Текст книги "Потрошитель человеческих душ"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Но ни один, ни второй ничего не знали о деловых людях, имевших в районе бывшего совхоза какое-то приличное дело. Ни посевов, ни птицеводства, ни скотоводства. Все запущено, заброшено. Единственное, что живет, – склады и бывшие механические мастерские. В первых хранят свой товар местные бизнесмены да теплится кое-какое полукустарное производство. Во-вторых вовсю работают станции технического обслуживания автомобилей. Создавалось впечатление, что данное ЗАО живет только с аренды остатков зданий совхоза. Бизнес!

Вечером, около шести часов, Гуров собрал своих помощников, объезжая условленные места. Нефедов взахлеб стал рассказывать о том, как живут нынешние дачные кооперативы.

Гуров принимал отчеты прямо в машине, велев Кикину поставить ее у обочины, неподалеку от автобусной остановки.

– Сейчас, как я и предполагал, – блестя глазами, рассказывал Нефедов, – дачные участки можно разделить на два хорошо заметных простым глазом типа. Собственно, есть еще один – тип брошенных и никому не интересных участков, но это к нашей задаче отношения не имеет.

– Зачем ты тогда о них упоминаешь? – спросил Гуров.

– А как вы поймете, что я обратил на них внимание? – парировал молодой лейтенант. – Анализ, он и в Африке анализ. Так вот, два интересных нам типа дачных участков. Первый – участки, которые используются людьми по старинке, по привычке, из простой необходимости возиться в земле. Там преобладают огороды, может, цветники. Заметны такие, где много высаживается клубники – это уже на продажу. Есть такие, где преобладает картошка – это для себя. А второй тип – это участки, которые используются для отдыха, это уже новое современное поколение дачников. Там газоны, «горки» из валунов, аккуратные дорожки, шезлонги, плетистые розы.

– А к чему ты это все нам рассказываешь? – опять спросил Гуров.

– Ну как же! Вам же типаж нужен, картинка. А она такова, что здесь большинство участков используется все-таки под посадку огородных растений. И люди эти, хозяева дач, друг друга хорошо знают, часто и с удовольствием общаются, обмениваются рассадой, мнениями, чем-нибудь еще. Это своя среда, понимаете, свой тесный мирок. И на фоне всего этого спрятать процесс выращивания конопли в больших объемах практически невозможно. Любой большой участок с нетипичными растениями неизбежно попал бы в поле зрения массы обывателей, тем более большое количество теплиц или чего-то другого. Тут промышленное сельскохозяйственное производство не спрячешь.

– Долго и пространно, – сделал вывод Гуров. – Учись, Леша, быть лаконичным, короче формулировать свои выводы. Ну а в целом я тебя понял. Хорошо, что ты опираешься на закономерные факты, а не на голые домыслы. Теперь давай ты, Игорь.

Матурин усмехнулся тому, что ситуация напоминает проверку домашнего задания у школяров. Уж его, опытного опера, можно бы спросить и иначе. Не новичок!

– Обойти все было невозможно, потому что территория, выделенная мне, была слишком велика. Главное в другом. Лисья гора – место, с одной стороны, хорошее, потому что близко от города и тут высокая лесистость, но зато почва не очень хорошая, поэтому здесь относительно много дач, имеющих чисто рекреационный характер. Тут выращивание конопли тоже не спрячешь, хотя условия подходящие. Я немного пообщался с людьми и сделал некоторые выводы.

Здесь каждый живет своим миром, и дела соседей его не касаются. Здесь не общаются между собой, не заглядывают за заборы. А что касается участкового, то его работа равна практически нулю. Достаточно сказать, что многие и не знают о существовании участкового пункта. И еще один факт: здесь частенько обворовывают дачи. Специфика такова, что выносят то, что легко вынести и увезти максимум на легковой машине. Не холодильники и газовые плиты, а магнитофоны, небольшие телевизоры, музыкальные центры, видеоплееры, компьютеры. Одним словом, бытовая техника.

– А потом продают через мастерские, – неожиданно поддакнул Кикин, с задумчивостью глядя вперед через лобовое стекло.

