Текст книги "Бархатное убийство (сборник)"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Как я понимаю, у всех этих документов есть нечто общее. Что именно?

– То, что они не хранятся у меня в конторе среди официальных документов, – нехотя вымолвил Кривулин.

– То есть они относятся к так называемой «черной бухгалтерии»?

– Да.

– Как вы видите, это копии. Как вы думаете, почему ваша сожительница Осипова снимала копии с уличающих вас документов и хранила их?

Кривулин долго не отвечал. Он бросил документы на стол и стоял, отвернувшись от сыщиков.

– Так почему она это делала, Егор Борисович? – повторил Гуров свой вопрос.

– Вы сами знаете, зачем спрашивать? – глухо произнес хозяин виллы.

– То есть ваша сожительница, о смерти которой вы только что так глубоко и искренне сожалели, собирала документы, чтобы вас шантажировать. Я правильно формулирую?

– Видимо, да.

– Она уже начала это делать? Она вас шантажировала?

– Что вы?! – воскликнул Кривулин, повернувшись к оперативникам. – Конечно, нет! Для меня обнаружение этого тайника, этих бумаг – совершенная новость!

– Но я за эти два дня, что провел у вас на вилле, не заметил в ваших отношениях особой сердечности, – сказал Гуров. – Признаться, я вообще не видел, чтобы вы разговаривали. Вы что, поссорились?

– Честно говоря, в последнее время у нас были несколько испорчены отношения, – признался Кривулин. – Я даже не могу сказать, в чем тут было дело. Я к ней относился как прежде…

– А вы знали о том, что Осипова встречается с охранником Борисом Глушаковым? – спросил Синичкин.

– Встречается? В каком смысле? – спросил магнат, а поняв, о чем говорил оперативник, судорожно прохрипел: – Вы хотите сказать… хотите сказать, что Татьяна мне… изменяла?!

– Я хочу сказать, что она провела эту ночь в обществе Глушакова, – ответил капитан. – И я хочу повторить свой вопрос: вы знали о том, что любовница вам изменяет, или нет?

– Нет, конечно, я не знал! – воскликнул Кривулин. – Как, откуда я мог об этом узнать? Вы мне рассказываете ужасные… просто ужасные вещи! Я потрясен! Я… должен побыть один… осмыслить все это… Давайте прекратим этот допрос. Я сейчас не могу отвечать.

– Что ж, можем пока и прекратить, – согласился Гуров. – Вы свободны, только сообщите нам, где вы будете, чтобы в случае чего мы знали, где вас найти.

– Здесь, на вилле… нет, здесь я не могу сейчас находиться, – ответил магнат. – Поеду к себе в офис. Попробую поработать. Говорят, работа – лучшее лекарство, может, она меня отвлечет.

– Попробуйте, – кивнул Лев. – Значит, если что, мы будем искать вас на работе.

Глава 17

– Что ж, у нас остался единственный человек из работающих на вилле, которого мы пока не опросили, – сказал Гуров, когда Кривулин вышел из комнаты. – Это садовник Вишняков. Хотя он вряд ли может многое нам рассказать – ведь он ночевал в поселке.

– Мне кажется, Лев Иванович, что садовника мы можем пока отложить, – возразил капитан. – Давайте лучше проведем обыск в комнатах Петриченко, Жилкина и Глушакова. После этого можно будет отпустить понятых. А уже потом займемся садовником.

– Да, ты прав, – согласился Гуров. – Зови понятых.

Они вместе спустились на первый этаж, после чего капитан вышел и спустя несколько минут вернулся в сопровождении двух понятых. Одним из них был молодой парень, лет 25, как понял Гуров, студент вечернего отделения местного юридического института, и другим – женщина лет пятидесяти. Капитан Синичкин объяснил понятым их права и обязанности, а также смысл предстоящего обыска, после чего все прошли в комнату повара. Гуров и Синичкин начали методично просматривать всю комнату, каждый предмет, который в ней был. Обыск продлился около часа. Сказать о его результатах можно коротко: он ничего не дал. Искавшие не обнаружили ни бельевой веревки, ни перчаток, ни денег, украденных у Кривулина, ни каких-нибудь документов.

