Текст книги "Люкс с видом на кладбище"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Николай Леонов, Алексей Макеев
Люкс с видом на кладбище

© Леонова О. М., 2014

© Макеев А., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес, 2014

Глава 1

Сыщик выхватил пистолет и ринулся в темень двора, непрофессионально громко топая башмаками по асфальту. В этот момент какой-то очень нехороший, нескладный, громко сопящий верзила с обрезом двустволки в руке выскочил из-за угла и выстрелил сыщику в спину. Бах! Мимо! Еще выстрел! Опять не попал!

Сыщик круто развернулся, вскинул пистолет и мгновенно поймал негодяя на мушку. Он расправил плечи, грозно сверкнул очами и начал дежурную обличительную речь, достойную провинциального театра первой половины девятнадцатого века.

Это был своего рода монолог воплощенной добродетели, собирающейся покарать порок.

«Вот ты и попался, Мерзавин! Да, долго мне пришлось тебя ловить, очень даже. Но теперь ты в руках закона, и тебя ждет долгая отсидка, справедливая кара за содеянное. Помнишь, как когда-то ты ограбил банк и удирал от меня на новеньком «Форде», а я безуспешно пытался преследовать тебя на старой «копейке»? Как ты смеялся, оглядываясь назад? Помнишь? Да, ты не забыл! Теперь я догнал тебя на «Ладе Приоре», и твоя отстойная «Мазда» тебе уже не помогла. Ну, все, Мерзавин. Сейчас я защелкну на твоих бандитских лапах наручники, и ты поедешь в Лефортово!»

В этот момент за спиной сыщика, громко кряхтя и громыхая крышкой люка, из канализационной шахты выскочил сообщник Мерзавина, щупловатый долговязый тип в очках с противной мордой садиста-беспредельщика, копия одного из главарей киевского майдана. Он с размаху ударил служителя правопорядка по голове чем-то длинным и, надо думать, чрезвычайно твердым. Тот лишился чувств, очень красиво упал на асфальт и замер в эстетичной, гордой позе, которая могла свидетельствовать о его несокрушимой воле и преданности идеалам законности и справедливости.

Гнусно гогоча и уродливо подпрыгивая, отморозки побежали к поганке «Мазде», угодливо дожидающейся своих скверных хозяев, которые не преминули возможностью попутно лягнуть сиротливую понурую «Ладу Приора». Ее доблестный водитель лежал без чувств, сраженный ударом подлой руки. А преступники рванули в ночную темень. Они продолжали дико гоготать, на ходу булькали водкой, поглощали ее прямо из горлышка бутылки и закусывали палкой сервелата, которой сообщник и нанес коварный удар.

Одним глазом поглядывая на телеэкран, а другим – на накрытый стол, оперуполномоченный главка уголовного розыска полковник полиции Станислав Крячко сокрушенно покрутил головой и тягостно вздохнул:

– Я что-то так и не понял. Это фильм на полном серьезе или пародия на детективный боевик? Если это снято всерьез – то идиотство полнейшее. А если пародия – идиотство тупейшее, – заявил он.

За непроницаемо темным окном, как бы соглашаясь с ним, возмущенно прошумел прохладный сентябрьский ветер, через открытую форточку взметнув оконные шторы.

– О чем ты, Стас?! Это же последний писк мира искусств – экспериментальный проект, который условно можно было бы назвать «Снимаем как умеем», – рассмеявшись, пояснил его друг и приятель, старший оперуполномоченный упомянутой структуры и тоже полковник Лев Гуров. – Видишь ли, нынче пошла мода на, так сказать, новаторство в искусстве. Вон в иных театрах сейчас такое ставят! Вроде бы и классика наподобие «Гамлета», а на деле черт знает что. Киношки уровня какого-нибудь Тинто Брасса смотрятся в сравнении с этим, извините, новаторством образцом целомудрия. Вот и некоторые режиссеры решили поэкспериментировать. Они собирают труппу, случается, даже из непрофессионалов, из первых попавшихся людей. Снимают свою хрень чем придется, вплоть до камеры сотового телефона. Потом все это монтируется, озвучивается. В результате получается именно то, что мы сейчас и видим.

