Текст книги "Пылающие бездны (с илл.)"

Автор книги: Николай Муханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава шестая.
Марсианка.

Авира Гени-Мар смутно чувствовала, что муж ей не доверяет. Чувство привязанности к любимому человеку и любовь к далекой, прекрасной родине боролись в сердце этой сильной и умной женщины.

На карту ставилось ее личное счастье – с одной стороны, и благо народа, давшего ей жизнь, – с другой.

Здесь и там – вот два встречных течения, которые порождали бурю в ее смятенной душе.

Здесь – все реальное, что составляет жизнь. Там – все идеальное, что наполняет ее трепетным восторгом. Здесь – повседневные переживания супруги и матери, там – дрожат в золотистых лучах[18]18
  Атмосфера Марса не голубоватого цвета, как на Земле, а красновато-золотистого.


[Закрыть] святые мечты юности, грезы о далеком, прекрасном, незабываемые ласки материнской руки. Там – зарождение ее внутреннего мира, сознания, родная стихия лучезарной, немеркнущей жизни. Здесь – неизбежный конец, быть может, недалекий, небытие, урна с пеплом ее некогда прекрасного тела. Что могло бы разбить, сгладить эти страшные противоречия? Любовь супруга? Она условна и непрочна! Ласки детей? Дети ей почти чужды, они – собственность Федерации, им почти незнакомо чувство детской привязанности к виновнице их существования. Они без остатка принадлежат враждебному ей народу.

Под наплывом этих мыслей Авира сжала виски руками и глухо застонала.

– О, будь ты проклята до конца дней, человеческая ненависть! Великий Разум мира! Когда же люди научатся относиться, как к святыне, к жизни себе подобных. Когда настанет золотой век любви и милосердия? Когда?

Но ответа не было. И не будет!.. Ибо некому ответить…

Несчастная женщина, спрятав лицо в колени, долго беззвучно рыдала.

Наконец, пароксизм миновал, а с ним исчезли и последние колебания.

Она гордо выпрямилась и сверкнула глазами по направлению к статуе мужа:

– Жребий брошен! Судьба создала нас врагами, и врагами же мы останемся до конца дней, несмотря… несмотря на мою любовь к тебе!.. Моя больная радость! Мое тревожное, мучительное счастье! Мы, несмотря ни на что, – враги! И наше назначение – бороться. Пусть будет так! Когда нибудь, я это знаю, ты простишь меня!..

Авира приказала позвать управителя дома.

– Ириго, где начальник?

– Не могу знать, ваша милость.

– Он дома, по крайней мере?

– Вернее, что нет.

– Улетел на «Гермесе»?

– Не могу знать, ваша милость.

– Вы вечно ничего не можете знать, Ириго! Это становится скучным!..

– Как вам угодно, ваша милость.

– Начальник был в эманаторий?

Старик исподлобья взглянул на марсианку.

– Не могу вам ответить… может быть, да…

Авира впилась в старика колющим взглядом своих черных, блестящих глаз.

– Что за странные ответы, Ириго? Может быть начальник еще там?

– На этот вопрос могу ответить определенно: его там нет. В ванной комнате витает смерть…

Марсианка насторожилась.

– Начальник отказался от ванны, так как это грозило его драгоценной жизни… Какой-то преступник чрезмерно эманировал ванную комнату, – медленно договорил старый управитель, искоса взглянув на женщину.

Бронзовое лицо марсианки потемнело. Однако, она быстро оправилась и воскликнула уже другим тоном:

– Какой ужас! Почему же начальник не сообщил об этом мне? Надеюсь, – Ириго, вы распорядились привести в порядок эманаторий и выяснить виновного?

– Да, ваша милость. Эманация выкачена, и виновный будет найден и понесет заслуженное наказание.

Старик слегка поклонился марсианке и как бы про себя добавил:

– На Земле, у нас на Земле, ничто не остается без возмездия!..

– Я не нуждаюсь в ваших сентенциях, любезный, я приглашала вас совсем не для этого. Можете итти!

Управитель, приложив руку к виску, медленно удалился.