Из комнаты повара сыщики и понятые переместились в комнату, которую занимал охранник Глушаков. Здесь было обнаружено множество порнографических журналов, а также профессионально выполненные фотографии самого охранника, причем в обнаженном виде – было такое впечатление, что они сделаны для рассылки кому-то. Еще там были снимки обнаженной Татьяны Осиповой – как одной, так и вместе с Глушаковым.

– Похоже, наш красавчик собирал эти фотки, тоже рассчитывая со временем заняться шантажом, – заметил Лев.

Все найденное было занесено в протокол. Однако того, что они упорно искали, не было и здесь. Такой же результат дал обыск, проведенный в дежурке. Впрочем, Гуров вовсе не выглядел расстроенным.

– Я и не рассчитывал что-то здесь найти, – объяснил он капитану. – Это было бы слишком просто. Тот, кто убил трех человек, не настолько глуп, чтобы хранить улики у себя в комнате.

– Для полноты картины нам надо обыскать и комнату Жилкина, – сказал Синичкин. – Но это лучше делать в его присутствии. Я схожу, приведу его.

Он отправился в гараж и вернулся вместе с водителем. Тот выглядел угрюмым, но Гуров уже достаточно знал Жилкина, чтобы понять, что это его обычное состояние. Водитель сел на стул в углу комнаты, понятые уселись в другом углу, и оперативники приступили к обыску. Они осмотрели стол, кровать… Но когда перешли к шкафу, их ждала неожиданная находка. Гуров выдвинул нижний ящик, в котором хранились теплые вещи – рубашки с длинными рукавами, тельняшка, спортивные штаны, и обратил внимание, что одна рубашка как-то скомкана, а из-под нее выглядывает что-то белое. Вынув рубашку, сыщик и увидел лежавший под ней моток бельевой веревки.

Он отложил рубашку в сторону, подозвал сначала понятых, а затем водителя и спросил у него:

– Твое добро?

– Да, рубашка моя, – ответил тот.

– А моток?

– А моток не мой.

– Как же это может быть, Жилкин? – удивленно произнес капитан, подошедший к ним и тоже заглянувший в ящик. – Как эта веревка могла попасть в твой ящик?

– Не знаю, как она туда попала, – помотал головой Жилкин. – Но я ее в первый раз вижу.

– Значит, тебе ее подложили, что ли? – продолжал спрашивать капитан.

– Думаю, да. Ну да, подложили, – кивнул водитель.

– И кто же?

– Не знаю.

– Может, ты считаешь, что это мы тебе подбросили?

– Нет, я так не думаю. Вы не подбрасывали. Но кто-то ее подложил.

– Ты давно заглядывал в этот ящик? – поинтересовался Гуров.

– Не помню, – признался Сергей. – Давно, наверное. Вот как весной холода кончились, так я оттуда ничего не доставал. Жарко же, рубашки уже не нужны.

– А в твою комнату кто-то заходил в последние дни?

– Нет… Нет, пожалуй, никто не заходил. Пока была жива Настя, она уборку делала. Но как ее убили – никто не заходил. Хотя нет, погодите. – Жилкин поднял руку, словно останавливая сам себя. – Позавчера Лешка, повар, заглядывал, спрашивал, когда я ужинать буду. А три дня назад Чанба заходил.

– А зачем, интересно?

– Да зачем он всегда ко мне подваливает? Хотел, чтобы я его машину посмотрел.

– А больше никто?

– Больше никто.

– Но ты хоть понимаешь, что эта находка для тебя значит? – медленно проговорил Гуров. – Это ведь улика, и очень серьезная.

– Понимаю, мозги вроде еще на месте, – ответил водитель.

– Но ты не можешь объяснить, как она к тебе попала?

– Нет, не могу.

– Что ж, надо занести эту находку в протокол, – сказал Лев, обращаясь к Синичкину. – Вместе с объяснениями Жилкина. Ты веревочку аккуратно бери, надо посмотреть ее обрез. Если криминалист установит, что волокна на обрезе этой веревки совпадают с теми кусками, что были найдены возле трупов, то перед нами будет орудие преступления.

Капитан надел перчатки и аккуратно уложил найденное вещественное доказательство в пластиковый пакет. Затем сел составлять протокол обыска. А Гуров тем временем продолжал осматривать комнату. И его осмотр принес еще один результат. В том же шкафу, в кармане висевшей на плечиках кожаной куртки, он обнаружил перчатки – обыкновенные хлопчатобумажные перчатки, совершенно чистые.