– Торжество воинствующего кича и апофеоз бездарности!.. – подняв пульт и переключившись на другой канал, саркастично заключила Мария Строева, спутница жизни Льва Гурова и ведущая прима одного из лучших столичных театров, который избег увлеченности продвинутой авангардистской пошлятиной. – Недавно читала в либеральной газетенке хвалебную рецензию на этого порнографического «Гамлета». Похоже, автор писал и причмокивал, истекая слюной. Это прямо меж строк просматривалось. Как спектакль, так и рецензия – одна бездарность, превозносящая другую.

– Ага! Я понял, о каком издании речь, – Лев Иванович махнул рукой. – «Неоновый мираж»? Вот-вот!.. Главный редактор – Илона Меркато, лучшая ученица «скунса пера» Быстряевой. Ее патронесса уже на пенсии, а ученица продолжает бесславное дело своей наставницы. Ну, давайте еще тостик за успех лучшей актрисы всей вселенной и даже ее окрестностей!

– Я только «за»! – с приятным бульканьем наполняя хрустальную рюмку, откликнулся Стас. – И провозгласим не тостик, а тостище! За несравненную, за бесподобную, за…

В этот момент раздался звонок городского телефона.

Гуров поднялся из-за стола и направился к тумбочке из лакированного дубового массива, проворчав на ходу:

– Сто против одного, что это Петруха. И чего ему, ешкин кот, не спится?

Он оказался прав. Это и в самом деле был их со Станиславом друг и начальник генерал-лейтенант Петр Орлов. Он узнал, что Лев и Стас в компании с Марией обмывают ее театральную награду «Золотая Мельпомена», полученную актрисой за лучшее премьерное исполнение роли в новой постановке по Шекспиру, и сокрушенно вздохнул:

– Лева, мне очень жаль, что вас беспокою, тем более в такой момент, – проговорил генерал. – Кстати, передай Марии мои искренние поздравления и наилучшие пожелания! Но ничего не поделаешь. Придется вас со Стасом оторвать и – да, да, да! – отправить на место происшествия. Короче, Лева, произошло убийство, которое может стать очень громким. Хотя информация о случившемся, вплоть до мелочей, в любом случае должна остаться в секрете. Кто бы и что ни выяснял. В первую очередь, разумеется, это касается СМИ.

– Ну вот, ты, как никто другой, умеешь сделать самый лучший подарок в особенно подходящий момент, – с ироничной досадой прокомментировал Гуров. – Как мы сейчас куда-то поедем, на какое-то происшествие, если уже приняли на грудь граммов по двести коньяка?

Однако этот довод Орлова ни в чем не убедил.

– Лева, – укоризненно даже не сказал, а вздохнул Петр. – Что такое двести граммов коньяка для таких мужиков, как вы со Стасом?! А-а-а! Понял! Ты, наверное, имеешь в виду, что вам сейчас нельзя садиться за руль? Не переживай! Машину за вами я уже выслал.

Опустив трубку и прикрыв микрофон рукой, Лев Иванович вполголоса сообщил Станиславу скороговоркой:

– За нами уже вышла машина. Загнал в тупик, зараза!

– Алло, алло, Лева! Ты куда исчез? – с беспокойством проговорил генерал, дуя в трубку. – А! Это ты, поди, Стасу на меня наябедничал? Нет, ну а что прикажешь делать? Тут такая ситуация, что кого попало не пошлешь. Нет-нет, подробностей я пока что и сам не знаю, но понял, что в этом деле замешаны очень даже большие люди.

– Так ты хотя бы скажи, где это случилось, – спросил Гуров. – А то, как говорил Райкин, сплошные рекбусы и кроксворды!

– Разумеется, разумеется… Улица Полтинная, дом тринадцать, – поспешил сообщить Орлов. – Что там за богадельня, я и сам пока не в курсе. Мне из министерства дежурный позвонил, сообщил об убийстве, назвал адрес, намекнул, что потерпевший из числа наших столичных ВИП-персон. Больше ничего не знаю.

Прислушиваясь к их диалогу, Крячко изобразил пренебрежительно-ироничную гримасу.

«Да и хрен бы с ними, с этими ВИП-персонами погаными! Такой праздник испортили, раздолбаи!..» – было написано на его лице.

Не менее язвительно был настроен и Лев Иванович.

– Не знаешь? Зато я знаю! – заверил он, перейдя на интонацию телеведущего, начинающего программу о мистике и ужасах. – Там находится тайное логово высокопоставленных вампиров-любителей, один из которых перебрал по части своего любимого напитка или полакомился кровью токсикомана и заработал отравление!

Орлов невольно рассмеялся, но тут же строго откашлялся и укоризненно резюмировал:

– Лева, ведь ты же не Стас! Что за клоунада? Так вы едете или нет?

– Ладно уж, таинственный ты наш, поедем, – с оттенком досады пообещал Гуров. – Куда от тебя денешься, липучего и настырного? Кстати, тебе особая признательность от Марии. Она, я вижу, так счастлива, что даже слов не находит, как бы выразить всю полноту своих чувств.

Мария почти сразу же догадалась, что их посиделки накрылись медным тазом. Она и впрямь несколько поскучнела, хотя виду старалась не подавать. Петр рассыпался в извинениях, тем не менее твердо стоял на своем: надо ехать! Он попросил держать его в курсе и звонить в любое время, когда только понадобится.

Положив трубку, Гуров развел руками и заявил:

– Собираемся. На Полтинной, тринадцать, кто-то кого-то грохнул. Явно из граждан, по недоразумению возомнивших себя элитой.

Стас поднялся из-за стола, что-то припоминая, наморщил лоб.

– Полтинная, тринадцать? – переспросил он. – Полтинная… Постой-постой! Что-то знакомое. По-моему, там какой-то гадюшник. То ли закрытый клуб, то ли что-то наподобие этого.

– Ладно, давайте не будем расстраиваться. – Мария уже вполне оправилась от столь неожиданного финала этого застолья, так замечательно начавшегося, и грустно улыбнулась: – С учетом некоторых обстоятельств тот час, который мы вот так здорово провели вместе, – уже подарок судьбы. В конце концов, Петр мог позвонить гораздо раньше. Тогда наше милое мероприятие вообще закончилось бы, даже не начавшись.

– Красивая женщина – это великолепно. Если она еще и мудрая – это просто потрясающе! – Крячко раскланялся и направился в прихожую, декламируя на ходу: – Урыли честного жигана и форшманули пацана, маслина в пузо из «нагана», макитра набок – и хана!

– Стас, это что за дичь? – недоуменно спросила Мария, тоже выйдя в прихожую и с трудом сдерживая смех. – Какая-то криминальная, мягко говоря, поэзия…

Стас встал в позу древнеримского декламатора и объявил:

– Сие есть пародия на бессмертное творение Лермонтова: «Погиб поэт, невольник чести, пал, оклеветанный молвой». Народный пересказ классического произведения. Там имеются еще и такие строки: «Не вынесла душа напряга, гнилых базаров и понтов. Конкретно кипишнул бродяга, попер как трактор… и готов! Готов!.. Не войте по баракам, нишкните и заткните пасть; теперь хоть боком встань, хоть раком, легла ему дурная масть!»

– Ну, Стас! Это просто какое-то литературное хулиганство! – Строева попыталась возмутиться, но вместо этого рассмеялась, осуждающе хлопнула Крячко ладонью по спине и вернулась в залу.

Опера спустились вниз и сразу же увидели перед подъездом дежурную «Ладу Приора» с хорошо им знакомым сержантом Юркой за рулем.

Садясь в салон, Стас вполголоса отметил:

– «Приора»!.. Продолжение киношки наяву.

Гуров ничего на это не ответил, лишь понимающе усмехнулся. Он знал, что для Станислава нет машины лучше его собственного старинного «Мерседеса», с некоторых пор отменно отремонтированного. Юрка включил передачу, и машина тут же помчалась по ночной улице, залитой несколько неестественным светом фонарей.

– Лев Иванович, вопрос позволите? – неожиданно спросил сержант, лихо прорулив через перекресток, на котором замерли два крепко поцеловавшихся иностранца – «Форд» и «Рено».

