Текст книги "Опасные выборы"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Предвкушение вечернего отдыха в уединении в номере гостиницы оказалось обманчивым, как мираж в пустыне. Липатову позвонили и сообщили, что с завтрашним митингом все в полном порядке. Разрешение получено, основные участники проплачены и организованы, стихийные участники обработаны, их присутствие в определенном количестве обещано. Будет съемочная группа новостной телепрограммы.

– Я приготовил вам текст, Лев Иванович, – сказал референт и извлек из портфеля файл с несколькими листами.

– А что это так сразу? – удивился Гуров. – Меня ведь еще никто не знает. Может, сначала как-то озвучиться в средствах массовой информации, заявить о себе?

– Во-первых, ваша программа, ваша жизненная позиция в виде интервью уже прошла в местных газетах. Это мы организовали. Во-вторых, по городу уже давно развешаны рекламные плакаты с вашими фотографиями. В-третьих, в почтовые ящики жилых домов уже вторую неделю раскладывают буклеты. В том числе и о сегодняшнем митинге, на который мы пригласили граждан.

– А если не придут?

– Кто-то придет обязательно. Но основную часть завтрашних зрителей мы вам обеспечим и без них. Надо же лицо соблюсти. Вы не беспокойтесь об организационной стороне вопроса, тут мы все предусмотрели, лучше сосредоточьтесь на своем выступлении. Свою программу вы выучили, план речи есть, основные обороты и формулировки, которые вам обязательно надо использовать, я выделил. Главное – эмоции, игра лицом, жестикуляция. Все это должно быть горячо, убедительно. Давайте с вами прорепетируем. Я буду представителем избиркома и дам вам слово. Только вы встаньте перед зеркалом и обращайтесь к себе. Будете сразу видеть свое лицо, жестикуляцию.

В шесть утра Гурова по его просьбе подняла дежурная горничная. Легкий завтрак и чашка крепкого кофе добавили уверенности в своих силах. В конечном итоге его предстоящая речь не была враньем. Все в ней честно и реально. И, главное, выполнимо. А уж убедительным Гуров быть умел, профессия обязывала. Сколько раз ему за свою жизнь приходилось быть убедительным. И получалось, потому что задержанные уголовники «кололись» под воздействием доводов, убежденности сыщика, его эмоций.

Зрителей оказалось десятка три, еще с десяток праздно шатающихся в это воскресное утро остановились послушать, что тут происходит. Готовых его поддерживать и аплодировать на каждое заявление Гуров опытным взглядом вычленил сразу. Человек двадцать его сторонников в толпе было. Правда, референт не сказал, по сколько им заплатили, но это было неважно. Кто заказывает музыку, тот и платит. Вот и платите, господа финагеновы и корули.

После вступительного слова представителя избиркома, если он таковым был на самом деле, слово предоставили кандидату в мэры. И Гуров начал свою речь. Он обличал существующую власть четко и конкретно, с цифрами и фактами, которые ему подобрал Липатов. Но и подчеркивал положительные моменты в работе предшественника, который так рано и нелепо ушел от них. А также страстно обещал продолжить все хорошие начинания. Еще более страстно обещал бороться с негативом, четко продекламировав свою программу, чтобы она запомнилась людям, как стих. На этом Липатов особенно настаивал. Программа, сформулированная, продуманная и выверенная референтом до последней запятой, должна звучать как пароль в каждом выступлении Гурова, в каждом интервью, читаться на каждом рекламном буклете и каждом плакате на стенах города.

Потом посыпались вопросы. Они в самом деле посыпались, потому что так было оговорено с оплаченными зрителями, которые задавали их громко, перекрикивая случайных людей. И на эти заготовленные вопросы он давал заготовленные ответы. Все складывалось, как в детском конструкторе. Несколько удачных и предусмотренных заранее вопросов прозвучали из уст старушек. И поскольку ответы на них уже были продуманы, Гуров с готовностью попросил особо громогласных зрителей не шуметь, чтобы бабуля смогла повторить вопрос, который он и без того прекрасно услышал, и тут же ответил на него.

Режиссура Гурову понравилась. Липатов оказался мастером своего дела, и все прошло легко, непринужденно и в нужном русле. Кинокамера снимала, журналисты строчили что-то в блокнотах или торчали с диктофонами на вытянутой руке. Наконец все закончилось. Пара минут живого общения в толпе, через которую Липатов посчитал необходимым провести кандидата к машине, несколько фраз, заранее предусмотренных, которыми Гуров перебросился с гражданами.

– Ну, как? – возбужденный удачно проведенным митингом, спросил Гуров, когда они уселись в машину.

– Нормально, – кивнул Липатов, огорошив кандидата, который ожидал бурных похвал в свой адрес. – В целом вы все делали правильно. Самые большие недостатки в том, что вы не использовали жестикуляцию и мимику так, как мы вчера с вами репетировали. Текст написан убедительно, но важно, как его сыграть. Возьмите профессиональных актеров, какой-то монолог, который они исполняют со сцены, если его сначала прочитать просто самому для себя с листа, не произведет на вас впечатления, не покажется смешным. Но актер способен придать такие интонации, так подыграть тексту мимикой, жестами, что он преображается, становится смешным. Это потому, что актер создает образ, а не пересказывает сочиненный кем-то текст. Вы, Лев Иванович, простите за прямоту, сегодня пересказывали текст.

– Ну, что с вами поделаешь! – махнул рукой Гуров. – Человек доволен, человек практически счастлив, а вы его так огорошили… Хоть бы помягче как-нибудь выразились бы. Скупой вы человек на похвалы, Эдуард.

– Мы с вами работаем не за овации. Мы должны заставить работать четко выверенный механизм. Двигатель, если на него подавать слишком слабое питание, не заведется или будет работать неровно, может заглохнуть. Сейчас мы работаем над регулировкой этого двигателя, и она должна быть идеальной, иначе он не «потянет».

– Ладно, понял, – вздохнул Гуров. – Что у нас на сегодня дальше?

– Моим помощникам удалось договориться о спонтанной пресс-конференции, пока нам выделяют журналистов, надо пользоваться.

– Ого! Это вам не бабки, Эдуард, – насторожился Гуров. – Тут ведь вопросики могут оказаться гораздо серьезнее. Знаю я их, ушлый народ эти журналисты.

– Зря вы пугаетесь.

– Я не пугаюсь! – возмутился Гуров.

– Зря вы пугаетесь, – упрямо повторил Липатов. – Я вам сейчас дам один совет, и если вы им воспользуетесь, то все пройдет отлично. Не справитесь – вмешаюсь я как ваше доверенное лицо.

– Валяйте, – махнул рукой Гуров, в который раз убедившись, что с референтом спорить абсолютно бесполезно.

– При вашем прошлом положении вы наверняка множество раз участвовали в совещаниях различного уровня. Вот и ощутите себя на таком совещании. Хитрите. Если вопрос неудобный, если на него нет ответа, то ищите в тексте вопроса знакомые слова и фразы, которые можно было бы проиллюстрировать уже знакомыми и выученными фразами из вашей программы. Пусть вы покажетесь занудой, бубнящей одно и то же, это не самое страшное. Самое страшное, если вы запутаетесь. Держитесь немного нагло – так, чтобы они от вас зависели, а не вы от них. Вы тут диктуете, вы задаете тон.

– Ладно, хорошо. Буду всех давить своим авторитетом.

Гуров начал уже втягиваться в ритм предвыборной кампании. Сказывался опыт напряженной работы сыщика, когда день подчинялся не намеченным заранее планам, а сложившейся ситуации; когда надо было срочно перестраиваться, ориентироваться, принимать решения.

К началу пресс-конференции Лев уже ощущал себя по большей части «в своей тарелке». В арендованном на скорую руку актовом зале строительного колледжа собралось всего человек десять журналистов. Гуров как-то сразу ощутил, что данное мероприятие не является огромной важности политическим событием. По лицам молодых корреспондентов было понятно, что их послали на дежурное мероприятие – тех, кто оказался под рукой. Положено СМИ освещать, вот и освещают городскую жизнь. Гуров, начиная понимать технологии своего референта, заподозрил, что именно такая спонтанная конференция как раз и направлена на то, чтобы облегчить участие в ней не очень опытного кандидата, но тем не менее прозвучать в прессе.

Однако вопросы посыпались профессиональные, и били они в самые уязвимые части легенды кандидата.

– …Скажите, а почему вы не выставляете свою кандидатуру кандидатом в депутаты в каком-нибудь московском округе или в Госдуму? Зачем вам должность мэра в Подмосковье?

– Депутатство – это все же немного не то, чего мне хочется. Законотворческая работа – работа теоретическая, а я хочу своими руками создавать, делать, вносить. Изначально я практик и хочу видеть результаты своих трудов сразу.

– …Значит, вас не интересует карьера? Вы намерены до пенсии проработать здесь и отдать свой опыт, энергию на благо жителей отдаленного городка?

– Безусловно, нет! – категорически возразил Гуров. – Считайте это школой начинающего мэра. Мне нужен опыт, нужно понять, что я смогу (в этот момент Лев ощутил под столом пинок ноги своего референта) добиться нужных результатов. Нужно заслужить доверие избирателей, доверие граждан, тогда можно и расширять масштабы.

– …А почему вам не самореализоваться в привычной среде? С вашим опытом, с вашими заслугами почему вы не пошли дальше в полиции, где вы профи? Или были какие-то тайные причины вашего ухода из органов? Несогласие с руководством, служебный проступок…

– Я вас понял. Нет, ушел я абсолютно по собственной воле и исключительно с определенной целью. Именно из-за которой я тут и сижу. Полиция – не место для самореализации, потому что это организация военная, там довлеет приказ. Это стало для меня слишком узко, мне захотелось принести больше пользы людям, нежели просто ловя преступников или организовывая работу определенного полицейского департамента. Я считаю, что уже вырос из этих штанов. А город… город значения не имеет. Просто я узнал, что здесь срочно нужен мэр. И вот я здесь.

– …Можно ли ожидать, что вы приведете свою команду в мэрию, когда победите? Полицейскую команду?

– Я не сторонник кардинальных изменений (снова пинок ногой Липатова под столом). В том смысле, что я не сторонник все ломать, а потом заново строить. Если в мэрии есть настоящие честные энергичные профессионалы, то менять их на других людей смысла нет. Но то, что я собираюсь окружить себя единомышленниками, – это да. Повторяюсь, профессиональными единомышленниками…

В гостиничный номер все ввалились гурьбой. Вместе с Гуровым и Липатовым пришли еще двое молодых людей, которые значились доверенными лицами кандидата. Одного сыщик видел впервые, второй маячил за его спиной весь сегодняшний день, но Гурову представлен не был. Обсуждение шло на тему встречи с населением на местах. Парни наперебой предлагали те или иные районы, где, по их сведениям, накопилось множество проблем. Районы были не очень благополучными, и население там, по мнению помощников Липатова, буквально излучало недовольство органами власти.

Наконец все расселись в кресла и на диванах. Референт тут же вернулся к теме прошедшей пресс-конференции. Гуров сокрушенно качал головой, когда его заслуженно стали упрекать за ляпы, которые он невольно допустил.

– Помните всегда, каждую секунду, Лев Иванович, – наставительно бубнил Эдуард, – что никоим образом вам нельзя показывать даже намека на неуверенность в себе, в своих силах, в том, что вы не контролируете ситуацию или чего-то не знаете. У вас обо всем должно быть собственное мнение, вы во всем уверены. Понимаете?

– Вырвалось, Эдуард, каюсь, – соглашался Гуров. – Надеюсь, что ничего страшного не произошло?

– Вы вовремя реагировали на мои знаки…

– От которых у меня теперь на ноге появится синяк, – вставил Гуров, и помощники Липатова засмеялись.

– Вовремя реагировали на мои знаки, – со своей обычной занудливостью продолжал референт, пропустив шутку мимо ушей, – и практически смогли исправить ситуацию. Это уже хорошо. Надеюсь, что такое взаимопонимание во время встреч с журналистами и избирателями у нас сохранится.

– Только пинайте не так сильно.

– Хорошо, – кивнул Липатов. – Теперь о встречах с населением. Завтра у вас, Лев Иванович, день относительного отдыха. Мы с моими помощниками попробуем очертить круг проблем, которые поднимут жильцы проблемных районов. Информация к вам будет поступать незамедлительно. Вы самостоятельно попробуете набросать ответы и пути решения, которые видите в тех или иных случаях. А уже вечером мы все это обсудим и выработаем определенную позицию. Учтите, что для закрепления позиций мэра, когда вы им станете…

– Им еще нужно стать, – усмехнулся Гуров и опять пожалел, что брякнул такое.

– Вы им станете, – с интонациями голосового автомата ответил Липатов. – И для укрепления позиций вам необходимо будет свои обещания выполнить. Это один из ключевых моментов политики.

– А если я не смогу их выполнить? Откуда мне наверняка это знать сейчас? Если вы не забыли, мэром я никогда не был.

– Неважно. Я прекрасно могу оценить разрешимость той или иной проблемы, которую нам озвучат жильцы. В этом нет ничего сложного.

– Ладно, надеюсь на вас, – развел руками Гуров. – Сами настаивали, вот и будете нянчиться со мной.

– Уверен, Лев Иванович, что вы быстро освоитесь и сможете работать вполне самостоятельно. Советовать и помогать мы вам будем, но только в вопросах стратегического характера.

Гуров хотел поблагодарить Эдуарда за доверие и веру в его таланты организатора, но в этот момент в дверь номера постучали. Стук был торопливый и требовательный. Стало понятно, что человек не станет топтаться за дверью и ждать разрешения войти. И Гуров не ошибся. В номер влетела невысокая девушка лет двадцати с небольшим. Джинсы в обтяжечку, модная курточка распахнута и открывает обтянутую футболкой упругую грудь. Яркие, сиреневого цвета, коротко остриженные волосы спадают на одну бровь, а из-под них сверкают веселые живые глаза типичной озорницы.

– Вам что? – холодно осведомился Липатов. Его молодые помощники глазели на гостью с большим интересом.

– Я… – Быстрыми глазами обежав всех присутствующих, девушка без всякого стеснения ткнула пальцем прямо в Гурова. – Я к нему.

– Что вам нужно, кто вы такая… – начал так же холодно выяснять Липатов, но девушка уже стояла перед Гуровым, развалившимся в кресле.

– Папка, наконец-то!

Доверенные лица с еще большим интересом переводили взгляд со своего шефа на девушку, потом на Гурова и обратно. Если референт просто начал хмуриться, то лицо кандидата вытянулось. Гуров уставился на абсолютно незнакомую ему девушку и стал машинально и лихорадочно вспоминать, когда и где у него двадцать с небольшим лет назад могло что-то быть с кем-то, что имело такие вот последствия, которые сейчас стояли перед ним.

– Вы что-то путаете, – неуверенно начал Гуров. – Может, номером ошиблись?

Серьезный референт ждал разрешения ситуации и ответов на вопросы, его помощники готовы были прыснуть в кулак, но пока сдерживались. Неизвестная гостья бухнулась на колени перед креслом Гурова, выронив небольшую дорожную сумку, прижалась к его руке щекой, вцепившись сильными руками в его пальцы.

– Папка, как давно я мечтала встретиться с тобой, как мне тебя не хватало! Мама так много о тебе рассказывала.

Гуров начал выдирать свою руку, ища взглядом поддержки у присутствующих. Костлявое лицо референта выражало скуку и ожидание. Помощники зажимали рты ладонями и готовы были вот-вот заржать в голос.

– Эй-эй, девица! – не выдержал наконец Гуров, освободив не без усилия свою руку. – Какая мама, откуда?

– Из Питера, – с готовностью ответила девушка, сияя глазами, как именинница, полезла в карман курточки, извлекая мобильный телефон. – Она тебе сейчас сама все объяснит, – пообещала девушка и добавила с нажимом: – И напомнит.

Помощники не выдержали и загоготали во весь голос. Липатов зверски глянул на них и многозначительно поднялся с дивана. Девушка быстро набрала какой-то номер и затараторила в трубку:

– Мама, это я! Я у папы, на, поговори с ним, а то он ничегошеньки не помнит. И не понимает. Даю ему трубку!

Со счастливым выражением лица девушка протянула мобильный телефон Гурову и обвела присутствующих торжествующим взглядом. Гуров принял трубку с сомнением в глазах, ожидая, что сейчас все разъяснится и все окажется абсолютнейшей чушью и нелепостью. Ладно, если бы он был миллионером, миллиардером, министром федерального правительства, на худой счет… Тогда понятно, тогда была бы причина навязываться ему в родственники. А так…

– Маму Светлана Васильевна зовут, – пояснила девушка, видя, что Гуров медлит.

– Да, я слушаю, – ответил Гуров в трубку сразу каким-то охрипшим от волнения голосом. То, что он услышал, заставило его отвернуться к стене, чтобы Липатов со своими помощниками не увидели выражения его лица.

– Здравствуй, милый! – послышался воркующий голос Станислава Крячко, старого друга и неизменного напарника Гурова в последние лет двадцать. – Забыл ты свою любовь, забыл ту последнюю безумную ночь любви, которую подарил мне. – Стас откровенно валял дурака. – А, между прочим, от этого случаются дети, старый ты греховодник… Ну-ка, ответь вслух; я так понял, рядом посторонние. Давай, говори: «Светочка, как же, помню тебя, рыбка моя!»

– Да… конечно, – выдавил из себя Гуров. – Теперь вспомнил. Столько лет прошло.

– Ну, и славно. Дочку нашу не забижай! Зовут ее Катерина, и она вся в тебя. – Крячко, наконец, кончил дурачиться и перешел на нормальный тон. – Она тебе прислана в помощь и для оперативной связи. Придерживайся легенды.

– Спасибо, – проворчал Гуров.

– Вижу, что не очень ты доволен, но это идея Петра. Кстати, привет тебе от него большой. Ты здорово там развернулся. Ну, все, будь! До связи.

Гуров выключил телефон и задумчиво потер переносицу. Ну, умники! Нельзя было придумать чего-нибудь попроще… Теперь придется с ходу подыгрывать и настраиваться на новую роль, которая свалилась на него, как снег на голову.

– Значит, тебя Катя зовут? – повернувшись, попытался он улыбнуться девушке.

– Ага, Катя, – расплылась девушка в счастливой улыбке. – Вспомнил, значит, маму?

– Н-да, – Гуров прошелся по комнате, соображая, как теперь себя вести, чтобы его реакция на все случившееся выглядела правдоподобно. – Вы вот что, Эдуард. Давайте до утра оставим все наши дела. Видите, дочка нашлась, с которой столько лет не виделись.

– Вообще никогда не виделись, – поправила Катя. – Но мама так хотела, чтобы мы познакомились. И я тоже.

– Хорошо, Лев Иванович, – кивнул Липатов. – Вы уверены, что вам ничего не нужно?

Гуров подумал, что этот костлявый крашеный тип намекает на возможную помощь в том, чтобы выставить вон нахальную самозванку, если он того пожелает, и с напором произнес:

– Все нормально, Эдуард. Дуйте по домам, дайте с дочерью пообщаться.

Референт пожал плечами и кивнул своим помощникам. Парни, давясь от смеха, поспешили в коридор. Наконец дверь закрылась, и Гуров остался с «дочерью» наедине.

– Папка, я такая счастливая, что ты у меня нашелся, – громко, даже слишком громко, заговорила снова девушка. Одновременно приложила палец к губам, потом к уху, а потом повела рукой, показывая на стены.

Гуров согласно кивнул.

– Я тоже рад, Катюша. Если ты не устала, может, сходим куда-нибудь, поужинаем? За ужином и поболтаем. О маме расскажешь, как она там поживает… – На последней фразе Лев показал девушке кулак.

Подумав немного, он снял пиджак и полез в шкаф за свежей рубашкой. Влияние Липатова было налицо. Идти с девушкой в рубашке, в которой потел весь день, не хотелось. Катя мгновенно заметила его намерение.

– Ты настоящий джентльмен, папа, и рубашки, как джентльмен, меняешь два раза в день. Вот уж не ожидала такой чопорности.

– Положение обязывает, – усмехнулся Гуров. – Ты не представляешь, как меня это кандидатство изменило. Я теперь не только разбираюсь в мужской моде, этикете, ораторском искусстве, но и стал завсегдатаем салонов красоты. Ты не поверишь, но мне делали маникюр, педикюр; я знаю, что такое SPA-процедуры, пилинг, обертывание, депиляция…

– Папа! – весело вытаращилась на Гурова девушка. – Тебе делали депиляцию?

Гуров замер на секунду, пытаясь вспомнить этот термин применительно к тому, что с ним делали в пансионате. Катю начало корчить от смеха.

– А тебе где депиляцию делали? – вкрадчиво спросила она. – На ногах? На груди? Или… в зоне бикини… – Больше она не могла сдерживаться и рухнула на диван, зажав лицо подушкой, сквозь которую раздавался сдавленный хохот.

Гуров уставился на «дочь».

– Чего, чего? В какой зоне?

– Ничего, папа, – выбралась из-под подушки Катя, вытирая слезы и отмахиваясь рукой. – Забудь!

– Катька! – пообещал Гуров страшным голосом. – Пороть буду. По субботам после бани.

– А почему после бани?

– Традиция такая на Руси. Превентивная мера против потенциально непослушных детей. Очень способствует «отцепочитанию» и вообще уважению к старшим. Говорят, помогает восстановлению кровообращения и питанию головного мозга. Через копчик.

Катя висла на руке Гурова и все время щебетала что-то веселое. Успокоилась она, только когда они вышли на вечернюю улицу и удалились от здания гостиницы.

– Давай рассказывай, – серьезно велел Гуров. – Сначала с того, кто ты такая и где тебя, егозу такую, выискали. Связная!

– Курсант четвертого курса юридического института МВД России Екатерина Шаповалова! – задорно блеснула глазами Катя. – Направлена для прохождения производственной практики в Главное управление уголовного розыска. Прибыла по особому приказу генерала Орлова в ваше распоряжение, товарищ полковник. Для связи и оказания другой помощи.

– Юридический институт, говоришь? Я думал, что цирковое училище, – с сожалением проговорил Гуров. – Ну, ладно. Сойдет и так. Что Орлов?

– До последнего момент считал, что вы, Лев Иванович, ошиблись в цели и выбрали не тот объект. Очень нервничал. Станислав Васильевич горячо отстаивал вашу правоту. Теперь ходит гордый и довольный. И мне уже раз двадцать говорил, что полковник Гуров никогда не ошибается.

– Еще как ошибается. Ничто человеческое нам… – Гуров вздохнул. – Давай новости. Что нового известно по делу гибели мэра Чуканова?

– Водитель «КамАЗа» Житников в аварии невиновен. Все результаты экспертизы говорят, что он действовал правильно, хотя и оказался в безвыходной ситуации, когда машина мэра выскочила ему прямо в лоб. На всякий случай мы перетрясли все связи дальнобойщика. Вряд ли там есть связь с заказчиками убийства.

– Убийства? Все-таки следствие уверено в версии убийства?

– В крови Чуканова нашли вещества – точнее, остатки веществ, – которые позволяют придерживаться этой версии. С одной стороны, это лекарственный препарат, но он может вызывать аллергическую реакцию и даже обмороки. При увеличенной дозе… сами понимаете.

– И чем страдал Чуканов?

– В том-то и дело, что ничем. И жена ничего о лекарствах не знала.

– Следовательно, того врача, который ему эти лекарства прописал, вы не нашли. Два мэра соседних подмосковных городов за один год, и в обоих случаях только подозрения и ничего явного…

– А у вас как, Лев Иванович?

– Надеюсь, что мэром мне становиться на полном серьезе не придется. Интерес к Покровску у Коруля и Финагенова вполне определенный. У них может сорваться крупный инвестиционный проект с участием шведской фирмы. Тут вроде бы все подтверждается. И на меня они клюнули хорошо. Смущает другое. У этих ребят есть конкуренты. Кто, что за люди, что за фирма, пока установить я не смог. Но мои спонсоры проговорились, что нынешний вице-мэр Захаров, который сейчас исполняет обязанности главы города, поставил на их проекте жирный крест.

– Думаете, что он подкуплен конкурентами? А может, другая причина? Может, ему за протекцию проекта предложили слишком маленькую мзду?

– Катя, включи логику. Посчитай, сколько они в меня вкладывают. Купили бы с потрохами они этого Захарова… Нет, не по этой причине он им палки в колеса вставляет.

– Лев Иванович, вы сами логику включите, – нахально заявила девушка. – Если ваши спонсоры столько вваливают в вашу персону, то почему они не могут столько же ввалить в Захарова? И те же условия дальнейшего сотрудничества. Они вам проценты с завода обещали? Так вот и ему могли бы пообещать.

– Какая же ты настырная, Катюха, – улыбнулся Гуров. – Но опыта у тебя жизненного и оперативного маловато. Ну, посуди сама. Кто такой Захаров? Мелкий чиновник, вице-мэр. Но по нему невооруженным глазом видно, что мужик он амбициозный. И возраст. Еще лет десять-двенадцать – и он пенсионер, а успеть надо многое, чтобы семью, детей и внуков надолго обеспечить. Значит, тут не просто мзда – тут, Катя, крупная протекция. Я просто уверен, что Захарова тянет вверх кто-то из высокопоставленных чиновников; ему важнее карьера, которая в конечном итоге даст намного больше, нежели протаскивание единичного инвестиционного проекта в Покровске. Он должен быть послушен и лоялен к политике своих покровителей. Не исключено и то, что над ним висит вполне реальная угроза смерти, если он ослушается.

– Значит, надо искать конкурентов? – быстро согласилась девушка, нисколько не смутившись сделанными ей замечаниями. – Тех, кому выгодно, чтобы еще одного завода в Подмосковье не появилось?

– Молодец, – похвалил сыщик. – Скажу точнее: не еще одного, а второго. Еще точнее – второго чужого завода. Свой второй у них появится обязательно. Вот за это и идет борьба.

– Вы подозреваете тех, кто владеет каким-то аналогичным заводом под Москвой?

– Девочка моя, достаточно просто порыться в Интернете, чтобы узнать, что под Москвой есть только один крупный завод по переработке бытового мусора – в городе Борисове. Вот тебе и задание. Передашь, пусть Петр Николаевич займется установлением собственников борисовского завода, надо приглядеться к нему.

– Есть! – по-военному ответила Катя.

– Кстати, – улыбнулся Гуров, – в самом деле стоит зайти куда-нибудь поесть… Второе задание – незамедлительно сообщать мне обо всех новых вскрывшихся обстоятельствах смерти Чуканова. Равно как и по его вскрывшимся связям. Не знаю как, но нужно негласно установить, не обращались ли к нему с этим шведским инвестиционным проектом. Как он отреагировал, при каких обстоятельствах? Было ли какое-то решение? Официальное, неофициальное… Этот проект может быть мотивом убийства. И еще. Я не особенно верю, что в моем номере установлена «прослушка», но проверить стоит. Между прочим, факт ее наличия будет говорить о том, что мне не доверяют.

– Об этом уже побеспокоились, Лев Иванович. Завтра вечером постарайтесь избавиться от своего Липатова пораньше. Под видом пожарного надзора приедут ребята с аппаратурой. Они определят.

– Только ни в коем случае микрофоны не убирать! – напомнил Гуров. – Если есть, то черт с ними, пусть стоят.

Двор, в который привезли Гурова, был типично неблагополучным. На такие дворы сыщик за свою полицейскую жизнь нагляделся достаточно. И что собой представляют люди, которые тут живут, он тоже прекрасно знал. Целый квартал на окраине города занимали шлакоблочные двухэтажные дома. Почерневшая древесина окон и дверей, выщербленные углы зданий, унылые скопища сараев, сарайчиков напротив каждого дома и просто груды сгнивших досок и бревен, которые когда-то тоже были сараями. Чахлые тополя с пыльной листвой уныло взирали сверху на все это убожество. Из подъездов и окон квартир тянуло кислятиной и смрадом. Тошнотворное сочетание запаха застарелой грязи, приготовления и разогревания недоброкачественной пищи на общих кухнях. По соседству – такие же унылые частные дома окраины, с развалившимися или покосившимися заборами. Проулки между домами, куда выплескивают помои, по которым в поисках пищи бродят собаки с клокастой шерстью и прошлогодними репьями в ней.

Гуров смотрел на собравшихся людей с горечью. Появилась она еще во времена его лейтенантской молодости, когда он, молодой оперативник, окунулся в эту среду, из которой таким же смрадным ручьем, как и текущие по проулкам помои, вытекали преступления на бытовой почве – пьяные драки, поножовщина. Опухшие лица, посиневшие трупы в квартирах, больше похожих на помойки, чем на жилые помещения. А еще – дети, потому что эти алкаши плодились, как кролики. Грязные, вечно голодные, они неделями не появлялись дома. Лазали по чужим погребам в поисках банок с соленьями, отбирали мелочь на вечерних улицах у одногодков из более благополучных семей, громили по ночам киоски «Союзпечати», били окна магазинчиков. А после сидели довольные, хвастаясь друг перед другом своей удалью, смоля дешевую «Приму» и потягивая прямо из горлышка бутылки с портвейном.

Потом их находили приблатненные парни, успевшие вкусить экзотики тюремных нар, сколачивали из них банды и шли на более крупные дела. И все это копилось, размножалось, пучилось и лезло наружу. И очень больно было смотреть на несчастных забитых старушек, на одиноких женщин с серыми лицами, которых только нужда заставляла жить тут и которым никогда и ни за что не выбраться из этих разваливающихся домов, потому что у них есть только пара детей, муж-алкоголик и работа уборщицы. Или уже нет мужа, а остались только дети, нищета и безысходность.

И вот в этой среде ему, сытому, хорошо одетому кандидату, предстояло говорить правильные слова, давать обещания, откровенно врать, чтобы район поверил и пошел на выборах голосовать за своего будущего мэра. От этого подташнивало еще больше, чем от смрадных запахов.

Гуров наслушался всякого. И то, что почти все дома были признаны аварийными еще лет десять назад, и что строились эти двухэтажки, оказывается, еще пленными немцами в сорок шестом году, и что мусорных баков, которые администрация обещала тут установить, нет до сих пор. Что полиция тут не появляется никогда, а участкового видели только в прошлом году. Что какого-то Федьку давно надо посадить, а какого-то Петра посадили ни за что, а дружки, которые его на что-то там подбили, до сих пор ходят на свободе и жрут водку.

Помощники Липатова старательно все записывали, делая это демонстративно и понимающе кивая головами. Стараясь дышать ртом, Гуров с сопровождающими его лицами посетил два дома, боязливо наступая на шевелящиеся под ногами половые доски общих коридоров, не видевших краски лет тридцать. Он смотрел на почерневшие потолки с торчащей из них дранкой, на опутанные паутиной углы и лампочки без плафонов, висевшие прямо на прово́дке из скрученных проводов. Такую проводку на изоляторах делали в шестидесятые годы, и пожаров от нее, насколько Гуров знал в свое время, было больше, чем от примусов и окурков в постели.

От всего увиденного Гурова одолевало желание послать все и всех к такой-то матери, в самом деле пробиться в мэры и устроить грандиозный скандал с этими кварталами убожества и заразы. Да и сейчас, во время своей предвыборной кампании, он намеревался использовать увиденное в борьбе. Особенно с вице-мэром Захаровым.