Текст книги "Фидель Кастро (Политическая биография)"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Владимир Бородаев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

Была разработана система конфискации у крупных латифундистов скота, который угонялся на освобожденную территорию, где на простенькой бойне мясо солили и коптили, чтобы его можно было транспортировать в отдаленные отряды, находившиеся на боевых позициях. Поскольку покупка соли представляла особые трудности, повстанцы организовали добычу соли выпариванием морской воды.

Стала налаживаться медицинская служба в армии, появились настоящие квалифицированные врачи: Серхио дель Валье, Рене Вальехо, Мартинес Паэс и др. В труднодоступном месте был создан настоящий госпиталь, в котором производились даже сложные хирургические операции. С невероятными трудностями в госпиталь был доставлен электрический движок и холодильник для хранения медикаментов, консервированной крови и т. д.

Развивалась тыловая служба. Поскольку к этому времени определился основной район дислокации командования – верховья реки Ла-Плата, – там и стали создаваться стационарные служебные постройки. Одной из первых возникла оружейная мастерская, где ремонтировалось вышедшее из строя оружие и изготовлялись самодельные гранаты и мины. Из неразорвавшихся авиационных бомб противника партизаны стали делать крупные фугасы. Начало действовать кустарное предприятие по ремонту и пошиву обуви, вещмешков и других предметов снаряжения. Потом была создана целая пошивочная мастерская, где несколько партизанок-мастериц шили военное обмундирование. К удовольствию курящих, было налажено даже производство сигарет. В лесу заработала лесопилка, где бойцы вручную изготовляли доски для строительства необходимых зданий, постепенно заменявших шалаши.

Одним словом, Повстанческая армия по-хозяйски закрепляла свой контроль над обширной территорией всерьез и надолго. Огромную помощь партизанам оказывало местное население, которое несло ответственную разведывательную службу, оповещая партизан о всех передвижениях противника, разоблачая и обезоруживая его агентуру. Крестьяне уже полностью убедились, что только повстанцы могут обеспечить защиту от репрессий, которым они неизбежно подвергались со стороны батистовцев.

Первостепенное значение Фидель Кастро уделял поддержанию строжайшей дисциплины в рядах Повстанческой армии, революционного порядка на всех территориях, освобожденных от противника. В феврале 1958 года был принят устав "Революционной армии 26 июля", в котором говорилось, что такие преступления, как предательство, шпионаж в пользу противника, убийство или изнасилование, карались смертной казнью. Могли быть приговорены к высшей мере наказания также лица, признанные виновными в вооруженном нападении с целью грабежа, воровстве, дезертирстве, доносительстве, грубом неподчинении приказу, оставлении позиций в бою и т. д.

За менее тяжкие преступления виновные могли быть приговорены к тюремному заключению, однако из-за отсутствия тюрем отбытие наказания откладывалось на время после победы революции.

Все случаи приговора к смертной казни подлежали утверждению со стороны Фиделя Кастро как командующего революционными войсками в Сьерра-Маэстре. Все случаи подлежали тщательному судебному разбирательству с полным соблюдением законности, с обязательным выделением защитника для обвиняемого.

Че Гевара оставил яркое описание одного из тогдашних судебных процессов с участием Фиделя Кастро. Существо дела состояло в том, что командир одного из отрядов, Лало Сардиньяс, пытаясь приструнить одного из нарушителей дисциплины, сгоряча стал угрожать ему пистолетом. Неожиданно произошел случайный выстрел – и виноватый боец был убит наповал. В отряде возникла угроза бунта. Лало был арестован и началось следствие. Опрошенные свидетели разделились: половина утверждала, что было совершено преднамеренное убийство, другие не менее горячо доказывали, что произошел несчастный случай. "Все знали, – пишет Гевара, – Сардиньяса как отважного командира, непримиримого к нарушениям дисциплины, как человека, которому было присуще чувство самопожертвования. Смертного приговора для него требовали как раз те, кто не отличался особой дисциплинированностью.

Заслушивание свидетелей продолжалось до глубокой ночи. К тому времени к нам в лагерь прибыл Фидель. Он был решительно против того, чтобы выносить Лало Сардиньясу смертный приговор, но в то же время считал, что будет неразумно принимать решение, не выяснив мнения всех товарищей. В ходе суда Фиделю и мне выпала задача быть защитником обвиняемого...