– Давай. Что там за вопрос?.. – Лев Иванович сдержанно кивнул.

– А вот мы едем на Полтинную, тринадцать, – заговорил Юрка, чему-то непонятно улыбаясь. – Это не около пивбара «Бир Бэр»? Это ж там месяца два назад какого-то торгаша застрелили?

Гуров оглянулся на Стаса. Тот, наморщив лоб, что-то напряженно вспоминал.

– Юра, а на убийство тогда кто выезжал? – уточнил Гуров.

– Так майор Крайний им занимался. Я его туда возил. В общем, куда и по каким делам тот мужик приехал, я так и не понял. Да и майор, по-моему, не слишком въехал. Короче, тот тип остановился между пивбаром и каким-то старинным домом. Там фирма, что ли, какая-то?.. Стал выходить из своей тачки, и тут к нему на хорошем гоночном байке подскочил какой-то крутяк, в упор выпустил в него несколько пуль и тут же смылся. Никто сразу ничего и понять не смог.

– Что-то я про этот случай ничего не помню, – откликнулся Крячко, недоуменно пожимая плечами.

– Я как будто что-то такое слышал, но только мельком. – Лев Иванович потер лоб и тут же хлопнул ладонью по коленке: – А-а! Вспомнил! Это произошло-то как раз тогда, когда мы занимались исчезновением Тома Хантли, он же герцог Урриморский. А на тот момент мы летали на Алтай. У нас и потом хватало суматохи через край. Когда вернулись в Москву, мы еще и провожали этого англичанина. Вот поэтому та история и прошла мимо нас, в памяти толком не отложилась. Вспомни, недели три назад на планерке Андрюхе Крайнему таких шишек отсыпали за глухаря, кисло не показалось! Он же прояснить в том деле так ничего и не смог, все зависло и зачахло.

– А-а, вон ты о чем, – Стас категорично махнул рукой. – Там – да, вообще дохлое дело. Абсолютно никаких зацепок. Сработал профессионал высокого класса. Видимо, подготовку прошел на уровне спецназа ГРУ.

– Вот уже и зацепка, – с иронией проговорил Гуров. – Только пусть это останется в секрете. Разве что Крайнему втихаря такую подсказку сделать. А объявим об этом вслух – на нас же хомут и повесят. Тогда придется перейти на круглосуточный режим работы.

Улица Полтинная представляла собой мешанину старых каменных особняков купеческого фасона и современного модернового новостроя. Из-за этого ряды домов, идущих по обеим ее сторонам, напоминали чьи-то челюсти, где наполовину стертые пеньки чередовались с хорошо сохранившимися клыками и резцами.

Подрулив к парковке, Юрка с хохмаческой торжественностью объявил:

– Прошу обратить внимание! Слева – пивбар «Бир Бэр», а справа – тот самый дом номер тринадцать.

Сыщики вышли из машины и огляделись. Пивбар, функционировавший почти круглосуточно, прилепился боком к высотке из стекла и алюминия. В это время заведение было безлюдным. Впрочем, в тени разросшихся туй были заметны силуэты тех, кто, скорее всего, недобрал в стенах бара и теперь уже на улице восполнял недополученные градусы.

Метрах в тридцати справа виднелся освещенный фасад старинной двухэтажки с лепниной и фигурной кирпичной кладкой, с выступающими из стены полуколоннами и пристроенным просторным вестибюлем. К нему вела широкая каменная лестница с перилами, на которых в самом низу возлежали два каменных льва.

Здание уходило далеко в глубину двора. Часть его окон, зашторенных чем-то голубым, светилась изнутри, остальные были непроницаемо черны. Перед фасадом здания на газонах между туями и кипарисами лежали огромные каменные глыбы, красноватые и светло-зеленые, угловатые и гладко обкатанные.

– Смотри-ка, какие интересные эрратические валуны! – заметил Гуров, на ходу кивнув в их сторону.

– Эротические?! – переспросил Станислав, ошарашенно захлопав глазами.

Лев Иванович иронично улыбнулся:

– Ай-ай-ай! – Он укоризненно вздохнул и пояснил: – Стас, не эротические, а эрратические, то есть принесенные ледником. Да, лишний раз убеждаюсь, насколько права поговорка, гласящая, что голодной куме – одно на уме.

