355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Леонов » Идеальная афера » Текст книги (страница 1)
Идеальная афера
  • Текст добавлен: 17 октября 2016, 02:33

Текст книги "Идеальная афера"


Автор книги: Николай Леонов


Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Николай Леонов, Алексей Макеев
Идеальная афера

Пролог

Этот январский денек выдался не просто хорошим, а идеально предназначенным для лыжной прогулки по лесу. После полудня легонький снежок, сыпавший с утра, перестал, солнце, сначала робко проглядывающее сквозь разрывы редеющих облаков, ближе к закату засияло в полную силу, отсверкивая на гладком насте в колеях лыжни ало-розовыми отблесками. Игольчатые кристаллики инея, опушившие хвою могучих елей, переливались в предзакатном свете, придавая мрачноватому ельнику удивительно праздничный, сказочный вид. А чуть ниже, в небольшой балочке, нежно мерцали в переливах косых солнечных лучей светло-зеленые стволы молодых осинок. Воздух был чист, свеж той особой, ни с чем не сравнимой зимней свежестью, когда вдохнешь – и кажется, что впервые дышишь по-настоящему, а существование двигателя внутреннего сгорания с мерзким выхлопом, да и вообще всей городской техногенной цивилизации представляется дурацким вымыслом. А уж в то, что громадный мегаполис рядом, всего в нескольких километрах от этого зачарованного январского леса, где уютно расположилось двухэтажное бревенчатое здание одной из лыжных баз МВД России, вовсе не верится.

«До чего же погода прекрасная, – подумал Гуров, остановившись перед спуском в осиновый распадок и переводя дух после длинного подъема-тягуна, – везет нам, все как по заказу, не иначе у друга и соратника блат в небесной канцелярии. Спасибо Стасику, уговорил выбраться, Маша, слава небесам, свободной оказалась. Сами мы с ней собирались бы, пока снег не сошел. И морозы пока Москву стороной обходят, ни рождественских, ни крещенских. Минус пять, это ж благодать настоящая, лыжи прямо сами катят, молодец я какой, точно угадал с мазью!»

Старший оперуполномоченный Главного управления уголовного розыска, полковник милиции Лев Иванович Гуров любил лыжные прогулки. Он вообще оставался для своих лет на редкость спортивным, сохранял отличную физическую форму, может быть, потому, что предпочитал, по его собственным словам, «естественные» виды спорта: бег, плавание, греблю, ну а зимой – лыжи. Правда, времени на столь полезные для здоровья занятия у него катастрофически не хватало: профессия сыщика захватывает человека полностью, не оставляя ему ни нормальных, регулярных, выходных дней, ни праздников. Отпуск? Он уже не помнит, когда последний раз был в отпуске. Однако в этот прекрасный январский воскресный день Гуров мог позволить себе расслабиться, хоть на время забыть о своей трудной, порой опасной, но такой любимой работе.

– Лев! – окликнул его сзади возбужденный, радостный женский голос, и из-за громадной темно-зеленой ели плавно вывернула стройная фигурка в черно-оранжевом, очень нарядном лыжном костюме и яркой вязаной шапочке. – Ты никак меня дожидаешься? Спасибо, а то я запыхалась на тягуне. Думаю – вот укатит сейчас мой дорогой супруг, а я в трех соснах, – она звонко рассмеялась, – елках то есть, заблужусь, базу не отыщу, и съедят меня злые голодные волки! Они тут как, водятся?

– Ну, – улыбнулся Гуров, – если какой из зоопарка на Красной Пресне удрал, тут до него по прямой километра три. А правда не верится, что Москва совсем рядом? Лисицы, кстати, водятся: вон видишь, чуть вправо и вперед от лыжни, где пенек? Не поленись, посмотри – следы, как у небольшой собачки, но все пальцы на лапках сомкнуты вместе, а не растопырены. Увидела? Эта она, рыжая, пробежала!

Мария Строева, жена Гурова, известная и весьма популярная актриса, восторженно поахала над лисичкиными следами, а затем, подъехав ко Льву, крепко поцеловала его, чуть не потеряв при этом равновесия и не свалившись. На лыжах не особенно поцелуешься...

– Спасибо, Левушка, что уговорил меня вчера! Нам бы почаще с тобой... – Она не договорила, только улыбнулась с легкой грустью в глазах, прекрасно понимая, что при их с мужем профессиях и образе жизни такие деньки перепадают не часто. – Стасик, я так поняла, нас дожидаться не стал, прямиком в избушку рванул?

– Именно. А мне сообщил, что через полчаса организует великолепный шашлык, мясо он еще с вечера замариновал, не поленился трехлитровую банку сюда переть. Шампуры на базе есть, мангальчик тоже, а Крячко кулинарить не меньше тебя любит.

– Ну не все же, как ты, – звонко расхохоталась Мария, – впадают в восторг от магазинных пельменей! Бедный Стасик, мы с тобой тут целуемся на фоне зимней природы, а он вкалывает.

Гуров тоже рассмеялся. Он умел готовить, но заниматься этим делом не любил. Времени сколько отнимает, а главное – обидно. Стараешься-стараешься, ан раз – и все слопали! Поэтому, оставаясь один – Мария часто уезжала на гастроли – или мотаясь по командировкам, он действительно предпочитал пресловутые пельмени: быстро, дешево и сердито, особенно если перца туда побольше. А также кетчупа. Сослуживцы, зная эту склонность, втихую над ним подхихикивали и на день рождения в числе прочих подарков вручили Льву фирменный десятикилограммовый пакет «Богатырских», из тех, что предназначены для общепитовских заведений, изящно перевязанный шелковой ленточкой.

– Ничего с ним не случится, – со свирепым видом заявил, отсмеявшись, Гуров. – Пусть кухарит в порядке мелкого подхалимажа – в конце-то концов, начальник я ему или не начальник?!

Самое смешное заключалось в том, что Лев приходился Станиславу Васильевичу Крячко, тоже полковнику и старшему оперуполномоченному того же управления, именно начальником, а Стас был его замом. А также лучшим другом, не раз бывавшим вместе с Гуровым под пулями бандитов. Следует заметить, что и бандитам приходилось бывать под пулями друзей, причем с завидной стабильностью выходило так, что одержавшей победу стороной становились отнюдь не «романтики с большой дороги». Блестящий сыскной тандем Гуров—Крячко прославился уже не только в Москве, но и в масштабах всей России, а молодые сотрудники управления смотрели на неразлучную пару как на живую легенду. И вот сейчас один из персонажей этой легенды, «друг и соратник», как называл его Лев, занимался столь мирным делом, как сотворение шашлычка... Не все ж без передыху мафиозных личностей ловить, иногда и расслабиться можно. Именно заводной, неугомонный Крячко чуть ли не насильно вытащил Льва с Марией в зимний лес, за что оба они были Стасу необыкновенно признательны.

Гуров, а следом и Мария развернулись на невысокой горушке чуть вправо и покатили по отлогому склону вниз, в осиновый подрост, за тонкими веточками которого уютно дымила трубой двухэтажная «избушка» лыжной базы. Впереди у них был еще долгий-долгий счастливый вечер.

Глава 1

Рабочий день начинался спокойно, хотя по народной примете понедельник – день тяжелый. У Гурова чуть ли не в первый раз за последние полтора месяца не висело над душой ничего особо серьезного, так, мелкая рутина. Надо было дооформить материалы по последнему делу, ибо известно: поймать преступника – это не самое сложное, а вот грамотно отписаться... Кроме того, у Льва давно руки не доходили заняться составлением лекционного плана курса «Тактика оперативной работы», который он читал в ВАМВД им. Дзержинского. Гуров хоть и ворчал иногда, дескать, рано ему, практику, лекции читать, он еще годен бандитов ловить, а вот уж когда совсем песок сыпаться начнет, тогда можно опытом с молодежью поделиться, втайне гордился тем, что руководство академии обратилось с просьбой прочитать своим слушателям этот курс именно к нему.

Около десяти в их общем кабинете появился «друг и соратник». Невыспавшийся и хмурый, что составляло разительный контраст со вчерашним Стасом – озорным, веселым и страшно довольным жизнью вообще и удавшейся лыжной прогулкой в частности. Слегка удивленный таким настроением друга, Лев поинтересовался, какая муха его укусила и с той ли ноги пан Крячко сегодня встал. Выяснилось, что Станиславу приснился кошмарный сон: всю первую половину ночи за ним гонялась здоровенная черная собака с тремя хвостами, намеревавшаяся его зверски искусать. Это бы еще ничего, но, когда Крячко, отплевываясь от такого похабного сновидения, вскочил в три часа ночи, выпил стаканчик холодного чая и, улегшись сызнова, с трудом заснул опять, кошмар повторился. Только теперь – и продолжалось это непотребство всю вторую половину ночи, до самого утра, – уже сам полковник Крячко в парадном мундире, но почему-то босиком гонялся за проклятущей треххвостой псиной. С тем же, что особо любопытно, злодейским намерением...

– Зигмунда Фрейда на тебя нет, – отсмеявшись, заметил Гуров. – Или Эриха Фромма. Они бы в момент объяснили, что твой Цербер наоборот означает.

– Почему наоборот?

– Потому что у настоящего было три головы, а хвост как раз один.

Злоключения продолжали преследовать Крячко и после пробуждения. На работу выходить было рано, и Станислав, дабы скоротать время, решил наконец отгладить давным-давно выстиранную белую рубашку, заодно опробовав подаренный ему на Новый год суперутюг фирмы «Филипс».

Не управившись с программированием хитроумного агрегата, Крячко прожег в почти новой рубашке здоровенную дыру.

– У этой мерзопакостной буржуйской техники, – горько жаловался он Гурову, – одних кнопок штук пятнадцать, да еще три ручки для кручения, и около каждой чего-то меленькими буковками по-английски накорябано. Я на одну нажал, так он, зар-раза буржуйская, «Let It Be» запиликал, видать, чтобы мне гладить веселей было! А рубашку сжег, паскудина импортная, потому как разогревается за пару секунд чуть не добела, я ж к такому не привык!

Кроме того, добираться на любимую работу Станиславу пришлось на метро: его знаменитый на все управление черный «Мерседес» опять находился в ремонте. Крячковская машина была настоящим автомобильным монстром, этаким дедушкой немецкого автомобилестроения и давала сослуживцам-острословам неистощимый материал для дружеских подначек и подколов. Крячко упрямо отказывался сменить свой жуткий рыдван на что-нибудь более современное, утверждая, что прикипел душой к своему стальному коню и относится к «мерсу» как к живому существу. Лишь немногие – Гуров в их числе – знали, что под неказистой внешностью скрыт любовно перебранный Стасом по винтику форсированный мотор, идеально отрегулированная подвеска и коробка передач, так что и на шоссе, и по бездорожью «дедушка» мог дать прикурить любому сопернику.

В подземке Станиславу наступили на ногу, а когда он с ехидным «извините» попросил с пострадавшей ноги слезть, вдобавок обхамили, обозвав недобитым интеллигентом.

– Нет, ты представляешь, Лев, – живописал возбужденный Крячко подробности транспортного эпизода, – стоит на моей правой ноге здоровенный мордоворот с такой харей, что втроем не обгадишь, да еще хамит! А у меня настроение после ночной беготни с треклятой собакой поганое, рубашку до слез жалко и ноге, кстати, больно! Я этому хрюнделю говорю, ласково улыбаясь: «Какой же я, к песьей матери, интеллигент? Это покойные академики Сахаров с Лихачевым интеллигентами были, а я такое же быдло, как и ты, милейший, разве чуть повоспитаннее». А сам, грешным делом, думаю, что хорошо бы эта жертва аборта завелась – отношения выяснять полезла, потому как ужасно мне охота ему в рожу от души заехать.

– Ну и?.. – постанывая от смеха, поинтересовался Гуров.

– Нет в жизни счастья! Пока этот придурок соображал, оскорбил я его или нет, аккурат к моей станции подъехали...

Излив Гурову душу, Станислав малость успокоился и даже повеселел. Он выкурил традиционную сигарету, так как чтил правило, что любую, пусть самую маленькую, работу надо начинать с большого перекура, после чего уселся напротив Гурова за «Пентиум» – сортировать накопившееся «мыло» и разбираться с управленческими оперсводками за прошедшие выходные: по негласной договоренности, за эту часть ежедневной рутинной работы отвечал он. Правда, время от времени Крячко мрачно бормотал себе под нос что-то об импортных утюгах, о треххвостых собаках, которые просто так не снятся, а наверняка предвещают какую-то пакость, и еще проявят свою подлую сущность.

В начале второго стоящая на углу гуровского стола «внутряшка» призывно замяукала. Лев снял трубку:

– Полковник Гуров слушает. А, Петр, здравствуй! Как понимать «не могу ли я к тебе спуститься»? Тебя что, по секрету от нас с Крячко уже поперли из начальников управления? Нет? Я очень этому рад. Тогда лучше приказывайте, господин генерал, оно как-то привычнее, а то, ежели ты вежливо просишь зайти к себе в кабинет, у меня предчувствия нехорошие взыгрывают. Со Стасом вместе, говоришь? Ясное дело, куда же я без него. Как ты нас назвал? Хм... спасибо на добром слове. Сейчас будем.

Положив трубку, Лев многозначительно переглянулся со Станиславом.

– Сам, значит, позвонил, Верочку не утруждая. Вот она, треххвостая-то! – зловещим голосом произнес Крячко. – Ох, подбросит нам Петр сейчас что-нибудь такое... будоражащее фантазию!

Основания помянуть приснившуюся ему мерзкую животину у «друга и соратника» были. По устоявшейся традиции, своего рода неписаному закону, начальник ГУ уголовного розыска генерал Петр Николаевич Орлов самолично вежливо просил своих гвардейцев зайти к нему в тех случаях, когда собирался поручить им какую-нибудь особо заковыристую сыскную головоломку. В случаях относительно легких генерал передоверял вызов своей секретарше Верочке, а уж если, не дай господь, заявлялся в кабинет сыщиков собственной персоной, значит, дело намечалось типа «тушите свет, сливайте воду...».

– Он нас только что попугаями-неразлучниками поименовал, – отреагировал на упадническую реплику друга Гуров. – А отнюдь не воронами, так что не каркай ты, Стас, бога ради! Не ровен час, накаркаешь.

Поздоровавшись с очаровательной Верочкой и получив от нее по обычной дежурной улыбке, сыщики зашли в генеральский кабинет. Кабинет этот был знаком друзьям не хуже своего собственного; Лев и Станислав уселись на привычные, издавна «зарезервированные» за ними удобные полукресла, а Орлов, традиционно пододвинув к Крячко тяжелую, блистающую чистотой хрустальную пепельницу, столь же традиционно стал неторопливо прохаживаться от своего рабочего стола к окошку и обратно.

– Не тяни резину, Петр, – прервал затянувшуюся паузу Гуров. – Все равно мы со Стасом не поверим, что ты нас вызвал только потому, что сильно соскучился.

Трех этих людей связывали не только отношения начальника и подчиненных, но и крепкая, проверенная временем мужская дружба. Лев со Станиславом служили под началом Петра Орлова уже около четверти века, оба хорошо помнили те, совсем, впрочем, недалекие времена, когда Орлов был действующим оперативником. Очень, кстати, цепким, хватким, на редкость удачливым. Его колоссальный опыт в сочетании с ясным, точным аналитическим умом по сей день серьезно помогал сыщикам в решении самых запутанных оперативных задач. Друзья искренне уважали своего шефа, к счастью, случается в нашей жизни и такое.

Орлов платил им той же монетой – он безгранично доверял своим гвардейцам. Статус «генеральских любимчиков» для пары Гуров—Крячко был давно устоявшимся, чуть ли не официальным, во всяком случае, все в аппарате управления об этом статусе знали и оспаривать его не пытались. Правда, проявлялось генеральское особое отношение весьма своеобразно: «любимчикам» доставались самые сложные, особо головоломные, «штучные» дела. Одно хорошо – генерал Орлов, прекрасно понимая, что забивание гвоздей микроскопом есть занятие предельно идиотское, рутиной их не загружал, берег для особых случаев, хотя случаи «неособые» в орбиту деятельности ГУ уголовного розыска попадали редко.

В своей тесной компании, без посторонних, эти трое сыщиков были на «ты», не стесняясь при необходимости говорить друг с другом достаточно резко, прямо, без дипломатических тонкостей и экивоков.

Генерал уже собрался ответить на не впрямую заданный Гуровым вопрос, как вдруг внимание всех троих было привлечено мелодичной щелкающей трелью откуда-то с противоположного конца просторного генеральского кабинета. Гуров и Крячко синхронно, как по команде, повернули головы в ту сторону, стараясь определить источник звука. Орлов досадливо нахмурился.

– Гос-споди, отцы-святители, – потрясенно воскликнул Крячко, указывая рукой на просторную клетку, по жердочке которой весело прыгала желтенькая, похожая на лимон с лапками и клювиком пичужка, – святые угодники! Это что такое у тебя, Петр? Оно мне, случаем, не мерещится?!

– Это птица, – мрачно ответил генерал. – Ну что вы на нее уставились, как восьмиклассница на Филю Киркорова? Канарейку никогда не видели?

– Извиняюсь, но на кой шут тебе этот пошлый символ мещанства? – озадаченно поинтересовался Гуров. – Может, у тебя еще фикус в сейфе спрятан или там горшок с геранью?

– А также коврик с лебедями, в который завернута глиняная кошечка-копилка, – мгновенно подключился Станислав. – Для единства стиля, так сказать...

– Верочка притащила, – еще более мрачно продолжил Орлов. – Услышала в какой-то идиотской радиопередаче, что канареечное пение исключительно хорошо снимает стресс, при этом благотворно влияет на нервную систему. Дескать, в Японии в кабинетах руководства всех крупных фирм непременно клетка с птичкой-канарейкой, чтобы у этого, прости господи, яп-понского начальства нервы не расшатывались на руководящей работе. Дескать, куда лучше аквариума с рыбками, аквариум современные психологи считают уже пройденным этапом! Ну вот, значит, она решила о моем здоровье в очередной раз позаботиться, купила на свои деньги, принесла сегодня утречком и заявила, что если я канарейку чертову в кабинете не пропишу, то она уволится. Верочка в смысле уволится, а не канарейка. Я ни в какую, а эта дуреха в слезы... И деньги за птицу окаянную брать отказывается, говорит, что это подарок! Эх, грехи наши тяжкие... Чего вы ржете, как дураки на поминках?!

Друзья, переглянувшись, сызнова покатились со смеху. Оба прекрасно знали, что преданность Верочки своему шефу граничила с прямым обожанием, а забота о генеральском здоровье стала почти маниакальной. Верочка давно уже не ограничивалась тем, что изо дня в день подкармливала Орлова булочками, печенюшками, прочими крендельками собственного изготовления. Нет! Она пачками таскала генералу патентованные витамины, пищевые добавки типа «Нестарит», а также разнообразные бальзамы, настои целебных трав... Чтобы не обидеть Верочку, которую Орлов очень любил – своей дочери у него не было, – генерал втихаря таскал все эти полезные для здоровья прибамбасы в служебный туалет, где благополучно спускал в унитаз. Теперь, значит, дошла очередь до нервной системы... Н-да-а, канарейку в унитаз не спустишь – это как-то слишком!

– И как? – поинтересовался успокоившийся Гуров. – Помогает от нервных перенапряжений?

– Не разобрал еще. А хорошо бы. Я сейчас от замминистра, это не разговор был, а сплошное двухчасовое перенапряжение.

Друзья насторожились, поняв, что шутки, прелюдии, прочие увертюры закончились, что вот сейчас начнется натуральная опера, ради которой они и были приглашены в кабинет с канарейкой. Птичка между тем выдала еще несколько вполне благозвучных трелей...

– Преступление, если это преступление, – начал Орлов, – совершено в прошлый вторник, то есть почти неделю назад. Не у нас в столице, а в областном центре – Светлораднецке. Вот, – он протянул друзьям распечатку, – ознакомьтесь с пресс-релизом тамошнего ГУВД, внизу, в конце, последнее сообщение. Самое смешное, что более подробной информации попросту нет. Правда, есть еще акт судмедэкспертизы, а также протокол допроса гражданина Бортникова, обнаружившего труп. Ни то ни другое ясности не прибавляет, протокол, кстати, на одном листе уместился, поскольку местные Шерлоки, создается такое впечатление, понятия не имели, о чем, собственно, свидетеля спрашивать. Я их вполне понимаю: ну вошел человек утром в кабинет к собственному начальнику за ценными руководящими указаниями, а там вместо начальника – его мертвое тело. Держите. Вот протокол, вот акт.

– Петр, но мы-то тут с какого бока? – в полном недоумении спросил Гуров, а Крячко молча поддержал друга, демонстративно пожав плечами.

– С такого, что муж погибшей, генерал-майор Антон Павлович Беззубов, – начальник светлораднецкого городского УВД. А также однокашник нашего замминистра по «Дзержинке» и по сию пору близкий друг. Так вот, он уверен, что его супругу злодейски убили, что действует тут не менее как международная мафия, что без московских варягов-суперасов сыска его местные орлы не справятся. Относительно последнего ему, конечно, виднее, поскольку как раз он тамошними пинкертонами командует. Дальше объяснять, в смысле пересказывать наш с замминистра разговор, или все без этого понятно? Это, друзья мои, – продолжил Орлов после непродолжительной паузы, – обратная сторона медали. Ваша громкая слава, видимо, гремит уже по всей России-матушке. Словом, Антон Павлович Беззубов очень настоятельно просил прислать на помощь именно вас, господа офицеры.

– М-да-а, – невесело протянул Лев, – с замминистра спорить, понятно, не с руки, но... Может, она сама как-нибудь траванулась, Алина Васильевна эта?

– Я вообще ничего не понимаю, – вступил в разговор Крячко. – Откуда в кабинете окись углерода, угарный газ, если по-простому? Она что там, поутру для сугрева печку-буржуйку топила?

– Вот-вот. Я у замминистра приблизительно то же самое спросил, – кивнул Орлов. – Не топила. И сверхсекретные документы в пепельнице на собственном столе не жгла, а то могла бы надышаться. Это я так шучу невесело. Не было там открытого огня, в помещении этом.

Канарейка в клетке выдала длинную переливчатую руладу, Орлов досадливо поморщился. Гуров спросил:

– А эксперты уверены, что это угарный газ? Может, ее чем другим, похожим?..

– Ты не забывай, чья она была жена. Там всех на уши поставили, проверили, а затем перепроверили трижды, по высшему разряду. Еще учти – это не поселок городского типа Быдловань, это, милый мой, областной центр, город с почти миллионным населением, что ж, у них токсикологов толковых нет? Проверили все «похожее», типа цианидов, хлорорганики, алкалоидов арбинового ряда, прочих всяких прелестей, но ничего в организме покойной такого не нашли. А картина отравления однозначная, как меня замминистра уверил. Да я тоже не все позабыл еще, сам вижу. Прочти еще разок акт заключения, только повнимательней.

Гуров прочитал и вынужден был согласиться. Он хорошо помнил раздел курса общей криминалистики, посвященный характеристикам различных ОВ, а также тому, что они делают с людьми. Клиническая картина вырисовывалась классического типа, прямо хоть в учебник по токсикологии. Патанатомия тоже. Гистологические данные. Словом, все свидетельствовало – определенно окись углерода.

Смерть в результате остановки дыхания и падения сердечной деятельности, осложненной тяжелой тканевой гипоксией. Много характерных признаков именно угарного газа: резкий цианоз слизистых оболочек, кожи лица, кровь – вот это очень важно! – характерного карминно-красного цвета, но гемолиза-то нет, эритроциты целехоньки. Еще один показательный для окиси углерода признак: выраженные обширные кожно-трофические расстройства – пузыри, местные некротические отеки. Ни в желудке, ни в кишечнике ничего, хотя бы отдаленно напоминающего дающий сходную картинку яд, не обнаружено. При вскрытии выявили субарахноидальные кровоизлияния, отек мозга, то есть сразу же у нее началось тяжелое расстройство мозгового кровообращения. Значит, довольно быстро, хотя не мгновенно, потеряла сознание и... Именно так все бывает при концентрациях окиси углерода в воздухе, превышающих восемь сотых процента.

– Но это же форменный бред, – раздраженно заметил Крячко после того, как в свою очередь еще раз внимательно прочел акт и коротенький протокол допроса свидетеля. – Это по-любому не деревенский пьянчужка дед Пахомыч, который раньше времени вьюшку у печурки закрыл. Как вообще можно отравить человека газом, тем более если человек этот не в постели дрыхнет без задних ног, а пребывает в собственном рабочем кабинете? Алкоголя в крови не обнаружено, наркотиков – ни малейших следов, да просто дико представить, чтобы завлабораторией, добравшись утром до собственного рабочего кабинета, первым делом насосалась до отключки! Значит, что? Значит, в момент отравления она была в сознании.

– Вот-вот, – продолжил рассуждения друга Гуров. – А дальше реконструируется чистой воды сюрреализм с параноидальным уклоном: некая персона в противогазе – иначе сама персона траванулась бы – заходит в кабинет Беззубовой с баллончиком сжатого угарного газа и зафигачивает струю отравы ей в физиономию. Она же на такое мелкое хулиганство никакого внимания не обращает, на помощь не зовет, хоть в соседней комнате через стенку, как следует из протокола, не меньше пяти сотрудниц ее грешной лаборатории утренний чаек гоняют. Потом учтите – это ж все-таки не хлорциан или циклон-Б, даже в самой настоящей газовой камере окись углерода сразу с ног не свалит, хоть бы в сверхвысоких концентрациях, это я точно знаю! Надо минимум с полминуты ею интенсивно подышать. Так что же получается? Жертва, нежно глядя на убийцу в противогазе, с наслаждением вдыхает отраву? Замечу, кстати, что никогда не слышал, чтобы окись углерода сжимали и закачивали в баллоны.

– Неудивительно, – проворчал Крячко. – Впредь тоже не услышишь. Поскольку такая бредятина никому даже с перепоя в голову не придет.

Аккомпанементом недовольному ворчанию Стаса послужила очередная мелодичная трель. Генерал свирепо поглядел на клетку, затем повернулся к сыщикам:

– Но труп-то в наличии, значит, кто-то ее убил! Или что-то. Что вы, господа офицеры, глядите на меня глубокомысленно, как два козла на вход в кинотеатр, думаете, я все эти ваши доводы с рассуждениями сам не прокачивал? Еще как! С тем же, замечу, результатом. Станислав, ты бы закурил, что ли! Гурову тоже дай, если он опять без сигарет, а я за компанию пассивно отравлюсь, это, чай, не окись углерода...

Такое несколько неожиданное распоряжение начальства объяснялось просто: уже лет пять как медики категорически запретили Орлову, курильщику с тридцатилетним стажем, даже думать о табаке. Генерал, чуть не отплевываясь от омерзения, посасывал некие заменяющие табак леденцы и только ностальгически вдыхал поглубже, когда курили рядом с ним.

Лев курил редко. От случая к случаю – особенно если случаи эти были непонятными, неприятными и запутанными, как сейчас. Забавно, что Гуров постоянно забывал о необходимости держать в кармане дежурную пачку, поэтому приходилось ему в экстренных случаях стрелять сигаретку у безотказного Стаса, что провоцировало «друга и соратника» на ехидные реплики. Но раз уж начальство приказало!.. Друзья закурили, сигаретный дым заструился по кабинету к чуть приоткрытой форточке. Некоторое время все молчали, лишь Верочкин подарок со своей жердочки нарушал тишину роскошными руладами.

«А ведь нервничает Петр, – подумал Гуров, прекрасно узнавший за четверть века совместной службы все особенности генеральского поведения. – Не просто так ему дымка нюхнуть захотелось, ишь как ноздрями шевелит. Нет, он нам не все еще сказал, тут помимо загадочного трупа есть еще какая-то бяка!»