– Что-что? – повернулся Гуров к водителю.

– Через сервисные центры и мастерские по ремонту, – повторил сержант. – Не первый раз слышу. Приносят в ремонт технику, а им ставят бывшие в употреблении детали и узлы. Компьютеры дешевые на заказ собирают, для детей там, для игр, чтобы без наворотов.

– Между прочим, неплохая мысль, – согласился Матурин.

– Да, – кивнул Гуров. – А ты, Леша, учись у опытного оперативника. Ну а что касается моего участка, то там чистая «пустышка». Ни визуальный осмотр, ни работа с населением ничего не подтвердили. Разруха, бурьян, запустение на месте некогда процветающего хозяйства. Хотя там можно было бы развернуться овощеводам.

– Думаете переквалифицироваться и столицу покинуть? – усмехнулся Матурин.

– Нет, не о том я думаю. Значит, ты говоришь, что воруют на Лисьей горе? Компьютеры…

Глава 3

Делать выводы и менять ход операции Гуров сразу не стал. И не потому, что идея у него в голове не созрела, он не хотел без достаточной аргументации расхолаживать своих сотрудников. Нет ничего хуже, когда начальник мечется, меняет установки, даже собственное мнение. Начальник должен быть целеустремленным, верящим в успех предприятия. Он должен олицетворять продуманность операции до мелочей.

Но, по мнению Гурова, начальник должен быть еще и гибким, уметь вовремя уловить перспективное направление, «золотую жилу». Должен вовремя увидеть новый поворот в оперативной разработке, оценить его перспективность, вовремя перенацелить подчиненных. И он решил, придя домой к школьному другу, засесть за свой ноутбук и полазить в Интернете.

Однако сразу заняться своими делами ему не удалось. В кухне раздался грохот, и тут же взвизгнул женский голос. Гуров, разложившийся с ноутбуком в выделенной ему хозяевами комнате, подскочил как ужаленный. Бросившись на шум, он распахнул дверь и увидел расстроенную Татьяну, жалобно взиравшую на страшный беспорядок на рабочем столе и повисшую над ним на одном дюбеле посудную полку.

– Я уж думал, что тут стреляют, – облегченно пошутил Гуров. – Не ушиблась?

– Нет, – покачала головой девушка. – И что же у меня все сегодня из рук валится? Прямо напасть какая-то.

– Ну, это бывает, – успокоил ее Гуров. – А посуда бьется к счастью.

– Вы думаете? – грустно улыбнулась Татьяна. – А к счастью будет, если полка совсем рухнет?

– Давай-ка мы с тобой ее снимем. – Лев с готовностью потер руки. – Я подержу, а ты посуду вынимай, пока она в самом деле не грохнулась. А потом подумаем, как ее снова повесить. Инструмент у отца в доме есть какой-нибудь?

– Есть, конечно, – закивала головой Татьяна. – А вы сможете полку повесить?

– Не вижу проблем! Снимем, установим причину несчастья и придумаем, как исправить положение.

– А вы не скажете маме?

– Маме? А-а… а почему от нее надо скрывать?

– Не хочется, чтобы она опять начала зудеть и папу пилить. Плохо повесил, все падает, дом рушится, а ему нет дела…

– Тебе отца жалко? – догадался Гуров.

– Жалко, Лев Иванович, – вздохнула Татьяна. – Я же не маленькая, понимаю. Хоть она меня и любит, а все равно ей тяжело. Ее сын погиб, а я живая. Вы же знаете, что Вероника Ивановна мне не мать. Она меня по-своему любит, но, как ни крути, а отец меня любит больше.

Полку удалось повесить без проблем. Всего-то и дел было, что просверлить стенку под новый дюбель. Зато Татьяна выглядела практически счастливой. Разбитую посуду, которой оказалось не так уж и много, она сложила в мусорное ведро, пообещав сказать, что сама нечаянно разбила, а потом кинулась угощать Гурова чаем.

За чаем Гуров и решился задать девушке вопрос:

– Скажи, Танюшка, а почему у такой юной и красивой девушки нет парня? В жизни не поверю, что никто за тобой не ухаживает!