– А эти перчаточки – твои? – спросил Лев, обращаясь к Жилкину.

– Про перчатки ничего не могу сказать, – ответил тот. – Я в таких в машине иногда вожусь, если работа очень грязная. Но тогда и они должны быть в масле или в тавоте. А эти чистые. Но могло быть так, что я собирался делать ремонт, сунул их в карман, а потом забыл. Но мне кажется, что это не я положил. Я в этой куртке никогда ремонтом не занимаюсь.

– Тогда все тот же вопрос: как они попали в карман твоей куртки?

– Не знаю я, – еще больше помрачнел водитель.

Но Гуров отметил, что при этом он не выглядел взволнованным или испуганным.

– А ты, я смотрю, хранишь полное спокойствие, – сказал он. – Словно знал, что мы эти вещи найдем.

– Нет, знать я этого не мог, только чего-то в этом роде опасался.

– Почему?

– Ну, вы же знаете, я тут один, у кого за плечами ходка. Значит, на меня первого должны подумать, если что случится. А тут вон чего. Убийство, да не одно, а три. Ясно, что я должен попасть под раздачу.

– У тебя есть конкретные подозрения? Кто мог подбросить тебе эти вещи?

– Нет у меня подозрений, – покачал головой водитель. – Не знаю я.

– Ладно, посиди пока здесь, – кивнул Лев. – Вот составим протокол, тогда и решим, что с тобой делать.

Он закончил осмотр комнаты и теперь ждал, когда капитан завершит составление протокола. Вдруг у него мелькнула одна мысль, и он, подойдя к окну, внимательно его оглядел, после чего повернулся к водителю:

– Слушай, Жилкин, а ты всегда держишь окна открытыми?

– Почему открытыми? – удивился тот. – Вообще-то они закрыты. Здесь кондиционер действует, проветривать не нужно…

– А вот погляди, – предложил Гуров. И, дождавшись, когда водитель подойдет к нему, показал ему на ручку окна: – Видишь, в каком она положении? Достаточно толкнуть раму с той стороны, и она откроется. Это ты открыл?

– Нет… Не помню… – растерянно проговорил Сергей.

Гуров молча вышел из комнаты и направился к выходу. Обойдя крыло, где жили слуги, он очутился под окном комнаты Жилкина, опустился на корточки и принялся внимательно осматривать землю. Неизвестно, к каким выводам пришел сыщик (он о них никому не сказал), но спустя некоторое время он вернулся в комнату.

Тем временем Синичкин закончил составлять протокол обыска. Он дал подписать его Гурову, понятым, потом Жилкину.

– Вы можете идти, – обратился капитан к понятым. – Садитесь в машину, сейчас вас отвезут в Лазаревское. А ты, – повернулся он к Жилкину, – пока еще побудь здесь.

Они с Гуровым вышли в коридор, и Синичкин спросил:

– Ну что, я увожу с собой и Глушакова, и Жилкина? Они у нас оба находятся под подозрением, и оставлять их на свободе было бы неразумно. Думаю, судья легко даст разрешение на их заключение под стражу.

– Судья, может, и даст, – ответил на это Гуров, – а вот я бы не дал.

– Это почему же? – удивился Синичкин.

– Что-то здесь не сходится, – объяснил Лев. – И вообще складывается такое впечатление, что кто-то очень хочет представить кого-то из них как убийцу. А может, и обоих. Да еще и Петриченко в эту компанию завернуть. – Вещи в комнате Жилкина выглядят подброшенными, причем подброшенными недавно и достаточно неумело. Ты сам знаешь, что люди так вещи не прячут.

– Да, вы правы, – согласился капитан. – Если перчатки еще нужны, преступник не станет их класть в карман куртки, которой давно не пользовался. И веревку не станет класть среди теплых рубашек.

– Зато очень понятно, почему их туда положил кто-то, кто хотел подставить Жилкина, – добавил Гуров. – Расчет был на то, что в эти места он, скорее всего, не заглянет, а значит, не обнаружит подброшенную улику.

– Кроме того, непонятно, зачем вообще надо хранить такую вещь, как моток веревки, – подхватил капитан. – Если только не предположить, что Жилкин – маньяк, который задумал передушить всех обитателей усадьбы.