Было уже поздно, а споры все продолжались. Мы зажгли факелы и несколько свечей. Затем в течение часа выступал Фидель. Он разъяснил нам, почему не следовало применять в отношении Лало Сардиньяса высшую меру наказания. В этой связи Фидель подробно остановился на всех наших недостатках, рассказал об отсутствии крепкой дисциплины, о совершаемых нами ежедневных ошибках, о наших личных слабостях; в заключение он заявил, что отвратительный сам по себе поступок Лало Сардиньяса был совершен в конечном счете в интересах укрепления дисциплины и что нельзя было упускать это из виду.

Голос Фиделя, его страстная речь, могучая фигура, озаряемая факелами, оказали сильное воздействие на людей, и многие из тех, кто настаивал на казни Сардиньяса, постепенно стали соглашаться со своим руководителем. В ту ночь еще раз подтвердилась огромная способность Фиделя убеждать людей.

Но не всех убедило темпераментное и красноречивое выступление Фиделя. В конце концов сошлись на том, чтобы поставить на голосование каждое из двух предложений: немедленная казнь через расстрел или разжалование в рядовые... Результаты этого необычного голосования были следующими: из 146 присутствующих 76 высказались против вынесения смертного приговора, 70 – за. Лало Сардиньяс был спасен".

Помимо солдат Повстанческой армии, революционным трибуналам приходилось рассматривать дела предателей и бандитов, которые, выдавая себя за повстанцев, занимались грабежами, насилиями, а нередко и убивали местное население. Впоследствии Фидель говорил, что за все время войны, за 25 месяцев, число расстрелянных составило не более 10 человек, но эти меры очистили всю зону действия партизанских отрядов от всякого рода бандитов, компрометировавших своими преступлениями высокое звание повстанцев.

С момента введения революционной законности на освобожденной территории практически не было серьезных преступлений.

В Повстанческой армии с разрешения Фиделя Кастро действовали несколько священников в качестве капелланов. Наибольшей известностью пользовался отец Гильермо Сардиньяс, который был настоятелем церкви в г. Новая Херона на острове Пинос, а после начала войны в Сьерра-Маэстре с согласия церковного начальства выехал в расположение армии. Гильермо Сардиньяс некоторое время ходил с партизанами по горам, а потом он стал вести оседлый образ жизни, занимаясь крещением, венчанием и отпеванием среди крестьян Сьерра-Маэстры. В конкретных условиях Сьерра-Маэстры в то время появление там священника было также определенной формой облегчения положения людей. Ведь очень многие бойцы Повстанческой армии были верующими, не говоря о крестьянах гор. Они нуждались в отправлении некоторых обрядов, к которым привыкли на протяжении веков.

Самый конец 1957 года был отмечен крупной принципиальной конфронтацией Фиделя Кастро с буржуазными оппозиционными партиями и организациями. Она была вызвана тем, что 1 ноября 1957 года в Майами собралась группа лидеров кубинской эмиграции и буржуазной оппозиции, в их числе Прио Сокаррас, Мануэль Антонио де Варона (бывший председатель сената), Роберто Аграмонте и др. Они подписали документ "о единстве кубинской оппозиции перед лицом диктатуры Батисты", который получил название "Пакт Майами". В этом опусе объявлялось о создании Хунты кубинского освобождения и выставлялось требование, чтобы США и Организация американских государств признали Хунту воюющей стороной, поскольку, мол, на Кубе идет война. От имени "Движения 26 июля" его подписал уже упоминавшийся Фелипе Пасос и два малозначительных представителя, которые не имели на это никаких полномочий. Сформированная таким образом Хунта вскоре назначила временным президентом Кубы Фелипе Пасоса и тем самым постаралась предопределить весь характер послереволюционного устройства Кубы. Как только документ был подписан, он был предан широкой гласности. В Сьерра-Маэстру он попал 20 дней спустя и вызвал резко отрицательную реакцию со стороны Фиделя Кастро, который созвал Национальное руководство "Движения 26 июля" для обсуждения ответа на эту провокацию. Отправленный авторам "Пакта" 14 декабря 1957 года ответ Фиделя носит принципиальный характер для понимания его кредо в разгар революционной войны.