– Вот зараза! – возмущенно, хотя и вполголоса парировал Крячко. – Спецом же впихнул это словцо, чтобы иметь возможность поприкалываться. Небось специально его нашел и выучил, всезнайка ты наш! Что, скажешь, я не прав?

– Отчасти, – согласился Лев Иванович. – Это нам еще на уроках наша географичка рассказывала. Где-то в памяти застряло, а тут вдруг вспомнилось. Ну а насчет прикола ты прав полностью. Причем, согласись, он вполне удался.

Поднявшись на крыльцо, они увидели солидного бородатого швейцара с плечами штангиста, кандидата, а то и мастера спорта. Привратнику на вид было около сорока. Бороду, скорее всего, он отпустил лишь для того, чтобы соответствовать своему высокому статусу. Швейцар недвижимо стоял у резной остекленной двери старинного фасона. Рядом с ней на стене вестибюля висела табличка, извещавшая, что здесь находится консалтинговая фирма «Ноу-Хау-Вест».

– Простите, господа, вы по какому делу? – сочным рокочущим басом поинтересовался швейцар.

– Главное управление уголовного розыска, – показав удостоверение, уведомил его Гуров.

– Прошу! Вас ждут! – Привратник кивнул и распахнул дверь.

Опера шагнули в вестибюль, роскошно отделанный ценными породами дерева. Они сразу же обратили внимание на двух верзил-охранников. Те недвижимыми монументами стояли по обе стороны этого помещения и безразлично взирали на гостей. Примерно так два избалованных кота смотрели бы на предмет, пусть, может быть, и интересный, но никак не похожий на миску со сметаной.

Полковники открыли еще одну дверь и оказались в просторном холле, похожем на филиал Лувра или Зимнего дворца. Под расписным потолком ярко светило несколько люстр, переливающихся всеми цветами радуги. Стены холла украшали картины, написанные в стиле классической «обнаженки».

Вдоль стен стояли диваны с сафьяновой обивкой. Ради ее сотворения наверняка пришлось расстаться с жизнью и шкурами не одному десятку коз. На них сидели чрезвычайно небедно одетые люди разных возрастов обоего пола. Всего тут насчитывалось около четырех десятков человек. Перед этой публикой, разодетой в наряды от-кутюр, блистающей украшениями, стоившими минимум десятки тысяч долларов, несколько нервозно расхаживал представительный мужчина в смокинге с дымящейся сигарой в руке.

Он умоляюще втолковывал:

– Господа, очень прошу вас проявить понимание и терпение. Надеюсь, это ненадолго. Поймите правильно – имело место крайне неприятное ЧП. Я очень не хотел бы, чтобы на кого-то из здесь присутствующих пали подозрения. Согласитесь, нежелание встретиться с представителями правоохранительных органов может повлечь ненужные кривотолки и сомнения в чьей-то искренности и невиновности. Господа, умоляю, давайте проявим ответственность и выдержку.

По холлу бесшумными тенями ходили несколько человек из обслуги, что явствовало из их ливрей. Они разносили всем желающим фруктовые напитки и минеральную воду, вино, коньяк и сигары.

Операм сразу же бросилось в глаза, что почти все присутствующие выглядели напуганными и растерянными. Несколько дам нервно курили в углу у роскошной пальмы, растущей в большущей емкости, украшенной мозаикой из отблескивающей смальты.

Взгляды большинства дам и господ, скорее всего здешних завсегдатаев, тут же устремились на Гурова и Крячко. Субъект в смокинге последний раз пыхнул сигарой, торопливо отправил ее в напольную пепельницу и направился навстречу операм.

– Вы из главка уголовного розыска? – спросил он с надеждой в голосе.

Этот господин услышал утвердительный ответ, заглянул в развернутые удостоверения и торопливо закивал. Он давал понять, что не имеет и тени сомнения в том, кто именно прибыл в это заведение.

Тип в смокинге чуть откашлялся и перешел на официальный, деловой тон:

– Господа, позвольте представиться – топ-менеджер клуба по интересам «Сады Астарты» Антоновский Евгений Эрастович. Прошу вас пройти в будуар, где вы сами все увидите. Там произошло убийство, для нашего заведения – случай совершенно немыслимый. Клянусь, это не просто слова. Мы существуем уже несколько лет, и у нас за все это время не произошло ни одного самого пустячного скандала. Я ни разу не замечал ни единой, даже мимолетной ссоры. А тут такое!..

– Как я понял из названия, ваше заведение «по интересам» фактически представляет собой свингер-клуб, где супружеские пары участвуют в… – Стас хотел сказать «свальном грехе», но передумал и несколько смягчил формулировку: – В интимных действиях, сопряженных со сменой партнеров. Не так ли?

Это замечание Крячко на топ-менеджера явно подействовало, как вид палки на шкодливого кота.

Антоновский сокрушенно вздохнул, снова закивал в ответ и промямлил:

– Видите ли, господа, это не совсем так. У нас здесь постоянно действующий лекторий, консультативный центр, дискуссионная площадка, несколько различных студий. Но мы не препятствуем персональным устремлениям людей, которые желают чего-то особенного. Новая эпоха, знаете ли, иные веяния, современные нравы. Что поделаешь?.. – Он изобразил некий многозначительный жест. – Люди желают получить те или иные услуги – мы им их предоставляем. Но даже если у кого-то с кем-то и произошло свидание, сопряженное с… реализацией их личных, интимных устремлений, то это вовсе не проституция. Ни в коем случае! Здесь нет платного предоставления сексуальных услуг. Это всего лишь форма развлечения взрослых людей, утомленных семейным однообразием. Их чувства уже притупились. Они хотят встряхнуться, освежиться, ощутить второе дыхание. На Западе это давно уже обыденное явление. Мы же, как и всегда, в роли догоняющих. Прошу сюда! – Он указал на лестницу, устланную ковром, с роскошными перилами, покрытыми позолотой.

– Знаете, я не уверен в том, что в этом плане мы кого-то должны, так сказать, догонять и перегонять, – заявил Гуров. – Кстати, Евгений Эрастович, мы с вами раньше никогда не встречались? Почему-то ваше лицо мне показалось удивительно знакомым.

Антоновский свернул из гостиной второго этажа в один из боковых коридоров, категорично помотал головой, сокрушенно рассмеялся, как бы с сожалением разводя руками.

– Нет-нет, Лев Иванович, с вами мы никогда ранее не встречались, – заверил он. – Разве что, может быть, пересекались где-то чисто случайно. Вы не были в прошлом году на московском биеннале современного искусства «Грезы любви»? Зря!.. Много потеряли. Это было нечто необыкновенное. Именно на таких мероприятиях я и бываю чаще всего. Еще люблю посещать премьеры театрального андеграунда. Пожалуйста, сюда!

– Вы имеете в виду постановки, где от классики остаются рожки да ножки, об искусстве судят по степени оголения актеров и тому, сколь часто они прилюдно занимаются сексом? – осведомился Крячко и иронично прищурился.

– Станислав Васильевич, а что есть искусство? – риторически, с философской глубиной в голосе, вопросил Антоновский, открывая дверь, украшенную, как и все прочие, голубками, амурами и сердцами, пронзенными стрелами. – Предлагаю вашему вниманию ужасную картину, написанную кровью. Это ведь тоже своего рода искусство, только оцениваемое судом присяжных. Прошу! Если что-то потребуется – говорите. Я готов немедленно оказать вам любое необходимое содействие.

Опера прошли следом за ним в богато обставленное помещение, освещенное бра с лампочками, стилизованными под свечи, с кроватью, судя по ее размерам, рассчитанной на пятерых, на которой были хаотично разбросаны постельные принадлежности. На полу помещения сыщики увидели распростертое тело мужчины, уже достигшего того возраста, который принято именовать средним. Одежды на мужчине не было вообще, если не считать темно-синего шелкового плаща-накидки наподобие тех, что носили во времена мушкетерских дуэлей. На голове была надета старинная шляпа-треуголка с «веселым Роджером» на одном из отворотов. Вероятнее всего, он изображал из себя пирата.

Но самое главное, что бросилось в глаза операм в этой картине, – рукоять ножа, вонзенного в левую сторону груди. Они переглянулись и без слов согласились с тем, что такой удар мог нанести только профессионал, не испытывавший ни малейших сомнений, переживаний или волнений. Убийца спокойно подошел к своей жертве, размахнулся и вогнал нож в грудь четко выверенным движением.

Сыщики обратили внимание на выражение безмерного удивления и ужаса, написанное на лице убитого мужчины. Судя по всему, того человека, который пришел за его жизнью, потерпевший увидел лишь в последний миг своего земного бытия. Вероятно, он даже не успел вскрикнуть.

– Та-ак… – обойдя труп со всех сторон, хмуро протянул Гуров. – Каких-либо отпечатков пальцев тут обнаружить не удастся.

– Сто пудов – глухарь! – досадливо констатировал Крячко.

– Рассказывайте, кто это, чем он тут занимался, кто с ним был, – Лев Иванович строго взглянул на Антоновского.

Кивнув в ответ, топ-менеджер сообщил о том, что этот мужчина, Валентин Сивяркин, являлся постоянным членом клуба. Он был помощником федерального министра инноваций и технологий. Антоновский рискнул сообщить об этом Гурову только шепотом и на ухо. В клуб Сивяркин прибыл около восьми вечера со своей женой Юлией. Они поучаствовали в дискуссии по поводу такого вопроса, как преимущества и недостатки жизнеустройства пар чайлд-фри, то бишь придерживающихся бездетности. Чета Сивяркиных являла собой именно такую пару, бездетную не просто так, а идейно.

Час спустя, пообщавшись в гостиной с некоторыми членами клуба обоего пола, Валентин взял ключ от одной из комнат, предназначенных для медитации, и прошел сюда вместе с Жанной Гойдо, известной телеведущей, состоящей в браке с серьезным бизнесменом Романом Гойдо, владеющим контрольным пакетом акций нескольких крупных торговых компаний.

– А сам Роман Гойдо это видел? Он сейчас здесь? – насторожился Крячко.

– Да, разумеется! – поспешно подтвердил Антоновский. – Супруги в нашем клубе уже давно, почти с самого его открытия. Он и сам очень часто медитирует в компании с кем-нибудь…

– Женского пола? – иронично уточнил Стас.

– Ну, в общем-то, да, – не очень охотно подтвердил топ-менеджер.

Как он поведал далее, медитировать Гойдо чаще всего предпочитал сразу с двумя-тремя дамами, в число которых частенько входила и Юлия Сивяркина – ведущий креативный модельер одного из столичных домов моды.

– Поэтому ни о какой ревности тут, разумеется, не может быть и речи, – подчеркнул Антоновский.

– Тем не менее мы вынуждены констатировать, что в данном заведении, наряду с заявленными формами досуга вполне пристойного свойства, практикуются и такие формы «отдыха», которые имеют признаки организованного разврата. В таком случае ваше учреждение вполне можно считать притоном, – суховато резюмировал Гуров. – Я так понял, вы попросили наших коллег сузить до минимума число тех, кто мог бы оказаться очевидцем данного происшествия?

Антоновский уже в который раз издал сокрушенный вздох и подтвердил это. Учитывая элитарный состав мужчин, членов клуба, и их спутниц, он лично позвонил в Министерство внутренних дел. Ему было достаточно сообщить лишь несколько фамилий, чтобы его собеседники тут же сделали соответствующие выводы. Там в момент поняли, что в случае утечки информации скандал получится грандиозный.

– Нет, уважаемый! – Крячко чуть наморщил нос. – Круг осведомленных лиц в любом случае придется расширить. Для проведения нормальных следственных действий нам необходимы судмедэксперт, криминалисты, да и кинолог с собакой был бы не лишним.

– Но допрашивать и брать, скажем так, какую-то личную информацию будем только мы со Станиславом Васильевичем, – подсластил пилюлю Гуров. – Это я могу обещать твердо.

– Что ж, и на этом спасибо, – безрадостно согласился топ-менеджер. – Кого вы хотели бы видеть в первую очередь?

– Безусловно, Романа и Жанну Гойдо, а также Юлию Сивяркину, – доставая сотовый, деловито пояснил Лев Иванович.

Он набрал номер Орлова и почти сразу же услышал заспанный голос:

– Да, Лева, слушаю!

Гуров рассказал Петру о том, что они со Стасом увидели на месте происшествия, и попросил в срочном порядке прислать судмедэксперта Дроздова, дежурную команду криминалистов, а также кинолога с собакой.

Выслушав его, Орлов немного о чем-то поразмышлял, после чего из трубки донеслось:

– Хорошо, минут через пятнадцать будут. Только ты смотри, слишком уж эту публику не прессуй. Иначе завтра же либералы взвоют. Мол, злые менты превратили свингер-клуб в пыточную избу.

Опера следом за Антоновским прошли на первый этаж и заняли помещения, отведенные им. Гуров обосновался в небольшом конференц-зале. Стасу достался какой-то административный кабинет с сейфом и металлическим шкафом для бумаг, закрытым на замок.

Топ-менеджер заглянул к Гурову и не очень уверенно спросил:

– К вам уже можно? Роман Алексеевич, прошу!

Из-за двери появился рослый мужчина с насупленным лицом. Он прошел к столу, плюхнулся на стул и окинул Льва Ивановича неприязненным взглядом. Гуров задал ему дежурные вопросы, занес ответы в протокол и поинтересовался, как Роман Гойдо проводил время в стенах данного заведения. Тот, все так же строя из себя небожителя, сообщил, что приехал сюда со своей женой, чтобы по-человечески отдохнуть. По его словам, после окончания дискуссии ее участники занялись тем, что каждому больше по вкусу. Лично он, Роман Гойдо, предпочел медитацию по системе раджа-йога в компании с Юлией Сивяркиной и Тамарой Крубновой. О том, что произошло с Валентином Сивяркиным, он узнал от Антоновского, который постучал в дверь будуара, прервал их коллективную медитацию и сообщил о случившемся.

– А вот как вы относитесь к тому, что ваша жена в это же самое время тоже, так сказать, медитировала в компании с Валентином Сивяркиным? – совершенно сухо, сугубо официально поинтересовался Лев Иванович, испытующе глядя на своего собеседника.

Роман изобразил снисходительную улыбочку и пренебрежительно взглянул на сыщика, давая понять, что этот вопрос совершенно неуместен.

– У нас свободные отношения. Мы не сковываем друг друга пустыми условностями, – неспешно процедил он.

Как явствовало из дальнейшего разговора, у Романа Гойдо этот брак был третьим. При этом ни один из своих союзов он не оформлял в ЗАГСе. К женщинам бизнесмен относился как к расходному материалу – попользовался и выбросил. Поэтому ревновать и тем более на кого-то покушаться из-за, условно говоря, жены он даже и не помышлял.

После Романа к Льву Ивановичу вошла пышногрудая, но довольно стройная крашеная блондинка лет тридцати с небольшим, которая выглядела угнетенной и подавленной. Это была Жанна Гойдо, напарница Сивяркина по своеобразной медитации. Гуров задал ей те же самые дежурные вопросы, а потом Гуров попросил рассказать о том, что происходило между нею и Валентином Сивяркиным в будуаре и как именно произошло убийство.

Как видно, Жанна была кем-то хорошо проинструктирована. Она достаточно уверенно заявила о том, что они с Валентином всего лишь медитировали по системе раджа-йоги, имитировали интимные отношения, не вступая в физический контакт.

– Это был как бы тренинг для реальных отношений с мужем, – со значением в голосе подчеркнула Жанна. – С Валей мы отрабатывали ролевую игру, где я была графиней, попавшей в плен к пиратам, а он – капитаном их судна. Валентин объяснил мне мизансцену нашего спектакля. Он как бы врывался в каюту, в которой находилась я, связанная, с какой-то тряпкой на лице, закрывающей глаза. А я должна была умолять меня не трогать. И вся задача была в том, чтобы я не пережала по части жалости к себе, чтобы мои просьбы не убили в нем желания. – Жанна отчего-то засмущалась и замолчала.