– Вот именно, – кивнул Лев. – Только этих обитателей почти не осталось. Один только Кривулин, да и тот дома не живет… Так что для меня наши сегодняшние находки стали дополнительным доказательством того, что Жилкин к этим убийствам непричастен.

– Дополнительным? – уточнил Синичкин. – То есть вы сразу так думали?

– Ну, я тебе это уже говорил, – напомнил Гуров. – Если человек спешит рассказать о себе правду, и правду неприятную, хотя его никто за язык не тянет, его вряд ли можно назвать скрытным. И вообще – интуиция мне подсказывает, что Жилкин – не убийца. А я привык доверять своей интуиции.

– Тогда кто же, если не он? – спросил капитан. – Петриченко? Глушаков?

– Кроме этих двоих, остались еще три человека. Это егерь Муртазин, садовник Вишняков и сам хозяин усадьбы. И никого из них я бы не сбрасывал со счета. Теперь нам надо быстро решить одну задачу: исходя из интересов дальнейшего расследования, что будет правильнее – задержать Жилкина или оставить его на свободе?

– А, вы просчитываете реакцию преступника! – догадался Синичкин.

– Вот именно! Значит, так. Если мы задержим водителя, убийца решит, что мы поверили в его «улики» и Жилкин у нас теперь – главный подозреваемый. Поверит – и успокоится. Успокоится, заляжет на дно… А если мы Жилкина оставим на свободе, преступник поймет, что его ловушка не сработала, мы в нее не попались, может, даже разгадали его замысел. Может, и его самого разгадали, и только выжидаем, чтобы – хлоп! – и накрыть его нашим сачком. Тогда он запаникует, начнет совершать ошибки…

– Получается, что решение может быть только одно… – задумчиво проговорил Синичкин.

– Да, Жилкин остается где был. В статусе свидетеля.

– А Глушаков?

– И Глушаков тоже. А мы пока займемся остальными фигурантами этого дела. Давай сделаем так. Ты сейчас садись в машину вместе с понятыми и езжай. Только не к себе в Лазаревское. Выйдешь в поселке, отыщешь дом Вишнякова и займешься выяснением его алиби. Где он был в последние три вечера, кто его видел, во сколько. Чтобы у нас тут была полная ясность. А я побеседую с садовником здесь. Потом так же пристально займемся егерем, потом – Кривулиным.

– А почему не наоборот? – спросил капитан. – Может, вначале егерем займемся? Потом Кривулина просветим, а под конец уже оставим садовника. Он из всех кажется наиболее безобидным.

– Вот именно, что кажется, – ответил Гуров. – Вишняков из всех живущих на вилле «Аркадия» мне с самого начала был наиболее симпатичен. Я с самого начала поверил, что он не может быть убийцей. И тут может скрываться ошибка.

– Вы же сами говорили, что доверяете своей интуиции, – заметил Синичкин.

– Да, говорил, – согласился Лев. – Но тут, что называется, доверяй, но проверяй. Интуиция, если верить ей безоговорочно, может очень сильно подвести. Необходимо подкреплять ее другими аргументами. Вот мы и проведем такую проверку. Давай езжай, а я выпущу из кладовки Глушакова, скажу Жилкину, что он пока может быть свободен, и займусь садовником.

– А когда встретимся?

– Давай встретимся ближе к вечеру, скажем, часов в пять.

– Снова у вас в санатории?

– Да, там удобнее. Кстати, к тому времени, вероятно, будут готовы результаты всех экспертиз. А они нам могут многое дать. Но, конечно, если возникнет что-то срочное, созвонимся раньше.

Капитан отправился к машине, и вскоре снаружи раздался звук заработавшего мотора. А Гуров пошел в кладовку, где томился охранник Глушаков.

– Все, Глушаков, можешь быть свободен, – сказал он, открывая дверь и отступая в сторону. – Иди, продолжай выполнять свои обязанности.

– А что… меня не арестуют? – неуверенно спросил охранник.

– Зачем ты нам сдался? – ответил на это Гуров. – Придется тебя за казенный счет кормить. Пусть лучше тебя пока Кривулин содержит. Только учти: он уже знает про твои отношения с Татьяной.

– Знает?! – расстроился охранник. – Так ведь он теперь меня выгонит!

– Думаю, да, выгонит, – согласился Лев. – Тогда придется тебе где-то в поселке жилье снимать, на работу устраиваться.

– Да я бы лучше в Москву уехал.

– А вот этого мы тебе разрешить не можем. Пока не кончится следствие, ты должен находиться здесь. Считай, что я с тебя взял подписку о невыезде. Но пока тебя не выгнали, иди и работай. И вот тебе мое поручение: пройди вдоль забора и посмотри, нет ли где следов. Может, кто-то ночью перелезал.

– Будет исполнено! – по-военному четко ответил охранник.

– Да, вот еще что, – добавил Гуров. – Скажи, ты не помнишь, кто заходил в твою комнату или в комнату Жилкина в последние дни?

– Ко мне никто не заходил, – уверенно произнес Глушаков. – Разве что Татьяна… Но нет, она тоже не заходила, мы в оранжерее встречались или у нее. А в комнату Жилкина… Не знаю, я не следил.

– Ладно, все, иди, – наконец отпустил его Гуров.

После этого он направился в комнату водителя. Тот уже не сидел на стуле. Теперь там стояла большая спортивная сумка, и Сергей тщательно и аккуратно укладывал в нее вещи. Дверцы шкафа были распахнуты, ящики выдвинуты. Было видно, что уже большая часть вещей перекочевала из шкафа в сумку.

– Что, в отпуск собираешься? – спросил Лев, остановившись в дверях. – Куда-нибудь поюжнее? Рекомендую Таиланд. Я там разок побывал – очень необычные впечатления.

– Да нет, Таиланд мне вряд ли светит, – ответил Жилкин. – По крайней мере, в ближайшие лет десять. Мне надо собираться куда посевернее. Куда-нибудь в район Магадана. Или под Архангельск.

– И что ты там забыл, в Магадане? – искренне удивился Гуров. – Я сам не был, но, по рассказам, место неуютное.

– Так мне выбирать не приходится, – сказал водитель, продолжая укладывать спортивные майки и засовывать по углам сумки носки. – За меня другие решат.

– То есть ты твердо нацелился на новый срок, – заключил Гуров.

– Ну да. А чего еще ждать? Один срок у меня уже есть. Алиби ни на одну ночь нет. А теперь еще и веревка эта… И перчатки. Все, дело ясное. Все равно как приговор уже прочитали.

– Что ж, рассуждаешь ты трезво, – согласился сыщик. – Это хорошее качество. Ты не паникуешь, истерику не закатываешь, других не обвиняешь. Знаешь, с таким характером, сложись твоя биография иначе, ты мог бы у нас в угрозыске работать.

– Издеваетесь?

– Нет, не издеваюсь, говорю совершенно серьезно: у тебя есть необходимые качества, которые нужны в нашей работе. Но не буду подавать тебе беспочвенных надежд. С судимостью за плечами, причем с такой, как у тебя, эта дорога тебе закрыта. Однако есть и другие. Ведь ты же не всю жизнь будешь Егора Кривулина возить и охранять. Или тебе это занятие очень нравится?

– Да что тут может понравиться? – удивился Жилкин. – Кривулин, если по-честному, иногда бывает такой… аж тошнит от него. Но он меня выручил, хорошо платит, вот я и работаю. А всю жизнь – нет, не собираюсь. Но к чему весь этот разговор?

– А к тому, – ответил Гуров, – что напрасно ты все эти вещички сложил. Придется теперь их обратно раскладывать.

– Что вы этим хотите сказать? – медленно произнес водитель. Он в первый раз за все время, как Гуров вошел в комнату, прекратил свою работу по укладке вещей и замер с майкой в руке.

– То и хочу, – объяснил сыщик. – Мы тебя задерживать не собираемся. Остаешься на своем месте.

– А как же улики? Веревка эта? И перчатки?

– А мы их оставим без внимания, точнее, внимание проявим, но другое. Надо выяснить, кто это так хочет упрятать тебя за решетку. Кто именно подбросил тебе веревку и перчатки, кто засунул их в твои вещи.

– Значит, вы тоже так думаете? Что это мне подбросили?! – воскликнул Жилкин, все еще не веря в свою удачу.

– Да я с самого начала так решил, – спокойно ответил ему Гуров. – Только не мог решить, что правильнее: оставить тебя на свободе или все же задержать.

– В интересах следствия? – догадался водитель.

– И в интересах следствия, и для твоей собственной безопасности.

– Безопасности? А при чем здесь безопасность? Мне вроде никто не угрожает, – недоуменно произнес Жилкин.

– Пока не угрожал, – сделал ударение на слове «пока» Гуров. – Но теперь все может измениться.

– Почему, объясните, – попросил Жилкин.

– Хорошо, объясню. У меня еще с первых бесед с тобой сложилось впечатление, что ты что-то знаешь. Что-то такое, что может пролить свет на происходящие здесь события. Знаешь, но сказать мне не хочешь, потому что живешь «по понятиям». А «по понятиям» сотрудничать с полицией не разрешается ни в коем случае. И, думаю, это знаю не только я, но и тот, кого ты покрываешь. Он это знает, а потому решил, что ты никогда не выдашь его, так что опасности не представляешь. Но теперь, когда тебя так нагло пытались подставить, а мы этой подставе не поверили, ситуация может измениться. Ты наконец можешь заговорить. И, чтобы предупредить это, убийца – а я думаю, что веревку тебе подбросил именно убийца, – может решиться еще на одно преступление. Где три трупа, там и четвертому место найдется. Вот почему находиться за решеткой тебе сейчас было бы безопаснее.

– Вот вы как повернули… – медленно произнес Жилкин. – Значит, это вы к тому клоните, что я должен немедленно расколоться и выложить все, что тут за четыре месяца видел, что знаю?

– Да нет, все не надо, – усмехнулся Лев, – а то рассказ слишком долгий выйдет, до вечера тут с тобой просидим. Расскажи только то, что имеет отношение к делу.

Водитель исподлобья взглянул на сыщика, подумал, потом сказал:

– За то, что в СИЗО не отправили, конечно, спасибо. И еще спасибо, что не кинулись мне сразу новое дело шить. Но это не значит, что я сразу растаю и начну тут все рассказывать. Я «по понятиям» уже сколько лет живу, и пока они меня не подводили. Не знаю я, кто тут людей убивает. И вы этого не знаете. И кто мне веревку подкинул, тоже неизвестно. Что там этот убийца думает да что он против меня замышляет – это одни предположения, поэтому я пока погожу немного во всем колоться.

– Ну, дело твое, – ответил на это Гуров. – Я от тебя, если честно сказать, особой откровенности и не ожидал. Думаю, и без твоих признаний это дело распутаю. Но так вышло бы скорее. А что до твоей безопасности – будем надеяться, что с тобой ничего не случится. Вы сейчас здесь вдвоем с Глушаковым остаетесь. Ну, еще садовник работает, но он только днем бывает. Кривулин здесь пока ночевать вряд ли будет. Хотя не знаю, может, ему гостиницы уже надоели…

– А Лешка-повар где? – спросил Жилкин. – Как я понял, для вас не новость, что он по ночам из усадьбы бегает.

– Нет, не новость, – подтвердил Лев. – Твой Лешка оказался заядлым игроком. Мы его взяли в подпольном казино. А держал это казино – как думаешь, кто?

– Неужели Константин Семенович?

– Угадал. Так что и Чанба, и Петриченко пока задержаны. В ближайшее время им будут предъявлены обвинения. Чанбе – в содержании притона и получении незаконного дохода, а Петриченко… ему – в убийстве.

– Как, и ему тоже? – удивился водитель. – А ему-то за что?

– Ну, это слишком долго рассказывать. Долго и много. А с какой стати? Ты-то мне ничего рассказывать не хочешь…

– Да, тут вы правы, – согласился Сергей. – Выходит, мы будем жить здесь вдвоем? Странно как-то…

– Ну, думаю, долго такое ваше житье не продлится, – заявил Гуров. – День, от силы – два. Я же сказал – я уверен, что и без твоих признаний распутаю это дело. Мой тебе совет: в течение этих одного-двух дней будь осторожнее. Впрочем, ты мужик с головой, глупостей делать не будешь. Одним словом, распаковывай назад свою сумку и живи. Думаю, вам с Глушаковым надо поговорить, договориться, как вам совместную жизнь организовать без повара и горничной.

– Ничего, как-нибудь организуем, – пообещал водитель. – А вы куда? Я не то чтобы выпытываю, просто хотел спросить: машина сейчас не нужна?

– Нет, пока машина мне не потребуется, – ответил Лев. – Мне еще надо побеседовать с вашим садовником.