Авира порывисто накинула на себя темное покрывало из искуственной ткани, вырабатываемой на ее родине, и быстро пошла по направлению эманатория. Осторожно подойдя к выходу в аван-зал, она оглянулась вокруг и скрылась за дверью. Заперев на всякий случай наружную дверь, она закуталась поплотнее в покрывало и нажала потайную кнопку эманатория.

Заслон легко повернулся. Убедившись в безопасности атмосферы, женщина осторожно проникла в помещение, освещенное фосфорическим полусветом.

В кресле из темно-красного металла, не поддающегося действию лучей радия, в позе древних египетских фараонов, слегка откинувшись назад, сидел скелет мужчины с черепом, глубоко ушедшим в плечи.

Марсианка вздрогнула от неожиданности, но быстро оправилась и бросилась к скелету. На согнутом локте последнего блестел браслет. Авира быстро нагнулась и прочла надпись на браслете:

«Сего-Мар».

Крик ужаса вырвался из ее груди.

– Сего-Мар! Мой славный, верный Сего-Мар! Мой дорогой учитель и руководитель детских игр! Да почиет над твоим прахом невозмутимый покой Вечного Молчания! Ты – первая искупительная жертва вражды двух великих миров! Вечный мир тебе! Вечный покой! Вечная память!

Марсианка благоговейно склонилась перед скелетом на колени и дотронулась рукой до почерневших костей, с намерением коснуться их губами.

Кости скелета с сухим звоном рассыпались по розовому, блестящему полу эманатория.

Глава седьмая.
Война началась.

Роне Оро-Бер полулежал с закрытыми глазами в покойном кресле и, казалось, дремал.

Сидевший напротив него Гени Моск, не решаясь прервать молчания, с чувством, близким к благоговению, смотрел на великого ученого.

Аэрожабль последнего направлялся сейчас к горам Кавказа умышленно кружным путем.

После искуственного выправления земной оси водные пространства Земли значительно изменили свои очертания. В этой части света Персидский залив, устремившись на соединение с водами Красного моря, покрыл собою большую часть Аравийской пустыни. Средиземное море поглотило острова Архипелага и, расширив проливы между Европой и Азией, властно влилось в Черное море. Последнее, в свою очередь, приняв в себя огромные массы воды, ринулось на соединение с Каспием, вдоль подножия Кавказского хребта. На месте лежавших когда-то вокруг необъятных степей простерся обширный водный бассейн. Таким образом, образовался новый колоссальный полуостров – Кавказский.

Над этим-то полуостровом и кружилась сейчас машина Роне.

– Вы утомлены, мой учитель? – спросил, наконец, Гени.

Ученый открыл глаза, на этот раз не защищенные окулярами.

– Я? Нет, дитя мое! Состояние, о котором вы упомянули, для меня непонятно. Просто, воспользовавшись свободной минутой, я задумался над разрешением одной проблемы. Дело в том, что я не могу не чувствовать в мои годы приближения неизбежного конца, а расставаться с моим прекрасным, любимым миром еще не хочется. Так вот я и соображаю, нельзя ли как-нибудь обмануть природу. Перед человечеством в недалеком, быть может, будущем, намечаются такие возможности, о которых жутко подумать! Хотелось бы увидеть эти возможности хоть одним глазком. У меня давно уже шевелится одна идейка, так сказать, созидательного свойства. К сожалению, разработка очередных разрушительных идей не оставляет времени подумать об этом посерьезнее… Вопрос – насущный для всего человечества, но, кажется, заставляют меня заниматься им не совсем почтенные побуждения: – самому пожить подольше!

Старый ученый добродушно рассмеялся.

– Вы клевещете на себя, дорогой учитель! В эгоизме вас едва ли кто посмеет заподозрить, – с улыбкой сказал Гени. – Интересы человечества…

– Так ведь и я – часть человечества! Каждый заботится сначала о части, а уже потом – о целом. Все мы из одной материи! Идейка же моя вот какова. Средняя продолжительность человеческой жизни на Земле, к настоящему времени, благодаря всевозможного рода прививкам, достигла 150 лет. Раньше люди жили гораздо меньше. Марсианин в среднем живет столько же, т. е. те же 150 лет, – своих лет, заметьте. А ведь их год почти вдвое дольше нашего. Следовательно, фактически, марсиане вдвое долговечнее нас. В условиях земной обстановки жизнь марсианина укорачивается, применяясь к счету наших годов. И, наоборот, век уроженца Земли, акклиматизировавшегося на Марсе, соответственно удлиняется, в виду большей продолжительности тамошнего года. Следовательно, все зависит от продолжительности обращения планеты вокруг солнца. Вы когда-нибудь задумывались над этим явлением, дитя мое?-

– Откровенно говоря, – нет, – как бы извиняясь ответил Гени.

