Текст книги "Вышка для бизнесмена"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Алексей Макеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Тряси. – И, пока он послушно тряс банку, объяснила: – В литровом термосе будешь на ночь заваривать одну столовую ложку, а на следующий день пить в три приема за полчаса до еды. Все понял?

– Да. Спасибо, Полина Николаевна, – сказал Гуров и спросил: – Сколько я вам должен?

– А верни-ка ты мне банку, – с нехорошей ласковостью в голосе попросила она. – Я тебе туда кое-что добавлю – может, поумнеешь.

– Все понял, извините. – Он торопливо отступал в сторону двери, прижимая банку к себе.

Вернувшись в дом, Гуров застал там такие сборы, словно Елена с матерью готовились отправиться в автономное плавание как минимум на полгода. В сенях уже стояли ведра с солеными помидорами, огурцами и арбузами, квашеной капустой, мочеными яблоками, лукошко с яйцами, банки со всевозможными вареньями. В большом рогожном свертке из крапивы лежали солидные куски копченой свинины, рядом – другой сверток с копчеными курами, отдельно лежало соленое сало двух сортов: в тузлуке и сухосоленое, лежала огромная коровья нога и стояла пятидесятилитровая бутыль настоянного на травах домашнего самогона. Все остальное было закрыто и разглядеть, что внутри, не было никакой возможности, но и так понятно, что продукты там лежали наивкуснейшие, и дух в сенях стоял такой, что у Гурова тут же под ложечкой засосало, и он тоскливо сглотнул слюну – все это пробовать ему не придется.

– Как же без гостинцев-то ехать? – объяснила ему Анфиса Сергеевна. – Отец еще пару-тройку поросят забьет и пяток кур, чтоб на первое время хватило.

Делать Гурову было совершенно нечего, и он собрался было пойти во двор, чтобы помыть машину, но вовремя понял, что это будут напрасные хлопоты – ехать предстояло все по той же дороге, и он отправился гулять. Дом Задрипкиных-Ведерниковых стоял на самом краю деревни, и Лев Иванович сначала побродил по улицам, где был беспощадно облаян всеми без исключения собаками, а потом заглянул в то, что раньше называлось сельпо, а теперь гордо именовалось супермаркетом. Лениво рассматривая скудный ассортимент, он вдруг услышал разговор двух женщин.

– Да мать их за ногу. Работнички нашлись на нашу голову, – ругалась одна.

– Ты о чем это? – не поняла ее вторая.

– О придурках, которые дорогу ремонтируют. Чтоб им, паразитам, также елось и пилось, как они ее ремонтируют. Приехали утром оттуда-то и ну работать, чтоб у них руки отсохли, – бушевала она.

– Да что они натворили-то? – всполошилась вторая.

– А ту яму, что недавно щебенкой засыпали, снова раскопали. Да как, что уже совсем проехать невозможно. А я завтра поутру на базар в райцентр собиралась. Сметанку с маслом, творожок отвезти хотела. Ну, и как мне теперь туда добираться? – тоскливо спросила первая. – Пропадет же все.

– Ах они гады ползучие, – всплеснула руками вторая. – Да какому же умнику такое в голову пришло?

– Знала бы кому, ноги-руки бы ему поотрывала, – пригрозила первая.

– А может, они сегодня же ее закопают? – с надеждой спросила вторая.

– Щас. Они курят сидят. Я к ним было сунулась, совестить начала, а они сначала ржали, а потом послали меня куда подальше, – возмущалась первая.

– Так ничего и не делают? – в ужасе воскликнула вторая.

– Говорю же тебе: сидят, курят и лясы точат.

Разговор этот Гурову не понравился. Он быстро вернулся в дом, где в кухне нашел вяло переругивавшихся родителей Елены.

– Ну и зятя бог послал. Отгрохал себе хоромы, а там хоть шаром покати, – бурчал Василий Семенович.

– А потому, что хозяйки там настоящей не было, – успокаивала его Анфиса Сергеевна. – А вот как там Елена поселится, так дом полной чашей будет.

– Василий Семенович, у вас случайно бинокля нет? – спросил Гуров.

– Есть, – удивленно ответил тот. – Хороший, цейсовский. Его еще дед с войны привез. Зачем тебе?

– А чем мне еще заняться? Так буду окрестности разглядывать, – объяснил Гуров.

– Ну, коли делать нечего… – пожал плечами Василий Семенович, в чьем голосе явно слышалось крайнее неодобрение – да разве же может быть такое, чтобы человеку делать было нечего.

Он принес Гурову бинокль, и тот, выбрав удобную позицию, стал рассматривать рабочих, числом шесть штук, причем среди них сразу же узнал двух нападавших на Елену мужиков. Все, так сказать, работяги сидели на корточках и курили, потягивая пиво, которое брали из багажника потрепанного «газика», а второй «газик» стоял рядом. Дорога же действительно была перекопана так, что начисто исключала возможность проехать по ней. Гуров тут же позвонил Гордею:

– Слушай, я тут знакомых встретил.

– В этой деревне? – занятый своими делами Гордей, кажется, не очень-то понял, о чем говорил ему полковник, и тот с нажимом произнес:

– Ага. Причем недавних знакомых.

– Погоди. – До Гордея начал потихоньку доходить смысл сказанного. – Ты хочешь сказать, что там те, кто Аленушку пытался похитить?

– Именно. И перекопали они дорогу так, что ни пройти ни проехать.

– Думаешь, они на дом собираются напасть? – Судя по звукам, Гордей вскочил с места, чтобы немедленно начать что-то делать.

– Вот это я как раз и не думаю, – поспешил успокоить его Гуров, чтобы тот сгоряча не наломал дров так, что они потом и на лучины не сгодятся. – Они просто сидят в засаде – родня-то твоя будущая планировала завтра еще до света в Белогорск отправиться, вот они им дорогу и перекрыли. Делай выводы.

– Ох, сделаю, – прорычал Гордей. – Гуров, ты только семью пока не баламуть – нечего им нервы мотать, я мигом. Мне людей поднять – только свистнуть.

– Да когда ты еще сюда доберешься? – попытался охладить его пыл Лев Иванович.

– Мои проблемы, – отрезал Гордей и пообещал: – Скоро буду.

«Интересно, на чем?» – подумал Гуров, отключая телефон, и направился к дому. Пока он ходил, все уже пообедали и разошлись по своим делам, так что кормила его опять Елена. Оно и к лучшему, потому что сидеть за столом, смотреть, как остальные за обе щеки уплетают наваристый борщ с натертыми чесноком пампушками, жареную свинину с коричневатой хрустящей корочкой на сале, с жареной с лучком картошкой, закусывая ее заправленной лучком и подсолнечным маслом квашеной капустой и разнообразными соленьями, когда он вынужден был есть отварную картошечку с куском вареного мяса, было нестерпимо. Оказывается, Елена уже заварила ему траву, и он с некоторой опаской выпил настой – оказалось очень горько. «Будем терпеть», – решил он.

Поев, он направился во двор. В сенях он попытался было погладить особо понравившегося ему игривого котенка, который был черным, а грудка, кончики лапок и хвоста – белыми, но, услышав не сулившее ничего доброго шипение отдыхавшей после ночной охоты Бандитки, тут же отдернул руку. Найда, не хуже своей извечной врагини оберегавшая потомство, на него не зарычала и даже клыки не показала, но ее взгляд был настолько красноречив, что Гуров решил любоваться щенками на расстоянии. Ветер разогнал тучи, и он, порядком уставший от пасмурного неба и слякоти, с удовольствием сел и бездумно подставил лицо солнцу. Волноваться было не о чем, потому что непосредственного нападения на дом можно было не опасаться, а что-то обдумывать и анализировать – невозможно из-за полного отсутствия новой информации. То, что среди ближайшего окружения Гордея оказался предатель, было очевидно, но чтобы вычислить его, требовались новые факты. Тут-то его и застал звонок Юрия Федоровича.

– Лев Иванович, ты что творишь? – возмущался он. – Я тут всех на ноги поставил. Вчера из санатория уехал и по сию пору не вернулся. Шутка ли – сам Гуров пропал, да еще вместе с моей машиной.

– Машину пожалел, – сквалыжным тоном сказал Лев Иванович.

– Да ну тебя. – Невидимый Гурову, сейчас Воронцов явно махнул рукой и объяснил: – Могли ведь и из-за нее на тебя напасть или тебя за меня принять. Ты где?

– В деревне у родителей Елены. И у Полины Николаевны побывал, – сообщил Лев Иванович.

– Тьфу ты, черт. Не мог предупредить, что ли? – недовольным тоном спросил Юрий Федорович. – То-то мне гаишники доложили, что ты в том направлении двигался. Как же ты так быстро организовать все успел?

– Само получилось. Потом расскажу. А в санатории, если не трудно, предупреди, что завтра вечером вернусь, – попросил Гуров.

– Нашел труд, – буркнул Воронцов.

Устроившись поудобнее и согревшись на солнышке, Лев Иванович почти задремал. Из этого блаженного состояния его вывел совершенно неожиданный в деревне шум – звук вертолета. Мгновенно вскочив, он осмотрелся и увидел, что машина садилась прямо на поле рядом с дорогой. Он побежал туда, а когда услышал выстрелы, припустился со всех ног. Когда Гуров подбежал, все было уже, считай, закончено. Так называемые рабочие, перепуганные до смерти, стояли, сбившись в кучу с поднятыми руками, а их окружили люди Гордея, демонстративно поигрывая пистолетами. Сам Гордей стоял в сторонке и при виде Гурова пошел к нему навстречу.

– Гордей, мы так не договаривались, – жестко сказал Гуров. – Ты же сказал, что от прошлого отошел.

– О чем ты? – недоуменно спросил тот.

– Зачем стреляли? – объяснил свое возмущение полковник.

– А-а-а. Вот о чем ты, – усмехнулся Гордей. – Гуров, все оружие с лицензией, так что не подкопаешься. А как было не стрелять, если при виде вертолета эти придурки рванули, как зайцы во все стороны, и лови их потом. Вот мои путь им и отрезали. А так стоят пучком, никуда не рыпаются.

– У них самих оружие было? – поинтересовался Лев Иванович.

– Представь себе, было. Пара травматических, а ты сам знаешь, что и от них, бывает, беды не оберешься, и даже трупы получаются, – напомнил Гордей.

– Тогда ладно, – успокоился Гуров и спросил: – Что ты с ними делать собираешься?

– Ты мне для начала пальчиком ткни в супостатов, – попросил Гордей. – С ними мы и побеседуем. А с остальными мои ребятишки по душам поговорят.

– В смысле: вынут? – невинно поинтересовался Лев Иванович.

– Гуров! – укоризненно сказал Гордей. – Я и в старые времена душегубом не был, и сейчас начинать не собираюсь. Просто выяснят, кто чем дышит, и выдадут каждому пропорционально содеянному. Ты же сам говорил, что тех было двое, значит, остальных они решили втемную использовать.

– И зачем тебе я, если ты и сам такой умный? – пробурчал Лев.

За этим разговором они подошли к якобы рабочим, и Гуров, обратившись к одному из них, сказал:

– Ты хотел со мной встретиться? Так вот он я.

Мужик ему на это ничего не ответил, только уголок рта у него задергался, и он опустил голову.

– А вот и второй, – Гуров ткнул в другого мужика.

– Этих двоих в вертолет, с остальными здесь сами побеседуйте, – приказал Гордей. – Если будет кто интересный, переправите в Белогорск, как машины подойдут, а если нет, надавайте по шеям и пусть катятся с миром.

– К родне будущей зайти не хочешь? – спросил Лев Иванович.

– А чего к ним идти, когда батя сам сюда на всех парах мчится, да не один.

Гуров повернулся и увидел, что Василий Семенович с сыновьями, все с ружьями, быстрым шагом направлялись прямо к ним.

– Может, объяснишь, что происходит? – неласково спросил Задрипкин.

– Гуров, объясни ты, у тебя лучше получится, – попросил Гордей.

Лев в нескольких словах обрисовал ситуацию, и Василий Семенович возмутился:

– Эх ты. А еще полковник полиции, в МУРе работаешь. Что дочь от похитителей спас, за это тебе поклон земной, а что нам правды не сказала, это плохо, она нам раньше никогда не врала.

– Это я предложил сказать, что это были просто хулиганы, чтобы вас не нервировать, – объяснил Гуров – Я думал, что она у вас здесь отсидится, а я тем временем в городе во всем разберусь. Кто же мог предположить, что они сюда заявятся?

– А ты что молчал? – Василий Семенович повернулся к Гордею.

– Это я ему запретил с этой же целью, – перевел стрелки на себя Гуров.

– Значит, ты и Елену к себе решил перевезти, потому что думаешь: у тебя она в безопасности будет? Отцу ее родному и братьям не доверяешь, значит? – очень нехорошим тоном спросил Задрипкин.

– Угомонись, батя, и рассуди сам, – примиряюще попросил Гордей. – Врага своего я пока не знаю, но уже понял, что человек он подлый и изобретательный. Вот ты говоришь, что вы все Аленушку защитите. А ты представь себе, что ферму подожгут. Вы все ее, конечно, тушить броситесь, скотину выпускать и все в этом духе, потому что на помощь соседей вам рассчитывать не приходится – дом-то на отшибе стоит, на них огонь не перекинется, значит, им бояться нечего. Они же, если и прибегут, так только затем, чтобы поглазеть да позлорадствовать… Тут в суматохе все, что угодно, случиться может.

– В общем-то, прав ты, – подумав и остыв, сказал Василий Семенович. – Ладно, черт с тобой. В дом-то зайдешь?

– Прости, батя, некогда, – отказался Гордей. – Мы с Гуровым сейчас в Белогорск вылетим.

– Гордей, у меня тут машина, трава, да и переобуться бы надо, – заметил Лев Иванович.

– Не волнуйся, – отмахнулся Гордей. – Машину перегонят, вещи твои батя завтра привезет, а за остальными я сейчас распоряжусь и кто-нибудь в санаторий съездит. Ты уж позвони, чтобы ему там препятствий не чинили.

– Не надо, – покачал головой Гуров. – Я там ночевать буду – сам же говорил, что у тебя в доме пусто. Не на полу же мне спать?

– Ну, я бы тебе ради такого дела свой диван в кабинете отдал, – предложил Гордей.

– Да брось ты. Главное, чтобы с машиной ничего по дороге не случилось – не моя она, Воронцов дал на время, – объяснил Лев.

– А то я его номера не знаю, – хмыкнул Гордей. – Не бойся, и отгонят нормально, и даже вымоют.

– Тогда ладно, – согласился Гуров.

– Иван, а с этими паразитами ты что собираешься делать? – поинтересовался Василий Семенович и потребовал: – Пусть они сначала дорогу обратно сделают.

– Не волнуйся, батя, все они закопают, – успокоил его Гордей. – А еще, хочешь – ругайся, хочешь – нет, но охрану я тебе оставлю, чтоб в дороге ничего не случилось.

– Черт с тобой, не возражаю. Вертолет-то откуда взял? – Задрипкин с бо-о-оль-шим интересом, если не сказать любопытством, рассматривал машину.

– Нанял, – как о деле совсем пустяшном, сказал Гордей. – Это дело нехитрое – были бы деньги. Слушай, батя, – спохватился он. – А может, мне завтра за вами вертолет прислать?

– А что? Я бы полетел, – загорелся Василий Семенович, но тут же покривился: – Да нет, бабы визжать будут. Какое уж тут удовольствие? Мы уж лучше на машине.

– Ладно, батя, не расстраивайся. Другим разом полетаешь, я тебе обещаю, – заверил его Гордей, и Задрипкин не смог скрыть довольную улыбку.

Гуров с Гордеем сели в вертолет, где под бдительным взглядом двух охранников уже скромненько, стараясь не привлекать к себе внимание, возле стенки сидели преступники, и взлетели.

– Ну, убогие, колитесь, зачем вам моя невеста понадобилась? – не предвещавшим ничего хорошего голосом сказал Гордей.

– Да в чем? – Переглянувшись, мужики состроили самые невинные рожи – ну, прямо-таки ангелы с бодуна. – Мы собирались на ремонте дороги подкалымить…

– Все ясно – дурака включили, – хмыкнул Гуров.

– Так я им сейчас его выключу, – угрожающе пообещал Гордей.

– Подожди, Гордей… – начал было Лев Иванович, опасаясь, что тот сейчас устроит разборку прямо в вертолете.

– Гордей?!. – в ужасе воскликнул, разом побледнев, один из мужиков.

– Кому Гордей, а кому господин Гордеев Иван Александрович, – веско ответил тот.

– Гордей, – воскликнул тот же мужик, бухаясь на колени. – Сукой буду, не знали мы, что это твоя невеста. Нам же совсем другое говорили.

– Вот и повествуйте нам, не торопясь, кто вас для этого дела нанял, – предложил Гуров.

С этими двумя недоумками, недавно откинувшимися от хозяина, Степаном и Игнатом – в этой паре Степан был явно за главного, – некий Александр познакомился в пивнушке рядом с вокзалом, где они радостно отмечали долгожданную свободу в кругу давних друзей себе под стать.

– Как выглядит? – тут же спросил Гуров.

– Росту моего, – начал описывать своего нового знакомого Степан и даже глаза от усердия закрыл. – И не сказать, чтобы особо здоровый. Лет ему где-то от сорока до пятидесяти. Прикид на нем так себе был, но он не из работяг, потому что руки уж больно холеные, да и морда такая же, потому и непонятно, сколько ему лет.

– Цвет волос, глаз, особые приметы? – допытывался Лев Иванович.

– Смуглый, черный, – перечислял Степан, – волосы назад зачесаны и намазаны чем-то – не иначе, как лысину прикрывает, глаза опять-таки черные, эдакие масляные с поволокой – бабы такие любят, но он по большей части в дымчатых очках ходил. Нос с горбинкой, хищный такой.

– Он случайно не из кавказцев? – спросил Гуров, вспомнив о том, как те относились к Елене.

– Да нет, наш он, – уверенно заявил Степан. – Вежливый такой, обходительный, но когда один там на него попер, так его так отбрил, что мы аж обалдели.

– Можно сказать? – робко влез Игнат.

– Давай, – приказал Гордей.

– Я так думаю, что он недавно бороду сбрил.

– Почему ты так решил? – спросил Гуров.

– Так, когда я сам усы сбрил, долго потом еще рука сама тянулась, чтобы их погладить, не скоро отвык. Вот и он иногда рукой лицо гладил, – объяснил Игнат.

– Покажи, как именно гладил? – потребовал Гуров.

– А вот так! – Игнат провел большим и указательным пальцами вокруг рта и по подбородку.

– Эспаньолка у него была, – уверенно заявил Гуров. – Он, видно, мужик тертый, раз понял, что от такой особой приметы лучше избавиться. Что дальше?

Слово за слово, и постепенно перед Гуровым и Гордеем развернулась вся эта история. Александр хорошо проставился, а когда мужики захорошели, о беде своей рассказал, что с бабой своей разругался, она его с девкой застукала. Ну, девка – то дело житейское, а вот бабу свою он любит. А баба эта с норовом. Дверью хлопнула и к себе переехала. Встречаться отказывается, на звонки не отвечает и все в этом духе. И Александр слезно попросил своих новых друзей помочь ему бабу вернуть, то есть скрутить ее, когда она с работы выйдет, и к нему привезти. Часть денег сразу дал, а остальные обещал отдать, когда они ему ее привезут.

– Куда? Он адрес назвал? – спросил Гуров.

– Нет, сказал, чтобы позвонили мы ему, когда ее в машину посадим, тогда он и скажет, куда ее везти. Только баба…

– Ты, паскуда, о моей невесте говоришь, – рявкнул Гордей.

– Прости, вырвалось, – перепугался Степан и стал рассказывать дальше, тщательно подбирая слова, чтобы не нарваться на неприятности. – Так вот, девушка эта, видимо, время зря не теряла, потому что с работы с каким-то крутым мужиком вышла. А у того машина навороченная с водителем-мордоворотом. Этот шкаф на нас попер, вот мы и решили, что пока лучше не связываться и на другой день снова попробовать.

– Ты, Гордей, Дмитрию должен в ноги поклониться за то, что он в тот день рядом с Еленой оказался, – шепотом сказал ему Лев Иванович.

– С мужиком я бы выпил и руку ему пожал, а этого как благодарить? – тоже шепотом ответил Гордей. – Трахнуть, что ли? Так я не по этой части.

– Ладно, проехали, – сказал Лев Иванович и обратился к притихшим мужикам: – Что дальше?

– Так на следующий день вы же у нас эту ба… девушку, – тут же поправился Степан, – и отбили. Ну, позвонили мы Александру, сказали, что снова облом. Он обещал узнать, что и как, и связаться с нами. А ночью он мне позвонил и сказал, что женщина его… Тьфу ты. То есть невеста твоя, Гордей. В общем, в деревню к родне уехала. А родители его на дух не выносят, и туда ему хода нет, но вот, когда рано-рано утром она с родителями обратно в Белогорск возвращаться будет, тут-то ее и можно будет поймать, только дорогу перекопать надо, чтоб машина остановилась. Ну, не отказываться же было. Тем более что мы ему слово дали помочь…

– И забашлял он вам неслабо, – нехорошим тоном вставил Гордей.

– Да, деньги мы у него взяли, – смущенно подтвердил Степан. – А тут он мне еще подкинул и велел хорошие машины достать, потому что дорога в деревню уж больно поганая. Ну, я покумекал, старых дружков вспомнил и нашел два «газика», неказистых, но очень даже на ходу. Да и дружков с собой прихватил, чтоб они родителей отвлекли.

– Ну да. Дружкам же тоже заработать надо, – внешне спокойно сказал Гордей, только мужики при звуках его голоса окончательно сникли.

– Все ясно, вы приехали, разворотили дорогу и стали ждать, да вот дождались совсем не тех, – закончил Гуров. – Только я вам почему-то не верю. Ну, не могли такие битые жизнью мужики, как вы, на подобную ерунду купиться. Все не то что белыми нитками шито, а там и шить-то никто не пытался, дыра на дыре.

– Да, денег хотелось срубить по-легкому, – пробурчал Степан, уставившись в пол.

– Ладно, потом разберемся, – решил Гуров. – А сейчас звоните Александру и докладывайте, что женщину вы захватили, пусть говорит, куда ее везти.

– Погоди, – остановил его Гордей. – Ты мне, Степан, сначала номер скажи.

Мужик покорно продиктовал и Гордей тут же начал звонить, чтобы выяснить, кому тот принадлежит.

– Напрасные хлопоты, – уверенно сказал Лев Иванович. – Симка наверняка не авторизированная.

– А на всякий случай, – объяснил Гордей.

Гуров оказался прав. Степан под присмотром одного из охранников начал звонить, но абонент оказался недоступен.

– Звони, пока не дозвонишься, – приказал ему Гуров, а сам, кивнув в сторону хвоста вертолета, предложил Гордею: – Пойдем, поговорим.

Они переместились туда, сели и Лев Иванович сказал:

– Ну, теперь-то ты веришь, что предатель возле тебя?

– Не хочу верить, – глухим голосом отозвался Гордей.

– А придется, – с нажимом сказал Гуров. – Рассуди сам, почему этот Александр не отвечает? По идее, он должен при первом же звуке за телефон хвататься, потому что денег в это предприятие вбухал немало, а на выходе пока ноль.

Гордей, отвернувшись, пожал плечами – мысль о том, что в его ближайшем окружении оказался предатель, явно выбила его из колеи.

– Да предупредили его уже, что взяли мужиков, – продолжил Гуров. – Вот он симку и выбросил, а может, и телефон, чтоб мы на него не вышли. Дальше, откуда он мог знать, что Елена отправилась именно к родителям, а главное, где они живут?

– Предположим, могли видеть, как ты с ней в машину садился, и проследить, – сказал Гордей.

– Не проходит, – покачал головой Гуров. – «Хвоста» за нами не было, это я тебе точно говорю. Ладно, согласен, Александр мог догадаться, что Елена к родителям отправится, но вот адрес-то он откуда мог узнать?

– Да через адресное бюро, – удивляясь, что такая простая мысль не пришла в голову самому Гурову, ответил Гордей.

– Не получается, – развел руками Лев Иванович.

– Почему? – удивился Гордей.

– А потому, что Ведерниковы только Елена с матерью, а у всех мужиков – другая фамилия, – объяснил Гуров.

– Какая? – обалдел Гордей.

– Задрипкины! – ответил Лев Иванович.

– Ну и подфартило мужику с такой фамилией. – Гордей аж головой помотал.

– Вот именно. Елена этого ужасно стесняется и никому ее не называет. Так что не могли через адресное бюро узнать, – сказал Гуров. – Кроме того, о том, что она сегодня рано-рано утром с родителями в Белогорск отправится, наш противник ни в каком адресном бюро узнать не мог.

– И остальные не могли – мы же об этом только в доме разговаривали, а охрана в это время на улице была, – возразил Гордей.

– Ошибаешься. Напоминаю: когда ты уже в машину садился, то переспросил Василия Семеновича, а он тебе это подтвердил. Вывод: это кто-то из твоих людей, причем он и тогда был с тобой, потому что немедленно отзвонился и сообщил о том, где находится Елена, и ее планах, и сейчас ты с ним прилетел. Ты говорил людям, куда и зачем летите? – спросил Лев Иванович.

– Не имею такого обыкновения, – пробормотал Гордей. Чем больше он убеждался в предательстве кого-то из своих людей, тем больше портилось у него настроение. – Просто говорю, сколько человек беру с собой и все.

– Значит, о том, что исполнителей взяли, предатель узнал уже на месте и тут же предупредил Александра, – как ни в чем не бывало, продолжал рассуждать Гуров. – Кроме того, именно он сообщил ему о твоей болевой точке, то есть о Елене, и о том, что ради нее ты готов на все.

– Хорошо, – вынужденно согласился Гордей. – По первым двум пунктам я согласен, но вот остальное… Я же тебе говорил, что о моем серьезном отношении к Аленушке знали всего трое. Леший даже под страхом смерти никому ничего не скажет…

– Ты в нем так уверен? – усомнился Гуров.

– Есть основания, – веско заметил Гордей. – Мама с сиделкой, она же прислуга, в городской квартире живет, но она о Елене ничего, кроме имени, не знает, а сиделка – тем более. Остается Макс, но он живет далековато, да и видимся мы нечасто. Больше по телефону говорим.

– Все равно кто-то из них проболтался. Я понимаю, что тебе такая мысль, как серпом по одному месту, но постарайся успокоиться. Да и не это сейчас главное, выясним мы со временем. А для начала вспомни, кто был с тобой и тогда, и сейчас, – предложил Лев.

– Трое, – подумав, ответил Гордей. – Один из них – вон, – он кивнул в сторону одного из охранников.

– Вот и проверь для начала его телефон, не звонил ли он Александру, – посоветовал Гуров.

Гордей возражать не стал и, подозвав к себе охранника, попросил у того телефон, посмотрел, потом отправил его обратно, а Гурову сказал:

– Не он.

– А остальные двое?

– Там возле деревни остались: Егор и Генка.

– Гордей, кто у твоей команды сотовые оплачивает? – спросил Лев.

– Я, конечно, – удивленно ответил тот. – Они же на меня работают.

– Тогда быстро свяжись с оператором и попроси распечатку телефонных звонков всех, кто в первый раз был с тобой в деревне, хотя бы за последнюю неделю. И пусть факсом тебе сбросят. Факс-то у тебя имеется? – поинтересовался Гуров.

– Ну, не совсем уж мы темные, – хмыкнул Гордей. – Только почему всех, если ты сам только что о двух говорил?

– А предатель мог попросить телефон у друга – мол, батарейка села, – объяснил Гуров.

– И то верно, – согласился Гордей и начал звонить.

Тем временем вертолет уже приземлился в аэропорту Белогорска. Степан, который во время полета все звонил и звонил, но безуспешно, только развел руками в ответ на взгляд Гордея и спросил:

– Что теперь с нами будет?

– Пусть они посидят в укромном месте, пока мы этого Александра не отловим, а потом устроим им очную ставку. Найдется, где подержать? – спросил Гуров.

– А то! – выразительно сказал Гордей.

Машины их уже ждали, и Гуров с Гордеем поехали к тому домой, который находился на самой тщательным образом охраняемой территории одного из пригородных поселков на берегу Волги – люди там жили очень непростые и посторонних с любопытствующими не жаловали. При виде высоченного, двухэтажного особняка Гордея Гуров только удивленно головой покачал – тот был выстроен без особых выкрутасов, очень просто, но именно эта простота и была изысканной.

– Людмила Алексеевна проект выбирала? – практически уверенный в ответе, спросил Гуров.

– Так для нее же вначале и строил, – ответил Гордей.

Двор был забит контейнерами, стоявшими прямо на том, что когда-то было газоном, оставляя свободной только дорожку, на которой виднелись следы снятой плитки. Войдя внутрь, Гуров увидел, что часть мебели в полиэтиленовых чехлах стояла в холле. Он огляделся и не мог не заметить:

– По-купечески устроился, на века.

– Так, чтобы детям, внукам и правнукам с домом хлопот не знать, – довольным голосом объяснил Гордей.

А все было выстроено действительно очень добротно, что полы натуральные деревянные, дощечка к дощечке без малейшего зазора, что деревянная же лестница на второй этаж, такая, что по ней и слона можно провести без малейшего для нее ущерба.

– Тут работы было, – покачал головой Гордей. – После Ларискиных выкрутасов все ведь отдирать пришлось и заново делать. Зато теперь все именно так, как Аленушка хотела. И двором мы с ней займемся, сад настоящий разобьем, дорожки кирпичом вымостим.

– А чем тебе плитка не угодила? – спросил Лев Иванович.

– Коварное это дело – скользкая она. А ну как ребятенок поскользнется и сломает себе чего? Нет уж, кирпич надежнее, – объяснил он.

– Я вижу, ты все предусмотрел, – усмехнулся Гуров.

В кабинете из факса уже торчала бумага, и Гордей, оторвав ее, стал смотреть, а потом выматерился по-черному.

– Не ожидал? – Гуров понял, что Гордей сейчас получил, что называется, удар под дых.

– Ты сейчас молчи, – глухо произнес тот. – Христом богом прошу – молчи от греха.

Он подошел к окну и, раскачиваясь с носка на пятку, стал смотреть во двор, а потом, видимо, успокоившись, взял телефон.

– Вовка, докладывай, как дела. Машины подошли? Так… так… понятно… Егор с тобой?.. На чем уехал? Когда? Та-а-ак. Ладно, как закончите там все дела, двух человек с оружием оставить у бати – они завтра на машине Льва Ивановича в город вернутся, а остальных утрамбуйте в машины и срочно возвращайтесь.

Выключив телефон, Гордей высунулся в дверь и зычно крикнул:

– Кто там есть?

Раздался топот ног по лестнице, и в кабинет вошел какой-то парень.

– Толик, срочно отправь машину за Максом и найдите мне Егора – это еще срочнее. Узнай у Вовки подробности и вперед. Всех обзвони и попроси проследить за вокзалом, аэропортом, автостанцией и так далее… Сам знаешь, учить тебя не надо. Дома у него засаду оставь – он подорваться собирается, так что за бабками обязательно придет. Учти, Егор нужен мне живой, а вот здоровый или нет, уже неважно.

Парень недоуменно уставился на шефа, а потом неуверенно и осторожно спросил:

– Ссучился наш Егорушка, что ли?

– Не твоего ума дело! – взорвался Гордей.

– Значит, ссучился, – тихонько сказал парень и, быстро шмыгнув за дверь, успел закрыть ее за собой до того, как о нее разбилась тяжелая хрустальная пепельница.

Потом Гордей позвонил, наверное, в банк и коротко сказал:

– Это я. Перекрой кислород Егору. Как-как? Счет его заморозь, чтоб он деньги снять не мог. А мне плевать. Я и другой банк могу для себя найти. Вот то-то же. – И в раздражении бросил трубку.

– Чего ты бушуешь? – глядя на его метания, спросил Гуров. – Сам же мне это имя называл.

– Егор – младший брат Макса. По матери – отцы у них разные. Точнее, она сама не знает, от кого именно их родила. Та еще шалава была, пьянь подзаборная. В доме все вверх дном, жрать было нечего, зато бухала круглые сутки. Макс рассказывал, что в первый раз досыта в детдоме наелся. Ему четыре года было, когда она собутыльника по башке бутылкой огрела с тяжкими телесными, но дали ей тогда, матери-одиночке, условно.

– Она решила, что ей и в дальнейшем все с рук сходить будет…

– Вот именно, – кивнул Гордей. – Только, когда как-то поутру сожителя своего очередного она уже ножичком пырнула за то, что он ей опохмелиться не оставил, припомнили ей старые грехи и посадили-таки, а Макса в детдом отправили. Она ему из колонии такие слезливые письма писала, что, мол, раскаивается, любит его, кровиночку свою, и все такое. И Макс поверил, что она исправилась и жить они теперь будут долго и счастливо. Ее возвращения ждал, как не знаю кто. Ну, вышла она, и он тут же к ней сбежал, к маме своей. А она опять свою шоблу собрала и ну гулять. А когда деньги кончились, все, что на нем было, продала, чтобы бутылку купить. Он не отдавал, конечно, так она его до полусмерти избила, что, мол, для матери своей родной пожалел. Он в детдом почти голым вернулся, а дело было зимой. Вот с тех пор он ее из жизни своей и вычеркнул раз и навсегда.