Текст книги "Потрошитель человеческих душ"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– А мне советовал не прогибаться, – обиженно добавил Кикин. – Как будто я для себя что-то делаю!

– Так, а ты, Игорь, чего молчишь? – поинтересовался Гуров. – А тебя о чем предупреждали или на что склоняли?

– Меня пока не трогали, – проворчал капитан. – Со мной и так ясно. Я уже два года должен в майорах ходить, а мне зубы в «кадрах» скалят и через плечо кивают. Догадайся, мол, сам!

Гуров некоторое время молчал, потом сухим тоном приказал всем выйти из машины и погулять в лесочке, не привлекая к себе внимания, поднял все стекла и достал мобильный телефон.

– Стас, здравствуй! Не спишь еще?

– О-о! Приветствую, Лев Иванович! – раздался в трубке бодрый голос Крячко. – Соскучился или по делу звонишь? Как дела?

– Работаем, – скупо отозвался Гуров. – Мне твоя помощь нужна, Стас. Ты там с Петром на досуге посоветуйся, как лучше обставить. Мне надо, чтобы из нашего министерства на имя начальника областного ГУВД Рязани пришло грозное письмо. Суть: разобраться с заместителем начальника по оперативной работе городского УВД подполковником Гончаренко, который не оказывает практической помощи, занимается саботажем и фактически срывает оперативную разработку, проводимую в Рязани Главком. В моем лице, естественно.

– Понял, – усмехнулся Крячко. – Тебе какой результат нужен? Чтобы его сняли или чтобы ему стыдно сделалось?

– Что-нибудь посередине. Чтобы от областного начальства по ушам получил и на полусогнутых бегать начал, в глаза заглядывая. Это все не потому, что я его сам приструнить не могу, а потому, что страдают хорошие ребята, на которых я тут опираюсь. Я почти в городе не бываю, мне просто некогда по кабинетам бегать и за грудки кого-то таскать. Вымотались, две ночи без сна, и еще сколько их предстоит…

– Нашел что-то? – осторожно спросил Крячко. – Петр спрашивать будет.

– Думаю, что нашел. Просто дело времени. И еще, Стас, ты помнишь Лозовского?

– Бориса Моисеевича? Помню, а что?

– Мне его телефон срочно нужен. Визитки у меня в столе в кабинете остались. Поройся завтра, хорошо?

Гуров бросил телефон рядом с собой на сиденье и посмотрел на вечернее небо. В воздухе стояла гулкая летняя тишина. В такие вечера в деревнях с другого конца слышно, как возвращается стадо коров, и запах навоза разносится по всей округе. Даже тихий звук гармони у чьего-то двора слышится так, будто играют возле соседнего дома.

Здесь не деревня, здесь горожане устроили себе отдушину, здесь пародия на деревню, поэтому все гипертрофировано. И дворы, наполовину деревенские, наполовину городские, и вечера, в которые молодежь не выходит на улицы, поэтому и музыки не слышно. Хотя нет, на одной из дач слышно так же громко, как и пьяные вопли. Видимо, там отрываются с шашлыками и пивом. Хотя, судя по воплям, скорее с водкой.

Телефон завибрировал, и на экране высветилась самая милая улыбка на свете – Маша. Гуров давно ввел ее фотографию, самую любимую, чтобы она открывалась, когда звонила жена. Маше эта фотография не нравилась, и Гуров сотни раз уже обещал ее сменить, но так и не сменил.

– Привет, – раздался в трубке ее веселый голос. – Я тебя от службы не отвлекаю или ты уже дурака валяешь?

– Не то чтобы, но где-то близко, – с улыбкой ответил Лев.

– А мы сидим на набережной, – с восторгом поделилась Маша, – на нас дует прохладный ветерок. Мы пьем мартини и болтаем с Иркой Юдиной. Ирку помнишь? Мою одноклассницу?

– Помню, передавай привет.

Звонок из далекого волжского городка, куда уехал на гастроли театр, где под тентом открытого кафе на набережной Ирка предается простым незамысловатым развлечениям, отозвался мягкой грустью внутри. Оттуда повеяло спокойствием, беззаботностью, розовым закатом и мерцанием вина в хрустале бокала.

Почему-то сразу вспомнились страшненькие стихи из Интернета.

– Лева, у тебя все хорошо? – насторожилась Маша. – Мне что-то не нравится твой голос. Устал, наверное?

– Устал, – признался Гуров. – А если честно, то обстановка какая-то тягостная у Юрки Калинина дома. С одной стороны, я жалею, что у него остановился, а с другой – понимаю, что я ему сейчас как отдушина, как свежая струя воздуха.

– А работа твоя как? Сложное задание?

– А когда у меня были простые задания? – невольно улыбнулся Лев.

Маша так и не научилась профессиональной терминологии. Чуждо ей было это все: оперативная работа, преступники. Она до сих пор судила о работе мужа по дешевым детективам и фильмам советских времен. Честно говоря, и сам он не особенно вводил жену в курс своих дел. Язык не поворачивался обсуждать с ведущей актрисой столичного театра, красавицей, высоко духовной особой с изысканными манерами проблемы розыска преступников и конкретные уголовные дела.

– Маш, хочешь, стихи почитаю? – вдруг спросил Гуров.

– Стихи-и? – засмеялась Маша. – Ты там чем занимаешься, полковник?

– Нет, ты послушай:

И тщимся мы непостижимое постичь,

Влача убогое, что бросить невозможно.

И мучаемся: быть или не быть,

Босой ногой ступая осторожно.

– Ты стал писать стихи? – осторожно спросила она.

– Это не я, – признался Лев.

– Слава богу!

– Это из Интернета. Я по твоему совету заглянул на блог к вашему Ветрову. Это одна сумасшедшая девушка там развлекает всех такими стихами.

– Сумасшедшая? – с сомнением проговорила Маша. – Вряд ли. Скорее у нее душа обнажена, как будто с нее кожу содрали. Есть такие люди, которые мир воспринимают обнаженными нервами.

– Да? Ладно, приедешь, я тебе еще почитаю. А лучше сама на досуге зайди на сайт и посмотри. Сдается мне, что там не обнаженными нервами пахнет, а кривым зеркалом, изуродованной призмой.

– Мне не нравится твое настроение, Лева. У тебя ничего не случилось?

– Что ты, Маша, все нормально. Просто… головоломка очень сложная. А эти стихи оставляют неприятный осадок в душе. Ну и устал, конечно. Недосыпаю.

Выслушав напутствия на тему, что работа работой, а о здоровье надо все равно думать и что он уже не мальчик, он пожелал Маше приятного вечера, еще раз передал привет ее подружке и отключился. Хватит расслабляться! Впереди еще одна напряженная ночь.

Но и эта ночь прошла впустую. По молчанию своих помощников Гуров стал понимать, что у них пропал энтузиазм и вера в успех затеи. Это было плохо, потому что, когда люди не верят в успех, он обычно проходит мимо. Есть такая мистическая закономерность. А если без мистики, то не верящий в успех человек перестает быть внимательным, последовательным. Он просто перестает размышлять о деле в том напряженном духе, как раньше, и пропускает мимо свой шанс.

А вот на следующую ночь им повезло.

Первым чужаков заметил все-таки Коля Кикин.

– Первый, я Бутон, – послышался тихий голос из динамика рации. – Вижу троих на проселке возле леса.

– Машина есть, Бутон? – тут же спросил Гуров, который по условленной схеме позывных и был Первым.

– Кажется, вдали звук слышал, но могу и ошибаться. Трое скоро минуют вас. Пока движутся в сторону Третьего.

– Третий, – тут же позвал Гуров Нефедова. – Наблюдай за своим сектором, на этих гостей не отвлекайся, возможно, пустышка. Мы их пока ведем. Второй, ты их видишь?

– Вижу хорошо, – отозвался Матурин. – Ребята откровенно пытаются держаться подальше от света фонарей. Сейчас они в моем секторе.

– Понял, Бутон! Все внимание на дорогу. Этих ведем мы.

Еще минут тридцать Гуров и его помощники попеременно наблюдали за незнакомцами. Постепенно стало понятно, что они в самом деле прячутся, стараются вести себя незаметно. А потом проявилась и цель этих троих. Они подошли к забору дачи в пределах одного из овалов, которые на схеме вычертил Гуров как возможные объекты кражи.

Троица парней, теперь можно было определить их возраст, кусачками проделала в сетке-рабице дыру в зарослях сирени. Гуров хорошо видел, что парни подготовились к ночному делу, и шли они в заранее намеченное место. Один из них достал из-под куртки инструмент, ловко поддевая, снял штапик с оконной рамы, а затем почти без звука выставил стекло.

– Третий, – приказал Гуров Нефедову, – пошел на исходную. Ждешь нас, задерживать только в случае бегства.

Все, пора было выдвигаться на исходную позицию и ему с капитаном и Кикиным. Воры, видимо, заранее выяснили, что хозяева дачи отлучились ненадолго, возможно, до утра, и не стали закрывать ставни, запоры которых требовали большого труда. Вот и поплатились!

Отдав последние распоряжения, Гуров выключил рацию, чтобы она своими характерными звуками не выдала их раньше времени. Через несколько минут все собрались возле свежепроделанной дыры в заборе и выжидающе посмотрели на Гурова. Лев еще со своего наблюдательного пункта определил, что с участка выбраться легко нельзя, и, если у них что-то сорвется с задержанием, беглецу удрать отсюда будет непросто. И высокие заборы, и местами колючая проволока поверх ворот, и сетки ограждения двух калиток.

Он молча показал Нефедову на одного из парней, который не полез через окно в дом, а стоял снаружи и таращился по сторонам. Этот стоял «на шухере». Нефедов кивнул головой, осмотрел проем в заборе, прикинул свои движения. Потом подобрал камушек и бросил его в траву к противоположному углу дома. Парень у окна сразу насторожился, повернулся лицом на звук и сделал несколько шагов, пригибаясь и приглядываясь.

Тренированному лейтенанту этого было достаточно, чтобы протиснуться в дыру и оказаться на территории участка. Заросли сирени все еще скрывали его. Он присел на корточки и изготовился к длинному и самому важному прыжку. Парень снова вернулся к окну и что-то сказал. В черном проеме появилась еще одна фигура и протянула «часовому» что-то прямоугольное, кажется, системный блок компьютера.

Нефедов беззвучно выпрямился и метнулся к окну. Следом в дыру проскочил Кикин, потом Матурин и, наконец, пролез Гуров. Когда он поднялся на ноги и по привычке отряхнул брюки, все было кончено. Сбитый с ног «часовой» валялся, держась за живот и согнув ноги. Еще один парень, который при первых звуках появления посторонних очень шустро выскочил из окна и бросился в дальний конец участка, уже упал, получив подсечку под ноги. Коля Кикин, нагнувшись над ним, заворачивал пленнику руку за спину.

Третий вор не успел ничего. Капитан Матурин поймал его за воротник рубашки прямо через подоконник. Наполовину вытащив вора из окна и прижимая его животом к подоконнику, он уже надевал на его руки наручники.

Минут через пятнадцать прибежали первые соседи, за которыми послали Колю Кикина. Почти все принесли с собой фонари и теперь с неприязнью рассматривали выставленное окно, дыру в сетке и трех мрачных парней в наручниках.

– Так, соседи, – попросил Гуров, – у меня к вам просьба: завтра утром уделить моим сотрудникам или вашему участковому Васину несколько минут на объяснения по поводу предыдущих краж. И кто-нибудь последите за окном до утра. Если кто-то знает кого-то из этих типов, скажите сразу сейчас. Как очевидцы. Леша, перепиши понятых, а завтра они распишутся в документах.

Народ загалдел, что воров видят впервые, и высказал сожаление, что полиция успела первой. Они бы этим троим бока наломали так, что надолго бы отбили охоту воровать здесь. Гуров не стал спорить и велел выводить задержанных. Им предстояло еще дойти в темноте до участкового пункта и дождаться старшего лейтенанта, которого Гуров уже вызвал по мобильному телефону. Благо, Васин оказался трезв. Остаток ночи обещал быть напряженным.

Лев уже наметил себе порядок работы с задержанными. Сначала их придется развести по разным помещениям, чтобы они не успели сговориться. Установить личности и начинать трясти. Сначала вон того длинного, явно упертого и наглого. Сразу ничего не получится, зато эти двое потрясутся от страха. Потом того, что стоял «на шухере», с этим будет проще. А третьим – белобрысого, который явно понимает что-то в компьютерах и может иметь связи в компьютерном мире. Это основной объект для потрошения, самый важный!

Глава 4

Комнат в участковом пункте в нужном количестве не было, поэтому пришлось одного из задержанных посадить под надзором в коридоре, а третьего оставить пока в наручниках на улице в машине с Колей Кикиным.

Длинный молчал недолго, минут пятнадцать. Что он там прокручивал в своей голове, какие ходы придумывал, неизвестно, но парень принял наконец решение и стал нагло требовать объяснений. По какому праву его задержали? Это чистая провокация! Позиция была удобной, но глупой. Парень настаивал на том, что они с приятелями приехали в лес погулять, задержались дотемна и искали способ переночевать. Дачу они выбрали случайно и красть ничего не собирались. Только переночевать, а утром извиниться перед хозяевами, если такие найдутся.

– А системный блок компьютера, который ты передал своему товарищу, стоявшему снаружи? – поинтересовался Матурин, который вел допрос. – Ты его зачем подал, зачем ты его вообще взял?

– А там темно было, – заявил задержанный. – Я не разобрался, что это было. Думал, что табуретка, хотел товарищу помочь, чтобы ему легче было в дом попасть. Кстати, вот вам и доказательство того, что мы не воры и не вандалы. Мы ничего не повредили, даже стекло не разбили, а аккуратно его выставили.

– А сетка ограждения? Рабицу-то вы кусачками порвали.

– Там выхода иного не было. Как же через забор в темноте перелезешь? Пришлось, но мы обязательно заплатим хозяину.

– Молодец, хорошо придумал, – улыбнулся Гуров, который все это время стоял у окна и смотрел на улицу. – Только у тебя нестыковочка имеется. А нельзя было попросить ночлега у людей? Зачем нарываться на конфликт с Уголовным кодексом и лезть в чужое жилище?

– А мы были уверены, что нас никто не пустит. Ночь, трое незнакомцев! Я бы не пустил.

– Я бы тоже, – согласился Гуров. – А как ты объяснишь свое нежелание назвать фамилию, имя и отчество? Почему мешаешь нам установить твою личность?

– Не считаю необходимым, – скривился в глумливой усмешке парень. – Я себя преступником не считаю. Вам надо, вы и устанавливайте.

– Детский сад! Ты в первый раз, что ли, с уголовным розыском дело имеешь. Не понял, что попал крепко, что вас тут ждали? Теперь дело недолгого времени установить связи вас троих, выйти на похищенное ранее, после чего ваше сегодняшнее приключение в глазах суда будет выглядеть совсем иначе.

За окном послышался звук мотора подъехавшей машины, а через несколько секунд в кабинет вошел улыбающийся Нефедов. Он протянул Гурову бумажник, изъятый у белобрысого парня. В нем лежала регистрационная карточка на машину «Рено Логан» с государственным номером «л413он62rus». Владельцем числился Семен Порыхляев. Тут же было и водительское удостоверение Порыхляева. На Гурова смотрело с фотографии лицо белобрысого.

– Запротоколировали? – спросил он на всякий случай.

– Так точно, – кивнул лейтенант. – С понятыми, все как положено. И изъятие документов, и факт обнаружения машины в карьере.

– Ну вот и славно. Видишь, – подошел Лев к задержанному, – не прошло и часа, как стали появляться интересные сведения. Устанавливаются личности, находятся заранее припрятанные машины. И сговориться вы не успели на случай задержания. Вас ведь еще ни разу не задерживали в связи с подозрениями в кражах на дачных участках. И показания твоих дружков нам помогут. Так что можешь молчать, только когда услышишь на суде приговор себе, не удивляйся, что получишь значительно больше других. У нас, знаешь ли, сотрудничество со следствием поощряется, а отказ от сотрудничества карается максимальными сроками.

– И будь уверен, что и предварительный сговор мы докажем, и планирование краж тоже, – добавил Матурин. – А это все отягчающие вину обстоятельства.

Второй парень, тот, что стоял «на шухере», оказался флегматиком. Он отвечал на вопросы медленно, но отвечал. Так же медленно поворачивал голову, чесал в затылке. Ни эмоций, ни раскаяния, ни страха. Так, мелкая досадная неприятность. Зато он сразу стал давать показания. И длинного назвал. Им оказался Илья Липатов, бывший спортсмен, пристрастившийся к наркотикам, но сумевший эту тягу преодолеть.

Сам Денис Скорко, как назвался второй задержанный, был типичным неудачником, который не мог ни профессии получить, ни на одном месте надолго удержаться. В свои двадцать пят лет он поменял уже с десяток мест работы. Да, он знал, что они крадут из дач, да, у них кое-кто покупает краденое на запчасти или восстановление. Да, сознает, что делает плохо, но ничего другого он не умеет и других приятелей у него нет. Так жизнь сложилась.

Гуров смотрел на парня и думал о том, что через его руки прошли тысячи и тысячи таких вот Денисов Скорко. Безвольных, легко поддающихся влиянию, ленивых умом, не знающих, чего они хотят от жизни. И все они, рано или поздно, попадают в сети тех, кто склонен к преступлениям, кто стремится к легкой наживе. Потом колония, где их «образование» продолжается, где его отшлифовывают «идеологи и философы» преступного мира.

Третьим в комнату завели того самого белобрысого, который так и не смог выбраться из дачного домика, когда его «спеленал» капитан Матурин.

– Ну, Сеня, будем разговаривать? – поинтересовался Гуров, заглядывая парню в глаза. – Тебя, наверное, твоя дальнейшая судьба интересует? Крепко ты попал, серьезно.

– А откуда вы… а, ну да, – на секунду поднял лицо Порыхляев и снова поник головой. – Они сказали, как меня зовут.

– Конечно, – усмехнулся Гуров. – Перед уголовным розыском все говорят правду, и все во всем признаются. А если серьезно, то у тебя опыта с гулькин нос воровать, а у меня десятилетия опыта в поимке преступников. И за мной вся система розыска, с ее наукой, базой данных, аналитикой. Если уж ты в наши руки попал, то попал закономерно, и выбраться из этой беды сможешь только с нашей помощью.

– В смысле? – забеспокоился задержанный, захлопав бесцветными ресницами.

– Смысл простой, Сеня. Либо ты ведешь себя плохо, начинаешь скрывать преступные деяния, выгораживать себя и твоих подельников, играть в уголовные игры, в которые играть не умеешь. Тогда мы машем на тебя рукой и передаем со всеми добытыми уликами следствию, а следствие передает тебя в суд. И получаешь ты, как и все остальные, на полную катушку, попадаешь в колонию, в среду отъявленных и законченных негодяев. Ты же слышал, что из колоний у нас перевоспитанными не выходят, и, наверное, догадываешься почему.

– Либо? – с надеждой в голосе спросил Сеня.

– Либо ты изливаешь мне душу, как родному, как единственной твоей надежде не пойти по шаткой и гнусной дорожке, и я объективно доказываю твою вину как минимальную, добиваюсь, чтобы не попал туда, где содержат волков, а получил условный срок. И, в конце концов, попытался все осознать и начать новую жизнь. Ты ведь в компьютерах силен, да?

– Да… А что я должен делать? – слишком поспешно спросил Сеня.

– Ты в компьютерах силен? – повторил Гуров.

– Да, я много чего могу, вообще-то, я самоучка, но…

– Помощь нам нужна, Сеня, твоя помощь, как специалиста.

– А вы не обманете? Поможете мне?

– Эх ты! – покачал головой Лев. – Воровать еще не научился, врать как следует не научился, друзей выбирать и то не научился, а туда же. Запомни, сынок, что я – полковник Гуров. И я не вру, даже ворам и другим мерзавцам. Слово свое уважаю и всегда его держу. К тому же… Ты даже не представляешь, насколько приятнее спасти от тюрьмы человека, вывести его на праведный путь, чем посадить.

Гуров опоздал минут на пять, покупая в киоске свежую прессу, слишком велика была очередь. Правда, он обратил внимание, что большая часть людей покупала газеты, в которых размещались объявления о вакансиях, и разнокалиберные издания, где было всего понемногу: и сканвордов, и статей про личную жизнь знаменитостей, и иных развлечений. Деловую литературу покупали единицы.

Этот факт говорил о многом. Например, о том, что в этом районе города проживает специфический контингент со специфическими интересами. Найти работу, скоротать время на необременительном дежурстве и тому подобное. Проблемы финансового рынка и обзор зарубежной политики здесь никого не интересовали.

Сам Гуров купил газеты городского масштаба. Его интересовали публикации по анализу городской среды: социальной, экономической, политической, криминальной, развлекательной. Это позволяло ощутить новый для тебя город как бы изнутри, почувствовать себя его частью. А еще ощутить нездоровые образования в его теле. Часто такой подход помогал Гурову ориентироваться в обстановке.

Машина ждала в условленном месте, Кикин от нечего делать копался под капотом, а Матурин с Нефедовым что-то горячо обсуждали. Кивнув на дружное «здравия желаем», Гуров пожал всем руки и поинтересовался:

– Ну, как дела, что нового?

– Я тут по коридору проходил, – тихим голосом стал рассказывать Матурин, косясь на Кикина, который доливал под капотом жидкость омывателя лобового стекла. – Вы не представляете, Лев Иванович, как начальник управления на Гончаренко орал! Там от вас какая-то «телега» на него пришла. Досталось всем и даже больше. А Гончаренко потом из кабинета вышел бело-зеленый и потный. Что за дела?

– Дела? – усмехнулся Гуров. – Дела простые. От недремлющего ока министерства ничего не утаить. Давай узнаем подробности.

Достав мобильный телефон, он набрал номер Крячко. Ждать пришлось довольно долго, и Гуров сбросил вызов, понимая, что Стас просто не может сейчас ответить. Спустя минут двадцать Крячко набрал его сам:

– Извини, Лев Иванович, у Орлова был. Знаю, почему звонил, потому и трубку не брал. Там небось мое письмо пришло в управление?

– Что-то пришло, – ответил Гуров и покосился на Матурина. – Очевидцы говорят, что эффект поразительный. Так что там было?

– Там было много чего. Непонимание позиции областного управления, которое не только не оказывает помощи полковнику Гурову, как представителю Главка, прибывшему для оказания помощи в крайне сложной оперативной разработке, но стремится всячески помешать розыску, находящемуся на контроле в министерстве. И пожелания были разобраться и принять срочные меры… и так далее.

– Стас, не темни! За чьей подписью пришло письмо?

– Ну-у, – замялся Крячко, – тебе же срочная помощь была нужна, срочный эффект. Я решил, что даже Петр будет долго думать и, главное, к тексту придираться.

– Чья? – рявкнул Гуров.

– Второго замминистра, а что?

– Ничего. Доиграешься ты когда-нибудь.

– Я что, для себя это делал? – возмутился Крячко. – Я что, квартиру себе выбивал или теще дачу? Я в оперативных целях, для пользы дела. И пусть кто-нибудь докажет, что я сделал плохо. Не совсем корректно, нарушил слегка субординацию, но результат-то мы с тобой получили? Ведь получили же?

Оперативники смотрели на Гурова веселыми глазами, но от комментариев воздерживались. Пришлось возвращать их в рабочее состояние.

– С агентурой работаете? – спросил Гуров. – Есть что-нибудь по подходам к почтовому ведомству?

– Толком ничего, – ответил Нефедов. – Так… сторожа, уборщицы, попытки просветить конверты писем от родителей солдатам. Это единственный криминал, о котором мне рассказали. У нас все еще пытаются таким образом деньги переправлять.

– Работаем, Лев Иванович, – покосившись на лейтенанта, добавил Матурин, – только скорого результата в этом направлении не будет. Наши кадры специфические, они из уголовной среды и в сферу специалистов почты не вхожи. Уровень не тот. Мы же не ФСБ.

– Знаю, – ответил Гуров недовольным голосом, – все же задание оставляю в силе. Пренебрегать не стоит ничем, зарубите это себе на носу. Рекомендации и методику сыска придумывали не на пустом месте, учтите. Сыск – это умение расставлять сети. Любое действие, рано или поздно, даст результат. А то, что у вас контингент узко направленный – это вам минус, а не объективная отговорка.

Гуров очень не любил, когда люди оправдываются, приводят доводы, объективные причины неудач. Сам он никогда не оправдывался, даже когда претензии в его адрес начальством выдвигались самые глупейшие. Считал, что все равно виноват только сам, раз создалась подобная ситуация, что появилась возможность такие глупые претензии ему предъявить.

И вообще, в своей жизни во всем виноват только ты сам, потому что это твоя жизнь и ты ее проживаешь сам. Самостоятельно! И решения принимаешь сам или не принимаешь их, а позволяешь принять кому-то за себя. И неправильные принимаешь сам, и ошибаешься сам, и в дерьмо наступаешь новым ботинком тоже сам. И нет разницы, вышел ли ты под дождь без зонта, забыв перед выходом глянуть в окно, или попал под машину, забыв посмотреть по сторонам, переходя дорогу. Даже падающий с крыши кирпич можно предвидеть. А имея такую профессию, как у него, он просто обязан этот «кирпич» предвидеть.

– Так что работайте в этом направлении, парни, работайте. Сегодня это не ваш контингент, а завтра начальник отдела на Главпочтамте окажется маньяком и насильником. И вычислять вы его будете годами, потому что у вас нет в хозяйстве человека, который бы подсказал, что на работе есть один тип, у которого глаз нехороший и царапина на лице свежая.

– Преступники среди нас ходят и в нас же рядятся. Наша профессия – их вычислять, отфильтровывать и изобличать, – произнес Нефедов с каким-то странным пафосом.

– Это что? – вскинул брови Лев, с интересом посмотрев на лейтенанта. – Белый стих?

– Цитата! Так начинал вводную лекцию по специальности в институте один преподаватель.

– Умный мужик. Я бы его лекции перед сном перечитывал и излюбленные места наизусть зубрил.

Сыщики посмеялись, а потом начался напряженный и не очень веселый день. Сегодня по плану были допросы троих задержанных. Всех троих доставили из изолятора временного содержания в здание ГУВД, и началась работа. Сначала беглый допрос по преступлению, за которое и были задержаны Липатов, Скорко и Порыхляев, потом проверка, уточняющие допросы, изобличение во лжи и сокрытии, доказательства и новые данные.

Больше все упирался Липатов. Он сидел на стуле перед столом Гурова, длинный, с прямой спиной, и упорно смотрел в стену над головой сыщика. Упрямо он отстаивал свою позицию, что они собирались в том дачном доме лишь переночевать и что машину не прятали, а думали, что она сломалась. Наверное, Порыхляев ошибся, что она не заводится. Неопытный водитель, и все тут!

Но потом Липатов стал все чаще попадаться в профессионально расставленные сети допроса. Он ошибался в датах, знакомствах, взаимоотношениях. Все это говорило о том, что он врет, что его словам верить нельзя. Но знание, что конкретные факты вранье, оказывалось не менее полезным, чем истина. Например, Липатов представления не имеет о том, что у Скорко есть девушка, а ее брат работает в магазине бытовой техники в ремонтной мастерской. Фактически это была подсказка, где именно нужно порыть.

И снова проверки, а потом выявился факт, что все трое частые гости этой мастерской и все трое хорошо знакомы работникам магазина. И только глубоко за полночь Гуров со своими помощниками расслабились с горячим чаем в кабинете Матурина. Теперь оставалось последнее важное дело – составить план по разработке этого магазина. И главным пунктом в нем было – найти специалиста по IT-технологиям, на которого было бы достаточно компромата, чтобы заставить его выполнить задание в среде таких же, как и он.

Вернувшись домой к Калининым, Гуров потихоньку открыл калитку и вошел во двор. В доме на кухне сразу зажегся свет, и в окне появилось лицо Татьяны. Щелкнул замок на входной двери. Странно, девушка выглядит хозяйкой в доме больше, чем Юркина жена. А что удивляться, ведь она Веронике не родная дочь, так что и гостеприимство, и доброта в ней от отца.

Через минуту, потягиваясь, вышел и сам Юрка. Втроем они пили чай, болтали ни о чем. Гуров смотрел на Татьяну и опять думал о том, что сейчас бы ей не гостя встречать, а мужа с работы. И чтобы рядом в комнате посапывал ребенок в колыбели, чтобы они планы на жизнь обсуждали, покупку какую-нибудь. А то смотрит девушка затравленными глазами, понимает, что никому не нужна. Может, ее тот парень любил? Нет, не любил, если искалечил наркотиками, жизнь ей сломал. Когда любишь, иначе к человеку относишься.

Чаепитие закончилось, и все трое стали разбредаться по комнатам. Гуров остановил девушку и неожиданно для себя спросил:

– Таня, а ты любила его?

– Кого? – Глаза Татьяны стали совсем больными.

– Того парня.

Девушке не потребовалось объяснять, какого парня гость имеет в виду. Она опустилась на табуретку с видом человека, у которого окончательно иссякли все жизненные силы, и тихо ответила:

– Наверное, любила. – Потом сморщилась, как от боли, и добавила уже более решительно: – Любила, конечно.

– А за что? – продолжал настаивать Гуров.

– Он такой… красивый, умный. С ним интересно, он так много всего знает.

– Так умный или много знает?

– Конечно, умный, раз много знает.

– Видишь ли, Таня, ты путаешь ум и хорошую память. Кто много знает, тот просто многое помнит из услышанного, прочитанного, увиденного. А ум – это нечто большее. Ум – это умение имеющимися знаниями пользоваться, умение делать правильные выводы, сопоставлять имеющуюся информацию, логически ее обрабатывать. Хотя зачем я тебе это говорю? Вы ведь никогда не слушаете взрослых, вы видите в ухажерах оболочку, красивую обертку, а смотреть надо глубже. Для совместной жизни нужен человек, с которым комфортно, который необходим, с которым ощущается родство. Смотришь на этого человека и думаешь, что он как будто все время был рядом, хотя появился в твоей жизни неделю назад. Какой-то совсем свой, домашний, родной.

– Вы так хорошо говорите, Лев Иванович, – улыбнулась Татьяна. – У вас, наверное, с женой все именно так?

– Ты все еще думаешь о нем? – вместо ответа снова спросил Гуров.

– Наверное, нет. Где-то там, – показала на затылок Татьяна, – остался след, как тень, как старый синяк или как застаревшая боль. Не думаю. Так, вспоминаю иногда, как что-то такое, что однажды было в жизни. Вы не переживайте за меня, Лев Иванович, и папе скажите, чтобы тоже не переживал. Я справлюсь, просто нужно время.

Гуров понял, что уснуть ему сегодня не удастся. Перевернувшись несколько раз с боку на бок, он решительно откинул одеяло и уселся на кровати. На душе было неспокойно, причем Лев это ощущал с самого момента приезда в Рязань. Он уже несколько раз анализировал свое состояние и пришел к выводу, что его беспокойство из области интуиции и связано оно с работой.

Что-то находилось рядом, на расстоянии вытянутой руки. Гуров включил ноутбук, бесцельно полазил в своей почте, на «Одноклассниках», потом отправился на сайт Ветрова. Снова восторженные отклики на странные стихи девушки, подписывающейся просто «Я». Дурачки, друг перед другом рисуются своим мировоззрением, которого нет. Хотя, вот и не очень лестные отзывы.