– А вот я задумываюсь и частенько. Очевидно, мы здесь имеем дело с одним из неисследованных еще законов природы. Если бы на Юпитере или Сатурне проживали особи вроде нас с вами, продолжительность их жизни, по моей гиппотезе, также приближалась бы к 150 годам… Их годам! Ну, а если переведем на наше счисление? Это будет для жителя Юпитера в 12 раз больше нашего, а для сатурнянина – почти в 30! Разница – над которой есть смысл подумать!..

Старик улыбнулся тихой, ласкающей улыбкой. Его глубокие глаза блестели молодым огнем.

– Какая головокружительная идея! – в восторге воскликнул Гени.– Но как подойти к ее осуществлению?

– Пути подхода найдутся, следует только не жалеть мозгов. Вот хотя бы… Но, Великий Демиург! Посмотрите, что там творится впереди!!.

Ученый быстро вскочил, увлекая за собою Оро-Моска. Далеко под их ногами, как тело чушуйчатого дракона, сверкал на солнце Кавказский хребет. Там, где высокие горные пики, словно гигантские кегли возвышались над поверхностью, – вставали густые клубы дыма, седыми шапками поднимались над горами и медленно расплывались в голубом пространстве атмосферы.

Ученый торопливо открыл звуковую отдушину. В тот же момент до них донеслись, с небольшими промежутками, несколько взрывов, от которых, казалось, содрогнулось небо, и аэро, силою течения воздуха, отбросило несколько в сторону.

– Моя лаборатория! Моя лаборатория!.. Они взорвали мое любимое детище!.. – с чувством глубокого возмущения воскликнул ученый.

Гени гневно нахмурил лоб, глаза его засверкали.

– Клянусь вам, учитель, что негодяи…

Гени не договорил. Он взглянул на ученого и широко раскрыл от изумления глаза.

Момент возбуждения у старика прошел, он ласково улыбался и, положив руку на плечо Гени, по обычному, мягко заговорил:

– Мы с вами чрезвычайно остроумно поступили, сделав такой большой крюк на нашем аэро. Война началась! Неприятель проведал о нашем свидании и решил покончить одним ударом и с лабораторией, и с двумя опасными для него людьми.

– Великий Разум! Какое несчастие! Клянусь Космосом, им это преступление дорого будет стоить! – Гени задыхался от гнева.

Ученый стоял посреди каюты. Вокруг его глаз собралась целая сеть мелких морщин, а старчески красивая фигура слегка колыхалась от внутреннего, беззвучного смеха.

– Несчастье? Нет, это величайшее счастье, дитя мое! Нас – нет! Вы понимаете: нас нет!! Мы больше не существуем для наших врагов! Мы погибли при взрыве лаборатории! Оставим их в этом роковом для них заблуждении!..

– Что вы думаете предпринять, мой славный учитель?

– Что я думаю предпринять? Что мы думаем предпринять? Это скоро узнают наши враги. У нас, слава Демиургу, не одна лаборатория, что под шапкой старого Казбека. Хе-хе-хе!.. Мы найдем для себя убежище по-надежнее!..

Ученый подошел к сигналу в капитанскую каюту и коротко приказал:

– На Гималаи!

Глава восьмая.
Певец «Гармонии Миров».

Гро Фезера-Мар, автор поэмы «Гармония Миров», прозванный у себя на родине «Божественным», путешествовал по Земле «ради собственного удовольствия». У себя, на Марсе, поэт состоял председателем тайного союза, поставившего себе целью всеми средствами добиваться осуществления культурно-политической гегемонии марсиан на всех заселенных планетах. Этот союз являлся грозой не только для правящей Федерации Земли, но и для самого правительства Марса. Членами тайного союза состояли знаменитые ученые, виднейшие поэты, члены правительства, начальники боевых флотилий, гениальные техники и проч. и проч., – в подавляющем большинстве – потомки разгромленного лет 500 тому назад правящего класса «ларгомерогов», властвовавшего над жителями планеты в течение сорока марсовых веков безраздельно.

Величайшая революция марсиан, происшедшая в двадцатом году CCCXXVII века новой эры[19]19
  Летосчисление марсиан ведется от начала грандиозных работ по прорытию оросительных каналов, разносящих воды двух океанов, расположенных у полюсов, по всей планете. Этот период искуственного орошения и называется в истории Марса «Новой Эрой».


[Закрыть] , разметала могущественную олигархию ларгомерогов.

Первое время, казалось, ларгомероги, как класс, совершенно перестали существовать. Однако, спустя два столетия, потомки некогда всесильных властителей вновь подняли головы, сплотившись в сильнейший союз.

Все члены союза взаимно связаны тягчайшими обязательствами до конца жизни. Вхождение в союз обставлено строжайшим ритуалом, надежно фильтрующим элементы, мало пригодные для целей союза.

Как прямая измена знамени союза, так и неумышленное раскрытие непосвященным тайных намерений этой страшной организации, карается уничтожением провинившихся и всего их потомства до пятого колена. Приговор приводится в исполнение в течение суток.

Все члены союза являются на заседания в масках. Личность председателя известна лишь Совету Пяти. Состав Совета Пяти известен – Большому Совету Пятидесяти. Далее, каждый из Совета Пятидесяти известен лишь одному из Секторальных Советов, состоящих из пятисот человек. Таких секторов пятьдесят. Всех членов Секторальных Советов 25.000. Каждый из этого числа управляет Подсектором, в который входят рядовые члены союза. Подсекторы насчитывают от 5 до 10 тысяч членов каждый.

Правящий Совет Федерации Марса является лишь жалкой игрушкой в руках этой могущественной организации, составляющей государство в государстве, и всецело находится под ее гнетом.

Война с Землей фактически предпринята союзом ларгомерогов и лишь post factum оффициально фиксирована правительством Марса.

Жена начальника междупланетного флота Земли, Авира Гени-Мар, по своему происхождению, со дня рождения являлась членом союза ларгомерогов. Ее брак с Гени Оро-Моском являлся политическим шагом, к которому бедную женщину готовили с детства.

Автор «Гармонии Миров» знал наверное, что в распоряжении военного командования Земли имеются тайные, неизвестные оффициально, средства борьбы, и с целью раскрытия этих тайн, лично, уже в течение довольно продолжительного времени, следил за каждым шагом видных военачальников, главным же образом за гениальным ученым Роне Оро-Бером, – предоставив начальника междупланетного флота заботам своей сестры.

Проследив за ученым, после заседания Совета Федерации, до его места жительства на Атлантиде и зная, что старик никогда подолгу не остается дома, Гро Фезера, причалив к одной из изумительнейших террас Атлантики, остался ждать.

В это время, снесясь с Марсом, председатель союза ларгомерогов был поставлен в известность о принятом там решении начать наступление не позднее 15 часов[20]20
  Продолжительность суток на Марсе 24 часа 37 м.


[Закрыть] .

В аэро поэта находилось несколько человек. Его личный секретарь, математик Аль-Загроо, – потомок марсианина, родившийся на Земле; Эйрейя Тоозе, – возлюбленная поэта, красавица с бледно-жемчужным лицом, уроженка одного из отдаленных астероидов, капитан аэро, – марсианин и двое ученых техников, – по документам – граждане Земли, в действительности – марсиане, обладающие более светлым цветом кожи. Все – члены союза ларгомерогов.

– Наше наступление начнется через 15 часов, – сообщил Гро Фезера.

– А противник? – спросил Аль Загроо.

– Это мы узнаем в ближайший срок, – ответил поэт.

– Но каким образом? Разве уже было собрание Военного Совета? Ведь решение подобных вопросов зависит от него, – вмешалась Эйрейя тоном человека, посвященного решительно во все тайны.

– Военный Совет собирается через два часа. Или около того, – подумав, сказал Гро.

– Тогда что же мы здесь стоим? Нам необходимо спешить, мы можем опоздать и пропустить момент!.. – заволновалась Эйрейя.

– Куда спешить, дорогая? – Поэт насмешливо вскинул на нее глаза.

– Туда, где будет происходить совет! – резонно ответила красавица.

– А вы знаете это место? – уже не скрывая тона насмешки спросил Гро.

– Я – нет, но вы – должны знать!

– И я не знаю…

– Но разве ваша сестра… – волнуясь, начала Эйрейя.

– Тсс…! – поэт нахмурил лоб и, глубоко втянув голову в плечи, с досадой отвернулся.

– О, женщины, женщины! – улыбнулся математик.

– Всё приходит в свое время! – сказал первый ученый.

– И минует в свое время! – поддержал второй.

– Но, лишь с посторонней помощью! – вновь улыбнулся Фезера. – Если во время направить, причалить и оттолкнуть…

Он повернулся к секретарю:

– Аль, вы следите за пространством?

– Да, божественный, – ответил тот, не отрываясь от аппарата. Ага, редкостная птичка взвилась под облака. Zeuzo?

– Zeuzo! Не теряйте из вида…

Разговор происходил на одном из древних мертвых языков Марса, воскресшем в среде ларгомерогов.

Машина марсиан последовала в отдалении за аэро Оро-Бера. Все со вниманием следили за экраном на стене, по которому скользила тень аэро ученого, в то время, как машины не могли видеть друг друга за дальностью расстояния.

– Несомненно, старая мокрица поползла на заседание Военного Совета, – сказал Гро.

– О, с каким удовольствием я раздавила бы это насекомое! – с гримасой отвращения кинула красавица.

Неожиданно воздушная машина Роне Оро-Бера исчезла с экрана. Все всполошились и вскочили на ноги.

– В чем дело?

– Куда исчез аэро?

– Не испортился ли экран?

– Где мы находимся?

Проверили аппарат. Увеличили радиус действия. Пропустили через экран десятки машин, отстоящих на сотни километров, – сигарообразной машины Роне нигде не было, как в воду канула.

– Где мы находимся?

– Над пустыней Сирии.

– Странно, не здесь же у них заседание Совета?

– Все возможно!..

Пока происходило заседание Военного Совета, машина марсиан обтекла колоссальные пространства, отыскивая пропавший аэро.

Взбешенный неудачей, Гро Фезера решил уничтожить лабораторию ученого на Казбеке, о существовании которой ему было известно от сестры. Он имел основание предполагать, что Роне скрылся именно в это убежище, где, возможно, собрался также и Военный Совет.

Машина подлетела к горам Кавказа с севера. Поэт невольно залюбовался чарующей панорамой горной цепи, развернувшейся под ногами:

– Когда то вершины этих гор были покрыты вечными снегами, – задумчиво проговорил он. – Клянусь, это, вероятно, было божественно красиво!

– Если бы таяние снегов не произошло раньше, это случилось бы сейчас, – сказал один из техников, устанавливая истребитель. – Как прикажете взять прицел, божественный?

– Погрейте самую лысину старика Казбека, дорогой Микорос. Zeuzo?

– Zeuzo!

– Во славу освободительного союза ларгомерогов! – торжественно провозгласил Гро Фезера.

Каждый поднял левую руку кверху и все на несколько секунд застыли в этой позе.

– Война начинается! – сверкнула глазами Эйрейя.

– Да, война начинается, – повторил поэт и тихо, с грустью добавил:– и вместе с ней рушится неустойчивая «гармония миров»…

Над вершиной Казбека что-то зашевелилось.

Через несколько секунд густые клубы дыма, как седыми кудрями, обволокли развенченную главу порабощенного старца.

Глава девятая.
Мертвые повелевают!

Сигара Роне Оро-Бера скользила над горными цепями центральной Азии. Эта часть земного шара представляла собою запрещенную зону, зорко охраняемую воздушными постами Федерации. Воздушные пространства беспрерывно пронизывались радио-токами высочайшего напряжения, кругообразно обтекающими охраняемый район.

Пересечь своеобразную орбиту этого смертоносного круга можно было только в известных пунктах, через узкие воздушные «ворота», и только тем кораблям, которые имели специальные приспособления, парализующие действия радио-волн.

Эти высочайшие в мире горные кряжи были превращены в гигантскую лабораторию, где выковывалось невидимое оружие для врагов Федерации.

Чудную картину являли эти застывшие каменные волны, расходящиеся концентрическими кругами и напоминающие панораму лунных цирков и кратеров.

Взбудораженная каменная поверхность, такая мирная, первобытная, ничем не выдавала тайн, скрытых в ее недрах. А эти недра, на огромные пространства изрытые и просверленные колоссальными артериями, кипели творческим трудом.

Дети Земли вытягивали из сосцов своей старушки-матери живительные соки, необходимые для поддержания их сложного существования.

Ученый указал своему молодому другу на одну из горных вершин:

– Вы видите, Гени, этот природный обелиск? Это высочайший горный пик на Земле. Наши предки называли его – Гауризанкар. Ныне это – мирная пристань воздушных кораблей. К ней то мы и пристанем.

Аэро снизился на небольшую площадку и проворно уполз в невидимый сверху туннель.

– Вот мы и дома! Здесь мы надежно защищены от наших врагов, – сказал ученый и сейчас же добавил, положив руку на плечо Гени и с грустью смотря ему в глаза:

– А также и от некоторых «друзей», что гораздо важнее.

– Что вы хотите сказать этим, учитель? – несколько удивился Гени.

– Ничего, дитя мое, кроме того, что уже сказал. Просто вспомнилась древняя пословица: «Избави меня бог от друзей, а от врагов я сам избавлюсь». Будем надеяться, что мы собственными силами, с помощью одного уменья, избавимся как от одних, так и от других.

Они вышли из аэро и по движущейся подвесной дороге, в небольшом вагончике, начали опускаться в самые недра Земли.

Картина поражала своей необычайностью даже начальника флота, привыкшего к виду грандиознейших технических сооружений.

Одна за другой сменялись исполинские, высеченные в каменном массиве шатрообразные залы, освещенные фосфорическим светом. По всем направлениям, точно гигантские змеи-удавы, бесшумно бежали, с неуловимой быстротой, сверкающие провода. Тысячами крутились, сливаясь в прозрачные сферические тела, отливающие всеми цветами радуги, огромные лопасти-пропеллеры. Методически двигались гигантские, башнеподобные поршни.

Можно было подумать, что именно эти, скрытые в недрах земли, колоссы являются причиной движения старушки Земли в пространстве, что здесь бьется ее никогда неустающее сердце.

– Но я не вижу здесь людей, великий учитель! – Кто же управляет этими молчаливыми титанами? – с удивлением и восторгом спросил Гени.

– Еще больший титан – Человеческий Гений, друг мой! Он научился управлять подвластными ему силами на расстоянии, а потому – в присутствии людей здесь нет ни малейшей необходимости.

Миновав сотни зал, они пересели в сигарообразный, герметически закрытый прозрачный аппарат. Этот аппарат скользнул по рельсам и не без некоторого усилия, вызываемого каким-то внешним сопротивлением, вынес их по темному туннелю на широкий простор нового, безграничного зала, феерически засверкавшего тысячами разноцветных радуг.

Гени, пораженный невиданным зрелищем, быстро схватил ученого за руку.

– Учитель! Моя мысль отказывается понять окружающее!

– Ничего непонятного здесь нет, – улыбнулся ученый, – эти радуги – явление кажущееся. Мы находимся в призме из граненого горного хрусталя. Радуги – результат преломления лучей – и только. Выйдем наружу.

Поражающий своими размерами зал пронизывался золотистым светом из невидимого источника.

Здесь царствовал покой. Ни одной движущейся точки. Ни единого звука. Нити проводов и трансмиссий легкой ажурной сетью уходили в высоту купола на тысячи метров. Пропеллеры, лопасти, поршни, как будто только-что остановившиеся в своем движении, застыли во всевозможных раккурсах.

– Здесь собрано всё, что изобрёл человеческий гений от седой древности до сегодняшнего дня, – сказал ученый своему спутнику. – Отсюда я имею возможность в любую минуту следить за своими врагами и… наблюдать друзей, которых, как вы знаете, очень часто нельзя оставить без повышенного внимания. Вход сюда закрыт для всех, за исключением… впрочем, вы видите это исключение сами. Почему я так поступаю? Это я вам объясню как-нибудь на досуге… Хрустальная сигара пронесла нас через туннель, наполненный конденсированным воздухом. Других путей сообщения с миром отсюда не существует, а способ управления хрустальной машиной известен только одному человеку в мире…

– Этот человек – вы, мой гениальный учитель!

– Зачем повторяться, дитя мое?.. – улыбнулся старик. – Приступим лучше к делу. Здесь – технический пост вашего старого друга. В случае крайности, отсюда непосредственно можно управлять даже борьбой миров и следить за их разрушением.

– Это непостижимо! – вырвалось у начальника флота.

– А между тем, это – так. И вам, как одному из первых руководителей этой борьбы, необходимо знать все тайные пружины, ведущие к победе. Явные – вам, разумеется, известны лучше меня. Сейчас – 17 ч. 20 мин. Через 10 часов с небольшим начнётся атака неприятельских позиций. Все наши части, разумеется, вполне готовы и только ждут приказа к выступлению. Приказ этот может последовать и раньше. Не так ли?

– Совершенно верно, дорогой учитель. Командующих флотилиями смущает только одно обстоятельство, а именно: неизвестность назначения новых аппаратов, которые только-что установлены на всех воздушных судах, по вашему распоряжению. Признаться, меня это, как начальника боевого флота, несколько волнует и даже… удивляет, – тихо договорил Гени.

– Не удивляйтесь и не обижайтесь, мой друг. Вы увидите, что я имел чрезвычайно веские причины скрывать назначение новых аппаратов даже от вас, дорогое дитя. Через час у нас не останется никаких неясностей, никаких сомнений. Ну-с, с чего бы нам начать? Вас что больше всего интересует в настоящий момент?

– Прежде всего – вопрос о готовности неприятеля к борьбе и час его выступления. В общих чертах я, конечно, догадываюсь…

– Не нужно строить своего благополучия на догадках, когда есть возможность точно установить факты, – прервал Роне начальника флота.

Ученый взял Гени под руку и поднялся на небольшую огороженную площадку. Площадка плавно поплыла в высоту и остановилась в самом куполе, перед целой системой сферических тел, от огромных круглых колоссов до миниатюрных шариков.

– Это – теллурий, точная модель части солнечной системы между Землей и Юпитером. Тела движутся по своим орбитам с математической точностью их оригиналов.

– Я знаком с этим, учитель. В моем распоряжении имеется несколько таких приборов, только в более скромном масштабе, – заметил Гени.

– Здесь есть некоторые приспособления, которых вы, вероятно, не имеете. Наблюдайте за Марсом .

Они стояли на спиралеобразной галлерее, уставленной сотней приборов и машин неизвестного назначения.

– Сядем, так будет удобнее, – сказал ученый, дотронувшись до рычага.

Зала погрузилась в полную темноту. В красновато-желтом свете выделялись лишь рельефные очертания Марса.

– Оденьте на глаза этот маленький рефрактор, – предложил ученый. – Что вы видите?

– Сильно увеличенную картину Марса.

– Нажмите слегка вот эту кнопку. Что вы видите теперь?

– Поразительно! – воскликнул Оро-Моск. – Я различаю общественные постройки… Да это площадь Марогеноса – столицы Марса!.. Легкие тучки… Нет, это не тучки, это – стаи воздушных машин!.. Какое сильное оживление… А вот и человеческий муравейник!..

– Нажимайте кнопку еще!..

– Отдельные фигуры… Все так знакомо… Будто я нахожусь в десяти шагах… Какая масса людей!.. Здесь десятки, если не сотни миллионов!..

– Что вы слышите, друг мой?

– Ничего, кроме вашего голоса, учитель!

– А теперь? – ученый прижал к виску Гени какую-то трубочку.

– Слышу шум далекого прибоя… Нет, это не прибой, это шум человеческой толпы… Яснее… Все яснее… Я различаю отдельные звуки, отдельные голоса…

– Прислушаемся внимательно и сосредоточим все свое внимание на площадке дворца Военного Совета. Не правда ли, какое оживление?

– Да… Заседание только-что кончилось… Шумный обмен мыслей… Выступление назначено… Возможно ли? В один час с нами! В 4 часа следующих суток!.. Вот новое подтверждение… Об этом говорят члены Совета, я узнаю их по золотым застежкам, – задыхаясь от волнения, бросал Гени.

– Я думаю, сын мой, мы узнали все, что нам нужно знать.

– Значит, неприятель был осведомлен о часе нашего наступления, – вывел заключение Гени. – Но каким образом?

– Если мы знаем о всех его действиях, почему ему не знать о наших? А теперь будем поумнее и примем новые меры. Мы должны начать наступление на 4 часа раньше, – решительно закончил Роне.

– Я с вами согласен, учитель.

– Я сейчас разошлю повестку всем командирам частей об экстренном собрании здесь, по близости, через 2 часа.

Роне подошел к радиографу и воздушные волны разнесли во все концы Земли краткую, ничего не говорящую формулу:

X. L. у⁰.S'.Z''.19.₂₀

– Кстати, все прибывшие получат инструкции относительно новых установок, – пояснил Роне. – А теперь обратим наше милостивое внимание на старую знакомую – Землю, – весело заметил жизнерадостный ученый.

Они спустились несколько ниже.

– Для меня неясно одно, дорогой учитель… – начал Гени.

– Что именно, друг мой?

– Ведь нас больше не существует… Каким же образом?..

Старик рассмеялся и договорил:

– Каким образом мертвые могут повелевать? Самым реальнейшим, и вы в этом убедитесь. Совет назначен под шапкою Годвин-Остена[21]21
  Самая высокая вершила Каракорумского горного хребта, смежного с Гималаями.


[Закрыть], а мертвые повелевают с Гауризанкура. Ну-с, мы вернулись с заоблачных высей. Обратим наше внимание на один островок Великого океана. Вот на этот. Что вы видите?

– Огромный зал… Вернее, сталактитовую пещеру… Небольшая группа людей за столом. Полумрак мешает рассмотреть их лица…

– А теперь? – спросил ученый.

– Мгла редеет… Я ясно различаю фигуры… Идет заседание… О, силы бездны!.. Мой шурин – Гро-Фезера и…

– Что же вы не договариваете, Гени?

– И моя… Авира Гени-Мар!..

– Да, ваша жена, дитя мое! Вы не ошиблись! Вас интересует характер этого собрания?

– Интересует ли меня это? О учитель! Умоляю вас, не испытывайте моего терпения! Но как она печальна!..

– Ваша жена имеет на это некоторое право, – грустно сказал Роне, – нажмите эту кнопку и слушайте.

В аппарате послышался жесткий, ясный голос автора «Гармонии Миров».

– Вы понимаете язык собрания? – тихо спросил ученый.

Гени кивнул головой и весь обратился в слух.

Гро-Фезера делал доклад:

«… Именем великого союза ларгомерогов, наше наступление назначено в 4 часа следующих суток. Борьба обещает быть стремительной, беспощадной и разрушительной. Мне удалось в последние часы узнать чрезвычайно важные военные тайны неприятеля, о чем я немедленно должен сообщить нашему военному командованию. Есть указания, что час наступления врага будет ускорен. Я осведомился также и о характере новых истребителей, установленных на всех неприятельских судах. Не скрою, возможность победы марсиан, в которой до сего, времени никто не сомневался, становится проблематичной. Необходимо добыть секрет действия новых аппаратов, если он известен хотя бы одному человеку. Есть основание полагать, что Роне Оро-Бер и Гени Оро-Моск погибли при катастрофе на Казбеке, вызванной нами»…

Гени, не будучи в силах сдерживать своего негодования, заскрежетал зубами:

– О!.. И она!.. Она!.. Которую я так любил!..

– Тсс… – предупредил тихо ученый. – Она не могла поступить иначе… Объясню после, а теперь слушайте…

Снова послышался голос председателя ларгомерогов: