Текст книги "Кремлевский туз"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 9

В это утро, кажется, все без исключения пассажиры высыпали на палубу и теперь с жадным нетерпением вглядывались в голубую дымку, окутавшую долгожданные берега. «Гермес» входил в пролив Босфор.

Гуров стоял у борта и тоже любовался панорамой, открывавшейся взору. Не так уж долго продолжалось его морское путешествие, но вид суши почему-то несказанно обрадовал Гурова, хотя в голове его при этом непрестанно вертелась одна и та же строчка из старой песни: «Не нужен нам берег турецкий...»

«Видимо, я неисправимо сухопутный человек, – подумал он. – Да и большинство собравшихся тут, наверное, из той же породы. Каких-то три дня прошло, а всем уже хочется ощутить под ногами не зыбкую палубу, а твердь земли – пускай даже турецкой. Конечно, дело не только в этом. Прельщает возможность полюбопытствовать на чужие края, пощелкать друг друга на фоне минаретов, купить какой-нибудь экзотический сувенир... Мне, наверное, тоже стоило бы этим заняться, только есть дела и поважнее. Не исключено, что „компания“ сделает высадку в Стамбуле, и было бы неплохо щелкнуть кого-нибудь из них на фоне минарета. Наверняка Баранов найдет возможность связаться отсюда со своим руководством... Надо же наконец узнать, с кем нам приходится делить эту скорлупку».

Баранов не проявлял пока особой активности. Гурову даже показалось, что подполковник заметно остыл к собственной затее. На теплоходе за эти три дня ровным счетом ничего необычного не произошло, и Баранов, кажется, уверился, что так будет продолжаться и дальше. Гуров после совещания с Крячко все-таки разыскал его и передал ту скудную информацию, которую ему удалось раздобыть в классе «люкс». Баранов, который, как оказалось, действительно плыл с тремя помощниками в тесной и душной каюте третьего класса, только презрительно усмехнулся в ответ. И посоветовал не проявлять инициативы, а ждать. При этом он сослался на какую-то древнюю китайскую мудрость. Однако Гурову показалось, что мудрость тут ни при чем, а просто Баранову все уже надоело и он не очень-то верит в успех предприятия.

Гуров и сам испытывал сомнения. Все-таки следовало ожидать, что за ним с самого начала кто-то наблюдает, и скандал в баре мог сильно повредить делу. Правда, с тех пор в присутствии Гурова никто не вспоминал о недоразумении, никто не обращал на него особенного внимания, а Великанов и его приятель вообще старались держаться подальше и поменьше высовывать нос из своих кают.

Кстати, на этот счет у Крячко было свое мнение. Он сразу заявил, что, сам того не ведая, вспугнул зверя и наверняка с Великановым что-то не в порядке.

– Конечно, я рассчитывал его напугать, – объяснил он Гурову. – Но не до такой же степени, чтобы он бегал от меня без трусов! Точно тебе говорю, у нашего Великанова совесть нечиста!

Гуров попытался образумить друга.

– Остынь! – посоветовал он. – Мы не за Великановым сюда направились. Подумаешь, у Велика совесть нечиста! Открыл Америку! Ты ведь на это и рассчитывал, когда собирался заставить его прикусить язык. Была бы она у него чиста, он бы со спокойной душой послал тебя подальше... Черт с ним, с Великановым! Не бери к сердцу – у нас проблемы поважнее имеются.

В конце концов Крячко согласился с доводами друга, но по хитрому огоньку в его глазах Гуров понял, что он ни за что не откажется от своей идеи – выведать всю подноготную Великанова. В конце концов, Стас тоже был сыщик до мозга костей, и на тихом теплоходе ему уже делалось скучно.

В принципе Гуров ничего не имел против, лишь бы активность друга не помешала главной цели. Пожалуй, если Крячко и Великанов плотно займутся друг другом, Гурову это будет даже выгодно – никто не станет путаться у него под ногами и не вылетит с приветствиями в самый неподходящий момент.

– Вы не возражаете? – услышал вдруг Гуров за своей спиной женский голос, как бы застенчивый и одновременно призывный.

Он обернулся и с неудовольствием узрел длинноногих подружек Великанова, которые прежде неотлучно сопровождали своего покровителя и даже сбрасывали его в бассейн. Теперь они были одни и изо всех сил делали вид, что видят Гурова первый раз в жизни. Однако при этом они изо всех сил старались казаться общительными и непосредственными. Гурова, впрочем, им провести не удалось – он ясно видел, что девушки отчаянно трусят.

– Какой чудесный вид! – сказала одна из них, у которой были голубые глаза и волосы цвета спелой соломы. – Просто волшебный! – и она томно улыбнулась Гурову.

– Не хотите посмотреть подробнее? – тут же льстиво спросила вторая, прическа которой отливала почти свекольным оттенком. – В бинокль видно даже дома на берегу! – она почтительно протянула Гурову бинокль и сказала: – Меня зовут Матильда. Ее – Анжелика. А вас?

Гуров не удивился такому изысканному имени. Он чего-то подобного ожидал – девушки Великанова непременно должны были зваться Матильдами, Мальвинами, на худой конец Анжеликами, даже если при рождении родители дали им совсем другие имена.

Гуров вежливо улыбнулся в ответ и отказался смотреть на берег в бинокль. Он невольно вспомнил подозрения Крячко и подумал, что нюх не подвел друга. Эти девицы не зря крутились вокруг Гурова. Наверняка их направил Великанов – то ли чтобы отвлечь внимание Гурова от своей персоны, то ли чтобы выведать планы оперуполномоченного. Во всяком случае, что-то Великанов затевал – в этом не было никакого сомнения.

Но на роль разведчиц эти красотки совсем не годились. В компании сосредоточенного, серьезного Гурова им явно было не по себе. Они с трудом подбирали слова и, кажется, мечтали только об одном – поскорее удрать и вернуться к своим обычным развлечениям. Гуров подумал, что нелишне будет напомнить им о некоторых заблуждениях, которые зародились с легкой руки Великанова, и в ответ на вопрос красноволосой красотки объяснил, что его имя – Антон Сергеевич Крупенин. Девушки не возражали. Они смотрели на Гурова с таким подобострастием, что, потребуй он называть себя Бонапартом, немедленно согласились бы и на это.

– А вы бывали раньше в Турции, Антон Сергеевич? – собравшись с духом, спросила блондинка.

Гуров в ответ неопределенно пожал плечами, но незадачливые разведчицы удовлетворились и этим. Кажется, для них главным было, чтобы Гуров заговорил, а о чем будет разговор – неважно.

– А я в Турции четвертый раз, – со вздохом призналась блондинка. – Надоело даже... А вы чего такой молчаливый? Такой интересный мужчина и такой неразговорчивый – даже странно... – Она попыталась кокетливо улыбнуться, но улыбка под холодным взглядом Гурова вышла похожей на судорогу и быстро исчезла.

– Знаете, девчонки, – сказал Гуров, которому стало жаль своих собеседниц. – Хватит мне зубы заговаривать. Ступайте к своим приятелям и больше не попадайтесь мне на глаза. Мужчина я действительно не очень разговорчивый, и, если сейчас произнес такую длинную речь, так только для того, чтобы до вас дошло – это не шутки, и я не нуждаюсь в помощниках, чтобы рассматривать виды на берегу... А теперь – брысь отсюда! – ласково закончил он.

Матильда с Анжеликой обменялись напряженными взглядами, разом помрачнели, словно по команде, повернулись кругом и стали молча пробираться через нарядную толпу пассажиров. Гурову было их жаль, но помочь им он ничем не мог. В сущности, сейчас он выступал не от своего имени, а от имени редкостного мерзавца, для которого не было ничего святого. Его поведение было оправданно. Но вот чего хотели эти симпатичные глупышки, на что они рассчитывали, пытаясь войти в доверие? Хотели отвлечь внимание Гурова, хотели увести его с собой осматривать достопримечательности Стамбула или что-то еще?

Гуров поймал себя на мысли, что его больше положенного начинает занимать поведение старого знакомца Великанова. Эдак он скоро окончательно попадет под влияние Крячко и займется разоблачением темных замыслов Великанова и компании. А его сюда подсадили совсем не для этого. Но для чего же? Пребывая в бездействии, Гуров чувствовал себя чрезвычайно глупо. Его даже красоты дальних стран интересовали все меньше и меньше. Он уже начинал тосковать по казенному кабинету и московским улицам, пахнущим торфяным дымом, – там он, по крайней мере, мог чувствовать себя на своем месте.

Гуров отступил от борта и отправился к себе в каюту. Долгое лавирование «Гермеса» между берегов пролива вызывало невольное раздражение. Хотелось чего-то определенного – хотя бы такой малости, как швартовка у причала. «Должно быть, нервы сдают, – подумал Гуров. – Правда, нервы лечат именно морскими путешествиями – это каждый школьник знает. А у меня все получается наоборот».

Легкое прикосновение к локтю заставило его обернуться. На него снизу вверх с огромным любопытством смотрели озорные глаза Арины.

– Привет! – сказала она. – А вы, оказывается, не такой уж консерватор, каким хотели себя представить! Я невольно за вами наблюдаю и замечаю, что вы не столь уж равнодушны к женскому полу. Вокруг вас всегда кто-то крутится. Из этого я делаю неутешительный для себя вывод – вы старомодны исключительно по отношению к моей персоне. Я правильно вас поняла? Говорите честно, я не обижусь!

Внутренне Гуров тяжело вздохнул и закатил глаза к небу. «И что это за напасть такая! – подумал он. – Сколько же женщин на этом корабле страдают от одиночества и почему они не могут обратить свое внимание на кого-нибудь еще?» Внешне он ничем не проявил своих чувств и сказал предельно корректно:

– Здравствуйте, Арина! Рад вас видеть. Не понимаю, почему вы подозреваете меня в неискренности? Своим принципам я никогда не изменяю. И, поверьте, ко всем женщинам отношусь одинаково старомодно. Может быть, это вас немного утешит?

– Вы меня не проведете! – категорически заявила Арина. – Впрочем, можете говорить что угодно. Я и сама упрямая как осел. Жаль, что вы этого не знаете. Мои друзья никогда со мной не спорят – я всегда добиваюсь чего хочу.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся Гуров. – И чего же вы хотите конкретно сейчас?

Она оценивающе прищурила нахальный глаз и сказала:

– Ну, для начала мы могли бы чего-нибудь выпить. Держу пари, что в баре сейчас пусто – все пялятся на «жемчужину Средиземноморья».

– Вы имеете в виду Босфор? – спросил Гуров.

Арина пренебрежительно махнула рукой.

– Да какая разница! Босфор, Акрополь, остров Крит... На эти красоты уже пялилось столько народу, что они стали практически невидимы. Терпеть не могу всех этих журналистских штучек!

– Вот тебе и раз! Но вы, кажется, сами журналистка?

– Разумеется, – энергично кивнула Арина. – Я всегда пишу о людях. О живых – из плоти и крови. Главное, из плоти... Ну так как – принимаете предложение? Вы ведь тоже раздумали любоваться на берега! Или вас ждут эти две крашеные обезьянки? Не советую иметь с ними дело – от них за версту разит аферой!

Гуров покачал головой. В сущности, голова у этой девочки соображает, если только у нее нет привычки поливать грязью всех соперниц без разбора.

– Вы имеете в виду... – Он наморщил лоб, словно пытаясь сообразить, и засмеялся. – Крашеные обезьянки – надо же такое придумать! Значит, вы в самом деле за мной следите? Очень мило! Должен сознаться, что совсем не привык к такому вниманию. Наверное, это должно мне льстить, верно? Но я почему-то испытываю только неловкость.

– Да ладно трепаться! – махнула рукой Арина. – Видела я. Так вы идете в бар или опять трусливо сбежите?

Гуров внимательно разглядывал ее. Одета просто – джинсы, черная блузка – и почти никакой косметики. Как и застенчивости, кстати. Чем черт не шутит – а может быть, как раз она и имеет отношение к заказчикам убийства: прощупывает его, ловит на каких-то несообразностях? Но тогда следует допустить, что у этих людей возникли сомнения, а это очень плохо. Ему не известно ничего о повадках и характере покойного Кузмина – он может ошибиться в любой мелочи, которая может быть известна им.

– А, где наша не пропадала! – с наигранным воодушевлением произнес он и, подражая Арине, махнул рукой. – Идемте в бар! А то, в самом деле, примете меня за последнего труса, распишете в газете, и моя репутация будет безнадежно испорчена.

– О своей личной жизни я не имею привычки писать в газетах! – отрезала Арина. – В этом плане у меня правила строгие – мухи отдельно, котлеты отдельно, понятно?!

– О чем же вы пишете? – поинтересовался Гуров, когда они обосновались за столиком в уютном уголке бара.

Вопреки ожиданиям Арины, бар был не совсем пуст – по-видимому, строя прогнозы, она не приняла во внимание национальный состав пассажиров. По крайней мере, человек десять предпочли привычную атмосферу застолья бесцельному рассматриванию чужих берегов. Теперь в тишине бара они не спеша накачивались «Абсолютом».

– Я пишу о человеческих страстях, – объявила Арина. – О драмах, разыгрывающихся в экзотических декорациях, о любви и смерти на фоне апачей и Аппалачей, понимаете?

– Не совсем, – сказал Гуров и, посмотрев на подошедшего к их столику стюарда, спросил: – Что будете пить, Арина?

– В такую жару я выпила бы ледяного шампанского, – заявила она. – Хорошего, естественно... У вас есть французское шампанское?

– У нас есть любое, – ответил стюард. – Имеете в виду какую-то марку конкретно?

– Нет, принесите, пожалуйста, на ваш вкус, – нетерпеливо сказал Гуров, который терпеть не мог долгих препирательств по поводу заказа. – Главное, чтобы оно было по-настоящему холодным.

Его категоричность Арине не слишком понравилась – кажется, она догадалась, что Гуров не испытывает к ней того интереса, на какой она питала надежду. Однако все-таки продолжила прерванный разговор:

– Значит, насчет моей работы в газете... Мое дело – путевые репортажи с перчиком. Кого интересует эта дурацкая экономика? Едет, понимаешь, корреспондент в Испанию и старательно подсчитывает месячный заработок среднего испанца, валовый доход государства, цифры безработицы... Кому это интересно? Испания для обывателя – это коррида, инквизиция, Кармен! Но, как вы понимаете, безработица существует на самом деле, а Кармен – всего лишь сказка, поэтому в дело вступаю я. В моих репортажах нет унылой действительности – в них огонь и тайна!

– То есть вы все выдумываете? – простодушно сказал Гуров.

– Кто скажет, что такое выдумка и что такое правда? – пожала плечами Арина. – Лично я не берусь определять границы.

Пришел стюард и с невозмутимым лицом разлил шампанское по бокалам. Гуров кивнул и сделал знак рукой, предлагая стюарду уйти. К своему бокалу он не притронулся и лишь наблюдал, как пробует шампанское Арина.

– Годится? – спросил он, когда она поставила бокал на столик.

Он внезапно потерял интерес к своей собеседнице. Это было необъяснимо, но Гуров вдруг совершенно ясно осознал, что эта женщина не может иметь никакого отношения ни к каким заговорам и он только зря теряет с ней время. К сожалению, воспитание не позволяло ему сразу встать и уйти – это было бы ни с чем несообразно и в конце концов могло даже повредить ему. Поэтому он вполуха слушал, как Арина что-то щебечет, попивая шампанское, но сам все больше сосредоточивался на том, что происходило в тот же момент на другом конце бара.

А происходило нечто действительно любопытное. В какой-то момент в бар неожиданно вошла одинокая женщина, одетая неброско, но весьма изысканно, с гладко зачесанными темными волосами и в больших солнцезащитных очках на почти незагорелом лице. Гуров узнал ее мгновенно, хотя теперь она была в сером брючном костюме и очки закрывали половину лица.

Она, ни на кого не глядя, уселась за пустой столик подальше от остальных посетителей и уверенным жестом подозвала стюарда. Что сказала женщина, Гуров не слышал, но вскоре выяснилось, что она заказала всего лишь бокал воды – разумеется, это была вода «Перье» – и сигареты. Едва прикоснувшись губами к бокалу, женщина достала из пачки сигарету и закурила. Казалось, она погружена в какие-то нелегкие размышления.

Гурову и самому было теперь над чем призадуматься – вряд ли в баре класса «люкс» закончилась вода «Перье». И атмосфера неясной тревоги вокруг этой женщины никуда не исчезла. И опять она исподволь наблюдает за Гуровым – или это плод его воображения?..

– Вы совсем меня не слушаете! – Арина вторглась в его размышления с восклицанием, которое выражало крайнюю досаду. – В конце концов, это просто невежливо – разговаривая с женщиной, пялиться на другую! Порой мне кажется, что вы настоящий сексуальный маньяк. У вас такой взгляд, будто вы выискиваете жертву.

Гуров заставил себя оторвать взгляд от загадочной брюнетки и строго посмотрел на Арину.

– А вам не кажется, дорогая Арина, что вы несколько перехлестываете? – сдержанно спросил он. – Ничего не имею против вежливости, но, когда меня называют маньяком, я почти им становлюсь. Все-таки мы с вами всего лишь случайные попутчики. Может быть, вам представляется, что между нами заключен некий альянс, но это всего лишь ваше воображение. Я не герой ваших страстных репортажей из несуществующих стран. И давайте на этом закончим. Извините, но сейчас я должен вас покинуть. У меня, знаете ли, есть свои планы...

Арина ошеломленно наблюдала, как Гуров встает и выходит из бара. Похоже, она не ожидала от него такой вспышки. У нее, как это ни странно, даже не нашлось подходящих слов на такой случай. Но замешательство ее продолжалось совсем недолго – едва Гуров вышел за дверь, Арина сорвалась с места и бросилась за ним вдогонку.

К счастью, он вовремя успел услышать стук ее каблучков и, поспешно свернув в боковой коридор, нырнул в какой-то люк. Шум погони растаял наверху, и Гуров с облегчением вытер вспотевший лоб. Такого докучливого внимания ему не приходилось испытывать уже давно. Возможно, при других обстоятельствах это ему и польстило бы, но сейчас Гуров ничего такого не испытывал – только невольное внутреннее сопротивление. Он с ужасом вспомнил, что его каюта совсем рядом с каютой Арины, и избавиться от нее теперь вряд ли удастся. Эта настырная женщина не только зарабатывала на фантазиях – она реализовывала их в собственной жизни. «Интересно, кем она меня вообразила? – устало подумал Гуров. – Неужели в самом деле укротителем диких зверей? Идиотизм, черт бы ее побрал!.. Однако надо отсюда выбираться – кажется, я попал в служебное помещение...»

Вокруг него были только стены из рифленого металла и наглухо задраенные люки. Тускло светились плафоны на потолке. Гул машин слышался здесь гораздо отчетливей.

Гуров повернулся и стал подниматься по металлическому трапу. Он поставил ногу на последнюю ступеньку и едва не столкнулся с женщиной – той самой. Она ждала его.

Глава 10

– Пардон! – немного растерянно сказал Гуров, останавливаясь. – Не ожидал... Вы вниз? Там довольно неуютно, надо сказать.

Женщина, не отвечая, холодно и подозрительно рассматривала его. Гуров поразился чистоте и гладкости ее кожи – такого совершенства в жизни он никогда не видел и был уверен, что добиться подобного невозможно в принципе. Теперь уверенность его получила чувствительный удар.

– Вы из тридцать шестой каюты? – очень тихо спросила женщина.

– Да, – удивленно ответил Гуров – он и в самом деле был удивлен. – А что?

– Слушайте внимательно! – перебила его женщина. – Сойдете на берег в Стамбуле. После всех. К вам подъедет такси. Сядете в него. Остальное потом.

Ее глаза снова испытующе уставились на Гурова, словно ища подвоха. Но он выдержал этот взгляд, и женщина, оставшись, кажется, удовлетворенной осмотром, шагнула в сторону и скрылась за дверью. Гуров понял, что она не хочет, чтобы их видели вместе, и немного задержался. Когда он перешел в соседний коридор, женщины уже не было. Гуров отправился к себе в каюту.

Теперь он не испытывал никаких сомнений – события принимали серьезный оборот. За ним наблюдали и с ним искали контакта. Видимо, совсем скоро должен был наступить критический момент, поэтому нельзя было расслабляться ни на секунду. И упаси бог снова встрять в какой-то конфликт. На первый раз, видимо, пронесло, но лучше не испытывать судьбу.

Чтобы исключить возможные случайности, Гуров до самого последнего момента безвылазно просидел в каюте, ограничившись тем, что рассматривал в иллюминатор погруженные в синеву и зелень купола и минареты Стамбула.

У него были опасения, как бы его не вздумал именно сейчас разыскивать кто-нибудь из старых или новых знакомых – их количество и притязания росли с угрожающей быстротой, – но все обошлось.

Он терпеливо дождался, когда затих шум машин, лязг цепей, возбужденный многоголосый говор сходящих на берег пассажиров, потом не спеша оделся, постаравшись придать своей внешности максимально европейский лоск, и вышел на палубу.

Трудно было сказать, остался ли кто-нибудь на корабле, кроме команды. Во всяком случае, на глаза Гурову никто из пассажиров не попадался. Скорее всего, подавляющее большинство уже отправилось искать приключений на улочках древнего города. Для многих, вероятно, Стамбул был конечной точкой путешествия – провернув нехитрые торговые операции, эти люди опять отправятся домой, но уже не на «Гермесе».

Гуров не собирался ничего покупать и очень не хотел никаких приключений. Он выбрался налегке, захватив с собой лишь документы и немного денег. Таможенный контроль прошел без проволочек и вслед за последней партией пассажиров покинул территорию порта.

Он опять не увидел знакомых лиц, но теперь это вызвало у него глухое раздражение – по логике вещей, Баранову следовало бы постоянно держать Гурова под присмотром. Но тот, похоже, был убежденным фаталистом или превосходным конспиратором – его присутствие ничем не обнаруживалось.

Гуров старался держаться уверенно, но суета и пестрота портового района ошеломили его: волнующаяся человеческая масса, разнообразие одежд, надписи на незнакомом языке, гортанная речь, разноцветные автобусы, запахи рыбы, бензина и пряностей – от всего этого кружилась голова. Пожалуй, доведись ему в одиночку выбираться отсюда, он не сразу справился бы с таким непростым делом.

Но все разрешилось без его участия и в соответствии с планом незнакомки. Не успел Гуров толком осмотреться, как почти вплотную к нему подкатил юркий старомодный автомобиль с многочисленными надписями на пузатых дверцах. Одна из них раскрылась, и знакомый голос приказал Гурову побыстрее садиться.

Он влез в автомобиль и оказался на заднем сиденье рядом с темноволосой женщиной, которая теперь переоделась в строгое синее платье, закрытое до самого горла. Неизменными оставались только ее гладкая прическа и ледяное выражение красивого лица.

Убедившись, что Гуров на месте, женщина что-то сказала шоферу – толстому смуглому весельчаку в цветастой рубахе, из-под коротких рукавов которой выглядывали мощные волосатые лапищи, и он, согласно кивнув, тут же нажал на газ.

Похоже, женщина свободно говорила по-турецки, и это явилось для Гурова откровением. Он впервые серьезно задумался о своих пробелах в этой области. Пожалуй, это было еще одной серьезной ошибкой в подготовке операции – само собой подразумевалось, что владеющий русским Кузмин свободно говорит также по-французски и, вероятно, еще на парочке европейских языков. Но всерьез этого факта никто не обсуждал, и Гуров понял, что эта невозмутимая красотка-полиглот может засыпать его в два счета – стоит ей заговорить с ним по-французски, например. А может, Кузмин и на турецком калякал, и об этом не знает один Гуров...

Впрочем, экзамен по языкознанию никто устраивать ему не собирался – может быть, женщине это просто не пришло в голову. Ее интересовали другие вопросы. Едва такси тронулось с места, она требовательно сказала Гурову:

– Дайте ваш паспорт!

Он пожал плечами, полез в карман и протянул ей зарубежный паспорт, выписанный на имя Крупенина. Женщина довольно придирчиво перелистала страницы и вернула документ Гурову. Движения ее были нервными, и он понял, что в душе она далеко не так спокойна, как старается казаться. Это придало ему уверенности. Он неторопливо спрятал паспорт в карман и спросил:

– А теперь наконец я могу узнать, что все это значит?

– Вы все узнаете, потерпите немного, – раздраженно откликнулась женщина, отворачиваясь к окну.

– Скажите хотя бы, как вас зовут, – предложил Гуров.

– Зачем это? – подозрительно поинтересовалась она.

– Надо же мне вас как-то называть, – Гуров пожал плечами. – Если вы собираетесь со мной общаться.

– Вам не придется со мной долго общаться, – оборвала его женщина. – Кстати, доллар у вас с собой?

– У меня с собой около двух сотен долларов, – испытывая мстительное удовольствие, сказал Гуров. – Я так и думал, что они могут пригодиться.

Спутница зло сверкнула глазами.

– Не валяйте дурака! – резко сказала она. – Нашли время для шуток! Отвечайте на поставленный вопрос!

– В России такие строгие женщины! Признаться, я представлял их как-то иначе... – притворно вздохнул Гуров. – Ну, успокойтесь, успокойтесь – со мной ваш доллар, – он достал бумажник, развернул его и продемонстрировал половину купюры. – Показывайте теперь вашу!

Сердито сжав губы, женщина раскрыла сумочку, лежащую у нее на коленях, и вытянула оттуда тонкими бледными пальцами вторую половину купюры. Гуров бережно взял их обе и сложил вместе – они сошлись идеально.

– По-моему, мы все-таки перебарщиваем по части конспирации, – небрежно заметил Гуров, отправляя обе половинки банкноты в свой бумажник. – Насколько я успел понять, в вашей стране можно делать любые дела, не слишком даже напрягаясь.

– Ни хрена вы не поняли! – негодующе воскликнула женщина. – Все очень серьезно, зарубите это себе на носу! И вообще, у нас к вам большие претензии – вы чересчур смело ведете себя в рейсе. Вокруг вас постоянно крутятся какие-то шлюхи.

– Это же ваши соотечественницы, – спокойно объяснил Гуров. – И что дурного, если я перебросился парой слов с красивой женщиной? Не можете же вы требовать, чтобы я шарахался ото всех, кто ко мне приблизится, – тогда мне и от вас следовало бы держаться подальше!

– За те деньги, что вам заплачены, мы можем требовать чего угодно! – прошипела женщина.

– Я смотрю на этот вопрос несколько иначе, – заявил Гуров. – Вы можете требовать от меня только то, за что заплачено. Все остальное вас не касается. И уж менее всего – моя линия поведения. Я сам решаю, говорить или молчать.

– Ох, лучше бы вы побольше молчали! – с отвращением сказала женщина. – Вам просто не понять, что будет, если вы все провалите!

– Я никогда ничего не проваливаю, – важно сообщил Гуров.

– Наслышана, – бросила женщина. – Глядя на вас, в это трудно поверить. Впрочем, может, так и нужно. Это не моя идея, пусть голова у других болит... – И в противоречие с этим заявлением тут же добавила: – И все-таки вы не должны привлекать к себе внимания – это слишком опасно.

– Не беспокойтесь, – надменно сказал Гуров. – Я знаю, что делаю.

– Хотелось бы верить, – озабоченно произнесла женщина и добавила: – Верните половину купюры!

Гуров посмотрел на нее ясным взглядом.

– Не раньше, чем я получу заказ, – сказал он. – Вы мне не нравитесь. Я начинаю подозревать, что не вы уполномочены вести переговоры.

– Все переговоры давно проведены! – огрызнулась женщина. – Мне поручено вас встретить и доставить.

– Доставить? – удивился Гуров. – Куда доставить?

– Все узнаете, – сказала женщина. – Осталось уже недолго.

Она окончательно отвернулась к окошку и замерла в напряженной позе. Гурова это вполне устроило – бессмысленная пикировка ему порядком уже надоела. А кроме того, он был чрезвычайно доволен, что женщина, похоже, все-таки забыла об утраченной половинке банкноты. Возможно, у нее не было насчет этого четких инструкций. Так или иначе, в руках у Гурова оказалась неплохая добыча – на купюре остались отпечатки пальцев. Конечно, это была лишь косвенная улика, но при определенных обстоятельствах она может иметь очень большой вес.

Но куда его везут? Гуров попытался представить себе вероятную ситуацию, которая его ожидает. Неужели ему будет предложена работа здесь, непосредственно в городе, а его морское путешествие на этом закончится? Это было бы крайне неприятно. Здесь Гуров будет беспомощен, как ребенок, заблудившийся в дремучем лесу.

Но, подумав, Гуров отверг этот вариант. Зачем тогда весь этот спектакль с морским круизом? Все можно было устроить проще и эффективнее. Кузмин мог прибыть в Стамбул к назначенному сроку из любой точки Европы. И потом, это раздражение по поводу его поведения на корабле – нет, судя по всему, объект должен находиться именно там, на «Гермесе». Но в чем же цель этой автомобильной прогулки?

Размышляя, Гуров обозревал Стамбул из окна автомобиля. Он показался ему вполне европейским городом – деловой центр, застроенный самыми современными зданиями, вымощенные плиткой тротуары, сверкающие безукоризненной чистотой, огни реклам, вереницы автомобилей – все выглядело броско и ярко, точно рекламный ролик.

Город Гурову понравился, но совершенно не понравилась неопределенность, в которой он продолжал пребывать. Ехали они довольно долго и, кажется, миновали уже большую часть городских кварталов. У Гурова складывалось впечатление, что такси движется к выезду из Стамбула, и он начал тревожиться, не отправят ли его обратно за свой счет – сколько стоит здесь такси, он не имел понятия.

Вскоре Гуров понял, что впечатление его не обмануло – такси направлялось на край города, в аэропорт. «Положение становится все заковыристее... – с веселым недоумением подумал он. – Не представляю, как ты будешь выпутываться, Гуров! Ведь невооруженным взглядом видно – это не твоя грядка... Просто игра в шпионов какая-то! И кто же из нас тут улетает? Или нам предстоит встречать какую-то важную персону, которая скажет свое веское слово?»

Незнакомка, во всяком случае, ничего больше говорить не хотела. Она упорно отворачивалась от Гурова и общалась исключительно с шофером, короткими фразами диктуя ему, куда ехать.

Наконец они остановились и вышли из автомобиля. Вокруг гудел аэропорт. Ревели, заходя на посадку, белоснежные крылатые машины. Сновали такси, носильщики, торговцы газетами и еще тысячи людей, спешащих уехать или, наоборот, только что вернувшихся из далеких краев. Спутница Гурова расплатилась с таксистом, и он, ни слова не говоря, пошел открывать багажник. Из багажника был извлечен небольшой бежевый чемодан с черной окантовкой, и им тут же завладел невесть откуда подскочивший носильщик. Женщина сделала ему повелительный знак рукой и быстро пошла в направлении аэровокзала, даже не потрудившись убедиться, на месте ли Гуров.

Разумеется, он был на месте и, поспешая за женщиной, мучительно гадал, чем все это должно закончиться. Кое о чем он уже догадывался, и эта догадка отнюдь его не вдохновляла. Наличие чемодана и все более уверенное поведение спутницы недвусмысленно указывали на то, что она собиралась покинуть Гурова в самое ближайшее время. По-видимому, контакт с ним был для нее настоящим мучением, и она воображала, что, покинув его, она обретет свободу.