И как в воду глядел. Орлов снова прогулялся до окна, затем обратно, задумчиво посмотрел на потерявшую свою девственную чистоту пепельницу с двумя дотлевающими окурками, а потом сказал странным, чуть ли не извиняющимся тоном:

– Ладно бы только эта поганенькая загадка с угарным газом, я, пожалуй, даже от замминистра отгавкался бы. Загадок с душком в России – как на барбоске блох, а вы у меня одни, на всех не напасешься. Но я же говорил, что нервотрепка два часа продолжалась? Так вот, весь второй час речь шла не о прискорбной кончине супруги генерала Беззубова, а совсем о других вещах, которые, однако, тесно связаны с тем же Светлораднецком. Мало того – с той же клятой экспертной лабораторией, которую покойная Алина Васильевна возглавляла. Вот послушайте, а потом попытаемся разобраться вместе, потому как честно скажу: я не слишком в этих сферах компетентен.

Слушали генерала в сопровождении залихватского канареечного посвиста.

По ходу рассказа крепко призадумались. Было над чем. Уж слишком не об их огороде шла речь.

Светлораднецкая область – одна из самых южных в России, она непосредственно граничит с Северокавказским регионом. Через нее, как, впрочем, через Ставрополье, через Ростов-на-Дону, в Центральную Россию перекачивается масса всяческой гадости – от левого бензина и дизтоплива до самого разнообразного оружия. В обратном направлении движутся весьма мощные потоки наличных денег.

Целая речка предельно поганого, но очень дешевого самопального этилового спирта тоже не протекает мимо Светлораднецка в своем пути на север – к Москве и далее. Можно ли перегородить это течение надежной плотиной – вопрос дискуссионный, во всяком случае, пока такой геркулесов подвиг нашим славным правоохранительным органам не удавался – то ли сил не хватало, то ли желания... Нет, разовые акции время от времени проводятся, даже успешно, победные реляции гремят, кого-то, глядишь, даже наградят, а средне-мелкую криминальную рыбешку, завязанную на спиртовую мафию, напротив, посадят... Однако все опытные, неглупые люди – присутствующие к ним в полной мере относились, да и замминистра, который начал заваривать всю кашу, дураком отнюдь не был! – понимают, что усилиями только МВД России этот краник накрепко не закрутишь, нет! Слишком велик навар.

По крайней мере, решение этой проблемы очень далеко от обычных забот ГУ уголовного розыска, там своих заморочек выше крыши.

Но вот недавно коллеги орловских скорохватов, умные головы из ГУБЭП при министерстве, обратили внимание на странную закономерность: все большая часть протекающего через Светлораднецк спирта стала протекать не привычным «левым», контрабандным, криминальным манером, а вполне легально, с накладными и сертификатами. Причем цистернами. Правда, не как спирт, хотя бы и технический, а, скажем, как «растворитель лаков и красок» или «жидкость для протирки оптических систем», а то даже «бальзам универсальный, антисептический». Обычно имеется благозвучное название подобных сигнатур, в первом случае, к примеру, «Лакосдер-Ультра». Или что-то столь же интеллектуальное, фантазию будоражащее.

Схема тут проста, как мычание: к самопальному этанолу добавляют в мизерных количествах что-то заведомо безвредное, дешевое, впоследствии легко отделяющееся – типа глицерина. Полученную жидкость именуют, скажем, «Цунамочка-2М» и рекомендуют использовать для, допустим, чистки унитазов. Затем продают московскому ООО «Аферист» несколько цистерн по символической цене, перегоняют в Москву, а на следующий день после получения груза ООО вместе со всем руководством растворяется в российском воздухе, как кусок рафинада в горячем чае. Спирт расходится по подпольным и полуподпольным цехам, где превращается в «паленку» или просто, без мудрствований, реализуется в розницу через сеть «шинков». Иногда с предварительной очисткой от маскирующей добавки, а чаще – без. Черный нал идет поставщикам отравы, жулики из лопнувшей фирмы-посредника получают процент или срок на нарах, если попадаются, но попадаются они редко. А российские алкаши получают дешевое пойло. Все довольны. Заметим, что производители спирта, поставщики, те, кто имеет с этого «бизнеса» самый большой доход, не попадаются никогда! Потому что не на чем их ловить.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю