Текст книги "Бархатное убийство (сборник)"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 18

Садовника Вишнякова Гуров обнаружил на клумбе роз. Он тщательно работал секатором, удалял отсохшие или неправильно растущие листья. Рядом со скамеечкой, на которой он сидел, лежали маленькая лопатка, совок, крохотные грабли, стояла банка с какими-то удобрениями. Земля под соседними кустами была тщательно разрыхлена. Как видно, садовник трудился здесь уже не первый час.

– Здравствуйте, Александр Ермолаевич! – приветствовал его Гуров.

– Добрый день, Лев Иванович! – в тон ему ответил садовник.

– Вы уже знаете, что случилось?

– Да, мне Сергей сказал, когда открывал ворота. Могу сказать одно: это ужасно. Татьяна была, конечно, не таким милым человеком, как Настя или ее брат, но все равно ее ужасно жаль. У меня, как я об этом узнал, все из рук валится.

– Но вы, я вижу, тем не менее успешно работаете, – заметил Гуров. – Вон сколько успели сделать.

– Заставил себя – и работаю. Это я давно у себя такую привычку выработал. Что бы ни случилось – надо работать. Привычное дело успокаивает, дает какую-то отдушину.

– Хотя эта ваша работа, скорее всего, уже никому не нужна, вряд ли жизнь на вилле «Аркадия» продолжится, как прежде. Мне кажется, Кривулин здесь жить уже не будет. Может, продаст ее, может, просто уедет.

– Я тоже об этом думал, – признался садовник. – Ну, и что с того? Розы-то ни в чем не виноваты. За садом все равно надо ухаживать, сколько бы хозяев в нем ни сменилось.

– А вы рассчитываете здесь остаться после смены владельца? – поинтересовался Гуров.

– Почему бы и нет? – пожал плечами Вишняков. – Я этот сад знаю как свои пять пальцев. Лучше меня за ним никто ухаживать не сможет.

– Похоже, вы не слишком сочувствуете Кривулину и не расстраиваетесь по поводу грядущей смены хозяина.

– А чего мне расстраиваться? Кривулин мне не друг, не брат и даже не коллега.

– Скажите, Александр Ермолаевич, как вы провели вчерашний вечер? Где были?

– Я ожидал этого вопроса, – признался садовник. – Вечер я провел, как всегда, дома. Это может подтвердить моя жена, а также соседка Изольда Ашотовна – она меня попросила показать, как правильно прививать яблоню, и я ей объяснял. Мы с соседкой общались с восьми и почти до десяти часов. А потом я отправился спать.

– А сегодня во сколько прибыли в усадьбу?

– В половине девятого.

– Пешком?

– Да, пешком.

– По дороге кого-нибудь видели?

– До поворота на усадьбу – да, многих видел. И отдыхающих, и наших, из поселка. А как свернул на дорогу к усадьбе – нет, никого.

– И здесь, в усадьбе, вы сегодня видели только одного Жилкина?

– Да, только его.

– Вы мне в прошлый раз признались, что знали о том, что Осипова встречается с охранником Глушаковым и что для этих свиданий они используют оранжерею. А о том, что Осипова шпионит за хозяином виллы, вы знали?

– Татьяна… шпионила? – удивленно спросил Вишняков. – Нет, откуда я мог знать? Невероятно…

– Неужели так уж невероятно? – поинтересовался Гуров. – Разве Осипова и Кривулин были идеальной парой? У них царил мир да любовь?

– Если честно, то нет, – признался садовник. – Идеальной парой они не были.

– Я вас очень прошу, Александр Ермолаевич, постарайтесь напрячь вашу память и расскажите все, что вы знаете об их отношениях в последнее время. Разумеется, то, что происходило внутри дома, вы слышать и видеть не могли. Но, думаю, иногда они разговаривали и на свежем воздухе, и часть этих разговоров вы наверняка слышали.

– Да, кое-что я слышал, – угрюмо произнес садовник, – хотя предпочел бы не слышать.

– Ругались?

– Да. Причем очень грубо. Не скупились на выражения.

– А о чем шла речь? Кто кого обвинял?

– Ну, там были взаимные обвинения…

– Кривулин обвинял Татьяну в том, что она у него под носом связалась с Глушаковым, с этим ничтожеством? Так?

– А вам уже кто-то рассказал? – догадался Вишняков.

– Нет, мне никто не рассказывал, – покачал головой Гуров. – Просто я сделал предположение, исходя из своего понимания ситуации. И, видимо, угадал. В этом состояло главное обвинение?

– Ну да, они об этом раза два говорили.

– Кривулин угрожал Осиповой?

– Ну да… Хотя – как угрожал? А то вы подумаете, что он грозился ее убить! Нет, этого не было. Он обещал ее выгнать из усадьбы и потом, уже в Москве, испортить ей карьеру в модельном бизнесе… Называл каких-то людей, от которых эта карьера зависит. Что он тому скажет, и тому, и тогда Татьяне все дороги будут закрыты…

– А физической расправой точно не угрожал?

– Нет, этого не было, – твердо произнес садовник.

– А Татьяна что на это отвечала?

– Она… Ну, это очень личное…

– Ничего, я никому не скажу, – пообещал Гуров. – И в Интернете публиковать не буду. Итак, что Осипова на это говорила?

– Что Егор Борисович… ну, не самый сильный любовник… В смысле мужчина. Что с ним скучно. Что он ей обещал и машину, и много денег, и поездки, а вместо этого они сидят «в этой дыре», как она выразилась…

– Понятно… А Осипова случайно не говорила, что она знает про своего содержателя нечто такое, что он хотел бы скрыть? И что, если он испортит ей карьеру, она отомстит?

– Вроде бы нет… Хотя, знаете… Вы сейчас сказали, и я вспомнил. Был один такой разговор…

– Давно?

– Недели две назад… Нет, пожалуй, уже три… Да, это было в конце августа. Я как раз ухаживал за «ночной красавицей», хотел сделать из нескольких кустов такую арку… Впрочем, это неважно. Так вот, я стоял за кустами, и они меня не видели. Как раз в том разговоре Егор Борисович сказал Татьяне, что он может ей, как он выразился, «хвост прищемить». И назвал фамилии каких-то влиятельных людей, которым он позвонит, чтобы испортить ей карьеру. Тогда… тогда Татьяна в ответ заявила, что она тоже может ему испортить жизнь. И тоже знает, как отомстить, найдет способ.

– А она не сказала, как?

– Нет.

– А Кривулин как на эти слова отреагировал?

– Он тоже, как и вы сейчас, стал расспрашивать, что это за способ. Прямо впился в нее, все допытывался – скажи да скажи. Но она больше ничего не сказала. Повернулась и пошла к дому. Ну, и он за ней.

– А позже этот разговор не возобновлялся?

– Нет, больше я об этом не слышал.

– Что ж, спасибо за интересную информацию, – сказал Гуров и, оставив садовника, направился обратно к дому.

Ни охранника Глушакова, ни Сергея Жилкина нигде видно не было. Так никого и не встретив, сыщик вошел в пустой дом и поднялся на второй этаж, в комнату, где до вчерашнего дня жила Татьяна Осипова. Он не собирался снова проводить в комнате обыск, однако решил, пока есть время, попробовать еще раз заглянуть в компьютер погибшей девушки.

Лев включил питание, подождал, пока компьютер загрузится, и щелкнул мышкой на диске «Д». Снова, как и в прошлый раз, перед ним на экране возникла надпись «Введите пароль». Гуров оглядел стены, оклеенные фотографиями, и стал по очереди вводить имена знаменитых актеров. Ни одно имя так и не подошло. Он немного посидел, подумал и, перейдя на английский язык, набрал слово «money» – то есть «деньги». Но и это не помогло. Однако Гуров не отступался. Ему казалось, что он на правильном пути, и отгадка где-то близко. Набрал то же самое слово дважды, слитно – опять мимо. Тогда сделал еще одну попытку: набрал «manymoney» – то есть «много денег» – в одно слово.

И – вот оно! Экран мигнул, и открылась страница с перечнем файлов. Все же удалось подобрать пароль! Гуров просмотрел список файлов. Большую часть составляли названия фильмов, музыкальных альбомов, комиксов. И вот наконец среди названий типа «Железный человек-4» мелькнула скромная надпись «Список № 1».

«Ага!» – мысленно произнес Лев и щелкнул мышкой. Экран засветился, и на нем возникла страница какого-то текста. Это была копия некоего списка. Сверху вниз шли фамилии, против каждой была проставлена сумма, причем немалая – от полумиллиона до пятнадцати-шестнадцати миллионов рублей.

Спустя некоторое время он отыскал еще четыре списка. В них находились договоры на поставку щебня, бетона, на выполнение ряда строительных работ. На первый взгляд ничего особенного, но Гуров решил, что компромат в этих документах все же есть. Чтобы его обнаружить, надо сличить эти договоры с такими же, но официальными, хранящимися в офисе Кривулина.

Он набрал номер Синичкина. Капитан откликнулся не сразу. Наконец сыщик услышал его голос, в котором звучала некоторая досада, и, усмехнувшись спросил:

– Ты чем там занимаешься, от чего это я тебя отвлек? – спросил он. – Аналитическая работа в разгаре, что ли?

– Какая аналитическая работа! – ответил Синичкин. – Я только что вернулся из поселка. Беседовал с женой Вишнякова, с его родными, соседями. Все они подтверждают его алиби. Я с ними говорю, а сам чувствую – засыпаю. Ведь ночь-то мы с вами не спали! Так что вернулся к себе в отделение и прикорнул на диване.

– Выходит, я тебя разбудил! Ну, извини. Тут вот какое дело. Ты ведь у Кривулина в офисе обыск не проводил?

– Нет, конечно, – ответил капитан. – А с какой стати? Он у нас проходит как свидетель, а не как обвиняемый.

– Ну, так вот, – сказал Гуров. – Появились новые обстоятельства, связанные с его «черной бухгалтерией», так что надо нам пересмотреть отношение к нашему магнату. Надо будет тебе заглянуть к нему в офис и поинтересоваться некоторыми его бумагами. Но не всеми. Нас интересуют несколько договоров. Я их сейчас тебе назову, а ты запиши. И если их среди официальных бумаг в его офисе не окажется, это может навести нас на определенные размышления. Ну, как, готов писать?

– Да, бумага, ручка есть, только…

– Что «только»?

– Непросто мне будет получить разрешение на обыск у Кривулина, – признался Синичкин. – Это все-таки не Чанба и не Петриченко. Он у нас очень влиятельный человек.

– Ну, ты все-таки постарайся. Если уж никак не получится, звони мне, я подключусь. А теперь записывай.

Гуров продиктовал Синичкину названия договоров, найденных в компьютере, и выключил телефон. Затем отыскал в столе Татьяны флешку и списал на нее найденные файлы. Первую часть работы можно было считать выполненной. Только теперь Гуров вспомнил о том, что эту ночь тоже совсем не спал, а кроме того, ровно сутки ничего не ел. «Если я сейчас не посплю хотя бы часок, то свалюсь позже, в самый неподходящий момент», – подумал он и, спустившись на первый этаж, направился в комнату повара Петриченко. Хозяин комнаты наверняка не мог неожиданно объявиться, так что сыщик мог надеяться, что его не побеспокоят. Он закрыл дверь на задвижку, снял туфли, после чего, не раздеваясь, упал на кровать и сразу уснул.

Проснулся Лев от телефонного звонка и первым делом по привычке взглянул на часы. Ему-то казалось, что спал он всего несколько минут, но оказалось, что прошло уже два часа.

Телефон продолжал настойчиво звонить. Гуров посмотрел на экран – капитан Синичкин. «Неужели он уже провел обыск и спешит сообщить результат?»

– Да, Гуров слушает, – произнес Лев, включив телефон. – Что, какие результаты? Ты уже побывал в офисе у Кривулина? Нашел документы?

– Какие документы? – вначале не понял капитан. – А, вы про те, которые диктовали! Нет, я пока еще разрешение не получил. Я о другом хотел сказать. Наши эксперты закончили работу и сообщили мне результаты. Письменное заключение будет готово только завтра, но самое существенное могу рассказать. Вы сейчас послушаете или лучше при встрече?

– Давай при встрече, – сказал Гуров. – Заодно мы с тобой эти результаты и обсудим. Сделаем так, как и планировали: встретимся в санатории. Я в столовой буду, а то уже сутки не ел. Так что я там буду обедать, а заодно, наверное, и ужинать. Можешь ко мне присоединиться.

– Хорошо, договорились, – ответил Синичкин.

Гуров сходил в ванную, умылся, после чего отправился разыскивать водителя. Жилкина в гараже не было, Лев отыскал его в дежурке.

– Ты чего это чужое место занимаешь? – поинтересовался он.

– Да Борис попросил, – объяснил водитель. – Сказал, что совсем с ног валится, спать хочет. Да по нему и видно. Ну, я его отпустил. Так что он сейчас спит, а я вот дежурю.

– Ну, тогда давай решай, как тебе поступить, – сказал Гуров. – Или иди буди друга Бориса, пусть садится на свое место, а ты отвезешь меня в санаторий, или давай ключи от машины, я сам поеду.

– Нет, машину я доверить не могу, она не моя, – ответил Жилкин. – Сейчас Бориса позову, сам вас отвезу.

Спустя несколько минут они уже ехали по направлению к санаторию.

– Ну, что, ты еще не созрел, чтобы рассказать мне все, что знаешь? – спросил Гуров у водителя.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – пожал тот плечами. – Ничего такого особенного я не знаю.

– Ну-ну, значит, еще не созрел. Смотри только – когда созреешь, не было бы поздно…

Приехав в санаторий, Гуров отпустил водителя и взял у него номер его телефона – теперь он уже не рассчитывал на Кривулина и хотел иметь прямую связь с Жилкиным. Водитель покатил назад на виллу, а Гуров отправился в столовую – обедать, а заодно, как он выразился в разговоре в капитаном, и ужинать.

Он как раз приканчивал третье по счету второе блюдо, когда появился Синичкин.

– Есть будешь? – без долгих предисловий спросил Лев.

– Да не откажусь, – ответил капитан. – Я домой так и не успел заскочить, и в отделении есть было некогда.

– Тогда я сейчас попрошу, чтобы тебе принесли всего, и побольше, – улыбнулся Гуров и, подозвав директора ресторана, попросил накормить капитана.

– Но товарищ капитан – не наш постоялец, – попробовал возразить директор.

– А вы накормите его в счет всего того, что я, как ваш постоялец, не съел за последние три дня, – сказал Гуров. – Или вы скажете, что я тут у вас исправно питался?

На это директор ничего отвечать не стал и удалился. Вскоре перед Синичкиным стояла такая же груда тарелок, как и перед Гуровым.

Когда наконец с едой было покончено, сыщики вышли в парк и сели на скамейку.

– Ну, давай рассказывай, – кивнул Лев.

– С чего начинать – с результатов экспертизы или с моей проверки Вишнякова?

– Давай начинай с Вишнякова, – решил Гуров. – Тем более что, как я чувствую, долго тебе об этом рассказывать нечего.

– Тут вы правы, – подтвердил Синичкин. – Я побывал у садовника дома, побеседовал с женой, с другими домашними. Все они дружно утверждают, что Вишняков вчера вернулся домой около шести вечера и больше не отлучался. Я интересовался, чем он занимался до самой ночи, и мне рассказали, причем детали не расходятся, совпадают во всех мелочах. И соседи подтверждают, что Вишняков был дома. Его видели, с ним разговаривали. Одна соседка общалась с ним еще в десять часов вечера. И утром видели, как он вышел из дома и отправился на виллу. Так что алиби у него безупречное.

– Так, хорошо, с этим вроде все ясно. А что с результатами экспертизы?

– Врачебное заключение нам ничего нового не дает. Врач подтверждает, что смерть наступила в промежутке между пятью и шестью часами утра от удушья. На шее убитой видны отчетливые следы веревки – ну, это мы и сами видели. Следы борьбы отсутствуют, как и в предыдущих случаях.

– Так, а что говорит криминалист?

– А вот он говорит кое-что новое. И весьма интересное! Тут нам очень помог дождь – помните, ночью гроза была?

– Следы?

– Не то чтобы следы, но частицы почвы. Поскольку убийца шел по мокрой земле, он неизбежно должен был занести в дом частицы этой земли.

– Только в том случае, если он вообще шел по земле, – заметил Гуров, – а не вышел, скажем, из соседней комнаты.

– Совершенно верно! Так вот, наш эксперт обнаружил в комнате частицы почвы, каких нет на территории виллы. Зато такой земли довольно много в лесах, окружающих поселок.

– То есть это лесная почва?

– Да, лесная! Мало того, наш специалист обнаружил крохотные растительные волокна и сумел их идентифицировать. Это кусочки листьев рододендрона и кавказской липы!

– А почему ты говоришь об этом, как о важном открытии? – удивился Гуров.

– Потому что я уже связался по телефону с виллой и попросил пригласить садовника Вишнякова, – ответил капитан. – Это было уже после вашего отъезда. Я спросил его, растут ли эти растения у них в парке. И знаете, что он мне ответил?

– Что?

– Что ни липа, ни рододендрон у них не растут. Рододендрон, объяснил он мне, – это вообще вроде сорняка, все садовники с ним борются.

– Значит, наш убийца пришел из леса… – задумчиво произнес Гуров.

– Совершенно верно! Что, кстати, подтверждает ваше мнение о невиновности Жилкина и Глушакова. Я, правда, для верности послал своего специалиста на виллу – забрать их обувь на проверку. Если на ней указанных частиц не обнаружится – значит, в комнате был кто-то третий. И он, вполне вероятно, и убил Осипову.

– Да, это действительно важные сведения, – согласился Лев. – И вывод твой вполне обоснованный. Что ж, у нас с тобой фактически остались только двое подозреваемых…

– Кривулин и Муртазин, – кивнул капитан.

– Правильно. Значит, надо заняться обоими как можно плотнее.

– И с кого вы думаете начать?

– С хозяина виллы, – решительно заявил Гуров. – У него имелся мотив для убийства Осиповой. Она рылась в его документах – об этом нам рассказал Петриченко, потом копировала их и хранила на своем компьютере. Я обнаружил несколько файлов. Вполне вероятно, Осипова шантажировала своего покровителя. Или задумала шантажировать, а он об этом узнал.

– Но пока что это одни лишь предположения, – возразил капитан. – А Кривулин здесь – человек известный и весьма влиятельный. Я уже направил судье заключение с просьбой разрешить провести в отношении Кривулина некоторые следственные действия, в частности, обыскать его офис. Но она приняла мое заявление без восторга, и пока что решения нет.

– Обратись в прокуратуру, пусть они, со своей стороны, обратятся к судье, – посоветовал Гуров. – И когда будешь составлять документы для прокуратуры, обязательно упомяни все, о чем я сейчас сказал: и показания Петриченко, и ксерокс, найденный в кабинете Осиповой, и файлы у нее на компьютере.

– Но пока разрешения судьи нет, мы ничего сделать не можем… – заметил капитан.

– Почему же, кое-что можем. Надо как можно тщательнее проверить все его заявления о том, где он был и что делал в последние три дня. Прямо по часам. Ничего не принимать на веру! Действительно ли он ночевал вчера в отеле? Не мог ли вылезти через окно? Или подкупить портье и выйти у него под носом, а потом войти? Для такой проверки нам разрешение судьи не нужно. Давай, капитан, действуй!

– А вы что собираетесь делать? – поинтересовался Синичкин.

– А я вернусь на виллу. Хочу там переночевать. Мне кажется, сегодня ночью должны разыграться решающие события. И я хочу быть к ним поближе.

Глава 19

Капитан отправился в отель, где ночевал Кривулин, а Гуров позвонил водителю Сергею Жилкину и попросил его подъехать, чтобы отвезти его на виллу.

– Сейчас буду, – пообещал водитель.

Действительно, прошло не больше пятнадцати минут, как машина Сергея остановилась у ворот санатория. Гуров сел рядом с ним, и они отправились в путь.

– Что, будете дальнейшие поиски у нас проводить? – поинтересовался водитель.

– Нет, искать у вас мне больше нечего, – ответил Гуров. – Все, что нужно, я уже нашел. Теперь пусть меня ищут.

– Что-то я вас не понимаю, – озадаченно произнес Жилкин. – Тогда зачем же вы едете?

– Хочу, чтобы убийца совсем голову потерял, – объяснил Лев, – и совершил ошибку.

– А почему он должен голову потерять?

– Потому что мы тебя отпустили и этим расстроили все его планы. Теперь он не знает, что нам известно наверняка, о чем мы только догадываемся, а чего не знаем совсем. А когда я приеду на виллу и останусь там ночевать, он испугается. Решит, что я обо всем догадался, а заодно подумает, что ему представился удобный случай.

– Случай для чего?

– Покончить разом со всеми проблемами.

– Это каким же образом?

– А ты сам подумай, – предложил Гуров. – Если все дело во мне – догадаюсь я о нем или не догадаюсь, и если я сегодня останусь ночевать на вилле – как он может покончить с проблемой?

– Так вы собираетесь себя как приманку использовать, что ли? – догадался наконец водитель.

– Совершенно верно, – кивнул Лев. – Но только к тебе это никакого отношения не имеет. И заботить тебя не должно.

– Вот, значит, как… – пробормотал Жилкин. – Не должно, значит…

После чего замолчал и до самой виллы больше не произнес ни слова. Но когда они приехали и машина остановилась перед домом, бросил в сердцах:

– Умеете вы, менты, человеку в душу залезть!

– Это ты о чем? – удивился Гуров.

– Сами знаете, о чем! Об этой вашей ночевке!

– Где это я тебе в душу залез со своей ночевкой? Я с тобой сегодня, можно сказать, и не разговаривал даже. Это ты ко мне пристал: зачем еду да чего собираюсь делать. Прямо как следователь какой.

– Все шутки шутите… – с горечью в голосе произнес Жилкин. – А мне из-за ваших шуток голову ломать приходится. И не только голову…

– Ну, ты совсем загадками заговорил, – покачал головой Лев. – Ладно, когда кончишь загадки и начнешь говорить отгадки, дай мне знать. Да, скажи вот что: ключи от комнат у кого – у Глушакова?

– Да, у него в столе хранятся, – ответил водитель. – А вы в какой комнате хотите расположиться?

– Тут вроде гостевая есть, в ней и остановлюсь.

– Да, есть такая комната, – подтвердил Жилкин.

Он отогнал машину в гараж, а Гуров пошел в дежурку, чтобы взять ключ от комнаты.

В дежурке перед пультом сидел охранник. За прошедшие сутки этот красавчик сильно изменился: лицо осунулось, и сам вроде похудел. Гуров объяснил, что собирается переночевать на вилле, в комнате для гостей, и попросил ключ. Охранник с готовностью открыл ящик и вручил ему ключ. Подумав, Лев попросил также ключи от комнаты покойного секретаря Тишкина и от кабинета Кривулина и поинтересовался:

– Кто-нибудь, кроме вас с Жилкиным, есть на вилле?

– Да, Александр Ермолаевич здесь, возится где-то на клумбе, – ответил охранник.

– А Кривулин появлялся?

– Нет, Егор Борисович больше не приезжал. – Глушаков помолчал немного, потом все-таки решился и спросил: – Скажите… а вы меня не отдадите под суд?

– За что? – удивился Гуров.

– Ну… за убийство Тани, за что же!

– Зачем же мы будем тебя судить за действия, которые ты не совершал?

Лев уже повернулся, чтобы уходить, однако, как оказалось, вопросы у охранника не кончились.

– А Егор Борисович… он теперь про меня знает? Вы ему сказали?

– Да, сказали. И я тебе это утром уже говорил. Кроме того… оказалось, что Кривулин еще раньше знал о ваших отношениях.

– Он… знал?! – Глушаков был совершенно ошеломлен. – А вам это откуда известно?

– Да уж известно, – уклончиво ответил Гуров.

– Тогда… тогда мне конец! – вырвалось у охранника. – Почему только он меня раньше не решил прикончить?!

– Так ты считаешь, что это Кривулин убил Татьяну? – сразу заинтересовался Лев.

– Ну, я так не говорил… – начал отнекиваться Глушаков. – Но если не он, то кто же тогда?

– Да, кто же тогда? – повторил сыщик слова охранника. – Ладно, ты, главное, дежурь как полагается. А я пойду.

– Если Егор Борисович позвонит, что ему о вас сказать? – спросил Глушаков.

– Скажи, что полковник Гуров осматривает его кабинет, а также комнату Тишкина. А потом ляжет спать. Скажи, что Гуров очень устал, лег в гостевой комнате и велел его не будить. Понятно?

– Да, вроде все понятно, – ответил охранник.

Кабинет Кривулина Гуров осматривать не собирался – он там все уже осмотрел. Слова, сказанные охраннику насчет повторного осмотра, тоже были частью плана «Наживка». А вот комнату Тишкина он еще не видел и теперь решил восполнить этот пробел.

Лев подошел к двери комнаты, которую занимал покойный секретарь, снял печати, наложенные капитаном Синичкиным, и вошел. В комнате был беспорядок, который всегда бывает после обыска, даже если его проводят очень аккуратно. В первую очередь сыщика интересовал письменный стол погибшего секретаря. Он начал вынимать одну за другой папки с бумагами, записные книжки, просматривать их и затем откладывать в сторону. Какой-то определенной цели у него не было. Но после того как Лев узнал, что любовница Кривулина шантажировала бизнесмена, он хотел проверить, не занимался ли тем же самым и Петр Тишкин.

В записных книжках погибшего было много записей о деловых встречах, отправленных и полученных документах, о поручениях, которые надо было исполнить к тому или иному сроку. Однако ничего, компрометирующего Егора Кривулина, не встречалось. Тогда Гуров включил стоявший на столе компьютер. К его удивлению, на нем даже не оказалось пароля – убитый секретарь не опасался враждебного проникновения, не старался от него защититься. Он просматривал файл за файлом, попадались свидетельства о многочисленных выплатах наличными, но они не были никак выделены, сгруппированы, то есть как компромат на Кривулина тоже не годились.

Лев уже заканчивал осмотр, когда в коридоре послышались шаги, а затем кто-то постучал в дверь.

– Войдите! – ответил он.

Дверь открылась, и в комнату вошел Сергей Жилкин. Выглядел он еще более хмурым, чем во время их поездки на виллу, – прямо-таки мрачнее тучи.

– Ты чего такой мрачный? – спросил Гуров. – Питаешься, наверное, плохо? Ну да, теперь вы с Глушаковым без повара остались, самим приходится готовить. Небось одни сосиски с пельменями едите?

– Да, готовим сами, – кивнул Жилкин. – Вернее, я готовлю, Борька вообще ничего не умеет. Но не в этом дело…

– Тогда в чем? Купаться некогда? Ты ведь, как я понял, большой любитель купаний…

– Да не о том вы говорите! – рассердился водитель. – Я к вам по делу пришел, а вы все хаханьки! Меня, если хотите знать, еда вообще мало интересует. В детстве так себе кормили, я привык. Ну, а на зоне, сами понимаете, что за кормежка. В общем, мне это безразлично.

– Так за каким делом ты пришел? – уже серьезно спросил Гуров. – Давай рассказывай.

Однако Жилкин не сразу начал говорить. Сначала он подошел к окну, убедился, что все форточки закрыты, заодно выглянул наружу – не стоит ли кто рядом с окном. Потом тихо подошел к двери и распахнул ее настежь.

– Так надежней будет, – объяснил он свои действия. – Если кто по коридору будет приближаться, я всегда услышу – слух у меня чуткий. А закрытая дверь ни от чего не спасает – наоборот, из-за нее подслушивать удобнее.

– Твоя правда, – согласился Гуров. – Только кого сейчас опасаться? На вилле ведь никого не осталось. Или ты думаешь, что Вишняков будет подслушивать? Или Глушаков?

– Не знаю, – покачал головой водитель. – Я теперь уже не знаю, кого и чего нужно опасаться, но будет лучше, если нас никто не услышит.

– Стало быть, ты наконец решил рассказать мне какую-то тайну? – предположил Гуров. – Которую, если «по понятиям», рассказывать был не должен?

– Ну да, – кивнул Жилкин. – Не то что тайну не должен рассказывать, вы же знаете – блатным вообще нельзя с ментами сотрудничать.

– А ты себя до сих пор блатным считаешь, что ли? – удивился Гуров.

– Нет, конечно… – протянул водитель. – Но фраером себя считать тоже неохота. Ладно, это все философия! Вы про дело слушать будете?

– Буду! – решительно заявил Гуров.

– Тогда слушайте. Значит, имеются два случая. Первый вообще давно случился, еще до всех этих убийств.

– А как давно?

– Примерно месяц назад. Я, как вы заметили, люблю спортом заниматься. И не только плаванием, мне вообще нагрузки нужны, иначе плохо себя чувствую. Тут в доме зальчик есть, с тренажерами, его Егор Борисыч для себя держит. Ну, я иногда туда захожу, штангу тягаю. А еще в гору бегаю – вон там, сразу за воротами.

– Ты, я чувствую, хочешь мне рассказать о своих спортивных достижениях… – перебил его Гуров.

– Ни о каких не о достижениях! Это я просто объясняю, почему так все вышло. Значит, так. Месяц назад решил я в очередной раз побегать. Там в лесу тропочки есть – звериные, наверное, вот я по ним и бегаю. Уже знаю, где надо свернуть, так что не сбиваюсь. А в тот раз сбился. Куда-то не туда повернул, а тропа и кончилась. Мне бы назад развернуться, а я что-то заупрямился. «Дай, – думаю, – напрямик попробую». Ну, и попробовал… Тут ведь лес не такой, как наш. По нему гулять просто так не получится. Кругом кусты, колючки. В общем, заблудился основательно. Что делать – повернул и пошел прямо вниз. Все равно, думаю, где-нибудь на дорогу выйду. Шел так, шел, и вдруг вижу – велосипед стоит!

– Велосипед? Брошенный?

– В том-то и дело, что нет! Не новый, правда, и всего с одной передачей, но вполне в рабочем состоянии. И пленкой аккуратно укрыт, от дождя. Тут ведь дожди то и дело случаются…

– То есть хозяин оставил этот велосипед не на один день?

– Я так понял, что да.

– А что-нибудь еще там было?

– Да, было. Я пленку приподнял, а на багажнике лежат два мешочка, с солью и с сушеным инжиром, и топорик.

– Маленький?

– Ну, вроде туристского. Не такой уж маленький.

– Больше ничего?

– Нет, больше ничего.

– Ну, и что дальше было?

– Я вокруг походил и увидел тропочку, ведущую вниз. Начал по ней спускаться и дошел почти до самой дороги. А возле дороги она кончилась, так что пришлось опять через кусты продираться. Вышел я на дорогу, прошел по ней метров двести, и вижу – вот наши ворота, а вот и вилла.

– То есть этот велосипед был спрятан совсем близко от усадьбы?

– Ну да. От ворот к нему подниматься минут десять, не больше.

– И что ты решил?

– Что решил… – задумался водитель. – Я так понял, что этот велосипед спрятал кто-то из наших, ну, из тех, кто на вилле живет, но почему-то не хочет, чтобы остальные знали, что у него такое средство передвижения есть.

– Ладно, ты брось темнить, – решительно произнес Гуров. – Ясно ведь, что ты на кого-то подумал. На кого?

– У нас здесь трое, кто живет в поселке: Чанба, Вишняков и Эльдар Муртазин. Чанба ездит на машине, а Александр Ермолаевич и Эльдар ходят пешком. Получается, что кто-то из них имеет велосипед, но не хочет, чтобы другие об этом знали.

– А ты ни с кем об этом не говорил? Не спрашивал? – поинтересовался Гуров.

– Нет, не спрашивал. Меня в лагере приучили не совать нос в чужие дела. Если человек не хочет, чтобы о его велосипеде знали, – это его право. И я лишних вопросов никому не задаю.

– И ты никому про этот велосипед не рассказывал?

– Нет.

– А больше к этому месту не наведывался? Не проверял – стоит или нет?

– Нет, не наведывался, – покачал головой Жилкин.

– Скажи, а почему ты сейчас решил мне об этом рассказать?

– Мне кажется, вам сейчас всякая мелочь важна, особенно такая, которую человек скрывает. Если кто-то добирается от поселка до виллы быстрее, чем на своих двоих, причем тайно, – это может оказаться важно.

– Да, ты правильно рассудил, – согласился сыщик. – Хорошо, а какой второй случай?

– Второй произошел как раз перед тем, как Петра убили, дня за два перед этим. Но это и не случай даже, а так, пустяк. Я о нем и забыл даже. Только потом, уже когда Петра убили, а затем и Настю, вспомнил.