многочисленным противником.

Столь же беспардонно манифест лгал, когда описывал диверсию шведского генерала Любекера, пытавшегося овладеть Петербургом. Подлинная же картина операции выглядела так: 20-тысячный корпус Любекера, понеся колоссальные потери, был сброшен в море и искал спасения на кораблях. Не моргнув глазом, сочинители манифеста и это поражение изобразили своей победой.

Если верить манифесту, то всюду, где ступала нога шведских солдат, король нес свободу и независимость. Подобная судьба уготована, дескать, и украинскому народу.

Это заявление тоже не содержит и грана правды. Всей Европе было известно мародерство шведских солдат, а также опустошение, которым подверглись завоеванные шведами Польша и Саксония.

Самое странное и смехотворное заявление манифеста состоит в том, что не они, шведы, намеревались переменить веру: а царь Петр «… з Папежем Римским давно уже трактует, абы выскоренивши греческую веру, римскую в государство свое впроводил». Манифест отрицал главное условие договора с польским королем, «чтоб Украина Польше завоевана была», и призывал «к послушенству ясновельможному гетману Мазепе». [131]131
  Там же. С. 210–211.


[Закрыть]

Как видим, универсалы Мазепы и Карла XII пытались внушить населению симпатии к захватчикам при помощи грубой фальсификации фактов. На что они рассчитывали, измышляя явные небылицы? Прежде всего на слабую осведомленность селян и горожан Украины о том, что происходило за пределами их села и города. Конечно же, мало кто слышал о разгроме корпуса Левенгаупта у Лесной и еще меньше – о провалившейся диверсии генерала Любекера под Петербургом.

Среди ответных мер Петра едва ли не самой решающей, оказавшей неотразимое воздействие на украинское население, было обнародование перехваченного письма Мазепы к Станиславу Лещинскому, из которого явствовало намерение, как сказано в царском манифесте, «богоотступника Мазепы к предательству отчизны вашей в польское несносное ярмо». Письмо это было обнаружено у схваченного мазепинского шпиона, некоего Феско Флюса, державшего путь в Варшаву. В нем Мазепа извещал короля об ожидании «счастливого и скорого вашей королевской милости прибытия, чтоб мы могли соединенным оружием» выступить против России. Ставленник Карла XII назван в письме «избавителем нашим». Подлинное лицо изменника выдает его подпись – он именовал себя подданным польского короля: «Вашей королевской милости, моего великого государя, верный подданный и слуга нижайший Ян Мазепа, гетман». «Верный подданный» Иван Мазепа пожелал называться у новых хозяев Яном Мазепой.

Этот же указ разоблачил еще одну провокационную затею Мазепы. Русским удалось изловить подосланного Мазепой шпиона Григория Пархомова. Будучи схваченным, он должен был заявить, что его отправил Мазепа с письмами к старшине и церковным иерархам. Под пыткой Пархомов признался, что никаких писем у него не было. Цель провокации ясна – скомпрометировать влиятельных людей, посеять у русского правительства недоверие к ним.

Указы царя, обращенные к мазепинцам, обманом уведенным изменником в шведский лагерь, вызвали сочувствие. Первый царский указ был датирован 1 ноября, затем его повторили 7 и 10 ноября. Указы обещали амнистию всем возвратившимся в течение месяца со дня их обнародования. [132]132
  ПиБ. М.; Л., 1948. Т. 8. Вып. 1. С. 266, 287, 300.


[Закрыть]Рядовые казаки искали случая вырваться из шведского лагеря. Мазепу покидали и люди, пользовавшиеся на Украине широкой известностью. Среди них – миргородский полковник Даниил Павлович Апостол, генеральный хорунжий Иван Сулима, охотный полковник Игнат Галаган. Последний прибыл в русский стан не один, а в сопровождении сотен казаков, сумевших по пути пленить несколько десятков шведских драбантов.

«Не сделай ты и со мной такой шутки, какую сделал Карлу», – сказал Петр Галагану. «Разве, – отвечал Галаган, – принесть свою голову к нему за взятых сих драбантов? Вот тебе, государь, сии шведы и заклад наш». [133]133
  Ригельман А. Летописное повествование о Малой России. М., 1847. Кн. 5. С. 52, 53.


[Закрыть]

Все возвратившиеся были обласканы царем. Апостол, например, помимо маетностей (собственности), которыми он владел ранее, получил новые.

Бывший гетман очень скоро убедился, что его изменническую затею не поддерживает ни старшина, ни народ, – изменник оказался в одиночестве. Украинцы не только не шли на уговоры гетмана и короля, но повсеместно, как то говорилось в царском указе, «от всех прелестей неприятельских уши затыкали и не внимали». [134]134
  ПиБ. Т. 8. Вып. 1. С. 276–284.


[Закрыть]

Украинцы сохранили верность России. 30 октября Петр писал Ф. М. Апраксину: «Правда, хотя сие зело худо, однако ж он (Мазепа. – Н.П.)не только с совету всех, но не с пяти персон сие зло учинил. Что услышав, здешний народ со слезами Богу жалуютца на одного и неописанно злобствуют». В тот же день в письмах князю Василию Владимировичу Долгорукому: «Аднако ж, слава Богу, что при нем в мысли ни пети человек нет, и сей край как был, так есть». У царя не появилось оснований для тревоги и восемь дней спустя: «Итако, проклятый Мазепа, кроме себя, худа никому не принес (ибо народом имени ево слышать не хотят)». [135]135
  Там же. С. 253, 254, 285.


[Закрыть]Гневная реакция украинского народа на вражеские универсалы и манифесты объяснялась, конечно же, не их неловко составленным содержанием, грубой ложью и клеветническими выпадами против России, а прежде всего более глубокими причинами: многовековую дружбу, основанную на близости языка, культуры и быта, общности религии, не могли поколебать универсалы и манифесты, сколько бы ни вкладывал в их содержание лжи, лести, ханжества и пронырства коварный Мазепа и его новый покровитель.

«Старик Мазепа» пришел в «неописанную скорбь» не столько потому, что лишился своих сокровищ, сколько потому, что ход событий не удовлетворил ни одного из его тайных желаний. Его не поддержали все слои украинского общества. Предатель очень скоро понял, что и надежды на непобедимого воителя Карла XII рухнули, подобно карточному домику: он имел возможность наблюдать, как таяла шведская армия, а долгожданной победы над немощными «московитами» все не было. Успел изменник убедиться и в том, что русская армия, напротив, набирала силу. Короче, Мазепа разуверился в конечной победе шведов, а увидев, что он безвозвратно проиграл, стал мечтать о новом предательстве, на этот раз предательстве Карла – Мазепа стал искать пути, чтобы вернуться под покровительство русского царя.

Во время аудиенции у Петра 21 ноября только что ушедший от Мазепы миргородский полковник Апостол передал царю его тайное предложение. Суть его состояла в том, что Мазепа, если царь ему позволит возвратиться в российское подданство, обещал передать в его руки захваченных им в плен шведского короля и самых видных генералов. Ян Мазепа пожелал вновь стать Иваном Мазепой; гарантами его безопасности должны были выступить европейские дворы, им названные. Некоторое время спустя предложения Мазепы повторил Галаган.

Какое впечатление на царя и его министров произвела готовность Мазепы предать своего покровителя Карла XII?

Однозначно ответить на поставленный вопрос вряд ли возможно, ибо не сохранилось ни одного источника, в котором бы отразилось подлинное отношение Петра к этой затее бывшего гетмана. С одной стороны, предложение привести в русский лагерь пленными короля и его генералов было соблазнительным, ибо такая операция давала России желаемый мир. Но с другой стороны, царь и его министры теперь уже не питали иллюзий, убедились в вероломстве Мазепы и имели все основания сомневаться в его искренности.

Если, однако, руководствоваться здравым смыслом, то ясно, что у Мазепы будто бы и не должно быть резону лукавить и затевать рискованную игру с царем. Петр ничего не терял, в то время как самому Мазепе его происки могли стоить жизни, если бы о них проведал Карл. Наконец, не следует отвергать и возможный расчет Петра – выманить предателя из шведского лагеря и учинить над ним расправу, которой тот достоин.

Как бы там ни было, но царь не отклонил с порога предложение Мазепы, переданное ему Апостолом, и миргородский полковник писал Мазепе: «Принят я над сподевание милостиво, и изволил царское величество того предложения от вашей милости добродея приказанного выслушать у мене сам зело секретно […] Однако ж о том сумневался, правду ли я от вашего сиятельства поведаю, понеже мне от Вас на письме подлинно ничего не выражено». [136]136
  ЧОИДР. М., 1859. Кн. 1. С. 213.


[Закрыть]

Коварный Мазепа, конечно же, избегал «выражать» что-либо «на письме», ибо понимал, что тем самым он отдавал себя во власть царя – стоило тому известить злопамятного Карла, что его новый «верный подданный» ведет двойную игру, как старый интриган оказался бы вздернутым на виселицу.

Предложению Мазепы царь не внял: «…знатно, – как писал Апостол бывшему гетману, – не доверивая еще». Лишь после того как это предложение повторил прибывший в царский стан полковник Галаган, Головкину было поручено вступить в сношение с Мазепой. 22 декабря канцлер отправил Мазепе письмо с извещением, что Петр «на те кондиции, чрез помянутого господина полковника предложенные, соизволил и гарантеров, желанных от вас для содержания той амнистии, принимает».

Этим флирт с изменником и закончился. Дело в том, что в декабре того же года в руках русского командования оказался гонец Мазепы к Станиславу Лещинскому. Из содержания отобранного у него письма явствовало, что предатель не раскаялся, а плел очередную интригу.

Между прочим, новый хозяин тоже не доверял обретенному на Украине союзнику. Мазепу повсюду сопровождали не сердюки и казаки, а конвой шведских солдат – Карл справедливо рассудил, что человек, предавший одного повелителя, способен с такой же легкостью предать и другого. В русской ставке об этом знали через перебежчиков и пленных: «Те ж полоняники сказывают, – иронизировал Головкин в письме к послу в Стамбуле Петру Андреевичу Толстому, – что помянутой изменник Мазепа в таковом состоянии и почтении у шведов содержится, что около оного всегда швецкой кавалерии по триста человек неотступно обретается, и где в которой храмине спит – и тамо внутри оной караул швецкой бывает. А егда в каляске в дороге ездит, тогда с ним сидит офицер швецкой». [137]137
  ПиБ. Т. 8. Вып. 2. С. 911.


[Закрыть]

Неуютно чувствовал себя изменник в шведском лагере. С каждым днем ему становилось все труднее играть роль стоящего союзника короля. В самом деле, убедить шведов в том, что его армия, укомплектованная казаками и украинцами, достигнет обещанных размеров, уже не представлялось возможным – проходили месяцы, а Мазепа сумел в помощь шведам наскрести только три тысячи отщепенцев. Но как внушить шведам уважение к себе и убедить, что он им крайне необходим и полезен?

Изворотливый интриган встал на путь самого откровенного обмана. Он великолепно знал, что никакой помощи извне – ни от крымского хана, ни от османского султана – он не получит, тем не менее упрямо твердил, что она вот-вот приспеет. Комнатный слуга Мазепы, его покоевый, Григорий Новгородец, убежавший от него, показал в июне 1709 года: «Мазепа и кошевый подлинно короля швецкого и все войско обнадеживал прежде и обнадеживал тем, что орда имела быти к ним то за неделю, то за две, а наидалей о святой неделе, а ныне сказывают, что, конечно, о святом Петре (то есть к 29 июня – дню святых Петра и Павла. – Н.П.)будет для них на помощь». Все обещанные сроки прошли, а орды как не было, так и нет. В результате бывший гетман «потерял у шведов кредит. И шельмою его все называют за неправды».

Репутация лжеца, быть может, и не угнетала бывшего гетмана, но навязчивая мысль, что он проиграл вчистую, что ему не миновать виселицы, что близится час расправы за содеянное, не покидала ни днем, ни ночью. Тот же покоевый Григорий Новгородец показывал: «Мазепа почасту в великой скорби и тузе бывает, а времянем с плачем и великим воздыханием нарекает свое безумие, что надеялся, что от него Украина не отступит, такую учинил измену и о своей предвосприятой омыслился надежде». [138]138
  ПиБ. М., 1952. Т. 9. Вып. 2. С. 931, 932.


[Закрыть]

Огромное влияние на украинское население оказала церемония низложения Мазепы и выборы нового гетмана. Об антураже для этой церемонии и придании ей торжественности царь побеспокоился сразу же после овладения Батурином.

5 октября 1708 года перед глазами тысяч людей, собравшихся в Глухове, развернулась театрализованная церемония лишения Мазепы гетманства и его последующей заочной казни. Присутствовали на ней многочисленные представители украинского и русского духовенства во главе с Феофаном Прокоповичем. Не подлежит сомнению, что в разработке церемониала участвовал сам царь.

На эшафоте была воздвигнута виселица, к которой приволокли куклу, изображавшую Мазепу в полный рост, в гетманском облачении и со всеми регалиями. Взошедшие на эшафот андреевские кавалеры Меншиков и Головкин разодрали выданный Мазепе патент на орден Андрея Первозванного, а затем сорвали с куклы андреевскую ленту. Лишенную «кавалерии» куклу палач вздернул на виселицу.

На следующий день, 6 ноября, состоялось избрание нового гетмана. Обладателем булавы стал стародубский полковник Иван Ильич Скоропадский. Тут же, в Глухове, ему были вручены гетманские регалии: бунчук, знамя, булава, печать. С этого дня Мазепа превратился в бывшего гетмана.

На ход событий на Украине повлияли также суровые меры Петра и его генералов, прежде всего Меншикова и Шереметева, против мародерства.

Уже 5 октября, за три недели до измены Мазепы, царь в письме к своему генерал-адъютанту Федору Бартеневу велел объявить драгунам, чтобы они «черкасом обид не чинили; и ежели хто им учинит какую обиду, и таковых велите вешать без пощады».

Во исполнение этого повеления Шереметев от имени царя обнародовал указ, призывавший население не покидать сел и деревень, «понеже жителям никаких обид и разорений и грабительств и протчаго своеволия чинено не будет, и заказано в том в войске под смертною казнию». Подобный же указ обнародовал и Меншиков: «А ежели кто сверх одного того конского корму хотя курицу или что денежное взять коснется, и те без всякого милосердия по указу его величества лишены будут чести и живота». Г. И. Головкин доносил царю из Почепа, что при пехоте и кавалерии Шереметев «учредил по майору» для наблюдения, чтобы населению «ни от кого из войск обид и разорения чинено не было». Виновных ожидала смертная казнь. [139]139
  ПиБ. Т. 8. Вып. 1. С. 181; Вып. 2. С. 749, 779; ТРВИО. Т. 3. СПб., 1909. С. 43.


[Закрыть]

Предусмотренные указами кары за мародерство не были пустой угрозой. 19 декабря генерал Аларт донес царю, что, прибыв в Ромны, он стал свидетелем «наивящей конфузии: все домы во всем городе разграблены, и ни ворот ни одних не осажено, ни главного караулу не поставлено, и ни малого порядку для унятия грабежу не учинено, и все солдаты пьяны». Если бы, продолжал генерал, на город напало 300–400 неприятельских солдат, они без труда изгнали бы наших, нанеся им большой урон.

Царь велел расследовать случившееся. Виновные в бесчинствах по его указу от 4 января 1709 года понесли суровые наказания: «Офицеров в Ромнах по розыску казнить смертию в страх другим, а рядовых, буде меньше десяти человек, то казнить третьева, буде же больше десяти, то седьмова или десятова». [140]140
  ПиБ. М., 1950. Т. 9. Вып. 1. С. 10.


[Закрыть]

Урок подействовал отрезвляюще. Документы той поры не сохранили жалоб населения на обиды, чинимые солдатами и офицерами, в то время как шведы на земле своего «союзника» мародерствовали столь же свирепо, как в Польше и Саксонии. Это вызывало озлобление селян и горожан и желание помочь русским войскам в борьбе с захватчиками. Сохранилось немало свидетельств зверства шведских солдат: в одних случаях они поголовно истребляли всех жителей деревень, заподозренных в помощи русскому командованию, в других – превращали в пепел жилища, в третьих – силой изымали продовольствие и фураж.

К царю, Шереметеву, Меншикову и Головкину со всех сторон поступали сведения о сопротивлении оккупантам украинского населения: то местные жители доставляли русскому командованию взятых в плен шведских солдат, то ловили шведских «шпигов», то сами проникали в шведский стан, чтобы собрать там необходимые сведения, то выступали проводниками русских «партий», нападавших на шведов, то, наконец, сами совершали дерзкие нападения на неприятельские отряды. Г. И. Головкин нисколько не грешил против истины, когда, обобщая факты о поведении украинцев, уведомлял П. А. Толстого в Стамбуле, что Мазепа в народе «ни малого приступу не имеет, ибо все состоят весьма твердо и при ево царском величестве и привозят повседневно от неприятелей многих полоняников». Головкину вторил П. П. Шафиров. Украинцы, писал он прусскому посланнику Кайзерлингу, «шведов, где могут только поймать, убивают и берут в плен». [141]141
  ПиБ. Т. 8. Вып. 2. С. 911; Шутой В.Е. Борьба народных масс против нашествия армии Карла XII. М., 1958. С. 321.


[Закрыть]

Мы не станем следить за перемещением шведской и русской армий в осенние месяцы 1708 года и в небывало студеную зиму 1708/1709 года. Отметим лишь, что к зиме шведы расположились в районе Гадяча, Ромен, Прилук, Лохвицы и Лубен. Русские войска дислоцировались восточнее этого района, прикрывая подступы к Белгороду и Курску на случай, если туда двинутся шведы. Опорными пунктами русских войск в эти месяцы были Сумы, Лебедин, Ахтырка.

Разбросанность шведской армии объяснялась двумя обстоятельствами: в преддверии зимы в одном или двух городах невозможно было расквартировать армию численностью более чем в 30 тысяч человек; эту армию надлежало, кроме того, кормить. Поскольку единственным источником обеспечения войск провиантом и фуражом были реквизиции у местного населения, то шведы вынуждены были располагать свои полки на огромной территории.

Было бы ошибкой полагать, что оккупанты держали под своим контролем все населенные пункты, расположенные между крайними точками дислокации их войск, и обрели на этой территории покой от утомительных переходов и непрестанных стычек, а также достаток в продовольствии, на который они рассчитывали в богатой хлебом Украине. Гавриил Иванович Головкин так отзывался о положении противника в середине декабря 1708 года: «Принужден он всю свою армею с великою трудностию в самом утиснении держать, которого мы непрестанно партиями докучать не оставляем, ибо мы от него меньше двух миль с кавалериею нашею стоим». [142]142
  ПиБ. Т. 8. Вып. 2. С. 879.


[Закрыть]

Шведам «докучали» не только «партии», направляемые к неприятелю подчиненными Меншикову генералами, командовавшими драгунскими полками. «Докучали» им и население городов, и расположенные в городах гарнизоны русских войск.

Не чурался налетов на неприятельские отряды и Александр Данилович. Складу его характера и темпераменту вполне соответствовали такого рода внезапные нападения, где можно было проявить и личную отвагу, и находчивость, и способность мгновенно ориентироваться в быстро менявшейся обстановке. Такое, например, произошло в середине ноября, когда к небольшому городку Смелому подступили три конных и один пехотный полки неприятеля, чтобы расположиться в нем на квартирах.

Узнав об этом, Меншиков прискакал во главе драгунских полков к мещанам Смелого на подмогу и вместе с ними нанес неприятелю поражение: около 500 человек было уничтожено, 400 – пленено. Весь обоз оказался добычей русских войск.

После сражения у стен Смелого Меншиков отошел в Хорунжевку. Король, узнав о поражении своего отряда, прискакал к городку с основными силами, но население, поняв безнадежность обороны, покинуло его. Карл, по совету Мазепы, велел сжечь город.

Вслед за Смелым мужественное сопротивление неприятелю оказало население Недрыгайлова, не согласившееся в конце ноября впустить подошедшие к его стенам полторы тысячи шведов. Убедившись в том, что штурм не принесет им успеха, шведы отошли от города, предав огню его предместье.

В тех случаях, когда у жителей городов и местечек недоставало сил для отпора неприятелю, их ожидала свирепая расправа. 10 декабря шведы подошли к слабо укрепленному Терну и потребовали от жителей, чтобы они открыли ворота. Два часа население Терна оказывало сопротивление, но силы были неравными. Ворвавшиеся шведы вырезали свыше тысячи жителей и от местечка оставили пепел.

Особенность зимней и летней кампании 1708–1709 годов состояла в том, что против шведов действовали уже не только мелкие «партии», как это было раньше, главная цель которых состояла в добывании «языков», но и большие отряды, вступавшие в сражение со значительными силами шведов. План уничтожения врага по частям оставался в силе. Такими крупными операциями с участием нескольких тысяч солдат и офицеров с обеих сторон были сражения под Ромнами и Веприком.

3—4 декабря в главной ставке русской армии в Лебедине состоялся военный совет, наметивший план овладения Ромнами, где размещалась главная квартира Карла XII. План операции учитывал некоторые свойства характера забияки-короля: его азартность и любовь к стремительным атакам кавалерией.

План удался лучшим образом. Карл, находившийся в Ромнах, поверил известию о намерении русского командования овладеть Гадячем и в карьер отправился оказывать «сикурс» гадячскому гарнизону. Как только шведы оставили Ромны, в город тут же беспрепятственно вошли русские полки. Мазепа едва успел унести ноги из города. Ставка шведского короля переместилась в Гадяч.