Она неопределенно дернула плечом и подняла на него невинные глаза.

– Да ухаживают, почему же… Не нравится никто.

– Рябые да кривые? – пошутил Гуров.

– Не кривые, – рассеянно ответила девушка. – Просто… Понимаете, я люблю, когда человек – личность, когда он собой что-то представляет. А эти, так…

– Ухаживать не умеют? А как тебе хотелось, чтобы за тобой ухаживали?

– Да ну вас, Лев Иванович! – смутилась Татьяна. – Тоже тему нашли!

– А что, хорошая тема. Теплые вечера, пропахшие солнцем и травами, свежий бриз с Оки, парк и стихи вслух. Про Луну, про звезды, про чувства, которые переполняют юношескую грудь. А? Как?

– Здорово! – рассмеялась Татьяна. – Умеете вы представлять. Ваша жена, наверное, ужасно счастливая женщина.

– О-о! Не то слово! – тоже засмеялся Гуров.

Но смех у него получился не очень веселый. Он остро представил, как в ночи по парку бредет не влюбленная Татьяна, а Татьяна с бессмысленным взором, Татьяна, потерявшая вдруг память, перепуганная, заплаканная. А ведь с ней в такие моменты может случиться всякое. И не жестоко ли он повел себя, начав этот разговор? А почему жестоко, почему она должна чувствовать себя ущербной? Но ведь ущербная. И от этого смотреть на нее, такую милую и хорошенькую, вдвойне больнее. А еще больно думать о Юрке Калинине, который мучается и не видит выхода из этой беды.

Лев снова вернулся к себе в комнату и включил наконец ноутбук. Первое, что он увидел, – поступило новое сообщение на почту. Жена просила связаться с ней по скайпу. Через минуту они уже весело болтали. Маша рассказывала, как у них проходят гастроли, удивлялась, что муж в гостях у одноклассника и даже нисколько не выпил. Было понятно, что ей это приятно.

Гуров скупо поведал о своей работе в Рязани и еще невнятнее ответил на вопросы, как же его одноклассник поживает сейчас. Потом, когда они попрощались, Лев еще несколько часов не выходил из Интернета. Он просмотрел все криминальные новости, пытаясь соотнести со своим делом, а затем стал просматривать объявления. Их было много, и стало понятно, что таким путем далеко не уйдешь. Объявлений о продаже семян конопли было десятка два, и разработка каждого канала потребует уйму времени. Ведь нужно определить истинный IT-адрес, установить личность продавца, провести оперативную разработку. Для этого не надо было ехать в Рязань, это можно было организовать и в Москве силами технических специалистов.

Послав капитана Матурина выбирать точки наблюдения, Гуров отправился искать участкового. С работником полиции он хотел поговорить сам. Однако участковый пункт был закрыт на большой навесной замок. Гуров посмотрел на часы. Половина девятого, и участковый вполне может быть у себя в управлении на утренней планерке. А может быть и на территории участка с обходом.

Присев на корточки, Лев присмотрелся к недавно выкрашенным ступеням перед дверью. Проведя пальцами по краске, он наклонился и увидел полосы на пыльной поверхности. Как минимум сегодня эту дверь никто не открывал, и на эти ступени никто ногой не наступал.

– Че, нету его? – послышалось за спиной.

Лев выпрямился и обернулся на голос. Перед ним стоял высокий худой мужчина лет шестидесяти. Типичный дачник, в бесформенных брюках и резиновых калошах на босу ногу. Старая вылинявшая спецовка распахнулась, открывая седые редкие волосы на худой груди с выпирающими ребрами. Глаз незнакомца Гуров не видел, потому что их скрывали темные старомодные очки. Такие аляповатые оправы продавались в киосках лет тридцать назад.

– А что, редко бывает? – вопросом на вопрос ответил Гуров.

– Да толку от него, когда и бывает, – махнул рукой мужик. – Одно слово, Вайс!

– Почему Вайс?

– Потому что неуловимый, как разведчик. И фамилия его Васин. Вот и прозвали в народе. Жрет, пьет, а как придешь пожаловаться, так он тебе все уши прожужжит… – мужчина не договорил и снова махнул рукой.

Гуров подумал, что это, наверное, характерно для взаимоотношений участкового и дачников. Только и остается махнуть рукой на участкового, которому начхать на эти дачи, на воров.

– Так что, бесполезно? – поинтересовался Гуров.

– Если жаловаться, то лучше самим разобраться. А если вы по поводу кражи, то бесполезно.

– Часто крадут?

– Да только и слышишь, то на одной линии влезли, то на другой. То в нашем кооперативе, то в соседнем.

– А сторожа что же? На них управы нет?

– А что сторожа? Взвод держать денег не хватит, а двое они такую территорию обходят за два часа. Пока обернутся, тут дом разобрать можно, не то что окно или дверь выставить. С умом паразиты работают. А вы что, не из нашего кооператива? Что-то мне лицо ваше незнакомо.

– Я вообще не из кооператива. Хотел домишко присмотреть, тянет с возрастом летом на природу, на воздух. Вот и решил узнать, а как тут у вас дело с криминалом обстоит.

– Это вам надо не к Вайсу, а к председателю. Тот скрывать ничего не будет, а вообще-то, места здесь хорошие…

Гуров по дороге к даче председателя кооператива внимательно выслушал, какие тут хорошие места, как растет клубника и как плохо растут плодовые деревья. Потом они пили чай на веранде у пожилого грузного председателя, который в недалеком прошлом был директором школы. За чаем сыщик старательно подправлял разговор, чтобы тот не особенно удалялся от темы постоянных краж из дачных домиков.

Как выяснилось, лазали воры по дачам все же не так часто, пару раз в месяц на участке в четыреста домов. Гуров примерно прикинул возможный объем украденного в трех дачных кооперативах, потом примерное число подобных кооперативов вокруг города. У него получилось, что воры каждый день ездят на кражи как на работу. Это если говорить о кражах бытовой техники. Не факт, что это одни и те же, но потрясти ребятишек стоило. Ведь не себе же в пользование они крадут технику. Явно сбывают потом, и явно в технике что-то смыслят.

Распрощавшись с председателем и старательно записав его телефон и номера участков, которые продаются прежними хозяевами, Гуров решил попытать счастья и вернулся к участковому пункту. Старый бревенчатый домик, в котором этот пункт размещался, стоял на окраине, поэтому он увидел, что замка на двери нет, только тогда, когда вышел из переулка и подошел к самому порогу. Внутри слышались шаги, покашливание, двигался по полу стул, звенело стекло. Наверное, стакана.

Лев решительно толкнул дверь и шагнул сначала в темные сени, а потом открыл обитую оцинкованным металлом вторую дверь. Перед его взором открылась картина пыльного запустения. Старый канцелярский стол, из тех, что когда-то обивали зеленым сукном, два старых деревянных стула и самодельная лавка у стены. Справа зеркало над железной раковиной с отбитой эмалью и рукомойником. Пыльное окно, до половины закрытое газетами, старые, поблекшие бумажные обои на дощатых стенах.

Под стать этому унынию было и лицо молодого старшего лейтенанта, который в углу звенел какой-то посудой. Лицо было опухшим, глаза затекли и лихорадочно блестели. Участковый явно болел с похмелья и сейчас «поправлял здоровье». Причем появление человека за спиной его нисколько не смутило. Хватив половину граненого стакана водки, старший лейтенант шумно вдохнул носом и смачно сгрыз малосольный огурчик из банки. Потом приложился к ней и отпил несколько глотков мутного рассола. И только потом, вытерев рот несвежим носовым платком, повернулся к визитеру и не очень приветливо спросил:

– Так, чего?

– Да вот хотел познакомиться с вами. Собираюсь на пенсию, думал тут участок купить, старость скоротать.

– А я чего? – мрачно усмехнулся старший лейтенант. – У меня там объявление на двери, да? Продаю дачные участки?

– Мне понятна ваша ирония, как и ваше состояние. Но вы по долгу службы ведь знаете криминогенную ситуацию и можете посоветовать.

– Че-е? – Участковый поднял на гостя нездоровый взгляд и презрительно скривился. – Состояние, криминогенную, посоветовать! Начитались умных слов и ходят тут.

– Почему же начитались и ходят? – спокойно возразил Гуров. – Это ваш профессиональный язык. И мой, кстати, тоже.

Старший лейтенант быстро вскинул голову и оценивающе смерил взглядом стоявшего перед ним человека.

– Вы кто? Полицейский, что ли? Местный?

– Не совсем, – подходя к столу и доставая из кармана удостоверение, ответил Гуров. – Я из Москвы, работаю в министерстве. Но есть мысль обосноваться потом здесь.

– Не, ну, садитесь, – пожал плечами участковый и кое-как выпрямился на своем стуле. Хмель начал его немного накрывать. – Че надо-то? Бандитов у нас тут нет, по ночам не грабят и не убивают. Тихий у нас район.

– А по дачам лазят? Я слышал, что постоянно вскрывают домики и тащат бытовую технику.

– Да ладно, – сморщился старший лейтенант, – что вы обывателей слушаете? Они услышат, что где-то когда-то было, и давай высасывать из пальца. Кто тут чего тащит? Тут и тащить-то нечего.

– Ну не скажите, – покачал головой сыщик. – Ухоженные участки, цветники, розарии, бассейны, двух– и трехэтажные дома. Да у вас тут треть домов принадлежит людям с достатком выше среднего.

– Да ла-адно! – осклабился участковый.

– А ну, прекратите лыбиться! – грохнул Гуров кулаком по столу. – Перед вами старший по званию и по должности офицер. Почему вы несете службу в нетрезвом состоянии? Что за вид у вас, почему воротник рубашки грязный, почему форменные брюки не глажены?

– Да я… – Старший лейтенант от неожиданности подскочил на стуле, и его рука машинально дернулась к воротнику рубашки. – Я ночь на дежурстве провел, я дома еще не был. Может, и не должен здесь быть сейчас, а вот зашел. Между прочим, в нерабочее время занимаюсь служебными делами.

– Да? Первый раз слышу, что опохмелка – служебное дело. Сколько у вас заявлений о кражах за этот год?

– За этот… – Участковый достал грязный платок и вытер белый налет в углах губ, от чего Гуров брезгливо сморщился. – За этот – ни одного.

– Это вы ни одного не приняли! А обращались к вам сколько человек по фактам кражи из домиков?

– Ну, че там обращались… Я же говорю, что… там и заводить-то нечего, там всякие ситуации такие были. То соседи повздорили и друг на друга клепать начали, то… другие ситуации. Это наша специфика, между прочим. Вам там в министерстве не понять…

– Замолчите, вы! – рыкнул Гуров, смерив старшего лейтенант гневным взглядом. – Я начинал работу простым опером и прошел все от самого низа до самого верха. Вы мне еще будете рассказывать о сложностях вашей службы. Работать надо!

– А я что, не работаю? – проворчал участковый и весь подобрался на стуле. – Тут, что ни день, сплошные склоки, драки, пьянки.

– Так, хватит! Можно подумать, что вы не знали специфики работы, когда шли сюда. И не первый день вы служите. Значит, так, Васин! – Участковый затравленно взглянул на московского полковника, поняв, что тот и фамилию его уже узнал. – Если не хотите, чтобы я вам устроил проблемы, с последующим увольнением по причине служебного несоответствия, то слушайте приказ! И необязательно рассказывать о нем своему начальству, иначе я им такого расскажу! Приказ следующий: к завтрашнему утру составить мне список всех дачников вашего кооператива, у кого за этот год произошли хищения из домиков. Список составить по форме: личные данные, домашние адреса, номера дачных участков, даты проникновения и списки похищенного. С индивидуальными особенностями! Понятно?

– Так точно, – сдавленным голосом ответил участковый. – А заявления собирать?

– Черт с тобой, не собирай! Соберешь потом, если я похищенное найду. Задним числом соберешь и придумаешь, почему вовремя заявления не было. Тебе же, дураку, плюсом пойдет. Если вопросов нет, то приступай. Завтра быть здесь в десять ноль-ноль со списком!

Матурин встретил Гурова у леса, где под деревьями стояла их машина. Сержант Кикин сидел на дереве, затерявшись в густой листве, и рассматривал дачный массив в бинокль.

– Ну что, Лев Иванович, есть идеи? – поинтересовался капитан.

Гуров удержался от комментариев. Матурин откровенно не доверял московскому полковнику, постоянно иронизировал, скептически усмехался, но выполнял все точно. Придраться к капитану было сложно, даже упрекнуть, что он работает без энтузиазма и инициативы, тоже было нельзя. Ладно, притрется, решил Лев. Я не красная девица, мне его любовь ни к чему. Я приехал делать за них их работу, и нечего мне тут демонстрировать, что я сошка маленькая и не от меня все это зависит. От всех зависит!

– Идея первая, – спокойно сказал он, заходя в холодок под раскидистую березку. – Завтра у нас будет список всех краж за первое полугодие в этом кооперативе. Что ты по этому поводу думаешь, Игорь?

– Если вы ждете похвалы, то хвалю, – хмыкнул капитан. – А откуда данные?

– От участкового, – пропустил Гуров мимо ушей колкость. – Пришлось слегка надавить.

– Вам проще, – пожал плечами Матурин. – А вы уверены, что он не замешан в этих кражах? Я же так понимаю, что вы у него потребовали данные и по незарегистрированным кражам тоже? Может он одну-другую утаить, где как раз его дружки замешаны?

– Слушай, капитан, – задумчиво посмотрел на Матурина полковник. – А тебе не кажется, что с этим участковым должен был ты сам давно уже разобраться? И с кражами этими тоже. И с наркотиками, и с коноплей, и каналом ее сбыта отсюда во все стороны. Не находишь? Это ты старший опер ГУВД, а не я. Или ты думаешь, что полковник Гуров с детства сидит в кабинете министерства? А может, думаешь, что на Гурова никто никогда не давил, что он со службы не увольнялся и не возвращался потом, что не стреляли в него, что свои же коллеги бандитам его не сдавали, когда он мешал? Или что я погоны полковника на рынке купил?

– Извините, Лев Иванович, – улыбнулся открытой обезоруживающей улыбкой Матурин. – Я не хотел вас обидеть.

– Не хотел? А зачем тогда этот тон, эта неуместная ирония?

– Понимаете, заело, – стал серьезным капитан. – Вы приехали, шашкой махнули, и все заработало. Все у вас легко и просто получается. Нажали на начальство, и вам двух оперов дали. И не всяких, а кого вы велели. Заметьте, не попросили, а велели. И машину заместитель начальника вам свою служебную отдал. И участкового вы в момент к стенке прижали. А тут живешь, лямку тянешь, с начальством бодаешься, чтобы хоть что-то полезного сделать, чтобы за свои погоны стыдно не было…

– А ты уйди, если не можешь, если стыдно. Уйди и не мешай работать. А если остался, то бейся, как в рукопашной схватке, до последнего. Дослужись и ты до полковника, и у тебя все будет получаться легко и просто. А эти твои улыбочки, подначки совсем не дружеские, они ведь нашей с тобой работе не помогают, а только мешают. И лейтенанта молодого ты расхолаживаешь. Нравятся тебе мои возможности, так радуйся, пользуйся, пока можно работать на всю катушку!

– Лев Иванович, – рассмеялся Матурин, – ну, правда, извините. Я не хотел вас обидеть. Давайте забудем об этом разговоре.

– Ладно, закончили, – согласился Гуров. – А насчет участкового ты прав. Только я считаю, что он не имеет отношения к этим кражам. Может иметь, но не имеет. Во-первых, я не вчера родился, и меня ложными удивлениями провести сложно. А во-вторых, резона ему нет. Он пьющий, у него баба где-то неподалеку, да и работал он бы иначе на этом месте. Честно гонялся бы за другими преступниками, залетными, а своих бы оберегал. А он вообще ничего не делает, только укрывает преступления. Нет, это конченый человек. Сейчас он меня боится, потому и сделает, что я велел, а потом… Или начнет работать, или уйдет.

– Ладно, поверю вашему опыту. Кстати, вон и Лешка идет. Мы нашли три точки наблюдения, с которых почти вся территория просматривается. Нужны аппаратура ночного видения и коммуникаторы для связи.

– Я предлагаю еще и Кикина с машиной укрыть на вероятном пути прибытия воров. Пусть сидит в засаде. Он сообщит о том, что кто-то ночью приехал, он же в случае чего, и дорогу перекроет, и преследование организует.

– Здравия желаю, – улыбнулся подошедший Нефедов и выжидающе посмотрел на Матурина.

– Давай докладывай, – кивнул капитан. – Я объяснил Льву Ивановичу наш план.

– А-а… ну вот! Дача недостроенная, но не брошенная. Хозяин у нее есть. Пройти на территорию участка проще простого, там с трех сторон ограждение нарушено. Я поднимался – с третьего этажа обзор южного сектора градусов девяносто.

– На глазах у всех ты туда заходил? – на всякий случай поинтересовался Гуров.

– Нет, с соседями, – засмеялся Нефедов. – Я же понимаю, нарисовался потенциальным покупателем участка, ходил, присматривался, расспрашивал, не продает ли кто участок с домом или недостроенным домом, как со светом и водой, как с охраной.

Следующая ночь была первой ночью их дежурства. Гуров позвонил в ГУВД и попросил организовать для него оборудование и средства связи. Потом они съездили в город, чтобы переодеться в более подходящую одежду, и вернулись в дачный массив только к восьми вечера. Оба опера и Кикин получили табельное оружие. Гуров в такого рода командировках не расставался с любимым «вальтером». Он, естественно, никогда не оставлял оружие в гостиницах, да и дома у школьного друга оружию нельзя храниться. Мало ли.

До наступления полной темноты Гуров с оперативниками просидел в машине. Они обсуждали список, подготовленный участковым Васиным. В списке имелось восемь фамилий, в чьи дачные домики проникали воры в этом году. Васин честно признался, что обращений к нему было гораздо больше, но он не стал вносить в список случаи кражи старых лопат, дюралевого бака, двух алюминиевых тазов и двухметрового куска железнодорожного рельса. Таких мелочей было много, и в тех ситуациях в самом деле можно было подозревать соседей или других садоводов из этого же товарищества. Да и кражи цветного и черного лома не вписывались в концепцию Гурова. Ему были нужны другие.

– Смотрите, – показывал Гуров на листе бумаги, где набросал схему садоводческого кооператива. – Вот лес, вот он огибает территорию с двух сторон. Здесь поле, которое лежит между шоссе и нашей территорией. Это два километра с лишним. Через лес ведут грунтовые дороги, но они слабо накатанные и никуда особенно не ведут. Конечно, по ним можно проехать сквозь весь лесной массив и выехать куда-то к деревням, но там, как мне сказали, есть места, непролазные для легковушек после последних дождей. Там трехосный грузовик нужен или трактор. Значит, отсюда они не приедут.

– Они могут вот отсюда приехать, – показал Нефедов пальцем на дорогу, которая шла между дачными участками и лесом. – Эта дорога огибает лес. Там она выходит на трассу, объезжая старый карьер, а здесь идет к заброшенным коровьим фермам. Накатана слабо. По ней только грибники городские ездят да трактора за дровами.

– Значит, надо отсюда их и ждать, – сказал Матурин. – Я бы через поле не поехал, потому что машину издалека видно. Даже если фары выключить, все равно могут случайные люди увидеть. В карьере, кстати, и спрятаться можно, если приспичит.

– Логично, – согласился Гуров. – Теперь смотрите по списку и по схеме. Все наши восемь адресов я пометил кружочками на схеме. Думаю, что в эти дома воры снова не полезут. Кого хоть раз обворовывали, тот учтет свои ошибки. А вот эти большие круги и овалы – участки, где сосредоточены дома людей с относительно высоким достатком. Я полагаю, что это потенциальные места краж, за которыми нам и следует наблюдать в первую очередь. Кстати, как вы думаете, полезут воры, скажем, вот в этот угол, если они в этом году тут крали?

– Я бы не полез, – пожал плечами Матурин. – Слишком много было шума в прошлый раз, возмущения и все такое. Соседи насторожены, могли принять меры. А на соседних линиях народ более беспечен. Они же понаслышке знают о кражах. А было ли что на самом деле или нет, это все… где-то.

– Согласен, – кивнул Гуров и стал тыкать пальцем в схему. – Главное внимание вот на эти три участка, но все равно следить и за остальной территорией. Это на случай, что здесь воруют дураки.

– А вы не боитесь, что мы можем просидеть здесь до «белых мух»? – вдруг спросил Нефедов. – Восемь краж за шесть месяцев, это даже не один раз в месяц, а реже.

– Во-первых, – терпеливо пояснил Гуров, – налета было всего три. Три раза они сюда приезжали и взламывали каждый раз по два-три дома. Интервалы их визитов примерно полтора месяца. Со дня последнего визита прошло на полторы недели больше. Если учесть, что они строго по датам кражи не планируют, то вполне можно допустить, что в ближайшие дни они сюда наведаются.

– То есть они за полтора месяца замыкают круг по пригородам Рязани и начинают новый, – сказал Нефедов. – Вы на это намекаете?

– Я не намекаю, а предполагаю. Это наиболее перспективная версия. Если за несколько дней мы их не застукаем здесь, то идея полетит к чертям, и мы займемся следующей. А пока… в свободное от дежурств здесь время вам задание. Озадачить агентуру на поиск человека в почтовом ведомстве, на которого есть компромат для вербовки. Человек должен как минимум иметь доступ к внутренней информации.

Две бессонные ночи пролетели. Четырехчасовой отдых, и снова работа. Третья ночь, наступление которой сыщики ожидали в машине, обещала быть тяжелой. Гуров остро чувствовал, что ему не хватает душа и свежего белья. Немного облегчала жизнь аккумуляторная электробритва, ее можно было зарядить через адаптер от прикуривателя машины. Коллеги тоже выглядели унылыми и подавленными. Третий вечер был самым молчаливым. Даже Кикин мялся, тужась что-то сказать, но не говорил.

– Ты чего ерзаешь? – не выдержал Гуров. – Геморрой замучил?

– Геморрой? – улыбнулся сержант. Потом, видимо, решился и, почесав в затылке, сказал: – Я, Лев Иванович, сегодня бензин заливал на свои деньги. С вечера еще звонил секретарше, чтобы предупредила шефа про деньги на бензин. А утром его не было, и он никому ничего не передавал.

– Та-ак. – Гуров посмотрел на водителя и решил, что парень не зря начал этот разговор, наверное, у него с деньгами в самом деле туго. Он полез в карман за бумажником, но тут его огорошил Матурин.

– Я думаю, что это не случайность, – сказал он в пространство.

– В каком это смысле? – не понял Гуров.

– Коля, – спросил Матурин Кикина, – а Гончаренко когда-нибудь забывал про деньги на бензин, когда ты его возил, когда встречал проверяющих, гостей из других областей?

– Если честно, то никогда, – подтвердил сержант.

– Во-от, – многозначительно протянул капитан, – как говорил один герой в одном веселом фильме: «А ты говоришь, зачем багор?»

– Ну-ка, ребята, поясните!

– А что тут пояснять, когда все яснее ясного? Вам, то есть нам, планомерно вставляют палки в колеса. И не по причине сокрытия преступной деятельности неких неизвестных лиц, а по причине собственной злобливости и гнусности. Чтобы вы, значит, попросили, поклонились, так сказать, а они вам помощь оказали, снизошли бы.

– Умышленно Гончаренко про деньги «забыл», – добавил Нефедов. – А еще он со мной беседу вчера провел. Мол, я не докладываю непосредственному начальству о том, чем занимается москвич в Рязани. Москвич уедет, а ты останешься. И как мы на тебя посмотрим после этого, зависит от тебя, милок. Карьера твоя в наших руках. Тебе и старшего лейтенанта получать надо бы уже, а хрен ты его получишь.