Он начал послание с подчеркивания того факта, что 20 ноября, в самый разгар боевых действий, которые партизаны ведут одни, не получая никакой помощи от других оппозиционных партий и группировок, был неожиданно получен документ, который ставит под сомнение "не только наш престиж, но и саму историческую роль событий 26 июля".

"Для революции, – писал Фидель, – важно не единство само по себе, а принципы, положенные в его основу, та форма, в которой оно осуществляется, и те патриотические идеи, которые его вдохновляют.

Принять решение в пользу соглашения о единстве на условиях, которые мы даже не обсуждали, согласиться, чтобы это соглашение подписали люди, которые на это не уполномочены, без всяких церемоний провозгласить единство из какого-нибудь уютного города, расположенного за пределами нашей страны, и тем самым поставить руководство "Движения 26 июля" перед необходимостью противостоять общественному мнению, обманутому мошенническим пактом, – все это представляет собой гнусную ловушку. Нельзя допустить, чтобы в эту ловушку попалась по-настоящему революционная организация. Это обман общественного мнения страны, обман мирового общественного мнения".

Первое, против чего категорически возражал Фидель, – это снятие пункта о недопустимости иностранного вмешательства в дела Кубы. Он пишет: "Обойти в документе о единстве вопрос об отрицательном отношении ко всякого рода иностранному вмешательству во внутренние дела Кубы – означает в патриотическом плане равнодушие и трусость".

Вторым положением, вызвавшим возмущение Фиделя, была договоренность о создании Хунты для временного управления республикой. "В этом документе отсутствует пункт, в котором говорилось бы о том, что военная хунта в любом виде неприемлема. Замена Батисты военной хунтой была бы губительной для нации, тем более что существует обманчивая иллюзия, будто кубинскую проблему можно решить путем устранения диктатора..."

Фидель Кастро категорически возражал против наличия в "Пакте" так называемых секретных, т. е. необнародованных положений. Он приводил слова X. Марти о том, что "в революции методы борьбы должны храниться в секрете, а цели борьбы всегда должны быть достоянием общественности".

Далее следовало заявление, вообще не оставляющее камня на камне от честолюбивых намерений профессиональных политиканов, рассчитывающих прийти к власти за счет подлинных революционеров.

"Руководство борьбы против тирании, – писал Фидель, – находится и впредь будет находиться на Кубе. Тот, кто хочет, чтобы в настоящем и будущем его считали вождем революции, должен находиться в стране, где идет борьба, неся на своих плечах ответственность, идя на риск, принося жертвы, которые требует в настоящий момент кубинская действительность.

Те, кто находится в эмиграции, должны принимать участие в этой борьбе, но было бы абсурдным допустить, чтобы из-за границы нам диктовали, какую высоту мы должны взять, какую плантацию сахарного тростника мы должны сжечь, какой акт саботажа мы должны осуществить или в какой момент, при каких обстоятельствах и в какой форме нам следует провести всеобщую забастовку. Это не только абсурдно, это просто смешно".

Поставил точку в своем письме Фидель словами: "Чтобы погибнуть с честью, не нужна компания".

В этих обстоятельствах было особенно важно, чтобы Повстанческая армия нанесла чувствительный удар правительственным войскам и делом доказала, что именно она является решающим фактором в борьбе против диктатуры.

16 февраля 1958 года партизаны атаковали местечко Пино-дель-Агуа, гарнизон которого успел организовать круговую оборону и вызвал на помощь подкрепления из близлежащих воинских частей. Однако такой прием противника был просчитан Фиделем заранее, и подходившие подкрепления попали в засады, понесли большие потери и вынуждены были отступить, смирившись с неминуемым разгромом самого окруженного гарнизона. В этом бою партизаны захватили 5 пулеметов, 33 винтовки и большое количество боеприпасов. Фидель в этом бою все время находился в передней линии своих боевых порядков.

Подобный метод действий на втором году войны стал основным в практике революционной армии. Фидель очень хорошо изучил психологию военного командования. Он позже напишет так: "Ни одна армия в мире не оставит в беде окруженное подразделение, она обязательно пойдет на выручку, а самым слабым местом у противника было именно движение на марше, когда он становится максимально уязвимым. Повстанцы никогда не штурмовали в лоб вражеские позиции. Для этого у них не было сил. Атака движущегося противника из засады, нанесение ему чувствительных потерь стало главным законом партизанской войны. Особенно тяжело переносили части батистовцев атаки, наносившиеся одновременно и с фронта, и с флангов, а если еще добавлялся удар с тыла, то они полностью деморализовались. Нас всегда окружали батальоны противника, и нас это особенно не беспокоило, а если мы окружали у них один батальон, то начиналась настоящая паника". Масштабы боев, их частота и ожесточенность непрерывно нарастали. В этих условиях руководители колонн и всех подразделений Повстанческой армии пришли к выводу, что личное участие Фиделя Кастро в боях является недопустимым с точки зрения интересов революции.

19 февраля 1958 г. он с некоторым удивлением получил такое письмо: "Товарищ команданте Фидель Кастро! Офицеры и весь личный состав Повстанческой армии, принимая сложившуюся обстановку и вытекающие из нее требования, хотят выразить чувство признательности, которое испытывают к Вам бойцы за Вашу помощь в руководстве боями и Ваше непосредственное участие в боевых операциях.

Мы просим Вас не подвергать без нужды риску свою жизнь и тем самым не ставить под угрозу тот успех, который был достигнут в результате вооруженной борьбы и который мы должны закрепить победой революции.

Знайте, товарищ Фидель, что это не проявление какого-либо сектантства, не стремление показать свою силу. Когда мы пишем это письмо, нами движет чувство любви к родине, к нашему делу, к нашим идеалам.

Вы без сомнения должны понять ту ответственность, которая лежит на Ваших плечах, и те чаяния и надежды, которые возлагают на Вас вчерашнее и завтрашнее поколения. Сознавая все это, Вы должны учесть нашу просьбу, которая носит характер приказа. Может быть, это сказано слишком смело и повелительно, но мы делаем это ради Кубы и во имя Кубы ждем от Вас еще большего самопожертвования.

Ваши братья по борьбе и идеалам. Сьерра-Маэстра, 1958 г."

Фиделю пришлось подчиниться этому приказу Повстанческой армии, тем более что стремительно нарастал объем новых забот и обязанностей армии и революции. 24 февраля впервые в эфир вышла радиостанция, смонтированная с огромными трудностями в Сьерра-Маэстре, и Фидель обратился с речью к кубинскому народу. Батиста спешно отдал приказ глушить "Повстанческое радио", но оно с каждым днем расширяло свою аудиторию. Народ стал презрительно называть правительственное радио "балабошкой", и все радиоприемники настраивались на волну мятежного передатчика.

27 февраля произошло еще одно крупное событие в истории революционной войны. В этот день приказом Фиделя Кастро была создана новая колонна партизанских войск, которой поручалось вторгнуться в северную часть провинции Ориенте и развернуть там второй фронт партизанской борьбы. Командиром колонны был назначен Рауль Кастро, произведенный в высшее повстанческое воинское звание "команданте".

Открытие второго фронта говорило о том, что у Повстанческой армии нарастали силы для переноса военных действий в новые районы, что в руководстве революцией выросли и закалились руководители, которые могли правильно и твердо, а главное, самостоятельно проводить революцию в обширных отдаленных зонах, не имея возможности каждый раз советоваться с главным штабом. Для противника это был тяжелый морально-психологический удар, к которому добавлялась необходимость еще больше растягивать фронт своих сил.

В тот же самый день Фидель подписал приказ о повышении в звании капитана Хуана Альмейду Боске и назначении его командиром еще одной колонны, которая должна была вести действия на территории Сьерра-дель-Кобре к востоку от Маэстры. Команданте Альмейда получил те же полномочия, что и Рауль Кастро.

Война начала распространяться в зоны, отдаленные от центра первоначальных действий в Сьерра-Маэстре. Фидель считал, что появление революционных сил на новых территориях послужит катализатором для всех имевшихся там революционных элементов.

Утром 1 марта бойцы, составившие колонны No 3 и No 4, вышли из Сьерра-Маэстры и собрались в установленном месте, где была намечена встреча с Главнокомандующим Фиделем Кастро, который прибыл, чтобы проводить их перед выходом на выполнение исторической миссии.

Когда все собрались, Фидель объяснил, что они идут открывать новые фронты, предупредив их об опасностях, с которыми они встретятся при выполнении своей задачи, и призвал их выполнить свой долг, несмотря ни на что. Сказал Раулю, что его первый контакт по прибытии в зону будет с Вильмой Эспин, которая получила задание обеспечивать поставки новому фронту (в тот момент она находилась в Сьерра-Маэстре).

По окончании сбора Фидель попрощался с товарищами, затем Рауль Кастро, который задержался, слушая новости по радио, попрощался с Фиделем. После стольких месяцев войны, не считая многих лет, проведенных вместе в тюрьме и в изгнании, они расставались, и возможность новой встречи в этот момент была далека. Без слов братья крепко пожали друг другу руки, и, уходя, Рауль крикнул: "Удачи!"

Март 1958 г. ознаменовался новыми успехами Повстанческой армии, которая стала пробовать свои силы уже за пределами традиционно признанной освобожденной зоны. По многим признакам чувствовалось, что наступает агония диктатуры Батисты. На другом конце острова в горах Эскамбрай из различных оппозиционных сил сформировался еще один очаг партизанской борьбы. Фауре Чомон, один из руководителей Революционного директората, оставшийся чудом в живых после атаки на президентский дворец, сумел подготовить на территории США экспедицию, которая благополучно достигла берегов Кубы, пересекла остров поперек и создала свою опорную базу в Эскамбрае. Фидель со специальным гонцом направил бойцам Эскамбрая письмо, в котором приветствовалось открытие нового фронта борьбы против диктатуры, и обещал им всю возможную помощь со стороны подпольного аппарата "Движения 26 июля". Он по-товарищески советовал повстанцам, если окажется невозможным продолжать сопротивление в Эскамбрае, пытаться прорваться в Сьерра-Маэстру. Со своей стороны, бойцы Сьерра-Маэстры давали обещание своими боевыми действиями сковать противника и не давать ему возможности наваливаться всеми силами на новый очаг партизанского движения.

Расширение повстанческого движения в стране, углубление всех видов подпольной деятельности в городах, включая пропагандистскую работу, диверсионно-саботажнические акции, исполнение акций возмездия против наиболее кровавых палачей диктаторского режима – все это, казалось, говорило о приближении краха Батисты. Складывалось впечатление, что подошло время для начала всеобщей политической забастовки, которая на фоне побед Повстанческой армии должна была привести к победе.

У Фиделя были определенные сомнения относительно благополучного исхода такого варианта действий. Ведь он и его товарищи, находившиеся в горах, не могли знать в деталях, как развивалась подготовка к гражданскому выступлению, не могли чувствовать степени подготовленности масс, уровня координации между отдельными отрядами сопротивления, ориентировавшимися на различные политические силы, и им приходилось верить на слово своим коллегам из равнинного руководства. Но, со своей стороны, Повстанческая армия готовилась сделать все возможное.

12 марта за подписями Фиделя как главнокомандующего повстанческими силами и Фаустино Переса как делегата Национального руководства "Движения 26 июля" был обнародован манифест, в котором говорилось об объявлении в скором времени общенациональной забастовки и содержался призыв ко всему населению готовиться к этому.

Доводилось до всеобщего сведения, что 1 апреля объявлялись прерванными все транспортные сообщения по дорогам провинции Ориенте. По любым нарушителям мог быть открыт огонь без предупреждения. Запрещалась уплата налогов правительству Батисты и предписывалось платить налоги революционным властям. Всем чиновникам государственного аппарата предлагалось подать в отставку с 5 апреля под угрозой быть объявленными государственными преступниками. Все военнослужащие, которые будут продолжать после 5 апреля оставаться в вооруженных силах диктаторского режима, теряют право служить в армии после победы революции. Поскольку правительство объявило о призыве новых 7 тыс. человек в армию, манифест объявлял всякого, кто вступит в вооруженные силы в соответствии с распоряжением Батисты, предателем, подлежащим суду военного трибунала. В заключение манифеста говорилось: "Начиная с этого момента страна должна считать себя в состоянии тотальной войны с диктатурой. Оружие, которое находится в армии, флоте и полиции, принадлежит народу. Оно должно быть поставлено на службу народу. Никто не имеет права применять его против народа, а кто поступит иначе, тот не заслуживает никакого снисхождения. Чтобы дать время для доведения содержания этого документа до заинтересованных лиц, мы будем ждать до 5 апреля, после чего начнется кампания уничтожения всех, кто служит с оружием в руках диктатору. Начиная с этого числа война против военных станет беспощадной. Чтобы вернуть себе свое оружие... народ будет вынужден уничтожать военных, где бы они ни находились, как злейших врагов своей свободы и счастья".

Из содержания и тона этого документа можно сделать вывод, что он в значительной степени основывался на излишне оптимистической оценке обстановки за пределами Сьерра-Маэстры, которую давали товарищи из равнинного руководства. Манифест воспринялся так, как будто не было никаких сомнений в том, что речь шла о последнем и решительном бое, для которого все было подготовлено. Впервые за все время войны Фидель Кастро употреблял в отношении военных такой жесткий язык. Складывалось впечатление, что Фидель рассчитывал нанести этим документом последний удар деморализующего характера по противнику, чтобы вызвать окончательное замешательство и панику в самый решающий момент. Но, к сожалению, как показали последовавшие события, обстановка в стране была несколько иной, чем информировали Фиделя Кастро товарищи из равнинного руководства. Они просто-напросто скрыли крупные недостатки в своей работе по подготовке всеобщей забастовки.

Они полагали, что достаточно будет объявить о начале забастовки да к тому же подкрепить свой призыв некоторыми военными акциями, рассчитанными на внешний успех, как победа будет обеспечена. Люди, которым было доверено вести работу среди рабочего класса, не имели для этого необходимых данных. Они много рассуждали о всеобщей забастовке, но не занимались повседневной организационной работой на заводах, фабриках, в мастерских.

Поэтому, когда 9 апреля вооруженные командос "Движения 26 июля" захватили в столице радиостанцию, вышли в эфир и передали призыв к забастовке, среди рабочих коллективов возникла немалая сумятица. Кое-кто расценил это как возможную провокацию, другие не были достаточно подготовлены, третьи просто не слышали призыва, потому что радиостанция была вскоре вновь захвачена правительственными силами. На местах в большинстве случаев не были заблаговременно созданы забастовочные комитеты, которые взяли бы в свои руки практическое осуществление выдвинутого лозунга. В результате всех этих факторов забастовка, к которой столь долго готовилось "Движение 26 июля", окончилась по существу горькой неудачей.

Однако неудавшаяся попытка забастовки была проигранным боем, но не поражением в войне. У революции остались огромные резервы и решимость народа к борьбе. Естественно, что неудача акции, на которую возлагались столь большие надежды, сначала повергла в отчаяние повстанцев. Тирания решила, в свою очередь, что революционное движение не сможет противостоять мощному наступлению, которое оно готовилось начать против Повстанческой армии в Сьерра-Маэстре.

3 мая 1958 года в горах в штабе Повстанческой армии состоялось совещание Национального руководства "Движения 26 июля", на котором были подвергнуты серьезному анализу объективные и субъективные причины провала забастовки 9 апреля. Кроме членов комитета, на совещании присутствовали Че Гевара, который оставил отчет о нем в своей книге "Эпизоды революционной войны". Заседание длилось с раннего утра до 2 часов ночи. Были заслушаны доклады ответственных лиц, а затем выступил с большой речью Фидель Кастро, который подверг острой критике равнинное руководство "Движения 26 июля". Было единодушно признано, что руководство равнинных революционных организаций недооценило силы противника и слишком преувеличило свои силы, использовало неправильные методы борьбы.

Дискуссии закончились полным поражением равнинного руководства. Престиж и авторитет Фиделя Кастро резко возрос. Он был единогласно провозглашен Главнокомандующим всех революционных сил, включая народную милицию, подчинявшуюся до того времени подпольному руководству. Кроме того, Фидель был назначен Генеральным секретарем "Движения 26 июля". Впредь и политическое, и военное руководство всей борьбой против Батисты переходило в Сьерра-Маэстру.

Был создан секретариат "Движения" в составе пяти человек, который должен был заниматься проблемами политического, финансового и организационного характера. Вопросы сношений с заграницей, контакты с зарубежными представительствами "Движения 26 июля", получение и распределение оружия и другие переходили в ведение непосредственно Генерального секретаря, т. е. Фиделя Кастро.

В данном случае неудачу забастовки 9 апреля воистину можно прокомментировать, приведя старую пословицу, что нет худа без добра. Она вскрыла все недостатки подпольного руководства и позволила организованно решить все наболевшие вопросы одним ударом, расчистив путь к консолидации революционных сил и к резкому повышению эффективности их действий.

Батиста, со своей стороны, также сделал вывод из неудачи забастовки 9 апреля. Он посчитал, что подполье полностью деморализовано и ослаблено, что силы его оказались не такими большими, как это представлялось, другие оппозиционные силы и группировки были разгромлены (военные моряки, Революционный директорат и др.), что, следовательно, обстановку в стране можно считать стабилизированной и надо сосредоточить все внимание на скорейшей ликвидации партизанского очага в Сьерра-Маэстре. Правительству было известно, что к маю 1958 года в Повстанческой армии насчитывалось приблизительно 300 вооруженных бойцов да имелось в резерве еще около 400 человек, которые проходили разные курсы подготовки, но не имели оружия и боеприпасов, чтобы включиться в борьбу. Силы повстанцев были разбросаны на огромной территории провинции Ориенте. Поэтому батистовские генералы разработали план ликвидации главного оплота Повстанческой армии-колонны No 1, которой командовал Фидель Кастро. В район Сьерра-Маэстры было переброшено от 10 до 12 тыс. солдат батистовской армии, усиленных американскими танками "Шерман", бронемашинами, горной артиллерией. Авиации предписывалось обеспечить постоянную поддержку действиям наземных сил. Планом предусматривалось полностью блокировать район расположения основных сил Повстанческой армии, отрезать второй фронт, а затем одновременным наступлением с севера и юга разрезать надвое контролируемую колонной No 1 зону и захватить район, где размещались все штабные подразделения и основное тыловое хозяйство повстанцев (госпиталь, радиостанция, оружейные мастерские и пр.). Противник рассчитывал, что, располагая многократным превосходством, он сможет не только рассеять организованные силы революционной армии, но и уничтожить большую часть партизан. На карту было поставлено многое, и повстанцы готовились к отпору.

Уверенный в том, что армия может нанести мощный удар, Фидель отдал приказ о подготовке территории, чтобы успешно отразить штурм противника. Началось оборудование траншей на основных дорогах и подступах, где мог появиться противник. Было дано указание о строительстве укрытий не только от ударов с воздуха, но и артиллерии.

Кроме того, командующий повстанцев приказал начать создание телефонной сети, которая тянулась бы от ставки Главного командования по всей Сьерре до ее главных проходов. Это, естественно, позволило бы существенно улучшить связь, которая до этого поддерживалась через посыльных.

Другим вопросом, которому командующий уделил особое внимание в этот подготовительный период, было снабжение. Учитывая, что любой доступ на территорию, где располагались основные силы Повстанческой армии, будет перекрыт, было решено реквизировать крупный рогатый скот у помещиков и политиков, поддерживавших тиранию Батисты, чьи поместья находились в отдаленных зонах.

Удалось раздобыть около десяти тысяч коров, которые предназначались для питания бойцов и крестьян, оставшихся в зоне боевых действий.

В эти и последующие дни Фидель отдавал многочисленные письменные указания различным повстанческим группам, содержавшие точные инструкции.

Один из таких документов, направленный 8 мая капитану Рамону Масу, заканчивался такими словами: "На всех дорогах мы будем оказывать врагу сопротивление, постепенно отходя в сторону Маэстры, стремясь нанести ему максимальные потери. Если противнику удастся проникнуть на всю нашу территорию, каждый взвод должен превратиться в партизанский отряд и наносить удары противнику, перехватывая его на дорогах, заставляя его вновь уйти. Это решающий момент. Надо сражаться как никогда прежде".